Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 48 страниц)

Я почувствовал, как запас Огненной Ци, накопленный в шахте, начинает таять, уходя на обогрев тела. Нужно было действовать.

Взглянул на заплатку и клей в руках – нужен план. Без плана в этом хаосе утонешь.

Задача первая: вернуть кузницу в рабочее состояние – залатать мехи. Это позволит ковать детали для новой конструкции и, что не менее важно, даст доступ к более сильному огню для пополнения Ци.

Посмотрел по сторонам. У главных ворот стояла группа из десятка ополченцев, о чём‑то напряжённо переговаривались. Створки закрыты – обычно днём это редкость и плохой знак, сейчас уже норма. Нужно торопиться.

Направился к кузнице.

Задача вторая: ресурсы. Вечером, на закате, прибудет караван из лагеря. Нужно встретить его и забрать главную награду – четыре слитка драгоценной стали и немедленно спрятать.

Задача третья: Найти Йорна – узнать, где живёт, и отправиться на разговор. Оставалось надеяться, что охотник в деревне, а не ушёл на многодневную охоту.

Деревенская суета, навалившаяся разом, грозила поглотить с головой. Паника – враг. Привычка спасателя разбивать хаос на простые выполнимые задачи снова брала верх, вытесняя растерянность и страх. Один шаг за другим. Сначала – мехи, потом – всё остальное.

Добежал до кузницы и, чтобы согреться, быстро открыл засов и юркнул внутрь. Привычными отточенными движениями разжёг горн. Огонь занялся неохотно, но уже через несколько минут по помещению поплыло тепло.

Подошёл к самому краю каменного очага, закрыл глаза и сосредоточился, активируя «Дыхание Жизни». Через мгновение мир изменился – увидел жар горна не как простое тепло, а как облако светящейся золотистой пыльцы, витающей в воздухе.

Начал медленно и ритмично вдыхать, втягивая её в себя. Ощущение – как пить горячий напиток: обжигает, но наполняет силой. После того случая у шахтной домницы, когда едва не погиб, моё внутреннее «вместилище» в области живота стало больше и эластичнее, наполнялось быстрее и могло удержать больший объём. Но я понимал – эту практику нужно сделать ежедневным ритуалом, как чистку зубов.

Минут через двадцать медитации почувствовал, что внутренний резервуар наполнился до краёв. Густой жар хлынул из живота в руки и ноги, прогоняя остатки холода и усталости. Хаотичные мысли улеглись. Я снова чувствовал вектор, предвкушение, глубинную уверенность, что всё получится.

Открыл глаза и невольно окинул взглядом всё ещё щуплые руки. Картина совершенно не радовала, особенно на фоне могучих рук Гуннара или Свена. Силы прибавилось, да, но катастрофически мало.

Пока было время, решил посвятить его «Закалке Тела». Снова истязать себя до предела, как в шахте, чтобы прорваться на вторую ступень.

Мысленно вызвал системное окно.

[Прогресс культивации: Закалка Тела (Ступень 1)]

[До следующей ступени: 39%]

Внезапно под строчкой прогресса появилось новое сообщение, мерцающее лёгким светом:

[Желаете получить информацию о преимуществах достижения 2‑й ступени Закалки Тела?]

Мысленно ответил «Да», удивившись, насколько чутко Система уловила потребность в мотивации. Нужен был стимул, чтобы снова проходить через боль.

Экран обновился.

[Ступень 2: «Прокованные Кости»]

[Описание: На данной ступени духовная энергия Ци, циркулирующая в теле, начинает проникать в костную ткань, увеличивая её плотность и эластичность. Кости становятся значительно более устойчивы к ударным нагрузкам и переломам.]

[Новые возможности: Пассивная способность «Железный каркас», Усиление техники «Стальное Сердце» ]

[Требование для открытия новых навыков: Некоторые сложные инженерные и боевые навыки требуют прочности тела не ниже 2‑й ступени. ]

Глава 12

Тридцать девять процентов.

До следующей ступени оставалось меньше половины пути. Правильная формула была ясна – регулярное поглощение Огненной Ци в сочетании с изнурительными нагрузками давало усиливающий эффект – скорость культивации возросла по сравнению с первыми днями.

Восьмая ступень… девятая… Смогу ли я стать таким же быстрым, как Йорн? Таким же сильным, как мой отец?

Споткнулся на последнем слове. Как глубоко смешались во мне сознание Дмитрия и чувства Кая – Арвальд уже не был просто «отцом этого тела» – он становился частью меня.

