Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 48 страниц)

Глава 19

– Согласен.

Это была разумная сделка, хоть и не вполне справедливая. Выбор стоял простой: уйти отсюда ни с чем, признав своё поражение, или получить желаемое, заплатив за это собственным потом. Конечно, перспектива махать киркой в тёмной шахте, где, судя по всему, кишат какие-то твари, не больно радовала. Но где-то в глубине души была уверенность в охотниках – в той спокойной ауре, что исходила от Йорна. Они должны справиться.

Кнут расплылся в довольной улыбке – странная реакция для сурового бригадира. А может, я и вправду как-то расположил его к себе? Не лестью, не заискиванием, а просто честной работой.

– Тогда ждём, как парни эту нечисть вычистят, и сразу внутрь, – сказал он. – Руду будешь долбить на первом ярусе, в старом забое. Глубже не сунешься. Кайлом-то махать умеешь? – спросил дед с внезапным энтузиазмом.

– Научусь.

В голове мелькнули воспоминания о разборе завалов. Часы монотонной работы ломом и киркой, чтобы пробиться к пострадавшим. Думаю, наколотить себе несколько корзин руды не станет неразрешимой задачей. Я быстро прикинул: сделка была «три им, одна себе». Значит, чтобы набрать корзины четыре для себя, придётся поднять на гору шестнадцать штук – цифра внушительная. Но теперь у меня было «Дыхание Жизни», я научился восстанавливать силы.

– Вы сказали, ночью шуметь нельзя, обычно в тёмноте не работаете, – решил уточнить. – Что-то изменилось?

– Ага, – кивнул старик, направляясь к выходу. – Приказ главы. В счёт пропущенной дневной смены – работаем в ночь. Если, конечно, охотники с этими мерзкими падальщиками управятся. Так что ты пока заканчивай с остальным инструментом, пригодится.

«Закончить с остальными инструментами?» – нахмурившись, подумал наскоро. Стоп. Сделка ведь сорвалась, я не успел. Так разве правильно доделывать работу, учитывая, что придётся колоть руду, дабы всё-таки забрать своё? Что-то мне подсказывало, здесь снова пахнет какой-то лажей.

Рванул к выходу, чтобы догнать Кнута. Тот удалялся в сторону зева шахты, возле которого, как было заметно, начали собираться охранники – проверяли мечи и подтягивали ремни. Охотников пока не было.

– Кнут! – крикнул деду в спину.

Наверное, стоило обратиться уважительнее. А впрочем, плевать, надоело быть вежливым в месте, где тебя пытается использовать каждый встречный.

Старик медленно обернулся.

– Постойте. Уговор был такой: я точу весь инструмент до заката – вы даёте руду, – подходя ближе, чувствовал, как внутри всё сжимается от гнева. – Я не успел. Значит, сделка сорвалась, руды не будет, и я это принял. Новая сделка – иду в шахту, чтобы отработать своё. Тогда почему мне ещё нужно доделывать работу по проваленной сделке?

Кнут поджал свои тонкие губы. Видимо, вопрос он не оценил.

– Малец, ты не наглей, – прохрипел, почёсывая седую голову. – Сделай дело до конца. А не то… и этой возможности лишишься, усёк?

Старик развернулся и побрёл прочь, не оставляя мне шанса на ответ. Навстречу ему уже спешил парнишка Тарк – дед что-то коротко бросил ему, и тот, вздрогнув, направился ко мне.

Старый бармалей. И на что я рассчитывал? На справедливость? Да уж… Пока что устанавливать здесь свои правила даже близко возможности не было – приходится подстраиваться и прогибаться.

Тяжело вздохнул и поплёлся обратно в сарай. Тарк догнал меня уже внутри.

– Я за инструментами, – сказал он дрожащим голосом.

Взглянул на него – этот паренёк был ходячим воплощением страха. Очевидно, его здесь шпыняли так, что он вздрагивал от собственной тени.

Я молча указал на аккуратную стопку заточенных кирок. Тарк кивнул и, стараясь не смотреть на меня, спешно двинулся к куче. Сгрёб в охапку столько, сколько мог унести, и скрылся за дверью.

