Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 48 страниц)

Глава 13

Тяжёлая дубовая дверь закрылась, отсекая холодный ветер и любопытные взгляды. Я оказался в полумраке и тишине. Прохладный воздух пах не так, как в других домах Оплота – ни запаха кислой похлёбки, ни прелой соломы. Пахло чистотой, сухим деревом, кожей и чем‑то ещё – терпким и горьковатым, как лесные травы.

Дом Йорна был воплощением аскетичной функциональности – одна большая комната, идеально прибранная. Ничего лишнего. Земляной пол так плотно утрамбованый, что казался каменным, был чисто выметен. У дальней стены – простая, но широкая лежанка, застеленная аккуратно сложенными медвежьими шкурами. Рядом – массивный сундук. В центре – грубый, но крепкий стол и две табуретки. Очаг холодный, но тщательно вычищенный. Внимание приковала стена слева от входа – его арсенал.

На деревянных крюках в строгом порядке висело оружие. Взгляд сам начал сканировать предметы, а перед глазами вспыхнули синие строчки.

[Копьё для охоты на вепря (Обычный ранг. Качество: 55%)]

[Анализ: Наконечник из стали. Проведена качественная закалка. Древко из ясеня, хорошо сбалансировано. Место крепления усилено кожаной обмоткой.]

Рядом висела пара коротких, широких мечей‑тесаков для ближнего боя.

[Тесак «Мясник» (Обычный ранг. Качество: 60%)]

[Анализ: Клинок из прокованной стали с высоким содержанием углерода. Цельнометаллическая конструкция. Рукоять из наборной кожи обеспечивает надёжный хват. Требуется правка режущей кромки.]

Особняком висел большой двуручный боевой топор с полукруглым лезвием, на котором заметны тёмные пятна, въевшиеся в металл.

[Боевой топор «Крушитель» (Обычный ранг. Качество: 47%)]

[Анализ: Лезвие вварено в железную основу (композитная ковка). Топорище из дуба, имеются следы ремонта. Баланс смещён вперёд для максимальной силы удара.]

И, наконец, целый набор метательных топориков и ножей, аккуратно уложенных на отдельной полке.

Система подсказывала, что каждый предмет в добротном состоянии. Древки копий пропитаны маслом, практически все лезвия заточены и смазаны жиром для защиты от ржавчины. Я смотрел на это оружие и понимал, что ни один из этих клинков, скорее всего, не был сделан Гуннаром. Здесь работа другого, более умелого мастера.

И самое удивительное находилось в углу, рядом с арсеналом – это было рабочее место, но не совсем воина. На низком столике царил идеальный порядок – несколько глиняных мисок и каменных ступок. Маленькие мешочки из ткани, от которых и исходил тот самый травяной запах. Деревянная доска с привязанным к ней куском гладкого сланца для растирания порошков и несколько плошек с тёмными мазями.

Это был походный набор полевого медика и алхимика. Оказывается, Йорн не просто охотник – мужчина сам готовил для себя лечебные мази, яды для стрел и, возможно, даже стимуляторы, помогающие в бою. Охотник был самодостаточной боевой единицей, которая не зависела ни от кого.

Этот угол больше чем весь его арсенал говорил о том, кем на самом деле был одноглазый – не просто громилой, а умным профессионалом, который продумывал каждый аспект своего опасного ремесла.

Глядя на идеальный порядок, на арсенал и алхимический уголок, все представления об этом человеке рухнули.

Йорн стоял рядом, глядя куда‑то в сторону стола. Возможно, это было приглашение, но я не решался сделать и шага вглубь его территории. Тогда мужик повернул ко мне голову, и его единственный глаз блеснул в тусклом свете, падавшем из окна.

– Чего застыл? – сказал ровно, без выражения, а затем кивнул в сторону табуретки. – Садись.

Сглотнул вязкую слюну и, стараясь ступать как можно тише по идеально ровному земляному полу, прошёл вглубь комнаты, не в силах оторвать взгляда от травнического стола. Открытие того, что этот молчаливый хищник занимается таким тонким ремеслом, теперь не казалось странным. Наоборот, добавило последний, недостающий штрих к образу, складываясь в цельную картину.