До второй ступени рукой подать. Сообщение Системы стало идеальным стимулом, нельзя останавливаться – решил не откладывать, дела могут немного подождать.

Эпизод с Финном со всей жестокостью показал простую истину – пока я слаб, любой заносчивый ублюдок может безнаказанно вытереть об меня ноги. Знания, планы – всё это пыль, если не смогу защититься физически.

Насытившись Ци от горна, отошёл в свободный угол и решил делать упражнения на износ: отжимания на кулаках, пока костяшки не начнут кровоточить о каменный пол, глубокие приседания, пока ноги не превратятся в дрожащее желе, статические стойки, замирая в неудобных позах, пока каждая мышца не начнёт кричать.

Каждая капля пота, каждый судорожный вдох, каждая вспышка боли – всё будет превращаться в проценты прогресса.

Скинув пропахшую дымом рубаху, подошёл к стопке заготовок. Взял два самых тяжёлых стальных бруска, и холодный металл впился в ладони. Удерживая их на плечах, начал приседать.

Первый подход дался относительно легко. Двадцать. Тридцать. Сорок повторений. Мышцы стали гореть. Пятьдесят. Ноги задрожали. На пятьдесят третьем просто подкосились, и я рухнул на колени, бросив бруски.

Сидя на грязном полу, тяжело дыша, почувствовал это:

Волна густой Огненной Ци хлынула из «внутреннего горна» вниз по ногам, вливалась в ноющие мышцы – боль не уходила, но к ней примешивалось пульсирующее ощущение силы, словно невидимая сеть питала истерзанные волокна.

Через минуту был на ногах. Второй подход. Третий. Всего шесть, пока мышцы окончательно не отказали.

Заметил две вещи: во‑первых, повторений стало гораздо больше, а во‑вторых, сами движения стали идеальнее. Не думал об этом, но тело само ставило ноги шире, держало спину прямой, опускалось ниже, словно зная, как выжать максимум, задействовав каждое волокно. Я интуитивно ощущал свой собственный потенциал.

Дальше – икры. Затем – отжимания, подход за подходом, до хруста в суставах. Менял постановку рук: узко – нагружая трицепсы, широко – растягивая грудные, на кулаках – вбивая костяшки в утрамбованную землю.

Система придала какой‑то фанатичный объём мотивации, хотелось выковать тело так же тщательно, как лучший клинок.

И я начал ловить кайф от процесса. Распределение Ци по работающим мышцам доставляло тонкое удовольствие. Буквально чувствовал, как тёплые волны энергии вливаются в микроскопические разрывы мышечной ткани, питая, исцеляя и заставляя расти.

Всё тело превратилось в один пульсирующий болью мускул. Пот лил ручьями, капая со лба и груди, оставляя тёмные пятна на пыльном полу. Мокрые волосы прилипли ко лбу, смешиваясь с въевшейся грязью.

Это истязание, и это прекрасно.

Через тридцать минут и пятнадцать подходов наступил предел – я завис на втором повторении, руки дрожали, как струны. Понимал, что если сейчас опущусь, то не поднимусь – трицепсы и грудные горели адским огнём.

Решил идти до конца.

Медленно, миллиметр за миллиметром, опустился ниже. Тело взвыло, мышцы отказались слушаться – тогда направил всю волю и концентрацию во внутренний горн. Почувствовал, как тот, словно вулкан, изверг весь накопленный запас Ци, вливая её напрямую в кричащие мышцы.

Время сузилось до одного бесконечного мгновения. Держал вес собственного тела уже не на физической силе, а на духовной энергии, о которой в прошлой жизни не имел понятия. Из горла вырвался сдавленный рык. Система отсчитывала десятые доли процента за каждую секунду за гранью возможного.

А затем всё кончилось – энергия иссякла, и я рухнул на пол.

Прохладный пол приятно холодил горящее тело. Дыхание рваными клочьями раздирало лёгкие, в ушах стоял гул.

[До следующей ступени: 31%]

Отлично! Лежал так целую минуту, прежде чем смог перевернуться на спину. Нужно было добить пресс, найти последние остатки воли…

Тяжёлая дверь кузницы со скрипом отворилась.

Не двигаясь, посмотрел в сторону входа – в дверном проёме вверх ногами предстала массивная фигура Гуннара.

Старик вошёл, тяжело ступая, и замер. Я ожидал чего угодно, но тот молчал, выглядя уставшим и вымотанным. В его глазах не было ни привычной ярости, ни даже презрения. Мужчина просто смотрел на моё распластанное на полу потное тело без интереса – убивать точно не собирался.

