Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 48 страниц)

Наконец, старик медленно поднял голову и посмотрел на мне в глаза. Но это был не взгляд мастера на подмастерье. Это был пронзительный взгляд, как будто кузнец пытался заглянуть мне в самую душу, и понять, что за существо стоит перед ним. В его глазах не было гнева – было что‑то другое, гораздо более глубокое.

– Ты… – голос прозвучал хрипло и непривычно тихо. – Откуда ты всего этого понабрался, паршивец? Отвечай.

– Я?.. – вырвалось почти беззвучно. Мозг лихорадочно заработал, перебирая варианты. Врать? Сказать правду? Оба варианта казались дорогой в никуда.

– ТЫ! – рявкнул кузнец, и от его голоса, казалось, вздрогнула наковальня.

Чёрт, ловушка захлопнулась. Попался в капкан, который сам же поставил, упиваясь собственной эйфорией и жаждой прогресса. Что теперь? Сказать, что придумал сам? Не поверит. Сказать, что подсмотрел? Где? Любой ответ из уст четырнадцатилетнего бестолкового Кая звучал бы как откровенная ложь.

– Я… – ком стоял не только в горле, но, казалось, сдавил лёгкие, мешая дышать.

– Ты ходил к этим бесам? К братьям‑оборванцам⁈ – Гуннар внезапно вскочил, и табурет за ним с грохотом упал. Он навис надо мной, тенью заслонив свет. – Признавайся, щенок! Признавайся сам, или я тебе так башку откручу, что признаваться будет нечему!

Память Кая подсказала: Братья‑оружейники… Рольф и Рагнар. Вспомнил их мастерскую – единственную, кроме нашей, кто делал оружие. Говорили, они работают на гарнизон Чёрного Замка – потомственные мастера, достаточно богатые, чтобы не размениваться на гвозди. Старик думает, я был у его главных конкурентов? Шпионил? Или просился на работу?

– Мастер, – сказал, стараясь говорить твёрдо, глядя прямо в глаза. – Я не был у них. Можете пойти и спросить. Зачем мне чужая кузница, если я учусь у вас?

Слова «учусь у вас» были откровенной лестью, но сейчас не до гордости. Мужчина тяжело дышал, лицо побагровело, было ясно: если бы сказал, что был у братьев, это ранило бы его гордыню сильнее любого оскорбления. Это означало бы, что он, Гуннар, – плохой мастер, от которого ученики бегают к конкурентам.

Мужчина немного остыл, но подозрение в глазах никуда не делось.

– Тогда откуда? – прорычал. – Откуда ты знаешь про такую конструкцию? В нашей дыре такие мехи только у этих выскочек и в замке у барона. Ты ни там, ни там не был. Значит, ты либо врёшь мне сейчас… – шаг, нависая надо мной, как скала. – Либо…

Замолчал, глаза сузились, словно в его затуманенном похмельем мозгу наконец сложилась страшная и невероятная картина.

– Либо ты, паршивец… – голос упал до зловещего шёпота. – Знаешь больше, чем я думал. Вот только откуда?

Ребят, 2500 лайков и дополнительная глава!

Глава 9

Его вопрос повис в воздухе. Стало ясно: ответ должен быть таким, который Гуннар не сможет проверить. Сказать правду? «У меня в голове система, которая показывает чертежи»? Проще сразу разбежаться и убиться об наковальню, за такое признание со мной здесь могли бы сделать что‑то похуже смерти.

Вариант с замком барона отпал – ложь, которую легко опровергнуть. Заезжий торговец или шахтёр? Неубедительно. Гуннар начнёт расспросы, искать этого мифического «инженера». Да и не поверит, что человек с такими знаниями машет кайлом в шахте.

Мозг выдал единственный рабочий вариант – полуправду. Опасную, но единственную, в которую можно поверить.

– Я скажу, – произнёс тихо, поднимая взгляд. – Видел эти мехи и запомнил, как они устроены. У меня, как оказалось, хорошая память на такие вещи. Не знаю, откуда, но если меня что‑то сильно заинтересует, запоминаю каждую деталь. Вот и весь секрет, мастер.

Старик нахмурился так, что густые брови сошлись на переносице. Глубокие морщины прорезали лоб, а глаза почти скрылись в тенях.

