Текст книги "Забирая жизни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Бец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 126 страниц)

Пока Андрей и его товарищи боролись за свои жизни, очень далеко от места, где происходили эти трагические события, Аня размышляла о том, как ей уже не хватает Андрея и того ощущения поддержки, которое охватывало её, пока он был рядом.

Вертолет, увозящий её, медленно поднимался над площадкой. Владов, поглаживая подбородок, задумчиво смотрел в иллюминатор. Штерн сидел напротив и пытался сохранять спокойствие. Аня, которая являлась нарушительницей этого спокойствия, лежала на диване, закинув прелестные ножки в узких черных джинсах, на спинку. Штерн хорошо знал взгляды своего шефа, знал, что тот не терпит, когда кто‑то бросает на его красавицу дочь плотоядные взгляды, а подобные действия в его присутствии вообще считал личным оскорблением, потому Генрих изо всех сил старался не смотреть, но то и дело ловил себя на мысли, что делает это. Трудно удержаться, когда рядом с тобой постоянно находится сногсшибательно красивая, а вдобавок ещё и умная и независимая девушка. Такая, мимо которой невозможно пройти, которую хочется завоевать во что бы то ни стало, даже если при этом придётся соперничать со всем миром. Впрочем, независимой она быть перестала, но только из‑за обстоятельств, а не потому, что изменился её характер.

Чтобы хоть как‑то заставить себя отвлечься, Штерн решил заговорить с шефом на тему, которая занимала его до этого целый день. Он не стал бы делать этого в присутствии Ани, если бы она не вела себя столь вызывающе, но её поведение толкнуло его на эту маленькую ошибку.

– Нет ли у вас ощущения, что мы недооценили пацана?

Владов медленно повернул голову и оценивающе посмотрел на Штерна. Пока что они не разговаривали о Романове, но через Штерна Владов отдавал приказы о наблюдении за ним, и в этих случаях они между собой называли его «пацан».

– Прямо мысли мои читаешь, Генрих, – с тенью недоверия, будто действительно подозревал помощника в чём‑то подобном, медленно ответил Владов.

Аня лежала с закрытыми глазами, размышляя о своём, но начало их разговора заставило её включиться. Она не знала, о ком они говорят, но интуиция подсказывала, что речь может идти именно о нём. Об Андрее Романове. Стараясь никак не проявить этого внешне, она вся обратилась в слух.

– И что думаете? – Штерн пропустил слова Владова мимо ушей.

– Скажу, что нужно быть к нему повнимательнее.

– Его упорство может нам навредить.

– Наоборот. Его упорство может сослужить нам хорошую службу.

Гримаса недоумения исказила лицо Штерна. Лишь на секунду, но Владов успел заметить перемену.

– При должной сноровке и творческому подходу к делу мы сможем его использовать, – пояснил он.

И тут, будто вспомнив о дочери, он бросил на неё быстрый взгляд. Аня неподвижно лежала на диване, с закрытыми глазами, закинув руку за голову. Ноги всё так же лежали на спинке дивана. Штерн тоже посмотрел, вновь мысленно дотронулся и погладил эти прекрасные ножки, о которых мечтал уже так давно. Снова повернувшись к шефу, он понимающе кивнул – они обязательно вернутся к этому разговору позже.

Как ничтожно мало иногда нужно, чтобы перевернуть мир. Многие смеются над эффектом бабочки, называют его глупостью, вымыслом фаталистов, невозможной случайностью. Но иногда лишь неосторожно оброненная фраза способна запустить цепь событий, которые в итоге изменят всё. Мог ли представить Владов, что всего лишь два предложения, сказанные при своих, при, казалось бы, самых близких ему людях, будут иметь такие фатальные последствия? Он бы многое дал, чтобы понять как, когда и с чего именно началась та катастрофическая вереница неприятностей, но даже в самых худших своих предположениях не мог представить, что всё началось в этот день, в эту минуту, в это мгновение.

