Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 48 страниц)

Глава 21

– Киан! – окликнул молодого воина, который в напряжении смотрел в сторону ворот.

Тот медленно повернулся – лицо как натянутая тетива, а в глазах холодная ярость. Парень очевидно ненавидел их всех: и солдат, что стучали в ворота, и самого барона, что прислал их теперь, когда было уже слишком поздно.

– Никто… никто не знает, что я практик, – голос мой дрогнул. – Ну… как никто… я к тому, что…

Я не знал, что сказать, перед глазами уже рисовалась картина: люди барона забирают меня, передают Торгриму или… ещё что похуже.

– Не дрейфь, – резко оборвал Киан. Голос охотника был сухим от бессильного гнева. – Ты – сын Арвальда, – добавил уже тише и мягче. – Никогда об этом не забывай.

В словах услышал не просто напоминание, а обещание невидимой защиты. Духи предка позаботятся обо мне? Или что тот вообще имел ввиду?

– ИМЕНЕМ БАРОНА ФОН ШТЕЙНА, ПРИКАЗЫВАЕМ ОТВОРИТЬ ВРАТА ВЕРЕСКОВОГО ОПЛОТА! – вновь пронёсся над опустевшей деревней властный голос.

– Твари, – прошипел Киан сквозь зубы. – Так бы и перерезал всех, одного за другим. Вспомнили наконец.

Парень снова посмотрел на меня, в глазах блеснул яд.

– Вот увидишь, – молодой охотник говорил, а тело его дрожало от сдерживаемой ярости. – Пожаловали они на помощь – скорее пришли, чтобы забрать что‑нибудь – что ещё осталось.

И тут ветер переменился – подул мягко, будто укрывая невидимым одеялом. Киан замер и закрыл глаза.

– Южный… – сказал охотник очень тихо, вдыхая воздух в себя.

И в этот момент остро понял: хоть я и был в теле Кая, хоть во мне и жили его эмоции и привязанность к этому месту, всё‑таки не был до конца местным. Настоящий дом остался на другой планете, в стране, о которой здесь никто никогда не услышит. А вот для Киана это место сакральное – его земля и корни, и этой ночью над ней надругались, а до этого ещё раз, когда забрали мужчин и мастеров – Киан вернулся на руины.

– Ты в порядке? – спросил у охотника.

Тот медленно открыл глаза, которые, казалось, слипались от усталости и тепла.

– Да, – выдохнул. – Пойдём к вратам, нужно их впустить – нет выбора.

И не дожидаясь меня, пошёл по тесной улочке, усыпанной скукоженными трупиками жуков.

Тем временем деревня начинала просыпаться. Отовсюду доносились голоса – стоны, кашель, неверящие возгласы. Жители словно выныривали из глубокого сна. Где‑то были слышны отчаянные рыдания, стоны боли – многие, очнувшись, обнаружили, что потеряли своих, а многие так и не проснулись. Деревня оживала, если это можно было так назвать.

Пошёл за Кианом по утоптанному в ходе бойни снегу. Алые пятна крови смешивались с белыми хлопьями и чёрной слизью, налипая на башмаки. Сил почти нет – шёл так, что, казалось, вот‑вот упаду. Всё, чего хотелось – добраться до горна, прислониться к его теплу и просто дышать и не думать. Только чувствовать, как огонь снова наполняет меня.

И тут вспомнил: Брик, Ульф – проснулись ли они? Сердце тревожно забилось от мысли. А Свен? Он очнулся?

Ускорил шаг, будто пытаясь убежать от этих мыслей, но те не отступали.

Киан вышел на главную улицу и уверенно направился вниз по склону. Я его нагонял. Походка молодого охотника была твёрдой – казалось, оправился от страшного ранения, а может, умел хорошо скрывать свою боль.

Бежал, почти поравнявшись с ним. Видел, как приближаются массивные врата частокола, и не знал, что меня там ждёт. Как объяснить всё, если будут задавать вопросы? А главное, как сдержать себя, чтобы не выплеснуть в лицо этим «спасителям» своё отвращение к правителям Каменного Предела, бросившим народ на произвол судьбы?

– Григор… Григор… – на обочине, рядом с растерзанным телом мужчины, сидела на коленях женщина. Она не плакала, а выла без остановки, качаясь из стороны в сторону и глядя то на изуродованное лицо мужа, то куда‑то в небо.

А мы продолжали идти.

– ИМЕНЕМ БАРОНА!..

– Да заткнитесь вы уже, – прошипел Киан сквозь зубы.

