Текст книги "Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)"

Автор книги: Юлия Марлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)

– Убить его!

– Нет! – Арианна метнулась к волку, но была схвачена крепкими руками гвардейцев.

Остин кинулся к ней и был остановлен тяжелым ударом в висок.

Преисполнившись гнева, воительница оттолкнула одного, ловко вывернулась из стальных перчаток второго, но опоздала.

Стрела прорезала сумрак и с хрустом вонзилась в мягкую плоть. Волчий визг оцарапал тонкий эльфийский слух. Белое облако откатилось по скалистому гребню и сорвалось с обрыва. Через миг зверь исчез в пене ревущего водопада.

– Лютый, – вскрикнула Арианна, точно ранили ее, а не волка, и упала в траву.

Шипящие стебли, укололи юное лицо и хрупкие руки. Пронесшийся порыв, вскинул волосы и на мгновенье скрыл девушку и вопящих рядом с ней солдат: одному Лебедь сломала нос, второму – запястье.

Брегон не стерпел:

– Ах ты, дрянь!

Королевский Вутулар выпорхнул из ножен черной шелковой лентой. Девушка закрыла глаза – сопротивляться не осталось сил. Облачаясь в доспехи Белого Лебедя, она знала: рано или поздно карающий меч врага ее настигнет. Пусть лучше сейчас. Она готова увидеть Белых Духов вечной весны; и там пред величием предков ей не будет стыдно. Ибо всю свою жизнь она жила не ради себя, но во имя благополучия других.

Сталь Вутулара сверкнула и… ударилась о неожиданную преграду. Плеснул фонтан горящих искр, раскаленное золото засыпало колышущиеся цветы. Брегон отпрянул, отводя меч, – перед ним, как по волшебству, проступил облик Габриэла. Это его клинок «запретил» королевскому оружию оборвать жизнь Арианны. Парень снес яростный взгляд короля и опустил оружие.

– Не здесь. Не сейчас. – Повелительно сказал он. Безымянный клинок с тихим шепотом вернулся в простые, но красивые ножны, сотканные умелыми кузнецами Верхнего Мира, и Габриэл снова покорно сложил руки за спиной.

Брегон с недоумением воззрился на него, ожидая объяснений. Сияющий Вутулар пал в траву.

– Убийцу Теобальда следует судить по закону, Ваше Величество, а не мстить ей среди скал, – твердо пояснил шерл. – Ваши подданные должны увидеть вашу приверженность Трем Законам. Так они узрят в вас посланника Иссиль и проникнуться вечной преданностью и уважением.

Брегон поморщился, как от лимонного сока на языке, но через минуту кивнул.

– Как я сам не подумал? Ты всегда и во всем прав. – Обозрев бескрайние просторы Тэль-Фосс, король удовлетворенно выдохнул: – честный и открытый суд над убийцей Теобальда докажет мою любовь покойному отцу и верность королевству. Это возвеличит меня в глазах моего народа. Точно! Просто замечательно! Поднимайте девку! И этого, – он мотнул в сторону бесчувственного Остина. – Бросить их в трюм и не спускать глаз! Вылетаем!

Через пять минут Воздушные Крепости исчезли в коридоре туч.

* * *

О паркет стукнулись чернильница с пером, ваза со спелыми фруктами, кувшин с вином и несколько свитков с донесениями. Опрокинув стол одной левой, Габриэл метнулся к хрустальной статуэтке и спихнул ее с постамента. Битый звон осколков привел молодого маршала в новой приступ неконтролируемой ярости. Он бросился к узорным гобеленам и превратил творения мастеров в облако пыли. Бесшумной тенью вырос у стрельчатого окна и одним ударом сломал вертикали полукруглых арок.

…Сквозь него струилась ненависть; мрак застилал глаза; гнев прожигал пронизывающими ветрами севера. Предатель. Изменник. Отступник. Нет, хуже – темный эльф, исчадие ночи, извращенное порождение Луны и Сумерек. Народ без сердца и души. Народ, которому не ведом белый свет, ненавистны любовь и добродетели, а искренности и привязанности слывут слабостью и позором.

Его сердце истекало кровью, жаждало выпрыгнуть из груди и сгореть в пламени горящих звезд. А все потому, что он не мог простить себе того, что сделал.

