Текст книги "Забирая жизни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Бец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 126 страниц)

– Вот сердце этого места, – резкий голос Алексея резанул по уже привыкшим к тишине ушам. – Отсюда можно попасть во все остальные помещения.

– Какие предложения? Куда пойдем? – Андрей заглянул в ближайшие ящики.

– В службу безопасности. Сева, Катя – останьтесь здесь. Похоже, сюда сходятся все пути. Если что – соберете группу.

Из холла в сторону комнату службы безопасности вёл большой коридор, по которому мог бы проехать даже их «Волк». Лучи фонарей скользили по стенам, но ничего примечательного не находили. Пройдя по коридору метров тридцать, они вышли к большущей гермодвери. Несмотря на её воистину огромные размеры, из щелей, в которые, казалось, можно просунуть палец, а то и два, не просачивалось ни малейшего сквознячка.

– Вот и центральный вход, – отметил Алексей. – А служба безопасности, вероятно, размещалась вон там.

И он, не дожидаясь ответа Романова, отправился в ответвление коридора, ведущее вправо от гермодвери. Андрей молча последовал за ним.

Помещение службы безопасности оказалось не таким, как представлял Андрей. Оно было небольшим, примерно восемь на восемь метров, в нем стояли несколько столов и по центру большой пульт с множеством экранов, кнопок и датчиков, возле которого в ожидании людей стояли несколько стульев‑кресел. Удушливый запах горелой пластмассы присутствовал и здесь, напоминая о лаборатории.

Закрыв носы рукой, они молча обследовали столы, пустые шкафы и сам пульт, но ничего полезного не обнаружили. Похоже, что покидая лабораторию, хозяева хотели уничтожить её всю, но по какой‑то причине не смогли этого сделать.

Покинув помещение, они вернулись в холл и присоединились к Севе и Кате. Перебросившись парой фраз, они увидели в одном из соседних коридоров луч света. Все понимали, что это их товарищи, но всё равно внутри у каждого что‑то шелохнулось от странных шаркающих звуков и невнятного бормотания, доносившегося с той стороны. Когда источник этих звуков приблизился, Леша негромко окликнул товарищей, чтобы те не испугались при неожиданной встрече. Это была тройка Кирилла.

– Что у вас? – спросил Андрей, когда парни подошли.

– Ваня потянул ногу, – сообщил Кирилл, имея в виду Карданова, – но может идти. На складах если что и было, то давно – там просто огромная пустая комната. Вообще ничего не осталось. В арсенале – то же самое.

– Но столовая, – влез Карданов.

– Что там? – машинально спросил Андрей, готовый к неожиданностям.

– Около двадцати человек – все мертвы, – ответил за Ваню Кирилл.

Сева тихонько присвистнул.

– Огнестрел? – зачем‑то спросил Алексей, хотя не сомневался, что это именно он.

– Вот именно, – Кирилл, удивляя всех, отрицательно покачал головой. – Никто из них не ранен. Я не знаю от чего они умерли.

– А комнаты персонала?

– Там мы ещё не были.

– Тогда сначала туда, – приказным тоном сказал Андрей. – А потом сходим в столовую – хочу сам всё увидеть.

Но и комнаты персонала поначалу не смогли толком ничего объяснить. Все они были пусты и никаких документов или личных вещей там не было. И комната Голикова в том числе. А вот в комнате Старкина нашли труп её хозяина – бейдж‑пропуск с фамилией и фотографией, точно такой же, как и у Голикова, был прикреплён на нагрудном кармане халата. Опухшее от побоев лицо все было в крови, а ноги прострелены. В груди тоже имелись два огнестрельных ранения. Тело было привязано к стулу, опрокинутому вместе с хозяином на стену.

– Его пытали? – поинтересовался Андрей у Корнеева, хотя это было очевидно.

Корнеев его проигнорировал, как часто поступал, когда кто‑то задавал риторические вопросы.

