Текст книги "Забирая жизни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Бец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 126 страниц)

Глава 4.3

6

Всю дорогу до деревни, в которой они оставили «англичанку», Андрей изо всех сил гасил в себе желание остановиться и взглянуть на подвеску. Звук, доносившийся оттуда, был такой, что создавалось твердое убеждение: если машину остановить – с места она уже не сдвинется. К тому же он боялся того, что может там увидеть, и предпочел быть страусом и понадеяться на авось. Плюс в машине стало сильно вонять соляркой и первое, что братьям обоим пришло в голову – что пробит бак, но настоящая причина запаха оказалась не настолько катастрофической, хоть и тоже очень неприятной.

Не менее весомой причиной продолжить движение было так же и то, что взбешенные потерями враги могли устроить погоню, поэтому Андрей желал уехать как можно дальше, прежде чем остановиться хотя бы для беглого осмотра. Однако была одна штука, которую мало заботили взгляды и проблемы Романовых или ярость их врагов – уровень топлива в баке. Когда въезжали в Волгоград, там было ещё немало горючего, потому Андрей не стал заправляться, но теперь его уровень стал критически низким, и им пришлось остановиться, чтобы это исправить.

Андрей затормозил прямо посреди дороги и быстро вышел из машины. Игорь последовал его примеру. Обойдя её, они провели беглый осмотр. В двери десантного отделения парни насчитали четыре дырки с рваными краями и все они, учитывая броню машины, выглядели устрашающе. Затем Андрей потянул за ручку, открывая дверь, и в нос им тут же ударил стойкий запах солярки, а сама она тонкими струйками начала стекать на асфальт.

– Че‑е‑рт, – не предвкушая ничего хорошего, опечаленно протянул Андрей.

Они брали топлива с запасом, так что у них оставалось примерно литров двести, включая то, что ещё плескалось в баках, но две большие сорокалитровые канистры оказались пробиты и таким образом почти половину они потеряли. Несколько сидений внутри оказались распороты и тлели, выделяя дымок и неприятный запах, а металл их конструкции был пробит и разворочен. В боковой стенке так же зияла пробоина. Можно было лишь гадать, как пуля умудрилась туда попасть. Андрей забрался внутрь и вылил на сидения немного воды из уцелевшей баклаги, лежавшей тут же. Затем аккуратно, одну за другой, передал Игорю поврежденные канистры с топливом, в надежде, что там осталось больше, чем кажется, а затем и три полные емкости.

– Этого хватит? – вполне спокойно спросил Игорь.

– Примерно. На всякий случай попытаемся в Элисте добыть ещё хотя бы канистру. В целом всё гораздо лучше, чем я думал. Когда полилась солярка – мне казалось, что пробиты все канистры. Такого труда стоило выпросить их у Гронина…

Игорь взялся заливать топливо, а Андрей осмотрел оружие, которое ещё оставалось в десантном отделении. Гранатомёт был в норме, а вот во второй ПКТ попала пуля, и он пришёл в полную негодность.

Затем, громко выдохнув и набравшись смелости, он заглянул под днище. Здесь в глаза сразу бросился один из элементов подвески, вандальски растерзанный пулей. Это было что‑то похожее на рычаг, но Андрей плохо разбирался и не мог определить, что это такое. Наверняка на скорости именно искореженные обломки этой штуки стучали о кузов или друг об друга. Машина совсем чуть‑чуть просела в ту сторону, но остальные элементы, кажется, не пострадали, так что Андрей, наконец, смог вздохнуть с облегчением – похоже, они смогут дотянуть до дома.

Возможные проблемы с машиной изначально были одной из главных причин для волнения, поэтому перед выездом Андрей просил как можно внимательнее проверить «Волк» на предмет неисправностей. И до этого момента всё шло хорошо, но никто не предполагал, что их обстреляют из КПВТ.

