Текст книги "Забирая жизни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Бец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 126 страниц)

– Хочу, – страшась собственного ответа, сказал он.

– Хорошо. Тогда сейчас я задам тебе несколько вопросов, – серьезным тоном предупредил Андрей. – Если в твоих ответах я почувствую ложь – считай, что этого предложения не было. Понятно?

– Да, – Максим почему‑то улыбнулся.

Он ещё не верил до конца, что его не обманут, но зато точно знал, что ответит на любой вопрос, а там уже как карта ляжет. В любом случае он ничего не теряет. Ему просто нечего терять.

– Кто заставил тебя следить за нами? – твёрдо спросил Андрей.

– Никто, – не раздумывая, выпалил Максим.

Андрей нахмурился, и Максим сразу понял, что это означает.

– Честно! Никто не заставлял. Я сам. Ты добрый, дал мне еды, а потом прогнал Алекса и его дружков. Я просто хотел посмотреть, что ты и твои друзья будете делать.

Похоже, мальчишка говорил правду, но Андрей не собирался так просто сдаваться.

– И что же ты увидел?

– Ничего такого. Вы погуляли по городу, зашли в магазин – тут все приезжие так делают. Разве что не все разговаривают с посредником, но такое тоже часто бывает.

Сначала Андрей пропустил последнее предложение мимо ушей, но потом опомнился. О ком говорил мальчик?

– Посредник? Ты это о ком?

Мальчик удивленно посмотрел на Андрея, но потом подумал, что это ещё один вопрос.

– Посредник – мужчина в коричневой одежде с капюшоном, я не знаю как его зовут. Вы с ним говорили. Обычно после разговора люди уходят вместе с ним, но если не уходят, то возвращаются туда, где живут. Вы живете тут, вот я и ждал вас. Не думал, что вы вернетесь так скоро.

Невероятно. И как Андрей сразу не подумал о подобном? Кто может знать все о происходящем на улице лучше того, кто на этой улице живёт?

– Что ты о нем знаешь? – стараясь не выдать волнения, спросил Андрей.

– Он молчун, с нами разговаривает редко, но иногда дает какие‑нибудь задания и платит за них рубиями. Мне кажется, что он добрый. С ним встречаются разные люди, у них странное приветствие, длинное, но красиво звучит. Потом он их куда‑то уводит.

Андрей был удивлен, насколько осведомлен этот мальчишка, и очень рад, что завязал с ним разговор. С внутренним трепетом он задал следующий вопрос.

– И какое у них приветствие?

Мальчик немножко похмурился, напрягая память, затем стал отвечать, иногда исправляясь.

– Посредник начинает: «Много лет размышлял я над жизнью земной. Неизвестного нет для меня под луной». Ты должен ответить: «Мне известно, что мне ничего не известно. Вот последняя правда, открытая мной». Потом он спросит или ты ценитель Омара Хайяма. Ты должен ответить: «Я, скорее, ценитель знаний».

Андрея бросило в дрожь от волнения. Неужели он сможет прикоснуться к чему‑то секретному, тщательно охраняемому? Хотя, как оказывается, не так уж тщательно. Максим тем временем продолжал.

– Тогда он скажет: «С тех пор как существует мирозданье, такого нет, кто б не нуждался в знанье». Ты должен сказать: «Какой мы ни возьмем язык и век – всегда стремится к знанью человек». И все. Дальше он предложит идти за ним. Или ответит, что он ничем не может помочь.

С ума сойти! Вот это конспирация. Что же это за человек такой?

– Ты никогда не пробовал следить за ним?

– Не‑а, никто не пробовал. Мы боимся.

– Почему?

– Он говорит, что если заметит, что кто‑то из нас за ним следит – убьёт.

Андрей покачал головой.

– И после такого ты говоришь, что он добрый?

– Но пока никого не убил, – поспешил оправдать посредника Максим. – Но на улице все верят, что он не обманывает. А вообще да – он странный, потому мы и боимся.

– Откуда же ты тогда так хорошо знаешь их приветствие, если он грозился убить за слежку?

