Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 64 страниц)

– Приглашаю сюда, всеми нами любимого Принца Николаса Скрива! – громко пропел Мистер Фадей, ожидая приближения главного участника Отбора. Уместившись на своих местах, так чтобы было нам видно их, и наоборот, ведущей начал разговор:

– Что ж прошло чуть больше месяца, и что мы можем видеть… – Жест в нашу сторону.

– Их всего лишь одиннадцать…

– Хочешь спросить, не поторопился ли я? – опередил с вопросом Николас, и получил утвердительный кивок головой. Откинувшись немного в кресле, он продолжил:

 – Нет. Со всеми девушками я старался найти единую волну, среди тех, кого ты видишь там, я думаю и сидит…

– Да, Вашего Высочество, – поддержал принца ведущий, когда он запнулся. Это было странным, в отличие от сестры он не смог сохранить бесстрастную маску на лице, утеряв на секунду контроль. Неужели, он уже сделал выбор, и сейчас играется со всеми кроме одной из нас?

– Уверен, в этом зале сидит та, кто станет моей единственной, – доверился Гавриилу Николас, и тот тут же обернулся к нам.

– Девушки, Вы все просто удивительные сегодня, – пропел он, – сегодня вспоминал нашу с Вами первую встречу, великолепные изменения. Не могу дождаться того момента, когда одну из Вас объявлю нашей принцессой!

Среди нас пробежал легкий смешок, ведь какие бы изменения ни были: немногие из нас готовы к принятию такого высокого статуса. Нам столько всего еще нужно изучить, понять, тысячи уроков, чтобы достичь тех знаний, которые вкладывают другим принцессам с раннего детства. Николас перевел внимание Гавриила вновь на себя, сказав что-то не в микрофон, дабы это не слышали все:

– Прошу не торопи события, пока я могу тебе пообещать, что у Иллеа будет лучшая принцесса.

– Как всегда уверенный в себе, – по-отечески улыбнулся ему ведущий, и в этот момент мой взгляд скользнул за его спину, туда, где сидели иностранные гости.

Интересно, как они воспринимают эту традицию Иллеа, по которой из обычных девушек выбирают будущую принцессу и королеву? Испанская чета давние друзья короны нашей страны, и еще недавно, всем казалось вполне очевидным союз принцессы Бланки и принца Анхеля. Разумеется, до тех событий, которым я стала свидетельницей. С того дня она не взглянула на него без важной причины. Однако мой взгляд привлек юноша рядом с делегацией из Королевства Англии, все время, что мы были тут – он не отрывал взгляда от нас, похоже, он считал такой конкурс неправильным. Хотя, не видя его глаз и эмоций, описанных на лице, не следовало, наверное, делать подобные выводы.

– Дорогие мои зрители, – обращаясь к камере, – до меня дошла новость, что сегодня мы не просто поговорим с нашими девушками, – переглянувшись с Николасом, он продолжил:

 – Принц подготовил задание для них, остался вопрос: в чем оно. Поэтому передаю слово Вам, Ваше Высочество.

И с этой фразой покинул сцену, Николас же поднялся, пройдясь немного по сцене ближе к нам; по тому как в руках он крутил микрофон, я могла предположить, что он не уверен до конца в своем же задании. Но не нам было выбирать, а лишь ему. И когда он поднял на нас взгляд, обводя каждую, как свою единственную, поднес к губам микрофон и заговорил:

– Девушки, каждая из Вас стала мне дорога, Вы заставляли меня смотреть на все с особенной, иной точки зрения. Одни из Вас покоряли искренностью, другие бесконечной верой, силой, что заложена в Вас. Другие тем, что отличает Вас от тысяч других, – последнее он явно сказал, обращаясь к Юник, умудрившейся даже сегодня не забыть свои украшения. – Ваш заразительный смех, любовь к окружающим Вас вещам, я благодарю Вас и тех, кто был в этом Отборе до этого за этот опыт. Но сейчас я обращаюсь именно к Вам: Моргана, Джулия – по порядку какому мы сидели называл нас Ник – Кимбра и Юник.

