Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)

Снова взглянул на Ульфа.

– Ульф, смотри. Дело в том,

что… – замолчал, подбирая слова. – … чтобы нам с тобой «сварить кашу», – усмехнулся собственной игре слов, – нужно, чтобы ты хоть как‑то начал говорить. Понимаешь? Без этого будет очень трудно.

Детина продолжал есть.

– Ну так что? Готов к разговору? – посмотрел на него внимательно, но внутри уже готовился к отказу. Честно говоря, уже почти решил, что скажу «нет» и попрощаюсь. Понятно, что парень сильный, но если туго соображает, это будет проблема посерьёзнее, чем недостаток силы в руках.

– Да, – ответил тот абсолютно безэмоционально, на секунду оторвавшись от ложки.

А затем снова принялся есть, будто ничего не произошло.

Брик уже доедал свою порцию, с усердием вылизывая миску до блеска. Атмосфера была странной. Я сидел за столом с мальчишкой‑шпионом, которого только что нанял, и молчаливым гигантом, который, возможно, был гением, а возможно – слабоумным.

Решил предпринять ещё попытку.

– Расскажи о себе, Ульф. Как Брик тебя нашёл? Почему хочешь быть молотобойцем?

Ульф доел очередную ложку и медленно прожевал. Затем парень отложил ложку, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел пустым взглядом. Наступила долгая пауза. Уже решил, что ответа не будет.

– Мать умерла. Отец ушёл с Грифонами, – сказал тот ровно, без эмоций. Не жаловался, просто озвучивал всё как есть. – Еды нет. Брик сказал, ты даёшь еду и медяки.

Снова сделал паузу, словно обдумывая следующую фразу.

– Я сильный. В детстве помогал отцу в лесу валить деревья. Он бил топором, я – бил кувалдой по клину. Бить умею. Долго и сильно.

Замолчал, взялся за ложку и опять уставился в миску.

Я замер, переваривая услышанное. Детина заговорил, да ещё чётко и вразумительно. Да, говорил со своими особенностями – медленно и без эмоций – но парень не глуп. Своеобразен – да, но определённо смышлён. Пришёл сюда по делу, потому что у него была сила и, судя по всему, опыт точных ударов. Картина в голове перевернулась, и я почувствовал воодушевление.

Вот только одна мысль не давала покоя – почему его не забрали в ополчение, если паренек такой крепкий? Почему никто не взял его в подмастерья?

Помолчал немного, а затем обратился к Ульфу.

– Слушай, это правда очень мне подходит. Вижу, ты крепкий парень. – Говорил с ним так, будто был старше. Во‑первых, по сути, я и был старше. А во‑вторых, ощущение, что этот здоровяк был ребёнком в душе, не покидало ни на секунду. – Вот только никак в толк не возьму… почему ты остался без дела? Такой крепкий мужик много где мог бы сгодиться. И если отца забрали… почему ты остался? Неужели не призвали?

Парень отложил ложку и уставился куда‑то перед собой, глаза забегали, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. Ульф завис на десяток‑другую секунд.

И тогда вмешался Брик.

– Да он умный! – горячо выпалил мальчишка. – С ним очень интересно, всегда поможет! Просто некоторые считают, что глупый! «Тугодумом» называют! – Брик презрительно фыркнул. – Так и говорят: «Ульф‑Молчун» или «Ульф‑Тугодум». Да просто они дальше своего грязного носа не видят, вот и всё! А я вижу! Мы с Ульфом давно дружим, ещё когда мне годов пять было, уже тогда вместе вдоль частокола ходили, червяков да ракушек искали! Кажется просто, что он не в себе, а если поговорить с ним, так сразу всё поймёшь! Вон как выложил всё! Как на духу!

Мальчик говорил страстно, как настоящий адвокат единственного друга.

– Ясно, – сказал сухо. – Значит, не взяли, потому что считают местным дурачком.

Вырвалось тихо – скорее подумал вслух, чем сказал, но, кажется, это никого не смутило. Брик лишь энергично закивал, а выражение лица Ульфа ничуть не изменилось.

– Ну хорошо, Ульф, – перевёл на него взгляд. – Прежде чем возьму тебя молото… – на мгновение задумался. – … вернее, не просто молотобойцем, а полноценным помощником, нужно провести испытательный срок. Пару дней поработаем вместе в кузне. Поглядим, на что ты годишься и как быстро схватывашь. А там уже решу.