– Ну, он всегда стоит на улице. Если подобраться поближе и прислушаться, то можно услышать разговор, но потом они уходят с улицы и туда уже идти страшно. А ещё он один раз просил меня передать записку одному человеку в «Феерии», а я её прочитал и там была часть приветствия. У меня хорошая память.

– Ты и читать умеешь? – удивился Андрей.

– Конечно. Родители были учителями…

Мальчик затих. Затем перевел взгляд на что‑то за спиной Андрея.

– Это твой друг, – сказал он взволнованно. – Наверное, за тобой пришёл.

Андрей оглянулся. На пороге «Феерии» стоял Игорь и с недоумением смотрел на брата, не понимая, почему тот столько времени провел в беседах с уличным бродяжкой. Мальчик вдруг сильно переменился в лице.

– Ты же не обманул меня, правда? – с волнением в голосе спросил Максим. – Ты честно заберешь меня с собой?

– Честно, – пообещал Андрей. – Это мой брат. Пойдем, я тебя с ним познакомлю, а потом мы поужинаем – Энди уже должен был приготовить еду.

– У‑у‑ух, ты добрый, спасибо тебе, но мне нельзя внутрь, – огорчился Максим.

– Это почему?

– Энди не разрешает нам переступать порог. Может поколотить.

– Я поговорю с ним. Не волнуйся.

– Он не разрешит, – настаивал мальчик. – Я грязный, и воняю, и одежда у меня плохая…

– Понятно… Тогда поступим так: мы тебя приведем в порядок и добудем тебе одежду. Но позже. А покормим тебя в этот раз все тем же вяленым мясом и хлебом. Идет?

– Конечно! – обрадовался мальчик, но радость его тут же омрачилась. – Только они опять у меня все отнимут.

Максим показал рукой на стайку мальчишек, которые уже некоторое время наблюдали за тем, как они разговаривают. Они завидовали ему – обычно никто не разговаривал с беспризорниками. Тем более так долго.

Тогда Андрей поступил по‑другому. Он подвел мальчика к недоумевающему Игорю, познакомил их, а затем попросил брата принести ему рюкзак, а самому поужинать с Толей без него. Позже он пообещал всё объяснить. Удивленный Игорь выполнил просьбу брата и ушёл ужинать, а Андрей довольствовался сухарями и слегка вонючим мясом вместе с мальчиком, для которого эта еда была невообразимо вкусным и удивительным деликатесом.

Максим грыз сухари и с легкой надменностью глядел на босяков, расположившихся на противоположной стороне улицы и угрожающе таращивших глаза. Под защитой Андрея он чувствовал себя в полной безопасности и был уверен, что теперь ему ничего не грозит.

Когда после ужина к ним присоединились Игорь и Толя, Андрей познакомил их и рассказал всё, что недавно узнал. Игорь, которого всегда влекла возможность разгадать очередную загадку, загорелся идеей встретиться с посредником ещё раз. Поначалу Андрей не соглашался. Во‑первых, он был недоволен тем, что они потратили уже столько времени, а всё ещё ничего толком не сделали для выполнения своего главного задания, а во‑вторых, он опасался лезть к загадочному и непредсказуемому Посреднику, хоть и сам хотел бы знать, что это за фрукт такой. Однако когда на сторону Игоря встал и Толя, слабое сопротивление Андрея оказалось сломлено.

Глава 1.4

6

На поляне среди высокой травы стояла беседка, сбитая из грубых досок – единственная вещь в «Убежище», которую Павел приказал соорудить лично для себя. Она стояла в стороне от базы, на возвышенности, вдалеке от троп или дороги. Полковник приходил сюда, когда хотел покоя или желал побыть в одиночестве, чтобы поразмышлять над чем‑нибудь. Подчинённые знали – его нельзя беспокоить, пока он в беседке, разве что случится что‑то совершенно чрезвычайное. Это были редкие минуты, которые Павел вырывал из своего напряженного графика, чтобы посвятить только себе.

Ещё одним безусловным плюсом такой отдаленности было то, что здесь ничего нельзя было подслушать, как, например, в штабе, разве что спрятать где‑нибудь «прослушку», но беседка была настолько проста, что все её «потайные» места можно было легко и быстро осмотреть на наличие посторонних предметов.