– ОТКРОЙТЕ ВРАТА!

Теперь шли плечом к плечу и подошли к деревянным створкам – они давно потемнели от времени, отсырели, и от них местами отвалились целые куски древесины. Некоторые доски покрылись зелёной плесенью.

Чёрная жижа здесь была повсюду – всё, что вытекло из сотен трупов падальщиков, стекало вниз по склону и скопилось перед воротами, превратившись в отвратительную лужу. Киан, не раздумывая, сделал уверенный шаг прямо в неё, даже не обратив внимания.

Перед воротами не было никого живого – мужчины, что сражались здесь, лежали неподалёку, наполовину съеденные.

– Помоги, – бросил Киан, упираясь плечом в одну из створок.

Я подошёл к другой. Нам нужно сдвинуть с места обледенелый деревянный засов, что запирал ворота изнутри – он рассчитан на усилия четырёх человек, к тому же, сейчас, когда все застыло от влаги и прошедшего мороза, процесс требовал ещё больших сил. Ци уже не осталось – мышцы взвыли от напряжения. Мы навалились всем телом, упираясь ногами в грязную землю.

– Давай! Ещё! – прорычал длинноволосый.

С громким скрипом и треском, который пронёсся по всей деревне, засов медленно пополз в сторону. Когда вышел из пазов, мы, тяжело дыша, упёрлись в сами створки.

С протяжным стоном одна из них поддалась, а за ней и вторая.

Ворота отворились.

Перед нами стояло человек двадцать – на лошадях, закованные в сталь, мужчины казались существами из другого мира.

Впереди, прямой и неподвижный, сидел в седле капитан Родерик – глава «Каменных Грифонов». Рядом с ним – огромный бородатый воин, тот самый, что приходил забирать Гуннара. Я наблюдал за ним тогда, и сейчас мужик вызывал ещё большее отвращение.

Эти двое были контрастом друг другу: Родерик – утончённый, аристократичный, с длинным носом – истинный римлянин. А второй – будто дикий викинг: нечёсаная чёрная борода, заплывшее лицо, говорящее о том, что пьёт каждый день своей жизни – это, видимо, не мешало ему быть отменным воином. Очевидно, та ещё паскуда.

За ними стояли другие всадники. Их лошади, породистые и высокие, нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Здесь были и рыжие, и белые, и чёрные, как сама ночь. Один из воинов держал высоко поднятое знамя – серое полотно, на котором изображён грифон, вцепившийся когтями в каменную гору.

Заметил ещё кое‑что – на боках лошадей, на сёдлах, на доспехах некоторых воинов была кровь, и не только она – тёмные, маслянистые пятна, которые слишком хорошо знал. Следы битвы – значит, воины тоже столкнулись с тварями по пути.

«И какого чёрта им теперь здесь нужно?» – пронеслось в голове.

Киан, отворив ворота, молча отошёл в сторону, пропуская солдат. Парень не смотрел на них, но я видел, как напряглись плечи, как трудно ему сдерживать себя. Показалось, что резкий порыв ветра, ворвавшийся в деревню вместе с открытыми створками, был его собственным яростным выдохом. Последовал его примеру и тоже отошёл, вставая рядом.

Капитан Родерик не спешил въезжать – замер в проёме ворот, а взгляд медленно скользил по ужасающей картине, что предстала перед ним. Улица, покрытая чёрной жижей, вверх по склону – сотни обугленных жуков, и между ними – мертвые тела людей.

Другие жители – те, кто выжил и очнулся от сна алхимика, уже выходили из домов, из подворотен, с маленьких улочек. Люди брели на главную улицу, озираясь, не в силах поверить в то, что произошло. Их взгляды устремлялись к воротам, и они начали медленно спускаться вниз, собираясь в молчаливую толпу.

Все выжившие сплошь покрыты вспухшими венами – шаг их был слабым и дрожащим, будто заново учились ходить.

Увидел, как лицо Родерика изменилось – осунулось и опало, как говорят, «потерял лицо». На долю секунды мужчина был просто растерянным человеком, а затем моргнул, и маска властности и силы вернулась на место. Капитан бросил короткий взгляд на бородатого соратника, кивнул и тронул поводья – конь, нехотя, вошёл в открытые створки, погружая ухоженные копыта прямо в густую жижу. Родерик брезгливо поморщился.

Мы с Кианом стояли по бокам, пропуская внутрь солдат. Те озирались по сторонам, и на обычно наглых и самоуверенных лицах было написано потрясение. Воины молчали.

