Текст книги "Эльфийская сага. Изгнанник (СИ)"

Автор книги: Юлия Марлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 49 страниц)

Арианна выпрямилась. Волосы потекли по груди, упали на колени, серебрясь в свете угасающих звезд. Она ответила не сразу.

– Мне горько смотреть, как мир разбивает наши надежды. Рамендил сказал: «печальная история», и я понимаю, что она печальна не только для Мардреда, а для всех нас. Остин, мы чужие, куда бы ни подались. Нам не найти места под солнцем, пока на наших землях будут хозяйничать орки, гоблины, ирчи, тролли, темные сородичи. Куда бы мы ни бежали, враги всюду нас настигнут. – В ее глазах стыла неподдельная боль. – Мы доберемся до Оргол Дол, а что дальше? Мы не можем прятаться вечно. Харисуммцы или ирчи Гаваней или черные гоблины, кто-нибудь обязательно нападет на наш след. И что тогда? Опять бежать? Но куда? Если знаешь, скажи, потому что я – нет.

– Твои слова ранят мне сердце, – сказал Остин, и кивнул: – но они истинны.

– Это наши земли. Вся равнина Трион когда-то принадлежала золоту эльфийской короны, – ее голосок звенел пением весеннего ручья. – Надо созвать совет. Ты сын валларро. Ты властен призвать властителей нашего народа. Всех, кто еще жив. Здесь, неподалеку есть еще несколько приютов. Услышав твой зов – они придут.

Остин слушал и темнел лицом.

– Падение Эбертрейла и разгром Эмин Элэма – только начало. Ты сам говорил: король темных эльфов собрал наемников. Они готовятся к решающей битве. Никто не останется в стороне. На кону судьба нашего мира.

Поразмыслив Остин согласился:

– Горько признавать – ты во всем права. – А потом встретился с ней взглядом. – Оргол Дол не самое лучшее место для общего сбора, но и не самое худшее. Утром я разошлю вестников на север, запад и юг.

Арианна улыбнулась.

Ветви вяза застонали под налетевшим порывом. На горизонте потухла звезда и речная гладь вскипела яростным шумом. Хлынул дождь. Костры на побережье гасли один за другим, и чернота ночи подернулась дымчатым паром.

Кажется, Остин и Арианна даже не заметили: все сидели и сидели, не сводя друг с друга глаз. Воздух меж ними словно накалился. Он сдвинул руку – их пальцы соприкоснулись. Свет искренней любви вспыхнул в его сердце и озарил открытые участки кожи: молчать о пылающих чувствах стало невыносимой пыткой.

Признание сорвалось с его губ:

– Я люблю тебя.

Оно было, как гром средь тихих зимних сумерек. Серый глаз загорелся теплым блеском надежды, по лицу потекли лучики золотого света. Он ждал ответ… Но улыбка на губах Арианны погасла и девушка отпрянула. Лицо скрыл пепельный водопад, пальцы исчезли в широких рукавах. Шум дождя неожиданно стал резким, раняще звонким и пронзил сердце подобно стали.

Остин отвернулся – не этого он ожидал. Надежду, воссиявшую в благородном сердце, задуло, точно пламя свечи. Она столько лет была рядом, но ее сердце всегда было далеко – холодная, как кусок льда, недосягаемая, как лучистая звезда Мал'Алэна. Ее бессмертная красота создана не для него, она никогда не любила и никогда не полюбит его – простого эльфа и сына валларро, беглеца, потерявшего дом и смысл жизни; но как ни горько принимать правду, ее придется принять. Лучше сейчас. Боль уйдет. Со временем. А если нет – свет Арвы Антре засияет для него вечным покоем, как избавление от бремени непосильной муки.

Из лагеря доносились приглушенные шелест и звон – эльфы прятали утварь, закутывались в плащи. Скулили псы, недовольно фыркали кони. Веяло дымом и пряными ароматами весенних трав, а воздух наливался непередаваемой свежестью.

Молодой лесной эльф величественно встал и твердо молвил, точно ничего не случилось:

– Примите благодарность за совет, леди Арианна. Ваша проницательность дороже золота, ваши слова мудрее речей провидцев. Мы созовем совет, какого прежде не помнил эльфийский народ.

