Текст книги "Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)"

Автор книги: Юлия Марлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)

Владетель Ательстанда долго сверлил его серым глазом – сомнение и страх опутывали его доброе, великодушное сердце и бередили душу ненавистью. Однажды, он доверился исчадию ночи и жестоко за это поплатился. Можно ли поверить ему еще раз? Очевидно, придется.

Рваное дыханье стало спокойнее и он признал:

– Хочу.

Темный эльф помог ослабевшему сородичу подняться и привалиться к стене. Протянув ему серебристую фляжку, он тихо сказал:

– Так помоги мне, Остин.

Лесной отхлебнул и закашлялся. Иссушенное горло наполнил целебный нектар и «искусанные» мышцы заметно окрепли. Утерев дрожащей рукой влажный подбородок, он твердо кивнул.

– Все, что в моих силах.

Из сумрака вынырнул хромой конвоир. Рядом бесшумно плыл суровый Дминар.

– На колени, – приказал он схваченному и отрапортовал: – Остальные «псы» мертвы. Заключенных не обнаружено. Пока – все тихо.

Конвоир бухнулся на пол и бросил на Габриэла ненавистнический взгляд.

– Вам не сойдет это с рук, старший маршал!

Габриэл величаво распрямился и навис над ним осколком темноэльфийской ярости.

– Куда увели Белого Лебедя?

– Она умрет до того, как вы…

Клинок Сирилла оцарапал его меж лопаток и тот дернулся.

– Ай, ладно. Его Величество приказал запереть ее на «Андромеде».

– Отослал в Мерэмедэль. – сплюнул Сирилл с отвращением. – Хочет поразвлечься перед казнью.

Вся столица который год нервно перешептывалась об извращенных играх Брегона за закрытыми дверьми его покоев. И если в годы правления отца он их скрывал, взойдя на престол – стал ими гордиться.

Сверкнула молния и небесный корабль тряхнуло. Распахнутая решетка с лязгом хлопнула о железные прутья. Конвоир вздрогнул и покосился на Габриэла. Шерл остался мертвенно спокойным и поинтересовался:

– Как далеко сейчас командор Маркус?

Сирилл задумался:

– В поле досягаемости. А что?

– Срочно отошли ему письмо. Пусть разворачивает корпус легкой кавалерии и возвращается в Мерэмедэль.

Сирилл кивнул, хоть и не понимал – зачем; главнокомандующий разъяснил:

– Над нашими семьями занесен меч короля. «Псы» Его Величества «пасут» твой дом. Пасли с самого начала. Пока они под ударом – у меня связаны руки. Действуй, друг.

– Ясно, – Командор все понял и бросился к лестнице.

Габриэл обернулся к Бесмеру и Дминару. Теперь его умом владела леди Лебедь.

– Времени мало, господа. А по сему – план такой.

* * *

Тонкие эльфийские пальцы перебирали жемчужные струны королевской арфы. Высокие звуки омывали просторы Шепчущих Степей, склоны Великих Холмов, мрачные чертоги Багровых лесов, и возвращались к берегам Безымянного Озера керамическим эхом.

Эльфийская мелодия отгоняла тени полуночи, озаряя арфиста бледным золотом рассвета. Он сидел, прислонившись к стволу одинокой ивы, ронявшей узловатые ветви в тихую гладь, с закрытыми глазами и одухотворенным лицом.

В темноте что-то свистнуло. Солнечный эльф пошевелил ушами. Он был не юн. Преклонные года проступали в строгих, резких чертах с высокими скулами и широким лбом; в степенных и величавых движениях, в выцветших до серо-белого оттенка глазах и в глубоких, рассудительных речах, что порой он заводил с алыми закатами или бледными рассветами. На мизинце левой руки музыканта блистало золотое кольцо с дымчатым опалом. В снежных волосах трепеталась черная лента с золотой отстрочкой. Белоснежные тройные одеяния, подпоясанные широким поясом в форме дубовых листов, ниспадали на вересковый ковер осколками искристого льда. В ногах темнел деревянный посох с навершием из серебра.