Факелы погасли почти синхронно, погрузив сарай в абсолютную темноту. На ощупь нашёл мешочек с паклей и жиром. Процесс был примерно понятен: я выдернул сгоревшие дотла огарки, плотно набил просмолённую паклю в железные чаши факелов, а затем высек искру огнивом. Огонёк неохотно занялся, и через мгновение сарай снова наполнился неровным светом.

К этому времени желудок опять свело голодом. Подошёл к своему потрёпанному мешку и, напевая под нос какую-то незнакомую мелодию, пришедшую из глубин памяти Кая, пошарил в припасах. Настроение, на удивление, было сносным. Чувствовал в себе спокойную силу, несмотря на то, что работал без остановки уже почти сутки.

Достал завёрнутый в тряпицу кусок твёрдого сыра, отрезал ножом щедрый ломоть. Затем – половину лепёшки. Сел на пень и принялся жадно есть. Сыр был острым, солёным, с необычным привкусом каких-то горных трав – такого в прошлой жизни пробовать не доводилось. Он оставлял на языке лёгкую, но приятную горчинку. Чуть чёрствая лепёшка быстро насыщала.

Закончив с едой, откинулся назад, прислонившись к стене, и просто сидел несколько минут, наслаждаясь моментом. Не нужно никуда гнать – марафон с заточкой до заката был окончен. И пусть я не справился, по телу разливалась приятная усталость, а на душе было чувство удовлетворения.

Ещё немного работы и получу свою руду. К тому же, было до чёртиков интересно увидеть шахту изнутри. Посмотреть, как Система будет реагировать на руду – может, подскажет, где сырьё качественнее? И что там внизу, на глубоких уровнях? Может, есть что-то особенное? Почувствовал укол досады от того, что туда проход закрыт.

Пока размышлял об этом, снаружи донёсся скрежещущий звук. Стало ясно – поднимают решётку зева.

Вскочил на ноги. Если шахту открывают, значит, охотники готовятся войти. Я выскочил из сарая и замер – передо мной предстала шокирующая картина.

Окованная железом решётка медленно и с визгом ползла вверх. Перед ней, в свете факелов, стояли Йорн, Брок и Киан с мечами наголо. Чуть позади них полукругом расположились лучшие бойцы охраны, вооружённые мечами, копьями и луками. Их лица очень напряжены.

Из-за решётки доносился не рёв или рык, а мерзкий писк, похожий на звук, который издают сотни мокрых пальцев, скользящих по стеклу.

И тут в образовавшуюся щель хлынуло оно:

Это были не кроты и не многоножки, как мне представлялись падальщики. Первое, что я увидел – тонкие костяные конечности, которые скребли по камню. Затем показались сами твари – размером с крупного земного волка, они имели длинные и покрытые блестящим хитином тела серого цвета. Глаз не было видно, их плоские головы заканчивались вертикально раскрывающимися жвалами, похожими на клюв птицы, а внутри виднелись сотни игольчатых зубов. Существа двигались быстро, на шести суставчатых ногах, издавая тот самый пронзительный писк. Они не бежали, а словно текли из темноты шахты. Одна, две, пять, десять… Целая волна.

Она катилась прямо на трёх охотников.

И тут я наконец увидел этих воинов в деле.

Йорн двинулся первым. Это был не рывок, а какое-то смещение реальности. Я даже не успел разглядеть начало движения – вот он стоит, а в следующее мгновение уже в трёх метрах впереди, и его меч описывает широкую дугу. Клинок прошёл сквозь трёх тварей так легко, будто они были сделаны из масла. Их сегментированные тела разлетелись в стороны, с хлюпающим звуком врезаясь в каменную кладку у входа.

Пока Брок и Киан только вступали в бой, одноглазый уже наносил второй удар по следующей волне. Тварей было слишком много – они лезли и лезли, и даже командир, казалось, мог утонуть в этом рое.

Тогда в дело вступил молодой охотник. Он подпрыгнул – не просто подпрыгнул, а взлетел вверх на несколько метров и приземлился прямо в гущу врагов. Его длинные волосы, собранные в хвост, мгновенно окрасились чёрной слизью, брызнувшей из падальщика в тот момент, когда клинок Киана пронзил существу голову. Усатый тоже ринулся вперёд, и его меч превратился в размытое облако – настолько быстрыми были движения. Крестообразные удары, выпады, развороты Брока – слились в один смертоносный танец. Ни один падальщик не смог даже коснуться его.