Он ушел, не обернувшись. Мелкие холодные капли шелестели в листьях вяза; по щекам Арианны беззвучно катились горячие слезы.

* * *

Тропа, петляя вдоль шумного речного русла, к следующему вечеру вывела к заброшенной пограничной крепости, возведенной на обломке древней скалы.

– Оргол Дол! Оргол Дол! Крепость впереди! – Полетел радостный крик.

Из сумеречных хребтов медленно соткались темные кружевные башни, бьющие в кучевые облака острыми отблескивающими клинками.

– Добрались, – с облегчением вздохнул Агроэлл, приобняв жену за плечи.

На фоне хмурого неба пограничный форпост казался огромной разинутой пастью фантастического трехголового Турула [птица, напоминающая сокола], сраженного великим эльфийским героем – Лисеем Могучий Лук в Год Созвездия Белого Орла. Он и его грандиозные подвиги вселяли в сердца Перворожденных трепетные воспоминания о былом величии, и светили путеводной звездой по горному миру мрака и льда.

На кам'рэ Оргол Дол значил «Одинокий Страж». Крепость отстроили на южном берегу Этлены по указу Лагоринора и использовали, как пограничный заслон Гелиополя от неспокойных земель Севера. С гибелью Города Солнца пришла в упадок и крепость. И все же мрачные стены Оргол Дола в качестве временного пристанища много лучше продуваемых ветрами прибрежных заводей Этлены, открытых и незащищенных, точно проходной двор.

Остин взмахнул рукой – остановиться и осмотрелся. Полуразрушенная зубчатая стена плавно огибала серые стены замка, и уходила в густой еловый бор, опоясывающий предгорья темно-зеленым занавесом. Старые рассохшиеся врата качались на скрипучих петлях; створки, украшенные золотой резьбой и цветным орнаментом, выцвели и поблекли. Из внутреннего двора доносились тревожные шепоты и шорохи, несло холодными запахами камня, сырой земли и тленности. С проржавевших карнизов стекала вода, в трещинах фундамента дико свистело и рычало. Вдоль темных стен шипели высокие стебли влажных трав, облупленные крыши не внушали доверия.

– Крепостью владеет злая сила, – тревожно сказала жена Агроэлла леди Фелисия. – Нельзя здесь задерживаться.

– Мы пробудем здесь столько, сколько нужно, – звеняще ответил Остин, обнажая благородный На-Эн. – Люка, Хегельдер, Эллион, идете со мной.

В Оргол Дол они вошли, оглядываясь и прислушиваясь – нет ли в углах вражьих засад, и не притаились ли в ямах и колодцах голодные лесные хищники. В тишине громадного двора роились отсветы меркнущего дня. Монотонно шумел дождь. Ряды колонн покрывала затейливая резьба, а у вершин они были обломаны, будто надкушенные гигантскими челюстями. Колонны тянулись от врат до входной двери, образуя символический арочный переход, пятнавший плиты, засыпанные прелым настом прошлогодней листвы.

Остин кивнул и эльфы разделились. Однорукий Хегельдер минул полянку с ландышами и вышел к северным пределам замка. Величественные арки и окна опутывали дикие вьюны. Глухую монолитную стену заткало зеленым мхом. Сбоку, из неясного полумрака донесся странный гул. Советник опустил руку на эфес. В лицо дунула гудящая струя. Он присмотрелся – в проредившем тумане обрисовались черты громадного колокола, лежащего на боку. Ветер резвился меж металла, создавая шумные отзвуки, похожие на низкие голоса. За ним лежало три колокола поменьше. Хегельдер прошел еще немного и уперся в стену разрушенной колокольной башни. Крепость держалась долго; со смертью эльфийского короля – пала. Пустота и утраченные надежды этого места тяготили его сердце. Он с печалью коснулся мокрой кирпичной кладки и двинулся дальше.

Эллион с луком за спиной обошел крепость с юга. Унылые окрестности не радовали – слева тянулась глухая стена; с высоты птичьего полета безучастно глядели дыры-окна, кое-где шумели разросшиеся стебли сорняков, справа из туманной дымки проглядывали белые стволы иссохших берез. Один вид «Одинокого Стража» угнетал и умертвлял волю.