Осмотр прикроватной тумбочки убитого ничего не дал: или её почистили те, кто допрашивал Старкина, или в «Рассвете», если это была их лаборатория, запрещено было держать что‑либо кроме личных вещей вне рабочих помещений. Бейдж Старкина Андрей отцепил и положил себе в нагрудный карман. Там же лежал бейдж Голикова, который ему отдал Алексей. Он ещё не знал зачем они ему, но на всякий случай решил их сохранить. Больше в комнатах персонала ничего не нашли.

Вовсю разлагающиеся трупы в столовой выглядели настолько жутко, что от одного взгляда на них внутри всё холодело. Вонь разложения была ужасна и никто, кроме Карданова, Леши и Андрея не смог находится в столовой больше десяти секунд.

Первым делом в глаза бросались тела за столами: некоторые откинулись на спинки стульев, другие повалились грудью на стол. Издалека казалось, что они просто спят, и от осознания того, что этот сон продлится вечно, бросало в дрожь. После них взгляд опускался вниз и упирался в несколько тел, упавших со стульев и лежавших под столами. Эти тоже лежали в таких позах, будто сильно устали и прилегли отдохнуть. Наиболее жутко выглядела парочка на диванчике в углу – мужчина и женщина в белых халатах просто сидели в обнимку на диване, тесно прижавшись друг к другу, а на столике перед ними стояли два стаканчика и на салфетке лежало давно засохшее, надкушенное пирожное.

Увидев всю эту жуткую картину в первый раз, Карданов в ужасе отшатнулся и, поскользнувшись, повредил ногу. Сейчас же он держался молодцом.

– От чего они умерли? – негромко, будто боясь потревожить мертвецов, дрожащим голосом спросил он.

– Вероятно, газ, – ответил Леша, понимая, что вопрос адресован в первую очередь ему.

– Они ведь не мучились? – Карданов был не в силах оторвать взгляд от тел.

– Похоже, что нет.

– За что их убили?

На последний вопрос ответа не было ни у кого.

Рассматривать в столовой больше было нечего, да и атмосфера во всех смыслах этого слова сильно мешала. К тому же при слове «газ» многих начало охватывать неприятное чувство, нарастающее с каждой минутой, то самое, которое стремительно сменяется от настороженности к волнению, затем к страху, и наконец, перерастает в панику.

Поэтому после второго предложения выбираться из лаборатории, Андрей не стал ждать, и скомандовал всем идти к выходу. Оставалась ещё тройка Воробьёва, и чтобы долго не искать их и нигде не пропустить, решили вновь разделиться и возвращаться обратно тем же путем, что шли сюда. Встретила Воробьёва группа Романова в вонючем коридоре главной лаборатории, и уже все вместе они продолжили путь к выходу, соединившись на развилке с Кириллом и его группой.

– Нашли что‑нибудь? – поинтересовался Корнеев.

– Наверху расскажем, – раздраженно бросил Воробьев, и Леша, отметив его настроение, решил не настаивать.

Андрей был погружен в свои собственные мысли и поначалу в темноте коридора не сразу обратил внимание, что с парнями что‑то не так. Не обратил бы он его и позже, если бы не Катя, которая почувствовала что‑то необычное в поведении Вурца. Она украдкой тронула его за руку, но он никак не отреагировал. Удивившись, она ущипнула его, но и это не дало никакой реакции.

– Да что с тобой? – с нотками недовольства спросила она, чем и привлекла внимание Андрея.

От Вурца реакции так и не поступило.

– Вурц? – Андрея тоже обуяли подозрения.

Но Вурц все продолжал молчать. Где это видано – молчащий Вурц? Да кто угодно, но только не он. И Воробьев – раздраженный Воробьев. Это тоже было за гранью.

– Черт, парни, что с вами?

– Нормально все. Просто давайте убираться отсюда, хорошо? – ответил Сергей.

Андрей перегнал всех и посветил фонарем так, чтобы хорошо видеть лица, но не слепить людей. И эти лица, которые он так хотел увидеть, ему очень не понравились.

– Что вы там нашли? – взволнованно и резко спросил он.

Шелковский что‑то невнятно пробормотал. Взглянув на него, Андрей ужаснулся – на парне просто не было лица.