Посмотрел на детину вопросительно. Тот смотрел перед собой в пустоту.

– Хорошо, – сказал тот глухим голосом и снова взялся за ложку.

Глава 4

Когда ребята ушли, я остался один возле очага, который медленно остывал. Хотелось сохранить ощущение домашнего уюта, поэтому подкинул ещё несколько поленьев, попутно размышляя о том, что нужно поскорее познакомиться с углежогами и дровосеками. Топливо – один из ценнейших ресурсов, который имеет свойство быстро заканчиваться.

Когда огонь снова разгорелся, подвинул массивный стол поближе к теплу и, усевшись на табурет, принялся за планирование. Чтобы мысли не путались, решил их визуализировать. Порывшись в ящике Гуннара, нашёл дощечку, которую старик использовал для правки ножей, и кусок белого мела.

Необходимо распланировать работу кузни и обязанности новых работников.

В первую очередь – дать Брику конкретные обязанности. Прикинул в уме: дешевле и надёжнее всего будет помощников кормить – даже если монеты вдруг закончатся, за еду те все равно готовы будут работать – в Оплоте это норма. Значит, каша должна быть всегда в достатке. Самому заниматься готовкой нет ни времени, ни желания – значит, этим и займётся Брик – будет штатным поваром, а в остальное время выполнять мелкие поручения: сбегать к Свену, принести воды, убрать в кузне. На самом деле, очень полезный человечек, который сбережёт кучу времени, избавив от постоянного мотания по деревне и позволив сконцентрироваться на работе. Мальчишка проворный, да, немного суетной, но энергии и желания работать не занимать.

«План по Брику,» – нацарапал на дощечке. – «1. Готовка. 2. Поручения. 3. Уборка».

Нужно будет выменять побольше продуктов для каши, чтобы всегда был запас. И пусть пацаненок приходит в дом каждое утро и готовит на нас троих, если не умеет – научу. Главное – чтобы дом не спалил, как серьезно предупреждал Гуннар.

Задумался, пытаясь прикинуть, сколько продуктов понадобится в месяц на троих человек, работающих на тяжёлой физической работе.

«Итак,» – бормотал, выводя на дощечке цифры. – "Основа – крупа. Ячмень или овёс. На одного взрослого мужика в день нужно… ну, скажем, полкило сухой крупы, чтобы наесться. Ульф ест за двоих, мы с Бриком – поменьше. В среднем, пусть будет по полкило на человека – это полтора кило в день. На месяц (условно 30 дней) – это 45, округлим до 50 килограммов крупы.

Дальше – жир для сытности: кусок свиного сала или грудинки, килограммов пять на месяц должно хватить.

Овощи: лук, репа, капуста. Тут сложнее, пусть будет по мешку на всех.

И, конечно, соль – это самое дорогое. На месяц понадобится хотя бы один большой мешочек.

Получалось внушительно. Нужно обсудить с Фридой, во что обойдётся такой «продовольственный пакет» и чем за него лучше платить – медяками или будущими изделиями. Теперь у меня есть конкретные цель и цифры.

Так же, как уже указал в третьем пункте на своей дощечке – уборка. Кузня должна быть в идеальном порядке: всё на местах, пол выметен, а инструменты рассортированы. Для этого нужно один раз потратить время и показать Брику, как и где всё должно лежать – пусть занимается этим по вечерам. На его же совести утренняя прочистка горна. Если прибавить к этому готовку и постоянные поручения – получается внушительный список обязанностей, для щуплого паренька – более чем достаточно. Отлично.

Теперь – Ульф, вот это тёмная лошадка, как он проявит себя. Даже если будет сносно бить по указке, но при этом совершенно не понимать процесс, работа превратится в сплошное мучение. Оставалось только уповать на то, что парень из тех людей, что говорят мало, но когда доходит до работы, погружаются с головой и быстро схватывают. В общем, с ним пока полная неопределённость.

Плюс к этому – я обещал платить медяками и тут всё сложнее. С одной стороны, можно ограничиться только кормёжкой, как это делал Гуннар со мной, но, с другой стороны, из прошлой жизни твёрдо знал – чем довольнее сотрудник, тем лучше тот работает. Мотивация – звучит просто, но крайне эффективно.