Опустился на жёсткую табуретку, чувствуя себя не в своей тарелке.

Мужчина неторопливо прошёл следом и сел напротив. Не произнося ни слова, уставился на меня своим единственным глазом, и это было хуже любого допроса. Взгляд тяжёлый и изучающий, будто взвешивал каждое движение и биение сердца. В повисшей тишине чувствовал себя голым. Казалось, я уже всё объяснил у двери, и теперь понятия не имел, зачем тот меня сюда позвал.

– Значит, мехи, – наконец произнёс охотник.

– Да! – слишком энергично вырвалось у меня. Попытался улыбнуться, но улыбка, должно быть, вышла кривой.

– Хорошее дело, – неожиданно кивнул мужик. – Давно пора было снести всю ту рухлядь к болотным духам.

Я молча кивнул. Могучая аура Йорна давила, заставляя ёрзать на табуретке. Командир не делал ничего угрожающего, но все равно было не по себе, однако сквозь волнение пробивалось жгучее любопытство: что же на самом деле произошло между ним и Гуннаром? Было очевидно, что Одноглазому не всё равно на кузнеца, как бы тот ни пытался это скрыть.

Тишина затягивалась.

– Вы травы собираете? – ляпнул я, просто чтобы что‑нибудь сказать и прервать давящее молчание.

– Собираю, – отрезал громила и его глаз сузился. – Но я позвал тебя не для этого. А теперь рассказывай всё с самого начала. С чего это вдруг я должен отдавать вам свою шкуру? Чья это затея, щенок? Кузнеца? Или твоя?

Мужик говорил резко, рубя словами как топором, целясь в самые уязвимые точки.

Я нахмурился, лихорадочно пытаясь сообразить, что ответить.

– Не думай. Говори как есть, – скомандовал он стальным голосом. – Ещё вчера ты был никчёмным бездарем, которого пинал Гуннар. А сегодня уже «мастер‑заточник», про которого шепчутся в шахте. Что изменилось?

Сердце застучало как молот по наковальне. Мужчина рубил с плеча, не давая ни секунды на обдумывание, будто видел всё.

– Я… я не знаю… – выпалил почти на одном дыхании, чувствуя, как щёки начинают гореть. – Просто мне ведь не стать охотником – дар обошёл стороной. И я решил… я твёрдо решил, что если не могу быть воином, то стану лучшим мастером. Буду ковать оружие для тех, кто может сражаться. Наверное… я просто вырос. Решил взяться за ум.

Йорн смотрел на меня своим единственным глазом, и этот взгляд, казалось, проникал в самую душу, не терпя ни крохи лжи.

– Хм‑м… Мастером, значит, – выдохнул громила без одобрения, но и без насмешки. – Но кузница‑то не твоя.

Одноглазый произнёс это медленно и жёстко, как приговор.

– Да, – согласился. – Кузница мастера Гуннара.

– Вот именно, – его голос стал металлическим. – А коли ЕМУ нужны новые мехи, так пусть кузнец сам ко мне придёт и попросит. Это будет справедливо.

Слова выбили из‑под меня опору, как ту табуретку, что сломалась под весом Гуннара. Чёрт, старый кузнец никогда не пойдёт на это – болезненная гордость не позволит мужчине просить о чём‑то Йорна, особенно после того унижения, а значит – никаких мехов. И почему всё превращается в проблему⁈

Раздражение вновь начало подниматься изнутри горячей волной. Но я уже знал, что делать – тут же направил эту волну вниз, в свой «внутренний котёл». Сжечь, превратив в топливо.

Поднял на охотника взгляд. Голос прозвучал тихо, но твёрдо.

– Мастер Гуннар… очень гордый человек. Особенно после того, что случилось. Вы же понимаете, он не придёт.

Сделал паузу, давая словам впитаться.

– Но вы бы видели его сегодня, охотник Йорн. Что‑то в нём меняется. Кажется, он начинает вспоминать, что он не пьяница Гуннар, а Мастер Гуннар – сын великого мастера. Он вспоминает про свою честь, про свой род. У Оплота вновь может появиться великий кузнец. Только… – наклонился вперёд и прошептал, – нужен толчок. Что‑то, что вырвет его из болота. Что‑то, что заставит поверить в себя. И эти мехи… это не просто инструмент. Это возможность!