Наконец, когда последний из них заехал внутрь, мы с длинноволосым, не сговариваясь, стали закрывать створки – это бессмысленное, просто ритуальное действие. Ворота спасали от людей, но не от жуков, которые приходили из‑под земли – но мы всё равно делали это, будто пребывая в полусне. Лучше что‑то делать, чем смотреть в глаза этим сволочам.

– ПРИЕХАЛИ! ПРИЕХАЛИ! – вдруг раздался из толпы надрывный женский крик.

Это был не крик радости, а полный боли и издевательства.

– КОГДА УЖЕ ВСЕХ СОЖРАЛИ, ТОГДА И ПРИЕХАЛИ! И НЕ СТЫДНО ВАМ, БАРОНСКИЕ ПСЫ?

Смотрел на спины всадников – лиц не видно, но заметил, как на отчаянный крик бородатый воин дёрнулся в седле, будто хотел что‑то рявкнуть в ответ или даже обнажить меч. Родерик, не поворачиваясь, сделал почти незаметное движение рукой, и тот замер – грифоны молчали, принимая на волну проклятий.

– Будьте вы прокляты, пожиратели падали! Пусть злые духи заберут вас с собой, когда вас такая же нечисть одолеет!

– Мужчин забрали! Без оружия оставили! Без всего!

– Не пришли на помощь! Зачем сейчас приехали⁈ Валите прочь, стервятники!

Мужчины продолжали молчать. Тут один из стариков, чьё лицо искажено горем, схватил с земли камень и со всей старческой силы швырнул во всадников – лошади тут же испуганно заржали, переступая с ноги на ногу и вскидывая морды.

Камень, пролетев по дуге, с глухим стуком ударил в шлем знаменосца.

Это стало последней каплей – бородатый воин не сдержался, с лязгом обнажил огромный меч.

– ЕЩЁ ОДНО СЛОВО, ДЕРЬМОЕДЫ, И Я ВЫРЕЖУ ВАШИ ЯЗЫКИ, ВЫ, ПРЕДЕЛЬНЫЕ СВИНЬИ!

– ХАЛВОР, ТИХО! – громко бросил Родерик идеальным баритоном. – Успеется, нужно разобраться сперва.

С этими словами капитан одним плавным движением спрыгнул с коня, запачкав полы дорогого плаща в чёрном снеге, а сапоги с хлюпаньем погрузились в жижу.

– Валите назад! – не унимался тот же старик, что бросил камень. – Сами справлялись, и дальше сами справимся!

– От деревни… ничего не осталось… Духи… духи забрали его… – рыдала какая‑то женщина, сидя на коленях в грязи. – Мой мальчик… мой мальчик погиб, а вы только сейчас явились!

Я сделал несколько шагов вперёд и теперь мог видеть лица всадников сбоку – лицо бородатого Халвора было багровым от ярости – мужик крепко сжимал рукоять меча. Казалось, он готов прямо сейчас пустить коня в толпу и перерезать каждого недовольного, но Родерик держался спокойно или отчаянно делал вид, что спокоен.

– ЖИТЕЛИ ОПЛОТА! – голос капитана, усиленный какой‑то внутренней силой, перекрыл общий гул. – Именем барона, призываю вас успокоиться и выслушать!

Но гул лишь нарастал, смешиваясь в неразличимую, полную боли и гнева кашу голосов.

– ЗАТКНУЛИСЬ! КАПИТАН ГОВОРИТ! – заорал Халвор как удар кувалды.

– ВЕРЕСКОВЫЙ ОПЛОТ ПОЗНАЛ ТЯЖЕСТЬ ПОТЕРИ! – кричал капитан громко, но голос не срывался, а звучал звонко и ровно, пробиваясь сквозь шум. – НО ВЫ НЕ ОДНИ! ВСЕМУ ПРЕДЕЛУ СЕЙЧАС НЕПРОСТО! БАРОН НЕ ОСТАВИЛ ВАС! МЫ ЗДЕСЬ!

Мужчина сделал паузу, давая словам дойти до каждого.

– ДА! МЫ ОПОЗДАЛИ!

Крикнул так громко и так честно, что толпа на мгновение замерла. Голоса стали стихать не разом, но тут и там послышался удивлённый шёпот.

– … послушаем…

– … что скажет…

– Опоздали, – продолжил Родерик уже чуть тише, когда гул голосов потихоньку замолкал. – Мы, как и вы, впервые столкнулись с такой напастью и тоже не знаем, что делать. – Обвёл толпу тяжёлым взглядом. – Вы думаете, барон не ценит деревню? Вересковый Оплот всегда был нашим главным форпостом перед Драконьими Зубами!