Прошёл мимо, обойдя меня, и его взгляд лениво прошёлся по кузнице в поисках табурета. Не найдя, кузнец тяжело вздохнул – видимо, вспомнив, что его трон отжил своё.

Я заставил себя подняться. Мышцы протестовали, но вид Гуннара действовал лучше кнута. Нельзя его злить – быстро натянул на мокрое тело грязную рубаху и, всё ещё тяжело дыша, встал у верстака, выжидательно глядя на верзилу.

Горн почти остыл – лишь несколько углей тлели в глубине. Старик бросил на них тоскливый взгляд, затем его глаза нашли в углу дырявые мехи.

– Ну и чего? – спросил он, и голос прозвучал глухо, без всяческой злости, словно говорил другой человек – уставший и опустошённый. – Договорился с мастерами?

– Со Свеном договорился, мастер. С кожевником Громом тоже. Но там… возникла проблема. Подходящей бычьей кожи сейчас нет.

Громила медленно повернул голову. На мгновение в глазах блеснула искра – смесь злорадства и разочарования. «Я так и знал».

– Значит, не будет мехов? – произнёс почти с облегчением. Словно был рад поводу похоронить безумную затею и вернуться к привычному миру.

– Нет, не совсем. Нашли временное решение, но нужно идти к охотнику Йорну – у него должна быть старая лосиная шкура. Гром сказал, из неё можно скроить.

Мужик медленно кивнул, глядя куда‑то в стену.

– Йорн, говоришь… – протянул он, и в голосе прозвучали странные нотки. – Думаешь, даст?

Спросил так, будто действительно интересовался моим мнением – не приказывал, не насмехался, а спрашивал. Я даже опешил.

Пожал плечами.

– Не знаю. Но надеюсь, мастер.

Кузнец вдруг увидел на верстаке кусок жёсткой кожи и горшок с клеем.

– А это ещё что за хрень?

– Заплатка. Пока новых мехов нет, хотел эти подлатать. Больше воздуха, меньше усилий.

– Это да… – с какой‑то безнадёжной тяжестью согласился он.

Его взгляд забегал по кузнице, ища, за что зацепиться. Что‑то хотел сказать, но не находил слов.

– Голоден? – наконец спросил старик.

– Поел, мастер. В таверне.

Он кивнул и снова тишина.

– Ты это… иди к Йорну, раз нужно, – сказал мужчина, так и не посмотрев на меня. – Я бы сам сходил, да… – запнулся, махнул рукой, отгоняя неприятную мысль. – Иди. А я тут… приклею эту хреновину. Нечего времени терять.

Я замер, глядя на него с откровенным изумлением.

Гуннар сам собирается чинить мехи? Смотрел на него и будто видел совершенно другого человека – сквозь толстую броню из гнева, пьянства и упрямства вдруг проступили какие‑то неведомые черты.

Верзила почувствовал мой взгляд.

– Чего застыл, щенок? – рыкнул тот отголосоком былой ярости, скорее по привычке. – Иди, сказано.

Молча кивнул. Хотел сказать «спасибо», но слова застряли в горле. Слишком свежа была обида, слишком много боли причинил этот человек мальчишке. Постоял ещё секунду и вышел.

Потное тело тут же обдало ледяным ветром, но я не торопился. Прислонившись к стене, переваривал произошедшее и против воли на лице появилась лёгкая улыбка. Настроение стало светлым. Оставалось надеяться, что эти перемены – не временная оттепель перед новой бурей.

Взглянул на затянутое серыми облаками небо. Высоко кружились стайки мелких птиц. Глубоко вздохнул, оглядывая деревню, которая уже стала почти родной.

Так, теперь – Йорн. Как его найти?

Мысленно выругался – не спросил у Гуннара. Можно вернуться, но здравый смысл боролся со странным нежеланием. В кузнице сейчас происходило нечто важное – в душе сломанного человека что‑то менялось, не хотелось нарушать этот хрупкий процесс.

«Ай, к чёрту сантименты! Эффективность превыше всего». Резко развернулся и толкнул дверь.

Старик стоял посреди мастерской, потирая сальный затылок, о чём‑то думая. Увидев меня, кузнец скривился.

– Мастер, может, подскажете, где Йорна найти? Не знаю, где тот живёт.

Мужчина, не говоря ни слова, махнул рукой в сторону центра.

– За домом старосты. Там, где дома покрепче. Не пропустишь. Крепкий сруб, на двери три белые руны.