На этот раз Павел был не один. Напротив него в беседке сидел Макс и задумчиво глядел на пожелтевшую траву, которую пытался расшевелить порывистый ветер. Родионов иногда поигрывал зажигалкой, щёлкая крышкой, чем обычно раздражал Гронина, но в этот раз Павлу было наплевать.

– Как они могли развести у себя такой бардак? – вопрос Макса был задан будто самому себе.

– Откуда мне знать? – резко ответил Павел. – Кузьмин совсем сдал. Старый стал пень, делать, наверное, не хочет нихрена, а подчиненные и рады. Хотелось бы надеяться, что такая херня творится только у Кузьмина, но что‑то мне подсказывает, что бардак там везде.

– Мда‑а… – протянул Макс. – Не на такое, конечно, я рассчитывал.

Гронин промолчал. Он тоже рассчитывал совсем на другое.

– А ты уверен, что они нас не примут?

– Скажем так – скорее да, чем нет. Но все равно надо решить, что мы будем делать.

Макс несколько раз щёлкнул зажигалкой.

– С голоду не помрем, и от холода не загнемся – это уже много, – констатировал он. – Да и не в «Булате» счастье. Не хотят нас принимать – пусть идут нахрен, сами справимся.

– Макс, не разочаровывай меня, – с ноткой упрека жестко сказал Паша. – Нихера мы не справимся – у нас нет топлива, нет медикаментов, нет ничего. Есть только поля, немного сырья, крыша над головой и люди. Но этого недостаточно. Любая серьезная и мало‑мальски организованная банда отморозков без напряга займёт все наши территории и выпнет нас на мороз.

– Не кипятись. Давай дождёмся Романова. Может, он принесет хорошие вести. Он должен вернуться к среде.

Смерив Макса хмурым взглядом, Павел качнул головой.

– Хорошо. Теперь по соглядатаям – надо решить, что с ними делать…

– Мочить, что же ещё, – буднично ответил Макс. – Мы с Дьяковым все организуем.

– Тогда рассчитываю на вас. Меня бесит, что о наших делах известно гильдии и ещё черт знает кому. Такое ощущение, что я даже перднуть не могу, чтобы там об этом не узнали.

Макс видел, что его друг не в духе. Более того – он знал почему это происходит. Дело было не в завуалированном отказе «булатовцев», на которых Паша рассчитывал, и даже не в шпионах, которые действовали на нервы и докладывали гильдии об их делах и уровне обеспеченности теми или иными ресурсами. Дело, как обычно, было в Олеге.

Сейф, который привезли Олег с Колей, был специально оборудован для перевозки хрупких грузов, и в нем оказался довольно странный набор предметов. Там был десяток ампул с цезием, кусок неизвестной Бернштейну, но очень прочной материи, напоминавшей кевлар, а ещё ампулы с какими‑то непонятными веществами, надписи на которых мало что говорили Бернштейну. Кому все это принадлежало и куда ехало? Вопрос был, безусловно, интересным. Знать бы ещё, где взять ответ.

Техника в колонне не имела опознавательных знаков и следовала не по остаткам хоть сколько‑нибудь нормальных асфальтированных дорог, а лесными «заячьими тропами». Это наводило на мысль, что руководители очень хотели остаться незамеченными. А то, что её буквально посреди леса разделали под орех, свидетельствовало о том, что желания руководителей разделяли не все. Их ждали и теплый приём готовили заранее. Стало быть, кто‑то всё о ней знал. Либо в стане этой организации действовали шпионы, либо там происходили внутренние разборки.

Помимо прочего в сейфе нашлись и несколько карт с пометками. Именно из‑за этих карт у Павла с Олегом вышли разногласия. Вернее, карты послужили лишь катализатором старой проблемы…

Скрытность колонны, её силы прикрытия, отсутствие опознавательных знаков и ряд других признаков говорили о том, что она принадлежала сильной, но не рекламирующей себя организации. В сейфе был необычный груз, но в малых количествах. Цезий вряд ли мог представлять огромную ценность, он‑то скорее всего оказался там случайно, а вот арамидный материал и те самые ампулы, содержимое которых остается неизвестным и которые Бернштейн не решается вскрывать – вот что представляло истинный интерес. Из тех, о ком знал Павел, в этих краях существовала только одна организация, которую он интуитивно подставлял в это уравнение – «Рассвет».