Стояла глухая ночь. Небесный корабль оплетал беловатый туман. Свинцовые тучи заволокли горизонт, пожирая луну. Ветер визжал вдоль бортов пугливой птицей. Рядом парил «Самшит», левее – «Андромеда».

Габриэл прошипел ругательство и, прислонив лоб к стеклу, надолго замер в хаосе разгромленной королевской каюты. Ногти воина прочертили в стенах бороздки и, коснувшись деревянных украшений, стиснули до хруста костей. Правая ладонь затрещала нестерпимой болью – белоснежная повязка окрасилась бардовым, по запястью потекли красные капли. Он все еще слаб, все еще ранен, а любое усилие правой ладони приводило к сильному, болезненному кровотечению.

Развернувшись, он бесшумно сполз по стене. Голова упала на руки, растрепанные волосы скрыли снежное лицо.

– Брегон, зачем ты это сделал?

Впрочем, Габриэл и сам знал – зачем. Чтобы лишить лучшего воина Эр-Морвэна преимущества, привязать к себе и каждый день напоминать увечному калеке (не способному держать клинок), что ему не место на троне, но… место у трона – советником, другом и братом.

– Лжец, – выплюнул воин.

Да, Брегон настоящий лжец. Он и сегодня солгал Арианне и Остину, сказав, что весь этот план – был планом Габриэла.

На самом деле, все обстояло не так.

Он вспомнил тот кошмарный вечер конца сентября, посвященный празднованию Луноликой Иссиль. После того, как Белый Лебедь напала на Теобальда, а он вместе с войском кинулся по ее следу, владыку увели тайной тропой. За ним исчез и Брегон. Что случилось в королевских покоях между отцом и сыном оставалось загадкой, но когда Габриэл вернулся с ожерельем «убийцы», принц заявил, что его отец умирает. Очень странно, если учесть, что воительница даже не задела короля.

А потом состоялся тот разговор.

В тиши величественных покоев принц предложил хитроумный план – чтобы вызнать месторасположения Лунного города – нужна карта; а карта у некого Лекса Грозовая Стрела, что бежал из Горгано благодаря стараниям Белого Лебедя.

– Для тебя это плевый пустяк, – заверял Его Высочество, – ты проберешься в обитель светлых эльфов, узнаешь, где прячется сопляк, выкрадешь его и вернешься в Мерэмедэль.

В тот миг парню показалось это… интересным.

И пусть для этого пришлось претерпеть значительные муки, а именно публичную отставку, опалу, арест, тюрьму, идиотский суд и бесчестную бойню в Мертвом лесу, Брегон заверил друга – риск определенно стоит того.

Габриэл с неистовой злобой саданул затылком о стену.

Все оказалось сложнее. Уже с первых минут сего грандиозного плана он понял, что дав согласие – совершил большую ошибку. Неспроста он терзался муками совести на коронации и после: во время заговора, побега и жизни в Ательстанде.

Невероятно! Но светлые сородичи стали ему небезразличны. В их чистых, ясных глазах он стал другом, наставником, лидером; их наивные, невинные сердца прониклись к нему – жестокому врагу их народа – искренней теплотой и любовью. Они никогда не видели в нем растоптанного и униженного изгнанника (в Эр-Морвэне такие умирали в отчаянии и одиночестве практически мгновенно), но видели в нем равного себе мастера меча. Они, жившие все это время с горьким привкусом поражения, поверили ему. Они, развеянные и потерянные среди бушующего зла, возложили на него надежду.

– А ты их подвел, – холодный голос провел черту между Габриэлом прошлого и Габриэлом настоящего.

Брегон страшно изменился, приоткрыв дверь и ступив на проклятые тропы запретного Запада. Но ведь и Габриэл стал другим. Он, наконец, прозрел; он сделал выбор.

… Королевский шерл переоблачился в строгий черный наряд, полагающийся главнокомандующему Эр-Морвэна, вернул за спину неназванный клинок и застегнул на груди металлические пряжки заплечной перевязи. Собрал волосы в хвост и собрался выскользнуть в окно, но тут услышал из коридора знакомый бас.

– Все это время был здесь? Почему не сообщили?! С дороги! Я хочу его видеть!

Топот тяжелых солдатских сапог смешался с резким лязганьем доспехов и тихими покорными голосами:

– Слушаемся, шерл Сирилл.

