Текст книги "Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)"

Автор книги: Юлия Марлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

– Лорд Остин, я… э… вижу, не вовремя. Попозже зайду.

Створка шумно захлопнулась. Стало тихо.

– Лорд Остин, вы согласны со мной? – Начал Одэрэк. – Мне отдать приказ о немедленном аресте темного?

Все началось на рассвете. После завтрака в кабинет Остина заглянул Хегельдер и поведал о случившемся на заднем дворе.

– Один из солнечных, пришедший из Эмин Элэма недели четыре назад вместе с Одэрэком Серый Аист, случайно столкнул ученика Габриэла из седла. Самого младшенького Брэма, – рассказывал советник.

Случайно ли, Остин в этом сомневался.

– Брэм не стерпел и ответил эминэлэмцу тем же. Завязалась потасовка. К эминэлэмцу подоспели товарищи. К Брэму тоже. У конюшен началась драка.

Остин вздохнул – эльфы редко ведут себя низко, подобно вспыльчивым оркам или кровожадным гоблинам, и еще реже затевают ссоры, а тем более льют кровь сородичей, но порой, если юные горячие сердца угнетены утратами и навалившимися бедами, такое случается.

– Друзей Брэма оказалось больше и они, – Хегельдер запнулся, подбирая слово, – наваляли пятерым эминэлэмцам. Те посчитали себя оскорбленной стороной и вызвали Брэма и еще одного – Элфера на поединок. Вот тут вмешались Лекс и Эридан.

Остин наклонил голову:

– А эти паршивцы зачем влезли?

– Так они кулаками махали побольше других, – рассмеялся Хегельдер, – да только эминэлэмцы побоялись вызвать противников посильнее и постарше, и вызвали младших. Естественно, Лекс и Эридан такого не стерпели и обозвали их трусами. Эминэлэмцы страшно оскорбились. Они отказались от битвы с Брэмом и Элфером, и вызвали Лекса и Эридана, обещав унизить учеников Габриэла на глазах всего замка.

Остин качал головой, вороша бумаги.

– А каким боком в историю вплели темного?

Хегельдер пожал плечом и откинулся на спинку:

– Так Одэрэк виновником случившегося объявил Габриэла. Во всеуслышание заявил, что исчадие ночи опасно, что своих учеников он превратил в сущих дикарей, что ему нельзя доверять обучение детей и еще…

Хегельдер запнулся. Остин сердито сказал:

– Продолжайте.

– Сказал, от него необходимо избавиться: заковать в цепи и бросить в подземелье, а еще лучше повесить вниз головой на заднем дворе, как опасного преступника.

– Даже так, – процедил сквозь зубы Остин.

– Да, – вздохнул однорукий, – так, Орлиный Глаз.

После королевского советника к владетелю Ательстанда заглядывали еще трое: поделиться «правдой», и, наконец, после обеда соизволил явиться его владычество Одэрэк Серый Аист.

Звонкий и надтреснутый голос шипел в уши Остина знойными суховеями жарких аллеурских пустынь, полных горячего песка, раскаленных камней и злобных привидений, а холодные карие глаза прожигали молодого лесного эльфа кипящим ажинабадским солнцем, как жгли лысины орков-степняков.

Валларро огладил волнистые волосы цвета расплавленной меди и натянуто улыбнулся – он ждал поддержки, но Остин заговорил, и Одэрэк вздрогнул от бессильной ярости.

– Скажите, за что мне заковывать лорда Габриэла в цепи? За то, что он третий месяц несет дозор на самом опасном участке стены? Или может за то, что отвел от нас гоблинский легион и спас приют? Ах, – ядовито потянул одноглазый эльф, – я понял! Прикажу схватить его за то, что взялся учить мальчишек умению постоять за себя! Вы правы! Достойный повод!

– Как ты смеешь смеяться надо мной, наглец! – Вскипел жалобщик, прыснув звонким голосом, точно древние колокола ужаса. – Я валларро! Владыка! Мое слово закон! Я говорю, остальные исполняют! Или ты забыл законы нашего народа и тебе необходимо о них напомнить, нареченный Орлиным Глазом?

– Ваше слово чтили законом в Эмин Элэме, Ваше Сиятельство. Здесь у вас нет власти, – жестко отрезал Остин. – Если мне еще раз донесут, что вы сеете смуту и смущаете моих гостей страхами, вас изгонят. Вот вам мой ответ.