Я говорил искренне, с жаром, вкладывая в слова надежду.

– Охотник Йорн, я прошу вас не за него – за Оплот. Нам нужно оружие. Скоро зима, к тому же эти падальщики рядом. Заказов много, а старые мехи дышат на ладан. Дайте нам эту шкуру. Позвольте построить их. Позвольте помочь ему снова стать тем, кем он должен быть.

Мужчина молчал. Его единственный глаз смотрел так, словно меня здесь не было.

– Гордыня, – наконец выдохнул громила. – Вся его гниль от неё. Пусть сам придёт, как мужик. На коленях приползёт или на ногах притащится – без разницы. Но я должен видеть его рожу здесь.

Почувствовал, как между нами выросла непробиваемая стена – он не уступит. Всё было зря.

Вдруг за дверью послышался топот тяжёлых сапог. В следующую секунду дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель. На пороге стоял Брок, грудь воина тяжело вздымалась, а глаза горели тревогой.

– Йорн! Срочно! Выдвигаемся!

Командир охотников мгновенно преобразился, и вся его напускная меланхолия исчезла. Мужчина вскочил на ноги, выпрямившись, будто натянутая струна.

– В чём дело?

– Караван рудознадцев! – выпалил усатый. – Твари напали на Веприной тропе. Смели всех. И охрану, и возницу. Выживших нет.

Сердце рухнуло.

– Времени нет! – продолжал Брок, переводя дух. – Нужно идти! Сначала зачистить тропу, чтобы эта мразь не полезла на Оплот. А потом собирать людей. В Северный Дозор и Ясеневый Брод нужно отправить гонцов. Пора объединять охотников Предела – мы дали слово Торгриму. Если промедлим, огребём так, что потом веками разгребать будем

Караван рудознадцев? Мой караван? Моя сталь⁈ Мысль ураганом пронеслась в голове, ледяная и острая. А за ней – вторая, ещё более страшная – погибли люди. Охрана, возница…В караване мог быть кто угодно, даже Арн. Я ведь знал их всех, успел подружиться, делил с мужиками хлеб и скудные шутки.

Сердце заколотилось в груди, как раненый зверь. Ледяная тревога заполнила внутренности. Глядел на Брока ошалелыми глазами.

– Хм‑м… – утробный рык вырвался из груди Йорна, охотник сжал кулаки. – Ясно.

Мужчина бросил на меня короткий взгляд.

– Повезло вам с Гуннаром, – глухо сказал. – Мы уходим и вернёмся нескоро.

Командир развернулся и решительно направился к своему арсеналу на стене.

– Шкура – в сарае, справа на стене. Забирай. И слушай меня, щенок, – не оборачиваясь, продолжил. – Чтоб к нашему возвращению горн у вас не остывал. Нам нужно будет много оружия. И не только Оплоту, всему Пределу. Ты понял?

Не дожидаясь ответа, Йорн начал вооружаться. Мужик не просто хватал оружие, он двигался с отточенной эффективностью. Длинный меч – за спину. Два тесака – на пояс. Метательные ножи – на предплечья и голени. Затем подошёл к своему алхимическому столу, сгрёб в сумку несколько заранее подготовленных мешочков с травами и мазями и, не оглядываясь, направился к выходу.

Усатый охотник, стоявший у двери, бросил на меня последний презрительный взгляд и шагнул вслед за своим командиром.

Дверь захлопнулась.

Остался один посреди его тихого дома, оглушённый новостями. Только что произошло что‑то страшное – что‑то, что перечеркивало удовлетворение от получения шкуры для новых мехов. Я получил то, за чем пришёл, но цена внезапно оказалась слишком высокой.

Просидел в оглушающей тишине ещё несколько минут, пытаясь осознать произошедшее. Шок медленно отступал, уступая место тупой боли. Наконец, заставил себя подняться и побрёл к выходу.

Улица Охотников опустела. Йорн и Брок исчезли, словно их и не было. Даже молодняк с тренировочной площадки разошёлся. Интересно, их тоже заберут в поход? Или оставят защищать деревню? Ветер одиноко гулял по улице, гоняя по земле сухую траву и сорванные с кустов листья. Деревня замерла в тревожном ожидании.

