Текст книги "Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)"

Автор книги: Юлия Марлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 49 страниц)

Девушка оторвалась от царственной плоти, сомкнула пухлые раскрасневшиеся губы, сглотнула и выглянула из-за бедра принца загнанным зверьком. На ее шее краснел след от шнурка, на щеках блестели следы соленых слез.

– Какого черта? – Габриэл с треском захлопнул дверь. – Что это значит?

Принц повел плечом, острая лопатка дрогнула, по спине перетекли бугры мышц. Оттянув ее за волосы и заставляя сильно прогнуть спину, он зло прошипел:

– Ты сегодня не сильно и старалась, дорогуша. Награды не жди.

А потом Его Высочество пнул эльфийку в живот, и та со стоном завалилась на бок.

– Да ничего не значит, – спокойно ответил он, набрасывая черный халат из мягкого шелка и белого серебра.

Безнаказанная вседозволенность, дарованная принцу по праву рождения, привела Габриэла в ярость, которую он едва удержал в сомкнувшихся кулаках.

Пока Брегон усаживался в роскошное кресло, украшенное лепниной драконов и химер, Габриэл сорвал с себя плащ и, опустившись рядом с перепуганной девушкой, прикрыл ее наготу. Глазами полными ужаса она посмотрела в бледно-мраморное лицо друга ее мучителя и задрожала.

Он помог ей подняться.

– Иди. Иди домой.

Когда двери за ней захлопнулись, Габриэл разъяренным смерчем бросился к Брегону, потягивавшему дорогое либерское вино из хрусталя.

– Где ты ее нашел?

Принц равнодушно глотнул вина.

– Таких, как она в низших кварталах тысячи. Большинство – сироты. Сэт может приводить девиц хоть каждый день, – Брегон рассмеялся и провел рукой по распущенным волосам, лежащим шелковыми лентами на плечах и обнаженной груди не прикрытой халатом.

Габриэл оперся о стол бедром, скрестил руки и оглядел его. И такой владыка желает занять сначала трон Подземного королевства, а потом воздеть на голову Неугасимую Звезду, встав в один ряд с величайшим эльфийским правителем Лагоринором ал'Эбен Блистающим? По хребту старшего маршала скользнул холодок. Теобальд прав как никогда – Его Высочество принесет темному народу только бедствия и горе. А, узнав историю купца Сейхана бей Габара, еще больше проникся тревогами старого короля.

Он намекнул на Видящий Камень:

– Не желаешь объясниться?

– О чем? – Удивился принц.

– Например, о том, как Видящий Камень попал к тебе. Или причину, по которой ты отослал меня в Сторм, а не в Горгано. Не припомню, чтобы я нанимался к тебе в убийцы и по первому зову бросался устранять неугодных купцов из Ажинабада.

Лицо Брегона обратилось в восковую маску, он стиснул пальцами ножку бокала:

– Владыка не объясняется перед полководцем.

– Ты еще не владыка, – прошипел Габриэл, не сводя с друга антрацитовых глаз, то светлевших, то темневших в ярком свете настенных светильников из хрусталя.

Брегон сломал тонкий бокал и, саданув кулаком по перилам, вскричал:

– Вы забываетесь, лорд главнокомандующий!

Габриэл прикрыл глаза и, не изменяя ледяному равнодушию, сложил руки по швам и чинно поклонился с совершено прямой спиной.

– Приношу извинения, Ваше Высочество.

Колючий тон главнокомандующего охладил гнев принца. Он вскочил и порывисто попросил:

– Нет, не извиняйся, друг мой. Я объясню. Сейчас, все объясню.

Пока Брегон спешил к шкафу с узорным орнаментом, вытаскивал серебряный ларец, обсыпанный жемчугами и рубинами, доставал из мягкой бархатной сердцевины черный округлый сверток, шерл блуждал взглядом по висевшим на стенах гобеленам со смутными очертаниями величественных фигур прославленных предков рода Дракона и Змеи. Величественные силуэты древних королей грозно правили народами; смутные образы полководцев на могучих конях вели войска на битвы; бесстрашные герои низвергали чудовищ под тенями эльфийских знамен; воздушные фигуры первых леди, исполненные красоты и изящества, кружились в танце под звуки призрачных флейт и лютен.