Дверца грохнула и в каюту ворвался Сирилл. Глаза командора вспыхнули двумя благородными опалами, тревожное выражение бледного красивого лица со шрамом сменилось умиротворением.

– Будь я проклят…

– Здравствуй, Сирилл. – Габриэл коротко улыбнулся и принял объятие друга.

– Я хочу все знать, – заявил он, отступая. – Сейчас же.

За окном мелькнула молния, из-за грома задрожали стекла. В ее призрачном свете командор заметил на друге привычную форму командующего войсками и дернул бровями.

– Гелеган больше не командующий?

– Уже нет, – Габриэл скрестил руки на груди и привалился к стене.

– Он знает?

– Узнает.

Новая вспышка озарила переломанные балки, ворох щепок вместо стрельчатых арок, осколки феррского фарфора и битые горы льдаррийского хрусталя. Сирилл нахмурился еще больше.

– Нет времени объяснять, – стальной голос маршала резал, как стекло. – Скажи лучше, как Селена и племянники?

– Нормально. Со дня твоего изгнания они жили у нас. Фрелла и Гвендолин не отходили от них ни на минуту.

От сердца Габриэла отлегло – хоть в чем-то Его Величество сдержал слово: не тронул сестру и детей. Хотя, судя по мрачным прогнозам Хилого-Эгберта – одурманенный Звездочетовой магией король, ныне будто поднятый из заброшенных захоронений силою колдовской ненависти, был способен на любые мерзости. Примером тому служили казни высоких лордов из Ложи Советников и Ложи Тайных. На щеках шерла мелькнули желваки – об этом он еще спросит с Его Величества, как должно.

– Ну, – сказал Сирилл и потер шрам. – Рассказывай.

В коридоре снова завозились. В полосе дверного света заметались тени и в каюту вошли два прославленных темноэльфийских командора. Граф Бесмер, сын Бьорна из рода Гэфтэл'о'Франэв и виконт Дминар, сын Лендеэла из рода Дракона и Змеи. Лица обоих светились удивлением и радостью.

– Они не солгали. Вы здесь, милорд, – чуть слышно молвил Бесмер. Он грациозно прислонил руку к правому предплечью и плавно опустился на колено, покорно склоняя голову.

То же проделал командор Дминар; его голос торжествовал надеждой:

– С возвращением, лорд главнокомандующий. Иссиль услышала наши мольбы и вернула нам истинного приемника короля.

Даже если Габриэл нахмурился, они этого не заметили.

– Поднимитесь, – попросил он. – Я еще не владыка.

Командоры подчинились, ликуя сердцем. Их предводитель вернулся, чтобы бросить вызов тени рока, нависшей над Эр-Морвэном, и навести долгожданный порядок.

– Ваши верные солдаты с вами, – заверил Дминар.

Габриэл кивнул – это то, что сейчас было важнее всего.

– Благодарю за преданность.

Жесткий стук и грозный крик прервал беседу благородных лордов.

– Шерл Габриэл, правитель призывает вас немедля!

Воин зло хмыкнул, гордо расправил широкие плечи и обратился к соратникам:

– Я найду вас позже.

* * *

Темное лицо короля оплетал морок тяжелых дум. На впалых щеках и глубоко посаженных глазах лежали тени синего холода. Перед ним лежала шахматная доска, но глядел ли он на фигуры или куда-то прочь – пряталось за ширмами непроглядного мрака.

Дверь неслышно открылась – вошедший Габриэл сложил руки по швам и отдал нижайший поклон.

– Ваше Величество.

Брегон очнулся и качнул головой.

– Ты играл с моим отцом почти каждую неделю, – кивнул на шахматную доску, – может, теперь сыграешь со мной?

– С удовольствием, – равнодушием шерл прикрыл свою ярость.

Устроившись напротив, он чуть заметно усмехнулся. Король взял белые фигуры, ошибочно полагая – первый ход дает игроку преимущество и контроль за центром доски. С другой стороны, так даже лучше – сам воин предпочитал атаковать черными.

Брегон тронул последнюю пешку слева.

– А два – А четыре.

Хочешь раскусить замысел врага? Позволь ему первый ход.