Слева от дома увидел то, что искал – небольшую калитку в заборе. Грубо сколоченная из неотесанных жердей, та висела на самодельных петлях. Толкнул и она со скрипом отворилась, пропустив в маленький внутренний дворик.

Вместо огорода здесь росло несколько диких яблонь, а землю покрывал ковёр из мха и опавших листьев. В углу аккуратно сложена поленница дров, накрытая куском коры. Рядом – несколько капканов и силков, очищенных и смазанных жиром. Всё говорило о практичности и близости к дикой природе.

Приземистый сарай сложен из самана, с низкой соломенной крышей. Дверь не имела замка, лишь простую деревянную щеколду. Отодвинул её и вошёл внутрь, в полумрак.

В нос ударил терпкий запах сушёных трав, вяленого мяса, смолы, воска и старой, выделанной кожи. Вдоль стен на крюках висели связки трав, пучки сушёных грибов, мотки верёвок и сухожилий. На полке горшки с жиром и воском. Здесь было так же чисто и упорядоченно, как и в доме.

И справа, как и сказал Йорн, на стене висела грубо выделанная лосиная шкура, сложенная в несколько раз. Она была тёмно‑бурого цвета, жёсткая и толстая. Подошёл и коснулся её – холодная и твёрдая как доска, но чувствовалась скрытая в ней мощь. Не идеальный материал, но наш шанс.

Снял её с крюка, та оказалась неожиданно тяжёлой. Перекинул через плечо, чувствуя, как жёсткий край впивается в шею, и, сгорбившись под весом, вышел из сарая.

Пока шёл обратно к кожевнику, в голове крутилась одна и та же картина – истерзанные тела охранников, которых я знал по именам, перевёрнутая повозка и слитки, рассыпанные по кровавой колее словно бесполезные камни.

Шёл, не видя ничего вокруг, погружённый мрачное оцепенение. Арн… его седая борода и добрые глаза… Мог быть мёртв – не факт конечно, но вдруг… А я здесь, несу эту шкуру, чтобы строить дурацкие мехи.

Миновал деревенскую площадь, гудевшую, как растревоженный улей. Слышны обрывки встревоженных разговоров – люди сокрушались, проклиная нерасторопность барона и его Чёрного Замка, который так и не прислал обещанный гарнизон, бросив деревенских на произвол судьбы.

Слух о гибели каравана уже разнёсся. Все знали, что охотники почти в полном составе ушли на Веприную тропу. Кто‑то молился за них духам, кто‑то спорил, хватит ли у мужчин сил, но в каждом голосе сквозило понимание: это лишь временная мера, отсрочка перед неизбежным. Однажды твари, которых здесь никто и в глаза не видел, придут к стенам самого Оплота. Люди в страхе требовали, чтобы охотники Предела скорее объединялись, чтобы идти в горы и вырезать зло в самом логове.

Настроение было нервным, на грани паники. Слышал голоса, но те казались далёкими, как будто доносились из‑под воды. Видел перед собой только дорогу, ведущую вниз по склону, в сторону дубильни – так здесь называли мастерскую кожевника.

Мастер Гром молча осмотрел принесённую шкуру, повертел материал в костлявых руках, помял и понюхал. Наконец, старикашка удовлетворённо хмыкнул. Шкура была в сносном состоянии. Дед пообещал, что через два дня можно будет прийти и обсудить детали. Нужны будут точные размеры, тип покроя – этим он займётся сам, но чертежи и объяснения потребуются от меня. А пока шкуре предстояло несколько суток отмокать в жировой пропитке.

Дело сдвинулось с мёртвой точки, но я не чувствовал ни радости, ни облегчения. После всех этих потрясений идти в кузницу не было никаких сил. В висках тупо и настойчиво стучала боль, и я, как в бреду, побрёл к своей лачуге. Нужно просто лечь, хотя бы на двадцать минут. Прийти в себя, собрать разбежавшиеся мысли.

Через десять минут уже стоял перед своим поросшим бурьяном домиком. Зайдя внутрь, рухнул на покрытый соломой земляной пол. Лежал, чувствуя, как прохлада пола пробирается сквозь тонкую рубаху и тупо смотрел в закопчённый потолок.