Я была следующей и на секунду я обеспокоилась: вдруг он сейчас называет тех, кто останется дальше, впервые решил сделать это на камеру перед всей страной. Но через ту же секунду, его голос произнес: Ариадна, Селена, Оливия, – перевел взгляд дальше, он также назвал имена Карины, Марджерри, Женевьевы и Кессиди.

– Любой выбор делать очень сложно, уверен, Вы это знаете не понаслышке, – продолжил Ник, обведя еще раз нас внимательным взглядом. – Но никто, кроме вас, не знает друг друга столь близко, боюсь, даже я. Поэтому моя просьба с одной стороны проста, а с другой – ляжет тяжелым грузом на Вас, однако лишь так я смогу быть уверенным, что не ошибусь. Я прошу Вас высказать свое мнение: к кому мне следует присмотреться, в ком я ошибаюсь, а кого следует оставить…

Он больше не сказал ни слова, как в целом и все в зале. Сегодня он из нас сделал полноценных соперниц. Он ставил на то, что мы поможем ему сделать верный выбор, но подумал ли он, ведь таким образом некоторым из нас он открывает дверь для своей собственной игры. Слишком многое зависело от того, что каждая из нас произнесет вслух под внимательными объективами камер.

====== Глава 16. Бланка ======

23 часа до…

Я сидела поверх одеяла в своей комнате, отказавшись от любой компании, включая Ника, Хулии и Ами, которые были самыми настойчивыми. Не хотелось никого видеть, никого слушать, просто притворяясь, что, кроме меня и моей комнаты, никого и ничего нет.

Я запуталась. Устала. Хотелось ни о чем не думать, забыться и сделать вид, что мне не нужно ничего решать. Как все просто было раньше. Было куда легче, когда я была младше, когда все проблемы решали за меня старшие, а все, что от меня требовалось, – быть примерным ребенком настолько, насколько позволяла детская неусидчивость. А сейчас, сейчас я увязала в своих проблемах, словно в тягучем болоте, и нет из этого никакого выхода, никакого спасения.

– Милая, – в дверь постучались – и я услышала обеспокоенный голос мамы. Сначала я хотела отказаться и попросить ее уйти, но я не могла так поступить с ней. Она начнет волноваться еще больше, и это может навредить братишке и ей самой.

– Входи, – предложила я, убирая с кровати бумажные салфетки и обертки из-под конфет. Все не должно выглядеть так, словно мне плохо, словно я несчастлива. Если мама будет сомневаться, она отменит помолвку во что бы то ни стало, даже если это навредит Иллеа. Она глубоко уверена, что важнее семьи не существует ничего. И как мне ее обмануть? Я засунула весь мусор под подушки, надеясь, что они не откроются в ненужный момент.

– Почему ты здесь, одна? Вся семья внизу в гостиной, а ты тут. – Мама прошла в комнату, идя смешной перекачивающейся походкой. Мой дорогой братишка начал доставлять ей много неудобств. Как же хочется поскорее увидеть этого неугомонного мальчугана. Он, скорее всего, будет похожим больше на взбалмошного Джеймса, чем на спокойного Ника, или может будет кем-то средним.

– Хочу побыть одна, – ответила я уклончиво, нужно еще придумать, зачем мне нужно побыть одной. Мама не должна понять, что весь мой мир рушится, и я пытаюсь удержать разваливающиеся его кусочки.

– Откажись. Бланка, радость моя, не совершай эту ошибку, – попросила мама, беря мою руку в свои и сжимая ее. Она была очень проницательной, когда хотела и когда кому-то из всех нас припадало больше внимания, чем другим.

– Это не ошибка, мама. Я уже подумала обо всем, – отмахнулась я и улыбнулась, пытаясь врать как можно убедительнее: – Джордан очень хороший человек. Честный, добрый, умный, в конце концов, красивый. С ним хорошо, уютно. Я не жалею о своем выборе.

– Но с ним ты не светишься. Уют и спокойствие – это еще не все. – С понимающей улыбкой посмотрела на меня мама, ласково убирая выбившуюся неаккуратную прядь мне назад, заботливо успокаивая своими мягкими пальцами. – С одним только уважением и хорошим отношением не проживешь с человеком всю жизнь. Ты достойна большего.