Эльф приоткрыл глаза. В Эпоху Первых Зорь он был членом тайного братства и служил Лагоринору ал'Эбен Блистающему. Музыкант печально склонил голову – после его гибели, он отрекся от прошлого, взял новое имя и, поселившись в уединении, эпоха за эпохой стал оплакивать своего короля…

Звезды беспечно блекли в ванильных облаках. Бледная луна тонула в трясине цепкого горизонта. Мерно шелестели гребни волн, укачивая старинную, ладью, покрытую тленом времени. Поперечные перекладины походили на обглоданные ребра, истлевший киль казался белеющим скелетом гиганта, выброшенный в звезды угрюмый форштевень – черепом оскаленного существа. А вместе обломок древнего корабля представлялся окаменевшим драконом, сраженным рукой бесстрашного эльфа-воителя Лисея Могучий Лук.

Музыкант вернулся к игре и длинные пальцы ловко пробежались по тоненьким струнам. Озерная гладь колыхнулась и закипела пузырьками. Арфист продолжал. Вода разошлась и на поверхность всплыла голова: блеснули черные, глянцевые глаза; синеватое лицо облепили ярко-зеленые, длинные пряди. Владычица озера. Привлеченная чарующим переливом, она хлестнула по воде рыбьим хвостом и, вскочив на прочную балку, заслушалась музыкой Высоких эльфов.

Сбоку зашумело. Песнь Скорби (а теперь его звали именно так) обернулся на звук, черная траурная лента в волосах блеснула позолотой. Владычица юркнула в темноту и скрылась в пучине.

Над травами блеснула серебристая грива, рядом еще две. Печальная луна прогнала облака и выхватила из мрака стройных, поджарых скакунов с крепкими жилистыми телами. Они сбились в табун, наполнив ночь пронзительным ржанием. Теплый ветер перебирал атласные гривы, запускал пальцы в роскошные хвосты – кони пряли ушами и гордо скидывали величественные головы. Большие мудрые глаза бликовали темной платиной, из ноздрей валил пар.

Музыкант не играл, потому как перевел взгляд на север, а после на запад. Справа, в тумане расстилались обширные земли Ан Керон, проступая обломками полуразрушенных башен и сторожевых застав Унг Дэрад, за ними шумели ветры Яхонтовых Лесов, а дальше на восток блестели росистые травы Полусветной Долины.

Слева, в лунном зареве чернели хребты Изломов Эндов. Ядовитая мгла клубилась над ущельями и вершинами мрачных гор. Горизонт поглотили их шипастые, как дубины орков, хребты. Песнь Скорби долго жил в сумраке Ночной Страны, долго соседствовал с Краем Разбитых Надежд, долго скрывался в Тени Среди Лета, но не отравился ее всеразрушающим изначальным злом. По крайней мере, пока.

Отложив арфу, он склонил голову. Снежные волосы стекли по высоким скулам и мягко легли на ухоженные ладони. Утратив своего короля, он утратил смысл жизни. И лишь клятва, данная Лагоринору на смертном одре, все еще удерживала его в потерянном и изуродованном мире насилия и пустоты.

Неожиданно кольцо с дымчатым опалом обожгло его мизинец, а сердце пронзила ноющая боль. Арфа скатилась с коленей, пав на траву. Взвыл хищный ветер, нагнав на луну ворох черных облаков. Воздух стал холоднее, а по озерному берегу потекла тень. Из вишневых зарослей закричал соловей, а вольный табун, громко заржав, кинулся в Яхонтовый Лес.

Эльф коснулся груди и выдохнул:

– Лунный город осквернен, – его глаза закатились, голова отклонилась, уши задергались, слушая звезды. – Короны эльфийских королей украдены. – Рука стиснула широкий рукав. – Тени Ночной Страны зашевелились.

Песнь Скорби сорвал с пояса льняной мешочек, перевязанный алыми тесемками, и на траву высыпались гладкие камешки. В годы расцвета он делал предсказания исключительно по звездам; все, что мог позволить себе сейчас – погадать на старых рунах.

Вопль ветра заставил эльфа открыть глаза и посмотреть расклад. Увиденное ему не понравилось. Он коснулся сверкающей руны длинным, острым ногтем и нахмурил изгибы светлых бровей.

– Перевернутый «дракон», – посмотрел на вторую и третью, – руна «судьбы» и «эльган» – руна воина. – Его глаза помутнели, голос упал до шепота: – Они говорят: Он – воин, идущий по лезвию бритвы. За его спиной Дракон и Змея, впереди – Тень Смертного Мрака. Один против демона. Один против затаенного зла. Ему не победить этого врага. Ему не встретить рассвет.