«Интересно, Гуннар залатал мехи?» – мелькнула в голове безразличная мысль.

И в этот момент на меня навалилась вселенская усталость. Не просто физическая, а моральная, будто все события последней недели – шахта, бойня, Финн, смерть охранников в караване – разом обрушились, высасывая последние силы. Веки стали тяжёлыми, как будто к ним привязали гири. Я прикрыл глаза всего на секунду и даже не заметил, как провалился в сон.

Очнулся от резкой боли в солнечном сплетении, будто меня проткнули раскалённым копьём.

– А‑а‑х! – непроизвольный крик вырвался из груди. Рывком сел, рефлекторно хватаясь за живот. Глаза широко распахнулись, лоб мгновенно покрылся холодным потом. Боль была не физической, а какой‑то внутренней, энергетической. Мой «внутренний горн» пылал.

И тут же перед глазами вспыхнули строчки системного сообщения.

[Обнаружена устойчивая циркуляция Огненной Ци в теле. Достигнут порог для освоения боевых техник. Открыть доступ к комплексу «Путь Тлеющего Угля»? Техника оптимизирована для вашего духовного типа «Творец Пламени».]

Я дышал урывками, хватая ртом воздух. Боль не отпускала.

– Да… Давай… – прохрипел в пустоту.

[Процесс загрузки знаний начат…]

В следующую секунду огненная струя из живота ударила прямо в мозг. Перед глазами не было картинок или образов – это было нечто иное. В голову и в мышечную память вливалось знание – глубинное понимание движений, стоек и дыхательных техник. Я вспомнил то, чего никогда не знал: как скручивать торс, чтобы сконцентрировать Ци в кулаке; как выдыхать, чтобы выпустить короткую волну жара; как двигаться, чтобы тело стало проводником, а не преградой для огня.

Вцепился одной рукой в холодную землю, а другой схватился за голову, пытаясь выдержать этот чудовищный поток информации. Голова не болела, а горела, будто её сунули в самый центр горна.

Через минуту, которая показалась вечностью, всё прекратилось.

[Загрузка завершена. Техника «Путь Тлеющего Угля» (1‑й уровень) интегрирована.]

[Внимание: Для полной синхронизации с телом требуется ежедневная практика. В случае невыполнения упражнений, интеграция Огненной Ци будет нарушена, что приведёт к её застою и последующей деградации.]

Глава 14

– Вот же чёрт… – вырвалось хриплым шёпотом. – Что это, чёрт возьми, было, Система?

Обращался к бездушной штуковине в своей голове, но ответа не было – та уже сказала всё, что хотела. Теперь предстояло осваивать какую‑то боевую технику «Тлеющего Угля». Что за странные названия? И «Творец Пламени»… это что, про меня? Мысли роились в голове, отказываясь складываться в цельную картину.

Но потом, когда первый шок отступил, до меня начала доходить суть произошедшего, и это было потрясающе.

Стоило только подумать о «Пути Тлеющего Угля», как в голове, словно давно забытые воспоминания, всплывали знания: движения, стойки, особый ритм дыхания и глубинное понимание – чем чаще буду это повторять, тем сильнее и чище будет становиться «Огненная Ци».

Так значит, эта энергия, что живёт внутри, что позволяет работать на износ и греет в холода, может не просто растекаться по телу – она может стать оружием? Создавать кинетические выбросы?

Образ «пламенного кулака» встал перед глазами настолько яркий и нелепый, что я не выдержал. Это было что‑то из тех дурацких азиатских мультиков, которые иногда смотрели в части самые молодые бойцы. Персонажи с огромными глазами, летающие по воздуху, чьи удары окутаны огнём. И теперь это – моя реальность?

Мысль была настолько дикой, что я фыркнул, а затем рассмеялся. Представил, как набиваю морду Финну своим горящим кулаком. Представил его ошарашенное, обпалённое лицо и смех становился всё громче, вырываясь из груди неконтролируемыми толчками. Повалился обратно на солому и хохотал, глядя в дырявый потолок, не в силах остановиться.