– Мне хватит этого, – ответила я, чувствуя, как застревает ком в горле. Мне этого недостаточно, никогда не будет хватать. После того, как я окунулась в ураган чувств с Анхелем, мне мало легкого ветерка Джордана. – Я боюсь сгореть.

Мама притянула меня к себе, и я устроилась на ее коленях, как когда-то в детстве или в редкие моменты спокойного уединения, где не было больше никого из братьев и сестер и мама была только со мной.

– Но только так ты будешь ощущать себя живой, – горько улыбнулась мама. – Только любя мы живем. Даже если это больно.

– Я просто хочу спокойной жизни. Разве это много? – спросила я, пока мама играла с моими волосами.

– А разве этого достаточно? Для тебя, – спросила мама, и по ее взгляду я поняла, что она все понимает и, чтобы я ни говорила, она знала, что я чувствую еще до того, как постучала в мою дверь, она ведь мама. – Марианне этого хватило бы. Она спокойна и размеренная, как и Максон, ей нужна тихая гавань, а ты – моя. Тебе мало того, что может дать Джордан. Не для тебя спокойное море, тебе нужен шторм.

– Этот шторм может уничтожить меня, – прошептала я.

– Но он делал тебя счастливой, возносил к небесам, – улыбнулась мама, не спрашивая, что я чувствовала рядом с Анхелем. Неужели это было так очевидно? – Подумай. Еще есть время.

– Но семья Джордана? Я не хочу стать причиной неприятностей с британским королевством.

– Не думай об этом. Мы с папой все решим. Только бы ты была счастлива, – ответила мама и, наклонившись, укутала меня в океан материнской любви, в котором было так хорошо, так уютно и надежно.

11 часов до…

– Они прибыли, – сообщил мне Никки, входя в мой кабинет. Не стоило даже уточнять кто: все и так знали. Семья Джордана, королевская чета с двумя дочерьми, сын их уже был здесь.

Я собрала документы в аккуратную стопку и посмотрела на брата, вздохнув и набравшись решимости, вышла из-за стола. Готовясь к неизбежному и уже ощущая тиски той ловушки, которую сама для себя создала да еще и в нее с радостью прыгнула.

– Пойдем, – неуверенно ответила я Нику, поравнявшись с ним.

– Ты уверена? – остановил он меня, задержав рукой. Разве я могу быть уверена в чем-то? Сейчас? Когда душа уходит в пятки. Разве я могу быть уверенной в том, что не ошибаюсь именно тогда, когда всё и все вокруг кричат что это ошибка?

– Уверена, – ответила я, стараясь сделать уверенный вид, но братишка посмотрел на меня таким взглядом, что мне стало некомфортно в своем теле, он словно говорил: «Не рассказывай мне тут эту чушь», – и он был прав, эта была худшая ложь, а врать так же искусно, как Хулия, я не умела. – Не уверена, но уже поздно.

– Не поздно, Блу, никогда не поздно, – уверенно ответил брат и решительно посмотрел на меня. – Мы можем отменить все.

– Поздно, Никки, они уже приехали, – трусливо отмахнулась я от возможности все исправить и вышла в коридор. Я не хотела говорить и с Ником. Мне было нелегко врать всем и, увидев в холле родителей и сестер Джордана, я испугалась. Я не готова к этому. Боже, как я не готова к этому. Спасите меня кто-то. Срочно.

– Все в порядке? – спросил Ник, шедший рядом со мной. Он словно чувствовал, что я хочу или провалиться сквозь землю или выпрыгнуть из своего тела.

– Ага, – невнятно пробормотала я. – Нет. Или да, может быть.

– Я так и понял. Ладно уж, раз пришли, пошли поздороваемся, – хмыкнул Ник, едва ли не силой потянув меня вперед, чтобы я не сбежала, а я ведь умею, можно сказать, специалист широкого профиля по части побегов.

– А вот и Бланка, – улыбнулась мама, указывая на меня. Британская королевская чета тепло улыбнулась мне: они были такими красивыми, такими радушными и приветливыми. Интересно, что будет, если я отменю помолвку? Как скоро они возненавидят меня.

