Текст книги "Системный Кузнец. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ярослав Мечников

Соавторы: Павел Шимуро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 48 страниц)

Нужно полностью совладать с эмоциональными реакциями Кая – с отчаянным желанием быть похожим на отца, с детской жаждой отомстить всем за то, как с ними обошлись после смерти Арвальда. Нужно думать взрослой головой. Несмотря на бурлящую огненную стихию, к делам подходить с холодным рассудком. И, чёрт возьми, сколько раз уже это понимал, но снова и снова, против воли, возвращался к мальчишеской сути, что застряла в голове, как осколок.

– Спасибо, мастер Свен. Спасибо, что доверились мне. Я понял, – сказал тихо. – Я постараюсь последовать вашему совету.

Кивнул ему. Просто, по‑деревенски, но со всем уважением. Плотник на моей стороне, но у него семья и дело всей его жизни. И мужику незачем рисковать всем из‑за мальца, которого тот, по сути, едва знает.

– Хорошо, Кай. Это очень хорошо, – рыжий кивнул в ответ. – Поговори с Боргом, а потом – ко мне. Тебе нужно, чтоб Клан дал тебе вольную на твоё ремесло здесь, в Оплоте. Ты ещё поймёшь, как тут всё вертится. Клан‑то… это первая сила в наших краях. Может, и посильнее самого барона будет. Нельзя с такими людьми на ножах быть, как бы душа ни просила.

– Да. Я не стану, мастер Свен. Не стану, – сказал просто.

Плотник кивнул ещё раз, уже по‑свойски, по‑дружески, а затем, не говоря больше ни слова, встал, вышел из кузни и через дорогу направился в свою мастерскую – в царство запаха стружки и дерева, которое он любил больше всего на свете.

Мужчина не прикрыл дверь. В тёмное помещение ворвалась косая полоса яркого солнечного света. В ней, как шальные искры в открытом космосе, закружились и затанцевали миллиарды пылинок – угольных, древесных, металлических.

Стоял и смотрел на это зрелище, не думая ни о чём – разум опустел, погрузившись в состояние бездумного созерцания.

Это важный разговор и крайне своевременный. Уж не знаю, каких бы дров я мог наломать, ворвись на эмоциях к этому старому ястребу, Боргу. Огненная Ци иногда ведёт себя совершенно бесконтрольно, откликаясь на ярость, пробуждаясь для того, чтобы вершить «справедливость». Вот только эта справедливость – слепа и горяча, и может породить ещё большее количество бед, чем было до неё.

Нужно действовать мудрее – помимо силы развивать спокойствие, терпеливость и холодный расчёт.

Словно под тяжестью мыслей, ноги сами собой подогнулись, и я опустился на корточки, продолжая, как заворожённый, смотреть на тихий танец пыли и света. Прохладный ветерок с улицы приятно обдувал лицо. Впечатления от разговора всё ещё заполняли моё существо.

Значит, кто‑то проговорился. Шахтёры, видевшие припадок? Или Тарк?

Мальчишку винить нельзя – тот до чёртиков боится и уважает Торгрима. Наверняка стоило главе Клана лишь посмотреть каменным взглядом, как тот, дрожа, выдал всё подчистую. А сейчас, наверное, сидит где‑нибудь в тёмном углу и жалеет, проклиная слабость.

Вздохнул и медленно поднялся на ноги. Что случилось, то случилось – нужно действовать исходя из той ситуации, которая есть на данный момент. Всё очень просто.

Борг. Нужно идти к нему и быть почтительным, как бы ни хотелось вести себя иначе.

Или нет?

Знаете, бывает такое странное ощущение перед важным событием. Ты не знаешь, как именно всё сложится, не знаешь, как поведёт себя человек, к которому идёшь. Но ты как бы настраиваешь себя внутренне. Готовишься к любому исходу, программируя на то, что бы ни случилось, отреагируешь правильно, и всё закончится благополучно.

Именно в таком состоянии я и вышел из кузни, направляясь в сторону дома наместника рудознадцев.

Солнце медленно клонилось к закату, и его багровые лучи заливали деревню, играя на соломенных крышах домов, на усталых лицах людей, занятых своими делами, на потёртых кожаных доспехах ополченцев. Но я почти не видел этого, мыслями был уже там, в каменном доме наместника.