– Да что ж такое? – Романов начал терять терпение. – Кто‑то может мне внятно объяснить?

Шелковский снова что‑то пробормотал. Он явно был не в себе.

– Ноги, руки, ноги и руки, – Андрею с трудом удалось разобрать бормотание Шелковского.

– Что?!

Молчание.

– Вурц!

– А? – растерянно переспросил Вурц, будто только сейчас понял, что к нему обращаются.

– Мы видели части тел, – ответил за него Воробьев, который немного лучше справлялся со своими эмоциями.

– То есть? Что за части тел? Чьи?

– Откуда нам знать?! – вдруг вскипел Вурц.

– Спокойно, – мягко попросил Леша, положа руку ему на плечо. – Всё нормально, не надо так бурно реагировать.

– Убери от меня руки! – взвизгнул Вурц и резко сорвал с плеча руку Корнеева.

Затем он сделал пару шагов в сторону и крикнул с нотками истерики.

– Я хочу немедленно выйти отсюда! В чем проблема?!

– Мы тоже, – мягко продолжал Корнеев. – Пойдем.

Вурц немного притих и зашагал вперед. Бормочущий Шелковский шел следом. Странно, но ничего здесь их больше не пугало: ни темнота, ни стены, по которым они раньше опасливо шарили фонарями, ни что‑то другое. Они просто стремились к выходу.

Андрей с Лешей шли последними и немного отстали. Когда все уже ступили на лестницу, Романов взял Лешу за локоть и тихо попросил остановиться. Корнеев выполнил просьбу и уставился на Андрея.

– Что ты об этом думаешь? – спросил сержант, когда остальные ушли далеко наверх.

Как и всегда Корнеев не ответил сразу. И ответ в итоге оказался совсем не тем, чего ожидал Андрей.

– А ты?

Внутри Андрея боролись два желания: взять Корнеева и пойти осмотреть все лично, или убраться отсюда подальше и как можно скорее. Оба были сильны, оба имели свои плюсы и минусы.

– Не знаю. Но хочу понять, что произошло с парнями.

– Уверен?

– А что?

– То же самое может произойти и с тобой. Ты готов к подобному?

Андрей замялся, и Корнеев, видя это, продолжил свою мысль.

– Что бы они там не увидели – это явно было что‑то очень… неприятное, раз они в таком потрясении. Видя их состояние, ты уверен, что хочешь испытать то же самое?

С десяток секунд Андрей стоял, закрыв глаза и пытаясь принять решение. Ему было страшно уже от самого этого места, и сам он ни за что бы не пошел в экспериментальную лабораторию. Но с Корнеевым он чувствовал себя в безопасности и готов был рискнуть. Нужно только побороть эту дрожь в теле.

– Я справлюсь.

– Тогда…

– Вы чего? – кто‑то перебил Лешу.

Оба немедленно посветили на лестницу и увидели там жмурящуюся Катю. В руке у неё был выключенный фонарь.

– Ты подслушивала? – немного резковато спросил Андрей.

– Вы хотите вернуться? – вопросом на вопрос ответила Катя.

– Д‑да, – слегка неуверенно ответил Андрей.

– Тогда я с вами.

Андрей с подозрением посмотрел на неё, приподняв одну бровь, но ничего не сказал.

– Тебе это ни к чему, – заявил Лёша.

– Позволь мне самой решать, хорошо? – в голосе Кати проявилась резкость и настойчивость, но к Андрею она обратилась без них. – Сержант?

– Ладно, пошли.

Втроем они вернулись через коридор, миновали генераторную, затопленный участок и добрались до развилки. Тошнотворная вонь из главной лаборатории через открытые двери понемногу распространялась на весь комплекс, но все они уже достаточно принюхались к ней, чтобы не обращать внимания. Свернув в нужную сторону, они стали приближаться к дверям.

Чем ближе Андрей подходил к экспериментальной лаборатории, тем больше всё внутри него приходило в движение. Пульс подскочил, в животе появилось неприятное ноющее чувство, воображение стало реагировать на странные звуки, которых на самом деле не было, но Андрей их слышал – состояние его бойцов сделало свое дело. Что они там увидели? Что могло так на них повлиять? Что за руки‑ноги?

