Текст книги "Без права на ошибку (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 64 страниц)

Он сейчас походил на нашкодившего и виноватого щеночка. Ему необязательно было говорить как он сожалеет, его побитый вид сказал это за него. Он был таким знакомым, таким уютным и таким потерянным, что я не выдержала, шагнула к нему и потянувшись, поцеловала в макушку, затем взъерошила его волосы. Ник был моим наркотиком и сколько бы я не спотыкалась, сколько бы не падала, я все равно тянулась к нему, даже если это причиняло боль, даже если это разрушало. Я была зависима и освобождаться от этой зависимости мне не хотелось. Он толкнул дверь, закрывая нас от нежелательных, но вполне возможных свидетелей.

– Если бы я только знала, что с тобой делать, беда моя. – Я поцеловала его в висок, когда его руки обвили меня, укутываая в тепло и любимый запах наследника Иллеа.

– Что у тебя за вид, кстати? – спросил блондин, опустив руки вниз на бедра, которые были облачены в простые обтягивающие черные брюки, а вверху я просто надела одну из простых рубашек, чтобы в случае вылазки не особо привлекать к себе внимание.

– Может, сбежим? Хоть на время. В Анджелес. Давно мы этого не делали, – предложила я. Это определенно должно пойти на пользу. Обоим стоит развеяться, вспомнить, кем мы были до его отбора, чтобы не потерять это, не упустить из-за стольких внешних факторов в наших жизнях.

– У меня есть предложение лучше…

– Ты целовал ее, – утверждала, а не спрашивала Хулия, заполнив свое все вокруг, темные волосы струились по спине, плечам и всему телу, расстегнутая рубашка открывала прелестный вид на полные соблазнительные полушария, которые мне так хотелось свободными, неприкрытыми слоями ткани. Ощутить мягкий шелк нежной кожи с мягким золотистым загаром, забраться под полы клетчатой ткани и любить, любить эту невероятную девушку пока оба не обессилим до такой степени, что попытка оторвать голову от подушки будет сродни смерти…

– Ты говорил ей нежные глупости. – Хулия наклонилась ко мне ближе, так что полы ее рубашки стали щекотать мою кожу и, проскользнув по моей груди и бокам, частично укрыли нас обоих, как и волосы, загородив мне любой другой обзор помимо ее лица, но я больше ничего не хотел видеть, так что не жаловался.

– Ты позволил ей поверить, что она – единственная, что только она делает тебя свободным, – Хулия, наклонила свое лицо слишком близко, так, что теперь я чувствовал ее слова на своих губах, мог разглядеть каждую вкраплинку ее глаз, ее грудь почти вплотную прижалась ко мне, я почувствовал, что мне стало тесно в моих штанах и кондиционер совсем бы не помешал в этой комнате, хотя до ее прихода, я не жаловался, – но на самом деле свобода для тебя ничто, ты не твоя сестра, ты одержим идеей кому-то принадлежать.

Любимая испаночка наклонилась еще ближе, оставляя легкий, едва ощутимый поцелуй на правом уголке губ, а затем и на самих губах, после чего отстраняясь, заставляя возжелать ее еще сильнее, потянуться за предложенным и сорвать с ее губ жаркий поцелуй не встретив никакого сопротивления, лишь радостное приветствие, словно я был самым желанным гостем. Она манила, соблазняла, уничтожала и все же была горько-сладкая, пламенно-обжигающая. Разве можно такую забыть?

– Но знаешь, чего она не знает? Почему ты не подпускаешь никого к себе достаточно близко, чтобы они увидели это, держишь их в священном неведении от того, что твориться здесь, – она положила свою ладошку мне на грудь, и тягуче-нежно, завлекая, маня, одурманивая, поцеловала меня, лишая последних остатков воли и сдержанности.

Я хотел поиграть, медленно насладиться ее близостью, не переходя слишком быстро к телесной близости, но ей Богу, она сама виновата, провоцируя меня.

– Скажи это. Произнеси то, что мы оба знаем, – брюнетка наклонилась к уху и тихо прошептала, чтобы даже стены не слышали ее. – Или я могу уйти, и ты сам будешь виноват в своем одиночестве этой ночью.