Я кивнул и, не теряя ни секунды, выскочил наружу, на этот раз точно зная, куда идти.

Поднимался вверх по склону к центральной площади почти бегом. Ноги, забитые тренировкой, гудели, но почти не чувствовал – вперёд несло ощущение, похожее на окрылённость.

Огненная Ци делала своё дело – холодный ветер больше не пробирал до костей. Энергия из «внутреннего горна» постоянно распределялась по ноющим мышцам, согревая изнутри.

Мрачные и озабоченные лица прохожих вызывали странную смесь сочувствия и отстранённости. Видел в их глазах вечную тревогу предельного севера – борьбу за урожай, страх перед зимой и падальщиками. А в моей душе горел огонь надежды. Мысли кружились: вот мы с Гуннаром строим новые мехи, вот начинаем ковать настоящее оружие, вот его клинки становятся лучшими в Оплоте…

Заставил себя сбавить пыл. Не стоит надеяться, что его косное мышление испарится по мановению волшебной палочки – скорее всего, это лишь временная оттепель. Но даже она – уже победа.

Выбрался на вершину холма. У колодца толпились женщины – их приглушённые голоса и скрип ворот разносились по площади. Передо мной возвышался дом старосты – добротный двухэтажный сруб на каменном основании.

Один из соседних с ним домов я узнал, и холодная дрожь пробежала по спине. Воспоминания Кая ударили как порыв ледяного ветра. Дом с высоким глухим забором, из‑за которого виднелись голые ветви раскидистого дерева, почему‑то сбросившего листву не по сезону – дом алхимика Ориана. Именно там, в его закрытом дворе, стоит древний рунный камень, где проходила та самая церемония.

Я почти физически ощутил холод гладкого обелиска под ладонью и услышал оглушительный вердикт: «Дара нет». Толпа, состоящая из тех же людей, что сейчас кивали мне на улице, тогда смотрела на юного Кая с презрением и страхом. Унижение и боль одиночества нахлынули разом, смывая недавнюю эйфорию и оставляя горький осадок.

Тряхнул головой, отгоняя наваждение. Всё это – прошлое, не время для рефлексии.

Между домами старосты и алхимика виднелась узкая тропа вдоль заборов. Я миновал площадь и юркнул в проход. Он шёл по ровной поверхности, затем начался пологий склон, выведший на более широкую улицу.

Здесь всё было иначе: крепкие одноэтажные срубы, массивные и добротные, на многих домах, прямо на потемневших брёвнах, были вырезаны руны – некоторые едва заметно светились изнутри молочно‑белым светом.

Ветер в этой низине, зажатой между холмом и частоколом, выл особенно сильно. Ветки кустарников хлестали по стенам, издавая сухой стук, а побуревшие листья срывались и кружились в воздухе, знаменуя скорый приход настоящей осени.

Вскоре впереди показалась небольшая утоптанная площадка, метров десять на десять – тренировочное поле.

На нём, несмотря на холод, стояли семеро юношей примерно моего возраста – все обнажённые по пояс и босиком. В руках – короткие охотничьи ножи, парни замерли в странных низких стойках, держа клинки обратным хватом, лезвием вверх.

Один, что постарше, с длинными волосами и двумя тонкими косичками у висков, начал медленное движение. Все остальные, как одно целое, с невероятной точностью повторили. Их движения были похожи на танец – смертоносный и завораживающий. Ни одного взрослого, ни одного наставника рядом не было.

Молодые охотники – те, в ком пробудился Дар. Юноши тренировались сами, с фанатичным упорством, которое рождается только здесь, на границе с Дикими Землями, где слабость – синоним смерти.

В центре поля возвышался массивный деревянный тотем, почерневший от непогоды. Вся поверхность покрыта глубокой резьбой – переплетением рун и символов зверей. А венчала его вырезанная с первобытной мощью голова волка, скалящая пасть в сторону дикого леса.

Зрелище завораживало. Медленные и плавные движения вдруг сменялись молниеносными выпадами, за которыми едва можно было уследить. Каждый завершался яростным криком всех семерых одновременно – сначала низкое «Хэй!», затем резкое «Ха!».

Поймал себя на том, что стою как вкопанный уже минут пять, не в силах оторвать взгляд. Вместе с восхищением в груди поднялось ядовитое чувство зависти – острая тоска Кая по тому, кем мальчишка мечтал стать и по тому, кем ему не суждено быть. Пацан тоже хотел стоять среди них и быть частью этой стаи.