Глава 5.4

6

На своём коротком веку Андрей уже не раз попадал в перестрелки и имел кое‑какой опыт, но такое он видел впервые. Вокруг творилось что‑то невообразимое: постоянно гремели взрывы, над головой то и дело свистели пули, трещали осколки, шуршали куски земли. Первыми ощущениями были страх, проснувшийся и мерзким слизнем ползающий где‑то внутри, и беспомощность, которую парень ощущал, глядя на происходящее. Куда бы он ни посмотрел – всюду творился форменный ад. Хотелось исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю, лишь бы вырваться отсюда. Но, к счастью, он понимал, что ключ к спасению – трезвый ум. Андрей сумел встряхнуться, сумел заставить себя перестать метаться и шарахаться. Не могло быть и речи о том, чтобы полностью избавиться от страха, но Андрей сумел сделать так, чтобы это чувство больше не доминировало над всеми остальными. Сделав это, Андрей смог оценить обстановку заново. Подготовка не прошла зря.

Остатки сараев, что находились дальше от главного входа на территорию, разлетелись вдребезги вместе с людьми, замаскировавшимися в них. Возможно, услышав выстрелы, боец, который разговаривал с Алексеем, одной очередью уложил бы Андрея и его отряд, но их спасло то, что он стоял чётко в разрезе между развалинами, через который было видно главные ворота. Град пуль, обрушившийся на него оттуда, не прошёл мимо. Они застучали по грязным бетонным плитам, рикошетили, свистели рядом с людьми. Некоторые попали в здоровяка. Он, словно марионетка, дёрнулся в сторону, взмахнув руками, рефлекторно сделал несколько шагов и, круто развернувшись вокруг своей оси, рухнул на землю. Вурц рванулся было за оружием, лежавшим неподалеку, но две пули навылет прошили его плечо и предплечье, ещё одна тюкнула в бронежилет, опрокинув Вурца на землю. Сева тоже предпринял попытку забрать оружие и таки сумел ухватить свой пулемет и чей‑то АК. Винтовка Корнеева осталась на земле.

Остальные, подгоняемые страхом и Корнеевым, рванули прочь из этой мясорубки.

Толя и Сергей чуть ли не ползком спешили к лазу, проделанному в заборе. Андрей, схватив ошеломлённого Игоря, толкнул его вслед за ними. Алексей с Воробьевым приподняли раненого Вурца и потащили следом за Игорем. Бойцы здоровяка, которые ещё полминуты назад держали всех предполагаемых противников на прицеле, теперь сами стали жертвами невидимых оппонентов.

Андрей должен был стать замыкающим, но вместо этого навис над допрашивавшим их солдатом. Тот был дважды ранен в ногу, и одно подведенное кровью место имелось возле локтя. Его куртка была сильно изодрана пулями, возможно, какие‑то из них пробили бронежилет. Боец был без сознания – вероятно, болевой шок «вырубил» его. Недолго думая, Андрей ухватил его за шиворот и потянул в сторону лаза. Автомат раненого болтался на ремне и волочился следом за своим хозяином.

– Скорее, скорее! Наверх! – перекрикивая звуки боя, подгонял Алексей возле лаза, передав раненого Вурца Толе.

Заметив Андрея, волочащего раненого бойца, он нахмурился. Пули уже вгрызались в листья склона, разрывая их в клочья и обдавая всех осколками земли.

– Нахрена ты его тащишь?! – с нотками раздражения спросил Лёша, снимая с раненого автомат.

Ничего не отвечая, Андрей пробрался в лаз. Раненого он не оставил. Понимая, что нет времени на споры, Корнеев помог Андрею перетянуть на другую сторону ограды его ношу, и вместе они потащили солдата на горку.

Интенсивность огня всё никак не спадала. Раздались ещё два взрыва, которые окончательно уничтожили оставшихся бойцов здоровяка, после чего весь огонь нападавшие перенесли на отступающих «анархистов». Игорь и Воробьев были уже почти наверху и помогали Толе вытягивать Вурца, когда пули засвистели рядом, подбрасывая в воздух сухие листья и поднимая клубы пыли. Вурц внезапно обмяк и стал ещё тяжелее, но Толя не сдавался. Лёша и Андрей выбрались наверх почти одновременно с Толей и уже затащили туда здоровяка. Все остальные давно уже были там.