За какие-то полминуты троица уложила десятка два этих существ, от одного вида которых у меня всё сжималось внутри. Для охотников же твари, судя по всему, не представляли серьёзной угрозы. Это была не битва, а профессиональная зачистка.

Охранники, стоявшие позади, не двигались – на их лицах застыло чистое изумление. Было очевидно, что до такого уровня владения телом и оружием мужчинам было как до луны. Они переминались с ноги на ногу, не решаясь вмешаться, и лишь несколько человек стояли абсолютно спокойно, будто на учениях. Те двое не вмешивались не потому что боялись, а потому что, как мне показалось, таков был уговор. Одним из них был седобородый Арн, сжимавший в руке сделанный мной меч. А второй был гигантом – выше и шире в плечах, чем сам Йорн, одетый в массивный доспех из тёмной кожи. За спиной мужика виднелась рукоять огромного двуручного меча. Это и был тот самый Хакон, начальник охраны. Его лицо, наполовину скрытое густой бородой, было абсолютно невозмутимо.

Всё стихло так же внезапно, как и началось. Перед зевом шахты растеклось отвратительное болото из чёрной слизи, хитина и внутренностей. Одноглазый Йорн и остальные, не меняя выражений лиц, опустили мечи. Командир охотников что-то бросил начальнику охраны и, не оглядываясь, шагнул в темноту шахты. Брок и Киан последовали за ним.

Моё сердце колотилось от адреналина. Бывалый спасатель, видевший смерть и разрушения, был изрядно напуган. Неудивительно – когда тело сталкивается с чем-то совершенно чуждым, включается древний рефлекс: бей или беги, а ничего подобного мне даже близко в жизни не доводилось видеть.

Несмотря на ужас, дико хотелось подойти поближе, заглянуть в темноту, увидеть продолжение. Но в шахту меня сейчас никто не пустит, а снаружи всё уже закончилось. Охранники, взяв оружие наизготовку, медленно двинулись следом за охотниками, прикрывая их отход. Через минуту у зева осталось лишь пятеро – караул. Всё стихло, но это была тишина лишь снаружи – из тёмной пасти шахты снова начали доноситься эти писклявые звуки. Бойня только начиналась.

Я повернул голову, когда Тарк снова прошмыгнул мимо, унося охапку заточенных кирок. У каждого здесь была своя работа, и моя ждала в сарае.

В лагере уже зажгли редкие факелы, выхватывая из сгущающихся сумерек клочки утоптанной земли и тёмные силуэты срубов. Я постоял ещё минуту, пытаясь прийти в себя после увиденного. Из зева шахты всё ещё доносилось эхо бойни – приглушённые крики, лязг стали и тот же мерзкий писк. Наконец, заставил себя отвернуться и пошёл к себе в мастерскую.

Внутри было прохладно, но теперь это место ощущалось почти уютным – мои инструменты, верстак, точильные камни, которые успел изрядно сточить. Мелькнула мысль: «Что скажет на это Гуннар?», ведь такого уговора у нас не было. Тут же отбросил её – слишком много всего происходит, чтобы беспокоиться ещё и об этом.

Подошёл к горящему факелу и начал дышать. Вдох – втягиваю в себя жар, представляя его как золотистую живительную энергию. Выдох – отпускаю напряжение и страх. Растекающееся по телу тепло тут же погасило внутреннюю дрожь от увиденного, наполняя спокойствием. Это было приятное чувство уверенности, той самой «заземлённости», которую искал.

Ощутил, что «внутренний котёл» внизу живота – не просто метафора, а вполне себе реальность. Эта точка в теле чувствовалась как нечто более плотное, вибрирующее, будто тёплый шарик. Я ощущал, как накопленная там сила тонкими ручейками растекается к работающим мышцам, к дыханию, к самим мыслям, делая их более устойчивыми.

Постояв у огня минут десять, подошёл к куче инструментов. Взял молотки и принялся за работу, стараясь вкладывать в каждое движение не только физическую, но и эту новую внутреннюю силу. Действия стали увереннее – разница была заметна, что не могло не радовать.