Окончив все дела, они вновь двинулись в путь. Эффект стимулятора уже почти прошел и Игорь начал погружаться в себя. Андрей же молча вёл машину, анализируя произошедшее и усваивая опыт. Молчание длилось довольно долго, пока его не прервал сам Игорь.

– Что будем делать дальше? – глядя перед собой, подавленно промямлил он.

Андрей повернулся и внимательно посмотрел на брата.

– В смысле? Жать педаль и ехать домой.

– Я не про то, – Игорь выдержал коротенькую паузу. – Я про отца.

Теперь паузу выдержал уже сам Андрей, и отнюдь не коротенькую. Да, тут было над чем подумать. Единственное, что он реально понял из всего, что они сумели разузнать – отец, скорее всего, мёртв. Будь иначе – о нем точно стало бы известно как минимум «Булату», а то и ещё кому. Всё‑таки, по словам Гронина и других людей, кто с ним встречался, отец был весьма яркой личностью, а такие в новом мире в итоге приобретают широкую известность. Разве что кроме «Рассвета» и состоящих в нём людей… В любом случае, даже если продолжать верить, что отец жив – им его точно не найти. Теперь Андрей смог принять это, но пока что лишь надеялся смириться. Похоже, пришло, наконец, время повзрослеть и найти в себе силы посмотреть в глаза реальности.

– Его больше нет, – решительно, хоть и с горечью, заявил Андрей. – Мы сделали все, что могли, даже исполнили свою давнюю цель и побывали дома. Всё, что нам осталось – смириться и принять этот факт.

– Не могу я с этим смириться, – после паузы пробубнил Игорь.

Следующая пауза была продолжительной. Очень продолжительной. Во время неё злость, которую Андрей ощутил ещё в квартире, вернулась и начала задавать вектор его мыслям. Он стал размышлять о причинах и следствиях, и внезапно для самого себя пришёл к выводу, что его интерес к причинам и виновникам эпидемии это вовсе не интерес – это его новая цель. Придя к такому заключению, Андрей снова заговорил. Уверенно и зло.

– Можешь игнорировать, можешь не верить, но в итоге всё равно придется смириться. Он мёртв. Погиб в бою, умер от болезни или от голода – мы не знаем, но его точно убили, потому что не случись эпидемии – он был бы жив и рядом с нами. И не только он.

Он замолк ненадолго. Игорь не торопился ничего отвечать на его речь, поэтому вскоре Андрей изложил свою мысль до конца.

– С этого момента я буду стремиться только к одной цели – найти и убить всех, кто так или иначе к этому причастен.

И снова Игорь промолчал. Опять воцарилась долгая тишина, прерываемая только гулом двигателя и шумом колес да злосчастным стуком подвески. Игорь, размышлявший о том, что только что сказал брат, попутно начал обдумывать и их приключение. Пережитый стресс всегда впоследствии отзывался в нём некоторой подавленностью, а сейчас, когда у него начинался пока ещё слабый, но всё же абстинентный синдром, он был особенно склонен сгущать краски. Однако, как ни странно, его мысли не были туманны или запутаны. Просто он сосредоточил своё внимание не на том, что нужно.

– К этому тоже никак не могу привыкнуть, – вздохнув, сказал он, спустя минут двадцать.

Поглощенный размышлениями, Игорь не обратил внимания на течение времени, думая, что прошло минуты две, не больше. Поэтому когда он заговорил, Андрей не сразу понял, о чем именно идет речь.

– К чему?

Игорь одарил брата коротким скептическим взглядом, будто искренне удивлялся, как это Андрей может не понимать о чём речь, если они только что об этом разговаривали.

– К тому, как легко ты убиваешь.

Перед глазами у Игоря стоял Андрей с окровавленным ножом в руке, внимательно глядящий на только что убитого им человека. Это был не совсем тот образ, который он реально увидел, но его ускоренное наркотиком воображение дорисовало кое‑что от себя.