– Ты мне зубы не заговаривай, щегол! – взорвался кузнец, делая шаг вперёд. Кулаки сжались. – Говори толком, где ты их видел⁈ У братьев‑оборванцев, да⁈

Решил идти ва‑банк.

– Да, – спокойно ответил, глядя прямо в глаза. – У них. У Рольфа и Рагнара.

Гуннар задышал так, словно пытался втянуть в себя весь воздух кузницы. Грудь вздымалась как кузнечные мехи, лицо налилось багровым цветом. У меня было несколько секунд, прежде чем его шок переплавится в чистую ярость.

– Но я не ходил к ним проситься в ученики, мастер! Клянусь!

Он замер, тяжело дыша, но кулаки немного разжались. Ждал.

– Так вышло, правда, – продолжил быстрее, чувствуя, что он слушает. – Я крутился возле их кузни. Мне было просто… любопытно. Вы же знаете, они делают только оружие, лучшее в округе. Хотелось понять, почему? Что у них есть такого, чего нет у нас?

Видел, как последние слова задели его за живое.

– Их мастерская была открыта, а они оба ушли в таверну. Я знал, что к ним никто без спроса не сунется. Вот и юркнул внутрь, на минутку. И увидел… эти мехи. Мастер, они… – искал слово, которое не прозвучало бы слишком современно, – они совершенны. Огромное колесо, система рычагов… Я представил, как было бы здорово получать ровный, постоянный жар, просто вращая маховик. Подошёл, потрогал, посмотрел, как всё устроено, и постарался запомнить каждую деталь. А потом, когда ушёл, всё никак не мог выкинуть их из головы. Рисовал палкой на земле, снова и снова, чтобы не забыть, чтобы однажды… чтобы мы могли сделать такие же.

– Откуда⁈ – рык эхом прокатился по кузнице. Мужик вновь схватил меня за шиворот, приподняв над землёй. Ноги болтались в воздухе, а жар его тела и запах перегара ударили в лицо. – Маховик! Откуда ты взял это слово, паршивец⁈ Откуда ты его вообще знать можешь⁉ Отвечай, мерзавец, или я тебя башкой в горн суну!

Глаза пылали яростью. Паника холодной волной прошлась по спине. Нужно говорить – быстро и убедительно.

– В шахте! Я в лагере об этом думал, не мог успокоиться! Рассказал старому охраннику про эти мехи, а он только рассмеялся! Говорит, в столице у богатых мастеров такие не редкость! Он‑то и сказал, как это колесо называется – маховик! Но он только название и знает, мастер! Конструкцию я сам запомнил, до последней заклёпки!

Хватка на вороте слегка ослабла. Он отпустил меня, и я, кашляя, попятился.

– Значит, шпионил! – констатировал кузнец.

– Да! – выпалил, поднимая взгляд. – Да, мастер, подсмотрел! Можно сказать, шпионил! – Шаг вперёд, переходя от обороны в атаку. – Но для кого? Для них? Нет! Для нас! Для нашей кузни! Я ведь как только вернулся, сразу к вам пришёл, всё рассказал, ничего не утаил!

Говорил быстро, с жаром, не давая вставить слово.

– Вы только представьте! С такими мехами мы сможем делать то, о чём эти братья‑оборванцы и не мечтали! Жар будет идеальный! Сталь получится чище! Мы их обставим, мастер! Мы будем ковать лучшее оружие во всём Каменном Пределе!

И тут я нанёс главный удар, целясь прямо в его гордость.

– Ваш отец – великий мастер, разве он работал бы на дырявых мехах? Нет! Он заслуживал лучших инструментов! И вы, его сын – с вашей родословной вам на роду написано иметь лучшую кузницу! А я… я просто хочу помочь. Я по глупости своей, по неумению так поступил, не со зла. Вы только не бейте, мастер… я ведь и правда как лучше хотел.

Смотрел на него, инстинктивно выставив руки перед собой в защитном жесте. Спектакль, кажется, сработал. Видел, как слова о его отце, о чести рода, попали в цель. Его злость никуда не делась, но она потеряла чистую ярость, стала какой‑то показной. Старик злился уже не на меня, а на собственное упрямство, которое мешало признать мою правоту.