– Какая же ты красавица, – улыбнулась королева Шарлотта после скучных, формальностей целуя меня в щеку в знак приветствия. – Я буду рада иметь такую дочь, как ты.

– Я тоже, я тоже, – сбивчиво ответила я. Ох, дочь, невестка… ужас просто. И во что я вляпалась? Я-то была уверена, что моей свекровью станет Николетта, я привыкла к этой мысли настолько, что растерялась тому очевидному факту, что сама выбрала себе в свекрови эту совсем незнакомую мне женщину. Она казалась далеко не такой приятной и любящей, как мама близнецов.

– Тебе понравится в Вестминстере, я приказала уже подготавливать тебе комнату. У моей невестки будет все самое лучшее, – нова прощебетала королева, вгоняя в меня все больше и больше страха. Вестминстер. Комната. Невестка.

– Ты права, мама, у моей невесты будет лучшее, что может предложить Англия, – рядом оказался Джордан, приобняв меня за плечи, но мне стало неловко, неуютно, вот только я не знала, куда деться. Я подняла взгляд, повернувшись к Арабелле и Маризе, британским принцессам, но поверх их голов увидела у дверей сад Анхеля: он оперся о косяк и наблюдал за нами. Воздух словно неожиданно нагрелся и кислород куда-то испарился.

Стало неловко, неуютно, но вместо с этим тепло внутри. Почему я не могу его ненавидеть даже сейчас?

7 часов до…

Почему я не сказала «нет», когда на пороге моей комнаты появилась Хулия и с загадочным «пошли со мной» потянула меня к выходу, а затем и в подземный гараж. Как она затем сказала, мне нужно развеется, а то я похожа на печальную деву в заточении. Она понимала все, что я чувствовала. Знала, что эта помолвка для меня ничего не стоит, как для нее помолвка с Карлосом, но упрекать она меня не стала. Все вокруг интересовались: уверена ли я; действительно ли я хочу сделать то, что запланировала; я бы свихнулась если бы еще и она начала выпытывать все как да почему. Хулия этого не сделала, но она решила, что смена обстановки пойдет на пользу.

Всю безнадежность ситуации я поняла, даже не тогда, когда мы остановились у торгового центра, и не тогда, когда мы вошли в магазин нижнего белья, а когда Хулия протянула откровенный комплект, загадочно улыбаясь и прося примерить.

– Ты ведь шутишь? – надеясь, что так и было спросила я, но с другой стороны это ведь была Хулия, а от неё можно ожидать всего, что душа пожелает и особенного чего не пожелает.

– Нет, конечно, – рассеялась испанка, подталкивая меня к примерочным, – через несколько часов ты станешь ей, а потом и женой. Тебе пора думать о самой важной части гардероба.

– Мне всегда казалось, что самая важная часть любого наряда – внешний вид.

– Несомненно, – хмыкнула Жаклин, – но твоего мужа будет интересовать не платье, а то что под ним.

– Оно ничего не прикроет, – пожаловались я, бельё было не то что слишком откровенным, но невероятно и чересчур прозрачным, слова за, а вовсе не бельем.

– Просто примерь, – просит Хулия и задергивает за мной шторку. Не знаю, по какой такой удивительной причине я подчиняюсь. Уходит совсем немного времени на то, чтобы снять одежду и натянуть на себя эти прозрачные лоскутки материи, куда больше я присматриваюсь к себе, стараясь понять, что в таком белье нравится подругам. Я была все равно, что обнаженной.

– Если быть замужней девой – означает носить это, я лучше останусь старой девой, – отозвалась я после того, как насмотрелась на свое отражение в зеркале. Если бы моим мужем должен был бы стать Анхель, подобное белье было бы уместнее, но я собиралась выйти замуж за Джордана, а он было более скромный, а значит, это очень глупая затея.

Несмотря на обиду и прочее, мне очень хотелось чувствовать уверенность Анхеля в том, что наше будущее, общее будущее еще возможно, что оно не призрачный мираж, а что-то реальное и наша с ним размолвка не значит ровным счетом ничего. Я хотела пойти к нему, безоговорочно вверить ему свое будущее, чтобы решение не весело на мне тяжким грузом, чтобы не было удушающего чувства саморазрушения, словно то, что я делала, было неправильным, ужасным и несправедливым по отношению ко всем, включая меня, включая Анхеля.