Дальше по расставленным заранее флажкам отряд поспешил обратно, унося ноги из смертельной круговерти, охватившей овраг. Как только они скрылись за гребнем косогора – огонь прекратился. Это значило, что стрелки находились в овраге, а не наверху, как поначалу подумал Лёша.

Обстреливать с высоты в данной ситуации – наиболее удобная тактика. Конечно, высоты были заминированы, но раз «анархисты» сумели пройти через мины, то и третья сторона тоже могла это сделать. Однако если нападавшие не на высотах вокруг объекта, то они должны быть внизу, а этого просто не могло быть – в овраге их бы заметили и перебили. Тогда что же произошло? Кто в кого стрелял, откуда, и как отряд спецов умудрился проворонить атакующих? Неужели они настолько расслабились, что позволили себе отвлечься на «анархистов» и оставить дорогу без внимания? Нет, в такое трудно было поверить.

От взятого темпа группа быстро выбилась из сил – раненые отнимали их большую часть. Адреналин по‑прежнему присутствовал, но уже не в тех количествах, что под обстрелом, и Андрей чувствовал, как стучит в висках кровь, как начинают дрожать от перенапряжения поджилки в ногах, а до машины предстояло пройти ещё добрых полтора километра. Ему было страшно. Под такой ураганный огонь он попал впервые в жизни и до сих пор не мог понять, как ему удалось вырваться оттуда живым.

Связь плохо, но работала, и к ним на помощь уже спешили трое ребят во главе с Кириллом. Остальные готовили машину.

– Три минуты на привал, – скомандовал Андрей. – Нужно разобраться с ранеными, перевязать. Воробьев, доклад о состоянии отряда через минуту.

Андрей окинул взглядом отряд, выбирая, кого послать проверить наличие за ними хвоста, но неожиданно для себя решил, что пойдёт сам.

– Я вернусь на пару сотен метров обратно …

– Командир, разреши мне, – перебил его Корнеев.

Ожидая ответа Андрея, Лёша ощупывал свой бронежилет. По нему скользнули две пули, разорвав сам жилет и лямку разгрузки, но к счастью это были все повреждения. Гораздо больше его волновали другие вопросы.

– Давай, – недолго думая, согласился Андрей.

Почти всё оружие группы осталось на месте перестрелки. Поэтому Лёша вооружился карабином раненого здоровяка, передернул затвор, проверяя работоспособность оружия, и ушёл обратно к развалинам. Мысли о том, кто и откуда атаковал, не давали ему покоя, он просто должен был выяснить, что к чему.

Вернувшись к косогору, у подножия которого тянулся забор из сетки, Лёша по‑пластунски медленно подполз к краю и осторожно выглянул. Дымилась одна из развалин, на бетонных плитах лежало несколько тел. Судя по их позам не могло быть сомнений, что эти люди мертвы. Больше ничего Лёша не увидел.

Его брови сползлись к переносице, а затем удивленно вскинулись вверх, когда он заметил, как одно из тел внезапно дёрнулось, будто его пнули ногой. Даже если бы человек был жив – движение было неприродным, оно было попросту невозможным физически. Эта мысль за секунду пронеслась в голове Корнеева, и ответ возник один – ему показалось. Лёша не знал во что верить: в то, что видел, или в то, что подсказывал ему здравый смысл, но ещё через секунду он увидел, как точно так же неестественно дернулось, а потом перевернулось на спину тело другого бойца, лежавшего немного ближе. Но никого, кто мог бы перевернуть тело, рядом не было!

По коже поползли мурашки. Лёша мотнул головой, присмотрелся ещё раз… и не поверил своим глазам! Он протёр их кулаком и вгляделся ещё раз: нет, они не обманывали его – рядом с перевернутым на спину телом воздух действительно необычно преломлялся. Нечто похожее могло бы быть, если бы его сильно разогрели, но наблюдал это Корнеев лишь несколько секунд, потому что в следующее мгновение в этом же месте сверкнула вспышка, и в Лёшу полетел град пуль. Они просвистели рядом, несколько вспахали косогор, подняв в воздух тучу пыли и листьев, а одна с глухим, леденящим душу стуком скользнула по шлему. Кинетическая энергии пули передалась на голову и та сильно дернулась, пронзив шею сильнейшей болью.