Гуннар тяжело дышал, глядя мне в глаза, затем провёл по лицу грязной ладонью, смазывая пот и сажу. Молча поднял с пола упавшую табуретку, поставил и снова рухнул на неё всем весом.

Дерево – старое и рассохшееся, издало жалобный скрип, а затем – сухой треск. Одна из ножек, подточенная временем и сыростью, не выдержала. Табуретка подломилась, и кузнец со всего маху повалился на бок – падение получилось тяжёлым и неуклюжим. Мужчина сидел на полу, посреди обломков своего старого трона, привалившись спиной к стене.

– Чтоб вас всех – просипел он, глядя на сломанную ножку с вселенской усталостью.

К моему горлу подкатил нервный смех. Сжал зубы так, что заходили желваки, напрягая все мышцы лица, чтобы не заржать. Мгновение назад боялся за свою жизнь, а теперь этот грозный медведь сидел на полу, побеждённый собственной рухлядью. Если бы я засмеялся, Гуннар бы убил меня голыми руками.

Он так и остался сидеть. Просто сидел, тяжело пыхтел и смотрел на утоптанную землю, в этот момент перестав быть грозным кузнецом. Просто уставший и сломленный мужик.

– Здесь всё на соплях держится, – прохрипел сквозь зубы. И в голосе была не злость, а бессильная ненависть ко всему вокруг: к этой ветхой кузнице, к сломанной табуретке, к своей собственной жизни. Эта ножка стала последней каплей.

Помолчал, а потом тихо, что я едва расслышал, добавил:

– Ладно.

Не слово, а выдох.

– Будут тебе мехи.

Сердце забилось чаще. Получилось!

– Не мне, мастер. Нам, – поправил быстро, но без дерзости. Эти слова вырвались сами, из самого сердца. В этот нелепый момент, когда тот сидел на полу среди обломков, впервые почувствовал, что мы можем быть заодно.

Гуннар поднял взгляд из‑под сальных волос.

– Что требуется? – просипел кузнец беззлобно, как мне показалось с искрой надежды в голосе.

Поверить в происходящее было трудно – этот упрямый садист только что сдался. Часть меня хотела переспросить, убедиться, но взрослое сознание взяло верх. Нельзя давать старику времени передумать, нужно действовать.

Быстро окинул кузницу, оценивая фронт работ. Старые мехи, пустующее пространство рядом. Балка на потолке, которую можно использовать как опору. План мгновенно выстроился в голове.

– Сперва нужно разобрать старые. Я сам всё разберу, можете не беспокоиться, – сказал деловито. – Затем пойду к Свену. Нам нужна прочная дубовая рама, несколько шкивов и, самое главное – тяжёлый маховик. После этого – к кожевнику, заказать новую кожу для мешков, прочную и без трещин.

Пауза, давая осознать масштаб.

– Пока мастера будут готовить детали, нужно выковать всё металлическое, не помню точно как называются некоторые детали, но знаю, как выглядят. Работы много, но всё можно сделать. Ну а дальше… – посмотрел на Гуннара, – дальше нужно будет только оплатить их труд.

Закончил речь, глядя на сидящего на полу огромного кузнеца. Мужик выглядел разбитым, но стало заметно, как внутри него что‑то сдвинулось. Огромный айсберг недоверия дал первую трещину.

– То есть ты, щенок, хочешь, чтобы я сидел на жопе и ждал, пока ты тут командуешь?

Любой намёк на то, что пытаюсь его подсидеть, и всё рухнет. Я сглотнул, судорожно соображая, что ответить старику, и честно говоря, захотелось сесть, чтобы быть на одном с ним уровне. Показать ему, что не претендую здесь на полноправное хозяйство, кузнецу ничего не угрожает – мы делаем одно дело.

Огляделся, нашёл участок стены, не заставленный хламом, подошёл, опёрся о неё спиной и медленно сполз на пол, сев напротив Гуннара. Теперь я не смотрел на него сверху вниз.

– Это неважно, мастер, – сказал тихо, глядя ему в глаза. – Как вы решите, так и будет. У меня просто есть чертёж в голове. Вот и всё.