Блеснувший вдали огонек, заставил Эллиона приблизиться – то под засохшим кустом смородины белела матовая кость ключицы; рядом, присыпанный листьями, покоился череп. Высокие утоненные скулы, слегка вытянутые миндалевидные глазницы, заостренный подбородок, нежный оттенок слоновой кости – погибший был эльфом, вероятнее всего воином, павшим в чреде многих сражений с враждебными народами севера и востока.

Порыв прокатился по земле, с шумом увлекая пестрый лиственничный ковер и череп, освобожденный от гнета смородиновых листьев, вперил в лучника пустые провалы, точно упрекая «ты жив; мне же выпало гнить под солнцем и дождем, не погребенным, как вору и убийце». По спине Эллиона скользнул леденящий холодок – мрачная, молчаливая цитадель была пронизана духом смерти и прожжена отчаянием. Теперь понятно, отчего она объята могильным холодом и гробовой тишиной, не слышно пения птиц, не видно следов зверья – древнюю обитель давно избрали своим пристанищем Души существ из загробного царства.

Пока Хегельдер и Эллион обследовали замок, Люка наведался в крепостной сад, что примыкал к Оргол Долу с востока. Мир, погруженный в недвижность черно-серого серебра и белого золота, давил на глаза. Крупные капли лизали плиты и стены. От стука подошв гуляло эхо. Люка свернул в аллею, обрамленную низенькими кустиками сирени – на земле появились очертания древней давно заброшенной тропы, еще сохранившей кое-где на белом камне узор. Сверху сомкнулись арки переплетенных корявых сучьев и сухих коряг, в шепоте мертвых листьев слышалась песнь покинутого и всеми забытого эльфийского форта.

… Остин, сжимая меч в синих огнях, двинулся к главному входу. Над выломанными дверьми поблескивал разбитый фонарь. Мокрое крыльцо покоилось на резных столбах; с арочного навеса звонко капали россыпи брызг. Орлиный Глаз преодолел ступени и вошел. Глубокий холодный мрак заколебался – главная зала была просторной, но давно нежилой. Из мебели торчал большой опутанный искристой паутинкой стол; по полу рассыпались стулья; в дальнем углу темнела смутная громада камина, в столпах света кружились пыльные водовороты.

Остин перешел в соседний покой. По облупленным плитам стелился дождливый свет, играл на пробитых стеклах высоких арочных окон. В дырявые стены врывались холодные синеватые отблески темнеющих небес. Дальше залы переходили в другие покои, еще более царственные, темные и гнетущие. Меж воздушных переходов анфилад звучало эхо, переполненное печалью былых свершений и тенью минувших побед. Потолок расписывали узоры эльфийских преданий и мифов.

– Замок пуст. Живых нет… – осторожный голос Эллиона прилетел сбоку.

Лучник прошел под высокой аркой, блеснув узором, выбитым по древку лука.

В противоположном проеме показался Хегельдер.

– Одни мертвецы. – Его голос отразился от безжизненных сводов. – Все бывшие стражи.

– Завтра захороним останки, – решил Остин.

– Я сообщу, что крепость пригодна для ночлега, – в разбитом окне появилось полуясное очертание Люки.

– Да, – колеблясь секунду, кивнул Остин. – Сообщи.

… Через минуту Янтарный Огонь позвал:

– Опасности нет! Входите!

Эльфы направились в пограничную крепость сияющей рекой. Но не все.

Эридан и Лекс (морщась от боли) сидели на низеньких пеньках, окаймленных оборками древесных грибов, и теребили мокрые листья лопуха. Арианна не торопилась спускаться с пригорка. Девичье сердце томилось в ожидании, а изумрудные глаза высматривали волка в туманных далях.

На севере из вороха облаков торчали вершины Драконовых гор. Над косыми хребтами кружили юркие черные точки – стаи свободолюбивых горных орлов. В сторону запада текли равнины, устланные донником и яруткой, чередуясь с зелеными холмами и островками густых лесов. За ними простиралось сереющее плато Орха Маган, засыпанное крупинками в дрожащих смутных ореолах – воздушные города эвейтов – свободолюбивых горцев-сильфов, дальних родичей эльфов. Еще дальше, под низким горизонтом Запада, блестела сталь Моря Ветров.

