Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 48 страниц)

Вкус был отличным. Солёное, тающее во рту сало смешивалось с пряным сыром и ржаным привкусом хлеба. Съел всё до последней крошки, окончательно прикончив свой скудный запас лепёшки. Ещё минуты три сидел, наслаждаясь послевкусием и долгожданной сытостью, а затем, убрав остатки еды назад в мешок, вышел на улицу.

Ополоснул нож, вылив на него немного воды из ведра, и, оставив мешок в своём сарае, отнёс нож повару, которого так и не было на рабочем месте.

Кнута тоже нигде не было видно. Ворота частокола медленно, с грохотом и скрипом, отворялись. Погонщик уже сидел на своей телеге – вокруг собралось несколько вооружённых охранников, с копьями за плечами и мечами в ножнах. Они готовились отправиться в путь, сопровождая повозку.

«Интересно, а когда будет следующий караван?» – подумал я. А затем отправился на поиски старика – нужно было поговорить с ним о будущем. Может, получится превратить мою руду в слитки высококачественного металла?

От автора:

Пока все перерождаются в архимагов, я стал аристократом, которого не любит весь город. Зато теперь я вижу людские души и могу их изменять. Осталось только научиться /reader/479851

Глава 25

Ветер выл, срываясь с горных перевалов. Бил по частоколу лагеря с такой силой, что дозорные на вышках вжимались в балки, чтобы их не сбросило вниз. Над домницами воздух дрожал не только от жара, но и от криков – рабочие, перекрывая рёв ветра, пытались достучаться до старших: пора сворачивать работу, надвигается настоящая буря.

Я бродил по лагерю уже минут десять, пытаясь отыскать Арна или Кнута, но безуспешно. Пронизывающий ветер забирался под тонкую рубаху, заставляя ёжиться и прятать руки в подмышках. Каждый порыв швырял в лицо ледяную крошку и мелкий песок, приходилось щуриться и прикрываться ладонями.

Что делать? Ждать, мёрзнуть, или…

Мысль о мече, лежащем в сарае, не давала покоя. Может, плюнуть на всё и заняться делом, пока есть время?

Поднял голову. Небо над «Драконьими Зубами» превратилось в синюю тьму. Далёкие вершины тонули в густых тучах, которые то и дело освещали вспышки молний, а через несколько секунд доносился раскатистый гром.

Съёжился и, пригнувшись, короткими перебежками рванул к сараю. Заскочив внутрь, захлопнул хлипкую дверь и привалился к ней спиной, пытаясь отдышаться. Здесь было тише, но не теплее – сквозь щели между досками врывался сквозняк.

Зубы застучали от холода, тело покрылось гусиной кожей. Если так пойдёт и дальше, в той одежде, что была на мне, к ночи промёрзну до костей. Нужно двигаться и работать, чтобы согреться.

Подошёл к верстаку и снова взглянул на меч. Тяжёлый, сбалансированный, но изрядно побитый. На то, чтобы довести его до идеального состояния, уйдёт часа два, а то и все три.

Совесть кольнула – уговор с Арном был предельно ясен: сначала найти его. Но здравый смысл возражал – что плохого в том, что начну работать? В конце концов, Рут платит из своего кармана. Да и седобородый воин не показался формалистом – скорее всего, даже порадуется, что моя репутация уже начала работать, и ко мне обращаются напрямую.

Первым делом заткнул самые большие щели в стенах найденной в углу мешковиной, чтобы не так продувало.

Стемнеет уже совсем скоро – понял по тому, как стремительно густели тени. К тому моменту, как закончу работу, тьма, скорее всего, поглотит лагерь, а с неба хлынет настоящий ливень, а может быть и раньше. Трудно было понять, сколько именно сейчас времени, и как быстро разрастётся стихия.

Воды в ведре оставалось на донышке, подхватил его и вышел наружу, в гущу разыгравшейся бури. Сражаясь с порывами ветра, которые вырывали ведро из рук, опустил его в колодец. Цепь жалобно заскрипела. Когда, напрягая мышцы, вытягивал заполненную до краёв посудину наверх, заметил, что за спиной стоит человек. Однорукий повар держал два пустых ведра.