Молотки были в ужасном состоянии. Зажимал каждый рукой и сначала грубым камнем сдирал с бойка ржавчину и заусенцы, а затем, перевернув, тем же камнем выравнивал носок. Я не стремился к идеальной полировке – здесь это было не нужно. Главное – восстановить правильную геометрию и убрать дефекты, которые могли привести к сколу.

Пока работал, Тарк, как тень, несколько раз заходил и молча уносил готовые кирки. Когда закончил с последним молотком, стопка кирок исчезла, а мне осталось доделать только лопаты.

Их нужно было не только очистить от ржавчины, но и заточить. Без фанатизма, не до бритвенной остроты, но так, чтобы лезвие легко входило в землю, а не мяло её. Процесс заточки стал приносить медитативное удовольствие. Счищая ржавчину и выводя ровную кромку на куске железа, я будто наводил порядок не только в инструментах, но и в собственной голове.

Работал методично. Сначала грубым камнем счищал землю и ржавчину. Затем, используя камень средней зернистости, формировал на лезвии лопаты ровный и широкий спуск. Движения были длинными и тягучими. Полностью погрузившись в процесс не заметил, как прошло часа три.

– Ну что, пацан, готов?

Голос Кнута за спиной прозвучал неожиданно, выдернув из медитативного состояния. Как раз заканчивал с последней лопатой, проверяя, как сидит рукоять. Повернулся, не выпуская инструмент из рук. Несмотря на подпитку Ци, тело было на пределе – кости ныли, а мышцы гудели. Усталость была приятной, как после хорошо выполненной работы, но веки налились свинцом, и всё, чего хотелось в этот момент – упасть на кучу соломы и отключиться.

Внутри мелькнула мысль: отказаться, попроситься на следующую смену, сказать, что валюсь с ног. Система показывала девяносто шесть процентов Закалки Тела. Всего четыре процента до прорыва и моей жизни ничего не будет угрожать.

Подошёл к стопке готовых молотков, лопат и посмотрел на старика. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, и его глаза в полумраке блестели как у ночного хищника.

Закончи дело до конца, – пронеслась в голове мысль. – Закончи, а потом с чистой совестью рухнешь спать.

– Да. Готов, – аккуратно положил лопату на землю, прощаясь с последней надеждой на отдых.

– Тогда пошли к зеву. Парни как раз управились – выносят последние трупики, – он сказал это и мерзко хихикнул. Я заставил себя выдавить в ответ что-то похожее на улыбку и шагнул к нему.

– Ты всё-таки подумай над моим предложением, – не унимался Кнут, когда мы вышли на холодный ночной воздух. – Работа у нас всегда есть.

– Подумаю, – ответил спокойно, чувствуя, как глаза сами собой закрываются от усталости.

Дед, кажется, заметил моё состояние, но ничего не сказал. Лишь хмыкнул, развернулся и зашагал в сторону шахты, а я, сделав глубокий вдох, чтобы прогнать сон, последовал за ним. Каждый шаг отдавался тупой болью в ногах.

Из темноты зева доносились звуки шагов. В глубине туннеля плясал неровный свет факелов, и из этой тьмы выходили люди, таща за собой что-то в больших мешках – тела падальщиков, как я уже понял. Мне было не привыкать, в моей прошлой работе приходилось делать и не такое – вытаскивать из-под завалов неузнаваемые останки. Грязная работёнка, которую всегда приходится кому-то делать.

У входа уже выросла целая гора этого отвратительного месива. В предрассветном полумраке детали было не разобрать, но по всему лагерю уже распространился тошнотворный смрад. Рефлекторно прикрыв нос рукавом, продолжил идти за Кнутом.

Возле небольшого сруба, похожего на мой сарай, стояло человек десять шахтёров – они выглядели напуганными. По их перешёптываниям было ясно – никто не горел желанием спускаться в шахту, опасаясь, что твари там ещё остались. Эта тревога тут же волной прокатилась и по моему телу.

В этот момент из зева вышли трое охотников, зрелище было жутковатое – мужчины были сплошь покрыты чёрной слизью, на них буквально не осталось чистого места. Брок громко выругался, тыльной стороной ладони стирая с лица ошмётки внутренностей. А Киан, несмотря ни на что, выглядел весёлым. Молодой охотник что-то сказал усатому товарищу и сам же рассмеялся над шуткой.