Внутри что‑то само по себе начало работать – мозг, как сложный механизм, перебирал разные варианты. Как начну разговор? Что скажу, если тот начнёт угрожать? А если предложит сделку? А если просто выгонит? Будто внутри рисовалась огромная карта всевозможных путей и развилок между ними.

И все эти пути, какими бы извилистыми ни были, в итоге вели к одному – мне позволят вести дела в Оплоте. Не знал, как именно к этому приду, но был абсолютно уверен – это непременно сбудется.

Подошёл к окованной железом дубовой двери «конторы» Клана рудознадцев. Сделал один глубокий и медленный вдох, наполняя лёгкие холодным вечерним воздухом. Толкнул дверь внутрь.

Глава 7

Борг стоял спиной ко мне у каменной стены. Там, в неглубоких нишах, располагались экспонаты – образцы различных камней. Среди них куски чёрной, лишённой блеска руды, а также разноцветные кристаллы, некоторые из которых светились таинственным внутренним светом. Несколько масляных ламп чадили по периметру, добавляя запах гари.

Услышав, как я вошёл, старик, держа в руке один из многогранных камней, медленно обернулся. Хищное лицо исказил оскал, обнажив почерневшие зубы. Борг с ленцой отложил камень на полку.

– Явился? – проскрипел старческим голосом. – Ну, проходи‑проходи, щенок.

Указал костлявой рукой на центр комнаты.

Я кивнул и осторожно прошёл внутрь, прикрыв дверь.

Несмотря на тлеющий в очаге огонь и пламя ламп, в помещении было промозгло, даже сыро – холод шёл от каменных стен и пола. Не сводил глаз со старика, который, заложив руки за спину, медленно расхаживал вдоль стола. Наместник сутулился, но в походке была хозяйская уверенность.

– Здравствуйте, господин Борг, – начал уважительно. Это было первое, что пришло в голову – решил последовать совету Свена. Нужно дать понять, что я здесь не для драки, а для разговора.

Старик оскалился ещё шире. Трудно понять, доволен он моими словами или просто насмехается над ними.

– Вы приходили ко мне утром. Я был занят – прошу прощения, что не смог подойти. Когда вышел, вас уже не было, – сказал ровно, хотя стоило огромных усилий сдерживать отвращение, глядя на эту ястребиную рожу. Огненная Ци внутри тлела как спящий вулкан, которому перекрыли выход на поверхность. Дышал медленно, ощущая тело целиком, готовый к любому развитию событий.

Наместник даже кивнул, будто удовлетворился таким началом. Снова поднял руку и указал мне на простой стул перед его столом, а сам, не дожидаясь, когда я займу место, обошёл свой заваленный камнями и свитками стол и тяжело опустился в резное кресло, сложив на столешнице пальцы.

Подошёл туда, куда было указано, и сел, стараясь держаться достойно, но не враждебно – прямая спина, спокойный взгляд.

– Ита‑а‑ак… – протянул старик, барабаня костлявыми пальцами по столу. – Ты пожаловал самолично. Это очень хорошо, щенок – поговорить нам есть о чём. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню?

Борг ходил вокруг да около, явно наслаждаясь властью, ставя себя в более сильную позицию.

– Я так понимаю, речь пойдёт о Брике, – предположил ровным голосом. – А ещё… – сделал паузу, прощупывая почву, – вы сказали мастеру Свену, чтобы тот не имел со мной никаких дел, потому что вы и ваш клан считаете, что я… одержим.

Сердце заколотилось сильнее, но заставил себя дышать размеренно. Каждую подступающую эмоцию мысленно опускал во «внутренний горн» и тут же сжигал.

– Мне очень жаль, что вы так считаете, потому что это сущая неправда. То, что случилось в лагере – лишь слабость моего тела. Я трудился несколько суток без перерыва. С таким жаром, который дают домницы, никогда раньше не имел дел. Мне просто стало плохо. А то, что говорят, будто я светился… это просто домыслы испуганного мальчишки.

Благодаря сжиганию эмоций тон получился ровным, даже безразличным, и таким убедительным, что сам почти начал верить своим словам.