Он был хмур и буравил меня тяжёлым взглядом из-под густых бровей. Лицо у него было даже шире, чем у Гуннара, кожа – смуглая и пористая, чёрные как смоль волосы и глаза делали его похожим на демона. Устрашающего вида кулинар.

Кивнул в знак приветствия, опуская полное ведро на землю. В голове мелькнула мысль: может, сказать ему, что брал нож с его кухни? Чтобы не было недомолвок? Но тут же отмёл её – глупость, ничего страшного не случилось. Если молчит, значит, либо не знает, либо ему плевать.

– Слыхал? – вдруг прогудел он низким басом.

Аж вздрогнул от неожиданности. В тот же миг несколько крупных капель упало ему на лоб и щёки, и я тоже почувствовал ледяные касания дождя на своей коже.

– Что?

Повар прошёл мимо, поставил вёдра. Единственной рукой ловко зацепил одно за крюк, и то с грохотом цепи полетело вниз.

– Барону мясо понадобилось, – хмыкнул повар, оглядев меня с ног до головы. – Набор идёт. И по вашей дыре скоро пройдутся. Покажешь там свой нос – и вот ты уже с копьём в руках, в первом ряду, корм для тварей.

Громила сказал это и потянул полное ведро наверх. Ворот колодца вращался легко, будто игрушечный, ему это давалось абсолютно просто, даже с одной рукой. Повар не переставал сверлить меня всё тем же недружелюбным взглядом.

Новость была хуже некуда – угодить в пехоту барона, едва начав новую жизнь – перспектива отвратительная.

– Мне всего четырнадцать, – сказал тихо, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, но сам услышал нервозность.

– А ему, думаешь, не плевать? – однорукий расхохотался, и этот смех напомнил довольное хрюканье огромного вепря. – Руки-ноги есть. Голова на плечах тоже, которую, в случае чего, всегда отсечь можно.

Он ловко подхватил ведро и поставил на землю. Тем временем дождь перестал накрапывать и забарабанил по крышам, камням и моей голове уже в полную силу. Бросил взгляд на небо – чёрные тучи неслись низко, почти цепляясь за частокол, от этого зрелища стало не по себе.

– А что случилось? Зачем призыв? – решил уточнить, перекрикивая усиливающийся шум ветра.

Повар мотнул своей массивной головой и, чуть понизив голос, пробасил так, чтобы слышал только я:

– Падальщики в этой дыре всегда водились. Не в таком количестве, как намедни, но гости не редкие. Камни духовные их сюда манят, что ли. Но слухи пошли, что теперь твари отовсюду лезут. Из пещер, что повыше, – мужик кивнул в сторону затянутых тучами снежных пиков, – полезла новая дрянь.

Его второе ведро с глухим бульканьем рухнуло на дно колодца. Цепь со скрежетом ушла следом. Мужчина, не глядя на меня, начал вращать ворот.

– И опаснее этих. Ростом вдвое больше, говорят, и плюются какой-то кислотной хернёй. Попадёт – кости плавит, калекой останешься, если выживешь. Понял?

Он говорил ровным тоном, будто обсуждал рецепт пирога. Я растерянно почесал голову – однорукий громила, похоже, сказал всё, что хотел, и больше не горел желанием общаться. Но с чего это он вообще решил поделиться информацией? Взгляд невольно упал на его увечье, руки не было по самый локоть. Края культи были покрыты рубцовой тканью – рана давняя.

– Вы солдатом были? – крикнул, потому что ветер и хлынувший дождь превратились в оглушительный рёв. Ледяные капли барабанили по каменной кладке колодца, густые чёрные волосы повара промокли и прилипли ко лбу.

Он поставил второе полное ведро на землю и обернулся. В его тёмных глазах промелькнул интерес, словно не ожидал, что какой-то мальчишка осмелится спросить о его прошлом.

– Был, – громко, перекрывая шум бури, пробасил мужчина. А затем медленно сжал в кулак свою единственную, здоровую руку. – Голыми руками головы отрывал.

Кулак у него был огромный, размером с мою голову. Я невольно сглотнул, живо представив эту картину, и почему-то показалось, что это была не просто фигура речи.

Несмотря на напряжение, кривая усмешка сама собой появилась на моём лице.