Юг шумел пушистыми кронами дубов. Сквозь играющие зеленой филигранью листья, просматривалось русло реки. Здесь Этлена круто забирала на юг и плела синее полотно прочь от севера. Ропот волн становился все глуше, звонкая песнь – все тише. А за кудрявыми макушками виднелся темно-желтый край лишенной жизни Блеклой Степи Варэд-ран-Шай, пересеченный Великим Караванным Путем с востока на запад.

– Входите! – Звал Люка, – Оргол Дол безопасен! Входите!

– Сестра, – звонкий оклик брата заставил ее обернуться.

– Иду.

* * *

К ночи ветер нагнал облаков и моросящий весь день дождь усилился. Хмурое небо не почернело, как обычно случалось, когда Верхний Мир накрывало закатом, а разлилось темно-густой синей мглою, разорванной островками белых облаков с перемигивающимися в прорехах бледно-зелеными звездами. Недалеко от перевалов Халлор-А-Наррар грохотали горные водопады. С восточных склонов Драконовых гор летели отзвуки срывающихся в пропасть камней.

Крепость гудела. Вместить всех желающих Оргол Дол был неспособен – в ее темные недра отправили только женщин, детей и раненных. Мужчины остались ночевать под открытым небом. Их руки и ноги немели под порывами пронизывающих ветров; одежда и промокшие плащи не давали тепла.

Эридан поглядел на огонь сквозь капли, свисающие с края капюшона. Под северным ветром бьющееся пламя костра развивалось полотнищем алого знамени. Левеандил и Рамендил, протянув руки ближе к трескучим языкам, отогревались. Андреа, вытянув босые ступни к углям, запрокинул голову в небо и подставил утонченное лицо непогоде. Остин стоял поодаль и, подпирая плечом обломанную колонну, всматривался в темень, населенную треском сучьев и шумом дождя.

Арианна разломила пшеничную лепешку и, передав брату и Лексу, обернулась. Лицо владетеля Ательстанда выглядело бледной маской, но девушка ощущала жгучие волны отчаянной тоски и невыносимой печали, что от него исходили. Эльфы умело маскировали чувства от орков, гоблинов, гномов и прочих, но запереть их от проницательных сородичей не могли. Прошлой ночью она едва не разбила другу сердце, а может, разбила, кто знал, и теперь мучилась чувством вины.

Вздохнув и перебросив влажную копну серебра на правое плечо, эльфийка отвернулась. Какую бы привязанность она не питала к Остину, ответить взаимностью не могла. Слишком много тайн стояло за плечами Арианны Белый Лебедь, и подвергать страшной опасности дорого сородича – ей хотелось меньше всего. Благо, Орлиный Глаз был великодушен – о случившемся накануне не рассказал; не выдал ни делом, ни видом; может, выглядел чуть растеряно и менее уверено, чем обычно и только.

Почуяв ее взгляд, Остин перекинул лук на левое плечо и покачал головой. Предаться печалям он не успел – заросли спиреи ломко затрещали, рассыпаясь ворохом блестящих брызг. Одноглазый молниеносно потянулся к колчану, но застыл – из черных кустов вылетела ворона. Улыбка почти расцвела на эльфийских губах, и тут же угасла. На сердце было слишком тяжело, чтобы радоваться встрече с птицей вместо недруга: на рассвете он разослал откликнувшихся добровольцев на поиски валларро. Среди них ушел все еще обиженный Мардред, отбыли гном Туби, дозорный Мьямер и другие отважные смельчаки с сердцами из стали.

Наступила глубокая ночь, но еще ни один из двадцати бесстрашных воинов не вернулся. Устремляя взор в дождливую пустошь, Остин пытался рассмотреть хоть какие-нибудь движения, но этим вечером над Оргол Долом безраздельно властвовала непроницаемая эльфийскому взору стена мрака.

– Только тьма, – вздохнул он, возвращаясь к костру.

– Да будь у вас хоть два глаза в такой темноте все равно ничего не рассмотреть, – хмыкнул Эридан, дожевывая лепешку.

– Скорость хороша только при ловле блох, – улыбнулся Андреа, – в деле мира и войны поспешность не к добру. Они вернуться в час, отмерянный звездами.