Хорошо прикинув, решил дополнительно к еде платить медью. Брику, как младшему помощнику – две медные монеты в день. Ульфу, если возьму на роль молотобойца – три медные монеты. График – шесть дней работы, седьмой (рыночный) – выходной. Кстати говоря, насколько я помнил по воспоминаниям Кая, в оплоте рыночный день был не в воскресенье, а в субботу, но тут всё припоминалось как‑то очень смутно – нужно уточнить.

Снова взялся за мелок, выводя на дощечке расчёты:

«Так, в месяце примерно четыре недели. Рабочих дней в неделе – шесть. Итого – двадцать четыре рабочих дня в месяц».

Начертил две колонки.

«Брик: 2 монеты/день × 24 дня = 48 медных монет в месяц».

«Ульф: 3 монеты/день × 24 дня = 72 медные монеты в месяц».

«Итого: 120 в месяц».

Сто двадцать медяков только на зарплату. Плюс еда, уголь и руда. Расходы вырисовывались внушительные, и чтобы окупалось, придётся работать не просто много, а эффективно. Кузня превращалась в настоящее предприятие, и теперь я был за него в ответе. С другой стороны понимал, если выстроить грамотно – можно и зарабатывать неплохо. В конце концов, за заточку всего двух клинков в шахтерском лагере я заработал бы столько, чтобы оплатить их зарплату на месяц, а потратил бы на это меньше дня.

Закончив с предварительными расчётами, набрал ещё воды из колодца и, напившись, отправился в кровать. На ней, уютно раскинувшись, лежала волчья шкура. Разделся, забрался под неё и просто лежал, наслаждаясь теплом и гулом новых планов в голове. Все впечатления этих дней прокручивались в голове, как карусель. Незаметно глаза закрылись, и я провалился в спокойный сон.

Разлепил веки, когда было ещё темно. Первое, что услышал – петуха, тот не пел свою утреннюю песню, а орал, будто старался разорвать на части предрассветную тишину.

Очаг погас, комната была погружена во мрак, и лишь сквозь мутный пузырь окна угадывались серые очертания подступающего дня.

Поднялся с кровати и, встав на ноги, как следует потянулся, чувствуя, как приятно хрустят суставы. Даже на расстоянии лежащая на табурете грязная одежда воняла, как адская червоточина, заставив поморщится. Тело, лишённое тепла шкуры, озябло.

Первым делом – практика, напитаться огнём, заполнить «внутренний горн», затем – физические упражнения, чтобы разогреть тело, а потом – «Путь Тлеющего Угля».

Времени достаточно – с ребятами договорились встретиться в кузне, когда рассветные лучи окончательно зальют Оплот. Ну, это в том случае, если сплошная пелена облаков вообще пропустит эти лучи. В любом случае, ясно дал понять, что раньше этого срока их не жду, поэтому можно делать всё тщательно, не допуская ошибок, которые наделал в прошлый раз.

Подошёл к очагу – сперва очистил от вчерашнего пользования, а затем уложил растопку и поджёг. Как только пламя достаточно разошлось, встал посреди комнаты в Стойку Тысячелетнего Вулкана, готовясь впитывать Огненную Ци.

И тут сердце пропустило удар. «Да что ж такое, Дим! Ты чего не учишься на ошибках‑то, ё‑моё⁈»

Быстро подскочил к двери и со стуком опустил массивный деревянный засов, чтобы уж точно больше не было никаких неожиданных гостей.

Вернулся к огню и наконец принял Стойку уже основательно. Закрыв глаза, сосредоточился на дыхании, втягивая огненную пыльцу. Теперь уже достаточно неплохо ощущал те самые «каналы» или «меридианы», как называла их Система, по которым Ци проникала во «внутренний горн» – сакральное место в животе, где она накапливалась, чтобы в дальнейшем перераспределяться, повинуясь моей воле.

Простояв так минут пятнадцать, почувствовал, как тело прилично нагрелось. Особенно сильно жар ощущался в районе живота, где мои руки, сложенные чашей, будто держали пульсирующий шар. Практиковался уже не впервые, но всё же каждый раз чувство вызывало детский восторг – ты буквально ощущаешь, как разгорается твоё маленькое солнце, освещая и согревая изнутри. Даже воздух в комнате стал теплее.