Старик долго смотрел на меня, не моргая.

– В сущности, мне на тебя плевать, щенок, – проговорил наместник брезгливо. – На тебя, на твою «одержимость», на твою кузню мне тоже плевать. – Дед выплёвывал слова с неприкрытым презрением. – Но мой глава… верит в то, что чувствует, и он уверен, что ты что‑то недоговариваешь. Откуда ты узнал про руду?

– Я уже объяснял господину Торгриму…

– Довольно! – рявкнул Борг. – Свои сказки будешь рассказывать этому щенку Брику, раз уж ты теперь выступаешь в роли его почтенного опекуна – ты, щенок безродный!

Последние слова были как удар хлыстом, попали точно в цель – в кровоточащую рану Кая. Почувствовал, как изнутри поднимается волна детской ярости.

Это лишь заставило замедлиться ещё больше. Почувствовал под ногами холодный каменный пол, а под ним, глубоко‑глубоко, в сотнях километров под землёй – огненную стихию, которая питала меня по невидимым каналам. Эмоция возникла… и тут же сгорела без следа, превратившись в холодное спокойствие.

Перед глазами вспыхнуло синее сообщение:

[Контроль Огненной Ци повышен. Открыта пассивная способность «Холодное Пламя»: любая сильная эмоция может быть преобразована в ментальную ясность и концентрацию.]

Это не просто слова – ощутил, что контроль усилился – будто мог держать в руках чистое пламя, и оно никуда не вырывалось, но лишь наполняло меня.

На секунду опустил глаза, облизнув пересохшие губы. Ни в коем случае нельзя вестись на слова наместника, реагировать на оскорбления. Но как же себя вести? Что сказать? В голове была звенящая тишина. И в этой тишине, в каменном доме, лишь треск очага напевал свою древнюю песню – треск отозвался внутри огненным спокойствием. Огонь, который горит, несмотря ни на что. Огонь, что обжигает, только если поднести к нему руку слишком близко, но своё пламя я спрятал так глубоко, что сейчас им невозможно обжечься.

Едва заметно улыбнулся этой жалкой попытке спровоцировать, и поднял на Борга взгляд, изучая морщинистое лицо – лицо человека, который всю жизнь прислуживает великому практику, но сам абсолютно пуст.

– Послушайте, господин Борг, – начал спокойно, без тени страха или заискивания. – Как вы уже знаете, я вновь проходил ритуал. Судя по всему, это был ваш приказ, и алхимик его исполнил. И, как вы знаете – на Камне не засветилась ни одна руна – у меня нет никакого Дара, кроме одного… – сделал паузу, видя, как старик прищурил глаза. – Мой дар – это живой интерес к ремеслу, трудолюбие, выдержка и неплохая память, чтобы запоминать всякие штуковины.

Старик глядел с недоверием из‑под ястребиных бровей.

– Я знаю, что Клан «Каменного Сердца» – по‑настоящему велик, – продолжил без лести, только утверждая факты. – Если бы не вы – жителям Оплота было бы худо. Вы обеспечиваете нас работой, заказами, защитой. Без вашего слова ни один мастер в деревне не сможет вести дела. И ваш глава, господин Торгрим – могущественный практик, каких, возможно, не видел ещё никто в Пределе – это все знают.

Говорил, а сам видел, как напряжение на лице старика понемногу спадает.

– Раньше, когда я был совсем маленьким, был под защитой отца, но тот умер, не оставив и крупицы своего Дара. Теперь у меня нет защиты. Кузня, которую оставил мастер Гуннар, не сможет работать без вашей руды. Выходит, теперь вы – моя защита. У меня нет никакой нужды ссориться с вашим кланом – в этом случае я долго не проживу. Это понятно и мне, и вам.

Сделал ещё одну паузу, давая наместнику осмыслить сказанное.

– Мальчишка Брик сам напросился работать в кузню, я его не тянул. Принял его, потому что остался один и мне нужны помощники. Да, тот поступил глупо, не предупредив вас. Пацан заслужил наказание, но теперь он работает у меня.

Пытался прочесть по глазам старика мысль – кажется, Борг немного сбит с толку.