Андрея задело это утверждение. Хотелось сразу же ответить что‑нибудь едкое, но он сдержался и заставил себя промолчать. Благодаря этому он взял эмоции под контроль и выдержал небольшую паузу, размышляя. Игорь считает, что ему легко… наивный.

– С чего ты взял, что мне легко? – с вызовом поинтересовался он.

– Я видел, как ты убил ножом того бородатого. Ты и глазом не моргнул. Раньше ты бы такого не сделал.

Теперь Андрей и сам задумался об этом. Он не хотел говорить Игорю, что в тот момент был очень зол и, грубо говоря, через убийство вымещал эту злость. Да и дело ведь было даже не в злости – они выживали, а для этого в той ситуации убивать было просто необходимо.

– Во‑первых, это не легко, уж поверь, – начал Андрей, но затем ненадолго запнулся. – Наверное, я… просто… я принял происходящее, принял, что это необходимое зло. А во‑вторых, по‑твоему, было бы лучше, если бы он убил нас?

– Нет, конечно. Ты всё сделал правильно, – покачал головой Игорь и взглянул на брата слегка туманным взглядом. – Я же сказал – просто не могу привыкнуть, что ты стал таким.

– Каким?

– Не знаю, как объяснить… Если ты говоришь, что это даётся тебе не легко, то тогда это не хладнокровие, нет, но… назовём это решительностью. Ты стал решительным, когда дело клонится к убийству. Наверное, потому со стороны и кажется, что ты делаешь это легко.

– Нас обучили, поэтому так и кажется, – отрезал Андрей раздраженно и после паузы продолжил уже более спокойно. – Конечно, я буду кривить душой, если скажу, что убийство терзает меня так же, как когда‑то. Когда на твоих руках кровь десятков людей – убийство уже не кажется чем‑то запредельным, хоть ты сам знаешь, что раньше причинить боль человеку было для меня недопустимым злом.

Андрей умолк и пару минут они ехали молча. Когда он продолжил говорить, его голос уже не был таким твердым, а в тоне вместо лёгкого раздражения присутствовала доля сожаления, или даже раскаяния.

– Я научился мобилизоваться, – медленно говорил он, глядя на дорогу. – Когда вокруг становится опасно, когда смерть угрожает мне или тебе, или любому из наших – я научился сосредоточиваться, не пускать в голову мысли о том, что я должен и буду убивать. Я стараюсь разжечь в себе ненависть к врагу, найти какую угодно причину, достаточную для того, чтобы не раздумывая убить его. Без этой ненависти я бы не был способен… Легко… Это болтать тебе легко. Когда всё заканчивается, когда мы выходим из боя, когда попадаем в атмосферу безопасности, например, в «Убежище» – у меня появляется время подумать обо всем, и тогда я ужасаюсь того, кем я стал. Ведь я понимаю, что стал убийцей…

– Ты не стал, – мягко возразил Игорь, не глядя на брата. – Из нас сделали убийц. Гронин, Родионов…

– Нет, – решительно перебил Андрей.

Никогда и ни за что он не согласится, что Гронин или Родионов сделали с ними что‑то плохое. Именно благодаря им братья до сих пор живы, благодаря им они умеют за себя постоять, благодаря им они воплотили в жизнь свою мечту, достигли цели, которую считали почти нереальной. Как после всего этого Игорь вообще может такое говорить?

– Они тут ни причем, – продолжил Андрей спустя секунду. – Мы сами захотели этого. Я захотел… Чтобы уметь защитить себя и тех, кто мне дорог. И я не жалею об этом.

Игорь ничего не сказал. Некоторое время они ехали молча, а затем Андрей продолжил свою исповедь. Он говорил путано, не всегда понятно, но искренне.