Дальше – физические упражнения, делал до отказа, но старался выполнять медитативно. Постоянно следил за дыханием, и на выдохе мысленно направлял потоки Огненной Ци в работающие мышцы – в грудь и трицепсы во время отжиманий, в ноги – во время приседаний. Так упражнения получались гораздо эффективнее, а усталость наступала позже.

И когда, сделав за один подход около пятидесяти глубоких отжиманий, только‑только начал чувствовать усталость, в полной мере осознал, насколько сильно тело прокачалось – раньше бы выдохся после двадцати.

«Нужно сделать какие‑то утяжелители,» – мелькнула мысль. – «Простых упражнений скоро станет недостаточно для роста». Ладно, разберусь с этим позже.

Сделав ещё несколько упражнений, решил поскорее перейти к комплексу «Пути Тлеющего Угля». Заметил, что боевая техника, с её требующими идеального контроля движениями, по какой‑то причине давала гораздо больший эффект для «Закалки Тела», чем любая монотонная нагрузка. Хотя на первый взгляд практика не так сильно изматывала физически – это не силовые упражнения, но она требовала колоссальной концентрации.

На этот раз тренировка прошла спокойнее. Я не форсировал Огненную Ци, а старался слиться с её движением, чувствовать поток, что перетекал из «котла» в руки, суставы и мышцы. Удивительное ощущение – будто паришь в невесомости, а тело, послушное древнему инстинкту, живёт отдельной жизнью.

Удавалось не терять огненного спокойствия, даже когда тело само по себе ускорялось – лишь отстранённо наблюдал, как резко перемещаются ноги и руки. Правая ступня – вперёд, резкий прогиб в тазу и хлесткий удар снизу открытой ладонью. Огненная вспышка вырвалась с кончиков пальцев на несколько сантиметров и тут же втянулась назад, как язык ящерицы.

Чувствовал, как комплекс сам по себе подходит к завершению, движения снова замедляются. Уже приготовился потихоньку собирать разбушевавшуюся Ци обратно во «внутренний горн», как в дверь настойчиво постучали. Один раз. Потом ещё. И ещё.

– Открывай, щенок! Разговор есть!

Старческий и ворчливый голос, как у старой крысы – тут же его узнал. Чёртов Борг пришёл прямо ко мне в дом.

Но я не мог остановиться и просто прервать технику, иначе опять случится коллапс энергии. Пришлось продолжать закручивающиеся движения.

Картина со стороны, наверное, была дикой – я, полуголый, окутанный оранжевым свечением, медленно двигаюсь по комнате как какой‑то сраный ниндзя, а в дверь с грохотом долбится нетерпеливый дед.

Какого хрена старику надо?

– Я знаю, что ты там! Открывай, щегол, ну!

Сердце заколотилось сильнее. Огненная Ци, почувствовав гнев, начала превращаться в обжигающую ярость. Какого хрена ублюдок долбится в дверь⁈ Хотелось вышибить её одним ударом и испепелить старого хрыча – уж не знаю, дал бы тот сдачи, но что‑то подсказывало, практиком наместник не являлся. Заставлял себя дышать, собирать и постепенно замедлять движения.

– Я не могу подойти! Занят! – постарался крикнуть, но так, чтобы не сбить концентрацию.

– Вот же… сучонок… – послышалось из‑за двери ворчание.

Упёртый старикан. Фу‑у‑ух… Дышать, Дима, дышать.

Наконец, минуты через три, движения окончательно замедлились. Последняя капля Ци вернулась во «внутренний горн». Остановился и прислушался – за дверью было тихо. Кажется, никого.

Я весь полыхал огнём и был мокрым от пота. Быстро нацепил вонючую одежду, мельком отметив, что солнце уже встало, подбежал к двери и распахнул её.

На пороге пусто. Утренний ветер гулял по деревенской улице, которая ожила после вчерашней скорби. Сегодняшнее солнце – редкий гость в этих краях, порадовало жителей. Девушки развешивали на верёвках мокрое бельё. Из трубы плотника Свена уже валил дымок. Куры и псы азартно носились по подсыхающей дороге. Мимо, с полными вёдрами от колодца, тяжело ступая, прошли две женщины, о чём‑то вполголоса переговариваясь, но старика нигде не было.