– Я – твой, – выдохнул я, завладевая ее губами в яростно-нетерпеливом поцелуе. Хватит меня дразнить, хватит наказывать за неприятную ситуацию с Ариадной, за боль, которую ощутила Хулия ранее. Мне казалось, наш разговор отдалил нас, но она пришла ко мне, как всегда чарующе прекрасна и убийственно решительна. Все ее действия была продиктованы ревностью, желанием доказать себе, что она по-прежнему самая желанная, и я совсем не собирался ей в этом мешать. Я определенно был должен ей это.

После похищения Бланки

Ночь, последовавшая за неудавшейся помолвкой Блу, оказалась самой тяжелой.

Сначала исчезла Бланка, как оказалось она пошла спасать Ариэль, исчезновение которой никто не заметил, пока ее не привел Март, не передал мне на руки, а сам, пробормотав что-то не особо внятное про Бланку, Ри, похитителей и то, что ему срочно нужно вернутся, испарился. Затем, посл того как волнение в зале улеглось, оказалось бабушке стало плохо. Ее срочно увели в ее комнату и вызвали докторов для нее, но не это оказалось самым ужасным.

Когда переодетые гвардейцы и подсадные гости прекратили хаос и испарились так же внезапно, как и проявили себя, когда все начали осматриваться вокруг, проверяя целы ли все, есть ли пострадавшие, когда родители, решили проверить наличие нас всех живых и здоровых, и не нашли Бланку, когда ее отсутствие стало очевидно для всех, и повисла тишина, поражающая своей неприкрытой жестокой реальностью, в которой неожиданно не стало места моей сестренке, когда в переполненный зал все еще напуганных и встревоженных гостей вернулся разбитый Март, один, без Блу, и сообщил обо всем случившемся, разверзся ад, и постепенно до всех и каждого, начиная с меня, Мари и родителей дошло, что это нападение было подстроенно с одной целью: похитить Блу, а заодно и устроит переполох, оторвавшись по полной.

Исчезновение Бланки стало для всех ударом, как и её самопожертвование. Она почти не задумываясь бросилась вслед за Ри, понимая, что идёт в ловушку. Были ли в этом зале ещё девушки, способные на такой решительный и отчаянный шаг? Очевидно нет, все жались в угол, спасая свои жизни, а она, принцесса, пошла спасать жизнь сёстры.

По словам Марта он пытался остановить её и в зале и в саду, но когда Бланка чего-то хотела, её невозможно было сдвинуть и бульдозером с намеченной цели, если она что-то решила, то уже все, она сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы осуществить задуманное. Этим пошла она в маму и маму больше всего ударило произошедшее. Она пыталась держаться, но слёзы против её воли лились из глаз, когда она принимала к себе напуганную Ри, постоянно называя её именем старшей сёстры. Из-за стресса начались преждевременные роды, и на рассвете свет увидел Кристиан Эллиот Скрив, нас снова стало шестеро, но его рождение было омрачено отсутствием нашей сёстры. Она бы хотела увидеть это маленькое чудо в первые часы его жизни.

К десяти часам шумиха улеглась, после долгого разговора с отцом Джордж Таунсенд, король Великобритании, а вместе с тем и неудавшийся свекр Бланки, увез свою семью обратно домой, но никто не придал этому значения. У всех на уме был только один вопрос: где Блу?

К этому времени обитатели замка и девушки уже ложились спать или видели третий сон, я пытался, но не смог сомкнуть глаз. У меня словно оторвало обе руки, вырвали сердце или перекрыли кислород. Из всех братьев и сестер, Блу была мне ближе и дороже всех, так уж сложилось, и именно ее похитили, именно она сейчас неизвестно где, неизвестно с кем и жива ли? Папа просил сохранять спокойствие и доверить все людям отца Марта, но я не мог, не мог бездействовать.

– Ты куда собрался? – Хулия ворвалась в гараж, как ураган. Я уже собирался оседлать своего Харлея, как меня остановил ее голос. Пребывая в той ярости, в которой я находился сейчас, я не услышал бы и голоса родителей, и только она заставила меня остановиться.