Корнеев застонал, но мялся ни одной лишней секунды. Он знал правила и понимал, что должен немедленно отползти с линии огня. Даже если боль будет затмевать разум, даже если он ослепнет или оглохнет – он должен во что бы то ни стало спрятаться.

Грохот пулемёта продолжался ещё секунду‑другую, но Лёша уже отполз на пару шагов назад и повернулся в направлении для побега. Шея страшно болела и отказывалась слушаться, но Лёша не обращал на неё внимания и на четвереньках отполз ещё на полдесятка метров, а затем снял с разгрузки две гранаты. Одну за другой он выдернул чеки и бросил гранаты вниз. Мало что могло испугать его, но стрелок, ведущий огонь из пустого места – это было что‑то новенькое даже для него. Один за другим прогремели два взрыва, но Корнеев не собирался возвращаться и смотреть какой эффект они произвели. Вместо этого он спешил к своим так быстро, как только мог, ориентируясь на флажки и стараясь на ходу сбивать их ногами, чтобы потенциальные преследователи не смогли их использовать.

В голове крутился вопрос: как такое возможно? Какой‑то адаптивный камуфляж? Может быть. Но кто, где и когда создал его? Насколько Леша помнил, до эпидемии подобные технологии существовали только в теории да в плохо работающих невероятно дорогих прототипах и не то что до серийного производства, а даже до сколько‑нибудь вменяемо работающего прототипа им было очень далеко.

Из тех, кого он знал, материальными и интеллектуальными ресурсами для развития и доведения до ума такой технологии обладали только Торговая гильдия и «Рассвет». Корнеев был почти уверен, что «Рассвет» здесь – боец в маске и его отряд. В том, что Торговая гильдия союзник «Рассвета», он тоже не сомневался. Но кто тогда их так жестко разделал? Могла ли так поступить гильдия? Теоретически да, но маловероятно. Тогда кто? Возможно, монахи, но они находились далеко в Европе. Хотя… «Чаян» пользуется их поддержкой, может, у них базируется передовой отряд. Может, именно такие отряды нападали на колонны торговцев все это время? Тогда становится понятно, почему с атакующей стороны никогда нет трупов – как их убить, если никто их не видит?

Леша представил, что случится, если окажется, что монахи массово используют такие технологии маскировки, и по внутренностям у него пробежал неприятный холодок. Чем ещё они могут располагать, если их бойцы фактически оснащены относительной «невидимостью»? Лучше пока что никому об этом не говорить, иначе панику будет не унять.

Но главный вопрос у Корнеева был такой – как они сумели довести до ума и произвести нечто подобное? Для этого им нужны были исходные данные по проекту и экспериментам, оборудование, производственные мощности, но главное – рабочая группа, которая разбиралась в вопросе. Вскоре у Корнеева появится первая догадка на этот счет, и он сразу же окажется очень близок к правильному ответу, только сам не будет этого знать.

Тем временем Андрей выслушивал доклад Воробьёва. Многих бойцов спасли бронежилеты, двоих – каски. Вурц был плох, у двоих имелись легкие сквозные ранения, а ещё у нескольких были в основном царапины и рассечения, полученные осколками. У самого Андрея лицо было рассечено осколками сразу в трёх местах.

Самая сложная ситуация была с Вурцем – он был тяжело ранен и лежал без сознания. Оказалось, что на подъёме ещё две пули угодили ему в область поясницы и ягодицу. Игорь с еле сдерживаемыми слезами на глазах перевязывал его. Вся кисть у него была в крови, но чья это кровь он и сам, наверное, не знал. Бодягин помогал ему.

Помимо этого все в отряде пребывали в недоумении.

– Что делать, Андрей? – причитал Игорь. – Он же умрёт.

– Только не ной, – нервно бросил Черенко, освобождая Андрея от необходимости успокаивать Игоря. – Всё будет в порядке.