– Ты не поверишь, но я начинаю ненавидеть «Убежище». Когда мы там – я словно схожу с ума. В походе я думаю о задачах, о выживании группы, планирую наши действия. На базе же я по‑тихому съезжаю с катушек. Безопасность заставляет меня задумываться: «правильно ли я поступаю?». И знаешь, что пугает меня больше всего?

Андрей посмотрел на брата, но тот не ответил, а лишь вопросительно взглянул на него, ожидая продолжения.

– Что я начал одобрять убийство. У меня появилась твердая убеждённость, что мы всё делаем правильно, что должны убить всех, кто сеет хаос, издевается над слабыми, продает людей в рабство, убивает для развлечения.

– Но разве это неправильно? – удивился Игорь.

– Может и правильно, – неуверенно ответил Андрей, – но раньше я верил, что всех можно перевоспитать, переубедить. Я ведь считал, что люди просто запутались, оказавшись в ситуации, когда каждый сам за себя. Эта вера мотивировала меня бороться за тот лучший мир, который декларирует полковник Гронин. Но потом я понял, что людям это нравится – они не хотят порядка, не хотят законов, им не нужны мораль и правила. Так я пришёл к выводу, что всех, кто не желает жить в мире и согласии – нужно убить… Представляешь? Я, который раньше хотел всех спасти, который считал величайшим злом причинять другому человеку боль и страдания, теперь считаю, что всех нужно убить!

– Ну‑у, если подумать логически, то нельзя с этим не согласиться… – задумчиво протянул Игорь, поразмыслив.

– Черт! Ну хоть ты меня не поддерживай! – простонал Андрей.

Игорь вскинул брови и промолчал. Он и сам за последнее время сильно изменился, и тоже не в лучшую сторону. Так что он не особо чувствовал за собой моральное право критиковать брата.

– Наверное, я начал терять человечность, – после короткой паузы добавил Андрей. – Я чувствую, как каменеет моё сердце, как жизни людей теряют для меня ценность.

– Эх, брат, – вздохнул Игорь, выдержал секундную паузу, а потом сказал нечто совсем неожиданное. – Поверь – тебе лучше.

Теперь пришёл черёд Андрея скептически вскидывать брови и коситься.

– Да‑да, не смотри на меня так. Ты‑то хоть в чём‑то уверен, пусть иногда и ужасаешься своих поступков. Но зато ты способен делать то, что считаешь правильным. Я же наоборот – понимаю, что мы делаем правильное дело, или что мы должны убивать, чтобы выжить, но всё равно боюсь идти в бой, боюсь, что меня убьют, боюсь быть раненым или покалеченным, боюсь боли, боюсь страдать… А про то, чтобы зарезать человека ножом – бр‑р‑р.

Игорь поёжился и затряс плечами. Андрей молчал.

– И ещё больше я боюсь, что рано или поздно кто‑нибудь зарежет меня. И эти таблетки, против которых ты так горячо выступил – они всё, что у меня есть. Без них я стал бы совершенно бесполезен. И этого я тоже боюсь.

– А вот тут ты ошибаешься, – с теплотой возразил Андрей, когда Игорь замолк. – У тебя есть я, у тебя есть куча друзей, готовых ради тебя на все. И ты не бесполезен.

– Бесполезен‑бесполезен. Не надо меня обманывать, – самоуничижительно сказал Игорь.

Возможно, он хотел, чтобы Андрей и дальше отрицал его слова, может, ждал, что брат начнёт хвалить его. Да, наверное, это именно то, чего ему так остро не хватало – признания и похвалы от брата, который всегда был решительнее его. Только вот Андрей поступил совсем по другому.

– Если хочешь быть полезен – ты должен бросить наркоту, – потребовал он.

– Я не могу, – покачал головой Игорь. – Нет‑нет, не потому что подсел, а потому что без неё я не смогу преодолеть свои страхи, снова буду обузой. Тогда я стану вам не нужен.