И если это так – на картах наверняка указаны некие пункты, где можно получить что‑нибудь ценное. Например, контакт с «Рассветом». Вдруг с ними удастся наладить диалог? Что, если эти ампулы им жизненно необходимы?

Но на такое дело нужен был надежный человек. Задача вполне могла отнять кучу времени и не дать совершенно никакого результата, поэтому отправлять Родионова Паша не решался, для Дьякова была другая, не менее важная работа, а кроме них в таких делах он больше всего мог положиться только на Романова. Дело даже было не столько в его собственных качествах, к которым всё ещё оставались вопросы, как в общем уровне всей его команды, а главное – там был Корнеев, который уж точно не позволит ничего запороть.

Узнав от Дьякова, что отец собрался поручить это дело Андрею, Олег пришел в ярость. Паша предугадал суть разговора ещё до того, как Олег переступил порог его кабинета – достаточно было просто увидеть его взгляд. Предугадал он и источник, от которого Олег узнал о его решении, и пообещал себе всыпать Дьякову по первое число.

– Это правда? Ты хочешь отдать мое дело Романову? – даже без короткого вступления сразу пошёл в атаку Олег, закрывая за собой дверь.

Павел помедлил с ответом, обдумывая, что сказать. У него было уже несколько стычек с сыном из‑за Андрея, но он не собирался идти на поводу у Олега только потому, что тому так хотелось.

– Для начала присядь и не скрипи зубами, – миролюбиво, но твёрдо ответил Павел.

Олег подошел к столу и сел на стул. Он весь был напряжен, словно пружина, готовая в любой момент высвободить накопленную в ней силу: тонкие губы были поджаты, низкий лоб нахмурен, глаза прищурены, у переносицы собрались две глубокие складки.

– А теперь рассказывай, что случилось.

– Ты что, хочешь отправить Романова проверить координаты, указанные на добытых мною картах?

– Во‑первых, не тобой, а капитаном Дьяковым. Во‑вторых, да, я отправлю Романова.

От спокойного и четкого ответа Павла Олег напрягся ещё больше. Казалось, его сейчас разорвет на части кипевшая в нем злость. Он сделал несколько глубоких вдохов и заговорил срывающимся голосом, с трудом сдерживая гнев.

– Колонну нашел я. Сейф доставил я. Если бы не я – никаких координат у тебя бы не было. Я хочу закончить это дело. Это будет справедливо.

Полковник совершенно спокойно реагировал на кипение Олега. Оно его даже немного забавляло.

– Олег, во‑первых, нет никакого «Я» и никакого «Ты». Есть только «Мы» – это вся наша организация. Всё, что мы делаем – мы делаем для всех, а не только для себя.

Олег порывался что‑то сказать, и Павел сделал паузу, ожидая, что тот начнет говорить, но сын удержался и промолчал.

– Во‑вторых, – продолжил Павел, – учитывая сложность нашего положения, а оно очень сложное, уж поверь, мы должны выжимать из любой возможности всё, что можно, и в данном конкретном случае «Анархисты» справятся лучше всех. Твоих заслуг никто не умаляет, ты – молодец, отлично поработал и я тобой очень доволен, но дальше этим делом займутся те, у кого больше опыта.

Олег сжал кулаки и казалось, готов был броситься на отца. Он был уверен, что по координатам, указанным на картах, находится что‑то важное, предвкушал, как он найдет или сделает что‑то стоящее и поднимет свою ценность в глазах отца и остальных офицеров, но главное – утрет нос ублюдку Романову, а вместо этого ему говорят такое…

– Черт, это просто бред какой‑то! Ну какой, нахрен, Романов?! Его здесь даже нет! Его ещё нужно ждать, а я здесь и я готов. Батя, измени своё решение! – чуть ли не в истерике кричал он.