Черные дуги его бровей заметно дернулись: он и Брегон являлись родственниками – оба происходили из рода Дракона и Змеи, в жилах обоих текла благородная королевская кровь. Более того, они родились в один день и один час, в Год Созвездия Дракона, и отец не раз ему рассказывал, какой грандиозный праздник закатили в Мерэмедэле по случаю рождения первенца короля и первенца полководца Его Величества. Король Теобальд и шерл Бриэлон были двоюродными братьями и никогда не скрывали крепкой дружбы и кровной преданности. Видимо, Брегон ждал от Габриэла того же расположения и той же отдачи, такого же слепого служения и преклонения, потому не забывал через слово напоминать о едином роде, называть лучшим другом и величать дорогим братом. Слепое подчинение своему королю передавалось темным эльфам по наследству – с кровью родителей, но Габриэл был особенный, иной; он отличался от преданного Бриэлона столь же разительно, сколь Брегон не походил на прославленного и всеми любимого отца-короля.

– Вот он, – шепнул Брегон, доставая сокровище из ларца.

Черная блестящая парча полетела на аллеурский ковер. В ладонях принца, сложенных лодочками, вспыхнул хрустальный шар размером с наливное яблоко. С виду он казался тусклым и невесомым, но во внутренности шара бурлила могущественная и опасная сила.

– Видящий Камень, – благоговейно проговорил принц, по лицу которого стекали сине-серебристые отблески волшебного стекла. – Да, я украл его у бей Габара и не жалею. Зарвавшийся степняк был его не достоин. С Видящим Камнем моя жизнь изменилась. Чтобы подчинить его, надо напоить камень своей кровью. И я напоил, Габриэл! А потом Камень ответил на мой первый вопрос. Сначала я спросил, как завладеть троном Гелиополя и Камень показал, что для этого надо найти Неугасимую Звезду, одеть на голову и сесть на Золотой Трон. Только так Гелиополь признает правителем того, в ком нет ни капли Лагориноровой крови. Это натолкнуло меня на мысль. Зачем мне трон Мерэмедэля, когда я, даже не будучи прямым потомком Верховного короля, могу править, надев его корону. Я задал Камню второй вопрос – где отыскать Корону, но Камень смолчал. Сейхан предупреждал, что он отвечает только на один вопрос в год. Мне пришлось ждать целый год. И я дождался. Камень ответил, что последний из тех, кто хранит память о Лунном городе, в котором и захоронена Неугасимая Звезда, живет в Эбертрейле и служит при дворе. Его имя Алиан Горный Лис.

– И ты пошел войной на Эбертрейл, – покачал головой Габриэл. В бездонной черноте его глаз сверкали переливы Видящего Камня.

– Ты все знаешь сам, – кивнул Брегон и зашипел: – но этот чертов чародей отправился в Арву Антре, не выдав тайны. Мне придется ждать еще год, чтобы задать вопрос. Целый год!

– Ты опасался, что бей Габар найдет способ вернуть свою драгоценность и отослал меня в Горгано через Сторм-Шадар. Ты предвидел, что когда купец прознает о приезде твоего приближенного, то устроит для меня западню. Я ему, конечно же, не дамся и убью. Так Камень останется у тебя, – молодой воин разгадал гнусную игру Его Высочества.

– Мой маленький гамбит удался, не так ли? – Усмехнулся Брегон. – Ты вернулся. На тебе ни царапины, а это значит ажинабадец мертв.

– Нет.

– Как нет? – Брегон заметно напрягся.

– За разбой и попытку убийства он был арестован и передан в руки Наместника Ыгырака Змееносца. Его осудят по законам королевства Фарух, – бесстрастно рапортовал Габриэл, но не чувствовал ни радости, ни удовольствия, а отчасти даже сочувствовал обворованному купцу.

– Бедный Сейхан, – зловеще рассмеялся Брегон, – кто бы мог подумать, что этот строптивый и наглый торгаш окончит свои дни посаженным на кол. Черт с ним! Я удовлетворил твое любопытство и признал, что использовал тебя, но использовал во благо королевства! Нашего великого и непобедимого королевства!

