Текст книги "Забирая жизни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Бец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 109 (всего у книги 126 страниц)

– У меня тоже был брат. И он тоже умер, – тихо сообщила Аня, хоть никакого брата у неё отродясь не было.

– Постарайся говорить так, чтобы твоего рта не было видно, – тихо приказала женщина после того, как Аня договорила.

Аня подумала немного, а затем склонилась вперёд, положила локти на колени и, наклонив голову, упёрлась ладонями в виски. Ничего лучше она придумать не могла, да и не сильно понимала почему ей вообще нужно так делать, но приказ всё же посчитала нужным выполнить.

– Есть что‑то стоящее? – тихо спросила женщина, по‑прежнему не двигаясь и не поднимая головы.

– Пока нет, – тоже тихо ответила Аня. – Романова тут нет. И ко мне подсылали подставного связного.

Возникла продолжительная пауза, после которой собеседница сделала странное движение, будто глубоко вздохнула, но самого вздоха Аня не расслышала.

– Что ты предприняла? – прозвучал новый вопрос.

– Сдала его Гронину, – ответила Аня и не удержалась, чтобы не похвастаться. – Они всё проглотили. Я мастерски это сделала.

– Наивная, – теперь‑то вздох Аня услышала отчётливо. – Гронин ничего не проглатывает и всё видит. Даже не пытайся играть с ним. Он всегда на пять… на пятьдесят ходов впереди тебя.

Это было неприятное замечание, но Аня промолчала. Если этот Гронин такой опасный, то зачем шпионской сети вообще использовать Аню? Чего она сможет добиться? Да и не похож Гронин на такого человека. Аня не раз обводила вокруг пальца своего отца, а вот он уж точно хитёр и дальновиден. Гронин, конечно, тоже не дурак, но до её отца ему далеко, уж в этом Аня не сомневалась.

– Так что мне делать? Просто ждать Романова?

– Да. Он сейчас выполняет какое‑то важное задание. Когда вернётся – найди способ узнать у него об этом задании всё, что сможешь: суть, что произошло, каковы результаты. Следующий контакт – через три дня… если ты ещё будешь здесь. Затем ещё через три. Если появятся новые инструкции – тебе сообщат при контакте.

Женщина говорила так тихо, что Ане приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы разобрать все слова. Что означает фраза «если ты ещё будешь здесь»? Аня хотела спросить, но собеседница опередила её.

– Всё понятно?

Вопрос был задан довольно жёстко, и Аня решила сначала ответить, прежде чем задать свой собственный вопрос.

– Да.

Услышав её ответ, женщина тут же медленно поднялась и, глядя под ноги, неторопливо побрела в сторону автомастерских. Аня, огорчённая тем, что не успела уточнить значение тех слов, что было сил давила в себе желание окликнуть её и даже смотреть ей вслед, а когда та скрылась из виду, откинулась на спинку скамейки и посмотрела на серое небо. На улице было очень холодно, но она не чувствовала этого. Даже наоборот – мысли разогревали девушку настолько, что ей даже хотелось сбросить с себя тяжёлый бушлат.

Наконец‑то с ней вышли на контакт. Прошло больше двух месяцев, и она уже начала думать, что этого никогда не произойдёт. Чем дольше не было контакта, тем больше она ощущала растерянность и страх, что её бросили. Но боялась она не этого, а того, что её посчитали бесполезной, и в любой момент отец может забрать её обратно.

«Если хочешь реабилитироваться в моих глазах, снова получить мою благосклонность и поддержку – тебе придётся пойти на жертвы. На что ты готова, чтобы вернуть моё доверие? Или чтобы прекратилась ваша бессмысленная вражда с Третьяковым?», – так тогда сказал отец. Тем разговором он сумел вытянуть её из трясины, в которую она с каждым днём всё больше погружалась, дал ей не только надежду на улучшение её положения, но и показал путь, как этого добиться.

А затем появился Андрей. Он пришёл и, словно ангел, своими добротой, пониманием и нежностью вернул в её тело не только волю к жизни, но и душу. И тем самым вновь причинил ей боль, потому что она не хотела его предавать, не хотела его использовать, но и поступить иначе тоже не могла, и осознание этого жгло её ещё сильнее.