– Согласен, – Остин опустился между Левеандилом и Эриданом и принял из рук девушки краюху хлеба и белый мягкий сыр.

Эридан отхлебнул медового нектара из серебряной фляжки, которую всегда носил при себе и протянул сестре, но Арианна отказалась.

– Дай-ка мне, – попросил Лекс и вздрогнул от боли в руке.

– Я могу помочь… – чарующе промурлыкала девушка.

– Не надо. – Отказался упрямый мальчишка и сдвинулся ближе к Рамендилу.

Тот (доев скудный ужин) косо поглядел на Лекса. «Упрямец», читалось в его глазах, но Лексу было все равно.

Меж тем Остин распорядился:

– Через три часа смена караула.

Где-то на восточной стене несли дозор Люка и его новый ученик Элла. Около Западных Крепостных Ворот встали Хегельдер и Эллион Первый Лук. После полуночи их сменят братья Левеандил и Рамендил; а Остин и Андреа заступят на восток.

– Есть время вздремнуть, – потянулся Андреа.

– Небо словно прохудилось. Мне в такой дождь не уснуть, – печально сказал Левеандил и вынул резную флейту из запахнутого полукафтанья, расшитого золотом.

Над мраком потекли переливы сотканные печалями прошлых расставаний, тоской былых разлук, надеждами на новые теплые встречи и в костре заплясали крошечные былинки видений. Эридану показалось, даже ветер стих, прислушиваясь к плачу по утраченным надеждам, а мокрые облака затрепетались, расступаясь светом звезд. Он прикрыл глаза и опустил голову на плечо молчаливой сестры. Игра эбертрейльца Левеандила очаровала и горечь понемногу отпустила измученные эльфийские сердца.

За соседним костром лекарь Эстрадир вел сказ о короне Лагоринора, что звалась Неугасимая Звезда. Теплый голос вещал:

– … она заключала в себе неограниченное могущество, даруя жизнь или же отбирая ее. Знания о том, кто выковал Неугасимую Звезду, из какого материала и зачем – давно утрачены, но мы помним, она была прекраснее всего, чем когда-либо обладал наш народ. Она пылала, как солнце, была легка, как облако…

Справа слышался звонкий голос валларро Агроэлла Летняя Флейта. Собрав вокруг стайку юных эльфов и эльфиек, не пожелавших коротать дождливую ночь в духоте стен, мудрый владыка Серебряной Заводи рассказывал притчу об Оргол Доле:

– … великую крепость прошлого называли Хранителем Севера и посвящали такие строки:

Страж, что из камня мрак разгоняет,

Земли эльфийские оберегает,

Варваров с Севера прочь отгоняет,

Грорвов и троллей светом стегает,

Пламя Востока железом встречает,

Недругов эльфов огнем привечает…

Под монотонный шум дождя, игру флейты, мягкие звенящие голоса и воющий свист Эридан задремал. В эту ночь его посетил дар предвидения. Ему снился Габриэл и… Мрак, который следовал за ним, подобно развевающемуся черному плащу. Что-то очень темное и опасное оживало в глазах темного эльфа, но что – Эридан не разобрал. Все, что запомнил юнец, что сон этот был страшен и опасен. Он переполнил его душу смутой нетающей тревоги и заставил задуматься о хрупкости бытия.

* * *

Остин, закутавшись в светло-зеленый походный плащ, стоял на обломке надвратного выступа и оглядывал окрестности Оргол Дол. Лук из орешника и колчан на узорной перевязи, переброшенной через грудь, тускло поблескивали темным золотом. Длинные серо-русые волосы, перетянутые кожаным ремешком, трепетались на ветру.

Снизу мерно поскрипывали сломанные врата. Под обрушенной аркой туда-сюда рассекали эльфы: величественно и статно, – как корабли с белыми парусами по гребням пенных волн Заокраинного Моря. Налево от стены шумели молодые побеги берез. Направо, в щелях и глубоких трещинах копошили птенцы горных орлов.

Поправив повязку на глазу, Остин спросил:

– Что-то случилось?

Хегельдер выступил из-за его спины и, осторожно навалившись на крупный осколок, сообщил:

– Останки павших преданы земле.

Остин кивнул.

– Разосланные на разведку дозорные только что вернулись. Следов непрошенных гостей не обнаружено. Впрочем, как и следов Габриэла.

