Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

Сердце колотилось в груди так сильно, что, казалось, вот-вот остановится от слабости. Получить инфаркт в теле четырнадцатилетнего пацана было бы абсурдно. Но те предельные нагрузки, что выпали на долю мальчишки, вполне могли довести и до этого.

Когда, шатаясь, вышел наружу, лагерь уже проснулся. Шахтёры, видимо, успевшие немного поспать, угрюмо разгребали гору трупов падальщиков, стаскивая искорёженные туши на брезент и относя куда-то прочь. Интересно, что будут с ними делать? Вряд ли оставят гнить, привлекая хищников пострашнее – скорее всего, сожгут.

На полпути к сараю навстречу мне вышел Кнут. Выглядел чище, чем в прошлый раз – видимо, успел смыть с себя всю грязь. Увидев меня, старик замер и нахмурился.

– Белены объелся, щегол? – его голос был низким, с хрипотцой. – Ночью резня была, ты чудом уцелел, а теперь камни эти прёшь? Иди дрыхни. Потом отработаешь.

Остановился, с тяжёлым выдохом опустив корзины на землю, поднял на него пустой взгляд, на проявление чувств не осталось сил.

– Я закончил, – просипел чужим голосом. – Больше ничего не должен. Эта руда – моя.

Каждое слово давалось с трудом. Чувствовал себя голодным волчонком, который из последних сил защищает отбитый у стаи кусок мяса.

Старик растерялся от такой дерзости.

– Это кто ж такое сказал? – с недоверием спросил он, скрестив на груди руки.

– Ваш Глава.

Кнут ещё раз окинул взглядом корзины, его глаза задержались на гематите.

– В сарае ещё две. Всего четыре, – решил уточнить я, чтобы не было недомолвок.

Старик тяжело вздохнул, потёр подбородок.

– Хм. Воля Торгрима, значит… Что ж, пусть так, – старик снова посмотрел мне в глаза, и в них промелькнуло удивление, смешанное с уважением. Вдруг кивнул и, не говоря больше ни слова, прошёл мимо в сторону дымящихся домниц.

И тут слова Главы клана снова прозвучали в голове, и меня будто током ударило.

– Эй, Кнут! – крикнул ему в спину.

Тот нехотя обернулся, хмурясь, и явно не желая продолжать разговор.

– Спасибо, – вырвалось у меня искренне. – За то, что замолвили за меня слово. Что инструмент оценили и вашему начальнику сказали.

Действительно был благодарен. В круговерти событий совсем забыл, с чего всё началось.

Лицо Кнута дрогнуло, уголки его губ дёрнулись не то в улыбке, не то в оскале. Он крякнул, махнул рукой, мол, «пустяки», и пошёл дальше по своим делам, не оборачиваясь.

Я невольно хмыкнул, такая реакция старого ворчуна позабавила.

Схватил корзины, зашёл в полумрак сарая и поставил их рядом с двумя принесёнными до этого. Четыре полные корзины отборной руды.

Закрыл дверь, отсекая свет и шум лагеря. Опустился на колени, и мне показалось, что сейчас расплачусь. Не от усталости, а от облегчения и радости.

[Достижение получено: «Воля Кузнеца»]

[Вы проявили невероятное упорство и волю, выполнив тяжёлую работу на пределе своих возможностей.]

[Награда: Техника «Стальное Сердце»]

[Описание: Ваш дух, закалённый в испытании, научился лучше сопротивляться физической усталости. Скорость восстановления выносливости увеличена на 20%.]

«Техника „Стальное Сердце“?» Мысль с трудом пробивалась сквозь пелену истощения. Как, чёрт подери, это работает? В меня что, вживили какую-то программу? Откуда она вообще взялась? А с другой стороны… не всё ли равно. Просто стоял в темноте сарая и улыбался, наслаждаясь тишиной и чувством завершённости.

В углу нащупал охапку соломы, которую принёс Тарк и разложил на голой земле. Спать здесь – верный способ простудиться к чёртовой матери, но выбора не было. Постарался сделать настил поплотнее, свернулся на нём калачиком и закрыл глаза.