– Как они могут так спокойно… Звери, а не люди, – прошептал рядом со мной низенький шахтёр с неряшливой бородкой. – Я бы туда ни за что не полез, даже если бы мечом умел махать, как они.

– Потому ты и здесь, с кайлом в руке породу долбишь, – прохрипел другой шахтёр, высокий и грузный, лет на десять старше. Взгляд у него был пустой, будто жизнь не оставила в нём ничего, кроме усталости. – Потому что ни на что больше не годишься.

К нам подошёл Кнут, протянув мне кирку – ту самую, которую взял из моих готовых. Я мельком бросил на неё взгляд – добротная работа. Губы сами собой разошлись в лёгкой улыбке. Тут же у моих ног оказались две плетёные из древесной коры корзины.

– Вот, пока две. Как набьёшь, поднимаешься сюда, отдаёшь Тарку, он даст пустые. Каждую четвёртую ставишь в тот угол, она – твоя. Вопросы? – сухо спросил Кнут.

– Нет вопросов.

– Держись поближе к Йохану, – дед указал подбородком на того самого шахтёра с потухшим взглядом. – Если будут трудности, подсобит. Он как старый крот – нутром чует, где жила идёт, а где пустая порода. Подскажет, куда бить, чтобы не впустую махать, а где лучше не трогать, чтобы на башку не посыпалось. Слушай его – и целее будешь, и руды добудешь.

Глава 20

– Ну всё, пошли! Чего встали? Руда сама себя не надолбит! – скомандовал Кнут своим скрипучим голосом.

Работяги с мрачными лицами обернулись на бригадира – никто не двинулся с места, глядя на тёмный зев шахты как на открытую пасть монстра.

– Живо! – рявкнул старик, и толпа нехотя зашевелилась, осторожно двинувшись ко входу. Я немедля пристроился за сутулой спиной Йохана.

– Вот сам бы и шёл первым в это месиво, – пропыхтел кто-то рядом. – Ещё, поди, не всех тварей оттуда выскребли. А земля вся в этой дряни…

Мы подошли к самому зеву, и стало ясно, о чём говорил этот шахтёр – весь каменный пол был покрыт толстым слоем чёрной жидкости, которая переливалась в свете факелов как нефть. Воняло от неё чем-то едким, как от разлитой кислоты. Запах проникал в нос, в горло, вызывая приступ тошноты. Несколько мужчин тут же прикрыли лица рукавами.

– Ну и смрад… – тихо проговорил тот самый работяга с редкой бородкой.

Прямо перед нами несколько охранников, таща на плечах тяжёлые доски и инструменты, скрылись в темноте шахты. Похоже, собирались что-то там чинить.

– Проход заделывать будут, – сказал мне Йохан, сам начав разговор. – Отсекать третий ярус, откуда эти бесы полезли.

Несколько самых смелых шахтёров шагнули во тьму. Остальная толпа кайловщиков, как их здесь называли, двинулась следом, по пути зажигая факелы.

Стоило пересечь границу шахты, как смрад снаружи показался лёгким ароматом – внутри воздух был спёртым и настолько густым от вони, пыли и влаги, что, казалось, его можно мазать на хлеб. На полу под ногами хрустело и чавкало. Ошмётки хитиновых панцирей, голов с обломанными усиками и россыпи мелких зубов застилали сырые доски, которыми была покрыта земля. Отвратительное месиво. Я многое повидал в своей жизни, но чтоб такое…

Осторожно шёл в дрожащем круге света от факела моего напарника – мне огня никто не дал.

– Значит, не долбил никогда? – голос Йохана рядом был тихим.

– Не доводилось.

– Смотри, – он не повернул головы, продолжая идти. – Тут главное что – не пытайся тупо бить в камень. Только инструмент убьёшь, да руки себе отобьёшь за полчаса. Ищи трещину. Жилу. Бей туда, где порода слабая – так работа пойдёт. Внимательнее будь. Видишь большую трещину, под потолок уходит – не трогай её. Себя завалишь и парней рядом.