Она не видела Андрея уже два месяца и очень ждала его возвращения, хоть и боялась этого дня из‑за того, что вынуждена будет сделать. Каждый день она с надеждой наблюдала, как в «Убежище» прибывают небольшие колонны или отдельные машины, рассчитывая увидеть, как из одной из них выйдет высокий, русоволосый парень, вечно небритый, в ссадинах, но такой близкий и… родной. Да, как бы она ни отпиралась – она любила его, теперь она смогла это признать. В последнее время только рядом с ним она ощущала полное спокойствие и безопасность, чувствовала себя защищённой, и теперь ей остро не хватало его тепла, нежных объятий, доброго, с лёгкой хрипотцой голоса и не по годам взрослого, слегка усталого взгляда, который, как оказалось, успел повидать столь многое…

Он так сильно изменился со дня их первой встречи… Стал жёстче, сильнее и мудрее, вырос как мужчина, как личность и как командир. Аня не ожидала, что его отряд, состоящий сплошь из людей гораздо старше него, будет так любить своего молодого командира и подчиняться ему во всём, но была этим приятно удивлена. Для неё это многое значило.

Но были вопросы, которые мучили её и порой заставляли сомневаться. На сколько хватит её любви? Сколько такой жизни она сможет выдержать? И это при том, что несмотря на все пережитые страдания, самого трудного она до сих пор всё ещё не вкусила.

Однако и это была не последняя проблема. Был ещё отец, который знал где она, что делает и что должна делать. Даже если она решилась бы остаться с Андреем навсегда – он не позволит ей этого сделать. Если она провалится – отец вернёт её обратно на то же положение, что у неё было, и тогда Третьяков рано или поздно найдёт способ добраться до неё. В этом Аня не сомневалась. Она чувствовала, что этого маньяка может остановить только смерть. Или Игорь Владов.

И как ей быть? Чтобы спастись и сохранить шансы на нормальную жизнь ей необходимо предать любимого человека, и даже для того, чтобы остаться с ним ей всё равно необходимо его предать. Понимание этой неизбежности медленно убивало её.

Что ж, раз ей в любом случае придётся предавать, нужно решить, что делать дальше, потому что даже для предательства ей всё ещё необходимо учитывать один момент, который она узнала в разговоре со связной, и который после того разговора всё чаще и чаще всплывал в памяти: «он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя».

Скептически воспринятые поначалу, эти слова казались Ане всё более правдоподобными по мере того, как она о них думала. Связная казалась опытной, гораздо опытнее Ани, и она определённо понимала о чём говорит. Да, Аня прошла проверку, но достаточно ли этого? Что ещё может предпринять Гронин? И что сама Аня может ему противопоставить, чтобы упрочить своё положение?

Первоначальная импульсивная идея выглядела неплохо, но в то же время – ужасно. Ане понадобились целые сутки, чтобы перебрать в голове все варианты, до которых она только смогла додуматься, но каждый раз она возвращалась именно к ней – к идее, возникшей первой… сдать связную. Это поможет ей законспирироваться ещё лучше, упрочить своё положение и увеличить доверие Гронина. Вряд ли он мог знать, что она раскусила Кобальта, значит, к ней уже есть толика доверия, но если она сдаст настоящего шпиона, Гронин точно поверит ей…

Даже не пытайся играть с ним. Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя.

Аня много раз во весь голос кричала в подушку, затем набирала воздуха и кричала ещё. Почему? Почему?! ПОЧЕМУ?! Почему единственная хорошая идея требует человеческих жертв? Почему, чтобы Аня продолжала жить, из‑за неё должны гибнуть люди? Из‑за её страха, из‑за её слабости… из‑за её неуверенности. Эта женщина… её ведь точно убьют. Но иначе никак.

Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя.

Неужели он и правда может быть настолько умён? Он – бог? Нет. Не бог. И Аня докажет это. Отец говорил, что ей придётся чем‑то жертвовать, но он не говорил, что жертвовать она должна только собой. Да и вообще – в гибели этой женщины будет виновата не только Аня, но и её отец, который отправляет людей играть в такие опасные игры. Она разделит с ним эту ответственность или… Нет. Во всём виноват только он один. Всё – из‑за него.