Теперь Андрей заметил, что и у Толи из плеча сочится кровь: красноватое пятно на рукаве медленно увеличивалось, но Толик на предложение Севы перевязать лишь отмахнулся. После Вурца пришла очередь здоровяка, который, как и Вурц, лежал без сознания. Тот тоже имел многочисленные ранения и истекал кровью. Андрей с замиранием сердца согнулся перед ним, намереваясь снять маску, но не решался этого сделать. Волнение, охватившее его во время допроса, снова вернулось, и рука не слушалась.

Пересилив эмоции и схватившись рукой за край маски, Андрей почувствовал, как тело пробирает дрожь, и нерешительно потянул ткань. К его разочарованию, под ней оказалось волевое лицо, с темной недельной щетиной, мясистым носом и мощным подбородком, совсем непохожее на лицо Виктора Романова. Нет, конечно же это был не он.

– Серёга, помоги мне перевязать этого, – попросил Андрей.

– Зачем он нам? – недовольно спросил Воробьёв, но после секундного колебания за перевязку всё же взялся.

Андрей на несколько мгновений замешкался с ответом, потому что всех отвлекли стрельба и последующие за ней два слабых взрыва, донёсшихся со стороны оврага. Все значительно поднапряглись.

– Сева, проверь, что там с Корнеевым. Мигом! – скомандовал Андрей.

Сева немедленно поднялся и поспешил выполнять команду.

– Бросаем его, – настойчиво заявил Воробьёв, имея в виду здоровяка.

– Мы ничего здесь не получили, кроме двух раненых – нужно компенсировать это хоть чем‑то. Даже думать не хочу о том, что Вурц может умереть зря, – парировал в ответ Андрей.

Секунду‑другую Воробьёв сверлил его взглядом, а затем посмотрел на раненого спеца.

– Тогда предлагаю снять с него броник – легче будет тащить. Да и связать на всякий случай не помешало бы, – предложил Толик, слушавший их разговор.

– Делайте, – согласился Андрей.

Порывшись в подсумках здоровяка, Воробьёв нашел там коагулянт и ещё кое‑какие медицинские препараты, использующиеся при ранениях. Среди присутствующих Сергей разбирался в лекарствах лучше всех, да и в остальном отряде его превосходили только Катя да Лёша Корнеев. Оценив пакеты и названия препаратов, Воробьёв хмыкнул и немного нахмурился.

– Ну, хотя бы на этом сэкономим, – отметил он.

Вскоре вернулся Сева, а сразу за ним Корнеев. Обычно по внешнему виду трудно было определить состояние Алексея, но сейчас, как ни старался он не выдавать волнения – ничего не получалось. Для него это было особенно непривычно, поскольку опыт и многолетняя работа над собой придавали ему уверенности, что уже ничто в этом мире не может его удивить. Неприятно было выяснить, что он ошибался.

Лёша оказался очень краток.

– Быстро уходим! – бросил он и оглянулся.

– За нами хвост? – всполошился Андрей.

– Да.

Отряд немедленно поднялся. Алексей, никого не дожидаясь, уже пошёл впереди. Андрей помог Севе нести Вурца, а Воробьёв и Игорь взвалили себе на плечи здоровяка. Как раз показавшиеся впереди Кирилл, Кот и Шелковский, которые были предупреждены обо всем по рации и уже были более менее в курсе ситуации, сменили самых уставших, и все вместе продолжили движение. Толя с пулемётом, несмотря на ранение, прикрывал тыл и был зол, как разъярённый медведь.

Оставшиеся у машины Катя и Руми, тоже предупреждённые по рации, встретили группу в полной боеготовности. Сергей сразу занял водительское место и завёл машину.

«Волк» почти такой же, как был у них раньше, быстро и уверенно двигался по подсохшей лесной дороге. Они даже уехали достаточно далеко, чтобы можно было чувствовать себя в безопасности. Всю дорогу Толя шипел, ругался и брыкался, как одержимый. От одной мысли о том, что Вурц может умереть он приходил в бешенство. Потребовалось буквально приказывать ему, чтобы хоть немного успокоить и показать Кате собственное раненое плечо, но оказалось, что у него там всего лишь рассечение, которое сделала скорее всего даже не пуля, а какой‑то небольшой осколок.