– За ней. – Я старался не смотреть Хулии в глаза. Она знала меня лучше любого знакомого мне и родного человека. Она знала меня лучше меня самого.

– Это безумие, – покачала головой Хулия, ее глаза были красными от слез, лицо бледное и уставшее, словно похитили ее сестру, а не мою, хотя может она ей была и ближе, чем сестра, – ты – наследник, похитители только и ждут, чтобы взять кого поважнее.

– Я должен был быть там, не она. – Я стукнул по металлу своего железного коня. Как я мог это допустить?

Малышка Блу полезла на рожон, чтобы заменить собой Ариэль. Сколько там той Блу? Она ведь лёгкая и хрупкая, а сделала для сестры, что не сделал ни я, ни отец, ни вообще один из мужчин, присутствующих в зале, в том числе и гвардейцы. В маленькой хрупкой принцессе оказалось больше отваги, чем у бывалых стражей. Уволить бы всех их к чертям, но не только они виноваты, я тоже там был, я также должен был что-то сделать, но не смог, не успел.

– Бланка была ближе всего к Ри, она сделала то, что считала нужным. – Хулия обошла байк и обняла меня. – У меня тоже разрывается сердце о ней, но мы должны позволить сделать это другим, найти ее.

– Я не могу потерять ее. – Я почувствовал, как слезы обожгли глаза, и заплакал, впервые за последние несколько лет, уткнувшись носом в шею Хулии, вдыхая ее аромат, ощущая теплоту ее тела, почти растворяясь в ее теплоте.

– Мы не потеряем ее, – отозвалась она, прижимаясь ко мне как можно сильнее. Я только сейчас понял, что и ей нужна опора. Она тоже была на грани, но скрывала это лучше меня. Блу и Хулия были неразлучны, если не рядом, то по телефону. Моей Лу тоже сейчас не сладко.

– Я не могу ничего не делать, понимаешь? – прошептал я, подняв голову от ее шеи к ее мягким волосам.

– Тогда я поеду с тобой, – решительно ответила она, я оторвался от нее, чтобы посмотреть ей в глаза. Она должна понимать насколько это опасно, прочесывать Анджелес, после нападения. Она не должна рисковать собой. – Только со мной. Я не отпущу тебя одного. Да и тебе не понравится шум, который я подниму, если ты скажешь «нет».

Она просто не оставила мне выбора, я протянул ей шлем.

– Держись за меня так, словно погибнешь, если немного ослабить хватку, – предупредил я. Я не собирался ползти черепахой, и я лучше умру, чем позволю ей пострадать.

– Ниик, пригнись! – услышал я крик Хулии, как раз когда мы проскочили мимо одного из окраинных закоулков Анджелеса, возвращаясь во дворец. Как и стоило того ожидать, мы не нашли ничего и разочарованными возвращались обратно.

– ЧТО?! – крикнул я ей. Ее голос терялся в свисте ветра на такой скорости, как мы мчались. Оставалось несколько поворотов, и мы снова окажемся у дворца.

– Пригнись! – крикнула она снова и толкнула меня, а сама упала на меня.

На такой скорости мы разбились бы, если бы не чудо. Я разозлился. Она подвергла наши жизни опасности и ее ожидает серьезный разговор после. Хулия теснее прильнула ко мне и положила голову мне на плечо, но злость моя никак не утихала, и все же ее крики закончились, я все еще ощущал как едва не потерял управление, а это значило бы мгновенную гибель. Обоих. Если она не волновалась о себе, то должна была представить, каково было бы мне на том свете, отвечать за ее гибель.

Я немного успокоился, когда въехал на территорию дворца через тайные автоматические и едва приметные ворота. Я злился на нее за ее фокус и поэтому мы ничего не говорили вплоть до того, как оказались в гараже. Она слезла, а я сначала предпочел снять шлем.

– Чем ты думала, когда толкала меня? – начал я, желая услышать причину, но ответом мне был шум падающего тела на пол. Я мгновенно обернулся, и моя злость в мгновение сменилась ужасом. Вместо того, чтобы стоять позади меня, Хулия лежала на полу, прижимая руку к ключице, а ее светлая блуза вокруг ее ладони была окрашена в кроваво алый.