– Касательно руды… потом и кровью добыл её в шахте, потом превратил в слитки. Караван разбили, но я не пришёл к вам, не стал ничего требовать, потому что понимаю, как трудно сейчас всем, и в первую очередь – Клану. С этими падальщиками весь привычный уклад нарушен.

Слова лились сами – чётко, спокойно, уверенно.

– Но хотел бы сказать самое главное. Если вам нужны ещё какие‑то доказательства, что у меня нет никакого особого Дара – прошу, делайте всё, что считаете нужным, только открыто. Без шпионства, без этих странных лихорадок. Я готов сотрудничать, но прошу лишь об одном – дайте мне работать и ковать из вашей руды – той самой, что добывают отчаянные мужики в шахтах, с которыми успел познакомиться. Дайте ковать из неё оружие для борьбы с падальщиками, чтобы мы все как можно скорее смогли избавиться от этой напасти.

Замолчал, переводя дыхание. Старик всё смотрел, практически не мигая, сложив костлявые пальцы в замок у подбородка.

– И ещё, – сказал уже тише, но с нажимом. – Если я всё‑таки могу потребовать… да, именно это слово, ведь мне понадобилось много сил, чтобы получить ту сталь… если я могу потребовать свои слитки, прошу… отдайте их. Может быть, у вас есть какие‑то запасы, которые вы можете выделить мне в счёт того долга. Хочу сделать из них что‑то очень хорошее. А мальчишка… лучше оставьте его – не потому что настаиваю, кто я такой в конце концов, чтобы указывать вам что делать? Он – обычный, бесправный сирота, как и я, и ему будет лучше со мной, а не с вами, и вы это прекрасно знаете.

[Способность «Холодное Пламя» активирована. Ваша Огненная Ци интуитивно вплетена в энергию звука. Убедительность речи временно увеличена.]

Почувствовал это в тот момент, когда говорил. Слова, хоть местами и были сказаны коряво, несли не только смысл, но и какую‑то внутреннюю теплоту – не обжигали, а проникали сквозь броню цинизма старого Борга и согревали того изнутри, что‑то в нём меняя.

В комнате повисла тишина. Чувствовал давящее напряжение взгляда наместника, но я сказал всё, что хотел, и теперь не понимал, как дед отреагирует.

Глаза его сощурились, старик задышал глубже и громче.

– Какая речь… – проскрипел Борг ехидно. – Прямо как у столичных господ – никак не глупее. И условия мне ставишь… и льстишь…

«Дышать, Дима. Дышать,» – приказал себе. Ещё один глубокий вдох. Выдох. Ни в коем случае нельзя вестись на провокации – ещё ничего не решено.

Наместник долго смотрел на меня, и в тишине, казалось, можно было услышать, как скрипят шестерёнки в хитрой голове.

– Значит… – сделал паузу, – я могу передать Главе, что ты готов пройти нашу проверку?

Дед сказал это тихо, почти небрежно, но от слов похолодело. Какую ещё проверку? Я только что прошёл у Обелиска. Что ещё может быть?

– Конечно, – ответил, стараясь, чтобы голос звучал простодушно. – Любую проверку, которая вам понадобится.

Борг молчал, упираясь подбородком в скрещенные кисти. Опустил взгляд и о чём‑то напряжённо думал. Тишина затягивалась.

– Уж больно ты сладко поёшь, щенок, – произнёс он, поднимая тёмные, ничего не выражающие глаза. – А я такое за версту чую. Но, с другой стороны…

Старик встал, вновь сложил руки за спиной и принялся отмерять шагами комнату, глядя себе под ноги.

– Пришёл сам… выложил всё как на духу… Даже если где‑то и приврал, но готов сотрудничать. Хочешь ковать, как сам говоришь… – сделал паузу, шаги замедлились. – Знаю, что ты хотел быть охотником, как твой отец – все в деревне это знали. И если бы у тебя и вправду проснулся Дар Огня… ты бы уж точно мечтал не о том, чтобы прозябать в грязной кузне. Что‑то здесь не сходится…

Дед размышлял вслух, и я улавливал в его словах неподдельное замешательство – Борг пытался сложить головоломку, в которой не хватало деталей.

– Но Торгрим… – он начал было и тут же осёкся, будто осознав, что говорит вслух то, что не предназначалось для моих ушей.