Мужчина помолчал, а потом добавил, словно делясь старой мудростью:

– Думай головой. Только кажется, что работа наша – для быков. А ведь не зря одни за смену двадцать корзин на гору тащат, а другие – пять. У первых опыта и смекалки побольше будет.

В ответ я лишь кивнул, а в голове заворошились мысли… Опыт и смекалка. Оплачивается ли здесь этот труд соразмерно? Или все получают одинаково, под одну гребёнку? Что-то подсказывало, никаких привилегий для «стахановцев» не было. Работа в шахте показалась аналогом рабского труда на галерах. Как люди тут оказались? От безысходности? По приговору?

– А сколько смена длится? – прервал я вопросом свои размышления. Мы всё ещё спускались вниз. Туннель был широким, укреплённым огромными балками, подпирающими потолок из таких же брёвен. В тёмных углах, между опорами, свисала густая паутина.

– Часов десять-двенадцать. Пока норму не выполним, – устало ответил Йохан. В этот момент свет его факела выхватил из темноты что-то блестящее на полу перед нами – труп падальщика.

– А говорили, всё вычистили! Черти! – раздался сзади возмущённый голос. – Лишь бы побыстрее нас сюда загнать!

В ответ ему эхом прокатился недовольный гул, но это было ворчание в никуда. Люди здесь были безвольными. Сказано идти – и они шли, даже если впереди ждала смерть.

Чем ниже мы спускались, тем холоднее и сырее становилось. К запаху гнили и камня добавился отчётливый запах плесени. А затем послышалось монотонное капанье с потолка, хлюпанье под ногами. Вся эта атмосфера – полумрак, вонь, постоянная капель и чувство замкнутого пространства – навевала тревогу.

Под ногами заскрипели деревянные рельсы. Мы вышли на широкую площадку, похожую на подземный перекрёсток – здесь царил полный хаос. Вдоль стен стояли брошенные ящики, валялись полупустые мешки, из которых высыпалась неубранная руда. Свет факела выхватил из темноты сломанную вагонетку, лежащую на боку с вырванными колёсами.

Вот почему корзины, – понял я. Падальщики или сами охотники во время боя разнесли единственный транспорт. Теперь парням предстоит таскать тяжёлый камень на своих спинах до самого выхода.

Один из работяг, шедший впереди, поскользнулся на чёрной жиже и со всего маху ударился о твёрдый пол и коротко взвыл от боли.

– Будьте вы прокляты, твари! – проорал в темноту, непонятно кому адресуя ненависть.

Его напарник, не говоря ни слова, помог подняться. Несколько других мужиков нервно хихикнули – смех был невесёлым.

– Под ноги смотри, – по-отцовски сказал мне Йохан. – Камень тут скользкий, как лёд.

Ощутил благодарность за эти простые слова. Чувство плеча не давало увязнуть в ужасе, который царил вокруг.

Капли воды с потолка били всё громче, превращаясь в барабанную дробь. Шли ещё минут десять и, когда туннель наконец расширился, мы оказались в огромном пространстве.

– Держись рядом, – повернулся ко мне шахтёр, пока я осматривался.

Это и был забой – рукотворная пещера, метров пять в высоту. Каменный потолок подпирали покрытые зелёной плесенью балки – с них постоянно сыпалась мелкая каменная крошка. По мере того, как мужчины расставляли и зажигали факелы, из темноты проступали детали.

Пол то тут, то там покрыт досками – на них складировалась руда и лежали инструменты. Сейчас эти островки покрылись всё той же тёмной жижей. В остальном под ногами был скользкий камень.

Вдоль стен вились широкие прожилки железняка – система услужливо подсветила название. В центре зала рельсы вырваны с корнем. Трудно представить, какая бойня тут была, но на восстановление уйдёт не один день.

Помимо основной жилы, в стенах зала темнели несколько узких проходов, ведущих во тьму. Оттуда, как показалось, тянуло самым сильным холодом и запахом гнили.

– А что там? – спросил у напарника, кивая в сторону чёрной бездны одного из проходов.

– Старые забои, – ответил тот, не поворачивая головы. – Узкие штольни. Там опаснее, но руда богаче. Тебе туда нельзя. Стукнешь не там – и завалит. Понял? – шахтёр строго посмотрел на меня.