Ну и ладно, подумал я, хотя внутри разрасталась тревога. Зачем тот приходил? Из‑за Брика? Или по какой‑то другой причине? И с чего это он так ко мне обращается? Вообще‑то, я теперь здешний кузнец. Промелькнула горделивая мысль, больше похожая на подростковую, чем на мою, взрослую.

Бросил взгляд в сторону кузни. У двери стояли Брик и Ульф.

Пацанёнок ссутулился, опустив голову, и был мрачнее тучи. А детина будто врос в землю с тем же выражением лица, что и вчера – пустые глаза и приоткрытый рот, парень настолько расслаблен, что ни одна мышца на его лице не работала.

Вышел из дома и, пройдя несколько метров, подошёл к новоиспечённым работникам. Мальчик опустил голову ещё ниже и шмыгнул носом – показалось, что он тихо плачет или просто простудился, непонятно.

– Что случилось? – спросил у мальца.

Брик не отвечал, лишь ковырял носком рваного ботинка в грязи.

Так, ясно – наверное, это как‑то связано с наместником. Бросил взгляд на вершину холма – справа, не доходя до главной площади, виднелся каменный дом старика Борга. Возле него не было никакого движения – дед будто испарился.

– Эй, Брик, говори уже. Чего носом шмыгаешь? – спросил настойчивее, присев на корточки, чтобы оказаться пониже и увидеть лицо.

– Господин Борг… – мальчик наконец поднял голову. На его щеке багровел свежий след от пощечины. – Я сказал ему, что теперь не выполняю для него поручения. Что работаю в кузне и он ужасно разозлился – ударил меня.

Моё тело напряглось, как натянутая тетива. Внутри всё взбунтовалось – захотелось тут же рвануть наверх и высказать старому ублюдку всё, что думаю, но я подавил рефлекс, лишь крепче сжав челюсть. Вот же скотина – на маленьких детях срывать старческую ярость.

– Ясно, Брик. Ну, всё уже закончилось, – постарался успокоить. – Не грусти. Соберись с духом. Больше тебе не придётся иметь с ним дел – обещаю.

Пытался подбодрить, не распуская сопли. Нам сейчас нужен боевой дух, а не слёзы.

– Он сказал… – пролепетал пацан, и губы задрожали. – Он сказал, что жизни мне в Оплоте не даст. Что как только двенадцать исполнится, меня насильно на шахту погонят, и что за меня заступиться будет некому.

– Слушай, Брик. Никто тебя никуда насильно не отдаст, – сам не до конца верил собственным словам. Рудознатцы – могущественные люди, это очевидно. – Давай так. Сейчас всё равно собирался идти к Боргу, решить кое‑какие дела. Но прежде – зайдём в кузню.

С лязгом открыл тяжёлый замок на двери и пропустил их внутрь. Работники вошли, и я прошёл следом, закрыв дверь.

– Так вот, – продолжил, повернувшись к Брику. – Я с ним поговорю. Попробую сделать так, чтобы он от тебя окончательно отстал. Хорошо?

– Угу, – промычал мальчик, явно не веря моим словам. Да уж, рабочий день начался не лучшим образом.

– Так, всё. Пока что эту тему мы закрываем, – кивнул твёрдо, давая понять, что обсуждение закончено. – Нужно собраться. Брик, смотри – твоя первостепенная задача…

Начал объяснять пацанёнку про устройство и складирование предметов в кузне. Объяснял, что ему нужно следить здесь за порядком, всегда убирать на места инструменты, выметать пол, сортировать металлолом. В мельчайших подробностях показал, как правильно чистить горн от золы и шлака. Сперва мальчик был хмур и рассеян, но постепенно, видя мою серьёзность, увлекся. Должность «хранителя порядка» показалась ему крайне важной.

Дальше рассказал о своих планах на него в качестве повара. Мальчик тут же взвизгнул от восторга.

– Готовить⁈ Да я умею! Я папке всегда готовил, когда он из леса возвращался! Я и похлёбку могу, и кашу с мясом, и даже рыбу на углях запечь!

Он начал увлечённо перечислять все блюда из своего любимого меню. Я постарался остудить пыл.