Парень усмехнулся: льстить и бросаться красивыми словами, когда это было выгодно, Брегон умел, как никто из рода Дракона и Змеи.

Принц поспешно спрятал Видящий Камень в ларец, захлопнул крышку и, спрятав в шкафу, вернулся к столу. Налив себе и другу пряного вина с нотками шафрана, он расслаблено рухнул в кресло.

– А теперь, удовлетвори мое любопытство. Ты привез Лекса Грозовая Стрела?

– Придется тебя разочаровать, – равнодушного сказал Габриэл. – Белый Лебедь наведалась в Горгано за пару часов до нашего появления там с твоим, м-м… доверенным, – последнее слово шерл ядовито подчеркнул.

– Белый Лебедь?

– Селение сожжено. Пленные сбежали. Полагаю, Лекс среди них.

Принц потемнел лицом и нервно стиснул пустой бокал. В углу журчал серебряный фонтан, в золоченой клетке копошился хищный варан, за дверьми постанывали искалеченные охранники – «псы» медленно приходили в сознание.

Раздался звонкий хруст, наследник эльфийского престола очнулся и захрипел:

– Белый Лебедь опередила меня! Клянусь Луноликой, я убью эту дрянь! Слишком часто я стал слышать это имя! Слишком часто она переходит мне дорогу! Пора с ней заканчивать! Ты немедленно отправишься к Ведьмину Вязу, изловишь мерзавку и доставишь ко мне!

– Довольно, Ваше Высочество! – Раздраженно бросил Габриэл, отставляя вино. – Я главнокомандующий армии Его Величества, а не ваша марионетка! Хватит с меня интриг и тайных гамбитов!

Брегон, ошеломленный отказом, захлопал глазами. Только сейчас он заметил, как по его руке струится кровь, а из ладони торчат осколки тончайшего стекла. Командующий протянул наследнику шелковый платок и развернулся уходить. Но тот перехватил его запястье, твердо вопрошая:

– Я могу на тебя рассчитывать? Ты все еще со мной?

Габриэл прищурился, и спустя секунду бросил через плечо:

– Как и всегда.

Однако, былой решимости в голосе друга принц не услышал.

Глава 4. Выбор короля

Храни меня господь от тех, кому я верю.

Кому не верю, тех остерегусь я сам

(Жорж Санд)

Неделя, отведенная Теобальдом шерлу Габриэлу на раздумья, пролетела в поездке до Горгано, спорах с Его Высочеством и в решении насущных проблем, возникавших в рядах королевской армии, а потому обдумать предложение короля молодой маршал не успел. Это печалило его, но не так, как Брегона, ожидавшего торжества с неподдельным ужасом. В том, что после церемонии Его Величество объявит имя приемника, в Мерэмедэле не сомневался никто, как и в том, что свой выбор король Теобальд давно сделал…

Столицу Эр-Морвэна украсили под стать торжеству. Башни сияли перламутровыми лентами, разноцветные фонари заливали улицы и переулки – город застыл в предвкушении имени нового владыки.

Теобальд утром праздничного дня вернулся в королевский покой, чтобы уже вечером предстать перед народом во всей красе.

Габриэл посетил его перед обедом, дабы обсудить дела войны и мира.

– Полагаю, возглавить поход против Родрэма Третьего и пяти тысяч его великанов надлежит маршалу Кэллиану при поддержке командоров Бесмера и Дминара. По донесениям наших лазутчиков, желтая армия выступила из Шар-Рахри две луны назад. К нашей юго-западной границе они подойдут уже в следующее новолуние, – рапортовал он, уткнувшись в ворох бумаг в эльфийской вязи. – Маршал Кэллиан встретит противника здесь, у Черных пустырей, – главнокомандующий ткнул пальцем в карту, – и атакует. Вторым шагом станет притворное отступление его разбитого войска сюда, к перевалу Хор Могор. На перевале мы разместим засадные полки Бесмера и Дминара. Они ударят подошедшему войску Родрэма в тыл, а Кэллиан, развернув бойцов, атакует их авангард. Шар-рахрийцы окажутся в кольце и не успеют перестроить боевые порядки. Что скажите, Ваше Величество?