– Но это так скучно, – отозвалась, смеясь, Жаклин. – Ходить везде с пожилым колли, как тетушка Маргаретта, ворчать на всех и выглядеть так, словно подавилась лимоном. Ты этого определенно не хочешь. К тому же белье скорее особый вид флирта, чем одежда.

– Ничего подобного. Белье нужно чтобы на него любовались, – возражаю я, разве не для этого столько внимания уделяют этой части гардероба? Разве не потому на белье столько денег тратят жены? Смеются все, и даже слышен тихий смешок девушки-продавщицы, которая пытается сделать вид, что ее нет и вовсе, но все же, не может скрыть полностью присутствие. Отодвигается шторка, соединяющая мою кабинку с соседней, и Хулия окидывает меня оценивающим взглядом и довольно прищелкивает язычком и улыбается.

– Белье нужно для того, чтобы его хотели снять, а не любоваться им, – улыбается она. Оказывается, она тоже решила примерить один из комплектов. Заметив мой интерес, она легко и естественно повела бедрами, словно исполняя па одного из латиноамериканских танцев:

 – Как думаешь, понравиться?

– Если ты хочешь, чтобы с тебя тут же его сняли, определенно, – отвечаю я ей той же хитрой улыбкой, но быстро смущаюсь, все еще помня мое несвоевременное появление в комнате брата. Бог ты мой, боюсь, что это не сотрется с памяти, как бы я ни старалась.

– Зачем же еще мне его покупать? Значит, понравится? – подмигнула Хулия. – Тебе, кстати, очень идет, кое-кому очень понравилось бы.

Я нахмурилась, злиться на нее долго не получалось, но не отреагировать на ее сватовство тоже не могла. Она тонок в аккурат напомнила о своем брате, и моя рука замерла на шторе. Как бы я хотела чтобы этого ничего не было: ни приезда индийской новости, ни появления его дочери, ни слов Прити. Я хотела бы снова летать в прежних ярких облаках и не знать ни боли, ни разочарования и этой неловкой и замораживающей растерянности. Я бы наверное была бы только рада, найдись кто-то, кто сделает главный выбор за меня. Мне надоело постоянно думать только о том, не совершаю ли я ошибку.

– Карлос будет в восторге, даже если ты наденешь мешок, – рассмеялась Ами, которая не видела нас. Мы с Хулией находились за шторками. Боюсь, если бы нас видели наши спутницы, я бы выдала подругу с головой. Конечно, Карлос будет доволен, и не только Карлос. Хулия легко толкнула меня в плечо, чтобы я выглядела менее самодовольной. – Но разве это не под запретом?

– Дорогая Амалия, за пределами Иллеа близость до свадьбы не считается зазорной, – хохочет где-то с Ами Жаклин; в словах чувствуется приобретенный очаровательный акцент во Франции. – Я прожила достаточно в Версале, чтобы с уверенностью заявить, что наша Хулия – просто образец целомудрия.

Тяжелая бархатная штора, разделяющая нас с наполовину француженкой, не мешала мне «увидеть» блеск ее глаз и кокетливый взгляд. Прожив на родине своего отца, она приобрела особый лоск и шарм, свойственным французам, а королевский двор отточил ее природные способности к кокетству до идеала.

Я закатила глаза и Хулия снова слегка ударила меня в плечо. Сама святая невинность. В сравнении с ней я сущий дьявол, обманчивая сирена, завлекающая в свои сети ни в чем не повинных молодых людей.

– К тому же я б сама не против была бы нарушить законы с таким-то королем, – продолжила со смешком Жаклин. Послышались шорох и новая порция смеха. Очевидно, Ами не высоко оценила шутку француженки. По крайней мере, я надеялась, что она шутила.