Приняв решение, Аня вышла из своей комнаты и медленно пошла к штабу. Погода всё больше портилась, становилось всё холоднее и ветренее, и Аня подумала, что погода отражает её настроение. Но, несмотря на это, она готова. Она сможет. Она справится и её совесть останется чистой, потому что во всём виноват отец.

«Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя… Черт, что я упускаю?», – думала Аня, шагая по старым плитам плаца.

И вот, уже стоя на пороге штаба, она внезапно прозрела. Когда это произошло, от внезапно накатившей волны страха у Ани чуть было не подкосились ноги.

К ней подослали человека, якобы от отца. Она сразу раскусила его и радостно сдала Гронину, хотя для всех это автоматически означало, что отец знает, где она и может нагрянуть за ней в любой момент, но раз он не делает этого, то… О, господи… Она сама себя выдала. Она должна была подготовиться перед тем походом к Гронину, придумать, как себя вести. Ей стоило устроить там истерику, разыграть страх, что отец уже нашёл её, просить защиты, и таким образом заставить Гронина раскрыть свои карты. Это стало бы самой лучшей конспирацией, а теперь он всё знает. Он давно всё знает. Знает и наблюдает… О, чёрт…

«Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя», – снова всплыли в голове сказанные связной слова, а страх внутри стал осязаемым. – «Господи… Что теперь делать?»

Тяжелая рука легла внезапно ей на плечо, и испуганная Аня содрогнулась всем телом, направив весь запас внутренних сил на то, чтобы не позволить ногам предательски свалить тело на бетонные ступени. Голова закрутилась, перед глазами всё поплыло, и Аня пошатнулась, но смогла устоять на ногах.

– Здарова, кукла! – раздался знакомый весёлый голос. – Чего тормозишь? Заходи, раз пришла.

«Господи! Он тоже всё знает и играет со мной!», – пронеслось в голове.

С большим трудом, но Аня сумела немного приглушить страх, надеясь на какое‑нибудь чудо. Медленно выдохнув, она повернулась и остекленевшим взглядом посмотрела на крупное, небритое лицо Родионова. Тот, увидев её выражение, прыснул со смеху.

– Пф… Я помешал тебе пронести бомбу и взорваться там, да? Извини.

– Вы просто меня смертельно напугали, – выдавила она и тут же вскипела, выпуская наружу накопившиеся эмоции. – Ну вас к чёрту с такими шутками!

– Ты глянь, какая коза! Забодаешь ещё! Дай‑ка я лучше пойду по своим делам, – Макс, как ни в чём не бывало, прошёл мимо неё и, не оглядываясь, скрылся в дверях штаба.

Когда он ушёл, Аня развернулась и медленно пошла прочь от штаба. В теле возникла лихорадочная дрожь, но все попытки Ани подавить её были тщетными. Они всё знают и играют с ней – неспроста Родионов называет её куклой. Они просто играют, позволяют ей быть здесь, наблюдают… и ждут. Господи, какая же я дура, дура, ДУРА! Что мне делать? Что мне делать?!

Просто сдав подставного Кобальта, я признала, что отец нашёл меня. Не выказав на этот счёт никакого волнения, я подтвердила, что знала, что он знает, где я. Это конец… Или нет? Если всё так – почему они… почему Гронин молчит? Почему не позовёт меня к себе и не скажет, что всё знает? Почему не угрожает, что расскажет всё Андрею или просто не отправит меня обратно к отцу? А вдруг всё не так плохо, как я думаю?

Размышления заняли ещё одни сутки. Аня придумывала что‑то, доказывала это самой себе, а потом фразой «он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя» разрушала свою идею, и так повторялось раз за разом. Но ничего не делать и опустить руки она больше тоже не могла, потому что даже не попытавшись спастись, позволив себе без боя проиграть и снова оказаться лицом к лицу с Третьяковым… Она чувствовала, что после этого сломается уже навсегда.