Наместник некоторое время помолчал, медленно расхаживая по комнате.

– Так и быть, щегол, – сказал дед, вдруг остановившись и повернувшись ко мне. – Так и быть. Хочешь ковать? – хищная улыбка тронула гнилой рот.

– Да, – твёрдо ответил ему. – Хочу.

– Хорошо. Я передам Главе всё, что ты сказал. А пока – свободен.

– Насчёт Свена… – тут же вклинился, пока старик не передумал.

– Делай, что хочешь, – небрежно махнул рукой. – Раз плотник считает, что ты достойный преемник этого алкаша, можешь с ним работать, мешать не стану. – Сделал паузу. – А насчёт болванок, что сгинули с караваном… Они сейчас в шахтёрском лагере – целы. Ты их получишь, как только мы наладим поставки.

Я кивнул.

– Хорошо, господин Борг. Спасибо.

Наместник коротко и властно указал головой в сторону двери – разговор окончен.

Тут же встал и, не медля больше ни секунды, покинул помещение.

Когда вышел на улицу, почувствовал себя измотанным до предела. Подавлять Огненную Ци было так трудно, что приходилось напрягать все мышцы живота, держа ту в узде. Сделал ещё один глубокий вдох прохладного воздуха и медленно выдохнул, отпуская накопившееся напряжение.

Правильно ли поступил, что вёл себя именно так? Не знал. С одной стороны, достиг цели – получил отсрочку и свободу действий. С другой – прогнулся под этого отвратительного человека. Но был ли у меня другой выход? У меня ещё не было ни влияния, ни полноценной силы – ничего.

Побрёл вниз по улице, погружённый в мысли, не замечая ничего вокруг.

Где‑то на середине пути тишину вечера разорвал пронзительный визг.

Тот донёсся откуда‑то из леса, за деревянными стенами частокола. Ему тут же ответил второй, третий… целый хор чудовищных криков – визг падальщиков.

Отразился эхом от крон деревьев, ударился о соломенные крыши домов, ворвался в уши каждому человеку, и деревня замерла. Видел, как лица людей искажаются от ужаса, слышал панические вдохи.

– Ах!

Жители оборачивались, всматриваясь в сторону леса. Женщины инстинктивно хватали детей, прижимая к себе.

Все мысли мгновенно оборвались, я замер на месте и превратился в оголённый нерв, прислушиваясь к угрозе, которая пришла за нами из тьмы.

В деревне повисла гнетущая тишина, которую разрезали высокочастотные крики тварей, шастающих где‑то там, в лесу. Были ли они у самого частокола? Или дальше, в глубине чащи? Понять сложно. Писк распространялся на километры, проникая не столько в уши, сколько прямо в мозг.

– Твари… Твари… – доносился со всех сторон испуганный шёпот.

Мужчины крепко сжимали кулаки, но в глазах читалось то же самое, что у женщин и детей – ужас перед неминуемым.

– А охотников‑то нет! – выкрикнул кто‑то истерично. – Ушли! Бросили нас!

Люди выходили из хижин, всматриваясь в темнеющий лес. Другие судорожно забегали внутрь, запирая двери на все засовы, словно деревянные халупы могли спасти от насекомоподобных тварей.

На самом деле, вдруг понял, что, наверное, никто из них, кроме меня, и не видел этих существ вживую. Люди не знали, чего боятся, и от этой неизвестности картина, которую рисовало их воображение, ещё больше пугала.

Я обернулся. Из каменного дома, как сурок из норы, вышел даже Борг – старик хмур и напряжён, но за привычным фасадом читался страх и растерянность, тот бросил на меня колючий взгляд, а затем тут же отвернулся, уставившись за границу посёлка, в сторону огромных вековых сосен.

И тут раздался ещё один отвратительный визг, на этот раз так близко, что от звука с верхушек ближайших деревьев с паническим шелестом сорвалась стая чёрных птиц и взмыла в вечернее небо.

Медленно пошёл вниз, в сторону ворот. Там, у основания холма, уже собирался отряд ополченцев – мужчины молча сжимали копья. На вышках, что располагались по периметру, стражники с предельным напряжением всматривались в лес, вжавшись в деревянные ограждения.