– Прости, – тихо сказала она и зажмурилась, морщась от боли.

– Что случилось? – Я подскочил к ней, попутно стягивая кожанку, и, упав рядом, отнял ее руку от раны. Пятно уже было большим и все больше и больше расплывалось по шелку ее одежды, окрашивая ее в алый цвет крови.

– Стреляли в тебя. Я сбила прицел, – прошептала она. Совсем никого не стесняясь, я разорвал на ней блузу, жемчужные пуговицы рассыпались по бетонному полу подземного гаража, но мне было плевать, я должен был знать, куда попала пуля.

– Но какой ценой, дуреха? – спросил я ее, вытирая рукавом своей рубашки ее кровь. Пуля не сделала смертельное ранение и не попала в жизненно важный орган, но очевидно порвала артерию и не одну, крови было многовато. – Тебя могли убить.

– Я предупреждала тебя, – слабо улыбнулась она. – Говорила, что это опасно.

– Я – идиот, – согласился я, стаскивая с себя рубашку и прижимая к ране, чтобы как-то остановить кровь, – довольна? Никогда не прощу себе, что ты пострадала.

– Ник, – позвала она меня тихо, когда я подхватил ее на руки и помчался к выходу из гаража, – Я сама приняла решение поехать с тобой. Я понимала, чем все может закончиться. К тому же, я не могла позволить убить наследника Иллеа.

– У Иллеа есть еще два наследника, а ты у Испании одна.Больше никогда не подставляй себя под удар, – отругал я ее и поднялся по лестнице на первый дворцовый этаж.

Она прижалась ко мне и я почувствовал мимолетное прикосновение ее губ к моему подбородку. Это заставило меня ускориться. Я хочу почувствовать это снова. Хочу снова ощущать ее тепло, слышать ее голос, чувствовать прикосновение ее губ. Рвясь найти сестру, а едва не убил Хулию. Какой же я придурок.

– Доктор! Срочно! – закричал я, и из музыкальной комнаты выскочила Ариадна. Сначала непонимающе, а потом с ужасом смотря на плечо Хулии. Я знал, как мы выглядим: я без рубашки, Хулия с разорванной блузой, но она была ранена, а на остальное плевать. – Найди докторов. Кого угодно. Неважно, главное чтобы кто-то пришел в больничное крыло как можно скорее.

– Как я их найду? – расстерянно заломила руки Ариадна, не зная, что ей нужно делать. – Что произошло?

– Все потом, Ариадна. Доктора сейчас должны быть с мамой и бабушкой. И найди Анхеля, скажи, что Хулию подстрелили. Это важнее, чем бутылка виски в его руках, – Ариадна кивнула и побежала куда-то в сторону, а я понес Хулию в больничное крыло. – Потерпи немного. Доктора скоро будут.

– Мне кажется, больше волнуешься ты, – хмыкнула Хулия и скривилась от боли. Будет мне уроком, как не следить за дорогой.

– Мне необходимо увидеть ее, – уже раз пятый я пытался пробраться к Хулии, но постоянно что-то отвлекало меня или мешало (или кто-то, в этот раз Анхель). Все они были бесспорно правы, я был виноват в ее положении, я поставил ее жизнь под угрозу и не мне сейчас просить о встрече, но я больше ничего другого не хотел.

– Нет. Хватит того, что это из-за тебя она в таком состоянии, – Анхель хоть и был пьян, все же сохранял достаточно уверенности в себе и здравого смысла, чтобы казаться заботливым старшим братом, не позволяющим обидеть сестру. Он даже после бутылки бренди выполнял свой долг лучше, чем я. Отвращение, вызванное такой его реакцией на похищение Блу (пока я искал малейший ее след, он искал решение на дне стакана), сменилось признательностью. – Сначала ты позволил Бланке уйти, теперь Хулия приняла на себя твою пулю. Кто следующий?

– Ты прав, я должен был пойти за Ри сам, я должен был остаться во дворце или не брать с собой Хулию, но если бы не ты, этого злосчастного приема не было бы, сердце Блу не было бы разбито и все было бы в порядке. – Если бы не его оплошность, если бы он успел вовремя решить свои проблемы со своей бывшей, моей сестренке не было бы так больно, все не зашло бы так далеко.