– Куда уж там ценит! – выкрикнул кто‑то. – Мужчин забрал! Оружие забрал!

– Не всех! – тут же парировал капитан. – И скажите честно, глядя правде в глаза… Оставь мы здесь всё ваше ополчение, разве помогло бы это вам сейчас⁈

Указал рукой на горы застывших трупов, которыми была усеяна площадь.

– Провинции нужны люди, чтобы собрать единый кулак для большого удара, и барон не просто так оставил вам алхимика!

По толпе прошёл удивлённый шёпот.

– Алхимика?..

– О чём он толкует?..

«Так вот оно что,» – пронеслось у меня в голове. – «Это всё было решено заранее. План на случай катастрофы…» Бросил взгляд на Киана – тот сжал челюсти так, что на скулах заходили желваки.

– О чём ты городишь, грифон баронский⁈ – послышался хриплый мужской крик. Это говорил один из очнувшихся ополченцев – лицо всё ещё чёрное от вен.

– Эти твари погибли не просто так! – голос Родерика снова зазвенел. – Это заклятие мастера Ориана – всё сделано по уговору. Мы получили сигнал и пришли сразу же, чтобы добить тварей, пока те спят вечным сном! Вот только…

Мужчина запнулся, и в голосе впервые прозвучала неуверенность. Вдруг послышался молодой, но хриплый голос охотника:

– ВОТ ТОЛЬКО ЕСЛИ БЫ НЕ МЫ, ЭТИ ТВАРИ УЖЕ ПРОСНУЛИСЬ БЫ И СОЖРАЛИ ВСЕХ! И ВАС В ТОМ ЧИСЛЕ, ГРИФОНЫ! – не выдержал Киан, шагнул вперёд, и голос, полный презрения, прорезал тишину.

Родерик резко повернул голову, ища глазами того, кто посмел его прервать.

– Кто ты? – голос капитана стал ледяным. – Выйди сюда, говори на глазах у всех.

Киан глубоко вдохнул и бросил на меня взгляд, который красноречивее любых слов говорил: «Ну вот, не удержался. Я всё ещё глуп и молод».

Молодой охотник пошёл вперёд и встал прямо перед Родериком, глядя капитану в глаза.

– Это Киан… наш охотник, – прошептал кто‑то в толпе.

– … молодой и сильный, ученик Йорна.

Грифон долго и изучающе смотрел на парня.

– Значит, это ТЫ добил тварей?

Киан не ответил, молча опустив взгляд – не из покорности, а чтобы не хвастаться и не плюнуть от ярости в лицо опоздавшему капитану.

– Я… благодарен тебе, охотник, – сказал Родерик медленно, чеканя слова.

Люди стояли, ничего не понимая. Какое заклятье? Какой сон? Они были в полном неведении, и по толпе пошёл недоумённый шёпот.

– … о чём они толкуют?

– … какой сон? Помню, как твари полезли… а потом темно стало…

– … я помню только, как уснул…

А мужчины всё ещё стояли друг напротив друга.

– Ты прав, – сказал капитан тише, доверительно. – Если бы не ВЫ… мы бы не успели. Ты ведь сказал «Если бы не МЫ»… так?

Вот же чёрт. Киан в ярости проговорился. Сейчас пойдёт вопрос: «А кто ещё?».

Сердце пропустило удар и заколотилось с бешеной силой. Захотелось развернуться и сбежать, но ворота были закрыты. Я в ловушке – мальчишеская паника начала подниматься изнутри.

– Я так понимаю, Йорн где‑то здесь? С остальными охотниками? – спросил Родерик, внимательно глядя на молодого воина.

Киан резко поднял голову. До него, кажется, только сейчас дошло – парень понял, что проговорился, и теперь придётся сказать и про меня тоже. «Вот же зараза!..» Сердце не просто стучало – провалилось в пятки.

Длинноволосый охотник смотрел на капитана затравленными глазами.

– В чём дело? – настойчиво, уже без терпения, спросил Родерик.

Глаза Киана забегали. Моё тело напряглось до предела – сапоги вжались в утоптанный снег, словно врастая в него корнями. «Дышать. Дышать!» Но Ци предательски не осталось, чтобы унять продирающий до костей ужас. И вообще, какого чёрта они говорят об этом СЕЙЧАС⁈ Разве нет темы поважнее⁈ Волна гнева на абсурдность ситуации поднялась изнутри.