– Притормози, Жаззи. Карлос уже занят и сомневаюсь, что он передумает перед самой то свадьбой, – подала голос я, пока Хулия растерянно смотрела на свое отражения. Я задавалась уже давно одним и тем же вопросом, который я никогда не решалась задать ей: чувствовала ли она вину за то, как поступала с Карлосом? Я понимала все причины и обстоятельства, некрасивость ее положения, то, как она оценивала сои поступки в отношении жениха? Я чувствовала. Я убеждала себя, что вся вина моя только перед Джорданом, но малышка Блу внутри меня прекрасно знала, что это чувство было адресовано тому, кто и сам меня предал.

– А жаль. Такой шикарный мужчина.

– Жаззи, у тебя все мужчины шикарные, – рассмеялась Амалия, а Хулия продолжила мою пытку, протянув новую вешалку, которую захватила с собой в примерочную.

Пять часов до…

Когда мелодия стала резать душу, подобно хорошо отточенному ножу или реальности, я убрала пальцы с клавиш и захлопнула крышку, закрыв глаза и судорожно дыша. Чем ближе приближался прием, тем хуже становилось. Я понимала, что делала; убеждала себя, что это правильно, что так нужно, но принять было куда сложнее, даже невозможнее. Соленые дорожки уже высохли, казалось, вся влага испарилась, оставив за собой щепотку горечи и никому не нужных сожалений.

– Ваше Высочество, – услышала я оклик со стороны дверей. В них замерла решительная брюнетка. В руках она держала книгу, и ее взгляд был задумчивым.

– Леди Женевьева, – отозвалась я, смазливая уже высохшие слезы. – Вы давно здесь?

– Нет, не очень, – ответила девушка и подошла ближе, – Вы забыли в саду. Я не читала.

Это уже повторяется. Такое было. Женевьева уже возвращала мне мой ежедневник. Похоже, я никогда не перестану их терять.

– Спасибо, – поблагодарила я ее; она кивнула и нерешительно посмотрела на рояль и на пустую подставку для нот. Очевидно было, что я выплескивала наружу свои эмоции. Хотя не должна была. – Могу я спросить?

– Конечно, – отозвалась она, я пригласила ее присесть рядом на табурет. Иногда я не могла понять столь она приветливая или не хочет вызвать мое недовольство, но ее светлые глаза подсказали мне, что она не против, хотя начинает догадываться, о чем я хочу спросить.

– Вы и Самюэль. У вас все серьезно? – поинтересовалась я. Признаюсь, мне было любопытно и я совсем не настаивала на ответе, но так хотелось отвлечься, – Простите, что лезу не в свое дело, но Сами – мой друг, понимаете? Я переживаю за него.

– Нет, все нормально, Ваше Высочество, – размеренно ответила девушка, словно подыскивала слова. Она чувствовала себя неловко, и я уже пожалела о вопросе.

– Бланка, – улыбнулась я ей. – Называйте меня просто Бланкой.

– Бланка, – девушка попробовала на вкус как это, обращаться когда мне без титула и улыбнулась: – Я не знаю насколько все серьезно, но это больше, чем я когда-то испытывала и чем-то, что я могла бы предложить Вашему брату.

– Вы честная. Знаете, в моем мире это редкость, – ответила я, чувствуя симпатию к девушке. Если бы я выбрала Анхеля, мы могли бы стать сестрами. Я была бы этому только рада. Получив в сестры, пусть и названные Хулию и Женевьеву, прекрасный подарок.

– Охотно верю, – отозвалась девушка. – Вы грустная. Мелодия грустная. Я мало что понимаю в том, как живёт знать, но девушка не должна быть такой в день своей помолвки. Не делайте этого.

– Вы не понимаете, – отозвалась я, удивляясь, каким неровным стал мой голос.

– Возможно, – кивнула она и улыбнулась, слегка грустно и немного, – но знаете, что я знаю? Вы любите брата Самюэля. Вы не будете счастливы с британским принцем.

– Возможно, нет, а может, и да, – откликнулась я, не зная, куда деть глаза, что ещё сказать. – Он сделал то, что я не готова простить.

– Он мог не знать, не понимать, – Женевьева закусила губу, а потом решительно посмотрела на меня. – Подумайте, прежде чем сегодня вечером Вы дадите своё согласие, подумайте. Все поправимое, пока с Ваших губ не слетел короткое слово.