Одэрэк Серый Аист был ошеломлен. Он медленно отступил на шаг.

– Ты обезумел, сын Эрлиндора!

– Увидимся на поединке, – непринужденно улыбнулся владетель и, сев за стол, закончил неприятный разговор.

– Эридан, откажись. Белый Лебедь не для того спасала тебя из плена, чтобы ты бездумно бросался на рожон, – голос Арианны звенел пугливым ручейком, сбросившим ярмо суровой зимы.

Девушка сделала шаг и протянула к брату руки, коснулась щеки, но Эридан выскользнул из объятий.

– Я принял вызов, сестра. Если откажу, кем стану в глазах друзей и учителя?

– Они старше и опытнее тебя и Лекса, – вздохнула Арианна. – Они покалечат вас.

– Эти наглецы не коснуться нас и пальцем, – гордо расправил он плечи и развернулся. Изумрудные глаза горели доблестью, лицо озарял свет отваги. – Твои тревоги напрасны. Поверь, я уже не тот Эридан, что был раньше. Теперь я воин. А воин не бежит от боли, врага и судьбы. Так лорд Габриэл говорит.

– Габриэл против поединка!

– Пусть! Я не отступлюсь!

С заднего двора послышались шум и голоса, звон ссыпаемого на землю холодного оружия, треск огнива о кресало. Через минуту в вечернем холоде заиграли сполохи огоньков.

– Мне пора.

Эридан исчез в переходах замка. Арианна прикрыла глаза пепельными ресницами и опустила голову – сердце девушки нестерпимо ныло, предчувствуя беду.

… Закатные огни, горевшие на вершинах Драконовых гор, стекали по склонам бардовыми реками, но под сенью высоких стен ширились сумеречные тени, потому-то внутренний двор залили светом, а место битвы огородили ровным кругом горящих фонарей. И хотя поединок носил шуточный характер (сражаться полагалось до тех пор, пока один из бойцов не признает поражение), на задний двор высыпала чуть ли не половина обитателей приюта.

Кутаясь в теплые плащи, обшитые мехами, и шерстяные накидки с просторными капюшонами золотоволосые солнечные эльфы и их серебристоволосые лесные сородичи ежились под ледяными порывами зимнего ветра и негодовали.

– Неблагодарные, – певуче проговорил один, – пришли сюда обездоленные и лишенные дома, получили теплую постель и горячую чашу еды, и вместо благодарности затеяли драку.

– Жителей Эмин Элэма всегда отличали гордыня и высокомерие. Вспомните, как отвечали они на просьбы о помощи и отвергали военный союз с Эбертрейлом, возгордившись тем, что их город стоит на обломке Скалы Эдэн в Море Ветров и мало кто из завоевателей решится штурмовать твердыню, окруженную со всех сторон бурными водоворотами и бездонными пропастями. О, да, со времен Эпохи Алого Восхода Эмин Элэм, лежавший на пустынной скале, оторванной подземным огнем от северного хребта Гор Жизни, и брошенной в глубокое море, был неприступен.

Упоительно прекрасный город тонул в закатах и не меркнувших рассветах тысячелетия. Чувство безграничной защищенности одурманило жителей. Они ослепли от собственной уникальности и величия, перестали видеть достоинства и таланты сородичей, возгордились непобедимостью и несокрушимостью, не вняли мольбам Аннориена объединить силы перед лицом завоевателей. И жестоко поплатились.

По северным и западным берегам Моря Ветров испокон веку жили ирчи, жадные до чужого добра. А Эмин Элэм был безгранично богат. Стены домов там ткали из золота и серебра, ограды и изгороди плели из ценной альхенской древесины, а дорожки и мостовые мостили опалами и изумрудами. Каждое утро, когда восточное солнце касалось лучами города, он начинал сиять, как ограненный бриллиант. Неспроста Эмин Элэм значит Град Сияния. Ирчи долго любовались соседом и, наконец, решились. Один из спасшихся рассказал: зеленокожие твари прорыли подкоп под морским дном до одной из подземных пещер Скалы Эдэн. Дождавшись ночи, они атаковали. Город был поражен в самое сердце. Шестеро из семи валларро были убиты. Спасся только Одэрэк Серый Аист. Он бежал, но был схвачен и пленен. Понять безутешных эминэлэмцев можно – теперь в Граде Сияния хозяйничают ирчи.