– Отвечай, молодой охотник, – властно произнёс капитан Грифонов. – Кто ещё был с тобой?

Лицо длинноволосого исказилось от напряжения. Видел, что тот не может ничего придумать. Я уже открыл было рот, чтобы признаться и покончить с этим… как вдруг раздался голос.

– Я был с ним.

Голос был тихим, испитым и слабым, но в мёртвой тишине площади прозвучал как удар колокола.

Все повернулись на окрик – там, среди толпы, стоял Хромой Финн – лицо бледное, испещрённое чёрной сетью вен, но мужик стоял и говорил.

Я грузно выдохнул – всё напряжение разом покинуло тело.

Финн, тяжело хромая, вышел вперёд, минуя расступающуюся перед ним толпу.

– Я был с Кианом, – повторил тот, глядя на Родерика.

– Финн… – пророкотал капитан. Они были знакомы. – Это… радостно слышать, – медленно проговорил мужчина с откровенным неверием. – Хромой охотник – всё ещё охотник!

Капитан сказал то ли с издевкой, то ли по‑товарищески, но шутка повисла в воздухе.

– Да вы хоть растолкуйте, в чём дело! – раздался отчаянный женский крик. – Многие уснули и не проснулись! Моя дочь! Моя Агнет мертва!

Капитан Грифонов медленно повернулся, окинув тяжёлым взглядом толпу, которая теперь, очнувшись от горя, требовала объяснений.

– Слушайте меня, жители Оплота! – голос загремел над площадью. – Сегодня ночью на вас напал не просто рой – на вас напала Тьма. То, что вы ощутили – заклятие «Вечного Сна», наложенное мастером Орианом по приказу барона! Это был крайний шаг, чтобы спасти вас!

Мужик сделал паузу, давая людям осознать услышанное.

– Этот «сон» может убить слабых – тех, в ком мало жизненной силы: детей, стариков, больных. Мне жаль, но если бы алхимик не сделал этого, КАЖДЫЙ из вас был бы сейчас разорван на части. Это страшная цена, которую мы все заплатили, чтобы выжить. «Грифоны» прибыли, чтобы добить уснувших тварей. Но эти двое, – кивнул в сторону Киана и Финна, – сделали работу за нас. Эти практики освободились ото сна и нашли силы, чтобы защитить дом.

«Вот же твари,» – билась в голове мысль. Вместо того, чтобы прислать гарнизон на саму передовую – отдали приказ совершить массовое убийство, чтобы спасти лишь часть.

Я держал себя в руках, но именно в этот момент внутри что‑то окончательно созрело. Мне здесь делать нечего – эта деревня всегда будет болтаться, как мышка на верёвке над бездной, в которой тысячи кошек норовят подпрыгнуть и съесть её. Не то чтобы я собирался записаться в вершители мира, но если есть возможность сделать хоть что‑то и на что‑то повлиять… нужно двигаться дальше. Оставить эту деревню и это давящее прошлое, что досталось в наследство от Кая…

Но как же бросить людей?

Мысли хаотично стучали в голове. Желание идти вперёд боролось с чувством вины.

И тут раздался крик.

Такого не слышал никогда в жизни – голос был взрослым, мужским и низким, но в нём была такая детская боль, какой не бывает и у ребёнка, когда тот теряет что‑то самое важное.

– БРИК! БРИК! ПРОСНИСЬ! ПРОСНИСЬ!

Тело забилось в мелкой дрожи – сознание ещё не дошло, а тело уже всё знало: случилось самое ужасное. Кричал Ульф, пытаясь разбудить Брика.

Брика, который уже никогда не проснётся.

Я рухнул на колени.

– БРИК! ПОЙДЁМ, Я ПОКАЖУ ТЕБЕ БОЛЬШИХ ЖУКОВ! БРИК, ТОЛЬКО ПРОСНИСЬ!

Детский вой большого ребёнка доносился с другого конца деревни, но был слышен так, будто раздавался в ушах. Все замолчали, даже женщины перестали плакать.

И тут я не смог больше сдерживать себя – горячая слеза стекла по щеке и упала в чёрную лужу у колен. Веки и челюсть задрожали, живот свело судорогой, и я заплакал – беззвучно, сотрясаясь всем телом. Плакал не только о Брике – плакал обо всех и обо всем, что случилось со мной и со всеми этими людьми, об этом проклятом и обречённом мире.

– ЖИТЕЛИ ОПЛОТА! – голос Родерика, холодный и безжалостный, прорезал тишину, перебивая отдалённые стенания Ульфа. – СЛУШАЙТЕ УКАЗ БАРОНА!