– Теперь ты обвиняешь меня? Ты – ее старший брат, ты должен защищать ее от всего, а не думать о том, как залезть под юбку к моей сестре, – разозлился пьянный Анхель, – Бланкита больше не доверяет мне, я сам в этом виноват, – с болью ответил он, одна только мысль о разочаровании Бланки очевидно слишком сильно ранила его, в его глазах было столько тоски, отчаяния и вины, что мне стало неуютно и совестно за плохие мысли о нем. Как это должно разрушать: знание, что твоя любимая где-то далеко, совсем одна, неизвестно с кем и неизвестно где, одинока, напугана и зла на тебя. – Но ты, ты – крепость в которую все еще верила Бланка и ты не защитил ее. Ты – чертова зависимость Хулии, она не понимает что творит, она гробит свою жизнь в угоду тебя, а ты делаешь вид, что так и должно быть. Я больше не узнаю тебя.

– А я себя, – подтвердил я, Анхель пьяно пошатнулся и недоверчиво посмотрел на меня, очевидно не ожидая этих слов от меня. – Я делаю слишком много того, чего никогда бы делать не хотел и причиняю боль тем, кого бы хотел никогда не расстраивать, но мы все делаем это, Анхель, даже ты не пустишь?

– Нет, – ответил он, сменив гнев на милость, но все еще оставаясь Цербером у комнаты своей близняшки, – и не надейся. Знаешь ли, Хулия мне дороже любого друга.

– Почему ты сделала это? – спросил я, когда тайная панель отъехала в сторону. Ни Анхель, ни Самюэль меня категорически не хотели пускать в комнату к Хулии. Первый, зная все, и слушать не хотел, второму не нравилось что причиной ранения Хулии был я, он слышал общую версию об осечке стрелка. Он же не знал, что эта сумасшедшая сама подставила себя под удар, ради меня, а ведь не стоило. При этом оба позабыли о бытности дворц, когда нападения повстанцем были привычным делом, а тайные ходы спасали жизни. Я сам не застал этих времен, но хода изучил и знал как можно легко пробраться в комнату Хулии, которая сейчас преспокойно читала в кровати.

– Вспомнил все-таки, – улыбнулась она, не удивившись моему появлению, – я ждала тебя.

– Решил встряхнуть стариной и вспомнить о нашем ходе, – по пересечению нескольких проходов и лестниц можно было незаметно пробраться из моей комнаты в ее, что мы часто раньше и делали, когда были детьми и когда встречались. Я прошел внутрь, поправляя костюм и садясь на ее кровать рядом, с беспокойством посматривая на ее перебинтованное плечо. – Ты так и не ответила.

– Я же говорила уже, ты – наследник. Джеймис уже слишком большой, чтобы начинать готовить его, вместо тебя, – улыбнувшись, ответила она и расправила плечи, ее явно раздражала необходимости соблюдать постельный режим, но сейчас даже Кит был бы не на ее стороне, а учитывая, что ему всего несколько часов, это весомый аргумент.

– С каких пор тебя так волнует наследие Иллеа? – хмыкнул я, усаживаясь рядом.

– С тех самых, как наследник – ты, – ответила полушутя Хулия, хотя шутки в ее словах совсем не было. Я. Все из-за меня. Только моя вина. – Когда я увидела темный силуэт человека там, где его в принципе не должно было быть, я поняла, что не могу позволить убить тебя. Все, что угодно, но не твоя смерть.

– Они могли убить тебя. Разве ты этого не понимаешь? – вспылил я, но ее лицо не изменилось, она даже не моргнула. Как она могла быть такой безрассудной? Как могла посчитать мою жизнь ценнее своей? Если бы она умерла, я бы… Внутри меня все холодело. Нет, она жива, все почти в порядке.

– Но ведь не убили. Ник, я люблю тебя. Я бы никогда не простила себе, если бы убили тебя. Если бы у меня был выбор, повторить ли все снова, я бы поступила так же, – я крепче сжал ее руку. – Будь на моем месте ты поступил бы иначе?