Наконец, Аня выбрала лучшую, с её точки зрения, идею и собралась с силами, чтобы воплотить её в жизнь. Она почти не спала из‑за этого, но всё же была уверена, что сумела выработать единственно правильную стратегию. Да, это не позволит ей победить, но зато она сможет прощупать, что знает или думает о ней Гронин, и уже исходя из этого сделает ему предложение.

Приняв решение, она с нетерпением собралась и снова отправилась в штаб, только на этот раз чуть ли не бегом. Гронин, слава богу, оказался на месте и сразу согласился её принять.

Он сидел на своём месте за столом. Седеющий, но всё ещё пышущий здоровьем крупный мужчина с проницательным, тяжёлым взглядом. В отличие от Родионова, полковника Аня видела всегда чисто выбритым.

– С чем пожаловала на этот раз? – без обиняков поинтересовался он.

– Я хочу заключить с вами сделку, – уверенно заявила Аня в ответ.

– Сделку?

Ане показалось, что на лице Гронина проскочило удивление, но он быстро скрыл его. Поначалу девушка обрадовалась, ведь оказалось, что перед ней не робот, но затем она одёрнула себя, вспомнив фразу, которую раз за разом себе повторяла.

– Да. Сделку.

– Хм, – Павел снова на миг сделал вид, что удивлён, а затем вернулся к своему непроницаемому выражению лица. – И какого характера она должна быть? Что мы вообще можем предложить друг другу?

– А как вы думаете?

Лишь две секунды он пристально смотрел на неё, никак не меняясь в лице. Нечто подобное Аня замечала за тем человеком из отряда Андрея… Как же его… Корнеев, кажется. Тот тоже часто выглядел равнодушным, и никогда нельзя было понять, что он думает или собирается сказать.

Ответ полковника прозвучал жёстко и с ноткой раздражительности, будто Гронин был сильно занят, а она его отвлекала.

– У меня нет времени на игры. Если хочешь что‑то сказать – говори. Если нет – уходи.

«Тупик? Он не заинтересовался? Но ведь должен был!», – немного испугавшись, лихорадочно соображала Аня.

Даже так она не смогла ничего выведать. Ни по его лицу, ни по словам она так и не поняла, что он знает. Но ничего, к чему‑то подобному она тоже была готова.

– Вы ведь понимаете, зачем я здесь, не так ли? – продолжила она, имея в виду не кабинет Гронина.

– Если честно – вообще нет, – полковник ответил так, будто это действительно было правдой. – И чем дольше ты тянешь, тем больше мне хочется, чтобы ты покинула мой кабинет.

Теперь Аня воспринимала его совсем иначе: присматривалась ко всему, что он делал и говорил, наблюдала за морщинами на его лице, за движениями губ, пыталась уловить любые эмоции, которые он столь скупо проявлял, в надежде, что Гронин ошибётся, выкажет что‑то. Но всё было тщетно. Он вёл себя, словно машина, и даже те лёгкие тени эмоций, что ей удавалось заметить, заставляли Аню сомневаться, казались уловками. Случайно она попала в самое яблочко.

Она думала, что её отец умнее и хитрее Гронина? Нет. Теперь она это поняла. У отца были свои сильные стороны, но Аня знала его, знала его методы и характер, пусть не всегда, но часто понимала, что он скажет в тот или иной момент, хотя его истинные мысли часто оставались для неё загадкой. Но Гронин был совсем другим: он адаптировался на ходу, перестраивался, менял поведение и тактики. Только сейчас она внезапно осознала это. Осознала и по настоящему испугалась.

– Я имею в виду не кабинет… – разволновавшись, объяснила она, – а в целом. Зачем я сбежала от отца. Что здесь делаю.

«Заинтересуйся! Задай хоть какой‑то вопрос!», – мысленно кричала она.

Но Гронин не собирался себе изменять.

– Конкретика, Анна, – строго потребовал он, теряя терпение.

«Да как с ним разговаривать?! Он что, совсем тупой и ничего не понимает?», – с раздражением подумала Аня.