Габриэл поднял голову и заметил рассеянный взор старого короля. Сверкавшая огнем корона слегка покачивалась в такт движениям его головы: он взирал на карту, расстеленную на стеклянном столике, но не видел в тонких переплетениях изломов гор, извивов рек, шумных лесов, опасных перевалов, прекрасных городов.

– Ваше Величество? – Позвал Габриэл. В Зале они были одни. Король прогнал всех советников и военных, заявив, что желает говорить с главнокомандующим наедине. Но пока он не произнес ни единого слова. Шерл пустился в объяснения. – Родрэм давно вынашивал планы расширить границы Желтой империи за счет наших территорий – той ее части, где мы добываем обсидиан и черное золото…

– Делай, как считаешь нужным, – наконец, сказал Теобальд, – твоему военному чутью я доверяю, как своему.

– Да, повелитель, – Габриэл почтенно склонил голову и, порывшись в стопке бумаг, выложил наверх перламутровый лист окаймленный серебром. – Продолжим. Теперь о военном союзе с Немером. Король Умбер Кривоносый ввязался в новую, уже седьмую войну с фавнами с начала Года Созвездия Серны. Он прислал письмо с просьбой о военной поддержке. Третье за неделю. Считаю отсыл войск на дальние рубежи нецелесообразным. Заручившись нашей прошлой поддержкой, Умбер объявил войну трем соседним королевствам, а столицу Озерного Края держит в осаде второй год. Окажи мы ему новую помощь, он окончательно разорит все прилегающие к Немеру земли. Мы не можем этого допустить…

– Если считаешь нужным – отказывай, – устало махнул король, сверкнув россыпями рубинов, сапфиров и хризолитов, – сказал же, тебе я полностью доверяю.

Габриэл кивнул и обратился к серебрящейся стопке за новым донесением, но сухой и шипящий голос, точно зимний ветер, повлек его за собой:

– Удаляясь в Храм Иссиль, я знал – это станет моим предпоследним королевским деянием. Последнее ожидает меня после торжества.

Теобальд тяжело вздохнул и встал. Тяжесть роскошных шелков и меховых накидок, серебряных браслетов и драгоценных ожерелий оказалась слишком тяжела и он, потеряв равновесие, стал заваливаться на бок. Габриэл бросился к нему подобно стреле и в последний момент удержал. Взлетевшие в воздух бумаги закружились перламутровым вихрем. Еще долго тончайшие листы бесшумно оседали на искристый пол из руды олова.

– Я стар и немощен, Габриэл. Скрывать это не имеет смысла. Подданные шепчутся. Мерэмедэль полнится слухами. Наступило время нового короля. Твое время.

– Повелитель…

Габриэл решительно отступил и замер в идеальной военной выправке. Заложив руки за спину – знак смирения перед волей короля, он покорно склонил голову, уже догадываясь, что услышит.

– Нет, мой мальчик, выбор сделан. – Теобальд покачал головой и медленно пошел к окну, шаркая каблуками. – Тебе придется это принять. Не подчиниться последней воле умирающего – страшный грех, за который с тебя спросят не сейчас, и не завтра. Позже, много позже – в Обители Предков, в вечной весне.

Владыка остановился у проема, залитого льдаррийским хрусталем, прелесть коего могла бросить вызов даже прозрачности кристальных водоемов Озерного Края, и взглянул на слитный массив крыш, утекающий в дымчатый горизонт.

– Блуждая в темных лабиринтах разума, я снова пережил свою бесконечно долгую жизнь. Свет и тьма сплелись во мне и растворили душу. Тени стерли из памяти смыслы, которыми я жил. Земли, по которым ходил. Лица, которыми дорожил. И только два события остались со мной, не исчезнув в колодце безвременья и пустоты. Первое – это рождение моего сына, второе – гибель твоего отца.