«Узнали бы об этом мужики, – пронеслась мысль сквозь смех, – упекли бы в психушку без разговоров».

Постепенно смех начал стихать, уступая место трезвости. Эйфория схлынула, и реальность навалилась как бетонная плита.

В этом мире всё было по‑настоящему. Сам ведь видел, с какой нечеловеческой скоростью сражались охотники в шахте, уничтожая тварей – огромных мокриц размером с волка – так, будто это были назойливые букашки.

«Я тоже буду драться,» – мысль ударила, как гонг.

И в этот момент внутри разлилось неожиданное чувство благодарности к этой бездушной штуковине в моей голове. Вдруг ощутил, что Система по‑настоящему на моей стороне. Её постоянные пинки и безжалостные требования – именно то, что нужно. Смог бы я выжить без неё? Может быть. Но добиться такого прогресса за столь короткое время – никогда.

«Спасибо,» – мысленно произнёс.

Система молчала. Лишь на периферии зрения тускло светилась строчка прогресса. До второй ступени: 24%.

Что там ещё? «В случае невыполнения ежедневной практики наступит деградация». Покачал головой. Угроза отката неприятна, но дело уже не в этом – теперь понимал: заниматься нужно не из‑за страха деградации, а ради себя.

Ради того, чтобы в этом жестоком мире можно было дать отпор тем, кто видит в людях лишь разменную монету. Тем, кто судит тебя по прошлому, которое даже не твоё. Тем, кто позволяет себе говорить с тобой, как с насекомым.

В прошлой жизни никогда такого не терпел. Если кто‑то пытался говорить без уважения, быстро ставил на место. Руки были крепкими, и не раз приходилось стоять за себя, но здесь я был всего лишь пацаном в тощем теле.

Взглянул на кулаки – да, пока они слабые. Но, кажется, это скоро начнёт меняться.

Повертел кисти, осматривая их с разных сторон. В полумраке лачуги показалось, что они едва заметно светятся изнутри тёплым светом, будто прижал ладони к солнцу. Может, просто разыгралась фантазия, а может, это и было последствием того, что только что случилось. Пальцы и ладони всё ещё горели внутренним жаром, но постепенно остывали. Энергия сама по себе стекала обратно, в живот.

Я выдохнул и снова лёг на пол. Просто лежал, глядя в темноту, и пытался привести мысли в порядок. Прежде чем идти в кузницу, нужно было попробовать выполнить комплекс.

Медленно поднялся на ноги. Так, с чего начать? Наступил ступор, который всегда бывает перед первым шагом в неизведанное – удто ты в тёмной комнате и боишься удариться обо что‑то, нужно было сделать этот шаг.

Закрыл глаза, концентрируясь на том знании, что влили в мою голову, и тело будто начало вспоминать. Движение родилось само – медленно, почти неуверенно. Сначала правая рука поднялась на уровень груди, и ладонь раскрылась, и в тот же миг «Огненная Ци» внутри отозвалась – энергия не просто была там, в животе, но стремилась двигаться, ей хотелось вырваться и погулять. Представил, как та течёт по руке, наполняя каждый палец до самых кончиков.

Затем движение изменилось – рука развернулась под странным углом. Вслед за ней в танец включилась вторая. Нога шагнула вперёд, колено согнулось. С резким выдохом почувствовал, как принял первую базовую стойку, а огонь, словно тёплая волна, сопроводил это движение, разливаясь по нервам и мышечным волокнам.

Начал двигаться дальше, следуя вшитой в подкорку памяти. Каждое движение медленное и тягучее, как будто двигался в густом мёде. Поворот торса, плавный перенос веса и выброс руки – всё связано с дыханием. Вдох – Ци втягивается в центр. Выдох – Ци растекается по конечностям.

Постепенно, по мере того, как тело вспоминало, движения становились быстрее и увереннее. Медленный танец стал превращаться в бой – плавный поворот сменился резким разворотом, мягкий выброс руки хлёстким и рубящим ударом. Чувствовал, как энергия ускоряется, становится горячее и яростнее.

Вот оно! Комбинация. Разворот, удар локтем, и тут же – прямой удар раскрытой ладонью. Вложил в него всю концентрацию, выдыхая и направляя поток Ци в бьющую руку.