Добравшись до дверей в экспериментальную лабораторию, он резко остановился, прислушиваясь. Леша, заметив это, тоже остановился и вопросительно взглянул на командира. Катя стояла позади них.

– Слышишь? – напряженно вслушиваясь, спросил Андрей.

Корнеев, слегка нахмурившись, тоже сосредоточился на слухе. Через секунду он подозрительно взглянул на Романова.

– Что?

Андрей все ещё прислушивался.

– Шипение какое‑то, – шепотом сообщил он.

Леша снова напряг слух, но так ничего и не услышал. То же самое делала и Катя. Её фонарь вдруг начал мерцать и вскоре свет погас. Катя несколько раз похлопала по нему рукой, пощелкала кнопкой, но фонарь так и не ожил.

– Лажа, – чертыхнулась она и прижалась поближе к Андрею, фонарь которого ещё действовал.

Романов все ещё прислушивался, и Кате стало казаться, что у Андрея проявляются те же симптомы, что и у Вурца. Корнеев не понимал к чему там прислушивается Андрей. Подождав ещё некоторое время, он уверенно пошел вперед.

– Пойдем. Тебе показалось.

Экспериментальная лаборатория чем‑то напоминала главную, но имела совершенно другое устройство, гораздо более сложное и запутанное, из чего можно было сделать вывод, что сердцем этого места была вовсе не главная лаборатория, хоть это и противоречило логике. В отличие от главной, устроенной в виде огромной комнаты, разделенной перегородками, здесь все было иначе: многие комнаты были глухими, специально устроенными изолировано. Значительная часть этих помещений была разрушена взрывами. Одно из уцелевших было оборудовано стальной решеткой, точь‑в‑точь, как в тюремной камере. В ней находились три трупа, один из которых руками держался за прутья решетки, а двое других лежали по углам. Все были в легкой одежде, напоминавшей халат, застегиваемый на спине. Все были застрелены выстрелами в голову из какого‑то легкого оружия, скорее всего из пистолета.

– Бедняги, – прошептал Андрей. – Это заключенные? Или пленники?

Леша медлил с ответом, внимательно рассматривая тела, но всё‑таки не промолчал.

– Хочу ошибиться, но думаю, что это подопытные.

– Не поняла? – не удержалась Катя.

– Исходя из названия этого места, тут проводили какие‑то эксперименты. А люди, одетые в подобие больничной рубашки, да ещё и в камере – явно не персонал. Похоже, эксперименты проводили на них.

Андрей проглотил ком, застрявший в горле, и с ужасом подумал о том, что могли проделывать с этими людьми. Но что бы ни рисовала сейчас его фантазия он был очень, очень далек от истины.

Обхватив левую руку Андрея, Катя жалась к нему чуть ли не всем телом. Она жалела, что пошла сюда, но упрямый характер не позволял признаться, что ей хочется уйти. Да и не рискнула бы она после увиденного идти отсюда одна. Знай она, что ждет её дальше – скорее всего не просто пошла бы, а стремглав понеслась к выходу.

Потому что дальше было только хуже. Ещё несколько больших помещений, судя по искореженным взрывами остаткам оборудования, чем‑то напоминали операционные, но в них по сути ничего интересного не было. Назначение ещё одного, самого большого, вообще осталось загадкой: оно было вылизано огнем подчистую, даже никакого оборудования не сохранилось, хотя его, скорее всего, вывезли. Леша предположил, что по этим причинам оно больше всего подходит на роль главного места во всей лаборатории. Средоточие зла.

Но больше всего воображение поражало последнее помещение квадратов на двадцать‑двадцать пять, с толстой металлической дверью, как в холодильнике, находившееся рядом с дверями в центральный холл. Здесь наверняка был оборудован морг, в этом не усомнился никто из троицы. Андрей увидел несколько тел, лежащих на передвижных столах. Конечности у всех отсутствовали выше локтя и выше колена. Кроме тел в углах на полу были сброшены в кучу те самые недостающие ноги и руки, но в количестве несколько большем, чем было самих тел, из чего можно было сделать вывод, что и тел ранее было куда больше. Превозмогая страх, отвращение и мерзкий запах разложения, Катя после беглого осмотра заявила, что все конечности были отсечены хирургическим путем.