Мой ответ, лишённый вызова, кажется, достиг цели. Громила смотрел на меня взглядом, в котором не было ничего, кроме бездонной усталости. Но я разглядел нечто большее – застарелую боль. Откуда она? Что гложет этого огромного, сильного мужика? Неизвестно. Но вдруг показалось, что если сейчас неосторожно коснуться этой раны, он просто сломается, расплачется, как потерявшийся ребёнок. Никогда не видел ничего подобного в его глазах.

Кухнец тяжело вздохнул, втягивая сырой воздух кузницы, и этот вздох прозвучал как стон. Плечи, до этого напряжённые и готовые к бою, опустились. Затем он едва заметно кивнул.

– Делай, – прохрипел. – Оплату мастерам я занесу.

Помолчал несколько секунд, а потом добавил, не глядя на меня:

– Если с ковкой помощь понадобится – позовёшь. Главное, металл не испорти.

После этих слов он с кряхтением поднялся на ноги, отряхнул штаны от пыли и, не снимая фартука, побрёл прочь из кузницы, на улицу, где уже чувствовалось холодное дыхание приближающейся осени.

«Скоро холода», – мелькнула мысль.

Я остался один в тишине, и победа, которой добился, стала горькой на вкус. Старик не просто ушёл, а сбежал как раненый зверь, уходящий в берлогу зализать раны.

И снова, как в тот день, когда оплевали его мечи, в груди появилось то же чувство. Простая жалость к человеку, что в первый же день пытался меня утопить.

Странная штука – жизнь.

Поднялся на ноги. С минуту стоял, стараясь отойти от этого напряженного и очень непросто разговора. Победа над упрямством Гуннара шокировала, но нужно думать о насущном. Ещё раз окинул взглядом место, где встанут новые мехи, и постарадся переключить на главную проблему – деньги. Вернее на то, где их прятать.

Пятьсот шестьдесят медяков выжигали дыру в мешке и в мыслях. Воровство в Оплоте, конечно, каралось изгнанием, но все знали, что это не останавливает отчаявшихся. Особенно, когда речь о бесправном сироте, который вдруг необъяснимо разбогател. Оставлять деньги в дырявой лачуге, которая даже не запиралась, было чистым безумием.

Зарыть их? Не вариант. У меня даже лопаты не было, да и каждый раз раскапывать тайник – неудобно и рискованно. Значит, нужно найти тайник здесь, в кузнице. Место, куда Гуннар точно не сунется. Рискованно, да, но временно сойдёт – пока не выкую для своей лачуги настоящий замок.

Взгляд упал на старый верстак. Подошёл, отодвинул тяжёлый ящик с ржавым хламом и обнаружил за ним то, что искал – глубокую расщелину в глиняной стене у самого пола. Примерился. Мешок с монетами, туго скрученный, с трудом, но протиснулся внутрь. Скрепя сердце задвинул ящик на место. Оставлять здесь весь свой капитал, заработанный потом и кровью, было тревожно, но выбора нет.

Желудок свело от голода. Гуннар снова ушёл, забыв или не пожелав оставить еды. Раньше я бы просто терпел, ожидая его милости, но не сейчас. Шахта научила простой истине: если тебе что‑то нужно, ты либо берёшь это сам, либо требуешь. Я понял, что даже с кузнецом можно и нужно говорить – больше отмалчиваться не собирался.

Но вместо того, чтобы идти искать его, меня посетила другая идея – впервые в жизни этого тела захотелось поесть в таверне. Не просто набить желудок, а сделать первый шаг в мир людей. Осмотреться, понять, кто есть кто, кто здесь сидит, о чём говорит, может, даже завести полезное знакомство.

Снова вытащил мешок, отсчитал пять медяков и сунул их в карман штанов. Ощущение твёрдых кругляшков было приятным. Убрав тайник на место, вышел из кузницы. Прохладный ветер ударил в лицо, приятно холодя кожу. Закрыл за собой тяжёлую дверь и, чувствуя в кармане вес денег, зашагал вверх по улице.

Подъём в гору был лёгким, почти незаметным. Прошёл мимо женщин, стиравших бельё в деревянных корытах прямо на улице, мимо визжащей ребятни, гонявшейся друг за другом в попытках дать поджопник, мимо наглых кур, бросавшихся под ноги. Наверху холма, возле дома старосты, на главной площади оплота я увидел построение ополченцев. Около двух десятков мужчин стояли молча, переминаясь с ноги на ногу, на них были кожаные, явно поношенные от времени доспехи, шлемы не по размеру, и длинные деревянные копья с металлическими наконечниками. Деревня готовилась к худшему.