Перед внутренним взором тут же замелькали картины прошедших дней. Чёрная зубастая пасть падальщика, едва не сожравшая меня, бесконечная череда заточенных лезвий и лицо того паренька с козлиной бородкой, что мечтал о сытой жизни, а нашёл жуткую смерть. А я выжил, смог вытащить себя из безумного ада. Теперь спать – просто улететь подальше и ничего не чувствовать. Сознание провалилось в вязкое забытьё.

– Эй, Заточник!

Хриплый голос ворвался в мой сон. Сознание проснулось мгновенно, а вот веки наотрез отказывались открываться.

– Тебе говорю.

Хотелось послать того, кто потревожил заслуженный отдых, куда подальше. Но пришлось с усилием разлепить веки и посмотреть, кто этот недобропорядочный человек. К удивлению, надо мной, заслоняя свет из дверного проёма, стоял Арн – тот самый седовласый охранник со шрамом. Он был перепачкан чёрной слизью и выглядел смертельно уставшим.

– А? – всё, что я смог выдавить, не поднимая головы. Неужели снова точить? Сил не хватит даже камень поднять.

– Вставай, – сказал мужчина просто.

Во рту было так сухо и мерзко, будто там переночевала стая кошек. Виски сдавило тупой болью, хотелось одного – спать ещё сутки, не просыпаясь.

– Зачем? – прохрипел я.

– В казарме койка пустует. Негоже заточнику спать в грязи. Ты сегодня знатно попотел, щегол. – Уголок его губ едва заметно дёрнулся в кривой усмешке, а затем он протянул мне здоровую руку, предлагая подняться.

– Спать на койке? – переспросил, не веря в такое чудо.

– Шевелись, пока не передумал.

Собрал остатки сил, оторвал руку от соломы и протянул её воину. Тот с лёгким рывком поднял меня на ноги.

Мир взорвался.

В голове всё закружилось и завертелось. Яркий свет из двери ударил по привыкшим к темноте глазам, ослепляя. Ноги подкосились, и если бы не крепкая хватка Арна, рухнул бы обратно на пол. Воин молча подержал меня секунду, давая прийти в себя.

Пока шли с ним через лагерь, холодный воздух понемногу приводил в чувство. И только сейчас понял, что умираю с голода. Я резко остановился.

– Арн, постой, – тот тоже притормозил и обернулся, его лицо было непроницаемым.

– А? Чего тебе?

– Есть хочу. Живот сводит. Вся моя еда осталась в сарае.

Охранник молча смотрел на меня секунду, а затем коротко кивнул.

– Ладно. Накормим, не дрейфь.

Мужчина пошёл дальше, к приземистому зданию казармы. Я мельком оглядел лагерь – горы трупов падальщиков уже не было. Вообще нигде не было видно ни мёртвых тел, ни даже следов крови. Редкие охранники молчаливо стояли на постах и из труб домниц валил густой дым.

– Вы справились? – спросил мужчину, когда тот уже взялся за ручку двери.

Воин остановился и бросил на меня тяжёлый взгляд.

– Да. Логово выжгли. Семеро наших там остались, – коротко бросил он, глядя куда-то сквозь меня. Тень пробежала по его лицу.

Затем охранник сглотнул и проговорил сквозь зубы:

– Если бы не Глава… все бы там полегли, – говорил тихо, почти шёпотом. Помолчав секунду, добавил с горечью: – С шахтёрами скверно вышло. Слишком много мужиков потеряли, жаль их.

Арн постоял ещё пару секунд, глядя в пустоту, а затем резко отвернулся и толкнул дверь казармы. Я прошёл следом за ним.

Внутри было тепло, многие койки заняты – люди отсыпались после бойни, укрывшись шерстяными одеялами. Несколько человек сидели за длинными столами и молча ели похлёбку, уставившись в одну точку. В воздухе висел запах, сотканный из аромата приправ, крови, пота и чего-то острого. Несколько человек на койках постанывали, их конечности и головы были обмотаны бинтами. В остальном в комнате царила тишина.

Увидев однорукого повара, возившегося у очага, Арн махнул ему, указав на меня. Повар – суровый мужик с перебитым носом, молча кивнул и принялся наполнять глиняную миску едой.

– Садись пока.

Я опустился на ближайшую лавку и стал ждать, потирая слипающиеся глаза. Седовласый воин отошёл к одной из коек, рядом с ней на полу стояла большая кожаная сумка. Мужчина опустился на колени, открыл её и принялся что-то искать внутри.