– Нет – ты бросишь. И я скажу почему. Я знаю всех своих бойцов: их возможности, сильные и слабые стороны. И таким образом строю тактику. Под действием этих таблеток ты меняешься, становишься другим, и тогда я уже не знаю чего от тебя ожидать, перестаю доверять тебе.

– Но сегодня ведь доверял? – с вызовом спросил Игорь.

– Сегодня у меня не было выбора, – отрезал Андрей. – Но когда такой выбор у меня будет – я предпочту изолировать тебя. И вот тогда ты точно станешь бесполезен.

Игорь вздохнул, ещё не осознав, но уже догадываясь, что обманывает сам себя – он подсел. Он постоянно боролся с желанием принять таблетку, особенно в стрессовой ситуации, и это желание всё чаще становилось сильнее его. Он уже отдал за них много ценных вещей и совсем скоро ему станет нечем расплачиваться. Что с ним будет тогда? А что, если рассказать обо всем Бернштейну… Уж он‑то точно посоветует, как соскочить. Довольный своим решением, Игорь позволил себе улыбнуться. Но, к сожалению, дальше идеи дело в итоге так и не зашло.

7

Андрей не доверял деревенским, у которых он оставил «англичанку», и когда он говорил, что хочет перестраховаться, то ещё не знал, что именно сделает. Но по дороге из Волгограда, у него появился план – с собой у них было две мины с дистанционным подрывом, и именно на них он делал ставку.

– Остановимся в нескольких километрах от деревни, – предупредил он Игоря. – Уже темно, так что я пойду вперёд с ПНВ, проверю деревню и установлю мины, а на рассвете схожу за нашей подружкой. Ты прикроешь меня так же, как и в прошлый раз, но теперь прихватишь с собой гранатомёт, и в случае если мин окажется недостаточно – пальнёшь в ближайший сарай, надеюсь, этого хватит чтобы вправить им мозги.

Игорь внимательно всё прослушал и согласно кивнул. Он был слабоват в планировании подобных мероприятий, а в том немного подавленном состоянии, в котором находился сейчас, вообще мало чем мог помочь.

– Когда подрывать мины?

– М‑м‑м, давай так – я скажу какое‑то кодовое слово, например, «очень жаль», и тогда ты взрываешь первую, но только одну!

– Понял. А вторую?

– А эту – по обстоятельствам.

Выполнив ночью задуманное, утром Андрей уверенно шагал к видневшимся впереди домам. За пару дней здесь абсолютно ничего не изменилось – потрёпанные избы, разваливающиеся сараи и покосившиеся изгороди – вся атмосфера уныния и безнадёжности оставалась на месте.

Подойдя к знакомому дому, где жил мужик, которого Андрей для себя решил считать старостой, он уже хотел было постучать в дверь, когда его внимание привлёк человек в соседнем дворе. Какой‑то мужчина с перекошенным от страха лицом выскочил из сарая, что есть духу пронёсся по двору к дому и исчез внутри. Послышался лязг и грохот торопливо запираемых дверей. Это было подозрительно.

Неприятное ощущение пронеслось по телу, но Андрей лишь глубоко вздохнул, и всё вновь пришло в норму – ещё не случилось ничего такого, из‑за чего стоило бы нервничать. Подумаешь, эка невидаль – местный испугался вооруженного чужака. Осмотревшись и не заметив больше ничего подозрительного, Андрей постучал кулаком в дверь. Стоя вполоборота к дому, можно было легко держать в поле зрения соседние дворы и быть готовым к возможным сюрпризам.

Дверь не открыли. Андрей постучал ещё раз, уже громче – тот же результат. Тогда он принялся колотить в дверь прикладом автомата, но и это не возымело эффекта.

– Выходите! – грозно рявкнул он, теряя терпение. – Или я всё здесь разнесу к чертовой матери!