Она поняла, что единственное, что она сейчас может сделать, чтобы этот разговор не окончился – пойти ва‑банк и сознаться ему во всём. Но Гронин так себя вёл, будто ничего не знал и не понимал, и всё это его ни грамма не интересовало. Впервые Аня позволила себе усомниться в словах связной, но быстро одумалась – связная явно опытнее неё и точно понимала о чём говорит.

Внезапно Ане в голову пришла ещё одна идея, как попытаться заставить Гронина раскрыть хоть какие‑то карты и начать торг.

– Вы ведь проверяли меня. С Кобальтом.

На лице Гронина отразились нетерпение и раздражение, будто ему хотелось, чтобы собеседник поскорее покинул его.

– Это был ваш человек, – добавила Аня.

– Что за чушь? С чего ты это взяла?

Это ещё что за реакция? Аня снова оказалась в тупике, но быстро сумела найти выход.

– Женская интуиция, – соврала она.

– Её не существует, – жёстко парировал Гронин.

– Докажите.

Это слово могло относиться как к интуиции, так и к Кобальту, но Гронин правильно понял о чём именно говорит Аня. Девушка в свою очередь подумала о том, что Родионов давно бы уже лыбился вовсю и шутил, но Гронин даже сейчас сохранял нейтральное выражение лица и не позволял голосу выдать свои эмоции.

– Легко. Я сейчас позову дежурного, и он проводит тебя к могиле.

– Какой ещё могиле? Чьей? – опешила Аня, хоть и догадывалась, какое имя сейчас прозвучит.

– Кобальта.

Возникла пауза, во время которой Гронин преспокойно смотрел в прелестные глаза совершенно сбитой с толку Ани, а она, изумлённая, не могла поверить в то, что только что услышала.

– Это… это ложь. Этого не может быть! – воскликнула она.

Ответ полковника был мгновенным, будто он только и ждал её реплики.

– Тебе дадут лопату. Раскопаешь сама. Разговор окончен. Кивалов!

Гронин громко позвал кого‑то. Через несколько секунд скрипнула дверь, и на пороге возник дежурный. Аня сидела в замешательстве, не зная, что делать дальше.

– Проводишь Анну Игоревну в СБ. Там передашь её Прокурору. Пусть выделит кого‑то, кто проведёт её к могиле предателя, которого вчера расстреляли. Кобальта. Прокурор знает. Также пусть даст ей лопату. Дама должна раскопать могилу и убедиться, что с ней здесь никто не играет в игры. И ещё одно – передай, что ни в коем случае ей не должны помогать. Её инициатива – её ответственность. Если узнаю, что кто‑то помогал копать – накажу. Всё понял?

– Так точно!

Полковник перевёл взгляд на Аню.

– Извини, но у меня больше нет на тебя времени. Иди.

Девушка, не двигаясь, некоторое время растерянно смотрела на Гронина.

«Это означает, что никаких сделок не будет?», – подумала она.

– Если ты сейчас же не уйдёшь – я просто выставлю тебя за дверь, – холодно сказал Ане полковник, но продолжил уже чуть мягче. – Когда закончишь с могилой – может, ещё поговорим. Ты меня заинтересовала.

Разгром. Полный разгром. Её «самая лучшая» стратегия не дала ей вообще ничего. Аня медленно поднялась. Она просто должна была подняться, иначе её действительно вышвырнут отсюда. В голове творился полнейший бардак. Гронин не только выгнал её, он вообще не заинтересовался ни её словами, ни её предложением. Будто ему совсем не интересно… потому что он уже всё знает.

Она медленно пошла к дежурному, молодому веснушчатому солдату, надеясь, что Гронин окликнет её, скажет, что она проиграла и прикажет говорить, но он не сделал этого. Почему? Неужели, потому что хотел, чтобы она увидела в могиле бородатое лицо Кобальта? Чтобы поняла, насколько глупой была. Чтобы сломалась…

Он всегда на пятьдесят ходов впереди тебя.