Агроэлл закончил сказ. Слушатели задались вопросами: зачем ирчам понадобился город – эти дикари отродясь не жили в городах, а предпочитали кочевать с места на место, устраивая стойбища на голых камнях и равнинах. У них и страны толком не имелось – так, заселенная территория на берегах в сотни миль на север, запад и юг. Обменяться мнениями эльфы не успели – на огороженную огнями площадку вышла первая пара бойцов.

Обнаженные по пояс Лекс и эминэлэмец по имени Ортанс встали напротив, поклонились и скрестили клинки. Оба выбрали длинные двуручные мечи без украшений и клейм – такого в оружейной замка валялось с избытком и ее смотритель – лорд Генри не поскупился, дав возможность взять любую приглянувшуюся сталь. Щиты бойцы тоже взяли под стать. Лекс предпочел квадратный и слегка закругленный снизу из плотного красного дерева без гербов и насечек; его противник взял дубовый четырехугольный заостренный внизу, обшитый металлическими пластинами и потому тяжелее Лексова на семь фунтов.

Несколько минут они сражались вяло, в полсилы, прикрываясь щитами. Металл звонко бряцал, изредка сыпались искры. Выходить за круг огня запрещалось, и Ортанс избрал тактику – выдавить противника за пределы поля. Лекс задумку разгадал и решил отвлечь ложным выпадом и атаковать с фланга. Он развернулся, сделал выпад, потом второй: эфесы мечей стукнулись друг о друга, щиты уперлись другому в грудь, и лица эльфов неприлично сблизились.

– Я сотру тебя в порошок, – прошипел Ортанс, – и ни твой заступник Остин, ни тем более исчадие ночи, которого ты зовешь учителем, тебя не спасут.

Лекс вывернул руку и выскользнул из захвата соперника. Ортанс стремительно завертел клинком – тонкая полоса белой стали растворилась в предвечерней синеве. Атакующий выпад. Удар, еще удар. Клинок Лекса затрещал, а щит отлетел в сторону. Он ощутил укол в плечо, потом в бок. Острая боль прокатилась по телу волной – Лекс вскрикнул, потерял ориентации и не заметил подножку.

Золотоволосый мальчишка рухнул на камни и задохнулся от боли. Клинок вылетел из руки, покатился к кованым фонарям и вылетел за черту боевой арены. Темная, будто выросшая из земли гора нависла над поверженным, грубо перевернула его на спину носком сапога и вскинула руку с оружием. В воздухе остро блеснуло и сорвалось вниз – клинок прочертил дугу и замер в дюйме от ямочки меж ключиц тяжело дышащего паренька, невольно выбросившего руку, чтоб прикрыться.

– Достаточно! – Грозно окликнул судья.

Ортанс крутанул клинок, как невесомую полоску белого шелка и отошел. Лекс перевернулся на бок, сплюнул кровью и утер разбитый нос – падение на каменные плиты отозвалось болью и страшным унижением. В горле першило от злости и обиды. Он пошарил по молчаливой толпе глазами и едва не издал вопль отчаяния – Габриэла среди них не оказалось. Учитель не пришел. Впрочем, затею с поединком темный эльф не оценил с самого начала.

– Зачем?! Зачем вы поддались? – Злился Габриэл, узнав о задуманной схватке двое против двоих. – Они нарочно вас спровоцировали. Нет! Я отвечаю за вас жизнью и честью! А потому запрещаю участвовать в сомнительных битвах с эминэлэмцами! Это плохо кончится!

– Но, лорд Габриэл, как же? – Возражали Эридан и Лекс на пару. – Мы защищали незаслуженно обиженных детей, мы воины, мы не сдаем назад!

– Вы не воины! Они – да! – Габриэл имел ввиду соперников, – вы – всего лишь заносчивые мальчишки, вообразившие себе не весть, что!

– Господин, пожалуйста, позвольте нам…

– Нет и точка! – Прошипел темный эльф. – Если выйдите на поединок, считайте, вы мне больше не ученики!

Эридан и Лекс вспылили:

– Вы сомневаетесь в нас? Не верите в наш успех? Какой вы учитель после этого?