Осознав чувство, заставил себя двигаться, но чтобы найти дом Йорна, предстояло пройти через них. Надеюсь, не обратят внимания – в этом возрасте реакция сверстников, особенно считающих себя элитой, непредсказуема, а для них я был никем.

Голова инстинктивно вжалась в плечи, шаг ускорился. Шёл, лихорадочно осматривая срубы, но краем глаза следил за площадкой, и, конечно, юноши заметили. Когда проходил мимо, несколько парней, не прерывая движений, повернули головы. Никто ничего не сказал, но я физически почувствовал оценивающие взгляды, будто хищники глядели на забредшую к ним дичь.

Именно тогда на массивной двери одного из срубов увидел три руны, грубо вырезанные в дереве и закрашенные белой известью. Сами символы не светились, но дерево вокруг будто пропитано едва заметным внутренним сиянием.

«Чёрт. Ну почему именно здесь? Прямо напротив них».

Рядом с домом тянулся невысокий, но крепкий забор из жердей. За ним виднелся приземистый сарай‑мазанка, ветхий и заброшенный. В стене сруба, у двери, тускло светилось небольшое оконце, затянутое бычьим пузырём.

Сглотнул вязкую слюну и откашлялся. «Раз пришёл, иди без страха». Подошёл к двери и, собрав решимость, уверенно постучал костяшками по твёрдому дереву.

Тишина. В доме либо пусто, либо хозяин не соизволил подходить. Повторил стук громче и настойчивее. Внутри нарастало неприятное чувство – мысль, что охотника нет и тот ушёл на долгую вылазку, не давала покоя. В этом случае про мехи придётся забыть.

Как раз тогда из глубины послышались тяжёлые шаги. Засов со скрипом отодвинулся, и дверь открылась.

На пороге стоял Йорн Одноглазый.

Полностью собран: в кожаном жилете поверх чистой рубахи, с охотничьим ножом на поясе. Увидев меня, не высказал ни удивления, ни раздражения. Его единственный здоровый глаз смотрел беспристрастно и холодно.

– Здравствуйте, охотник Йорн, – торопливо выпалил я.

Мужчина вопросительно кивнул, не двигаясь с места.

– Я к вам по делу… От мастера Грома, – начал, понимая, что в дом никто приглашать не собирается. Придётся говорить здесь, на пороге, под пристальными взглядами семерых молодых волчат за спиной.

– Говори, – сухо произнёс охотник.

– Кожевник Гром сказал, что у вас в сарае может быть старая лосиная шкура… – чувствовал, как под его пристальным взглядом заплетается язык. – Он сказал, что… вернее, он попросил отдать её ему. Если она, конечно, есть.

Мужчина смотрел так, будто видел надоедливую муху.

– Предположим, есть. А ты тут причём, щенок? Гром языка лишился, что тебя посылает?

Чёрт, теперь придётся рассказывать всё. Надеялся обойти эту тему, но охотник, казалось, видел меня насквозь.

– Мы с мастером Гуннаром строим новые мехи для кузницы, – старался говорить как можно более деловито. – Кожа нужна срочно, а подходящей бычьей у Грома сейчас нет – она будет готова только через три недели. Лосиная, он сказал, подойдёт как временное решение. Сами понимаете, три недели ждать мы не можем, заказов для ополчения слишком много.

– Почему кузнец сам не пришёл? – оборвал Йорн.

Я замер, такого поворота ожидав. На секунду откровенно растерялся, почувствовав, как взгляд забегал в поисках ответа, а слова застряли в горле.

Заставил себя сделать глубокий и медленный вдох. Дыхание вниз, в «котёл», растерянность – туда же, и страх – следом. Пусть всё горит.

Дыхание стало ровнее. Вновь посмотрел в глаза мужчине, на этот раз спокойно.

– Охотник Йорн, мастер Гуннар поручил это дело мне, – сказал ровно и уверенно. – И я его выполняю.

Мужик долго сверлил меня своим единственным глазом, словно пытаясь прожечь во мне дыру. Затем нехотя отошёл в сторону от двери, пропуская внутрь.

Я невольно обернулся – молодые охотники на площадке прекратили тренировку и, не скрываясь, пялились на нас. Йорн проследил за моим взглядом, и его лицо окаменело – одноглазый бросил на парней ледяной взгляд, и этого было достаточно – те тут же снова принялись за упражнения.

– Заходи, – глухо сказал охотник. – Расскажешь подробнее, что вы там затеяли.