И потерял контроль.

Энергия, до этого послушная, взревела, превратившись в неконтролируемый поток раскалённой лавы. Почувствовал, как та несётся по руке, готовая вырваться наружу. На какое‑то мгновение увидел, как кончики пальцев окутались оранжевым маревом, которое вырвалось на сантиметр вперёд.

А в следующую секунду пронзила жгучая боль, словно все мышцы и сухожилия в руке разом разорвались – откат был чудовищным. Перед глазами всё поплыло. Потеряв равновесие, с криком рухнул на земляной пол, хватаясь за обожжённую изнутри, бесполезно повисшую руку.

Сидел на холодном полу, шипя от боли. Левой рукой перехватил болящую правую руку в районе локтя и тяжело дышал сквозь зубы. Мышцы по всему телу напряглись до каменного состояния, пытаясь справиться с агонией. Челюсти сжались так, что услышал скрип собственных зубов.

Постепенно огненная боль начала отступать, сменяясь ноющей ломотой.

– Какого чёрта?.. – выдохнул.

Можно было и предупредить о таких последствиях! Но Система молчала. Я остался один на один с проблемой, которую не понимал. Да, тело инстинктивно вспоминало движения, но в какой‑то момент к процессу подключилось нечто иное – мои воля и сознание. Сам попытался направить поток и усилить его.

И тут же в памяти всплыл тот день у домницы, та же ошибка. Почувствовав вкус огромной силы, я, как безумец, начал жадно втягивать её в себя, напрочь теряя контроль и едва не погиб.

«Так, стоп,» – мысленно приказал себе. – «Анализируй, Дима, анализируй».

Проблема не в технике, а в контроле. Мой «внутренний горн» – это не управляемый реактор, а дикий костёр. А моя воля – это не точные мехи, а дырявый мешок, который то дует слишком слабо, то слишком сильно.

Нужно быть осторожнее и двигаться в своём темпе.

С трудом, поднялся на ноги – рука ещё болела, но слушалась.

«Цель – не сотворить пламя,» – твёрдо решил. – «Цель – научиться его контролировать внутри тела».

Пусть потоки будут небольшими как ручейки, а не как горная река. Главное – чтобы были равномерными, стабильными и полностью подчинёнными моей воле. Сначала контроль, потом – сила, и никак иначе.

Осмотрел свою ветхую лачугу и криво усмехнулся собственной мысли: главное – не спалить тут всё к чертям. Взгляд упал на сухую солому на полу – одной случайной искры будет достаточно, чтобы моя «кровать» полыхнула.

«Ладно, поехали заново».

Снова закрыл глаза, но на этот раз не отпускал себя полностью. Позволил телу вспоминать движения, но разум оставался на страже – как диспетчер, следящий за потоками, но не вмешивающийся без нужды.

Тело задвигалось и зажило, вновь с едва заметных движений. Иногда чувствовал, как поток Ци внутри словно упирается в невидимую преграду, и движение становилось натянутым и неестественным. В такие моменты прекращал думать о самом движении – концентрировался только на энергии, пытаясь ощутить, куда она хочет течь, и лишь аккуратно подталкивал в нужном направлении.

В какой‑то момент нога сама собой приподнялась, согнувшись в колене, я балансировал на одной как заправский йог. Никогда в прошлой жизни не смог бы сделать ничего подобного с такой точностью, но сейчас, с этими влитыми знаниями, происходящее не казалось странным – будто способность была во мне всегда, но просто спала.

Стало ясно, что дыхание – это мехи для внутреннего огня. Медленный вдох – и энергия собирается, уплотняясь в животе. Быстрый выдох – и она взрывается, превращаясь в стихийное пламя.

Именно здесь и начинались проблемы – удерживать этот огонь и стабилизировать его было неимоверно сложно.

Корпус скрутился. Левая рука занеслась в нижнем замахе. Чувствовал, как вся накопленная энергия устремилась к кулаку, готовясь к одному мощному удару снизу. Она жаждала вырваться, но на этот раз я был готов.