И всё равно невозможно. Аня была уверена, что Кобальт – подсадной, а разве Гронин станет убивать своих людей? Это уже чересчур, он просто не может этого сделать… Или может? Неужели он и правда способен поступить настолько жестоко? Подобное характерно для кого‑то вроде Третьякова, но Гронин… не похож на него. Андрей описывал Родионова и Гронина как суровых и жёстких, но человечных людей, и её собственное мнение после знакомства с ними совпадало с его рассказами. Гронин не похож на того, кто станет убивать верных ему людей только для того, чтобы сломить не имеющую никакого веса девушку… Или Кобальт не был подсадным.

Нет, это невозможно… Этого просто не может быть. Но почему тогда Гронин с такой уверенностью отправил её раскапывать тело?

С такими мыслями Аня дошла до бункера службы безопасности, в котором уже однажды бывала. Там её представили пожилому мужчине по имени Пётр Викторович, не очень приятному на вид, но с хорошими манерами. Он некоторое время размышлял над странным приказом Гронина, но в итоге пожал плечами и перепоручил Аню одному из своих подчинённых – немолодому угрюмому мужчине со шрамом на щеке.

Угрюмый провожатый провёл Аню на небольшое кладбище за базой. Он не сразу нашёл нужную могилу, но всё равно сделал это достаточно быстро. Воткнув лопату в землю возле свежего холмика, он без тени сомнений приказал копать. Подавленная и напуганная происходящим Аня взглянула на него, и некоторое время наблюдала, как мужчина доставал самодельную сигаретку и флегматично чиркал спичками, пытаясь прикурить. В его поведении и выражении лица не было ни капли сомнений в том, что происходит и каков будет результат.

Аня машинально взяла в руки лопату, хотя уже знала, что копать не будет – она просто не сможет. В любом случае кто бы там в итоге ни оказался – она проиграла. Гронин просто хотел добить её. Понять бы только зачем? Чего он хочет добиться? Безоговорочной победы? Так он уже победил. Ей нет смысла копать, даже если там окажется не Кобальт, хотя Аня теперь была почти уверена, что на дне ямы будет лежать именно он. Перед глазами снова пробежала картина, как она раскапывает чей‑то труп… Кошмар…

– Я не буду, – заявила Аня, воткнув лопату обратно в землю.

– Чего?! – раздражённо спросил проводник и с угрозой приказал. – Копай!

– Пошёл ты!

Сказав это, Аня со всех ног бросилась прочь с кладбища. Её угрюмый сопровождающий бросился за ней, матерясь и требуя остановиться, но Аня не собиралась его слушать. Тренировки Родионова не прошли зря и к моменту, когда она добежала до своей цели, у неё возник солидный отрыв от преследователя.

На крыльце штаба с хмурым выражением лица стоял дежурный, тот самый молодой парень по фамилии Кивалов. Сзади с криками бежал «угрюмый», поэтому Кивалов сразу понял, что что‑то не так. По выражению его лица Ане стало ясно, что войти он ей не позволит. Оглянувшись, она прикинула сколько ещё времени нужно преследователю, чтобы настигнуть её, и решила использовать единственную возможность, что у неё оставалась.

– Полковник Гронин! Я сдаюсь! Вы победили!

Дежурный осуждающе покачал головой и решительно шагнул к ней.

– Полковник Гронин! Я готова говорить! Выслушайте меня!

Солдат попытался схватить Аню за руку, но она вырвалась и отбежала. Нет, ни в коем случае она не будет копать могилы, ни за что!

– Выслушайте меня, полковник!

Подбежал запыхавшийся преследователь и помог дежурному поймать и обездвижить Аню. Девушка сопротивлялась и не собиралась сдаваться так легко, хотя паника всё больше охватывала её.

– Я отвечу на все вопросы! Что вы хотите знать?! Полковник Гронин!

В окне второго этажа показался уже знакомый силуэт. Гронин неторопливо открыл окно и выставил наружу недовольное лицо. Заметившие его мужчины замерли, не выпуская Аню из рук.

– Чего ты орёшь? Ты уже раскопала своего Кобальта? – раздражённо спросил Гронин.

– В этом нет смысла. Вы победили. Я готова говорить и так.

Но Павел был неумолим.

– Понятия не имею о чём ты. Иди копай.

«Он и правда хочет, чтобы я раскопала могилу? Он с ума сошёл? Нет! Ни за что!», – подумала Аня и рванулась в руках державших её мужчин, но вырваться не смогла.