Из вертикальной щели изящно выплыл царственный орел и, распахнув золотисто-коричневые крылья, стремительно взмыл в вышину, раскинувшуюся холстом цвета скорби. Остин проследил за полетом гордой птицы, отливавшей бронзой в черноте.

– Остин, Оргол Дол ненадежен, – посетовал Хегельдер. – Крепостных стен нет. Замок пронизан дырами. Обороняться в таких условиях невозможно. Если нападут – мы не продержимся и часа.

– А куда нам идти, Хегельдер? – Остин впился в эбертрейльца серым глазом. – Знаешь, где мы будем в безопасности? Просвети.

Советник короля Аннориена бросил взор на запад. Туманное молоко накрывало мир и западные леса, казалось, уходили куда-то за границы эльфийских земель. В прорехах виднелось плато Орха Маган с отблескивающими эвейтскими шатрами независимых сильфийских горцев.

– Подадимся к сильфам, – предложил Хегельдер. – Испросим помощи у сородичей.

– Помочь – они помогут, но, уверен, новым ртам рады не будут. К тому же, сильфы – народ гор и пещер. Они кочуют с места на место чаще, чем луна меняет свой облик. Сегодня стоят у подножий Драконовых гор. Завтра уйдут на юг в пески Ашарана, через неделю встанут лагерями на побережье Моря Ветров, через месяц затеряются в Диких Степях. Верите, что кочевая жизнь для нас, Могучий Ясень?

– После гибели Эбертрейла, я мало во что верю, – резко ответил солнечный эльф и поспешил оставить владетеля Ательстанда в гордом одиночестве.

Эридан брел через размокший от дождя внутренний двор. В душе шевелились отголоски ночного кошмара, а темные мысли давили, сокрушая ледяными тисками неопределенности. Все, чего хотел пепельноволосый юноша вскочить в седло вольного жеребца и умчаться навстречу рассвету. Но он не мог бросить раненного друга, сородичей, сестру, наконец.

– Посторонись!

Эридан вздрогнул и отскочил к стене – мимо величаво прошагал эльфийский дозор. Со стены возвысился чистый голос:

– Смена караула! Смена караула!

Проводив утонувших в тумане эльфов, он еще немного поразмыслил обо всем, что мучало его, а потом не на шутку обеспокоился, куда запропастилась Арианна. Он нашел ее на отлогом холме, поросшим крупным остролистом, и молча сел рядом.

В чаще пела Этлена. Пики заснеженных вершин терялись в призрачной дрожи унылого дня. Просторы юга шумели свежей зеленью. Запад осаждали мраморные вихри туманов.

– Ночью мне придется покинуть тебя, – мелодия девичьего голоса слилась с заливистой трелью реки.

– Это из-за Остина? – Нахмурился Эридан. – Что между вами произошло? Таи свои чувства от других, но не от родного брата.

– Он открыл мне сердце, – призналась девушка, с пепельных ресниц слетели капли.

Юноша не удивился.

– А мне нечего дать ему взамен, – она опечалилась. – Остин наш друг. Мне больно видеть, как он страдает. Еще больнее чувствовать его надежду. Он все еще верит, что однажды мое сердце разгорится в ответном пламени любви.

– Его надежды бесплодны? – Сухо спросил брат.

– Увы.

– Поэтому уходишь?

– Не только. Габриэл знает мою тайну.

– Что? – Вспыхнул Эридан, разворачиваясь. – Когда он узнал?

– Все открылось в ночь, когда горные тролли атаковали Ательстанд. Ты просил его помочь найти меня. Он вошел в наши покои, и неведомо как отыскал маску и клинок Белого Лебедя.

Эридан опустил голову, закрывая лицо ладонями.

– Что я наделал? Я не думал, что безобидная просьба приведет к такому. В ту ночь столько всего случилось. Началась гроза. Шли тролли. Остин приказал спускаться в подвал. Я не мог тебя отыскать. Мне стало страшно. Я бросился за помощью к Учителю…

Эридан осекся.