Габриэл нервно повел плечами и устремил темные глаза в никуда – отблески света превратили его бледное лицо в мраморную маску без чувств и эмоций. Только воспоминаний о смерти Бриэлона ему не хватало, каждый раз они больно ранили его сердце, делая непростительно уязвимым. Он не желал испытать эту боль снова, пережить горечь потери здесь и сейчас, но Теобальда было не остановить.

– Я помню тот день в мельчайших подробностях, будто все случилось только вчера. В те дни мир был другим, наши враги – сильнее и опаснее, а мы только-только стали забывать о горьком прошлом, о гибели праотца Лагоринора, падении четырех его братьев и угасании бессмертного Гелиополя. – Король ненадолго замолчал. В камине метался огонь. С улицы летели звон и восторженные крики горожан. – Мы возвращались из Льдарри западным берегом Этлены. На третий день мы пересекли реку вброд у северной опушки Мертвого леса и вступили в пески Фэр'айо. От Дикой Пустоши до западных предгорий оставалось два дня верхом. Мы были веселы и расслаблены. Переговоры с королем цвергов Дашри Эсмирем завершились удачей, а пустоши мы издревле считали своими землями. Тогда мы и подумать не могли, что кто-то осмелится ударить нам в тыл. Но враги не дремали. Они напали в полдень, когда мы более всего беззащитны. Палящее солнце медленно сжигало тела воинов, пытавшихся оградить меня, а ливень стрел добивал тех, кому удалось укрыться от его беспощадных лучей. Твой отец был единственным, кому выжигающий жар Всевидящего не причинял вреда. Он в одиночку бросился на полсотню врагов и сокрушил их. А потом поторопился ко мне. Я помню победный блеск в глазах Бриэлона и торжествующую улыбку на губах.

– Они мертвы, Ваше Величество, – сказал твой отец, – угроза миновала.

Он протянул мне руку и помог подняться. Луноликая сберегла мою жизнь. Стрелы врагов не задели меня, но унесли в Обитель Предков шестерых из двадцати моих лучших шерлов. Потери показались ничтожны, и я обратился к Иссиль с благодарностью.

– Великая, мудрая, справедливая, – начал я, протягивая руки в раскаленное небо, – благодарю за то, что уберегла меня от коварства и подлости…

Я не договорил. Предупреждение Бриэлона прокатилось над песчаниками Фэр'айо, как крик гордой птицы над вершинами гор.

– Теобальд! На землю!

Все произошло так быстро. Что-то свистнуло. Твой отец метнулся ко мне черной тенью. Я почувствовал удар и упал. Бриэлон остался стоять. И вот он уже оседает, а из его спины торчит стрела с красными перьями. Выпустившего ее добил один из моих воинов. Я бросился к твоему отцу, но… – король горько вздохнул, – он забрал мою смерть себе, Габриэл. Твой отец спас меня от позора, а я не смог даже передать его тело Белым Духам и достойно сопроводить в Арву Антре. Только мы оправились от первого удара, нас засыпало градом стрел с востока. Мы спасались бегством. Мы бросили Бриэлона и других на растерзание нашим врагам. Много… много раз я возвращался потом на место бесчестного боя, но… Они унесли их тела с собой, мой мальчик. Одной Иссиль известно, что они с ними творили и как глумились. – Голос Теобальда дрожал. – Я виноват в том, что лишил тебя и твою сестру отца. Я один во всем виноват.

Габриэл выслушал владыку с бесстрастным видом, как можно крепче стиснув зубы. Сердце парня истекало кровью, но внешне он оставался холоден и невозмутим. Со стороны могло показаться, ему вообще не было дела до смерти родного отца, так равнодушно и спокойно он выглядел.

Печальную тишину Зала Аудиенций смягчал шелест жемчужных занавесей, плеск золотистых рыбок в хрустальных чашах, глухой треск волшебного огня в большом округлом камине у дальней стены.

Теобальд обернулся. По искристой платине перебегали пламенные отсветы, черные глаза были залиты непроницаемой тьмой, одежды переливались холодным огнем. Габриэл молчал.

Облитая серебром дверь содрогнулась. На пороге высветился советник, затянутый в черный роскошный костюм – на прием к королю явился граф Вигго, сын Иарта. Он вошел и уважительно поклонился, блеснув серебристыми украшениями, сплетавшими длинные черные волосы за острыми ушами. Тощая зыбкая тень потекла по светящемуся полу впереди него.