Паша молча выслушал эту тираду обиженного школьника, хотя тон и речи сына ему совершенно не понравились. Он не раз уже укорял себя за то, что не уделял должного внимания и времени его воспитанию, тогда, возможно, Олег хотя бы не позволял себе разговаривать с отцом в таком тоне.

– Я не считаю, что должен перед тобой отчитываться за свои решения, но в этот раз сделаю исключение. Везет Романову или нет, но его группа пока что не провалила ни одного задания. Чья тут заслуга: его бойцов, стечения обстоятельств или же самого Романова – я не знаю, да и не хочу знать. Пока они справляются – я буду поручать им щекотливые или сложные задачи, потому что уверен в них. Когда я буду настолько же уверен в тебе – стану поручать тебе. Понимаешь меня?

Такой ответ выбил последние предохранители и пружина освободилась. Олег рывком поднялся со стула, уперся руками о стол, подавшись вперёд к отцу, и стал в исступлении орать на него.

– Нихера я не понимаю! Понимаю только, что он у тебя в любимчиках, но чем он заслужил такое отношение?! Это я твой сын! Я! Не он! Ты должен продвигать меня, а не его! Я должен быть твоим преемником, а не он!

Всей выдержки Павла в этот раз не хватило, и его брови медленно поползли вверх. Вот оно что! Теперь ему стало по‑настоящему понятно откуда растут ноги во вражде Олега с Андреем. Олег с чего‑то решил, что Павел должен когда‑нибудь назначить нового лидера, передать бразды правления, так сказать. Сын просто жаждал власти. Неужели он действительно верит, что у них монархия? Что он станет «царём» после Павла? И что сам Павел – царь?

Такая речь не понравилась Павлу ещё больше. Он хорошо знал, что представляют из себя люди с замашками, как у Олега, когда им дают власть, и ни за что бы не допустил, чтобы его сын стал командовать группой больше взвода.

Не говоря ни слова, Паша с места, неожиданно врезал Олегу настолько увесистую пощёчину, что тот завалился на пол словно подкошенный, ногами зацепив и увлекши за собой стул. Пока Олег мотал головой, пытаясь понять, что произошло, Павел был уже рядом, ухватил его за воротник, поднял, словно куклу, и с силой уложил лицом на стол. Удар был чувствительным и у Олега вырвался стон. Павел прижал его голову рукой, а второй заломил правую руку сына и держал её так, чтобы тот не смог вырваться, а при попытках это вызывало бы у него резкую и сильную боль в суставах.

– Слушай сюда, щенок, – с трудом сдерживая ярость, прошипел он. – Я мало участвовал в твоём воспитании до эпидемии, а после неё малодушно жалел тебя. Считал, что ты многого лишился: матери, друзей, нормальной жизни. Думал, что именно из‑за этого ты стал таким озлобленным и резким волчонком, но надеялся, что это пройдет само собой. Я ошибался – ты такой по своей натуре и теперь я собираюсь исправить свою ошибку. Я выбью всю дурь и все дерьмо, которыми полна твоя бестолковая башка, и сделаю из тебя человека, а если ты будешь упорствовать – я устрою тебе такую жизнь, что любые лишения, которые ты испытал до этого дня, покажутся тебе счастьем. Ты меня понял?

Олег молчал, сцепив зубы.

– Ты меня понял?! – повысив голос, повторил свой вопрос Павел и сильнее прижал голову Олега к столу.

– Да! Да! Понял! – крикнул тот, понимая, что ничего другого сейчас он сделать не может.

Подождав ещё немного, Павел рывком отпустил сына и вернулся на своё место. Олег выпрямился и принялся растирать лицо, с ненавистью глядя на отца.

– Теперь сядь! – стальным голосом приказал Паша.

В голосе Павла было столько стали, что им можно было резать хлеб. Олег даже немного вздрогнул и нехотя повиновался, хоть внутри у него все кипело.

– С этого момента ты будешь делать то, что я скажу. Каждое утро для тебя будет начинаться с получения инструкций от меня, а если меня не будет на месте – от майора Родионова, а если не будет и его, то от капитана Дьякова. В крайнем случае, я буду оставлять распоряжения Лебедеву. Эти распоряжения ты будешь выполнять неукоснительно, будь то боевая операция, наряд по кухне или чистка сортира. За малейшее неповиновение ты будешь наказан – очень жестко. Ты понял?