Глава 18. Полуночный Путь

Только безумец может думать, что подчинил себе демона

(Абдул Альхазред, Некрономикон)

Никто не мечтал попасть сюда добровольно.

Это царство падших душ, обитель безмерного отчаяния и вечных мук – так напевали об этом месте бескровные губы эльфийских менестрелей. Эта земля лежала за границей закатного горизонта. Она не ведала солнца и луны со дня своего сотворения. Имя ее – Ночная Страна.

Фавн Хогет, отосланный сюда Звездочетом в теплые дни осени, стоял у края темного ущелья и глядел на древнюю дорогу, растворявшуюся в холодном тумане. Она плелась от крутого спуска и, достигая глубокой пропасти, переходила в широкую каменную арку полуразрушенного моста, засыпанного вулканическим пеплом.

Фавн чихнул и поежился. До того, как прибыть в это ужасное место, он никогда не слышал ни о Ночной Стране, ни о Полуночном Пути, но что-то ему подсказывало – этот старинный и жуткий арочный мост в зияющих дырах и есть тот самый Полуночный Путь. Лишь минуя его смертоносный оскал и безжалостные челюсти, можно подойти к неприступной стене, сложенной из черных гранитных плит и рассмотреть очертания входных ворот.

Хогет клацнул клыками, сбрасывая с губ горький налет сажи, витавший в темном полусвете. Туман поредел, обнажив исполинскую тень оградной стены. За ней-то и лежала Ночная Страна, пристанище умервщленных, но не умерших Теней. Зловещий взблеск выхватил угрюмые контуры крепостей и силуэты башен с кинжальными пиками, что монолитными колоннами врезались в пламенеющее небо.

Громадное облако, походившее на тело летучей мыши, снесло на север и фавн уставился на Изломы Эндов, тянувшиеся с востока на юг чудовищным, изогнутым хребтом. Древние костистые горы дремали в облаках угарного газа, а их бурлящие жерла, плюющиеся сгустками кипящего огня, казались уродливыми ранами с рваными краями.

Хогет отступил, шурша посохшими стеблями и рассыпающимися камнями. Боги Вулканов гневаются за то, что он потревожил их безмолвный покой и страшное его накажут…

Шурх, он оступился и рухнул в облаке нетающей пыли. Откашлявшись и продышавшись, он горько вздохнул.

– Зачем господин отослал меня сюда? Что ему здесь надо?

Он искренне не понимал.

Но ты и не должен, шептал внутренний голос. Господин спас тебя от смерти и ты будешь служить ему до конца своих дней.

Фавн вынул из кармана кольцо невидимости Нумерон и расширил глаза; во мгле оно блеснуло искрой звездного света и, пав на его заросшее жестким волосом лицо, отразилось в темных зрачках.

– Да, – шепнул он благодарно, – господин велел ждать и я дождусь.

Возможно, подумал юный фавн, если Боги Вулканов меня не заметят, то и вреда не причинят. Надев Нумерон на палец, он пропал.

… Зловещая тишина умертвляла. Заунывный ветер ворошил пыль, порождая образы клыкастых чудовищ. Они плясали вокруг Хогета, лишали крепости и по крупицам отнимали рассудок. Чтобы отвлечься, он старательно глядел по сторонам или прохаживался взад-вперед. Не помогало. Слева Изломы Эндов изрыгали реки клокочущего металла, справа зияли пропасти в туманах, перемежавшиеся с отвесными скалами; впереди таился Полуночный Путь, ведущий в сердце абсолютного зла. Ничто не могло утолить его печали, сердце все сильнее сжимала холодная сталь.

Скоро свет поблек, а воздух наводнили пепельные вихри. Наступил вечер. Фавн заполз в узкую каменную нишу, выдолбленную кем-то древним в монолите скалы, и достал из седельной сумки горсть черствых корней. Он дожидался Звездочета уже третью неделю и все это время умирал от голода (запасы еды стремительно таяли) и мучился сильной жаждой (последнюю воду он допил несколько дней назад).

Неужели господин бросил преданного слугу? Или может с ним случилась беда и он давно вознеся в Арву Антре?

Фавн забросил корешок в рот и захрустел. Он будет ждать Звездочета. Будет!