Тем временем повар уже шёл в мою сторону с полной миской и деревянной ложкой. Грубо поставил её передо мной, так, что часть похлёбки расплескалась на стол. От еды ударил в нос сытный аромат: запах разваренного ячменя, печёной репы, нотка дикого лука и, самое главное – насыщенный запах мясного бульона, сваренного на кости. Это был запах жизни.

Пока жадно хлебал горячую похлёбку, Арн подошёл и тяжело опустился на лавку рядом. Молча смотрел, как я ем, что-то сжимая в кулаке.

– Мне сказали, ты в шахте до последнего киркой махал, – его голос был ровным, без насмешки. – А в тебе стержень есть, щегол. Никогда бы не подумал, что ты такой зубастый.

Оторвавшись от миски, я откусил большой кусок разваренного мяса и, медленно прожевав, ответил, глядя ему прямо в глаза:

– Хочу сделать меч. Настоящий. Когда получится что-то достойное, может, взглянешь? Ты ведь бываешь в деревне?

Арн на мгновение замер, а затем его лицо расплылось в усмешке. Он хлопнул здоровой рукой по столу так, что ложка подпрыгнула.

– А ты хорош, пацан! Сразу к делу. Тебя как звать-то?

– Кай, – просто ответил я.

– Кай… – повторил он. – В деревне бываю редко. Но на твой меч взгляну, обещаю.

Мужчина помолчал, а затем протянул мне свой сжатый кулак. Когда разжал, в нём было то, что меньше всего ожидал – на его ладони лежал небольшой, но туго набитый кожаный мешочек.

– Тебе, – сказал воин.

Посмотрел на него, потом на мешочек, и аккуратно взял. Тот был тяжёлым, и внутри что-то звякнуло.

– Твой клинок, – сказал Арн тихо, глядя не на меня, а на мешочек в своей руке. – Спас мою шкуру. Та тварь уже щёлкала зубами у горла, но лезвие вошло в неё как в масло. Если б не оно – хана мне.

Сглотнул, боясь даже предположить, сколько там.

– Бери. Это по-честному, – сказал воин. – За настоящую работу – настоящая плата. А то, что было… забудь. – Протянул мне мешочек. – Парни теперь только твою заточку хотят. Справишься с заказами?

От автора:

Попал в другой мир! Плакала моя чашечка чая и спокойная стариковская жизнь.Теперь я юный культиватор-красавчик и меня все хотят пустить на пилюли. /reader/406190/

Глава 24

Медленно перевёл взгляд с тяжёлого мешочка на лицо Арна – мужчина смотрел на меня устало, но в глубине глаз плясали искорки – смесь азарта и любопытства.

Слова воина доходили с трудом. Мне будто только что предложили резко поменять жизнь – переехать на тропический остров, оплатив перелёт и проживание. Это было настолько нереально, что мозг отказывался это обрабатывать.

– Ты… серьёзно? – вылетело само собой. Восторг, который зарождался где-то в глубине души, ещё не мог найти дорогу наружу.

Охранник улыбнулся – на этот раз тёплой улыбкой, которая преобразила шрамированное лицо.

– А то. Я языком не треплю. В наших краях добрый клинок дороже золота, а у тебя, как погляжу, рука твёрдая. За такое солдаты платят, – сказал он, всё так же усмехаясь. А затем сделал паузу – его тяжёлая ладонь опустилась мне на плечо, и мужчина добавил серьёзно: – Платят и уважают. Хоть ты и щегол дохлый, а стержень в тебе есть. Это любой правильный мужик сразу видит.

Я сглотнул вязкую слюну, всё ещё не веря в происходящее, и лишь судорожно моргнул несколько раз, уставившись на лицо воина, не зная, что сказать. Заточить все клинки охраны… Это уйма времени и адский труд, но также… огромные деньги по меркам деревни. И не только – это ещё репутация и признание. Отказаться от такого было бы безумием.

– Конечно… справлюсь, – прохрипел я. – Попотеть придётся, но заточу всё в лучшем виде.

«Если окончательно не угроблю точильные камни Гуннара», – пронеслось в голове. Но с этой проблемой разберусь позже. В уме уже бешено закрутились шестерёнки. Сколько здесь воинов? Допустим, осталось около десяти. Сколько монет отсыпал Арн? Если там хотя бы пятьдесят медяков, то за всю работу можно заработать пять серебряных!