Отчаяние захлестнуло её. Из глаз медленно потекли слёзы, а тело, как и голос, задрожали.

– Нет! Пожалуйста! Я сдаюсь. Прошу, не надо…

Секунд десять Гронин смотрел на плачущую девушку безжалостным взглядом. Затем раздражённым тоном отдал приказ дежурному.

– Кивалов, веди её ко мне.

Вскоре Аня вновь сидела на стуле, на котором сидела ещё полчаса назад, только теперь она плакала, часто всхлипывая. Гронин приказал дежурному принести ей чаю, а самой Ане велел вытереть слезы и успокоиться. Девушке почему‑то захотелось выполнить его приказ с таким рвением, будто от этого могло что‑то зависеть, но на это понадобилось время.

Странно, но Гронин не торопил её. Он молчал, пока она шмыгала носом и размазывала по лицу оставшиеся слезы, молчал, когда дежурный принёс ей чай из мелиссы, молчал, пока Аня, избегая его острого взгляда, медленно прихлёбывала этот чай. Только когда Гронин убедился, что она успокоилась, он строгим тоном потребовал начать говорить.

Чтобы картина была полной, Аня решила начать с истории о Третьякове. Гронин слушал внимательно и постоянно задавал вопросы, много вопросов, из‑за чего Ане пришлось рассказать ему и о Ткаченко. Вспоминая их, девушка снова наглоталась горьких слёз, но довела рассказ до конца. Обрисовав сложившиеся с отцом отношения, Аня, наконец, рассказала, как он предложил ей уехать с Андреем и какие поставил задачи. Короче говоря, она рассказала Гронину всё.

– После истории с Кобальтом вы ведь всё поняли? – Аня решила предпринять последнюю попытку выяснить, что Гронину было известно до её рассказа.

Тот некоторое время сверлил её проницательным взглядом, и девушка, оказавшись не в силах выдержать его, опустила глаза. Когда Гронин заговорил, то речь пошла совсем о другом, будто её вопрос и вовсе не был озвучен.

– Скажи… – Гронин выдержал небольшую паузу, подбирая слова. – Андрей… Ты чувствуешь к нему хоть что‑нибудь?

Глаза Ани заблестели. Она прикрыла их на мгновение, и маленькая слезинка сбежала по щеке. Ей стыдно было говорить о своих чувствах перед чужим человеком, но она должна была ответить, чувствуя, что это может оказаться важным.

– Я… люблю его. И я перед ним в долгу.

– Ты сейчас меня обманываешь или себя?

Аня внутренне содрогнулась и на мгновение ощутила тотальную, сосущую пустоту внутри себя, через секунду сменившуюся негодованием. Она выложила Гронину всю правду, ничего не скрывая и не обманывая, поэтому, когда он усомнился в ней, это уязвило её. Девушка, идя на поводу у этого чувства, подняла, наконец, лицо и опасливо, но с недовольством взглянула на полковника. Впрочем, её запала хватило лишь на секунду.

– Это правда, – с обидой в голосе сказал она.

Гронин ещё некоторое время пристально смотрел на неё, а затем, на миг вскинув брови, заговорил.

– Хм… Ладно. Так какую сделку ты собиралась мне предложить?

Ане было тяжело выдерживать его взгляд. Она снова опустила глаза, прежде чем ответить.

– Я хотела во всём сознаться. Возможно, даже помочь вам отловить агентов отца, которые пытались бы выйти со мной на контакт.

– И взамен?

– Взамен вы позволили бы мне остаться с Андреем и сохранили бы всё это в тайне от него.

В холодном взгляде Павла так ничего и не отразилось, но вот последовавший вопрос означал сомнение.

– И всё?

Услышав его, Аня вздохнула.

– И ещё помогли бы мне спастись от отца.

– Хм… – Гронин снова удивлённо вскинул брови и задумчиво отвернулся.

– А не лучше ли будет уехать обратно? Ну, подумаешь – не справилась. Тебя ведь не накажут за это.

– Не лучше! – с тревогой воскликнула Аня. – Третьяков… Вы не представляете себе, что это за человек.