– Повелитель, приношу глубочайшие извинения, что отвлекаю от разговора с главнокомандующим, но возник вопрос, который не терпит отлагательств. Уделите мне несколько минут, и я проясню Вашей мудрости спешку, – объяснившись, советник приветливо кивнул будущему зятю (по крайней мере, Вигго на это очень рассчитывал).

Граф был одним из немногих, кого старший маршал по-настоящему уважал за дела, а не за красивые слова, которыми так любили бросаться седые мудрецы из Ложи Советников.

Живые черные глаза отца леди Лиры устремились на короля, плотно сомкнутые тонкие губы подрагивали, бледное еще относительно молодое, но некрасивое, точно вылепленное из белого гипса лицо было крайне напряженно – что-то действительно произошло и Вигго, сын Иарта нервничал.

– Хорошо, граф, – Теобальд одарил его кивком, а после сухо обратился к Габриэлу: – Продолжим беседу завтра.

– Как прикажете.

Габриэл поклонился, развернулся и четким мерным шагом, отстукивая каблуками сапог о руду олова, покинул зал. О поездке в Горгано и игре, которую затеял дорогой и горячо любимый наследничек, молодой шерл и словом не обмолвился. Это ранило его – действовать за спиной повелителя он не желал. А, впрочем, посчитал парень, раз Лекс Грозовая Стрела не был доставлен Брегону в качестве трофея, то и предательство не состоялось. Если бы он знал, как сильно заблуждался в то утро.

* * *

Габриэл дожидался сестру и племянников, прислонившись к узорным перилам крыльца. Вечер едва-едва занимался, а к Звездной Площади уже тянулись толпы наряженных горожан. Благородные лорды сияли дорогими одеждами и церемониальным оружием, которое всегда носили на серебряных перевязях; прекрасные леди ослепляли блеском платьев и драгоценностей, сверкавших в волосах ярче белых звезд.

Сам молодой маршал привык одеваться строго и неброско, из украшений носил разве что серебристую ленту, которой стягивал длинные волосы на макушке и кольцо из горного хрусталя – последний дар отца. Но сегодня по случаю торжества он облачился в праздничный наряд – черную рубаху со стоячим воротником, темные узкие брюки, короткий – до колена плащ, расшитый мелкими бриллиантами по вороту и узким рукавам, высокие эльфийские сапоги. Талию перетянул широким поясом из темного золота, в узорные ножны вложил фамильный клинок.

Шум, стекавшихся к центру господ, разлетался над остроконечными полированными крышами, отражался от изваяний древних правителей и стен королевского дворца, переливался многоголосьем в знаменах и стягах, отражался от звездчатого свода, потому-то тихого голоса сестры он не расслышал. Но дело было не только в гласе столицы. Откровения Теобальда не шли у него из головы.

– Можем идти, брат, – повторила Селена и тепло улыбнулась (такие улыбки слыли признаком дурного тона; считалось, теплу и доброте в Эр-Морвэне не место).

Он галантно предложил локоть; оперевшись, она прикрикнула:

– Агата, Эджиннал, не теряйтесь!

Очутившись в потоке сородичей, племянник Габриэла – любознательный и словоохотливый Эджиннал окунулся в созерцание сверкавшего, как начищенный бриллиант, Мерэмедэля, не забывая при этом теребить вырезанный из льдаррийского хрусталя кулон с маслом Древа Элленгвала, висевший на серебристой цепочке. Отец подарил ему кулон незадолго до собственной гибели; «будь отважен и никогда не сдавайся», сказал тогда он, и мальчик никогда с ним не расставался.