– Отлично. Но нам пока нужно самое простое – каша. Но много и регулярно. – Пересказал весь тот список необходимого, что прикинул вчера вечером: крупа, сало, овощи, соль. – Вот. Мне нужно, чтобы всё это было в запасе. Твои соображения – где всё это можно достать?

Брик на мгновение замер, удивлённый.

– Так… на рынке же, – сказал, как само собой разумеющееся. – В Шестневник. У крестьян зерно, у охотников мясо, у торговцев соль. Все там меняются. – Пацан посмотрел на меня с любопытством, будто я спросил, почему солнце встаёт. – Ты что, никогда на рынке не был?

Решил проигнорировать вопрос.

– Ясно. Так вот – это будет твоим первым важным поручением. Вот тебе мешочек с медяками. В Шестневник пойдёшь на рынок и закупишь всё по этому списку. Торгуйся. Говори, что берёшь для кузни. Понял? Ты будешь нашим представителем. Справишься?

Глаза Брика загорелись от гордости и важности поручения.

– Справлюсь, Кай! Конечно, справлюсь

– И самое главное, – добавил, сделав очень серьезное выражение лица. – Если не будут тебя воспринимать всерьёз, начнут говорить, что ты «малой», «щенок» и всё такое… Веди себя достойно. Ты делаешь важное дело – кормишь работников кузни. Понял?

Малец кивнул, и я продолжил:

– Это не хухры‑мухры… – остановился, увидев, как глаза паренька недоумённо сощурились. Тот явно не понял этого выражения из моего мира. Пришлось подобрать что‑то более подходящее. – В общем, это не шишки в лесу собирать. В случае чего – просто зови меня, пойдём общаться вместе. Нужно, чтобы люди поняли – раз мастеров забрали, это не значит, что работа в кузне встала.

Парень снова кивнул, уже более уверенно.

Шестневник – да, так называли рыночный день. Неделя в Оплоте, как я понял, состояла из семи дней, но названия у них были простые: Первый день, Второй, и так далее, до Седьмого. А рыночный день всегда выпадал на Шестой день – «Шестневник». Это был почти праздник – день отдыха от тяжёлого труда, и он был уже завтра.

– Тогда завтра и займусь делом! – решительно заявил Брик. – А сегодня буду готовить из того, что есть!

– Давай. Дверь в дом открыта, но лучше запрись изнутри, на всякий случай. Если понадобишься, я тебя найду. А вечером будь в кузне – начнёшь приводить всё в порядок.

Мальчик ещё раз решительно кивнул и, не теряя ни секунды, выбежал из тёмной мастерской на залитую солнцем улицу.

Дальше мы остались наедине. Я и странный Ульф, который всё это время стоял у стены, не шелохнувшись, и глядел куда‑то сквозь меня.

Но стоило к нему повернуться, как громила медленно, словно в замедленной съёмке, поднёс огромную руку к лицу. Церемонно вытянул указательный палец и с деловитым видом засунул себе в ноздрю. Начал методично водить им внутри, в поисках… ну, вы поняли чего.

Я замер, поражённый. Детина совершенно не парился о правилах приличия – просто делал то, что считал нужным в данный момент.

– Ульф… Ульф, – пробормотал, чувствуя, как краснею. – Убери. Вытри это. Потом, ладно? Нам… нам нужно заниматься делом. Впереди много работы.

Чувствовал себя не в своей тарелке, в моём мире такое сложно себе представить. Ну, разве что в детском саду.

Ульф замер, медленно вытащил палец, невозмутимо вытер его о штанину и вновь уставился на меня ничего не выражающими глазами. Прошло несколько секунд.

– Ладно, – наконец произнёс тот низким и ровным голосом, а потом замер в ожидании следующей команды.

– Значит так, – решил начать с самого главного. – Возьми‑ка тот молот.

Кивнул на старенькую кувалду, что висела на стене.

Парень медленно перевёл пустой взгляд на неё, а секунду спустя просто пошёл и сделал то, что я попросил – без вопросов и без колебаний. Снял с гвоздя восьмикилограммовый молот и взял его в одну руку так легко, будто тот был сделан из картона.

Это уже чертовски порадовало.

– Не тяжело? Удобно?

Ульф, следуя моей команде, несколько раз встряхнул инструмент в руке, проверяя вес.

– Удобно, – ответил как робот‑автоответчик, без малейших эмоций.