Вернулся в сарай насквозь промокший, поставил ведро и выжал воду с одежды, не снимая. Снаружи ливень уже превратился в стену воды. Холод пробирал до костей.

Остатков пакли немного, но хватило. Быстро разжёг пару факелов, воткнув их в держатели. Скинув мокрую одежду, что липла к телу, накинул какое-то старое, но сухое тряпьё, найденное в углу, и подошёл вплотную к огню. Жаркое пламя обогрело кожу, почувствовал, как озноб понемногу уходит.

Решил потратить десять минут на то, чтобы собраться с мыслями и восстановить силы, вдыхая Ци.

Закрыл глаза и попытался сосредоточиться, почувствовать ту огненную силу, что каким-то чудом наполняла тело… Нет, не тело, как теперь понимал, а энергетическую оболочку.

Но на душе было скверно. Перед внутренним взором вставала картина: те твари, с которыми довелось столкнуться лицом к лицу, выползают из тёмных пещер, спускаются с гор чёрной лавиной. Рой смерти обрушивается на деревни, на ни в чём не повинных людей. Детей, женщин… Против таких монстров ополченцы – лишь расходный материал, мясо, брошенное в пасть голодному зверю.

Вот чёрт, снова мысли заполнили голову, не давая сосредоточиться. Ум, как неприрученный зверь, привык блуждать, цепляться то за тревожное будущее, то за горькое прошлое.

Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, возвращая внимание в тело. А затем начал впитывать огненную энергию. Она ощущалась как переливающаяся тёплыми цветами пыльца, витающая в воздухе вокруг факелов. Если делал слишком резкий и сильный вдох, Ци обжигала внутренности. Если не успевал направить её в свой «котёл» в солнечном сплетении, тело будто отвергало эту силу, выталкивая наружу. Это сопровождалось острым приступом боли где-то в плечах и груди.

Но чем дольше практиковал, тем лучше получалось. Постепенно нащупал ритм, наладил стабильный канал поступления энергии. Чувствовал, как «котёл» внутри не просто наполняется – он растёт и разгорается. Все тревоги и страхи сгорали в пламени, а на их месте зародилась уверенность в собственных силах.

Мир сузился до момента «здесь и сейчас». Треск факела, моё ровное дыхание и тело, которому стало комфортно. Казалось, больше не нужно тряпьё – я мог бы выйти голым под ледяной ливень и всё равно чувствовать внутреннее тепло.

Внезапно одёрнул себя, взгляд упал на щель под дверью сарая. За ней был непроглядный мрак, наступила ночь. Дождь барабанил по крыше, ветер завывал в щелях, которые не заткнул. Было очевидно – вся работа в лагере встала, буря парализовала жизнь.

Решив проверить то, что ощутил – сбросил с себя грубое тряпьё и остался стоять обнажённым. Дыхание было спокойным и глубоким. Отошёл подальше от огня, в самый холодный угол, туда, где сквозь щели в стенах задувал сквозняк. Отчётливо помнил, как зябко было здесь всего полчаса назад, а может больше, сложно сказать, сколько прошло времени. Но теперь, после практики, чувствовал глубинное тепло, которое, казалось, исходило прямо из костей. Оно позволяло стоять в этом промозглом месте, совершенно не ощущая холода.

Это было за гранью фантастики.

Выдохнул и увидел, как изо рта вырвалось облачко пара, хотя температура в сарае определённо была выше нуля. Поднёс ладонь к губам и подул на неё – воздух был горячим, но не просто горячим, в нём чувствовалась… сила. Незримая и необъяснимая, но она была.

Вдруг дверь в сарай с громким стуком дёрнулась. Инстинкты сработали быстрее разума – одним резким прыжком очутился у тряпья и накинул его на плечи, сам не поняв, как получилось двигаться так быстро.

В следующий миг в сарай вошёл Арн, мокрый до нитки – с его седых волос и бороды стекала вода, оставляя на земляном полу тёмные пятна. Мужчина увидел меня, закутанного в тряпки у огня, и в его глазах мелькнула усмешка. Но он ничего не сказал, лишь прошёл внутрь, тяжело ступая сапогами и осматриваясь. Его взгляд скользнул по моей мокрой одежде, брошенной на полу, а затем остановился на мече, лежавшем на верстаке.