Эта ужасная, шокирующая находка привела Андрея в замешательство. Направив фонарь на кучу конечностей, сваленную в углу, он «завис», глядя на них. Его скудный жизненный опыт не давал ответа ни на то, чем здесь занимались, ни зачем это было нужно. Леша же был куда более искушен в таких вещах и догадался, что под названием «экспериментальной лаборатории» скрывается операционная, где проводили хирургические или медицинские эксперименты над живыми людьми, вероятнее даже, что и те, и другие сразу. Оставался только один вопрос: «какова цель?». Но ответ на него вряд ли можно было найти здесь.

Заметив, что Андрей, не мигая, смотрит на останки, Леша дотронулся до его плеча. Романов дернулся, будто его ударило током, и бросил на него пустой, заторможенный взгляд.

– Больше тут делать нечего, – медленно проговорил Леша. – Пошли отсюда.

Андрей долго переваривал услышанное и так, наверное, до конца и не понял, что сказал ему Корнеев, потому что сдвинулся с места только тогда, когда Леша схватил его за руку, словно маленького ребенка, и потянул за собой. Катя на удивление сохраняла куда больше самообладания, хоть душа у неё и пребывала где‑то в пятках. Сама она по‑прежнему держалась за Андрея, и все трое вот так, цепочкой, двинулись к выходу.

Романов шел по коридорам, будто робот, не издавая ни звука, и теперь был точно в таком же состоянии, как его бойцы, осматривавшие «экспериментальную лабораторию» до него. В голове с трудом умещалось, что люди, умные люди, ученые, просто обязанные обладать достаточным интеллектом для понимания и следования понятию гуманности, могли разделывать себе подобных, как на бойне, а потом просто сбрасывать их останки в холодильник. Он не мог придумать ни малейшей мотивации для объяснения таких поступков. И это пугало ещё больше.

Но его психика все‑таки оказалась сильнее, как он и надеялся в начале. Шок понемногу проходил, мыслительный процесс ускорялся, и теперь Андрей начинал больше задумываться над тем, что испытывали люди, которых постигла такая незавидная участь. Ведь они понимали, что их товарищи, которых забирали раньше, умирали там, куда их уводили, потому что никто из них уже не возвращался. Как, должно быть, страдали эти бедолаги, ожидая своей участи.

И вот, наконец, они достигли заветного выхода. Корнеев вытолкал Андрея и цепляющуюся за него Катю на свежий воздух и усадил обоих на бетонную ступеньку перед входом, а сам присел перед ними и поочерёдно заглянул в глаза. Потрясение, пережитое внизу, все ещё не отпускало их. Оно и не удивительно – не каждый день приходится видеть кипы человеческих останков, по‑хозяйски сброшенные в углу морозильника, и лишенные конечностей тела. И нельзя спокойно принять, что кто‑то деловито резал этих людей, преследуя какие‑то туманные цели, потому что подобное мясничество для непосвященного человека просто не способно иметь очевидные и практичные цели.

Особенно трудно давалось понимание, что все это делалось безжалостно, методично и организованно, целой структурой, наверняка с ведома большой группы людей. И главное – на месте несчастных, обреченных на удовлетворение чужих извращенных научных интересов, мог оказаться любой. Даже ты сам.

Глава 3.4

7

О группировке под названием «Чаян» Гронин и Родионов уже слышали не раз. Они были соседями, но только географически, поскольку реально между ними были сотни километров лесистой и гористой местности, малопривлекательной для кого бы то ни было. Однако теперь, когда крымчаки сами проявили интерес к переговорам, Павел с Максом с нетерпением ожидали встречи с их представителями.