Сердце застучало в груди, выбивая радостный ритм. Почувствовал себя не забитым сиротой, а властелином этой грёбаной жизни. Моё состояние было настолько очевидным, что Арн, глядя на меня, рассмеялся, но тут же закашлялся:

– Тогда падай пока вон на ту койку, – мужчина указал рукой на самую дальнюю, в полумраке. – На верхнем ярусе. Спи, восстанавливайся. Как будешь готов, приступай. Мечи тебе стаскают в сарай. Просто найди меня.

Воин коротко кивнул и, кряхтя, поднялся с лавки.

– Арн! – вырвалось у меня.

Тот обернулся, вопросительно подняв бровь.

– М?

– Я тут подумал… – не знал, уместно ли обращаться с таким к воину. – Старик Борг сказал, чтобы я свою руду донёс на своих двоих. Может… смогу закинуть её на караван? Они уже стали ходить?

Арн поджал губы, и в его взгляде мелькнуло понимание. Охранник снова тяжело опустился на лавку рядом.

– Этот старик тот ещё жук, – сказал тихо, почти заговорщицки. – Если узнает, что ты его обвёл, может больше с тобой дел не иметь. А ссориться с Кланом Камня… – он многозначительно покачал головой. – Лучше выполни его условие. Покажи, что твоё слово чего-то стоит.

Тяжело вздохнул – похоже, худшего не избежать. Ходка через лес с тяжеленным мешком…

– Но, – продолжил Арн, и его голос стал ниже, – есть один момент.

Я поднял голову.

– Послушай сюда. Когда получишь монеты за наши клинки – не транжирь. Сможешь купить ещё руды. Только иди не к Боргу, а сразу к Кнуту, что у домниц главный. Он мужик прямой, хоть и глотку дерёт почём зря. То, что он тебе продаст за монету – это уже твоё личное дело, а не Борга. Смекаешь? То, что ты здесь отработал – тащи на своём горбу, таков уговор. А то, что купил – можешь грузить на караван. Никто и слова не скажет.

Посмотрел в хитрые, но добродушные глаза мужчины и невольно улыбнулся. Старый воин учил не силе, а мудрости выживания в этом мире.

– И ещё, – добавил он, посерьёзнев. – Ты что с этой рудой делать-то будешь?

– В каком смысле?

– Да в таком, что ты её в крицу в своей деревенской кузне хрен превратишь. Тут жар нужен, какой твои меха в жизни не дадут. А потом… как шлак выбивать станешь? Сам? Своим молоточком? Каким бы ты упёртым ни был, щегол, на это силёнок не хватит. Сдохнешь, помяни моё слово.

Меня словно холодной водой окатили. Действительно, за всеми событиями совершенно не подумал о самом процессе. Слепо полагался на удачу и Систему, но даже не уточнил у неё, что буду делать с рудой.

Арн был прав – жар здешних домниц был несравним с огнём в мастерской Гуннара. Чтобы превратить камень в металл, нужен стабильный и высокий жар в течение многих часов. Со своими примитивными мехами в убитой кузне я этого никогда не добьюсь. А потом – проковка крицы, для этого нужна кувалда весом с меня самого, и руки как у медведя.

Почувствовал, как моя самоуверенность дала трещину, столкнувшись с суровой реальностью здешних технологий и физических ограничений.

– Спасибо, – сказал я задумчиво. Мысли лихорадочно закрутились в голове, отчего брови невольно сошлись на переносице.

Арн помолчал ещё немного, затем огляделся по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли кто. Жест был скорее инстинктивным, привычкой старого воина, нежели реальной необходимостью – казарма погрузилась в сонную тишину.

– Слушай, есть ещё кое-что, – его голос стал тише, и он наклонился ближе. – Для серьёзных заказов, ну, вроде тех, что в Чёрный Замок барону идут, мы крицу не отдаём. Мы её сами обжигаем в «болванки». Это уже почти чистое железо, без шлака. Если сможешь заплатить, думаю, Кнут тебе пару штук продаст. Понятное дело, цена будет не как за грязный камень. Ты тут походи, поспрашивай… авось и договоришься.