– Учитель. Нет, не учитель, в первую очередь он исчадие ночи. – Юноша уставился в лицо Арианны. – Он причинил тебе вред? Посмел тронуть…

– Белого Лебедя? Своего врага? – Перебила эльфийка. – Нет. Габриэл проявил могучую выдержку. Он дал слово, что не скрестит своего клинка с моим, пока мы выступаем против общего врага. – Она помолчала. – Наше будущее, брат, ведомо только звездам. Я допускаю, что однажды один из нас падет от меча другого, но не сегодня и даже не завтра.

– Я не допущу! Если он хоть пальцем тебя коснется…

Арианна обхватила юного брата за голову и глянула в глаза, кипевшие бурей.

– Никогда не принимай на себя удар Белого Лебедя, Эридан. Слышишь? Никогда. Она – только мое бремя. Я взвалила на себя великий груз, мне одной и нести.

Темные небеса посеяли влагой. Дождь шумно застучал по дырявым крышам башен, потек по полуразрушенной крепостной стене. Крупные листья остролиста задрожали, как головы болванчиков. Со стороны крепости донесся звон и лязг – эльфы спешили укрыться внутри Оргол Дола.

Эридан стер с лица воду и кивнул. Под пронизывающим ветром и кусачим дождем его передернул озноб. Арианна поцеловала брата в лоб и вспорхнула с холма, раскинув рукава-крылья.

– Вернемся под крышу.

Эридан послушно встал. Намокшие пепельные волосы темными плетями лежали на плечах и спине. Ресницы отяжелила вода. За шиворот текло, и промокшая льняная рубаха облепила изящное и худое тело эльфа.

– Не уходи, – попросил он. – Не бросай меня.

– Мне придется, – вздохнула Арианна. – Остин позаботится о тебе. А когда Габриэл уйдет своей дорогой, я вернусь.

– Опасаешься не устоять и сойтись с ним в битве?

– Опасаюсь, не устоит он.

– А как же я? Он знает – я брат Белого Лебедя, – беспокоился юноша.

– Ты не только брат Белого Лебедя. С недавних пор, ты его ученик. Вспомни, он клялся честью воина, что несет за тебя ответственность и отвечает за твою сохранность головой. Честь не позволит ему причинить тебе вред. Мне – очень даже. Мне он в верности не клялся.

– Но ты сама сказала, он обещал в ночь битвы.

– Что есть обещания исчадий? Рисковать вами я не стану.

– Останься еще на день. Прошу.

– Да, брат мой, если просишь – останусь, – Пообещала девушка, и горькая печаль от скоро расставания еще сильнее сжала ее сердце.

* * *

Хмурый майский день быстро поблек, накрывшись вуалью раннего вечера. Павшая ночь оказалась холодной и дождливой, а перед рассветом посыпала крупа. Снежинки кружились в темноте, и очень быстро «Одинокий Страж» укрылся белым покрывалом. В предгорьях севера – пора весны свирепа и тяжела, и беглецы претерпели на себе все тяготы ночевки в тенях подножий могучих гор.

Под утро лужицы и ручейки прихватило льдом. Ветер разорвал железные тучи и в паутине облаков проступил бледный край луны. Утром восток заполыхал пурпурным заревом, и впервые за последние дни розовое золото растеклось по хребтам и горным склонам, предвещая новый ясный рассвет.

Утомленные мраком и холодом эльфы, подобно бледным теням выскальзывали из Оргол Дола и протягивали узкие красивые ладони навстречу разгоравшемуся оранжевому диску, подставляли утонченные лица теплым лучам, струящимся сквозь облака. Сплошные ковры трав, застилавшие западные и восточные склоны наливались силой весны. Хрупкие бутоны источали нежнейшие медовые и ванильные ароматы. В шепоте переплетенных ветвей слышалась надежда и понемногу усталость в эльфийских сердцах отступила.

… Ожидание затянулось. Быстро темнело, а от разосланных Остином воинов не было вестей. Некоторые эльфы дремали. Те, кто стоял на постах бодрились тихим пением. Сидевший у костра лекарь Эстрадир подбрасывал пучки смородиновых веток в огонь и они, вспыхивая, ярко озаряли сонные эльфийские лица.

Сон тут же сняло, когда сумерки огласил властный голос валларро:

– Мы слышали, нас здесь ждут.