И вот, наконец, добрался до цели – длинного дома из толстых брёвен. Таверна «Хромой Вепрь», из‑за закрытой двери которой доносился негромкий гул голосов – до вечерней попойки было ещё далеко.

На мгновение замер, собираясь с духом. Для Кая это место было запретной территорией, для меня же – новым фронтом. Осторожно потянул на себя тяжёлую, окованную железом дверь и заглянул внутрь.

В нос ударил густой запах – смесь пролитого эля, кисловатого аромата мокрого дерева, дыма от очага, жареного лука и чего‑то мясного. Внутри царил полумрак. Свет пробивался лишь через два маленьких, затянутых бычьим пузырём окна и падал на сколоченные из досок столы. Воздух был плотным от дыма, который поднимался от большого очага в дальнем конце зала к закопчённому потолку.

За одним столом, в тени, сидели два мрачных охотника, методично правившие ножи на точильных брусках. Лица незнакомы, но по одежде и телосложению нетрудно было догадаться, что это воины. У самого окна узнал плотника Свена – тот сидел с парой своих помощников, громко хохоча над какой‑то шуткой и стуча кружкой по столу.

У массивной стойки, ссутулившись, стоял костлявый мужик. Узнал его – Финн Хромой. Воспоминания Кая подсказали, что тот был одним из лучших охотников в отряде отца, его верным товарищем. Но несколько лет назад, во время вылазки в предгорья, его ногу покалечил Медведь‑скалолом. Охотник выжил, но с тех пор хромал и больше не мог ходить в дальние походы. Его слава угасла, и теперь мужчина проводил большую часть времени здесь, молча глядя в кружку с дешёвым пивом.

А за самой стойкой, протирая поверхность тряпкой, стояла хозяйка заведения – Фрида. Память Кая подсказала: вдова, чей муж‑трактирщик погиб в пьяной драке много лет назад. Женщина не сломалась, а взяла дело в свои сильные руки. Властная и широкоплечая с тяжёлым взглядом, которая одним кивком могла заставить замолчать самого буйного дровосека. Дети в деревне боялись её больше, чем лесных духов.

Тяжёлая дверь за мной закрылась. На мгновение все разговоры в таверне стихли. Несколько пар глаз обернулись к входу, чтобы посмотреть, кого принесло.

Когда увидели меня, атмосфера тут же изменилась. Мрачные охотники в углу, до того поглощённые своими клинками, подняли головы, и их лица синхронно окаменели. Фрида прекратила протирать стойку и, по‑мужицки шмыгнув носом, уставилась на меня изучающим взглядом. Даже весёлый смех за столом Свена оборвался, его подмастерья тут же о чём‑то зашептались, бросая косые взгляды. Лишь лицо Финна Хромого у стойки осталось непроницаемым.

Почувствовал себя рыбой, которую выбросили на сушу. Десяток глаз буравили меня, оценивая. Нужно не забывать: они видели не взрослого мужика, а Кая – «паршивца Гуннара», сироту‑неудачника, которого здесь никто никогда не видел.

Стараясь держаться уверенно, медленно пошёл вглубь таверны, слегка кивая тем, кто смотрел на меня. Взгляд встретился со взглядом Свена. Заставил себя улыбнуться и поднял руку в приветственном жесте. Плотник, секунду поколебавшись, широко улыбнулся в ответ и кивнул на свой стол, приглашая присоединиться.

Подошёл к их столику у окна, но садиться не стал.

– Здравствуйте, мастер Свен.

– Вернулся! – весело пророкотал мужчина, оглядывая меня с ног до головы. Его взгляд был добродушным, но внимательным. – Ну, рассказывай! Удачно ли всё прошло, юный мастер‑кузнец?

Последние слова плотник произнёс с дружеской подколкой, но заметил, как от звания «мастер» его подмастерья помрачнели ещё больше, сверля взглядами исподлобья.

– Всё прошло хорошо, мастер Свен. Узнал много нового. Работал, – ответил сдержанно.