Я кивнул, продолжая осматривать своё рабочее место на эту ночь.

– А вон тот, – Йохан указал в сторону более широкого прохода, – «Вена», так мы его зовём. Переход на второй ярус. Туда из наших мужиков никто не ходит. Только Мастера-рудознатцы, да охрана.

– А на третьем что? – не удержавшись, спросил у напарника.

Мужчина впервые за всё время едва заметно усмехнулся.

– А это, парень, не твоего ума дело. И не моего – сам не знаю. Слыхал только, что глава туда спускается, когда камни духовные ищет для столичных господ.

Проходивший мимо шахтёр с русыми волосами, услышав наш разговор, замедлил шаг.

– Там черти похуже этих падальщиков водятся, – заговорщицким шёпотом вклинился мужик. – Кристальные пауки. Один такой, говорят, может всю нашу охрану перебить, если наверх вылезет. Но, на нашу удачу, им и внизу хорошо.

Йохан лишь фыркнул.

– Сейчас всё меняется. Волки на стены лезут, падальщики озверели. Глядишь, и эти скоро сунутся. Не зарекался бы ты.

– А как же глава туда ходит, если они такие опасные? – задал я очевидный вопрос, не в силах унять любопытство.

Мой наставник серьёзно посмотрел мне в глаза.

– Глава… – начал и вдруг замер, оглянувшись по сторонам. – Нечеловеческой силой обладает этот старик, – закончил беззвучным шёпотом, от которого пробежали мурашки.

Блондин, услышав, что речь зашла о всемогущем начальстве, счёл за лучшее ретироваться, растворившись в тенях.

Я стоял, переваривая услышанное. Глава, Кристальные пауки, нечеловеческая сила… Мир представлялся всё сложнее и опаснее.

Йохан отошёл к стене с широкой прожилкой руды. Стало ясно – пора за работу. Перехватив кирку поудобнее, шагнул к нему.

Напарник остановился возле бурого нароста, выдающегося из стены. Молча всматривался в породу, проводя по ней пальцами, оценивая рельеф, будто врач, прощупывающий пациента.

Другие шахтёры уже разбрелись по своим участкам – их тихий шёпот и стук инструментов тонули в гуле огромной пещеры. В воздухе висел смрад. Некоторые из работяг периодически бросали тревожные взгляды в сторону «Вены». Люди боялись удара в спину, и это настроение передалось и мне. Я невольно прислушивался к каждому шороху из темноты, покрепче сжимая рукоять кирки. Слюна от нервов постоянно скапливалась во рту.

Йохан, казалось, не обращал внимания на опасность. Он ткнул пальцем в едва заметную трещину в породе. В тот же миг Система отреагировала, включаясь в работу.

[Бурый Железняк. Духовные примеси: отсутствуют. Качество сырья: 29%.]

– Сюда бей, – указал мужчина на трещину. – Ты тут работай, а я – вон там, в трёх метрах. Будет что нужно – спрашивай, не стесняйся.

Напарник спокойно развернулся и пошёл чуть глубже в забой.

29 процентов – неплохо для обычного шахтёра. Но я собирался долбить сырьё и для себя. Может, стоит поискать руду почище?

– Йохан! – окликнул его.

Шахтёр, уже глядевший на другую прожилку, нехотя повернулся.

– Ну?

– Можно я осмотрюсь немного?

Мужчина нахмурился, его лицо стало жёстким.

– Зачем? Сказано – здесь. Значит, долби здесь, – отрезал строго и отвернулся.

Я сперва замер, но затем решил-таки продавить свою точку зрения. Чего терять? Йохан не Борг и не глава. Да и кажется неплохим мужиком, просто нужно вежливо объяснить.

Положил кирку на пол и подошёл.

– Просто хочу взглянуть, как тут что устроено, – сказал спокойно. – Вниз не пойду, в старые забои – тоже. Я всё-таки кузнец. Долбить буду и для себя тоже. И в руде немного понимаю.

– Ты-то? – Йохан с откровенным недоверием оглядел меня с ног до головы.

– Я, – ответил твёрдо.

Тот усмехнулся, но во взгляде мелькнул интерес.