«Чаян» являлся сильной организаций, контролировавшей весь Крымский полуостров и значительную часть южной Украины, а также большие территории в Краснодарском крае. Как и «Новый порядок», они находились в очень натянутых отношениях с гильдией из‑за целого ряда конфликтов, последний из которых имел место несколько лет назад, когда «Чаян» решил вторгнуться в Ростовскую область. Конфликт был коротким, стороны обменялись несколькими ударами, каждая прощупала потенциал и решимость противника и на том боевые действия окончились, но авторитет гильдии несколько пошатнулся, чего последняя никак не могла простить.

После «выселения» «Степных волков» крымчаки не спешили устанавливать контакт со своим новым номинальным соседом. В основном потому, что в «Чаяне» намеревались сначала понять, что на самом деле представляет из себя их сосед, а после уже предпринимать какие‑то действия.

Их представителем оказался седой мужчина лет шестидесяти, с хитрым, проницательным взглядом и морщинистым лицом. Несмотря на выдававшую возраст внешность, в нем чувствовалась немалая жизненная энергия и уверенность в себе, присущая старым, мудрым людям. Впрочем, его мудрость ещё предстояло проверить, ведь, как известно, мудрость приходит со старостью, но чаще всего старость приходит одна.

Немного странным был тот факт, что старец пришел один. Хоть ему и разрешили взять с собой сопровождающих, в своем выборе он ограничился лишь одним из бойцов Подлесного в качестве проводника.

Эмиссар «Чаяна» энергичной походкой вошел в комнату. Гронин и Родионов, до этого негромко обсуждавшие возможные перспективы этой, безусловно, важной встречи, прекратили разговор и поднялись со своих мест, взглядами оценивая старика. Тот нес в руках что‑то увесистое, завернутое в тонкую бумагу. Сержант, шедший за ним, заметил настороженность во взглядах своего руководства и жестом показал, что все нормально и поводов для беспокойства нет.

– Ассаляму алейкум! – первым начал старик и поставил сверток на стол.

Нечто, что пряталось под бумагой, издало глухой, тяжелый звук. Родионов покосился на сверток, в то время как Павел не отводил взгляда от старика.

– Алейкум ассалям, – ответил Гронин, кивая, и Родионов тут же повторил за ним.

Старик удовлетворительно скривил сухие тонкие губы в легкой улыбке, а Гронин протянул руку для приветствия, представился сам, и представил Родионова. Рукопожатие у крымчака оказалось крепким, даже слишком для его тщедушного вида. Покончив с этикетом, Павел указал гостю рукой на стул. Когда все уселись, старик вновь заговорил первым, но начал не со своего имени, которого до сих пор ещё не назвал.

– Вы исповедуете ислам?

– Нет. Просто знаю некоторые традиции, – ответил Паша.

Старик кивнул.

– Негоже приходить в гости без приглашения, да ещё и с пустыми руками, но так сложились обстоятельства, – продолжал он, разворачивая сверток.

В нем оказалась большая красивая глиняная амфора с узором в виде виноградной лозы. У Паши невольно закралась мысль, что встреча закончится положительным результатом.

– К нашему стыду, мы не подготовились должным образом… – начал оправдываться он, но старик жестом остановил его.

– Это лишнее.

Он сделал короткую паузу, разглядывая своих собеседников, затем продолжил.

– Вы тут теперь вместо «Степных волков» и я знаю вас всего пару минут, но вы уже нравитесь мне больше, чем они за год знакомства. Что ж, давайте начнем. Как зовут вас – я уже наслышан. Меня же зовут Заман. Как вы знаете, я представляю эмират «Чаян». У вас…

– Эмират? – вырвалось у Родионова.

Заман бросил на Макса осуждающий взгляд. Похоже, он очень не любил, когда его перебивают.

– Да, эмират, – старик снова сделал паузу, будто вспоминая о чем говорил. – У вас обширная территория, но мало людей, чтобы её контролировать, именно поэтому вы так долго нас не встречали. Если не считать неприятного инцидента, когда ваши люди убили двоих наших.