Даже звери, что вечно шастали по улицам Оплота: куры, псы, кошки – замерли, окаменев. Наконец, один из псов, что был недалеко от меня, не выдержал и пронзительно залаял, вторя крикам существ в лесу. Тут же подбежал мужик с седой бородой и со всей дури пнул собаку тяжёлым сапогом. Пёс взвизгнул, замолчал и, поджав хвост, юркнул под ближайшую телегу.

– Духи предков, помогите… Отведите беду… – прошептала рядом какая‑то женщина.

Следом за ней увидел, как волна шёпота стала распространяться по толпе – люди прикладывали руки к губам и начинали говорить что‑то очень тихо. Шёпот десятков голосов превратился в звук, похожий на шелест листвы перед бурей. Даже суровые мужчины‑ополченцы подхватили древнюю молитву.

Память Кая подсказала – руны. Те, что были выбиты на частоколе, на дверях домов охотников, даже на некоторых старых деревьях по периметру Оплота – это защитные руны. Те активизировались, когда жители деревни вместе обращались к тысячелетней силе предков и духов‑защитников, и сейчас происходило то самое таинство.

Даже вспомнились слова молитвы. Мать учила мальчика, когда было страшно, обнимая, наговаривала их ему на ухо, и шёпот успокаивал. Я, сам не зная зачем, повинуясь древнему инстинкту, тоже беззвучно зашептал эти слова:

"Первый Камень, что лёг в основание,

Первый Огонь, что согрел очаг,

Первый Клинок, что дал нам защиту,

Предки‑Хранители, услышьте нас.

Дух Леса, что кормит,

Дух Реки, что поит,

Дух Камня, что держит стены,

Соседи‑Защитники, не оставьте нас.

От клыка и когтя,

От тьмы и морока,

От того, что ползёт из глубин,

Встаньте щитом. Укройте. Сохраните."

Так продолжалось какое‑то время. Я то повторял древние слова, то замолкал и лишь наблюдал. Затем почувствовал отчётливо – на эти сотни шёпотов‑просьб невидимая энергия Ци начала уплотняться. Собиралась внутри периметра деревни, стягиваясь от древних камней в основании домов, от живых деревьев, от самой земли. Сложно объяснить словами, но что‑то совершенно точно происходило.

В темнеющем небе собралось огромное количество птиц, будто все пернатые в округе решили слететься именно к нам, и их многоголосый крик был не менее пронзительным, чем визг тварей, но в нём не было угрозы – только сила и жизнь.

Визг падальщиков начал постепенно затихать, становиться глуше и дальше, пока окончательно не сгинул где‑то в непроглядной глубине леса.

Только в этот момент я осознал, что стою, вцепившись ногами в землю, твёрдый, как тысячелетняя скала, и весь истекаю потом. Не то от предельного напряжения, не то от чего‑то ещё, мне неведомого.

Обернулся, только сейчас вновь обретя контроль над собой. Другие жители деревни тоже были мокрыми, их лица – бледными, как в лихорадке. И лишь теперь их напряжённые тела начали расслабляться, некоторые, не в силах больше стоять, оседали на грязную землю.

– Обошлось… Слава духам, обошлось!.. – облегчённо стонали женщины. Дети, до этого тихие, теперь захныкали, прижимаясь к матерям. Мужчины тяжело дышали, отпуская напряжение.

Я повернул голову – Борг всё ещё стоял у каменного дома, глядя на притихший лес. Старик тоже медленно выдохнул, а затем его взгляд нашёл в толпе меня, и он, после короткой паузы, сделал неопределённый, но понятный жест. Просто махнул рукой в сторону кузни, будто давая окончательное «добро». Иди, работай, делай то, что нужно.

И тут пронзила мысль – простая и ясная.

Меч.

Откладывать больше нельзя. Сегодняшний ужас показал, насколько хрупка защита деревни и насколько иллюзорен их мир. Молитвы сегодня помогли, но могут не помочь завтра.

Возьму лучший металл, который смогу найти, запрусь в кузне и скую лучший меч, на который способен. Даже если провалюсь и ничего не выйдет – должен попробовать. Создать оружие, которое сможет дать людям нечто большее, чем просто молитва.