– Мне Рут сказал, что уже успел тебя нанять, – его голос хоть и был спокойным, легко перекрывал шум бури. – За твою заточку, щегол, в моём отряде скоро драка начнётся. Отличная работа.

Мужчина остановился в метре от меня и опёрся рукой о бревенчатую стену.

– Готов начать?

Я кивнул.

– Тогда утром попрошу парней стащить всё оружие сюда. И ещё… – охранник прищурил свои серые глаза. – Одежда сухая нужна?

Снова кивнул.

– Пригодилась бы. У меня с собой больше ничего нет.

– Найдём что-нибудь. Ты у нас, похоже, ещё задержишься, – вдруг лицо его изменилось, осунулось, весёлые морщинки у глаз разгладились. – Кстати, по поводу Рута, – мужчина кивнул на меч молодого воина. – Когда заточишь его клинок, просто оставь здесь, я заберу. К парню лучше пока не лезь, он не в духе.

Я нахмурился – тот добродушный охранник совсем не казался человеком, способным быть «не в духе» настолько, чтобы к нему нельзя было подойти.

– А что? – спросил осторожно.

– Скверная история, – хрипло проговорил Арн. – Деревню, откуда он родом, разворошили твари.

– Падальщики? – вырвалось раньше, чем успел подумать.

Седобородый вскинул на меня удивлённые глаза.

– Откуда знаешь?..

– Повар рассказал, что творится.

– Да уж… – мужчина отвёл взгляд в сторону, вглядываясь в темноту. – Гнилым ветром потянуло из Диких Земель. Падальщики эти… как чума. Сидели в Глубинах, а теперь полезли наверх… – воин замолчал, сжав кулак. Наконец мотнул головой, словно отгоняя тяжёлые мысли. – Ладно. Это наша забота. Твоя забота – сталь, – снова посмотрел на меня, и в его глазах блеснула улыбка, что была раньше. – Сейчас каждый хороший клинок – это ещё один день жизни для кого-то из моих парней. А что будет завтра – знают лишь духи.

Он кивнул на прощание, развернулся и пошёл к двери. Когда открыл её, в сарай с воем ворвался шквал ветра, швырнув в лицо Арна пригоршню крупных дождевых капель. Не оборачиваясь, воин шагнул во тьму бушующей стихии, и тяжёлая дверь захлопнулась, снова оставив меня наедине с треском огня и рёвом бури.

Следующие несколько дней превратились в марафон. Я точил клинки. После того, как Арн отдал острое лезвие молодому Руту, тот нашёл меня и, не говоря ни слова, с каменным лицом отсчитал семьдесят медных монет. Металл лег в ладонь, но радости не чувствовалось. В тот же день, как мне рассказал седобородый охранник, парень пошёл к Главе Клана и попросил увольнительную, чтобы записаться в гвардию Барона. Отправлялся на войну с тварями, мстить.

Весь лагерь гудел, атмосфера была напряжённой. Куда бы ни пошёл, слышал обрывки разговоров: о том, что рейд из Чёрного Замка доберётся и до нас; о том, что Торгрим будет вынужден отдать как минимум половину охраны для войска Барона. Проход на нижние ярусы шахты заколачивали днём и ночью, превращая его в неприступный бастион, даже не смотря на то, что логово было уничтожено. Нижние уровни шахты были настолько глубокими, что никто не знал, что там. К счастью, в наших штольнях падальщики больше не появлялись.

Шахтёры трудились с удвоенной силой, добывая руду, но даже среди этих привыкших к риску работяг царило уныние. Никто не хотел становиться пушечным мясом в войне с тварями. В курилках и у костров мужчины причитали, сходясь во мнении, что с такой угрозой должны разбираться настоящие практики из столичных Школ. Что Королевство должно прислать на помощь провинции лучших воинов. Но в голосах их не было надежды, все понимали: столице нет дела до того, что творится в Каменном Пределе. От нас требовались только духовные камни и руда, а защищаться мы должны были сами.

Такое положение вещей не устраивало никого, но никто ничего не мог поделать. За эти дни, монотонно водя камнем по стали, узнал об устройстве этого мира больше, чем за всё время. Здесь царила жёсткая иерархия, похожая на каменную кладку, где каждый камень давит на тот, что ниже. Старосты и главы кланов подчинялись барону. Барон – Великим Домам в далёкой столице. А те, в свою очередь, – Королю. И никому из тех, кто наверху, не было дела до камней у самого основания.