И Габриэл позволил. Он глянул на Брегона прищуром хладнокровного охотника. Ход крайней фигурой был ужасно, непозволительно глуп и заметно ослабил заявленные позиции короля. А, впрочем, он и принцем не блистал мастерством шахматиста, так с чего бы ему начинать сейчас?

– Е семь – Е пять, – принял Габриэл.

– Б два – Б четыре, – судя по всему, Брегон разбирался в игре не больше, чем, скажем, в механике Троллевого рынка.

– Ф шесть.

– Ц два – Ц четыре.

– Б шесть.

– Д два – Д четыре.

Старший маршал дернул губами. Брегон всерьез или издевается?

– Е два – Е четыре.

Похоже, все-таки всерьез.

Они играли полчаса.

И все это время воздух покоев дрожал напряжением. Ущербная луна то появлялась в просветах грозовых облаков, то пропадала, сомкнутая взлохмаченными, пуховыми клыками. Дождевые капли осыпали стекла редкими гроздьями, изредка мигали алые звезды.

– Знаешь в чем прелесть этой игры? – Чистый голос Габриэла заставил Брегона поморщиться, а легкое серебристое сияние, исходившее от снежной кожи маршала, прищуриться.

– В чем?

– Победа достается не самому умному и не самому способному, а тому – у кого более зоркий глаз. Стоит ослабить наблюдательность и это приведет к оплошности. Стоит потерять сосредоточенность и поражение не заставит ждать. – Шерл провел хитроумную комбинацию и завершил партию: – Шах и мат, Ваше Величество.

– Впечатляет, – признался молодой король. Упустив нить игры после пятого хода, он предвидел поражение, но не думал, что «брат» так долго будет водить его дураком. – Меня до сих пор мучает вопрос. – Брегон забыл о шахматах.

– Какой?

– Ты действительно готовился проникнуть в мои покои и убить? Тогда, осенью, – напомнил он. – Или все эти тайные встречи заговорщиков были частью нашей игры?

Габриэл зло улыбнулся.

– Безусловно, Ваше Величество, частью нашей игры.

– И ты не помышлял о моем устранении?

– Ни разу, – Габриэл лукаво прикрыл глаза. Как же плохо, оказывается, Его Величество знал своего главнокомандующего.

Облегченно вздохнув, Брегон махнул слуге:

– Налей нам вина.

Пока юнец наполнял бокалы, Габриэл бесстрастно рассматривал каюту. Стены облицованы мрамором, пол – из руды олова. Невесомые жемчужные драпировки поблескивали оттенками зимнего рассвета. В острых углах таился туман, в клетках на низких тумбах копошились вараны.

– Когда это случилось?

– Что? – Не понял король.

– Когда умер Теобальд? До или после моего изгнания?

– После. – Габриэл не двигался. Брегон прошипел, – ладно, до. Почти сразу после покушения. Ножи Белого Лебедя были отравлены. Отец слег, и уже не оправился. Какая теперь разница? Лучше скажи, что ты видел в Лунном городе?

Не меняя каменного выражения, воин ответил:

– Ничего особенно. Вода отхлынула и обнажила город. Мы вошли, отыскали усыпальницу и забрали первый попавшийся сундуку.

– Первый попавшийся? – Вспылил Брегон. – Так ты не уверен, что короны…

– Они в сундуке, – бросил Габриэл. – Я уверен.

Восковые щеки Брегона заалели. Лицо его соперника белело льдом.

– Все еще зол на меня? – Спросил Брегон, отпив «Клэт де Ви».

Шерл скользнул взглядом по кровавой повязке на правой ладони:

– А должен?

– Знаю, я перестарался в Стих Оргул. Мы уговорились об избиении, но не об этом…, – он кивнул на искалеченную руку парня. – Но ты сам виноват, друг. Зачем надо было ломать мне нос?

– Считай, нашло вдохновение.

– Вот и это… вдохновение, – тем же тоном прошипел король. Через мгновенье он взял себя в руки и завел деловым тоном. – Главное светлые выродки поверили нашему спектаклю и забрали тебя с собой. – Он откинулся на спинку отцовского кресла. – Зачем ворошить прошлое? Скоро я надену Неугасимую Звезду, подчиню Тени Запада и сяду на трон Гелиополя. Ты станешь моим Первым Советником и будешь блистать уже мастерством политика, а не воина.

– Слабое утешение для птицы с подрезанными крыльями, – съязвил изгнанник.