Олег, опустив глаза, продолжал тереть лицо, но ничего не отвечал.

– Если я ещё раз задам тебе вопрос, а ты не ответишь – пеняй на себя, – пригрозил Павел. – Поэтому спрошу последний раз – тебе понятно то, что я сказал?

– Понятно, – процедил, не поднимая глаз, Олег.

Возникла небольшая пауза, во время которой Павел размышлял, что стоит ещё сказать, а Олега изнутри жгла бессильная злоба. Если не считать случая с Романовым в Ольховке, то его больше никто и никогда так не унижал, и он не собирался с этим мириться. Даже если обидчик – его отец.

– Теперь про Романова, – продолжил Павел. – Вдолби в свою пустую башку, что вы – не соперники. У него свои задачи, у тебя – свои. Для меня он ничем ни лучше, ни хуже тебя – вы оба для меня одинаковы с той лишь разницей, что ты мой сын по крови, а он – нет. Поэтому вы не должны и не будете враждовать. Можете не любить друг друга, игнорировать, но враждовать, а тем более вредить друг другу вы не будете. Усёк?

Олег помнил, что Павел требовал отвечать и достаточно хорошо знал своего отца, чтобы понимать, что это обязательно нужно делать.

– Да, – снова процедил он, избегая смотреть отцу в глаза.

– Молодец. И, напоследок, про преемственность. Выбрось этот бред из головы раз и навсегда – никакой передачи власти от отца к сыну здесь никогда не будет. Руководить будет старший по званию, а звание нужно заслужить. Не гробить людей, не устраивать разборки, а работать сообща и приносить пользу организации. Это понятно?

Олег медлил с ответом, и Павел, подождав несколько секунд, резко подался вперед и, через стол ухватив сына за воротник бушлата, притянул к себе и заставил посмотреть в глаза. В его глазах он увидел злобу и ненависть, и понял, что эти чувства Олег питает к нему. Неужели собственный сын может стать его же врагом? Вряд ли. Вероятно, причиной были уязвленные самолюбие и гордость, а также неумение сдерживать свои эмоции.

– Ты понял меня?! – жестким тоном спросил Павел, встряхнув сына и сильнее сжав воротник.

– Понял я, понял, – просипел Олег.

Павел ещё несколько секунд смотрел сыну в глаза, а затем отпустил.

– Значит, мы поладили? – уже мягче поинтересовался он.

Олег, снова глядя в пол, одобрительно кивнул и произнес глухое «угу». Павел не видел смысла разбираться в степени его понятливости. Сначала стоило дать ему успокоиться и обуздать свои эмоции.

– Вот и отлично. Значит, встретимся завтра утром. Можешь идти.

Однако для обоих этот разговор не закончился. Он продолжался в их головах, порождал противоречия, борьбу с собой, приводил в раздражение, потому что каждый чувствовал неудовлетворенность произошедшим.

Олег был в ярости от унижения и от того, что отец считает его равным Андрею. Ещё он недоумевал от слов отца о преемственности – его собственные мысли и чаяния на этот счет были совершенно другими. Павел разрушал всю его картину видения мира, потому что все стремления Олега были направлены как раз на то, что рано или поздно, но именно он будет отдавать приказы в «Убежище».

Павел же чувствовал себя в западне. Он понял, что своей реакцией окончательно разрушил отношения с сыном, но он не мог поступить иначе – общее дело и тысячи человеческих жизней не могут весить меньше пустых амбиций зарвавшегося юнца, особенно если этот юнец – его сын. Вспоминая полный ненависти взгляд Олега, Паша осознавал, что тот ни за что не примирится с Андреем, да и с ним самим, скорее всего, тоже. И как выйти из этой ситуации он пока что не знал.

Макс слышал о перепалке отца и сына от Лебедева, и его очень интересовало мнение Павла на этот счет, но он не собирался заводить об этом разговор, ожидая, пока друг переварит ситуацию и сам заговорит. Но Павел не торопился.