– Как думаешь, долго сможешь им махать?

Парень отвёл взгляд в сторону. Выражение лица не изменилось, но что‑то подсказывало, что в черепной коробке идёт напряжённый мыслительный процесс.

– Долго, – ответил наконец.

Это важно – слишком уж хорошо помнил, как туго самому приходилось в шкуре молотобойца, как эта самая кувалда, казалось, вырывала руки из плеч.

– Так, отлично. – На мгновение задумался, с чего начать экзамен. – А… знаешь, что это такое? – Указал на наковальню в центре кузни.

Ульф посмотрел на неё, потом на меня, потом снова на неё.

– Стол кузнеца.

«Стол кузнеца?» – пронеслось в голове. – «Ну, приплыли».

– Это наковальня, Ульф. На неё кладётся раскалённая заготовка. А затем кузнец и молотобоец бьют по ней, чтобы из бесформенного куска железа получилась новая вещь. Что угодно – от ножа до топора.

– Ага, – кивнул детина, продолжая держать кувалду так, будто это была простая палка.

– А вот это – мехи. Мы их скоро будем перестраивать, – махнул рукой в сторону старой кожаной гармошки. – Ими раздувают жар в горне.

Подошёл ближе к парню, пытаясь понять по лицу, что из всего этого тот усвоил. Но лицо было абсолютно непроницаемым, как плохо прорисованная текстура из древней видеоигры.

– Хорошо, – сказал Ульф.

В общем, так мы и продолжили. Я провёл ему целую лекцию: объяснил устройство кузни, рассказал о процессе работы молотобойца в паре с кузнецом. Детина то просто кивал, то отвечал что‑то односложное. Несколько раз даже переспрашивал, точно ли тот всё понимает, и он просто говорил: «Да».

Не знал, верить ли ему – решил устроить тест. Попросив его отложить наконец кувалду, начал задавать вопросы: о том, когда молотобоец должен бить, а когда – ждать, почему нельзя бить по холодному металл и, к изумлению, Ульф ответил верно на все вопросы. Да, ответы были сухими, но суть парнишка уловил.

Это заметно обрадовало – захотелось немедленно попробовать поработать с ним над чем‑то конкретным. Взгляд метнулся к куче металлолома, куда вчера с досадой швырнул заготовку для ручника. Нет, молот должен быть идеальным – нужно сначала обкатать парня на какой‑нибудь ерунде.

«Хорошо,» – подумал. – «Давай сделаем простой нож». Он никуда не пойдёт – останется здесь, заодно и я попрактикуюсь, и Ульф тоже. А если выйдет что‑то годное – отнесу Свену, продам на рынке или просто положу на полку – вдруг кому‑то приглянется.

Выбрал кусок грязного кричного железа и объяснил здоровяку, в чём его отличие от стали. Затем раздул горн, и мы приступили.

– Так, Ульф, смотри. Сейчас я нагрею эту полосу. Когда положу на наковальню и ударю своим молотом – вот сюда, – показал на заготовке, – ты должен будешь ударить своей кувалдой точно в то же место. Не со всей дури – сильно, но точно. Понял?

– Да, – ровным голосом ответил детина, беря в руки кувалду.

Нагрел полосу до ярко‑оранжевого цвета, выхватил и положил на наковальню.

– Готов?

– Да.

Я прицелился и нанёс направляющий удар ручником, железо звякнуло.

И в следующую долю секунды Ульф ударил.

Ожидал чего угодно – что парень промахнётся, ударит слишком слабо или слишком сильно, что попадёт по наковальне. Но то, что произошло, заставило замереть.

Удар был не просто сильным, а чудовищно сильным. Но при этом – нечеловечески точным. Огромный боёк кувалды опустился точно в то место, где осталась отметина от моего молотка, с сотрясающим всё вокруг ударом. Раскалённый металл поддался и просел, словно был из воска. Отдача от удара прошла по наковальне и ушла в пол, почувствовал ногами. Но ни одной лишней вибрации и ни одного смещения – чёрт возьми, идеальный удар.

Ошарашенно посмотрел на Ульфа – тот стоял, держа кувалду наготове, с тем же пустым лицом, ожидая следующей команды. И тут до меня дошло – передо мной стоял не просто «тугодум», а гений. Гений гребаного удара.