Он махнул рукавом, чтобы скрыть перебинтованную ладонь в широких складках (как привык в Ательстанде), но вспомнил – у плащей и курток, пошитых в Подземном королевстве, рукава намеренно были заужены и укорочены. Сердце заколотилось от острого желания сорвать с себя тесный, душный наряд главнокомандующего и облачиться в легкую льняную рубаху и удобное полукафтанье Детей Рассвета.

Чтобы занять себя хоть чем-то, Габриэл стал расставлять фигуры по клеткам.

– Предлагаешь мне реванш? – Хмыкнул Брегон.

– Боишься?

– С чего бы? – Король небрежно отослал пешку «на смерть». – Твой ход. – И проследив за черным «слоном» противника признался: – Твои поступки непредсказуемы. Порой это пугает. Но именно за это я тебя и ценю.

– Ты еще не раз удивишься, – загадочно пообещал Габриэл.

– Поражаюсь твоему умению втираться в доверие. Эти двое у Тэль-Фосс до последнего не верили, что ты их подставил. – Брегон залился отрывистым смехом, – представляю лица солнечных ублюдков, схваченных в Гелиополе. Они пересекли пол равнины в надежде на спасение, а нашли там свою могилу.

Пальцы Габриэла стиснули ортоклазовую ладью. Злые антрацитовые глаза залились мертвенным светом, а голос прошелестел эхом пещер:

– Очень смешно.

И только железная выдержка не позволила ему обнажить клинок и снести голову в платине и жемчугах напротив. Двинув по клеткам ферзя, Габриэл сменил тему:

– Чем они заслужили твой гнев?

Сын Теобальда поднял удивленные глаза:

– Кто?

– Советники твоего отца. Почему ты отдал приказ казнить их вместе с семьями? В чем провинились благородные граф Вигго? Барон Малиус, баронет Келевор? Их жены и дети? За что тень твоего гнева накрыла маршала Кэллиана и других командующих?

Брегон постучал матовыми ногтями о столешницу, с недовольством припоминания эти имена.

– Заговорщики и мятежники. Они ослабляли мою власть и крали уважение народа. По настоянию Звездочета смутьянов арестовали и уничтожили.

– Звездочета, – зло повторил Габриэл. – Вот как. Скажи мне, друг, это по его совету ты отослал чертова Охотника и банду горных троллей на поимку Белого Лебедя?

– Где они? – Всполошился Брегон, мигом вспоминая об обещании осыпать того квинталом золота в случае поимки воительницы. Ныне его услуги стали без надобности.

– Мертвы. – Процедил шерл.

Властитель Детей Сумерек облегченно вздохнул.

– Хвала Иссиль.

– Ты и мне не доверяешь, так? Вот потому-то подстраховался Охотником.

– Откуда я знал, что ты выйдешь на девку раньше? – Взорвался Брегон и треснул по столу. Доска и шахматы со звоном прыгнули. – Ожидание отравило меня! Потери лишили выдержки! Ты не посылал депеш! Не подавал знаков! Не отзывался на Меано! Я думал ты погиб.

– И потому на всякий случай отослал еще и отряд балрадов под командованием подонка надзирателя. Я прав? – Тон изгнанника колол острее кинжала.

– Уймись! – Зарычал Брегон и смахнул шахматы на сверкающий пол. – Я повелитель! Я действовал во благо королевства! Солдат не учит короля!

– Простите, Ваше Величество, – Габриэл вытек из-за стола и застыл в глубоком поклоне с идеально прямой спиной. Он знал, что подчеркнутая официальность всегда раздражала Брегона и потому, чтобы ударить больнее, прошипел: – Поход против Теней Запада тоже посоветовал Звездочет? Вы теперь во всем потакаете прихотям своего загадочного фаворита? Осталось разве – передать ему трон.

– Не разочаровывайте меня, лорд главнокомандующий, – пригрозил Брегон. – Вам ли не знать, какая безрадостная участь ждет тех, кто встает у меня на пути. Не только их. Но их детей, сестер, братьев… племянников.

– Ты не посмеешь, – прорычал шерл, разгибаясь.