Родионов и Гронин переглянулись. У одного взгляд был удивленным, у другого недовольным. Заман прожил долгую жизнь и хорошо знал людей, но два этих взгляда не вызвали у него подозрений в неискренности.

– Не волнуйтесь, – успокоил он. – «Чаян» за это зла не держит. Они погибли, когда вы штурмовали Волчье логово, а Вы не могли знать, кто там есть кто.

Лица обоих разгладились.

– Но это не значит, что мы это проигнорируем, – уточнился Заман, и его собеседники снова напряглись. – Мое имя означает, что я человек современный, живущий в реальном времени, и я стараюсь следовать этому, но традиции почитаю. А традиции говорят, что зло должно быть оплачено.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

– Или наказано.

«Ого. Как быстро и круто ты начал», – подумал Павел.

– Мне кажется или я услышал угрозу? – с вызовом уточнил Макс.

– Не горячись, – Паша поспешил осадить товарища.

Он взглянул на Замана, пытаясь понять, к чему тот клонит. Не мог же он ехать сюда спустя столько времени после тех событий только для того, чтобы сообщить о мести или потребовать компенсацию?

– Продолжайте, пожалуйста, уважаемый Заман. Меня очень занимает то, что вы говорите.

Взгляд старика был остр, как бритва. Он понимал, что нагнетает обстановку, но именно этого и добивался. Именно по такому сценарию в свое время он подчинил «Степных волков». И если сейчас один из этих двоих выразил агрессию – он на верном пути. Но вот этот второй, похоже, поумнее. С ним придется повозиться.

– Прежде чем продолжать, я должен услышать ваши мысли на этот счет. Вдруг они отличаются от моих?

«А вот и ловушка. Хочешь проверить из какого мы теста», – не укрылось от Паши.

Отчасти он угадал: это действительно была уловка и с её помощью Заман собирался выяснить с кем имеет дело, но главным было определить наличие у них возможных покровителей или союзников.

«Волки» были трусами. Как только он обрисовал им перспективу быть выпнутыми на мороз, они тут же задрали лапки и согласились на всё, но похоже, что с этими ребятами всё будет не так просто. За последнее время они уже пользовались поддержкой гильдии, хоть Посредник и уверяет, что это было разовой акцией. Руководство «Чаяна» никогда не отличалось слепым доверием Посреднику – всё предпочитали проверить, поэтому Замана и прислали сюда. Если сейчас эти двое быстро и безоговорочно примут его слегка завуалированное требование – они такие же слабаки, как и «волки», и их легко будет подмять, хотя толку от них при этом будет немного. Если нет – они либо идиоты, что тоже ещё предстоит проверить, либо излишне самоуверенны, что фактически подтвердит первое предположение, либо же имеют серьезного союзника, о котором неизвестно Посреднику. Последнее было на грани фантастики – «Чаян» за последние пять лет как минимум раз в год обращался к Посреднику, эти запросы каждый раз дорого обходились, но в итоге всегда подтверждались.

Был и ещё один вариант развития событий, при котором все будут в выигрыше – если эти двое окажутся умными и дальновидными.

– Я думаю так, – заговорил Паша. – Если мы действительно виновны в убийстве ваших людей, и вы можете предоставить нам доказательства – мы всё обсудим и уладим к обоюдной выгоде. Иначе ваши утверждения, при всем уважении, звучат, как предлог. Позволю себе заметить – достаточно примитивный.

– Хм, – Заман вскинул брови и на миг опустил глаза. – Интересное мнение. А если бы это действительно был предлог?

Он с вызовом взглянул на Павла, но по лицу Гронина не пробежало и тени эмоций. Родионов же уже заметно злился, но, сдерживаемый авторитетом Павла, пока держал себя в руках.

– Я бы сильно разочаровался, – коротко ответил Павел, увиливая от прямого ответа.

Заман некоторое время испытующе смотрел на Гронина, пытаясь по его спокойному лицу определить его мысли. Да, в лице этого полковника он получил достойного противника, теперь он это понял. Что ж, значит, нужно решить, каким из способов вести дальнейшие переговоры: угрозами, посулами или предложениями. Про себя он присвоил Родионову имя «Осел», а Гронину – «Лис».