Мужчина подмигнул и на этот раз уже окончательно поднялся из-за стола. Кивнул на прощание и побрёл к своей койке, которая находилась посередине казармы, на первом ярусе. Пару раз глухо кашлянув, тяжело опустился на постель и, не раздеваясь, тут же закрыл глаза, проваливаясь в сон.

Другие охранники уже закончили свою скудную трапезу и тоже разбрелись по койкам, оставив меня одного за столом. Что ж, мыслей этот воин подкинул немало, за что я был ему благодарен.

Осторожно, оглядываясь по сторонам, приоткрыл мешочек с деньгами. Высыпал монеты на ладонь – они были тяжёлыми и пахли металлом. Принялся пересчитывать.

Шестьдесят медных монет.

Замер, пересчитав ещё раз, не веря глазам. Шестьдесят за один заточенный меч! Я, который точил оружие впервые в жизни, мог купить себе еды на месяц! Новую одежду, тёплое одеяло… Самое необходимое!

Если от каждого из десятка охранников получу столько же… это шестьсот медяков. То есть шесть серебряных монет!

Адреналин, смешанный с детским восторгом, ударил в голову. Усталость как рукой сняло. Захотелось вскочить, прыгать, бежать! Откуда только взялись на это силы⁈

Сделал медленный выдох, заставляя себя успокоиться и мыслить здраво. Так, нужно всё обдумать.

У меня есть четыре корзины отличной руды – превратить её в крицу в своей кузне – почти нереально. Но Арн подсказал выход – купить уже готовые «болванки». Это дорого, но экономит время и силы, которые смогу потратить на ковку и заработать ещё больше. Логично.

А что насчёт кузницы? Даже если куплю готовое железо, мне всё равно нужен стабильный и сильный жар. Эти примитивные мехи, которые нужно качать вверх-вниз, отнимают кучу сил и не дают ровного потока. А что, если соорудить конструкцию на основе вращения? Водяное колесо… или хотя бы ручной привод с маховиком…

Закрыл глаза, пытаясь визуализировать механизм, и мысленно обратился к Системе:

«Система, покажи мне чертежи или схемы для улучшения мехов.»

[Инженерный протокол заблокирован]

«Что? Почему?»

[Недостаточно данных. Для разблокировки инженерных протоколов требуется наличие базового навыка «Инженерия».]

Значит, подсказки действуют только в рамках уже открытых навыков. Логично. В прошлой жизни приходилось работать не только руками, но и головой. Почти в одиночку отцу всю дачу перестроил, от фундамента до крыши. Да, иногда приходилось гуглить решения по инженерии, но здесь интернета не было – придётся обходиться тем, что есть в черепной коробке.

Картинка в голове начала выстраиваться сама собой. Мехи… Если сделать их не одиночными, а двойными, работающими в противофазе – пока один выдыхает, другой вдыхает, и привести их в движение не рычагом, а через кривошипный механизм от большого колеса-маховика. То есть нужно будет не дёргать, а просто монотонно вращать. Всё остальное будет происходить само, обеспечивая непрерывный поток воздуха в горн.

По конструкции можно будет посоветоваться со Свеном. Заказать у него детали, надеюсь, не выйдет слишком дорого. Мысли понеслись дальше: а что, если заставить колесо вращаться без участия человека? Ветряная мельница? Или водяная? Но это уже было за гранью фантазии. Такая конструкция выйдет баснословно дорогой, да и кузницу пришлось бы переносить к реке, за пределы защитного частокола, а там слишком опасно.

Мысли метались – пытаться ли получить крицу самостоятельно или всё же разузнать про слитки у Кнута?

И тут я замер, понимая, что не видел и не слышал здесь молотобойцев. Где те здоровяки, что выбивают шлак, превращая пористый камень в плотный металл?

Голова от всех этих загадок и планов пошла кругом. Сейчас нужно отложить это в сторону. Бросил взгляд на койки, где, ворочаясь от боли, лежали раненые охранники – их было немного. В основном люди просто спали тяжёлым сном.

Доел похлёбку до последней капли, но голод стал только сильнее. Тело, пережившее предельный стресс, требовало топлива. Поднялся и с миской в руках подошёл к очагу, где возился однорукий повар. Стараясь говорить потише, чтобы не нарушать отдых воинов, спросил:

– Можно добавки? – протянул ему пустую деревянную посудину.