После перевязки он сменил Севу за пулемётом, и когда машина, преодолев один из поворотов, выскочила на опушку, он первым увидел впереди, метрах в трёхстах, пару военных джипов и грузовик. Трудно было понять, кому они принадлежат, поэтому Воробьёв интуитивно сбавил ход, напряжённо всматриваясь в машины впереди. Заметив, что из люка на первом джипе появился человек и взялся за пулемёт, Воробьёв резко нажал на тормоз и включил заднюю передачу – интуиция и так подсказывала ему, что от парней впереди не стоит ждать тёплого приёма, но стоило прислушаться к ней ещё раньше. Противник открыл огонь и лес заполнило эхо пулемётной стрельбы.

– Разворачивайся! Разворачивайся! – закричал Толя, нажимая на гашетку своего пулемёта, и ему начали вторить остальные бойцы в машине.

– Закройте рты! – крикнул на своих бойцов Андрей. – Он знает, что нужно делать!

Найдя достаточно просторное место, Сергей круто развернул машину и, переключив передачу, вдавил в пол педаль газа. «Волк», взревев своим двухсотсильным двигателем, рванулся, немного забуксовал, но быстро нашёл сцепление и понёсся в обратном направлении, прыгая на ухабах. Бойцы внутри чувствовали себя, словно в консервной банке, но все, кроме раненых запросто могли это вытерпеть, да и возможные жалобы последних мало кого сейчас волновали.

Безумная гонка, за победу в которой награждали жизнью, не была короткой. Прицельно стрелять на ухабах и колдобинах, с частыми поворотами и густой чащей было проблематично, поэтому Толя решил поберечь патроны. А вот противник экономить и не думал, поэтому беспокоящая стрельба со стороны преследователей возникала вновь каждый раз, как только «Волк» показывался в прямой видимости, даже если его тут же укрывали деревья. Андрей, наклонившись поближе к Сергею, сверялся с картой, пытаясь в точности разобрать по какой именно дороге они двигаются, и дать водителю дельные советы.

Дорога становилась всё хуже и хуже. Растительности на ней становилось всё больше, машина всё чаще ломала перед собой кусты и хрупкие маленькие деревца, расчищая себе путь. И все понимали – с такими темпами их скоро настигнут.

Довольно быстро у Андрея возникла идея по поводу того, что можно предпринять, но он до последнего не решался на её реализацию. Однако, видя, как падает темп их продвижения, он понял, что тянуть дальше ещё рискованнее.

– Сева, Лёша, – приказал Андрей, заглянув через окошко в десантное отделение. – Берите по гранатомёту. Мы попытаемся незаметно высадить вас, пока ещё есть такая возможность.

– Нахрен! – гавкнул сверху Толя. – Сева и с пяти метров в танк не попадёт. Я пойду.

– Не спорь. Ты ранен.

– Вертел я эту рану! Я справлюсь! – не отступал Черенко. – Доверьтесь мне.

Излишняя эмоциональность Черенко волновала Андрея, но были в ней и положительные стороны – несмотря на горячность, он умел конвертировать свою ярость в убийственно эффективные действия. Кроме того сейчас Андрею меньше всего хотелось спорить. Он был неприятно удивлён, что Толя вообще ввязался в эту перепалку с ним, но с этим он разберётся потом.

– Вот же упёрся… Ладно. Итак, задача – замаскироваться и с помощью гранатомётов уничтожить столько машин преследователей, сколько получится. Затем отступайте. Мы поедем вперёд и попробуем пробиться через лес к этой деревне, – Андрей поднёс карту к окошку и показал пальцем место. – Там укроемся, окопаемся и будем вас ждать. Поближе к северной околице. Если погоня продолжится – попытаемся уйти дальше на юг, и тогда придётся вам рассчитывать только на себя. В этом случае встречаемся в Лозовой.