Она немигающим взглядом уставилась в кружку, стоявшую на столе, и несколько секунд смотрела на неё со страхом и отвращением, будто она и была Третьяковым.

– Я даже представить себе не могла, что на свете существуют люди настолько ужасные, как он, – закончила она.

– Но твой отец…

– Защитит меня? – закончила за него Аня и вымученно улыбнулась, а её глаза снова заблестели. – Вы просто не представляете себе, что такое Третьяков… Он изверг и маньяк, а я – его цель, его приз. Он хитёр, он умён, он осторожен и главное – он совершенно не боится моего отца. Он терпелив и потратит столько времени, сколько придётся, но рано или поздно он найдёт способ, как до меня добраться, а я лучше умру, чем позволю этому случиться.

Хоть она очень старалась, но не смогла сдержать слёз. Они не были результатом страдания, боли или истерики, а текли из‑за осознания собственного бессилия и беззащитности, а ещё обиды, что мир так жесток и несправедлив. Несмотря на все пережитые события и способность к критическому мышлению, Аня упорно отказывалась принять тот факт, что единственной причиной всех бед, которые с ней произошли, была она сама.

Гронин прекрасно понимал это, но не собирался делиться с ней своими умозаключениями. Он никогда не испытывал жалости к слепцам, отрицающим или намеренно игнорирующим очевидные вещи и страдающим из‑за этого. Всё‑таки, если человеку нравится получать по голове – зачем мешать ему быть счастливым? Но если без шуток – Павел старался не давать людям непрошенных советов, особенно если эти люди были ему никем.

Девушка перед ним не казалась глупой. Она сможет сама всё понять, если захочет, ведь только в таких случаях люди действительно чему‑то учатся. Да, можно сколько угодно твердить о том, что умные учатся на чужих ошибках, но на самом деле это не так – умные редко совершают ошибки, потому что заходят в неизвестные воды либо предварительно обучившись, либо с поддержкой тех, кто в этих водах ходит давно. На чужих ошибках учатся умники, а они на то и умники, чтобы каждый раз говорить себе, какие они молодцы и какие дураки все вокруг них, а потом пополнять ряды этих дураков.

Настоящий опыт можно получить только испытав последствия собственных ошибок на себе, осознав, что именно ты ответственен за случившееся, и приняв результаты. Чтобы вырасти, нужно признать собственную некомпетентность и необходимость учиться. Всегда учиться. Всю жизнь.

Руководствуясь этими правилами, Павел сейчас смотрел на Аню без капли жалости или сочувствия. Рассказанная ею история была сильно похожа на правду, но именно поэтому он её и не жалел. Глупая, заигравшаяся девочка, не рассчитавшая своих сил самоуверенная бабочка, влетевшая в ураган… Она просто расплачивалась за собственные ошибки, а жалость в таких случаях была неуместна.

Когда Гронин заговорил, его голос звучал жёстко и содержал в себе одну лишь сталь.

– С этого момента ты подчиняешься мне. Ты будешь выполнять любые мои приказы. В том числе поможешь арестовать всех агентов Владова, которые выйдут с тобой на контакт. Со своей стороны я постараюсь сделать всё, чтобы твой отец не понял, что это происходит из‑за тебя, но он умён и наверняка быстро догадается, а это поставит крест на ваших отношениях. Быть может, даже сделает его твоим врагом. Это будет ценой за то, чтобы ты смогла остаться, а Андрей ничего не узнал.

Он продолжал буравить Аню тяжёлым, проницательным взглядом. Дав ей немного времени осознать услышанное, он продолжил.

– Поэтому ты должна решить для себя, что ты хочешь делать дальше – остаться с Андреем или вернуться к отцу. Если выберешь отца – ты уедешь беспрепятственно, и я гарантирую, что доберёшься до него целой и невредимой, но по понятным причинам я вынужден буду обо всём рассказать Андрею. То есть, выбирая любой из предложенных вариантов, ты выбираешь соответствующую сторону и становишься врагом для противоположной. Подумай до вечера, а в двадцать ноль‑ноль я жду тебя здесь с ответом. Можешь идти.