Ответа не было. Озадаченный Андрей стоял на месте, не решаясь воплотить свою угрозу в жизнь. Он хорошо помнил как «Степные волки» жгли деревни и убивали жителей, и меньше всего хотел бы уподобиться им, но если на его призыв никто не ответит – ему придется немного подпортить этим балбесам материальную часть.

Наконец, когда Андрей уже начал всерьёз подумывать о том, чтобы взорвать первый заряд, за дверью послышался скрип, затем лязг тяжёлого металлического засова, и в конце концов на пороге отворившейся двери показался уже знакомый ему немолодой мужчина. Он не выглядел испуганным, а наоборот в его выцветших глазах светились решимость и смелость. А ещё от него за версту несло самогоном.

– Я здесь. Чего ты хочешь? – слегка заплетающимся языком сказал он вместо приветствия.

– Наконец‑то. Вы сами знаете, зачем я пришёл.

Староста немного прикусил губу, не решаясь говорить. Андрей давно почувствовал, что что‑то не так, и, прищурившись, смотрел на него, пытаясь понять, что происходит.

– Девки здесь нет.

– Чего?! – опешил Андрей. – Что значит «её здесь нет»?! Где она?

– Сбежала…

На миг Андрей потерял дар речи. Но лишь на миг.

– Что? Куда сбежала? Она по‑нашему ни слова не знает, вокруг степь на сотни километров. Вы меня за дурака держите?!

Староста замешкался с ответом, и это послужило для Андрея подсказкой.

– Что вы с ней сделали, уроды? – злобно процедил он.

Тон Романова не предвещал ничего хорошего и староста понял, что если он продолжит отпираться, то всё закончится плохо. Нужно рассказывать всё, иначе и ему, и его односельчанам несдобровать. Черт его дернул согласиться на эту сделку.

– Сбежала она! – чуть решительнее начал он. – Чего греха таить – недоглядел я, и наши балбесы полезли к ней, но за глупость свою они отплатили. И даже сверху того дали.

– Что это значит? Ты байками решил меня покормить?

– Нет. Вот тебе крест – правду говорю, – староста энергично перекрестился. – В сарае я её закрыл – там на сене она спала, дал ей тряпок разных и одеяло старое, чтоб не замёрзла. А Сашка и Иван, окаянные, подстерегли, когда я слышать ничего не мог, и забрались в сарай. Да только не вышло ничего у них. Побила она их сильно, кобылу украла и сама сбежала.

– Побила, говоришь? А ну‑ка, пойдём посмотрим как она их побила.

– Не посмотришь ты ничего, – дрогнувшим голосом сказал староста. – Иван считай сразу помер, а Сашка – вчера. Уж схоронили.

Вот это поворот… Такого Андрей никак не ожидал. Чуть живая женщина, слабенькая и беззащитная, забила до смерти двух здоровых мужиков? Если бы собеседник не говорил так убедительно, то Андрей бы подумал, что тот сбрендил, но парень немного научился разбираться в людях, и сейчас он склонен был поверить, что ему не лгут. Оставалось проверить его слова.

– Показывай, где похоронили, – безапелляционно приказал Андрей. – Если вздумали играть со мной – пеняйте на себя.

Тон и вид Андрея ясно давали понять, что он не шутит. Староста вздохнул, медленно стянул с вешалки рядом телогрейку, напялил на вытянутую голову старую шапку, и повёл Андрея по селу, постепенно удаляясь от его машины. Это означало, что в случае чего Игорь не сможет помочь брату.

«Может, зря я это затеял? Если я их недооценил, и они устроили засаду – дело дрянь… Ладно, посмотрим», – раздумывал Андрей, следуя за своим проводником.

Тот уверенно шагал впереди, не оборачиваясь и храня молчание. Андрей часто резко оглядывался, пытаясь следить за происходящим вокруг, но возле немногочисленных деревенских домиков у пруда была куча всяких сарайчиков и пристроек, в которых можно было спрятать хоть целый взвод, не то что десяток человек, и уследить за всем он не мог.