– Конечно нет, но сейчас речь о тебе. Ты подумала, что будет со мной, если бы ты умерла за меня? – растеряно произнес я, сжимая ее ладонь, не зная как найти успокоение. Еще пару часов назад я думал, что смогу ее когда-то отпустить, но сейчас меня охватил ужас, что я ее едва не потерял, даже если рана не была смертельной, во мне что-то умерло с мыслью, что она была в смертельной опасности и все из-за меня. Как я мог?

– У тебя были бы твои девушки, – горько улыбнулась она. И ее глаза заволокла дымка печали. – Ты сам говорил, что они стали дороги тебе, что есть те, с кем ты мог бы составить семью.

– Для того, чтобы я был счастлив, ты должна быть жива, счастлива, даже если не со мной, – тут же отозвался я. Она должна понять меня, я должен объяснить, что не смогу жить в мире, где не будет ее.

– Без тебя? Это возможно? – искренне удивилась она. – Я ведь пыталась, но ничего…

Я наклонился и поцеловал ее. Я не хотел ничего слышать о нашей жизни друг без друга. Настанет момент, когда нам придется разойтись, но это не сейчас, а значит, говорить и не за чем.

====== Глава 16. Ариадна ======

Комментарий к Глава 16. Ариадна Если это появилось на страницах Книги Фанфиков, значит произошло что-то нереальное и я осталась жива, после тысяч угроз и невозможности выполнить простую задачу – сесть за компьютер и написать пару строк. Это также значит, что фанфик – не совсем заморожен, и у меня глубоко в душе есть маленький намек на совесть.

Ваш ленивый соавтор…

Дверь в ее комнату была открыта, словно приглашая зайти, узнать, как дела, но впервые это делать совершенно не хотелось. А вот и через секунду мимо проема двери пролетела хозяйка комнаты, которая не могла не заметить меня:

– Ариадна. – В дверях стояла Моргана, все с той же искренней улыбкой, которая была у неё все эти недели и месяцы, искажающаяся лишь в миг появления Кимбры, ставшее уже чем-то естественным. – Может, поговорим? – Я уже собралась было ответить, что и вовсе разговаривать с ней не собираюсь, но стоило задуматься на момент, почему же остаюсь на месте, как Моргана развернулась. Она прошла вглубь своей комнаты, оставив лишь облако своих, таких же дорогих, как и она сама, духов. Едва уловимый, но одурманивающий с ног до головы, аромат тянулся за своей обладательницей невидимым шлейфом, точно королевская мантия. Задумчиво посмотрев ей вслед, я не успела засечь тот момент, как сделала шаг вперёд – в ее комнату.

Та не отличалась особо от моей, да и возможно от любой другой отданной одной из Избранных выделялись лишь фиолетовые васильки на светлых обоях. Я не в первый раз перехожу порог этой комнаты, но впервые в душе чувство отчужденности. Из личных вещей почти ничего не осталось: одинокая сумочка да минимальный набор косметики, пусть платья и висят каждое на своих плечиках, возникла их обезличенность, хотя ещё вчера каждое из них имело шанс выйти в свет.

– Присаживайся, – с улыбкой, но не с той теплотой, сказала Моргана, заканчивая разбор вещиц в шкатулке. Я присела на край полуприкрытой темно-синим одеялом постели, с таким же пологом, как и у меня. Чему же я тогда удивлялась в первый свой день во дворце?

– Я не хотела особ…

Она взмахнула рукой, не давая мне договорить.

– Я знаю это, Ариадна. И если ты думаешь, что мне стыдно за то, что я назвала твоё имя – то нет, – и эта фраза заставила меня подорваться на месте в желании покинуть эту комнату. Но прежде чем я успела с гордой головой покинуть комнату, мне в плечи уперлись ее ладони, заставляя опустится назад на постель. – Дослушай меня…

– Зачем, Моргана? – я подняла взгляд на неё, отмечая искусную прическу в виде свободного пучка, ярких серёжек; она уходила истинно по-королевски. В то время, как я представляла, что если, возможно, и уйду, буду в том же скромном летнем платье, в самых простых босоножках, чуть ли не с сумкой на перевес. – Твоя позиция ясна, ты хотела расчистить путь для себя, назвав мое имя и Селены. Когда до тебя дошла очередь – имя Кимбры было названо столько раз, что если ее и не выгонят сейчас, то обязательно через пару дней, и тут ты выделяешься, называешь мое имя. Что я должна чувствовать, сидя рядом с тобой, доверяя тебе?