Все головы повернулись к нему.

– С сего дня, волею барона фон Штейна, все Предельные земли объявляются территорией «Красной Угрозы». Поселениям, находящимся на границе с Драконьими Зубами, присваивается высший – «Чёрный» уровень опасности. – Мужчина говорил как глашатай, зачитывающий смертный приговор. – Барон дарует свою милость – всем, кто желает покинуть эту землю, гарантируется место в караване и вооружённый конвой до Чёрного Замка – там вам будет предоставлена помощь при размещении. На сборы у вас есть один день. Все, кто останется после ухода каравана, останутся на свой страх и риск – дальнейшая защита Оплота силами барона не гарантируется.

Глава 22

Шёл наверх по склону, как в бреду. Отовсюду доносились голоса: кто мог – спорил, кричал друг на друга, другие молча, убирали с улицы трупы, оттаскивая к стенам домов. Грифоны не разрешили выносить тела за частокол «до особого распоряжения», и по всему Оплоту начал расползаться тошнотворный смрад смерти.

– Ни в жизнь отсюда не уеду! – сварливо причитал какой‑то старик, которому чудом удалось вернуться из вечного сна. – Здесь родился, здесь и помру – куда мне ещё?

– С ума сошёл, старый! – стояла над ним женщина с таким измождённым и серым лицом, что ей можно дать все пятьдесят. – Ты о внуке подумай! Мы у него одни только и остались!

– Сказал, значит, сказал! – отмахнулся дед, сидя на пеньке и глядя пустыми глазами на весь тот ужас, что творился вокруг.

Кто‑то уже собирал вещи – вытаскивал из домов скудные узлы со скарбом, складывал у входа. Мнения разделились – люди, привыкшие к месту, которое считали домом, не могли так просто вырвать корни из этой проклятой, но родной земли.

– Духи… духи… – стенала какая‑то женщина, сидя на пороге своего дома. – Куда мне теперь… никого не осталось…

Я шёл наверх, сам не зная зачем. К Ульфу не пошёл – его надрывный плач в конце концов затих где‑то на другом конце деревни. Видеть мёртвого Брика… нет – не мог. Уже ничем не могу ему помочь.

Хотелось увидеть рыжего плотника. Пришёл ли тот в себя? Я так его и не видел с момента боя – у него ведь в доме осталась семья.

Как раз проходил мимо открытой кузни, когда окликнули.

– Кай!

Женский срывающийся голос. Обернулся – рядом с ней стояло двое детей – девочка лет двенадцати с огненно‑рыжими, как у Свена волосами, и мальчик немногим младше. Сама женщина выглядела абсолютно потерянной – дико озиралась по сторонам, и когда увидела меня, глаза расширились от отчаянной надежды.

– Я Марта! Жена Свена! – голос был визгливым, на грани истерики. – Ты… ты не видел его⁈ Он ведь был с тобой.

Столько потрясений. Её слова упали в мою и без того переполненную душу, как ещё одна капля дёгтя. Неужели и плотник не очнулся?

Остановился, глядя на семью, только что возможно потерявшую своего отца, и слова застряли в горле.

– Нет… Марта… Как… как проснулся, я его не видел…

– Духи… о духи… – слёзы хлынули из её глаз, губы задрожали.

– Успокойтесь, Марта! Успокойтесь! – шагнул к ней, пытаясь говорить твёрдо. – Свен был на площади, когда всё случилось. Может, просто ещё не очнулся как следует? Вы… вы подождите здесь, а я сбегаю, посмотрю!

– Мама… не плачь… – маленький мальчишка теребил руку женщины, глядя на неё снизу вверх и заливаясь слезами.

Одно радовало – семья его уцелела, но если останутся без плотника… им придётся очень туго – даже думать об этом не хотелось.

– Ждите! Ждите здесь! – почти крикнул им и, не дожидаясь ответа, рванул наверх.

Решил не пробираться снова через гору мёртвых падальщиков в конце улицы – забежал на соседнюю, чтобы обогнуть препятствие. Ноги несли быстро, но то и дело заплетались – казалось, потяжелели килограммов на тридцать. Усталость была свинцовой, дыхание сбивалось, но я мчался, сколько было сил, и в голове билась одна мысль: «Только бы обошлось! Только бы мужик был жив! Почему его всё ещё нет⁈ Почему⁈»

…Выбежал на главную площадь, что была завалена телами и людей, и существ. Некоторые из выживших ополченцев, шатаясь, бродили как призраки, ища своих. Другие просто сидели на завалинках или прямо на земле, глядя в никуда.