Мимо проплывали двухэтажные дома из серого камня с черной узорной лепниной, не повторяющиеся в разнообразии и рисунке, и поражавшие красотой и величием. Коньки крыш были обращены к центру столицы, и каждую из башенок, примыкавших к верхним этажам, венчало расшитое знамя рода. Среди Господ Подземного королевства осталось не более десяти благородных родов. Уже тысячу лет над ними главенствовал королевский – Дракон и Змея. После него стоял могущественный род Веллетреэв, и далее по нисходящей: род Ашай-Мади, род Черных Соколов, род Фамил'Насэ, род Джаси-над-Матамэ, род Серебряных Звезд, род Эттеров, род Гэфтэл'о'Франэв, род Сумеречных Львов, род Мадайев. Все они покорно признавали власть Дракона и Змеи над своими Домами, не смея возразить владыке или бросить вызов его приемникам. Изменится ли правящий род или останется неизменным, на сей раз зависело не только от имени, которое произнесет король, но и от мудрости того, кому эта честь будет оказана. Ибо в Год Созвездия Огненного Клинка в Летописи от Сотворения было записано: править народом не значит потакать собственным слабостям и действовать в интересах собственной семьи, но значит – жить нуждами и горестями подданных.

– Никогда не видел столько огней, – пролепетал Эджиннал.

– Не удивительно, – улыбнулся Габриэл. – В этом году праздник Луноликой совпал с назначением приемника. Король покинет престол, передав полномочия тому, кого посчитает более всего достойным занять его место. В истории нашего народа однажды случалось, когда праздник Иссиль и восхождение нового Властелина выпадали на один и тот же вечер. И тоже накануне Года Созвездия Льва. В тот знаменательный год случился переворот. Род Эттеров был свергнут и на престол взошел род Дракона и Змеи. Его Величество и Его Высочество являются продолжателями этого рода. И мы, как ты помнишь, Джинн, тоже происходим из того же рода.

– Ждешь чего-то судьбоносного, брат? – Спросила Селена.

– Чему быть того не миновать, – ответил Габриэл. О разговоре с королем он не распространялся.

– Тогда и волноваться не о чем, – недобро усмехнулась она.

– Дядя, думаешь, король назначит приемником принца Брегона и наш род останется у власти? – Спросила Агата, цепляясь за его руку и стараясь не отставать.

– Нам не ведом замысел короля, – пожал он плечами, слегка прищурив глаза, переливающиеся отраженным светом праздничных огней. – Но уверен, повелитель сделает правильный выбор.

– И я на это очень надеюсь! – Раздался голос со стороны. Сирилл.

Нагнавший их командор поклонился, вскинув руку с тремя пальцами к правому предплечью в знак уважения:

– Леди Селена, лорд Габриэл, – и продолжил: – И все же на успешный исход вечера рассчитывать не стал бы.

– Считаете, король утратил мудрость? – Удивилась Селена.

– В королевской мудрости я не сомневаюсь. Меня беспокоит другое. Мудрость того, на кого этот выбор падет.

Габриэл покосился на друга. Желая сменить тему, он спросил:

– Где леди Фрелла и Свен?

– Жена и сын поспешили к площади. Свену не терпелось посмотреть на бой гермеросских гладиаторов. Он грезит рукопашными схватками и считает последние месяцы до поступления в королевскую военную школу.

– Вашему сыну только восемь, – заметила Селена.

– Почти девять. Возраст ученика.

Со стороны Звездной Площади прилетел стройный гул барабанов и восторженные эльфийские возгласы. Красочное представление с участием бойцов из Гермероссы разворачивалось совсем близко.

– Мама, я тоже хочу посмотреть на бой гладиаторов, – вскинул голову Джинн.

– И я, – пискнула Агата и потянула их за руки, – Мама, дядя, скорее!

– Идите, Селена, – улыбнулся Габриэл и выпустил руку крохи-племянницы. – Я найду вас позже.

Когда Селена и двое очаровательных детишек скрылись за спинами впереди идущих благородных господ, Сирилл, не меняясь в лице и продолжая бесстрастно смотреть перед собой, в полголоса спросил:

– Так, что ты ответил королю?

– То, что должен.

– Ты отказал? – Командор сорвался на крик, но тут же взял себя в руки и покачал головой: – Ты ненормальный, дружище. Хотя, если подумать, твой ответ для него пустой звук, – Сирилл потер шрам на подбородке. – Он волен принимать любое решение. И если он назначит приемником не Брегона, а тебя – ты не посмеешь ему отказать. Сам знаешь.