… Звероподобные тучи сталкивались, кусались и неслись куда-то за смертный горизонт. По земле, изрезанной зубастыми трещинами, ворочались вихри из пепла. Один такой влетел в «берлогу» фавна и осыпал спящего грязью. Хогет расчихался и, вскакивая, саданул лоб о низкий свод. Зашипев, он выскочил из укрытия, но не прошел и трех шагов – споткнулся об острый валун и завалился в землю лицом.

Лоб взорвался болью, в ушах загремело. Ну, вот – теперь вскочит огромная шишка. Фавн раздосадовано сплюнул и сел в плавающем мареве золы. Отчаяние обуяло его и он, всхлипнув, уронил голову на черные от грязи ладони. Это ужасное место стало для него тюрьмой. Видно он сильно насолил Лесным духам Либера, раз они бросили его в одиночестве и скорби и не где-нибудь, а в ужасе Ночной Страны.

Хогет потряс головой, сбрасывая с изогнутых рожек горячий вулканический пепел – сначала он потерял родных и страну, а теперь, судя по всему, лишился и приютившего его господина.

Трубный глас прорвал пустоту, камни посыпались в пасти разинутых бездн, а угольные облака подсветило с земли. Фавн вскинул голову и едва не вскрикнул – по небу плыл небесный корабль; за ним – еще несколько. Облачные вихри то расступались перед ними, то бросали их в мглистую бездну туч. Вопящий ветер гудел в снастях, рвал черные паруса и жаждал ободрать обшивку.

В тот же миг из темной лощины в кольце скал, послышались горловые вопли на хавал-мано, аннотте и прочих наречиях равнины Трион. Замелькали сотни огоньков. Проревели горны, застучали бубны, загрохотали барабаны, затопали железные сапоги, защелкали подковы и стремена. Армия короля темных эльфов вступила в Ночную Страну.

Фавн бросился на тропинку, круто спускавшуюся в лощину, и захрустел по ядовитой гари. Огоньки разрослись до пылающих факелов и кованых фонарей. Отчетливые силуэты нестройного ряда ослепили глаза – доспехи, надетые на орков-фаруханцев, гермерросцев, черных и зеленых гоблинов и прочих наемников сверкали почище серебра в лавке ювелира.

Грозный вопль заглушил лязг металлической реки:

– Стоять! Раз! Два!

Полетели первые приказы:

– Роголом! Назначаешься начальником лагеря! Ситка Рванная Щека! Веди сотню в караул! Рурк Мясник! Сменишь их на закате!

Фавн вбежал в море огней и железного гомона. Пустынная лощина, лишенная деревьев и камней, волновалась тысячами шлемов, гремела тысячами доспехов, сверкала морем пик. Орки из Фаруха разжигали костры, тролли воздвигали палатки, черные и зеленые гоблины разбирали повозки, орки Ажинабада и Аллеура расседлывали лошадей. Другие рыли валы, третье устанавливали заграждения, четвертые поджигали сигнальные огни.

Гудящие тучи метали молнии и поливали косым дождем, переходящим в крупу. Ветер выл разъяренными демонами. Справа громоздились клыкастые оконечности Изломов Эндов с отвесными стенами. Слева бурлило раскаленное озеро, отливая бронзой. Но наемникам все ни по чем. Король Брегон обещал славную поживу – он заверил, что Ночная Страна хранит не только ужасные Тени Запада, но и несметные сокровища изначальных цивилизаций, – и пришлые твари горели в предвкушении не столько славной бойни, сколько славной дележки добычи.

Жерла близких вулканов угрожающе заворчали. В пламенные облака, лишенные всякого света взметнулся фонтан раскаленной магмы. Обширный военный лагерь залило кровавым заревом. Хогет в ужасе присел к земле, ожидая начала атаки, но ничего не случилось и адскую пустошь снова накрыло паром.

Он двинулся дальше. Неподалеку сцепились черный гоблин, рожденный в ущелье Беллийских гор и его зеленый родич из Хариссума. Первый, поблескивая нагрудником с эмблемой племени Грифа, теснил второго к обрыву и рычал:

– Топай, топай, лживая морда, харх!

Второй отбивался щитом, украшенным перехлестнутыми серпами, и выл:

– Клянусь, командир, я не виноват! Это Хват Лупоглаз выпил вино! Он один!

– Брешешь! То же он сказал про тебя! – Грорв изверг рык и столкнул соплеменника в темноту.