За время моей реплики она не сдвинулась ни на шаг, зорко смотря на меня. В ее глазах, однако, действительно не появилось и капли раскаянья.

– Я лишь хотела тебе показать, что будет дальше, то, куда ты отправляешься. Мир высших каст требователен, поверь, я уж знаю, как знают это и Карина с Кимброй, – тихо, но доходчиво начала пояснять она. – Ты же можешь остаться на месте, а так я назвала твои слабые места, ты можешь работать над ними, в ближайшие дни Николасу показать якобы ошибочность моих слов, и если пройдёшь дальше, стать максимально готовой к этому миру.

Я выдохнула, припомнилась старая детская забава: надо зажмуриться и в наступившей темноте сказать себе, что ты волшебник, готовый создать свой собственный мир, за который будешь нести ответственность только ты сам. Это должно настроить тебя на спокойный настрой и готовность спокойно продолжить любой диалог.

– Ты хочешь сказать, что какие бы не были мои отношения с Николасом сейчас, в ближайшем будущем они должны строиться на вранье?

– Открыв глаза, поинтересовалась я. Моргана в ответ лишь покачала головой.

– Иногда хочется и верится в то, что все происходит именно как в сказке, но, Ари, – присев рядом со мной, она постаралась взять мою ладонь в свои руки, но я вовремя ее вывернула. – Ты можешь считать, что я сделала тебе хуже, однако, оглянись, – она рукой указала на интерьер комнаты, где мы находились, – ты продолжаешь идти дальше, я же возвращаюсь домой. «Девушка, которая когда-то участвовала в Отборе», – вот, что меня ждет, у тебя еще есть шанс.

Я посмотрела вновь на нее, пытаясь прочесть что-то, скрытое за этой мимикой и жестами. Ведь мы начинаем дружить и влюбляемся, доверяясь исключительн мелким деталям: цвет глаз, форма улыбки, тембр голоса…

– Возможно, вскоре я могу стать такой же «девушкой», у меня не такие шансы, как у Карины или Марджери.

– Какие бы у тебя ни были шансы, – пожала она плечами, – я буду также считать, как и раньше, что ты не нашла себя, поэтому ты слаба. В любом другом ключе, ты можешь бороться.

Моргана опустила взгляд, а когда вновь очнулась, какими-то слепыми движениям начала ощупывать свою шею, после чего быстро завела руки за голову. Секунда-другая, и вот в ее раскрытую ладонь падает подвеска, до этого покоящаяся на шее.

– Вот, – протягивая украшение мне, сказала Моргана, – пускай оно будет теперь твоим, и знай, то, что я сказала в Вестях, никак не должно отразиться на том, что я говорила или делала до этого.

Я не успела опомниться, отказаться от ее подарка или принять, как она уже наклонилась, находясь совсем близко от меня, и застегнула легкое переплетенье цепочки на моей шее. Так, что маленькое сердечко повисло на открытой части моего декольте. Не знаю, что именно ее сподвигло отдать мне это украшение, и что точно означали все ее слова вкупе. Однако, она действительно мне помогала во время Отбора, давала советы – она стала для меня второй Роуз, не заменяя ее, а просто став человеком, направляющим меня. Поддавшись этой секунде, я обняла девушку напротив меня за плечи, не зная, увижу ли ее еще когда-либо…

Когда мы отстранились друг от друга, послышался стук в дверь, Моргане пришлось обернуться, в то время как я уже видела ее гостя. Поднявшись с постели, я присела в легком книксене:

– Ваше Высочество, – Ник также склонил голову, проходя в комнату, и уже обращаясь к Моргане.

– Мы могли бы поговорить перед твоим отъездом? – Она согласно кивнула, что означало – мое пребывание здесь подошло к концу.

Приблизившись еще на миг к ней, я в последний раз поверхностно обняла ее. После чего направилась к выходу из комнаты, провожаемая внимательным взглядом Николаса. И лишь у самого выхода замерла, окликнутая Морганой:

– Ариадна, помни то, что я сказала тебе… – я кивнула на ее слова, покидая эту комнату, скорее всего, навсегда!