– Дело не в этом, – покачал он головой.

– А в чем?! Мы докажем, что сильнее и опаснее, чем кажемся! Мы победим их, а вы пожалеете о том, что усомнились в нас! Обязательно пожалеете!

Воин сжал кулаки, стиснул зубы, но не спорил. Разве переспоришь порывистых и горячих юнцов в расцвете юношеских надежд, что грезят о покорении мира под оком луны. Он просто развернулся и покинул залу. Больше они не виделись и не говорили.

Лекс снова сплюнул кровью. Из глаз брызнули слезы. Ортанс тем временем вышел за черту и позорно распластанный паренек остался в круге яркого золота совсем один. Захотели победить эминэлэмцев? Вот она – ваша награда.

Со стороны донесся смех. Лекс обернулся, оказалось, веселились – Одэрэк, Ортанс, еще несколько солнечных, среди которых был и второй боец. Он уже приготовился к поединку с Эриданом, скинув рубаху и крепко обхватив рукоять длинного тонкого клинка. Сталь, отражая игривый свет фонарей, полыхала расплавленным золотом. Второй рукой он удерживал громоздкий овальный щит.

– Вставай, – перед носом возникла ладонь, потом вторая.

Братья Левеандил и Рамендил очутились рядом.

– Хватит валяться тут на потеху другим, – молвил старший.

– И не вздумай показывать им слез, – поддержал Рамендил. – Ты что, Лекс? Не плачь, говорю.

Мальчишка шмыгнул носом, поморщился – кровь затекла в глотку, и тихо прошептал:

– Учитель предупреждал, а мы не послушали…

– С Габриэлом поговоришь позже. А пока уйдем с поля. Предстоит еще одна битва.

Левеандил взмахнул косой, оборачиваясь:

– И что-то мне подсказывает – Эридан так легко не отделается.

Лекс поник головой, и покорно позволил эбертрейльцам себя увести. Так унижен он был второй раз в жизни. Первым страшным унижением был плен и пытки в Горгано, из которого его вызволила бесстрашная воительница Белый Лебедь.

Арианна вцепилась в локоть Остина и вздрогнула – в круг света заступили Эридан и высокий, сильный Тингон. В масляном свете кованных фонарей щуплый мальчишка сильно уступал могучему «дубу», коим представал широкоплечий красавец-воин, а то, что Тингон бывалый воин и отменный мечник, уже не сомневались: блестящие мускулы, мозолистые руки, гибкое, тренированное тело.

Ударил барабан. Судья разрешил:

– В бой.

Арианна отвернулась, уткнувшись в плечо друга.

– Он справится, – ободрил Остин, – он юркий и…

Загремело железо и дикий крик боли прокатился по заднему двору. Арианна распахнула зеленые глаза: сражение вылилось для ее брата в сущую пытку.

Тингон наступал, раскручивая клинком. Эридан отступал, прикрываясь щитом и получая легкие, но болезненные уколы по телу. На правом предплечье блестела крупная рана, по коже текли струйки крови. Опускать оружие, если противник ранен, но на ногах запрещалось – опускали, если один из участников признавал поражение или падал, роняя оружие. Получалось, Тингон, кромсая Эридана, правил не нарушал.

Пепельноволосый юноша был бледен, тяжело дышал, прихрамывал на левую ногу – пропустил удар под колено, – но упорно продолжал делать выпады вперед. Клинки, звонко воспев, схлестнулись, но Эридан не устоял под напором более высокого и сильного эльфа и упал на колено. Щит предательски выскользнул, пав на мрамор со звоном. Тингон воспользовался моментом и саданул того по хребту. Мальчишка закричал и упал лицом на камни – так же унизительно, как несколько минут назад его друг Лекс. Но в отличие от него меча Эридан не выпустил. Тингон замахнулся.

– Назад! – Крикнул судья.

Эминэлэмец послушно отступил, ожидая: встанет мальчишка, чтобы схлопотать еще или признает поражение. На разгоряченных мускулах Тингона играли отсветы фонарей, карие глаза горели зловещим огнем, казалось, высокий сильный эльф был вылит из бронзы, а под ресницами поблескивали черные отполированные опалы.