Ненасытная «пасть» поглотила хариссумца, издавшего короткий, удивленный вскрик.

Хогет поежился и юркнул к скале. Не стоит попадать под горячую руку омерзительному грорву, особенно сейчас.

Через двадцать шагов прилетели злобные крики. Два низких тролля устанавливали палатку и не могли поделить: кому вбивать колышки. Края их опавшего «дома» трепались ветром, веревки носились змеями.

– Дай сюда! – Первый выхватил из рук второго молоток и замахнулся.

Стальной отсвет упал на лицо фавну и он зажмурился.

– Держи гвоздь! – Зарычала троллья глотка.

Раздался грохот и второй взвыл:

– А!!! Болван! Ты отбил мне палец!

Когда Хогет открыл глаза – горные злыдни уже катались по камням и грызли друг друга клыками.

Фавн проводил драчунов недоуменным взглядом и пошел краем лагеря. Буйный ветер вздыбил пепельную тучу и кинул в лицо. Откашлявшись и протерев слезящиеся глаза, он пересек печальное королевство теней и вышел к южному краю лощины. Здесь, в белом свете, приземлялись величественные небесные корабли. Черные знамена, отделанные аксамитом, сверкали слитыми месяцем и луной. Через борта перебрасывали канаты, о камни ударялись исполинские якоря, подбирались паруса, выбрасывались сходни.

Хогет остановился, распахивая рот. Такого чуда он в жизни не видел. По палубам сновали юркие высокие тени; неслись сильные голоса Детей Сумерек. Среди густого мрака виднелись воины в светящихся, мастерски сработанных доспехах: по вычурным наплечникам вились узорные нити, кирасу покрывала выпуклая выбивка цвета темного золота, латные перчатки украшали крюки, над шлемами без забрал горели драконьи гребни в самоцветах. Между ними плыла тень с посохом.

– Господин! – Обрадовался фавн и кинулся к сходням.

Звездочет важно сошел на камни и обозрел туманную мглу, над парами которой плыли хищные зубцы неприступной стены, прятавшей Ночную Страну.

– Я вернулся, Властелин, – пробормотали губы старого астронома. – И я не один.

Мутные смерчи окружили его раскаленными башнями, копченое небо осыпало чем-то сухим и колючим. Клочья туманов расползлись, являя полуразрушенный широкий мост, уводящий в леденящую темноту.

Звездочет улыбнулся и вынул из широкого рукава медальон в форме свернувшегося дракона, кусавшегося себя за хвост. Уроборос. Драгоценный камень вспыхнул серебряным огнем, по резным чешуйкам пробежались синеватые вспышки, глаза-бусины зажглись пламенем. Отдавая его, Брегон даже не понял, какую ошибку совершил. Издревле они хранили разум королей от темных чар и колдовских наваждений. Расставшись с медальоном, сын Теобальда добровольно передал волю в руки злобного Толкователя Звезд и более уже не был самостоятелен. Все это время им вертели, точно куклой. Не зря по королевству витали слухи, будто Звездочет околдовал Правителя и тот стал орудием в его опасных руках. Все было именно так.

– Твой наследник в пути, – обратился Звездочет к гудящей темноте. – Он вернет тебе украденную жизнь, заплатив своей собственной.

– Господин! – Пронырливое тело юного фавна разорвало хмурь. Клацая копытцами, он пересек тропку и очутился рядом.

– Хогет, – холодно улыбнулся темный эльф и грузнее оперся на посох.

– Я ждал, как вы и велели. Никуда не уходил.

Воздух был отравлен нестерпимой вонью вулканических газов и серных озер и Звездочет поморщился.

– Ты… молодец, – наконец, снизошел он до ответа.

– Что вы прикажете? – Фавну не терпелось выполнить новое поручение и бежать из этого «котла».

– Надо ждать, – не обрадовал астроном.

– Тринадцатого короля из рода Дракона и Змеи? – Спросил Хогет, вспоминая последний разговор в Башне Пустоты Охр'Дуруд. Интересно, подумалось фавну, как там Дух ароматов? Не скучает один в астрономической башне?

– Да, – шипящий голос бросил его обратно в мрачный мир теней. – Запасись терпением. Он придет с восхода солнца.