С караванами, которые теперь отправлялись с удвоенной охраной, приходили всё более тревожные известия. Падальщики, словно чума, заполонили леса и предгорья, распространяясь по всем Предельным землям. Однажды Кнут, забирая у меня несколько заточенных кирок, мрачно сплюнул и проворчал, что скоро караваны придётся остановить совсем. Можно было лишь догадываться, какую ярость это вызовет у Главы Торгрима. Нет караванов – нет денег.

Кстати, самого Главу Клана с той встречи в шахте больше не видел. Этот крепкий, пугающий старик с сияющей руной на груди жил в своей усадьбе-крепости настоящим затворником.

Я же нашёл свой ритм – работа и практика. Закалка тела понемногу росла, особенно это чувствовал, когда точил сразу после подпитки Ци. Это натолкнуло на мысль взять за правило: каждый час – десять-пятнадцать минут дыхательной практики. На третий день поймал себя на том, что точу клинки, находясь в медитативном состоянии. Шуршание камня, запах мокрой стали, ритмичные движения – всё сливалось в единый поток. Почти не чувствовал усталости на протяжении четырёх-пяти часов. Лишь потом тело напоминало о себе гудящей спиной и ноющими плечами.

Решил для себя: теперь, когда нет жёстких сроков, буду доводить каждый клинок до идеала, никакой спешки. Даже если придётся провозиться ещё неделю. Каждый идеально заточенный меч – это ещё один шанс на выживание для того, кто возьмёт его в руки, и крупица уважения для меня.

К тому же, совершенно неясно, что сейчас творится в самом Оплоте. Охотники давно покинули наш лагерь, а до меня доходили лишь обрывочные слухи. Говорили, что деревенские врата теперь заперты наглухо и открываются лишь в случае крайней необходимости. Люди боялись нападения не только волков – теперь они боялись и падальщиков.

Мысль о возвращении назад вызывала неприятный холодок. Громила-повар не зря предупреждал – вполне могло выйти, что рейд барона коснётся и меня. Сирота, подмастерье алкаша из неработающей кузни – для людей барона я был идеальным расходным материалом. Таким самое место в первых рядах, чтобы своими телами затыкать пасти падальщикам. Эта гнетущая тревога отступала лишь во время работы и практики Ци.

К концу третьего дня довёл до идеала двенадцать мечей. Капитал вырос до семисот тридцати медных монет. В карманы они, конечно, уже не помещались, пришлось ссыпать их в старый мешок и на свой страх и риск прятать под соломенным тюфяком в казарме. Тюфяк теперь подозрительно топорщился от огромной кучи монет. Очевидно, весь лагерь был в курсе, что у пацана-заточника водятся приличные деньги. Но Арн лично заверил, что в казарме они будут в целости и сохранности. Я немного отпустил ситуацию, понимая, что его слово среди солдат – закон. В моём сарае их бы точно украли, ведь далеко не все шахтёры были добропорядочными людьми.

За эти дни довелось столкнуться с несколькими из них – бывшими преступниками, которые больше походили на матёрых зеков из прошлой жизни. Они говорили на каком-то гортанном, только им понятном языке и смотрели на меня, как на ходячий кошелёк. В их глазах отчётливо читалась голодная зависть: они, взрослые мужики, вкалывают в шахте за гроши, а какой-то щенок точит мечи для элиты лагеря и пользуется уважением.

И вот однажды утром, когда, как обычно, отправился в сарай, чтобы довести до ума партию наконечников для копий – мечи к тому времени были уже все готовы – раздался протяжный скрип и грохот. Огромные ворота частокола медленно распахнулись.

В проёме показались три знакомые фигуры: охотники Йорн, Киан и Брок.

Когда мужчины вошли на территорию лагеря, заметил, как охранники на стенах и у ворот напряглись и начали о чём-то вполголоса переговариваться. Но никто не двинулся с места, чтобы их поприветствовать, атмосфера стала ледяной. Троица, не обращая ни на кого внимания, направилась к самому главному зданию – усадьбе Торгрима.

Что-то должно было случиться.