Эридан отлепил щеку от мраморной плиты и мотнул головой. Пепельный локон свис по уху, неприятно задев порез на скуле. Сначала Ортанс унизил Лекса, теперь этот унизит его. Эридан зажмурился, тошнота подступила к горлу. Нет, нельзя показывать слабость; никогда и ни при каких обстоятельствах не проявляй слабости и не показывай страха, как учил лорд Габриэл. О, Всевидящий, он был прав! Он предупреждал их! Они не послушали, и получили двойной удар: потеряли учителя и опозорились на глазах приюта.

Брат Арианны тяжело перевалился на локоть и бросил взор в темноту – темный эльф стыл в проеме двери. Его выдавала длинная дымчатая тень, лежавшая косым серебром на плитах двора. Хлесткий порыв скосил пламя факела – рыжеватый отблеск на мгновенье осветил мраморное лицо и неживые стеклянные глаза. Габриэл пришел на поединок, прикрывшись безучастной маской равнодушия. Горделивая осанка и высоко вскинутый подбородок красноречиво говорили: он не сочувствует самонадеянным ученикам, возомнившим себя богами мечей.

Лекс едва унес отсюда ноги, его – Эридана с поля битвы, похоже, – унесут. И пусть! – разозлился мальчишка. Бесчувственный темный мерзавец! Эридан уже решил, что не отступит и доведет бой до конца, как бы печально он ни закончился. В ярости боя его новая душа ковалась из стали, в пекле схватки его новое тело ткалось из камня. Трус, каким он был раньше – умирал на арене. В нем зарождался дух воина.

Эридан подавил стон и встал. Тингон рассмеялся.

– Упорный сосунок.

Еще несколько болезненных уколов осыпали его тело, прежде чем эминэлэмец жестко блокировав выпад, выкрутил ему запястье и заломил за спину. Он поставил его на колени и рассмеялся:

– Готов признать поражение?

– Ни за что!

Эридан выбросил ступню, пытаясь сбить Тингона с ног, но получил удар коленом в спину. Заломленная рука, не желавшая выпускать клинок, вспыхнула, и пальцы разжались сами собой. Меч звонко упал – это было последнее, что услышал Эридан прежде, чем лишиться чувств. Недавний удар в голову, которым его «наградил» гоблин на перевале Речная Чаша не прошел бесследно – дурнота накатилась внезапно и беспощадно.

* * *

– Убили! Убили! А-а-а! – гнома Бель вопила, топая по коридору большими волосатыми ступнями. – Клянусь бородой мужа, убили! Его убили! А-а-а!

– Кого убили? – Удивлено спросил Остин, когда прачка без стука ворвалась в его кабинет, судорожно глотая воздух.

Она долго верещала, размахивала руками, трясла густыми смоляными кудрями и жиденькой бородкой, прежде чем объясниться:

– Эминэлемца убили! Того – участника поединка. Лорда Тингона! Я зашла в его комнату сменить постельное белье, а он лежит на кровати в луже крови! Глаза раскрытые! Изо рта слюна! Клянусь будущей бородой сына, его закололи! А-а-а!

– Троллева мать! – Выругался огр, входя в эльфийский покой.

Прачка не обманула – Тингона закололи столовым ножом. Красивый воин лежал на мятом покрывале с запрокинутой головой и рассыпанными по подушке темно-шоколадными волосами. В широко раскрытых глазах цвета темного меда застыли боль и неподдельное удивление – он не ожидал смертельного удара. Одна рука бессильно свесилась над краем кровати, вторая сомкнулась в кулак.

Владетель Ательстанда перевел взгляд – металлическая рукоять возвышалась над колотой раной и поблескивала резным узором в рассветных лучах. Подлых, тайных убийств в его родном приюте еще не случалось, и Остин обреченно покачал головой – дожили.

Мардред дернул большими зеленоватыми ушами и прохрипел:

– Такого не утаить, лорд Остин.

– Мы не станем скрывать правду. – Он стоял к огру той половиной лица, которую скрывала повязка, прятавшая потерянный глаз, и прочесть мысли молодого эльфа помощнику не удалось. – Бесчестить обманом свой дом не позволю. – Злился Остин на огра, хотя знал, тот ни при чем.

– Как скажите, – буркнул Мардред.