И я увидел его.

Свен лежал в грязи, недалеко от дома алхимика с зажатым в руке топором. Подскочил к нему – мужчина бледен, всё лицо испещрено чёрными венами, рыжая борода в липкой слизи, глаза закрыты.

Рухнул на колени, резко схватил плотника за плечи и начал трясти.

– СВЕН! СВЕН! МАСТЕР СВЕН!

Мужчина никак не реагировал.

Что‑то внутри меня переключилось – разум понимал, что всё бесполезно, но я не мог в это поверить и смириться. В прошлой жизни удавалось вытаскивать людей из самых безнадёжных ситуаций.

– Мастер Свен! Очнись!

– Оставь его, парень.

Обернулся на хриплый голос – на земле, прислонившись спиной к стене дома, сидел Хенрик – командир ополчения – лицо было не просто бледным, а каким‑то восковым. Рана на ноге кое‑как перевязана грязной тряпкой, пропитавшейся кровью. Мужик тяжело дышал.

– Он не проснётся.

Не могу в это поверить. Невозможно. Ведь Свен силён и здоров, как бык! Чтобы у него и не получилось проснуться⁈

Продолжал трясти его, а затем, повинуясь вшитому в подкорку инстинкту, принялся делать то, что делал сотни раз в прошлой жизни. На автомате.

Запрокинул его голову, очистил рот от грязи и слизи, зажал нос. Сделал два глубоких и сильных вдоха в лёгкие. Затем сместился, положил скрещённые ладони мужчине на грудь и начал качать ритмично и жёстко. Раз. Два. Три. Четыре. Главное – запустить сердце.

Параллельно в голове билась отстранённая мысль: «Это полный бред. Ты же знаешь, что те, кто не проснулся сразу, уже не проснутся – это не остановка сердца, а что то другое». Но руки продолжали работать.

– Парень, ты не слышал что ли⁈ – недовольный голос Хенрика доносился до ушей. – Не дури! Что творишь‑то⁈

Игнорировал. Пять вдохов. Тридцать нажатий. Снова и снова.

Рыжий плотник продолжал лежать абсолютно неподвижный.

Руки затряслись в мелкой дрожи, и я остановился. Рухнул рядом с телом, тяжело дыша. Лицо у Свена было умиротворённым, будто спал глубоким сном после тяжёлого дня.

Отпрянул от мужика, сел в чёрный снег и уронил голову на колени.

Брик. Свен. Сотни людей. Мертвы.

Вспомнилось белое как полотно лицо алхимика, посеревшие глаза – нет, мужчина здесь ни при чём – сделал всё, что мог, приказ шёл от барона. Да и если бы не это решение, погибли бы все – с этим трудно спорить, но в этой ситуации всё равно отчаянно хотелось обвинить кого‑то, найти виноватых, чтобы выместить на них всю эту ярость… Но… стоило ли?

Сидел так, тяжело дыша, уперевшись взглядом в мокрый от чёрной слизи снег и был совершенно разбит, ощущая тотальное бессилие.

– Хорошо дрался ночью, – снова послышался голос Хенрика.

Я не поднимал головы – всё ещё верил и надеялся, что сейчас плотник очнётся, что услышу добродушный бас: «Эй, кузнец… жив…»

Но звучал только ветер, проносящийся по мёртвой площади и разносящий кислый смрад.

Немного посидев, поднял голову и ещё раз посмотрел на Свена.

Что скажу его семье? Марте? Его детям с огненно‑рыжими волосами? Как они теперь будут без него – без своего кормильца, мужа и отца. Как?

Чёрт возьми, оказывается, я так спокойно жил в прошлой жизни, даже несмотря на стрессовую профессию. Видел смерть, но не жил в ней, а здесь… здесь люди не живут, а выживают, каждый день сталкиваясь с нескончаемым ужасом.

И вдруг… мне показалось на крошечную долю секунды, что веко рыжего плотника дёрнулось.

Может, от порыва ветра или просто посмертный рефлекс.

Я дёрнулся вперёд, припав ухом к его груди, пытаясь услышать хоть малейший звук или тень дыхания – ничего, тот не шевелился.

– Всё надеешься? – голос командира ополчения доносился будто из другой вселенной.

И тут веко дёрнулось ещё раз, уже отчётливо.

Сердце замерло. Рухнул на колени перед Свеном и, отбросив все мысли, схватил руку, впиваясь пальцами в запястье, пытаясь нащупать пульс. Рука была холодной.