Они дошли до места, где дорога резко сворачивала в сторону. Домики следовали за ней, а справа, метрах в сорока от дороги, за плетенью, виднелись самодельные кресты из толстых веток. Староста завёл Андрея за плетень и остановился у двух холмиков. На одном из них земля уже затвердела, покрылась коркой и была немного притрушена снегом, на втором же была совсем свежей. Похоже, её действительно насыпали, самое позднее, накануне вечером. На каждом кресте висела небольшая деревянная табличка, с выцарапанной на них одной и той же фразой: «Покойся с миром». На первой было дописано в конце: «Иван Тищенко», на другой, что посвежее – «Александр Бабин». Похоже, староста действительно не лгал. Или же они подготовились к прибытию Андрея, а о судьбе женщины можно было только догадываться. Впрочем, второй вариант с каждой минутой казался Андрею всё менее правдоподобным. Похоже, дама действительно оказалась совсем не той, кем выглядела. Ну, или не той, кем показалась Андрею с братом и жителям этой деревушки.

– Как она их убила? – спокойным голосом спросил он, делая вид, что окончательно поверил в историю старосты.

Мужчина вздохнул, глядя на могилы, и ответил с печалью в голосе.

– Не думал я, когда решил запереть её в сарае, что всё так обернётся. Это ж хозяйство – везде полно всякого инструмента. Молотом она Ивану в голову ударила. А Иван всегда с собой нож охотничий носил. Вот она тем ножом потом Сашке трижды в живот засадила. Он живой ещё был, как я его нашёл. При памяти. Рассказывал, как всё было, помочь просил. Но мы не смогли спасти – таки помер вчера на вечер. Очень изворотливая баба, говорил, получше любого мужика дерётся.

Андрей отошёл от могил и остановился у выхода, позвав старосту за собой, но тот не спешил уходить. Когда с тобой рядом долгие годы живут лишь два десятка человек, они, пусть даже далёкие от твоей крови, становятся родственниками, семьёй. Его выцветшие глаза виновато смотрели то на Андрея, то на свежие холмики земли, под которыми лежали люди. Он нёс ответственность за них, и теперь их смерть тяготила его.

Женщина тоже была его ответственностью. Будь проклят тот день, когда в деревне появился этот высокий парень с серьёзным, внимательным взглядом, и привёл с собой убийцу в юбке. Но прошлого не воротить и теперь мужчина ждал расплаты. Вчера у жителей был большой совет на эту тему, где они пытались решить, что делать. Некоторые боялись мести и на несколько дней сбежали из деревни, ещё несколько человек рвались с боем защищать свои дома, даже предлагали устроить засаду. Тогда и вмешался старик Ратич – настоящий староста деревни, которого Андрей не видел и не знал. Он рассудил довольно здраво – ответственность должны нести те, кто нарушил условия уговора, а раз они мертвы, значит, отвечать будет тот, кто заключал сделку.

В итоге мужчине, стоявшему сейчас рядом с Андреем, поручили как‑то договориться с пришельцем и, если придётся, даже отдать свою жизнь, но только чтобы остальных не трогали и не жгли дома. Вздохнув, он озвучил всё это Андрею и опустился перед парнем на колени. Выслушав его короткое объяснение, Романов некоторое время ошарашено пялился на бедолагу, а затем потребовал лишь одного – показать ему место происшествия.

Бегло осмотрев кровавые следы в сарае, Андрей спокойно выразил мужчине ещё одно требование – вернуться к себе в дом и не выходить на улицу хотя бы полчаса.