В проем втекли Хегельдер, лучник Эллион, братья Левеандил Око Бури и Рамендил Эндермеран, Люка и несколько любопытных детей.

– Выведите их, – махнул Остин.

Когда детей выставили, Хегельдер вздохнул:

– Всевидящий, это правда.

С нижних этажей слышались крики и вопли перепуганной гномы.

– Она весь приют на уши поставила, – мрачно заметил Эллион, отступая к окну.

– Что мне ей рот заткнуть? – Сердился Остин.

Из коридора прилетел гомон голосов и шелест одежд. Осыпая страшными проклятиями приют, его владельца и всех постояльцев к покоям убитого подходил валларро Одэрэк Серый Аист.

– Поздно затыкать, – поморщился Люка, отстраняясь от двери.

И вовремя – та с шумом распахнулась и в покои влетел взбешенный эльф. Его сопровождал вчерашний победитель Ортанс, слегка взъерошенный, с белесым инеем на ресницах и темно-золотых волосах.

– О, нет! О, горе! Мальчик! Мой, дорогой! Тебя убили! Безжалостно, зверски убили во сне! – По-эльфийски мягкий, с легким звоном, и одновременно отталкивающе тяжелый голос раскатился по комнате рокотом злобного грома.

Одэрэк бросился к убитому, упал на колени у кровати и медленно сомкнул меж ладоней откинутую безжизненную руку Тингона.

– Холоден, как камень. Прекрасен, как весенне утро. Как? За что? Во имя чего? Дикость. Кощунство. Твоя кровь будет отомщена. Тот, кто совершил это варварское деяние – понесет неотвратимую кару. Я клянусь, что не сомкну глаз и не возложу еды в рот, пока не добьюсь признания, от того, кто это сделал.

– У вас есть предположения? – Полюбопытствовал Остин, когда почтенный эльф выплеснулся гневом и замолчал.

Валларро обернулся – мудрое спокойное лицо преобразилось до неузнаваемости; Остину показалось – из глаз Одэрэка выплеснулось холодное пламя, а сам он обратился в костлявое, с истлевшей кожей и мертвой душой существо. Владетель Ательстанда сделал шаг назад, моргнул, а когда глянул на Одэрэка снова – наваждение пропало.

– Я знаю, кто убил лучшего мечника Эмин Элэма, – певуче молвил тот.

– Кто? – Люка упер руки в боки.

– Исчадие ночи, – промурлыкал Одэрэк, но в нежности голоса таилась неприкрытая ненависть.

– Габриэл? – Удивился Левеандил.

– Ему не было прока от смерти эминэлемца, – поддержал его Рамендил, качая головой.

– Разве? – Шелестел осенней листвой Одэрэк. – А я думаю – был.

– Говорите, что знаете, – с тяжелым сердцем потребовал Остин.

Снаружи вставало солнце и крыши соседних башенок переливались сиварской позолотой. Ворковали голуби, из соседних переходов слышались возбужденные крики прачки – гнома громко и нервно сообщала всем и каждому о страшной находке в одной из комнат приюта. Вот ведь неугомонная.

– Я назвал имя темного по двум причинам, господа. Судите сами, вчера Ортанс и Тингон унизили его учеников Лекса и этого второго…

– Эридана, – хмуро напомнил Эллион.

– Спасибо… Эридана. Поражение для темного воина – хуже смерти. И неважно претерпел его сам воин или его ученики. По традиции Подземного королевства постыдный провал смывается кровью того, кто это поражение нанес. У него была причина убить Тингона. Но я не варвар. Обвинять беспочвенно, не имея веских оснований, не стану. Ортанс, – обратился он к эльфу-сопровождающему, – скажи им, что ты видел.

– Сегодня я встал пораньше, чтобы поупражняться на заднем дворе в тишине и одиночестве. Я всегда так делаю. Привычка. Вон моя кровать, она застелена. Так вот, когда я уходил, Тингон был жив и спал. Я не пошел через главный Золотой коридор, а свернул в южный переход, чтобы скоротать путь и там заметил тень.

– Тень? – Хмыкнул Хегельдер. Бывший советник оперся о стол правой рукой и прикрыл отсеченную левую.

– Это был исчадие. Я уверен. – Зло прошелестел Ортанс.

– Вы видели его? Говорили с ним? – Хмурился Остин.

– Не видел и не говорил.