Здоровяк, не говоря ни слова, хмыкнул, рывком выхватил миску и огромной деревянной поварешкой зачерпнул дымящейся похлёбки. Затем бросил сверху большой кусок тёмного мяса.

– Хлеб? – пробасил мужик. Голос был настолько низким и глубоким, что больше походил на гул.

– Да, – кивнул, невольно облизнувшись. Жутко хотелось есть.

Повар подошёл к своему рабочему столу, где лежал большой каравай ржаного хлеба, и не отрезал, а просто отломил от него щедрый кусок. Молча сунул его мне.

Когда на столе осталась лишь пустая тарелка и кость, наконец почувствовал насыщение. Почёсывая живот, побрёл к указанной койке. Усталость, смешавшись с горячей пищей, волной разливалась по телу. Мысли, ещё недавно роившиеся в голове, замедлились, уступая место одной-единственной потребности – сну.

У двухъярусных кроватей не было лестниц – вместо неё к балке была приколочена небольшая деревянная подставка. Поставил на неё ногу, ухватился руками за шершавый каркас и, подтянувшись, запрыгнул наверх.

Матрас, набитый соломой, был жёстким и колючим, но по сравнению с холодным земляным полом – это был рай. Выдохнул, устраиваясь поудобнее. Деревянный потолок, тёмный от копоти и времени, нависал всего в метре от лица. Меж балками висела седая паутина, а её хозяин – крошечный чёрный паук, деловито бежал куда-то по своим, только ему ведомым, делам.

В казарме было тихо. Повар с глухим стуком накрыл крышкой котёл и теперь негромко шуршал на своём столе, убирая посуду. Кто-то из спящих воинов тихо посапывал, другой – перевернулся во сне, заставив койку жалобно скрипнуть. Тут и там доносились едва слышные стоны раненых.

Комната была наполнена мужским запахом: пота, нестираной одежды, дерева, сытной солдатской еды и едва уловимой нотой травяных мазей. Всё это создавало какой-то особый уют.

Напряжение, копившееся в мышцах несколько суток, уходило. Каждая клетка тела, получив порцию тепла и калорий, готовилась провалиться в забвение.

Я заснул, и это был самый сладкий сон за очень долгое время. Не только в этой новой жизни, но, кажется, и в прошлой тоже.

Где-то на границе сна и реальности до слуха доносились голоса, но тело, погружённое в целительный сон, отказывалось реагировать. Кажется, я даже не шевелился, лишь изредка ощущал, как внутри волнами растекается едва заметная энергия – приливает к рукам, а затем снова отступает куда-то вглубь, к животу. Снов не было, только плотная пустота.

Но в какой-то момент, когда сознание начало медленно возвращаться, перед глазами всплыли образы: четыре корзины, доверху набитые рудой. И вместе с этим пришла волна холодной досады. Сейчас это был просто бесполезный камень – сырьё, которое не могу никак использовать.

И на что рассчитывал⁈ Хотел превратить руду в железо у себя в кузне⁈ Совсем с дубу рухнул. Эта мысль начала терзать ум. Сквозь остатки сна почувствовал, как участилось дыхание. Голоса, звуки, запахи казармы – всё это вдруг стало тревожить сознание, заставляя ворочаться.

Даже если я каким-то чудом сооружу двойные мехи, это не решит проблему. Не хватит ни жара, ни сил. А продукты горения? Куда денется весь этот угарный газ от такого количества угля? В кузне, где вентиляция – это щели в стенах, я просто задохнусь.

Досада стала настолько сильной, что окончательно выдернула из сна. Лежал с закрытыми глазами, а мысли вертелись по кругу, упираясь в одну и ту же стену. Стало ясно – нужно вставать и что-то делать.

Разлепил веки, полежал так немного, ощущая затвердевшие мышцы – те словно взяли выходной и отказывались подчиняться. Заставив себя, потянулся, разминая плечи, спину, ноги, вытягивая их в разные стороны. Наверное, со стороны выглядело глупо, но мне потихоньку становилось всё равно, кто и что подумает. После растяжки лёгкая бодрость наконец-то ударила в голову.