– Уже посмел, – прохрипел Брегон и открылся: – Все это время мои «псы» следили за домом командора Сирилла, который так любезно приютил Селену с детьми. Да, Габриэл, да. В случае твоего отказа или предательства – они немедля убили бы их. Было достаточно одного моего сигнала. – Брегон хищно осклабился. – Они все еще под прицелом, а потому, друг, советую проявить благоразумие и подчиниться. Два раза просить не стану.

Габриэл скрипнул зубами и вернулся в низкий поклон – в волосах, собранных на макушке, полыхнула серебристая лента. Все же Его Величество не сдержал обещания. А чего удивляться – они никогда это не делал. Набрав в легкие воздух, шерл произнес:

– Я забылся. Мне нет оправдания.

– Вот именно, – рявкнул венценосный властитель, – забылся! – Ногти трижды стукнули о стол. – Слушайте мой приказ, старший маршал. Вы отправитесь в Гелиополь и проследите, чтобы всех светлых выродков, схваченных в стенах и окрестностях, казнили на месте. К моему возвращению Город Солнца необходимо очистить и подготовить к коронации.

Габриэл выпрямился и с мукой прошипел:

– Просите стать меня палачом?

Звезды резко погасли и по оконным стеклам злобно забарабанили капли.

– Не палачом, – процедил король. – Моей десницей! Докажите, что достойны доверия короля. Свяжите себя великой клятвой повиновения и служите мне сто тысяч лун, как служили моему отцу! Отриньте из сердца сомнение и целуйте мои одежды, как целовали одежды моего отца! Или узрите смерть сестры и племянников.

В черных очах Брегона плясало пламя. Он жаждал поклонения, подобострастия и немого обожания; он искал безмерной покорности в каждом, кого касался его смертоносный взор. И он не ведал слова «нет».

Над покоями короля пронесся угасающий шепот Габриэла:

– Я исполню приказ, владыка.

Воин послушно опустился на колени и склонил голову. Его легкое, гибкое тело одеревенело, суставы заломило, но он подчинился со стойкостью, высекающей слезы искреннего восхищения.

– Так-то лучше, – удовлетворился безумец в короне и встал.

Из-под тяжелых одежд выпорхнул кинжал. Брегон аккуратно перехватил его двумя пальцами и протянул к коленопреклоненному парню. Крученная рукоять из белого золота посыпалась фонтаном искр. Навершие, венчаное вензелем дракона и змеи, блеснуло солнцем на рассвете.

– Он твой по праву.

Величественно поднявшись, Габриэл принял оружие титулованного шерла и спрятал за широкий пояс цвета зимней луны. Отдав новый земной поклон, он гордо развернулся и чеканным шагом поспешил к двери.

Вкрадчивый зов настиг его на пороге:

– Ты все еще со мной, друг?

Габриэл остановился, но не обернулся.

– Ты со мной? – Настойчивей спросил Брегон.

Раздался щелчок и дверца каюты, отделанная жемчугами и малахитами, открылась и закрылась. В покое стало тихо, лишь потрескивало пламя в хрустале, да за стрельчатыми окнами шумел полуночный ливень. От темноты отделилась тень. Поступью первоклассного убийцы, она перетекла по полу и застыла за спиной короля.

Пожилой голос заметил:

– Ему нельзя доверять. Он слишком долго был со светлыми. Он впитал их дух и стал Вестником Рассвета. Убейте его.

Брегон наморщил лоб, две глубокие складки прочертили бледную кожу.

– Что может один против легионов? Не больше, чем клинок против каменной стены. Нет, лорд Зэхра, опасения беспочвенны.

… Габриэл возвращался тесными тамбурами и переходами, минуя шумные кубрики и кают-компанию, из которой несся смех добровольцев, что повелись на обещания Звездочета.

Высокие, самоуверенные голоса вещали:

– За скорую победу!

– За пленение Теней Запада!

– За короля Брегона, будущего повелителя равнины Трион!

Звенели кубки и хрустальные бокалы, из бутылей с вином вылетали пробки.

Брегон собрал на флагманском «Фантоме» триста верных «псов», чтобы даже под куполом неба не чувствовать угрозу собственной значимости. Если так – далеко не все подданные королевства преданы ему душой и телом. Быть может, из этого получится извлечь выгоду, предположил юный главнокомандующий и пошатнулся – яростный порыв тряхнул корабль точно ураган тонкий ствол ивы. В ближайшей каюте повалились стол, стулья, послышался звон стекла и крики.