«Бред. Ты всё придумываешь, Дима!» – кричал голос разума.

Другой голос шёпотом отвечал: «Это мир, в котором есть Ци. Есть магия. Здесь возможно всё».

Может быть, есть причина, почему мужик ещё не очнулся? Почему здесь, на площади, мужчины до сих‑пор с трудом приходят в себя, а внизу люди уже собирают вещи? Ведь Свен был же здесь, рядом с домом алхимика, когда всё началось…

Слушал тишину и надеялся, что вот‑вот что‑то почувствую.

Хенрик тоже замолк – может, потому что смотрел на меня как на сумасшедшего, а может, потому, что тоже что‑то ощутил.

И вдруг…

Слабый, но отчётливый толчок у меня под пальцами, как первый удар сердца ещё не рождённого младенца.

Я замер, боясь дышать.

Затем – ещё один, сильнее.

Резко поднял взгляд на лицо плотника – тот всё ещё лежал, не дыша, но ведь если есть пульс, дыхание должно быть! Почему тогда⁈

И тут рот мужчины приоткрылся и сделал хриплый вдох, который прозвучал в тишине как треск ломающегося льда. Его тело выгнулось дугой, забилось в конвульсиях – жизнь вливалась в рыжего как обжигающий раствор.

– СВЕН! СВЕН! МАСТЕР СВЕН! – вырвалось у меня, и это был не крик, а почти молитва.

– Духи… – донёсся сзади изумлённый шёпот Хенрика. – Неужто… вернулся…

Свен в этот момент закашлялся, тело выгнулось в припадке, и чёрные вены на лице и шее зашевелились как живые черви под кожей. Глаза распахнулись широко и безумно, словно мужик только что родился на свет и впервые увидел жестокий мир.

– Свен! Очнулся! Свен! – кричал я.

Мужчина замотал головой, дико оглядываясь, а затем мутный взгляд наконец сфокусировался на мне.

– Кай?..

Улыбка растеклась по моему лицу, сердце забилось от чистой радости, которая пронзила окружающий мрак. Наконец‑то, хоть что‑то хорошее в этом аду!

Схватил его за руку и затряс.

– Что за… хренотень… – прохрипел плотник, всё ещё наполовину пребывая где‑то не здесь.

И тут сзади послышались тяжёлые шаги по снегу – десятки людей, идущих в ногу. Рывком обернулся.

Со стороны небольшой улицы на главную площадь выходили Грифоны в тёмных плащах и кованой броне. Несли шлемы под мышкой и уверенным шагом направлялись к колодцу.

Недалеко от него отряд остановился. Капитан Родерик что‑то коротко бросил бородатому Халвору – тот с хмурым лицом ответил на ухо, и затем они вдвоём отделились от отряда и пошли в нашу сторону – видимо, к дому алхимика.

Тяжёлая поступь, разбрасывающая комья чёрного снега, становилась всё ближе – смотрел на воинов снизу вверх. Дойдя до нас со Свеном, солдаты замерли – орлиный нос капитана презрительно дёрнулся, мужик бросил на очнувшегося плотника и на меня надменный взгляд.

Затем, не говоря ни слова, подошёл к двери дома Ориана – та была приоткрыта, и внутри царил мрак. Родерик, не колеблясь, шагнул внутрь, Халвор двинулся следом. Остальные Грифоны остались на площади, молча озираясь на окружающий хаос.

– Что… что стряслось, парень? – тихо спросил Свен, с трудом приподнимаясь на локтях.

– Долгая история, мастер Свен. Очень долгая история, – прошептал ему с улыбкой на лице, но внутри от появления воинов снова стало тревожно.

Проводил рыжего плотника к семье. Шли молча, мужик тяжело опирался на моё плечо. Если Свен проснулся, значит, есть шанс, что и другие вернутся – мысль тонкой ниточкой надежды тянулась сквозь сознание, но, идя по улице, видел, что ничего особо не поменялось – деревня пребывала в упадническом состоянии, или, может, всё было именно так, как я и предположил: те, кто находился ближе к эпицентру – к дому алхимика – просто требовали больше времени, чтобы вырваться из небытия. Ответов нет.

Когда Марта увидела мужа, который сквозь боль и усталость всё‑таки сумел улыбнуться своим, женщина с криком бросилась к мужчине. Дети тут же облепили его с разных сторон. На меня уже никто не обращал внимания, да и не нужно было – душу грела картина воссоединения. Пока семья была занята встречей, я тихо отошёл и побрёл в дом.