Но после этого разговора я не пошла обратно к себе в комнату, хотя Аттила часто скучал, что объясняло его частые заигрывания и попытки удержать меня в комнате. Перила лестницы холодили кожу, а все пролеты и коридоры были пусты, совершенно не сочетаясь со всегда шумным дворцом в разгар летнего дня. Особого выбора у меня не было, и если я не найду себе занятие по душе, то придется вернуться в Женскую комнату.

Нет, у меня не было проблем именно с самой комнатой или постояльцами этого зала – просто с выбыванием девушек она пустела и становилась необъятной, а от этого пугающей. Там перестали шуметь, разговоры утихли, никаких новый впечатлений никто не привносил в зал. Каждая из нас научилась заниматься чем-то своим – кто-то вышивал или складывал из салфеток замысловатые фигурки, кто-то читал или музицировал. Все чаще это становилось местом разборок – начиная с Карины и заканчивая последней ситуацией, включающей в себя Кимбру и Моргану, после которой обеих исключили. И я. Я все еще помнила, как мои ногти впивались в мягкую кожу чужого запястья, и этого пугало. Что же с нами делали эти стены?

Хотя было и другое место – за пределами стен дворца – в саду мы могли отдохнуть, на секунду отвлечься от правил и законов этикета. Но и там постоянно звучали слова обиды, предательства и горя. Почему-то я была уверена, что многие прогуливались там, в одиночку, не от счастливой жизни, задумчиво вглядываясь в листву или небо. В голове всплывало лицо принцессы Бланки, когда она увидела гостью-незнакомку с ребенком на руках, или инфанты Хулии – случайная встреча, заключающаяся во встрече опечаленного взгляда.

Так было ли во дворце сейчас место, где хотелось оказаться больше всего и забыться? И найдется оно когда-либо?

И именно в этот миг я услышала тихую музыку клавиш, из зала, который был впереди. Возможно, там репетировал оркестр перед торжественным приемом, но других инструментов было не слышно… Доносившаяся до меня мелодия сначала как бы поднималась вверх по лестнице, а потом, потоптавшись на месте – со всей душой кидалась вниз по лестничным пролетам. Чем ближе я подходила к белым дверям, тем четче я могла слышать мгновения тишины между звуками – будто-то это была музыка, шедшая из души в данный момент, именно так и только сейчас. Пальцы пианиста ловили мелодию в полете, ставя ее на нужные ступеньки невидимой лестницы, после чего все повторялось вновь, просто мелодия летела дальше по пролетам огромной лестницы. А та уходила то вверх, то вниз, насколько могло хватить глаз, и, вполне вероятно, была бесконечной. У каждой мелодии есть свой смысл, а эта описывала чью-то жизнь…

Я продолжала некоторое время стоять у полузакрытых дверей, лишь в щелочку замочной скважины замечая движение какой-то темной тени. Но больше всего я была поражена, когда эта тень запела – нежный баритон иногда срывался в тенор, еще больше окутывая мелодией. Я так и не решилась заглянуть в зал, но мысль, могла ли я еще где-либо слышать этот голос, не давала мне покоя…

– Ариадна, – окликнула меня Женевьева в огромном холе, и стоило мне обернуться, как она тут же догнала меня, подстраиваясь под мой шаг.

– Привет, – откликнулась я, поднимая на нее сосредоточенный взгляд. Эта девушка была не похожа на ту, кто без причины нарушает неписаные правила дворца, громко обращая на себя внимание.

– Тебя не было в Женской комнате, и я решила тебе сообщить, – я обратила уже большее внимание к ее словам, но помимо этого мой взгляд прошелся по ее фигуре, пытаясь понять – насколько хорошие или плохие новости она мне сообщит. Женевьева прижимала к груди маленькую книжку-блокнот, осанка спокойная, что привлекало больший интерес. – Леди Сильвия рассказывала, что по этикету завтра мы, как представительницы дворца, будем встречать гостей. И она хотела бы, чтобы мы не опустились в грязь лицом.