* * *

Бледный свет падал на ее неподвижное лицо. Голову и спину кололо твердое дерево, руки обжигал холод цепей. Онемевшее тело, некогда гибкое и прочное, как ива, не отзывалось.

Где-то наверху топали тяжелые сапоги, гремело железо и звучали равнодушные приказы. За завесой теней барабанил дождь, встречные порывы бились о толстые, обитые металлом доски. Пахло деревянной стружкой, просмоленной бечевкой и жаром раскаленных решеток.

Арианна поняла – ее бросили в корабельную тюрьму. Надо открыть глаза. В переплетении шелковистых ресниц растекся сумрачный потолок, кованые клетки и изогнутый борт, сколоченный из альхенской древесины. А потом грудь сдавило болью и глаза наполнились слезами: Лютый! Он сорвался в Скверные Водопады, доблестно приняв стрелу, предназначавшуюся хозяйке.

волк-альбинос более не сопроводит ее в опасных странствиях к Соленым Упокоищам, не прикроет в жарких пустынях Диких Степей и Ажинабада, не последует через Мертвый лес в царства ужасных великанов Шар-Рахри. Свет его жизни погас в блеске полной луны и рокоте каскадных вод.

Страшный удар заставил ее вздрогнуть – сверху что-то сильно треснуло; это рухнула мачта с поперечной балкой и лопнули надутые паруса.

– Нас атакуют! – Взревел чей-то бас.

– Право по борту!

– Целься! Огонь! – Ревел уже третий.

Воздушную Крепость потряс шквал свирепых ударов, запахло горелым. Застонали шпангоуты, с потолка осыпалась пыль.

Арианна дернула пальцами и попыталась встать, но из нее точно выпили силу.

– Они на палубе! – Гремел звучный голос. – К бою!

Эльфийка прикрыла глаза и вспомнила – ее оцарапали Когтем Инкуба – сильнодействующим ядом, сваренным по рецепту ведьм Черноземья. Он парализовал от нескольких часов до нескольких дней, превращая тело в мертвый камень.

– Как вы смеете? – Орали с верхней палубы. – Король вас повесит!

Чужие клинки сошлись в яростном танце борьбы – благородная сталь звенела тоньше льдаррийского хрусталя. Знакомые голоса звучали отчетливее. Арианна насторожилась – слух обманывает ее; это никак не могли быть Остин и Габриэл.

Она попыталась подняться, но провалилась в туман. Сквозь шорох дождя звякнул замочный щелчок, зашелестели подошвы.

– Арианна, – щеки коснулись чьи-то холодные пальцы.

– Она без сознания, – пел другой голос, – ее чем-то отравили.

– Вынесу на воздух, – с запястий соскользнули жалящие «зубья», стало легко. – Остин, забери Элагор. Он – там, у стены.

Сильные руки подхватили безвольное тело и прижали к широкой груди.

Очень скоро трюмные мгла и духота сменились пьянящими ароматами боярышника и веющей свежестью дождевых облаков. На ресницы легли бриллиантовые капли, кожу ожгло южным ветром, смешанным с таинственным дыханием дремучего леса. Она просыпалась.

… Габриэл вынес девушку из «Андромеды» и, опустившись на колени, уложил на ворсистый мох близ густого орешника. Неподалеку темнел мост, перекинутый через кристальный поток, бегущий по листьям подорожника визгливыми ручейками. В зелени чащ свистели зяблики. Утренний свет пронзал шумные листья копьями золота и искрился в боках поспевающего шиповника.

Темный эльф смочил руку в воде и побрызгал мраморное лицо Арианны. Длинные ресницы эльфийки дрогнули, но чарующая красота осталась безмолвна. В слабом свете зари ее кожа белела слоновой костью, пепел волос горел звездами января. Пухлые губы мерцали спелыми вишнями, овал лица отблескивал драгоценным серебром. Ее высокая грудь вздымалась и опадала под тонким платьем, плавные изгибы тела манили прикоснуться и исследовать себя.

Воин окунул руку повторно, но замер, застигнутый желанием, потекшим по венам вязкой смолой. Она была непростительно близко. Тепло его сильного, молодого тела окутывало ее подобно пуховому одеялу. Низ живота свело колющей судорогой. Он испытывал подобное во время утех с многочисленными любовницами. Но сейчас кроме страсти, его захлестнули и другие, ранее неизведанные эмоции. Они цепляли душу и царапали нервы осколками хрусталя. Все ощущалось как-то иначе – острее и ярче.