Габриэл нырнул в сумрак распахнутого люка, светившегося чужеродным металлом, и заметил высокую, худую тень в серебрящейся мантии лекаря. Тень прижала левую руку к правому предплечью и уважительно склонилась. В черных волосах сверкнули драгоценные бусины.

– Его Величество прислал осмотреть вашу руку, – со всем уважением молвил врачеватель.

– Лорд Маримор, – Габриэл невесело улыбнулся. В последний раз они виделись в подземной тюрьме Мерэмеделя, когда лекарь прижигал его рану раскаленным прутом. – Не нуждаюсь, – отказался он.

– В таком случае не смею вас задерживать, – попятился лекарь, боясь разогнуть спину и поднять голову, ибо все еще чувствовал свою вину перед шерлом.

Маршал хотел идти, но лекарь вдруг прошептал:

– Простите мою дерзость, но вы должны кое-что знать.

Он позволил себе встретить смертоносный взгляд того, кто по его вине совсем недавно терпел унизительную пытку раскаленным металлом. Сглотнув, Маримор виновато опустил глаза:

– Полгода назад мне поручили осматривать тело покойного короля. Я помню ту ночь. Меня призвал Его Высочество и сообщил: Теобальд умер несколько часов назад. Но он солгал, господин. Тело пролежало в королевских покоях не меньше месяца.

Темный воин настороженно прищурился.

– Уверены?

– Клянусь жизнью. Но это не все. Меня смутил характер раны, – лекарь перешел на шепот, – он был убит прицельным ударом в сонную артерию. Размеры раны точно указали на размеры клинка, а вернее кинжала. Лезвие – длинное, прямое, обоюдоострое, двенадцать дюймов в длину. Сечение линзовидное, по центру узкий дол. Рукоять без крестовины с массивным навершием, скорее всего отяжеленным украшением из серебра. Такие отливают только по специальному заказу и наделяют эмблемой рода.

Габриэл ошеломленно выдохнул. Он понял, о каком оружии шла речь. Из-за пояса выпорхнул кинжал шерла и лег на крепкую беломраморную ладонь.

– Похож?

Лекарь смахнул бриллиантовый пот и плавно кивнул.

– Боюсь, что… да. – Помедлив, он добавил: – Я думаю, вы имели право знать.

Он поклонился и растаял в тьме корабельных переходов.

Габриэл покосился на подарок, венчанный родовой эмблемой. Очевидная истина гремела в сознании грохотом тысячи бурь. Вигго, сын Иарта предупреждал – Брегон коварный лжец, использующий всех и вся ради достижения желаемого. Обманщик, не ведающий чести и сострадания. Убийца, прокладывающий дорогу к трону по трупам врагов и союзников.

«Он предал не только отца, он предал и тебя», кричал тогда граф от отчаяния.

Не только меня, шипело сознание изгнанника. Весь свой род.

Пальцы стиснули рукоять из белого золота. Костяшки налились огнем и побелели – сталь застонала, размягчаясь, как подтаявший воск. Через мгновенье воин бросил кинжал и скрылся – роскошную металлическую рукоять продавили глубокие отпечатки справедливого гнева.

* * *

Тело скрутило горячей судорогой. Руки и ноги оцепенели и задергались в непроизвольных конвульсиях, оглушительно загремели цепи. Голова запрокинулась и забилась затылком о каменный пол. Изо рта брызнула пена, единственный глаз закатился, красивое лицо перекосило от боли, серебристые волосы слежались в комок.

– Ударь еще! – С удовлетворением зарычал тюремный охранник. – Посильнее!

Сквозь прутья поползла пика с наконечником из пылающего «огня». Новый жгучий «укус» вырвал из груди Остина хриплый, мучительный стон и на мгновенье парализовал стройного лесного эльфа – болевой шок отсек все чувства и бросил сознание за черту уродливой темноты. Он скорчился изломанной веткой, и чтобы сдержать очередной вопль, прокусил губу до крови. Эти ублюдки не дождутся от него мольбы о пощаде. Он умрет, но не скажет им ни слова.

Откуда-то из сумрака, слышались вязкие искаженные смешки:

– Хорошая штука. Как Звездочет ее называет?

– Драконий Огонь.