– Так, какого тролля вы решили, что это темный?! – Гаркнул огр.

– Он был облачен в черные полукафтанье и брюки…

– Только один постоялец носит черное, – валларро жестко оборвал Ортанса и холодно улыбнулся. – Убийца найден.

Мардред громко прочистил горло, похрипел, похрюкал и отрыгнулся. Левеандил и Рамендил обменялись взглядами: светлые глаза братьев сверкали сомнением и неверием. Эллион обняв лук, тронул тетиву. Треньк. Треньк. Люка бросил на Остина неподъемно-тяжелый взор.

Тот думал не дольше секунды и решительно постановил:

– Спросим Габриэла. Он не посмеет солгать.

… Отшлифованные мечи отбивали чечетку. Двое босых и голых по пояс юношей приплясывали в боевом танце посреди просторной комнаты; остальные, рассевшись у стен и подогнув колени, подбадривали сошедшихся в тренировочном бое друзей.

Тонкое длинное оружие, вытесанное из можжевелового дерева, описывало в воздухе пируэты, вращения, повороты – противники, кувыркались, наносили легкие точные удары, стремясь опрокинуть соперника, прежде чем соперник опрокинет его.

Один из эльфов – помладше, пропустил выпад и свалился, прижатый к полу деревянным жалом победителя.

– Достаточно. – Габриэл качал головой. – Плохо. Очень плохо.

Мальчики с удивление покосились на бесстрастного учителя.

– Будете так же биться на войне, потеряете головы! Ты, Элдар, – обратился он к первому, – совершаешь слишком много лишних движений – расходуешь силу впустую, а ты, – кивнул он второму, – слишком напряжен – следишь за оружием противника, потому что боишься получить удар. Следи не за острием меча, а за его руками. Они главенствуют над оружием, а не наоборот. Будь это не тренировочные снаряды, а боевые – вы были бы уже мертвы.

Молодые эльфы-соперники поникли головами. На разгоряченных телах блестели бусинки пота, грудь бурно вздымалась, кисти слегка подрагивали от усталости, но рукояти они держали крепко.

На низенькой тумбе с резными ножками и покрытием из финифти горела лампа. По матовым стенам гуляли тусклые тени. Вдоль пола катились сквозняки. Комната отапливалась лишь теплом дыхания и жаром эльфийских тел.

А тут еще холодный голос темного эльфа катился по залу ледяной океанской волной:

– Вы неверно рассчитываете силу противника. Бьете не прицельно. Элдар, подойди. Запомни, рубящий удар наносят под определенным углом – так, чтобы плоскость клинка совпадала с плоскостью удара. Брэм, – обратился он ко второму, – чтобы совершить более сильный замах и одним махом сокрушить соперника ты должен занять исходное положение с упором на одну ногу, а не прыгать с пятки на носки.

Учитель обернулся к ученикам у стен:

– У каждого есть слабые места! Вам надо учиться их находить. Помните, воин не всегда выходит против врага со щитом и мечом. Порой случается встречать его с голыми руками, – он ненадолго замолчал, вспоминая бой в Мертвом лесу против залитых в металл орков, в то время, как сам был безоружен и связан. – Ваша сила не в оружии, но в вас! Вы и есть смертоносное оружие! Ваша воля – послужит вам клинком! Отвага – будет щитом! Доблесть – станет крепким доспехом! Таков третий постулат Кодекса Воина Иссиль…

Голос Габриэла прервал далекий крик; в нем слились испуг и растерянность, а за ним загудела многоголосица, катившаяся из коридора. Сворки распахнулись – ввалилась толпа. Габриэл прищурился, заметив среди незваных гостей Одэрэка и Ортанса. Первый торжествующе улыбался, второй жег ядовитым уничижительным взглядом.

– Чем обязан, господа? – Ледяной голос шерла остался невозмутим, впрочем, как и он сам.

Остин не тянул, задал вопрос в лоб, и его прямота застала врасплох даже валларро.

– Вы убили Тингона?

Снежное равнодушие лица было не потревожено. В светлеющих глазах стыл лед.

– А как вы думаете?

Среди учеников послышались шепотки.

Остин выступил вперед и, сложив руки вместе, твердо произнес:

– Мне нужна правда, лорд Габриэл.