Габриэл выдохнул сквозь зубы и закрыл глаза. Биение отважного сердца гулко отдавалось в ушах. Благородная кровь пламенела, а тело кружило водоворотом могущественного, как сама земная твердь, влечения.

Эльфы Верхнего Мира вот это называют… «любовью»? Неужели вот это непонятная и чуждая народу Сумерек нега и есть давно утраченное, забытое, но такое желанное чувство? Неужели именно его воспевают менестрели былого и будущего, а влюбленные без преувеличения называют даром небес?

Найдя в себе силы подавить бесстыдный призыв, Габриэл отвернулся. Его руки окунулись в журчащие волны, на бледное лицо легли прохладные капли. Проточная вода смыла последние сполохи наваждения, вернув воину невозмутимую уверенность. Он развернулся к эльфийке и… уперся взглядом в распахнутые изумрудные глаза.

Ненависть исказила ее доселе дивное личико. Из тайника широкого рукава вынырнула заточка и сверкнувшее лезвие бесшумно полетело в горло шерла, прикрытое стоячим воротником. Руки парня взлетели, блокируя удар, и сталь чиркнула по серебристому браслету на его левом запястье. Эльфийка вскрикнула и замахнулась, метя уже в висок. Темный эльф изловчился и выбил заточку из еще неокрепших пальцев воительницы.

– Арианна, нет! – Воскликнул Остин.

Она обернулась – владетель Ательстанда стоял в тени щербатого ствола и сжимал ножны с ее Элагором, а потом перевела взгляд на Габриэла, в светло-голубых глазах которого отражалось золото ясного дня. Он молчал, потому первой заговорила она.

– Мы верили тебе, – голос девушки резал разочарованием. – Мой брат верил, а ты… – она выдохнула. – Те исчадия появились на Троллевом рынке неспроста? Ты позвал их?

Габриэл кивнул с мрачным видом.

– Конечно, мы и впрямь дураки. – В ее глазах заблестели слезы скорой потери: – Доверились искусному лжецу и притворщику. – Она покачала головой: – Ты не заслуживаешь жизни.

Габриэл бесстрастно поднял заточку, легшую в листья земляники, и вложил в белые ладони Арианны.

– Верно. Не заслуживаю. Готова довести дело до конца?

– Габриэл, не надо, – потребовал Остин.

Темный эльф не обратил на протест лесного и тени внимания. Его синие глаза впились в ошеломленную эльфийку.

– Чего ты ждешь? Убей меня. В Ательстанде твоя рука не дрожала. – Его голос стал резче, – разве моя смерть отличается от смерти ненавистных тебе черных гоблинов или кровожадных троллей? Это ведь то, чего я стою?

Он обхватил руку с заточкой своими ладонями и рывком притянул к груди.

– Ударь в сердце. Сверши правосудие. Покончи с врагом.

В зарослях испуганно притихли птицы. Серые тучи сомкнули коньки, временами скрывая светило. Бурливое облачко сбрызнуло легким, теплым дождем.

Белый Лебедь тряхнула волосами, спадавшими до зелени трав и ее огромные сияющие глаза затуманились. Красивые руки, стиснутые стальными ладонями темного эльфа, предательски дрогнули. Безликая Тьма, отважная воительница, Белый Лебедь, бесспорно, нанесла бы один разящий удар, но не гонимая миром беглянка, которую знали под именем Арианна.

Заточка выскользнула из онемевших рук девушки и скрывалась в землянике. Арианна опустила голову, по ее щекам покатились слезы. Теперь она казалась потерянной, как луна, освещавшая чужие миры, и сердце Габриэла пропустило удар. Он притянул ее к себе и обнял за плечи. Уткнувшись в его широкую грудь, она прошептала:

– Он убьет их, понимаешь? Как Аннориена Золотое Солнце. Как Алиана Горный Лис. Как… Лютого. Убьет всех, кто искал прибежища в Гелиополе. – Она сдержала стон отчаяния. – Я потеряла брата во второй раз. Я снова его потеряла.

Голос темного эльфа величественно растекся по лесной глуши:

– Не поддавайся горю. Еще не все потеряно.

– Разве? – Она отняла лицо от шелка мужской рубахи, благоухавшей медовым орехом.