– Я говорил королю, скажу тебе, я приму любую его волю, – холодно бросил Габриэл, порядком утомившийся от сторонних упреков. К тому же смутное чувство тревоги, полнившее сердце, начинало отдавать ледяной болью и лишать его выдержки – его правая рука, покоившаяся на рукояти, невольно ее сомкнула.

Громкий гул барабанов повторился. Меж спинами гостей заблестела большая, огороженная цепями, арена. В каждом из ее углов несли молчаливую службу вооруженные гвардейцы. А посреди, сцепившись меж собой, боролись гермероссцы в одних набедренных повязках. По бронзовым мускулистым телам струился пот и в свете ламп блестел сандаловым маслом. Гладиаторы рычали, обнажали острые клыки, били змеиными хвостами, сверкали зелеными глазами с прозрачными веками и пытались свалить друг друга с ног, ткнув лицом в бархатистое покрытие – тот, кто первым «ляжет» и считался проигравшим.

Габриэл задержал взгляд на гермероссцах, пыхтевших в столпе хрустального света, разглядел у ограждения Эджиннала, Агату и сына Сирилла Свена – дети, захваченные борьбой легендарных воителей, хлопали и визжали от удовольствия, – и вышел из толпы. Командор двинулся рядом. Они пересекли городскую площадь, прошли вдоль стройных колоннад, в тенях которых играл Элейский оркестр десяти флейт, лютней, вьелей и трех мандолин и вышли к овальному постаменту.

Королевское ложе располагалось на каменном возвышении под навесом неприступной стены. На огромном, переливающемся серебром троне, высеченном из кварца, возвышался король. Устало откинувшись на спинку, он почти не следил за таинством торжества – по его отрешенному лицу бродили тени сомнения и бессилия.

Рядом в обитом кожей кресле с изогнутой спинкой из черного хрусталя и такими же ножками сидел бледный, осунувшийся принц. Еще одно кресло с противоположной стороны пустовало. Оно принадлежало королеве, но после ее смерти осталось не занятым.

– Его Величество в раздумьях, – заметил Сирилл. – В честь праздника Иссиль, он приказал отпустить пленных, пригнанных Брегоном из Эбертрейла. Узнав о приказе короля, Эрл Плетка впал в приступ безумия.

– Этого зверя давно пора повесить, – процедил сквозь зубы Габриэл, искренне недоумевая, почему Теобальд все еще держал это ничтожество на службе, пусть и не в рядах королевских войск, а при тюрьме, но все же.

К высоким полированным столам без устали подносили кувшины с великолепным либерским вином, терпкими и ароматными до головокружения наливками. Возле одного из столов, заставленного теплыми марципановыми булочками и снежно-серыми трюфелями, выложенными на блюдо слитками серебра, высилась компания высокородных военных.

– Лорд главнокомандующий, лорд командор, – заметив их, те смиренно приложили руки к правому предплечью и поклонились.

– Господа, – небрежно кивнул Габриэл, ему единственному кроме Теобальда и Брегона дозволялось пренебрегать правилами этикета и приветствовать остальных, как заблагорассудится.

– Мы как раз обсуждаем очередную провокацию Родрэма Третьего, – пояснил командор Дминар, сын Лендеэла. Его вытянутое лицо перетягивала лента, повязанная, чтобы скрыть уродство выбитого в одной из кампаний глаза. – Два месяца назад шар-рахрийский отряд под Желтым флагом пересек нашу границу и, встав лагерем у Колючих Камней, стал безнаказанно добывать черное золото. Стражи провинции вступили с ними в бой и отбросили их к южной границе. Родрэм назвал это вторжением, объявив Эр-Морвэну ультиматум: извинения или война.

– Дерзость великанов не знает границ, – зло высказался Сирилл.

– Потому, господа, выступать необходимо незамедлительно, – сказал Габриэл, меж тем поглядывая на Брегона, застывшего в кресле при короле статуей из камня.

– Вы поручились за меня и Дминара перед Его Величеством. Благодарю. Возглавить поход во славу Подземного королевства для нас великая честь, – поклонился Бесмер, сын Бьорна из рода Гэфтэл'о'Франэв.