Я кивнула, пообещав подумать. Я только то и делала, что думала, и от мыслей становилось все хуже и хуже.

– Хотите попробовать? – неожиданно спросила я, указывая на рояль и боясь одиночества.

– Да, но не ожидайте многого, – рассмеялась девушка. Мы могли бы подружиться.

Три часа до…

Аккуратно вложив письмо в конверт, я запечатала его сургучом. В наше время редко кто пользовался этим способом запечатывания конвертов, но мне нравился легкий налет романтичности и аромат древности и шарма давно прошедших времен. В этом было особое очарование и мне нравилось верить, что восковая печать может обеспечить письму неприкосновенность. Существует множества способов вскрытия посланий, особенно, когда дело касается сильных мира сего, любое письмо может быть вскрыто, прочитано и запечатано обратно так, что не возникнет никак сомнений по поводу его неприкосновенности, но иногда мне хотелось побыть наивной дурочкой, отрицающей очевидные факты. К тому же кого может заинтересовать мое письмо к кузине?

Астра была тихим островком в бурлящем океане придворной жизни. Она жила в Анджелесе с новоиспеченным мужем, но светскую жизнь обходила сторон. Стараясь как можно меньше щеголять своим титулом племянницы королевы. В общении я находила с ней особое умиротворение, которое у меня не вызывал даже Никки. Дочь моей тети была последней инстанцией, в которой я искала покоя, последней надеждой и тихой гаванью. Она была лучом света с ее светлыми волосами, взятыми от отца, и мудрыми и умиротворенными серыми глазами. Она была полной противоположностью меня, родственной душой нежной и робкой Мари, но в то же время была любимейшей моей кузиной.

Я рассказывала ей далеко не все, но сочинение легкого и обыденного письма Астре помогло мне успокоиться и отвлечься. Я позвонила в колокольчик, вызывая слугу, которому хотела передать письмо и попросить позвать моих горничных. Умиротворение хорошо, а готовиться к приему необходимо.

Маленький комочек вдруг соскочил к двери и с неуверенным лаем кинулся к двери. Я тут же подскочила следом за ним. В силу своей молодости, даже ребячества, ведь он и правда был еще щеночком, он был игривым, непоседливым и любопытным. Нужно вернуть его прежде, чем пострадает или он или кто-то другой.

– Осито! Осито, вернись, – я выскочила в коридор, но никого не заметила, когда метрах в десяти от меня мелькнула знакомая кремовая мордочка. – Что ты нашел такого интересного?

Я поравнялась со своим питомцем и присела на корточки. Из-за пушистого «медвежонка» я не сразу обнаружила маленький воинственный комочек пуха, который был похож на маленького храброго генерала перед великой и могучей напастью. Казалось бы, он должен убежать, спрятаться, только заметив такого хищника, но котенок остался на месте и с не меньшим удивлением, чем сам Осито, уставился на щенка. Они совсем недолго изучали друг друга, прервать замкнутый круг изучения друг друга решил Осито, который наклонился вперед и своим мокрым носиком ткнулся в котенка. Видимо любопытство пересилило все остальное. Котенок совсем не ожидал этого и упал на спинку. Прежде, чем бедняжка убежал бы и спрятался где-то в укромное местечко, где бы его никто не нашел, я взяла его на руки и погладила его по маленькой головке. Он был крохотным, ему не было не больше месяца, совсем еще дитя, впрочем, как и мое любимое пушистое создание.

– Чей ты? И как сюда попал? – наклонилась я к котенку и носом пощекотала участочек между ушками. Естественно котенок мне ничего не ответил. Осито то ли из-за ревности, то ли из чистого любопытства поставил свои лапки мне на ноги, поверх юки, завилял коротким хвостиком и загавкал, привлекая к себе внимание.

– Вот видишь, Осито, напугал малыша, – Осито в ответ загавкал, словно отвечал мне:

– Да, я знаю, что ты не хотел, но он совсем кроха, в сравнении с тобой, медвежонок. Будь аккуратнее.