Когда его требование было выполнено, Андрей, даже не скрываясь от чужих глаз, снял обе заложенные им ночью мины и направился обратно к машине. Сомнения, конечно, всё ещё оставались. Они могли убить женщину в отместку за своих парней и избавиться от трупа, например, закопать отдельно от остальных или утопить в реке, но не будет же он пытать людей или искать тело? А, может, они спрятали её где‑то и держат в плену, желая оставить в деревне, а могилы – пустые…

Как бы там ни было – это будет на их совести. Андрей не знал ни кто была та женщина, ни откуда, ни даже как её зовут. Он не мог и не собирался мстить за незнакомого человека целому поселению, пусть даже они того и заслуживали. В любом случае рассказ мужчины вполне удовлетворил его и был очень похож на правду. Даже если он лжет, то им нужно отдать должное – для забитых деревенщин они слишком уж мастерски продумали свою историю и подготовились к прибытию чужаков: выкопали могилы, установили кресты, создали необходимый антураж в сарае. Нет, эти доходяги не были похожи на таких мастеров инсценировки, а если так… что ж, они заслужили свои овации.

На этом выводе пришлось остановиться. Теперь можно было ехать домой.

По дороге Андрей рассказал всю эту историю Игорю. Тот слушал с интересом, вставлял едкие комментарии и вообще почему‑то сильно развеселился.

– Так что же это получается, – размышлял вслух Игорь, глядя в окно, – мы спасли и пригрели кровожадную убийцу? Ты посмотри… А девка‑то горячая оказалась! Жаль, упустили…

– А ты хотел с ней развлечься? Так давай разыщем её и попытаешь счастья? Вдруг она недалеко ускакала?

– Нет, спасибо, – глупо заржал Игорь. – Я, пожалуй, пас.

– Так я и думал, слабак, – ухмыльнулся Андрей, хлопнув брата по плечу. – Кстати, сомневаюсь, что она такая уж кровожадная – они сами полезли к ней, и заплатили за попытку самую большую цену. Мы тоже молодцы – позволили замылить себе глаза, поверили, что она случайно оказалась в той колонне, что чудом выжила, что слабая и беззащитная. Как и эти олухи, что лежат теперь на кладбище. А теперь я понимаю, что всё это неспроста было, ведь девчонка явно профессионал – хорошо подготовленная. Она поступила очень умно, спрятавшись между трупами – сохраняла тепло. Это я ещё тогда понял, но подумал, что она просто головастая, потому что я бы, например, не догадался. А если бы и догадался, то вряд ли смог бы такое реализовать.

– Ага, только странно, что не умерла от удушья или блевотиной не захлебнулась, – вставил Игорь. – Смердело там будь здоров.

Андрею вдруг вспомнились слова Гронина, сказанные ему давным‑давно о том, что женщины могут быть не только мстительны или коварны, но и смертоносны. Пожалуй, это был как раз тот самый случай.

– Чёрт возьми, а ведь предупреждал же Гронин, говорил ведь – будь осторожен с бабами, а я, идиот, отнёс это только на счёт Ани Владовой… – поделился он своими размышлениями.

– Анька тоже непростая, но эта ей запросто фору даст.

– Да, она явно не промах. Знала на что идёт. Ну и драться, похоже, умеет неплохо. Не пойму только, почему она нас не замочила?

Игорь подумал секунду, а потом хмыкнул.

– Может, она мститель? Мочит мужиков, но только не просто так, а если есть за что? Вот мы – хорошие, не дали ей повода… Бррр – страшно подумать, что было бы, если бы дали…

– Я серьёзно. Она украла лошадь и помчалась в зимнюю степь. Одна. Наверняка даже без припасов. А могла ведь расправиться с нами и одновременно обзавестись и припасами, и машиной, и оружием.

Игорь задумчиво пожал плечами. В словах Андрея все было логично, но ведь почему‑то она этого не сделала?

– Ну, мы тоже не пальцем деланные – глаз с неё не спускали, но главное, мне кажется, в том, что она была слаба, не набралась ещё сил. Задержись она с нами на денёк‑другой, и это мы бы лежали на кладбище, а не эти несчастные.

– Может быть, – задумчиво, ответил Андрей. – Может быть.