Андрей ещё раз показал Лёше и Толе места встречи на карте, убеждаясь, что они не заблудятся. Расстояние составляло всего несколько километров, поэтому бойцы не должны были потеряться. Толя, облизывая пересохшие губы, кивнул, принял от Севы первый гранатомёт и передал его Лёше. Он отдавал себе отчёт на какой риск идёт, но как раз за эту готовность ко всему, за отчаянную отвагу в критические моменты Андрей и ценил его. Романов был уверен в своём бойце, а это – главное для любого командира. Про Корнеева и говорить не стоило.

По команде Воробьёв остановил машину возле густых, ещё лишённых листьев зарослей. Андрей свесился из открытого окна и даже сквозь гул их собственной машины отчётливо услышал мощный рёв моторов неподалёку – враги были совсем близко.

– Скорее! – из‑за волнения у него пересохло в горле, и голос стал сиплым.

Бойцы уже выбрались из машины и, треща ветвями, быстро двинулись вглубь леса, выбирая позиции. Воробьёв нажал на педаль, и машина, ревя и буксуя, двинулась с места.

«Волк» продолжал упрямо ровнять растительность, пробивая себе дорогу. Согласно карте, они давно должны были выехать на опушку, так что Андрей так и не мог понять, какого чёрта они до сих пор все ещё прокладывают своё собственное шоссе. Возможно, карта составлялась слишком давно, и никто не мог предположить, что лес так сильно разрастётся, а может, они просто ошиблись, определяя место, и заблудились.

Все в машине с волнением считали секунды, ожидая взрывов гранатометных выстрелов, но медленно ползущее время всё растягивалась и растягивалось, а долгожданных взрывов всё не было.

Немного углубившись в лес, Толя с Лёшей выбрали подходящие позиции и приготовились к стрельбе. Оба были уверены в себе и спокойны. В ином случае звук удаляющегося «Волка» мог бы подействовать на Толю угнетающе, но сейчас Черенко был зол и решителен, и думал только о том, как отнять побольше жизней у врагов, нанёсших его отряду столь ощутимый урон. Ничего лишнего, никаких сомнений или мыслей о собственной судьбе у него в голове сейчас не было. Корнеева подобное вообще не заботило: он был спокоен и сосредоточен, словно робот.

Машины преследователей гудели где‑то совсем рядом, но почему‑то не спешили появляться. Прошло десять секунд, двадцать, тридцать. Чем дольше затягивалось ожидание, тем более расслабленным становился Корнеев и тем более напряжённым – Черенко.

Наконец два грязно‑зелёных «Хамви» показались из‑за поворота. Первый двигался по колее, сделанной «Волком», второй – всего в паре метрах за ним. Они были метрах в шестидесяти от стрелков, но для максимально точной стрельбы нужно было подпустить их ещё ближе.

– Я – по головной. Огонь по моей команде. После выстрела сразу отходим на шесть часов, – предупредил Корнеев.

Толик что‑то неразборчиво пробурчал в ответ.

Когда боевые машины оказались в нужном «окне» между деревьями, Лёша, наконец, дал долгожданную команду.

– Огонь!

Два выстрела, с разницей в секунду, с лёгким шипением понеслись к цели. Лёша тут же бросил гранатомёт и устремился в чащу – запасных выстрелов не было, а если бы и были, зарядить их они бы всё равно не успели. Результаты стрельбы он собирался осмотреть уже из укрытия. А вот Толя замешкался, следя за гранатами. Выстрел Корнеева достиг цели – громкий хлопок и головная машина, разбросав по округе множество обломков разной величины, врезалась в ближайшее толстое дерево и запылала, словно факел. Второй выстрел срикошетил от дерева и по цели не попал, улетев в лес.

Горящая машина перекрыла значительную часть дороги. Остальные, наверное, могли бы её объехать, но время в любом случае было выиграно, чего и добивались «анархисты».

– Ходу, Толян! Ходу! – окликнул Корнеев, и Толя, будто очнувшись ото сна, закинул разряженный гранатомёт за спину и помчался за товарищем.

Стрелка на второй машине убило или ранило осколком от взрыва, но его место быстро занял другой боец, и вслед убегающим полетели пули. Пулемётчик в машине не отпускал спуск, пока в ленте не закончились патроны.