– Верные мне командоры идут в Гелиополь. Мои войска займут город и вызволят Эридана и других пленных. Они будут держать оборону до последнего.

Арианна печально покачала головой, слизывая с губ соленые капли.

– А потом? Брегон заполучил корону Всевластия. Как только он подчинит Тени Запада, нас не спасут даже стены города предков.

– Этого не случится, – хмуро бросил Габриэл и плавно поднялся. Проницательный взор изгнанника устремился к западному горизонту, накрытому стеклянным мостом семицветной радуги.

– Откуда такая уверенность? – Остин почти бесшумно ступал по ломким земляничным коврам.

– Я остановлю короля.

– Как?

Холодный взор Габриэла потек по извивам скалистых пустошей, низинам туманных фьордов, занавесям таинственных лесов.

– Отправлюсь в Ночную Страну, – прошипел он.

Налетевший порыв склонил глянцевую зелень подобно черной лапе князя демонов. Темное пятно зябликов с криком бросилось в небо; из чащи донеслось злобное бормотание духов леса. Одно упоминание имени проклятых земель вызывало необъятный и повсеместный ужас. Даже бесплотные духи страшились тех мест.

– Что? – Прошептал владетель Ательстанда немеющими губами, – это чистое самоубийство.

Шерл зло усмехнулся и хотел было ответить, но слитный вал колючего боярышника затрещал и с хрустом раздвинулся. Незнакомый державный голос произнес:

– Послушай его, юноша. Он абсолютно прав.

Со стороны леса вышел могучий эльф. От него исходил лунный свет и, казалось, само светило парило над его головой. В полуснеге волнистых волос, вьющихся по спине, трепеталась черная лента с золотом. На серебряном поясе в форме дубовых листов поблескивал льняной мешочек. Пришелец точно парил над землей, и в то же время опирался на тонкий посох, покрытый блестящей выбивкой.

Остин схватился за На-Эн. Однако, незнакомец статно поклонился, намекая, что пришел с миром.

– Приветствую вас, путники. Мое имя Ноэл Песнь Скорби. – И дальше обратился к Габриэлу, – Свет тебе, идущий по лезвию бритвы. Я искал тебя три дня.

Габриэл плавно обернулся и Песнь Скорби схватился за сердце:

– О, чудо из чудес. Одно лицо с владыкой.

* * *

– Прижизненных портретов Лагоринора не сохранилось, а после его кончины нам стало не до этого, – вздохнул Песнь Скорби, всходя на пологий склон, усыпанный светло-лиловыми лепестками душицы.

– Рад, что напомнил вам Верховного короля, но не понимаю, как это поможет в грядущей войне. – Хмыкнул Габриэл.

Песнь Скорби торжественно кивнул.

– Терпение.

И поднялся на старый мост. Внизу бежал ручей, справа розовели поля, облитые всходящим солнцем, слева торчали елки и сосны. Песнь Скорби глянул вперед, на гладкое, белое полотно лесной дороги и двинулся дальше.

– Осиротев, наш народ впал в смятение. Мы утратили мудрость и погрузились в бессмысленный спор о том, кто должен занять место правителя.

– Мы помним горькую историю нашего народа, – вмешался Остин, шагая справа. – За смертью Верховного короля пали и четыре его брата-убийцы – Повелители Стихий. Высокие эльфы спорили много веков, но так и не нашли замены Лагоринору. Сам он, как и его братья, не оставили прямых наследников. Это привело единый народ к расколу.

Песнь Скорби покачал головой, вид у него был угрюм и задумчив. Он сосредоточенно провел рукой по волосам. Его грации и красоте можно было только позавидовать, и от того его юные спутники искренне недоумевали зачем молодому мужчине посох старика.

– Да, – начал он. – Летописи гласят, что однажды в Гелиополь пришел незнакомец и внушил братьям Лагоринора, будто Блистающий несправедливо носит корону Всевластия, не делясь этой силой с равными по крови. После этого Повелители Стихий воспылали к Лагоринору черной завистью и задумали его убить. В час смерти Лагоринор проклял того, кто вложил стихийные клинки в их руки и… на этом письмена всех летописей обрываются. Стражи Семи Хрустальных Пик намеренно утаили всю правду. Они сделали это для того, чтобы защитить Неугасимую Звезду. Ибо, как вы помните, после проклятия Лагоринора она изменила вид и не досталась незнакомцу.