Темный эльф не двигался, не отвечал, лишь глаза светлели вместе с ясным небом.

– Хватит играть в доброго друга, исчадие! – Одэрэк, раздраженный молчанием дерзкого мальчишки, вышел из себя. – Сбрось маску! Яви суть, убийца! Какой ты воин? Воины знают, что такое честь и с достоинством несут ответ за преступления! Тебе это неведомо!

Видя, как воинственно настроен по отношению к нему медноволосый эминэлэмский эльф, которого и воином то назвать было нельзя, потому как у него не имелось ни выправки, ни стати, ни грозной силы, но который так горячо рассуждал о воинской чести, губы Габриэла тронула ироничная улыбка. В светло-синих глазах отразился холодный утренний свет.

– Вы признаете себя виновным? – Спросил Люка Янтарный Огонь, пряча печаль в сердце.

– Это вы признаете меня виновным.

Ответив без тени раскаяния, Габриэл одним легким движением сорвал с груди серебряную перевязь с узорными пряжками. Обмотав ее о правую руку, он подхватил соскользнувшие со спины ножны с клинком и, уложив оружие на ладони, с поклоном протянул Остину.

Лесной эльф чуть не застонал от горькой правды: в традиции темного народа добровольное сложение оружия значило – признание вины. Остин медленно принял ножны с клинком и прошептал:

– Заковать.

Оставаясь в поклоне с идеально прямой спиной, Габриэл перевернул руки ладонями вниз, сжимая в кулаки; подставил так, чтобы удобнее было надевать кандалы. Длинные и очень широкие рукава, украшенные капельками самоцветов и белым серебром, упали почти до пола. Правую ладонь, как и предполагал Одэрэк перетягивал бинт: темный эльф был все еще ранен, уязвим. Валларро покосился на Остина, недоумевая, почему он не согласился отдать приказ о его тайном устранении, ведь более подходящего времени и придумать нельзя.

Мардред растолкал эльфов плечами и выступил вперед. Запело тяжелое железо. По комнате покатились вздохи и охи. Ученики переглядывались и шептались; не верили в виновность темного и те, кто пришел с Остином. Щелкнул замок, потом второй – наручные кандалы захлопнулись на запястьях, так и стоявшего в строгом поклоне воина.

– Посадить под замок. – Распорядился побледневший Остин. Полученные ножны с клинком, он поспешил передать Люке.

– Топай, – огр подтолкнул взятого под стражу.

Габриэл выпрямился, пронзил Остина острым взглядом и вышел из комнаты с высоко поднятой головой.

Одэрэк смахнул бисеринки со лба и выдохнул, кажется, пока преступника арестовывали – он и вовсе не дышал. И все же валларро был разочарован. Он ждал от исчадия криков, упреков, борьбы, а тот просто склонился и признал вину. Но, так даже лучше.

– Хвала Всевидящему, вы вняли моим словам. – Обратился он к владетелю замка. – Теперь-то поняли, какое чудовище пригрели на груди? Жаль, Тингона. Он был хорошим воином. Скажу, что его смерть послужила всем нам на благо. Он пал, чтобы жили мы. Теперь, когда исчадие ночи под замком, мы сможем, наконец, почувствовать себя в безопасности. Я рад, что вы прислушались к голосу разума. Не зря говорят, лучше поздно, чем никогда.

Остин процедил колкость, развернулся и покинул тренировочный зал.

* * *

Со склонов сползали вечерние туманы, дул обжигающе крепкий ветер. В сгустившейся ночной мгле бушевала метель. Середина марта в горах все равно, что начало декабря или конец января – весной и не пахло.

… Потаенная дверь тихонько скрипнула и в бешеном танце снежного вихря во двор шмыгнула крупная тень. Незваный чужак прижался к стене и замер, отплевываясь колючей взвесью. Заявился ирч.

Он был коренаст и очень высок, на голову выше самого высокого эльфа; мускулистые руки, свисавшие до икр, сжимали топор. Зеленокожее тело покрывала броня. Низко посаженную голову скрывал грубый шлем холодной ковки – в прорезях для глаз горело два красно-желтых зрачка.

Ирч – разведчик приподнял голову – со стены слышалась легкая поступь дозорных, тускло взблескивали костяные дуги луков, матово переливались навершия и доносились мелодичные голоса.