Направил внимание не на удар, а на выдох. Позволил энергии дойти до кулака, а затем, в тот момент, когда Ци была готова прорваться, резко сжал диафрагму. Вместо потока выпустил лишь контролируемую порцию, одновременно с резким криком, похожим на тот, что издавали молодые охотники:

– Ха!

Краем глаза увидел, как воздух вокруг кулака на мгновение исказился от волны жара. И тут же – медленный выдох сквозь сжатые зубы. Поток удержан.

Это отняло всё.

Силы разом покинули меня, в глазах потемнело. Рубашка мгновенно взмокла, а со лба градом покатился пот. Голова закружилась от слабости, заставив рухнуть на колени, а затем и вовсе сесть на пол, дыша как загнанный конь.

Нужно успокоиться. Дыхание – медленное и глубокое…

Энергия, которую не выпустил, металась по телу, как шаровая молния. Я приложил все остатки воли, чтобы заставить её вернуться и успокоиться, снова собраться во внутреннем горне. Это заняло не меньше трёх минут – три минуты борьбы с разбушевавшейся силой.

[Первый цикл техники «Путь Тлеющего Угля» завершён. Внутренние каналы перегружены. Продолжение практики может привести к необратимым повреждениям. Рекомендация: стабилизировать энергию с помощью «Дыхания Жизни» и восстановить резерв Ци.]

Молча кивнул, соглашаясь с Системой. Тело гудело от усталости, но внутри было тепло и на удивление приятно – похоже на лёгкую эйфорию. Ощущение соприкосновения с чем‑то глубинным, с самой жизненной силой, о существовании которой раньше и не подозревал.

Кое‑как поднялся на ноги. Рубаха, мокрая от пота, противно липла к телу – с досадой стянул её через голову – надо было снять до тренировки. Повесив одежду на гвоздь, оглядел лачугу – ни воды, ни тазика, чтобы постирать. На втором гвозде висела старая и дырявая рубашонка, заставил натянуть её на себя.

Нужно будет нормально помыться.

Взгляд упал на пустое деревянное ведро в углу. «В кузнице ведь есть такое же,» – вспомнил. – «Там всё и сделаю».

Когда вышел на улицу, холодный воздух не освежил, а ударил по ослабленному телу как кувалдой. Каждое движение отдавалось тянущей болью, которая разливалась по пояснице и ползла вверх по позвоночнику. Сил не было. Голова кружилась так, будто я перебрал дешёвого самогона и начались «вертолёты». Не просто истощение, а откат.

Заплетающимися ногами побрёл вверх по склону, к кузне. В голове билась тревожная мысль: «Только бы Гуннара там не было». Если мужик там, не смогу нормально напитаться Ци от горна, а в таком состоянии вести дела – чистое самоубийство.

Пот, холодный и липкий, продолжал сочиться из каждой поры – я, должно быть, выглядел как больной в лихорадке. Ловил подозрительные взгляды прохожих и тут же отводил глаза, стараясь не привлекать внимания. Дыхание сбивалось, отказываясь подчиняться.

Почти доковылял до мастерской и, прежде чем войти, прислонился спиной к стене, а затем подкрался к дверному проёму и прислушался – тишина. Осторожно толкнул дверь – не заперто. Заглянув в тёмную щель, убедился, что пусто.

Быстро заскочив внутрь, тут же пошатнулся. Мир качнулся, и меня по инерции понесло вперёд. Выставив руки, вцепился в холодное тело наковальни, которая спасла от падения.

– Так, спокойно… – пробормотал вслух, пытаясь унять дрожь в коленях.

Бросил взгляд на старые мехи. В глазах начало мутнеть, контуры расплывались – не мог разглядеть, поставил Гуннар заплатку или нет. Чёрт, ещё и горн нужно снова разжигать, а сил нет даже на то, чтобы просто стоять.

Оторвался от спасительной наковальни и, шатаясь, добрёл до кожаного мешка. Присел на корточки, чтобы рассмотреть его внимательнее. Заплатка из грубой свиной кожи была на месте – приклеена добротно, без щелей. Но тут меня словно громом поразило – костный клей должен сохнуть часами, а то и целые сутки, чтобы набрать прочность.

Осторожно пощупал шов. Кожа сидела плотно, но я понимал: если сейчас начать качать, давление просто оторвёт её к чёртовой матери.