– Ну, раз понимаешь… скажи, – кивнул на жилу, которую осматривал. – Что за порода? С примесями, али нет? Чистота какая?

Я перевёл взгляд на камень. И тут же вспыхнуло синее окно, полное чётких данных.

[Материал: Гематит (Красный Железняк)]

[Качество сырья: 58%]

[Анализ:]

[– Содержание железа: высокое]

[– Содержание серы: низкое]

[– Содержание фосфора: низкое]

[– Духовные примеси: обнаружены незначительные следы «Огненной Ци» (пассивное состояние)]

[Рекомендация: Отличный материал для создания высокоуглеродистой стали. При термообработке может проявить слабые духовные свойства.]

Пятьдесят восемь процентов! Сердце забилось чаще. Так значит, и на этом, казалось бы, выработанном ярусе можно найти настоящие сокровища.

– Ну? Чего молчишь? – с насмешкой спросил шахтёр, явно не веря, что пацан-подмастерье может увидеть что-то осмысленное в этом бесформенном камне.

Шмыгнув носом, придал лицу максимально невинный вид. Нужно было блеснуть, но не сильно, чтобы не вызвать подозрений. Стать штатным рудознатцем главы в мои планы точно не входило.

– Это… красный железняк, – сказал как бы между делом. – А тот, у меня, – бурый. Насчёт примесей не скажу, не знаю, но чистота у этой породы куда выше.

Остановился на секунду, поднял на него взгляд, а затем продолжил осторожно.

– Йохан, тебе, наверное, всё равно, из какой руды потом крицу сварят, а мне… Может, уступишь мне это место? Я для себя надолбить хочу. Клинки нужно сделать, чтобы в деревне о себе заявить. А из этого камня может что-то толковое выйти.

Шахтёр на пару секунд потерял дар речи, глядя то на меня, то на жилу.

– Недооценил я тебя, парень… недооценил, – протянул он задумчивым голосом. – Всё верно сказал. Красный железняк. «Гематит», как его господа кличут.

Йохан почесал затылок, глядя куда-то в темноту. Видимо, переоценивал всё, что знал обо мне. Затем повернулся.

– Забирай жилу.

Машинально кивнул, стараясь не выдать радости. Быстро сбегал за киркой с корзинами и вернулся к напарнику.

– Только ты с ней осторожнее, – сказал он наставническим тоном. – Трещина здесь хоть и малая, а уходит высоко. Вон, видишь? – провёл пальцем по едва заметной линии, уходящей на три метра вверх, в темноту. – Начинай сбоку, «откусывай» понемногу, пока трещина не пойдёт в сторону. Только потом долби снизу, в самую мякоть.

Мужчина говорил деловито, но было видно, что не может до конца осмыслить произошедшее. Пацан-заточник оказался не так прост.

Кивнув и искренне поблагодарив за совет, взял кирку обеими руками. Холодный металл приятно лёг в ладони. Прицелился, нащупывая носком кирки ту самую трещину и вложил в первый удар всю силу.

Острие соскользнуло, выбив лишь горсть мелких осколков – несколько из них больно ударили по щеке и рукам. Поморщился, но ударил снова – на этот раз точнее.

Система молчала – никаких подсказок, никаких «неправильных углов». Здесь, перед лицом живого камня, я был один на один со своим неумением. Вдали глухо стучали другие шахтёры, создавая усыпляющий ритм.

Бил, следуя совету Йохана – «откусывая» сбоку от основной трещины. Работа была адской, а порода твёрдой. Каждый удар отдавался в руках и плечах. Пот, смешиваясь с каменной пылью, начал стекать по лицу, застилая глаза.

Пытаясь отколоть особенно большой кусок, вложил в удар всю силу. По породе прошла сеть мелких трещин, но одна из них, самая крупная, поползла не в сторону, а вверх, опасно приближаясь к той самой главной трещине, о которой предупреждал Йохан.

– Стой!

Голос напарника заставил замереть. Он подошёл, отобрал у меня кирку и, хмуро оглядев стену, сам нанёс несколько коротких ударов. Бил не сильно, но в какие-то только ему ведомые точки. Трещина послушно свернула в сторону и вниз, отсекая большой пласт руды, который с грохотом упал к моим ногам.