– И что, удалось выбить из этих каменных идолов руду? – не унимался мужчина, понизив голос до шёпота.

Лишь коротко кивнул, и в ту же секунду понял, что совершил ошибку. Об этом лучше не распространяться. Но было поздно – один из подмастерьев тут же что‑то прошипел на ухо товарищу, и тот бросил на меня взгляд, полный зависти.

– Я как раз вас искал, – обратился к плотнику, стараясь говорить уверенно. – Вы мне нужны по одному делу, но сначала хотел бы поесть.

Бросил короткий взгляд в сторону стойки, где стояла Фрида.

– Сейчас закажу чего‑нибудь и присяду, если не возражаете.

– Давай‑давай, парень, не стесняйся! – добродушно рявкнул Свен. – Расскажешь всё за едой! – Ободряюще хлопнул по столу.

Кивнул в ответ и направился к барьеру из тёмного дуба. Финн Хромой, казалось, даже не заметил моего приближения. Мужик не сводил глаз с полупустой кружки, погружённый в какие‑то мрачные мысли.

Трактирщица, заметив, что я подошёл, облокотилась на стойку. Её огромная грудь тяжело легла на грубое дерево. Постарался смотреть ей в лицо, чтобы ненароком не вызвать её гнев случайно упавшим на декольте взглядом.

– Здравствуйте.

Женщина лишь вопросительно приподняла бровь, продолжая сверлить глазами.

– Я бы хотел поесть. Чего‑нибудь горячего.

Аккуратно выложил пять медяков на стойку – медь тускло блеснула в полумраке таверны. Фрида смерила меня недоверчивым взором, затем перевела его на монеты. Молча сгребла их в свою огромную ладонь, развернулась и, не сказав ни слова, скрылась за потёртой дверью в подсобку.

Я остался стоять в тишине. И тут Финн, до этого казавшийся статуей, сделал смачный глоток, с шумом поставил кружку на стойку и медленно повернул ко мне голову. Встретил его взгляд и вежливо кивнул. Глаза у мужчина были выцветшие, полные застарелой боли. Костлявый смотрел не враждебно, а скорее изучающе, словно пытался разглядеть во мне что‑то.

– Сын Арвальда? – его голос был хриплым и тихим. Мужик произнёс это не как вопрос, а как утверждение.

Имя отца ударило как молния, вызвав каскад чужих, но ярких воспоминаний. Крепкий и жилистый мужик с длинной шеей и чёрными волосами. Вспомнил его глаза, которые смотрели на человека так же, как на зверя, а на зверя – как на человека. Для него не было разницы – лишь цель и путь.

Всплыл образ: отец подкидывает маленького Кая высоко в воздух, метра на полтора, а затем легко ловит. Мальчишке тогда было лет семь, но он уже чувствовал, что папа мог бы подбросить его и выше, если бы мать не ворчала, боясь этих диких игрищ. И в те мгновения полёта Кай был самым счастливым ребёнком на свете…

В груди потеплело от этих образов. Финн обратился ко мне не «щенок», не «сопляк». Мужчина назвал меня по имени отца.

– Да, – твёрдо ответил, сдерживая нахлынувшие чувства.

– Бездарный, – отчеканил мужик, и слово упало между нами как кусок льда.

Тепло в груди мгновенно сменилось обжигающей яростью. Впился в него взглядом, сверля испитое лицо и тусклые глаза. Мужик бросил это слово не со злостью, а с констатацией, и от этого было в тысячу раз больнее.

– Да, – вырвалось в ответ.

Финн хмыкнул, скривив губы, и отвернулся к своей кружке, будто разговор окончен. В этот самый момент из‑за двери подсобки вышла Фрида, неся в руках шипящую на раскалённой глиняной тарелке кровяную колбасу с жареным луком. Еду охотников и воинов, которую не ожидал увидеть перед собой. Несмотря на раздражение от этого странного диалога, при виде сочного блюда рот наполнился слюной. Ещё раз взглянул на мужчину, потерявшего ко мне интерес. Захотелось ответить ему что нибудь этакое, чтобы более ко мне не совался. Но здравый смысл подсказывал молчать. Мужик, почуяв, что я на него пялюсь, вновь повернулся в мою сторону.

– Что‑то хотел сказать, сынок Арвальда?