Перевернулся на бок и оглядел казарму. За столом было пусто – несколько человек, уже одетых в кожаные доспехи, проверяли оружие. Один из них обернулся и встретился со мной взглядом. Среднего роста, короткостриженный, на вид лет двадцати трёх. Невзрачные черты лица, но мягкий и добродушный взгляд – будто он был не воином, а… парикмахером. Не знаю, почему на ум пришло такое странное сравнение.

Парень улыбнулся, а затем снова взглянул на свой меч.

– Петухи давно брюхо пропели! – звонко крикнул он.

Не сразу понял, что это адресовано мне.

– А? – нахмурившись, отозвался.

Охранник хихикнул, взял меч в обе руки и направился в мою сторону. Его напарник, стоявший рядом, проводил того ухмыляющимся взглядом.

– Это поговорка из Зелёной Рощи, я оттуда родом, – воин подошёл поближе и, опёршись на раму койки, с интересом уставился на меня. – Значит: «Ты проспал весь день».

– А почему брюхо? – сонным голосом вырвалось у меня. – Как они могут его пропеть?

Парень на пару секунд задумался. Его брови съехались к переносице, он помрачнел, пытаясь найти логическое объяснение. А затем его лицо мгновенно расслабилось, и он широко улыбнулся.

– А, да не всё ли, нахрен, равно! – и от души рассмеялся. – Я Рут. А ты – Кай? Тот самый Заточник, да?

Я лишь кивнул. Ага, значит, это мой следующий клиент.

– Слушай, Кай, – начал Рут, и его добродушное лицо стало заговорщицким. – Не в службу, а в дружбу… заточи мой клинок первым, а?

Он протянул мне свой меч. На лезвии – несколько глубоких выщербин от ударов, сама кромка была тупой, а вся поверхность покрыта сетью глубоких царапин.

– Знатно его там в шахте потрепало, – сокрушённо добавил парень. – Сверху накину десять медяков!

Нужно подумать. Была чёткая договорённость с Арном, что он соберёт все мечи. Будет ли седовласый воин против, если я нарушу порядок? Решил выяснить.

– А Арн… против не будет?

Лицо Рута снова приняло озадаченное выражение. Казалось, каждый мой вопрос заставлял его по-настоящему напрягать мозги, будто я загадывал ему загадки.

– Не знаю, – с досадой произнёс он. – А с чего бы ему?

– Давай так, – предложил я, видя замешательство солдата. – Ты оставь меч здесь. Я у него уточню. Если не будет возражать, заточу первым. Нормально?

Снова пауза. Было видно, как шестерёнки в его голове со скрипом проворачиваются.

– Идёт! – наконец твёрдо сказал парень, и его лицо снова прояснилось. Он протянул мне руку.

Сев на кровати, свесил ноги и пожал его тёплую ладонь. Рут улыбнулся, аккуратно положил клинок на соломенный матрас, развернулся и бодрым шагом двинулся к выходу. Странный парень – жизнерадостный, простой, но будто немного глуповатый. А может, просто показалось.

Взял меч в руки и спрыгнул на пол. На некоторых койках всё так же лежали раненые, но, кажется, многим стало легче. Один из них, с жёлтой кожей и перевязанной головой, медленно жевал что-то, и его щетинистая челюсть ходила туда-сюда. Он проводил меня пустым взглядом, но никак не отреагировал. Другой, лежавший на соседней койке, отвернулся к стене и тихо насвистывал какую-то мелодию.

Чёрт, сколько же я проспал? В воздухе всё ещё висел тяжёлый запах болезни. Странно, ведь мужчины, казалось, шли на поправку.

Желудок снова напомнил о себе. Решил направиться в сарай – поесть и заодно проверить руду.

Едва вышел на улицу, как меня сбил с ног порыв ледяного ветра, заставив инстинктивно заслониться рукой. Было слышно, как он гоняет по земле каменную крошку. Несколько песчинок тут же попало в глаза.

Небо над головой было пронзительно-голубым, и лишь несколько рваных облаков неслись, цепляясь за ближайшие хребты. Но там, над самыми высокими пиками, сгущалась огромная туча, и, как показалось, медленно ползла в сторону лагеря.

Домницы работали на полную мощность, их гудящее пламя вырывалось из верхних отверстий. На специально оборудованных помостах у самой вершины печей стояли люди и, напрягаясь, забрасывали внутрь руду и уголь. А у подножия каждой домницы текла на землю огненная река шлака, стекая в вырытую в земле чашу и остывая там с шипением.