Лицо Павла ничего не выражало. Оно было абсолютно безмятежным и спокойным, в то время как в голове у него роились мысли, выстраиваясь в большие логические структуры, которые он намеревался использовать в зависимости от того, что дальше скажет его собеседник.

Родионов вообще сидел с недовольным видом, не особо стремясь скрывать свое раздражение. Больше всего он не любил угроз, а Заман, по его мнению, сделал уже несколько недвузначных намеков, и за это Макс с удовольствием отправил бы его обратно в «Чаян» по частям – в качестве предупреждения. Но он понимал, что против «Чаяна» их организация бессильна, а значит, вопрос разбора Замана на части придется отложить на потом.

– Ну, дабы никто не разочаровывался, давайте просто обсудим оплату за их смерть и закончим с этим вопросом, – уверенно предложил Заман.

– Нет проблем. Показывайте ваши доказательства, – Павел улыбнулся и кивнул на амфору. – Надеюсь, они не здесь?

Заман с каменным лицом выдержал паузу, которую можно было трактовать по‑разному. Эта пауза и испытующий взгляд старика доставили Гронину несколько неприятных мгновений.

– Вы нравитесь мне всё больше, – его губы растянулись в доброжелательной улыбке. – Вы понимаете, что сильно рискуете, но всё равно тактично стоите на своем. Ладно, признаюсь честно – я просто хотел вас проверить.

Родионов нахмурился ещё больше, хотя, казалось бы – куда уж больше? Эти кошки‑мышки не доставляли ему совершенно никакого удовольствия. Хочешь драться – дерись, хочешь обниматься – обнимайся, но будь честен в своём выборе, а вся эта переговорная возня и сопутствующие ей хитрости только бесили его.

– Хотели выяснить с кем имеете дело? – невозмутимо поинтересовался Гронин. – Могли бы просто спросить.

Заман лишь продолжил улыбаться.

– Ну что, теперь мы можем перейти к сути разговора? – серьезно спросил Павел.

– Вполне.

Гронин и Родионов притихли, разумно ожидая, что человек, который сам выступил инициатором переговоров, первым начнет говорить. Заман несколько секунд молчал, собираясь с мыслями, и тогда Павел решил использовать это для контратаки. Это было удачнейшее время для неё – напасть в момент, когда противник сам собрался выйти в атаку со своих позиций.

– Почему сегодня, Заман?

– Что?

– Почему не месяц назад? Не три? Почему вы решили установить контакт только сейчас?

Успех Павла был лишь частичным. Он нарушил план старика, но Заман не боялся давления и не стеснялся помолчать, когда ему нужно было подумать. Вот и сейчас он с легкой улыбкой на лице выдерживал паузу.

– Не хотите отвечать? – Павел продолжил давление. – У вас нет ответа? Вы пытаетесь что‑то скрыть?

В ответ Заман громко, и казалось, что от души рассмеялся. Возможно, искренне, а возможно, это был ещё один способ потянуть время.

– Вы хороши, признаю, – отметил он, медленно и демонстративно хлопая ладонями. – Но выводы делаете неверные.

– Вот как? Тогда развейте мои сомнения – ответьте на вопросы.

– Все просто. Мы выжидали, наблюдая за вами. «Волки» были слабы и ничтожны, но они много лет удерживали свою территорию. Мы предполагали, что их смена не будет сильно отличаться от них, ожидалось даже, что и вы сами долго не продержитесь и вас вытеснит кто‑то ещё. В такой ситуации нам некуда было спешить.

– Допустим, – согласился Гронин. – И что же вы думаете теперь?

– Теперь мы думаем, что вы достойный сосед, с которым можно иметь дело.

– На чем это основано?

– На том, что вы укрепились здесь, но район слабоват и у вас очень плохие перспективы для роста, поэтому вы изо всех сил ищете друзей.

Хмм… Заман хорошо знал обстановку и слово «стратегия» явно было ему близко. Или разведка у крымчаков не зря ест свой хлеб.