Вечерняя мгла расступилась и к кострам вышли лесные и солнечные эльфы. Все Владыки. Прекрасные. Величественные. Гордые. С достоинством королей они плыли по двору – в их светлых с золотом и серебром одеждах обитался незамутненный свет. Светло-русые, серебристые, темно-золотые, огненные волосы отливали расплавленной медью и темным золотом; в больших искристых глазах плясали яркие отблески, губы озаряли улыбки. Вслед за эльфами возвращались и те, кого много часов назад на их поиски отсылал Остин.

– Лорд Эвер Ясноглазый! – Плавно поднялся он, с губ слетел вздох облегчения. – Дошли. Слава, Всевидящему. Добро пожаловать, владыки.

– Лорд Остин, рад встрече, – отозвался тонкий как тростинка лесной эльф в снежной мантии, расшитой капельками халцедона и отороченной соболиным мехом.

– Лорд Стефан Сверкающее Перо, давно не виделись, – приветствовал Остин благородных властителей. – Рад снова свидеться, лорд Олли Синий Клинок.

– Лорд Остин Орлиный Глаз, взаимно, взаимно, – отвечал почтенный Олли, нареченный Синий Клинок. Он был молод лицом и телом, но душой слыл древним стариком, убеленный почтенными сединами прожитых эпох.

– Мы давно вас ждем, – Остин приглашал к костру. – Проходите.

Владычественные господа рассаживались у огня. По лицам было не угадать числа прожитых под звездами и лунами лет, все они были молоды и красивы, но серебристые паутинки вокруг глаз, тонкие сплетения морщинок у губ выдавали их истинный возраст – эры, они прожили целые эры под неусыпным оком Властелина Над Облаками.

Совет на правах равного начал Агроэлл Летняя Флейта. Он почтено приветствовал дорогих гостей, прибывших из приютов, рассыпанных по склонам Драконовых гор. Самыми уважаемыми считались мудрейшие братья Фарк Несокрушимое Копье и Дарк Разящий Меч, опирающийся на узорный посох, вырезанный из ветви бузины.

– Жаль Аннориен Золотое Солнце не дожил до этого дня, – вздохнул Эллион, памятуя, что эбертрейльский правитель тоже был наделен верховной властью и считался равным среди великих.

– Как и семеро владык Эмин Элэма, – шепнул Элла Звездное Пламя под нос. Эльфы, преданные одним из своих же – Одэрэком Серый Аист и павшие в Граде Сияния от рук ирчей-завоевателей тоже принадлежали к единому эльфийскому братству власти. Один из погибших был отцом Эллы, и слезы невольно навернулись на его глаза.

Впрочем, не только погибшие валларро не почтили своим присутствием созванный по воле Остина совет (отцом которого тоже являлся валларро – лорд Эрлиндор). Хоть Остин и отказался от великой участи, передаваемой по наследству, право голоса среди Властителей эльфийских земель, однако, не утратил.

– Благодарю за оказанную честь, – он согнулся в глубоком поклоне. – Не все прибыли сегодня, но в том нет их вины. Одни давно покинули наш мир, отойдя в лучшие края. Иные засели в белокаменных башнях, отстроенных на недосягаемых вершинах гор, и, окружив себя неприступными кольцами стен, надеются переждать бурю, которая вот-вот сметет всю равнину Трион.

Остин не назвал имен, но все поняли, молодой эльф имел в виду короля Иллиодора, повелителя высокогорных эльфов. Арианна и Эридан обменялись взглядами, понятными только им двоим. Девушка прикрыла глаза длинными ресницами, а младший брат недобро ухмыльнулся – одно имя Иллиодора переполняло брата и сестру ядовитой ненавистью и разрушало все светлое и хорошее, что жило в их добрых душах.

– … третьи ушли в скитания по Заокраиному Морю в поисках благословенного края и не вернулись, – продолжал он. – Сейчас не об этом речь! Мой отец был валларро! Одним из вас! На правах его сына я призвал вас, чтобы совместно принять решение, от которого будет зависеть дальнейшая судьба нашего народа! Мы – те немногие, кто еще не пал и не сдался врагу! И нам надлежит распорядиться своим будущим! Этой ночью, в первый день мая Года Созвездия Льва, в крепости отстроенной нашим благословенным королем Лагоринором нам предначертано сделать выбор!