И среди этого воя ветра, рёва печей и криков работяг, я услышал его: сотрясающий землю стук, который вибрировал в воздухе. Этот звук теперь мог узнать из тысячи. Молот со всей дури бил по железу, но звук был слишком вязким. Молотобойцы выбивали из раскалённой крицы шлак, превращая её в чистый металл. Работа здесь велась посменно: одни добывают, другие – перерабатывают. Но до сих пор молотобойцы молчали, быть может, из-за волков и падальщиков?

У огромных ворот частокола стояли несколько мулов, запряжённых в телеги – их бока раздувались, сами звери пыхтели, стуча копытами по камням. На телегах под брезентом угадывались очертания тяжёлого груза. Погонщик о чём-то оживлённо говорил с охранником и Кнутом. Старик кивал и указывал рукой куда-то в сторону выхода.

Значит, караваны снова отправляют.

Вдруг охватила тревога. Где охотники? Неужели они уже ушли? Мысли о том, как добираться до деревни одному, очень беспокоили. Но тут же вспомнился и совет воина – поговорить с Кнутом, может, что-то и решится.

Ещё раз окинул взглядом бурлящий жизнью лагерь, размышляя, что делать дальше. Меч молодого солдата всё ещё был в руке, а старик – занят. Ладно, сначала отнесу оружие, поем, а потом – всё остальное.

Внутри сарая было тихо. Пахло холодной пылью, сыростью и железом. В помещении без окон даже днём царил густой мрак. За дверью, в углу, стояли мои четыре корзины, доверху набитые драгоценной рудой, а рядом мешок с едой. Подошёл к верстаку, аккуратно положил клинок в дальний угол, затем вернулся, поднял свою провизию и направился назад, в относительное тепло казармы.

Там сел за пустой стол. Нужно проверить, в каком состоянии еда. Не испортилась ли? Вспомнились лещи, которых оставил в лачуге в деревне. Им точно пришёл конец – мухи, жара… Стало досадно от этой мысли.

Развязал мешок и принялся доставать еду.

Лепёшка и кусок ржаного хлеба оказались заветренными и твёрдыми, но, кажется, ещё не покрылись плесенью, и пахли вполне сносно. Сало, наоборот, от тепла размякло, стало податливым. Поднёс к носу – густой аромат ударил в ноздри. Жирное, сочное. Принюхался повнимательнее, чтобы убедиться, что не пропало. Нет, всё отлично. Аккуратно положил это добро на стол.

Сыра в мешке осталось немного. Он стал твёрже, чем был, и на одном боку появились подозрительные зеленоватые пятна. Понюхал и его – запах был резким, но не тухлым. Есть можно. «Эх, систему кулинара бы мне на такие случаи», – с досадой подумал я.

Чёрт, нож! Я ж оставил его в сарае.

Отломил кусок лепёшки и принялся жевать её всухомятку, параллельно осматриваясь. На столе повара, в деревянном ящике, виднелись рукояти каких-то кухонных инструментов. Подошёл, пережёвывая хлеб, и увидел несколько тяжёлых ножей.

Этот громила-повар выглядел внушительно и, честно говоря, пугающе. Пусть тот и был одноруким, но этой одной мог огреть так, что мало не покажется. Дружелюбным мужик тоже не выглядел – стало не по себе от мысли, что увидит, как беру нож без спроса. Вздохнул с досадой – вот же блин…

– Да бери ты, бери, – послышался из-за спины хриплый голос.

Обернулся и увидел того самого воина с перевязанной головой. В этот раз мужчина ничего не жевал, а просто лежал, подперев голову рукой, и глазел на меня.

– Ничего он тебе не сделает, если увидит. Отрежь, ополосни да на место положи, – проговорил тот простодушным голосом, который совершенно не вязался с его суровой внешностью.

Я кивнул, благодарно улыбнувшись, взял самый чистый на вид нож и вернулся к своему столу. Аккуратно отрезал несколько толстых ломтей сала и кусок сыра, обходя зелёные пятна плесени. Сложил всё это на лепёшку, соорудив подобие бутерброда, и с жадностью впился в него зубами.