Алексей, изредка оглядываясь, бежал впереди. Противник в основном стрелял в «молоко», но несколько пуль опасно просвистели неподалёку, а одна даже вгрызлась в дерево всего в паре метров впереди него, обдав Лёшу ошмётками древесной коры. Черенко был где‑то сразу за ним. Он только что видел Толю, но когда оглянулся в очередной раз – никого уже не было. Укрывшись за деревом, Корнеев внимательно вгляделся в чащу: сюда отчётливо доносился треск горящей машины и крики преследователей, но их самих не было видно, лишь кое‑где между деревьями мерцали огоньки пламени. Но и Черенко тоже нигде не было. Только что, секунду назад он был, бежал вслед за Корнеевым, но дальше – словно сквозь землю провалился. Неужели снова ранили?

Бросать товарищей было не в стиле Корнеева. Присев за кустом, он аккуратно, стараясь издавать как можно меньше шума, разгрёб листья, зачерпнул в пригоршню влажной земли и растёр её по лицу. Затем, натерев грязью ещё и тыльную сторону ладоней, Лёша снова всмотрелся в чащу – от бронеавтомобиля за ними вышли пятеро бойцов. Кажется, пятеро.

Корнеев лёг на землю, снял и отложил шлем, от души обсыпал волосы листьями, а затем медленно пополз в сторону от преследователей, стараясь держаться немного правее от них. Пока что он ещё не знал, что делать, потому часто останавливался, присматриваясь к действиям противников и обдумывая тактику. Их было слишком много, чтобы быстро расправиться со всеми без помощи Черенко.

Раскинувшись неширокой цепью, преследователи медленно и очень осторожно двигались вперёд. Корнеев притаился в густом кустарнике и стал ждать пока они минуют его. Кое‑какой план у него уже созрел, но тут в дело вступил Толя.

Автоматные выстрелы, скосившие одного из противников и ранившие второго, стали для Лёши такой же неожиданностью, как и для врагов, но годами оттачиваемые рефлексы и аналитический ум сработали безукоризненно – быстро сориентировавшись в ситуации, Лёша тремя короткими прицельными очередями нейтрализовал оставшихся. Жаль, но его приготовления не пригодились.

Убедившись, что угрозы пока нет, Корнеев сорвался с места и поспешил к упавшим врагам. Ближайший к нему был мёртв и слабо подёргивался в предсмертных конвульсиях: пули разворотили ему шею. Следующий стонал и барахтался на земле, словно перевёрнутый жук. Увидев Лёшу, он застыл, глядя ему в глаза. Лёша, не замешкавшись даже на секунду, добил его одним выстрелом прямо в лицо и поспешил дальше. Третий и четвертый тоже оказались мертвы. Один был весь в крови, а вот на втором ран или крови было не видать, потому Лёша на ходу прицелился и выстрелил ему в затылок. А вот последний противник куда‑то пропал – на земле остался только автомат и пятно крови.

Оставшиеся у машины солдаты, услышав выстрелы, начали что‑то кричать на непонятном Корнееву языке. Сколько их там Лёша не знал, но допускал, что оттуда вот‑вот нагрянет подмога, поэтому времени у него было в обрез. Осмотрев все потенциальные места, куда мог уползти раненый противник, Лёша рванул к ближайшему из них. Там никого не оказалось, но зато он увидел торчавшую из‑за соседнего дерева ногу в темных камуфляжных штанах, совсем не таких, какие были у Черенко и у него самого.

Сделав пару шагов, Лёша выстрелил по торчащим ногам. Они дёрнулись, но совсем не так, как должны были, и никаких криков с той стороны тоже не последовало. Лишь через секунду из‑за ствола дерева набок повалился уже мёртвый человек. Корнеев сразу приблизился к нему и бегло осмотрел тело. Две пули попали ему в паховую зону бедра, так что времени у него было немного. Кисть одной руки убитого лежала возле штурмовой винтовки, а во второй руке он сжимал бинт, который уже никак не мог ему помочь. Переведя взгляд дальше, Лёша увидел искажённое болью лицо немолодого мужчины, плюс‑минус его ровесника. Ранения позволили ему отползти, чтобы умереть в другом месте, но не более того.