Оказалось котенок не так храбр, как показался, оказавшись высоко от пола, для него ужасающе высоко, бедняга испугался и начал мяукать.

– Тише хороший, – погладила я его по холке. – Давай отнесем его, Осито, на кухню и напоим молоком.

Щенок радостно завилял хвостом и заскулил, очевидно соглашаясь. Я прижала котенка и груди и направилась к кухне, но сделав пару шагов, я наткнулась на леди Ариадну.

– Простите, Ваше Высочество, – сбивчиво прошептала девушка, растерянно поднимая голову, она словно кого-то искала, не моего ли брата? Который совсем недавно ушел от меня. – Я вовсе не хотела… Вот ты где? – облегченно ответила Ариадна, смотря на котенка.

– Он Ваш? – Я не стала мешать девушке, когда она взяла котенка у меня из рук и прижала к себе.

– Да, я нашла его пару недель назад в саду, – ответила она, успокаивая маленького серого пушистого генерала. Котенок успокоился в ее руках, очевидно, что он знает ее. Вот и отлично. Пропажа и ее хозяйка нашли друг друга, а значит наше дело с Осито закончено.

 – Почему Вы не сказали?  – Чтобы его не выгнали. Он понравился мне, и я не знала, можно ли взять его себе, – пристыжено ответила Ариадна, словно я могла отругать ее за сочувствие к маленькому котенку или проявление доброты.

– Бросьте, Ариадна. Мы же не звери. Хотите держать у себя котенка, пожалуйста, – улыбнулась я, прикоснувшись к маленькому любопытному серому носику. – Зайдите на кухню и пусть Вам дадут молока, если будут возражения…

Осито снова сорвался с места и побежал куда-то за мисс Стоун. Вот уж неугомонный.

–… скажите, что это мое распоряжение. Простите, леди Ариадна, я должна пойти за своим питомцем, пока не потерялся уже он.

– Конечно, Ваше Высочество, – присела в легком книксене Ариадна, а я тем временем обошла ее и бросилась бежать вслед за Осито. Он скрылся в одной из гостиных. Благо, я успела заметить за какими дверями.

– Ах ты, проказник, – готовилась я отчитать щенка, но сначала увидела кремовый комок, потом ногу, в которою он уперся лапами, а рядом с ней пару изящных туфель. Туфли я узнала, как и яркие броские брюки алого цвета, а моя злость начала подниматься вместе со взглядом. Я хотела сказать Прити, чтобы она отстала от него, даже если он ей что-то и обещал, может быть случайно, мимоходом, а она восприняла его слова слишком серьезно. Я готова была повернуть назад, собиралась признать, что большая ревнивая дура невысокого роста, встретиться с последствиями своего поступка в отношении Джордана и простить Анхелю все. Я устала от сомнений и не хотела ничего, кроме как перестать чувствовать вину и неуверенность в том, что делаю. Была. Пока не подняла голову и не увидела, как Анхель целует свою бывшую.

Он снова врал. В очередной раз. Даже когда пытался помириться. Это снова была ложь. Я подобрала юбку в руки, чтобы мочь бежать и не останавливаться, переципаясь через подол побежала по коридору, куда угодно, подальше от Анхеля, даже позабыв об Осито, куда угодно, лишь бы только не находится тут. Я споткнулась через ступеньку ближе к холлу и упала на пол, наблюдая, как по коридору ко мне приближается Анхель с Осито на руках, как неизбежность. Его решительное лицо не сулило мне легкого избавления от его ненужных оправданий, но стоило мне попытаться подняться, как кто-то другой пришел мне на выручку.

– Бланка? – вопросительно посмотрел на меня Гиацинт, явно не ожидая меня увидеть на полу, но бывают и непредвиденные обстоятельства, так ведь? Мы неплохо подружились с ним за последнее время. Он не претендовал на мою руку и сердце и не был моим родственником, это очень и очень сближало.

– Можешь помочь убраться отсюда? – сказала я тихо, обращаясь к новому другу и кивком указывая на приближающегося Анхеля.

– Конечно, – я приняла руку Гиацина, и мы словно не замечая Анхеля стали направляться к лестнице. – Я, кстати, искал тебя.