Я проводил их взглядом. Охотники шли с мрачными лицами, не глядя по сторонам, и о чём-то вполголоса переговаривались. В какой-то момент Йорн резко повернул голову, словно почувствовал мой взгляд на своей спине. Его единственный глаз нашёл меня в толпе, сфокусировался, и огромный воин вдруг встал как вкопанный. Остальные двое тоже замерли, ожидая, что произойдёт дальше.

Командир постоял так секунду, а затем двинулся в мою сторону. Всё внутри сжалось в холодный комок, что ему нужно? Сердце заколотилось быстрее – сам не знаю, чего так испугался, но если этот хмурый воин решает с тобой заговорить, ничего хорошего ждать не приходится.

На нём был простой жилет из чёрной кожи, не скрывающий рельефных мышц, которые перекатывались при каждом шаге. На фоне охранников лагеря и совсем щуплых шахтёров мужик выглядел как великан. Когда тот подошёл и остановился, заслонив собой утреннее солнце, мне пришлось задрать голову, чтобы встретиться с его взглядом.

Одноглазый стоял и молчал, глядя на меня сверху вниз. Я сглотнул и, собравшись с духом, приветственно кивнул.

– Ты корни тут пустил? – наконец пророкотал тот.

Я всё ещё был напряжён, не понимая, к чему он клонит.

– Нет. Нашёл работу. Точу клинки для охраны, – ответил просто, стараясь не оправдываться.

– Ясно, – мужчина помолчал, а затем провёл по своему лицу тыльной стороной огромной ладони. – Гуннар просил передать, чтоб ты возвращался. Работа появилась. Все три кузни завалены заказами для Чёрного Замка.

В памяти тут же всплыл образ верзилы-кузнеца, про которого за эти дни почти успел забыть. И, честно признаться, возвращаться к нему хотелось меньше всего.

Но там была кузница, горн, наковальня и шанс попрактиковаться.

Вот только не был уверен, что Гуннар даст эту возможность. Скорее всего, снова заставит качать дырявые мехи и до изнеможения махать кувалдой, пока сам будет выполнять «настоящую» работу.

Меня разрывало на части. Работа заточником здесь, в лагере, уже не казалась такой уж плохой. Впервые в этой жизни появились настоящие деньги, которые позволяли не зависеть от жалких подачек пьяницы-кузнеца. Может быть, это шанс? Шанс заявить ему, что я больше не его раб?

И тут пришло осознание: все мои планы… железные болванки, которые собирался купить у Кнута… всё пошло прахом. Без доступа к кузне не смогу их обработать. Стану зависим от кого-то, снова буду подмастерьем.

Горячая волна досады разлилась по груди, невольно закусил губу до боли.

– Понял. Спасибо, что передали, охотник Йорн, – с трудом выдавил из себя, чувствуя, как слова застревают в горле.

– Так что? Мы уходим завтра с рассветом. Ты с нами? – уточнил тот. Тон был нетерпеливым и не предполагал возражений. Вот же чёрт.

– У меня здесь ещё работа… – слабо возразил.

– С Торгримом поговорю. Он тебя отпустит, – отрезал воин. – Старику нужна помощь. Он хоть и бездарная пьянь, но один с таким потоком заказов не справится.

Уставился на него в полном замешательстве. С чего это охотник так переживает за Гуннара? Сам же плевал на его клинки, что происходит?

– Хорошо, – вырвалось через силу.

Мужчина коротко кивнул, посмотрел на меня ещё несколько секунд изучающим взглядом, а затем развернулся и широким шагом направился к другим охотникам, что ждали у дома Главы.

Тяжело вздохнул, ощущая, как плечи опускаются под грузом досады. Но ум, не желая сдаваться, начал лихорадочно искать плюсы в происходящем.

В любом случае, я смогу ковать. Если куплю здесь железо, смогу работать, пусть по ночам, тайно, когда старик будет спать пьяным сном. Эта мысль принесла лишь слабое утешение, в противовес шло давящее осознание того, что всё пошло не так, как планировал. Моя короткая свобода заканчивалась.

Лишь звонкий вес монет, которые ждали под тюфяком, удерживал мою уверенность на плаву.

Что-нибудь придумаю.

Теперь я не бедняк и не заморыш. Обратного пути уже нет.