Послышалась суета, мелькание теней и требование:

– Дай, теперь я попробую. А то ты слабо «кусаешь», светлый даже не стонет.

– А, может, ему нравится? – Рассмеялся другой. – Кто знает предпочтения этих ничтожеств.

Владетель Ательстанда приоткрыл слезящийся глаз и тяжело выдохнул. Ледяные плиты остужали избитое тело, а ночные сквозняки, проникавшие в щели обшивки, исцеляли мучительную горечь, рвавшую сердце из-за предательства Габриэла. Он видел коварные отблески красноватых вспышек, слышал утробный рокот нарождавшегося грома, обонял сладковатый предгрозовой воздух и мечтал раствориться во мраке взбаламученного неба.

Воины разлучили их с Арианной еще у Скверных Водопадов. Девушку увели в неизвестном направлении, а его бросили в тюремный отсек и заковали в цепи. Первые полчаса охранники жестоко его избивали, а теперь решили опробовать новую «игрушку», сотворенную извращенной магией Звездочета.

Услышав голодный смех изуверов, Остин стиснул кулаки и сплюнул кровь. Его сердце учащенно забилось, а тело напряглось в ожидании очередного удара электрического разряда.

Но его не последовало, зато послышался сдавленный хрип, грохот и лязг доспеха о дерево – это по лестнице скатился часовой. Те двое, что пытали Остина, зашипели и бросились навстречу нарушителю порядка.

Раздался удивленный крик:

– Кто вам позволил?

Шелест клинка.

– Стоять!

Металлический удар и падение.

– Вас арестуют!

Звон скрещенного железа. Три резких удара, глухой вскрик и тишина.

Остин медленно лег на спину, на лицо упал тяжелый комок слипшихся волос. Он сдул его и поглядел меж прутьев – в коридоре блуждал густой полумрак, озаренный беловатым свечением наконечника брошенной пики. Рядом с ней лежала груда черноты, чуть подальше еще одна – по куполообразным выгнутым наплечникам и шлему плясал полусвет, у горла поблескивала фибула в форме собаки. «Псы» Его Величества – безжалостные губители Эбертрейла; любители мучать и калечить. Он прищурился – у черного мраморного каскада (Остин опознал в нем лестницу) лицом в пол застыл еще один – тот самый часовой.

По ступеням бесшумно сбежали две пары ног в высоких мягких сапогах, отделанных серебром. Следом еще две. За высокими, гибкими фигурами летели черные бархатные плащи, в руках пламенели двуручные эльфийские клинки. Тени сбросили капюшоны. Троих Остин видел впервые, последнего – был готов задушить собственными руками.

– Ты… – его голос надломился и грозный крик потух в булькающем стоне.

– Сирилл, проверь клетки. Дминар, черный ход. Бесмер, следи за лестницей. – Отдав распоряжения, Габриэл вырос у маслянистой решетки.

Перед глазом пленника сверкнуло и замок истаял горстью пепла. Решетка распахнулась с противным визгом.

– Ты как? – Спросил Габриэл, возвращая клинок в заплечные ножны.

Остин бессильно скребанул ногтями о пол. Он хотел вскочить и набить темному морду, но от бессилия и судорог, гулявших по мышцам, не мог даже самостоятельно сесть.

– Ты лгал нам… – шепнул он, пока Габриэл снимал с него кандалы. – Нашел наше слабое место и ударил, да? Так учит этот ваш «Меч в кулаке»?

Парень замер с цепями в руках.

– «Меч и Кулак», – поправил он и его черные глаза блеснули… раскаянием.

Шерл прекрасно помнил, как наставлял светлых союзников перед атакой на легион черных гоблинов из племени Коршуна. Тогда, в свете горных звезд, они стояли плечом к плечу – непобедимая армада отваги, доблести и дружбы. Если бы Люка, советник Хегельдер, братья Левеандил и Рамендил, Мьямер, менестрель Андреа, даже вечно хмурый Эллион знали, что всего через несколько месяцев падут от его же руки, пошли бы они за ним в ту ночь? Доверили бы ему свои жизни и честь?

– Я не прощения пришел просить, – глухо молвил Габриэл, возвращаясь к цепям, – знаю, что никогда его не получу. Я пришел спросить, – он развел ладони и кандалы соскользнули с лодыжек и запястий Остина, – ты хочешь спасти Арианну и остальных?