Текст книги "Забирая жизни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Бец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 126 страниц)

Глава 6.2

3

Андрей был задумчив. Он ушёл в себя, стараясь систематизировать список вопросов, которые собирался задать своему будущему собеседнику. Странно, но он не испытывал совершенно никакого волнения, хотя ещё недавно, представляя себе нечто подобное, был уверен, что сгрызёт все ногти аж до локтей.

В таких скользких случаях, как этот, наибольшими скептиками всегда выступали Игорь и Толя, но в этот раз оба промолчали. Не молчал только Леша, но он не уговаривал – этого он никогда не делал – а ограничился лишь короткой фразой, которая никак не могла остановить Андрея. И не остановила.

Взвизгнув тормозами, УАЗ остановился. Посередине дороги, скрестив руки на груди, с каменным спокойствием на лице стоял огромный детина в камуфляже и при полной выкладке. Один. За плечом у него торчал ствол какого‑то оружия, но с места Андрея идентифицировать его было невозможно.

– Ну что, дальше мне нельзя, – завистливо сказал Косарь. – Так что цепляй повязку и топай вон к тому дяденьке.

Андрей буравил здоровяка в камуфляже взглядом, не решаясь выйти из машины. Казалось бы – вот он, момент истины. Ответы ждут – вперёд! Но что‑то его смущало. Возможно, слова Корнеева хоть и с опозданием, но таки возымели действие, или заработал прошитый в мозг при рождении инстинкт самосохранения. Но он знал, что если сейчас не выйдет из машины и не сделает то, что собирался, то потом будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Нужно решаться.

– Ладно, я пошёл, – глубоко вздохнув, сказал Андрей. – Ты меня дождёшься?

– Чувствую себя девахой, провожающей пацана в армию. Иди уже, а то зарыдаю сейчас.

Андрей медленно вышел из машины, осмотрелся. Кроме здоровяка никого было не видать, но замаскироваться в чаще, даже несмотря на отсутствие листвы, не составляло особого труда. Впрочем, как сказал когда‑то при их знакомстве Корнеев: даже если это ловушка – вы в неё уже попали. Так что теперь не было смысла тратить силы и волноваться на этот счёт. Приняв такое решение, Андрей почувствовал значительное облегчение и уверенным шагом приблизился к здоровяку в камуфляже. Несмотря на в принципе приветливую мину, тот буквально излучал опасность, прямо как… как…

«Как сам Косарь», – неприятно удивился своим выводам Андрей.

Он остановился в нескольких метрах от здоровяка, взволнованно комкая повязку, которую по предварительной договорённости должен был одеть на глаза. Тот всё так же спокойно переводил взгляд с машины на Андрея и обратно.

– Да, он на месте. Понял, – внезапно тихо сказал здоровяк, чем заставил Андрея вздрогнуть.

Присмотревшись внимательнее, Андрей заметил у него на шее проводки, тянущиеся из‑за спины к наушнику. Ну, конечно, кто бы сомневался, что ребята с таким снаряжением имеют индивидуальную связь?

– Можешь не одевать повязку, – бросил детина Романову.

Через минуту на дороге появились три раскрашенных пятнистым камуфляжем бронеавтомобиля «Тигр». На первом и последнем из люков торчали бойцы, готовые в любое мгновение открыть огонь из штатных пулеметов. Машины чем‑то напоминали «Волк», но всё же отличались. Впрочем, которая из них лучше, Андрей не знал и особо не интересовался.

– Сядешь в среднюю. На заднее сидение, – кратко проинструктировал Андрея здоровяк.

Его тон и голос хоть и звучали относительно дружелюбно, но оставалось такое ощущение, что малейшее отклонение от полученных инструкций приведёт к катастрофе. Сам здоровяк подошёл к машине, дождался, пока Андрей сел в неё, и только тогда забрался на переднее сидение.

Эта машина была бронированной, но не вооруженной. Салон в ней был просторным, мягким и удобным, а ещё в ней приятно пахло. Внутри Андрея ожидал пожилой седой мужчина в очках, одетый в легкие холщовые штаны с огромным количеством карманов и лёгкий вязаный свитер с замысловатым узором. Сидел он вполоборота к Андрею и какое‑то время изучающе разглядывал парня. Его странный взгляд озадачивал Романова.

Здоровяка и водителя от них отделяла металлическая перегородка с окошком посередине.

– Здрасьте, – наконец, решился поздороваться Андрей.

– Здравствуйте, молодой человек, – приятным баритоном ответил собеседник. – Времени у нас немного, так что используйте его с умом. Начнём. Меня зовут Сергей Олегович. А вас?

– Андрей Викторович. Романов. А ваша фамилия?

– Хмм… – мужчина слегка смутился. – Зачем она вам?

– Мне же надо будет на кого‑то ссылаться, когда я буду пересказывать наш разговор?

– Согласен. Но я ведь могу и солгать, правда? Как вы это проверите?

Андрей прищурил один глаз и быстро нашёлся с ответом.

– Можете. Но если даже ваша фамилия окажется ложью, то что тогда говорить обо всём остальном, что вы мне тут сейчас скажете? К чему тогда всё это?

Теперь уже настала очередь удивляться Сергею Олеговичу. Парень оказался не так глуп, как он думал поначалу. Впрочем, наивно было ожидать, что глупец сможет достичь того, что смог этот парень. Ведь Астафьев не раздаёт интервью. Вообще. Это было случайным, спонтанным эксклюзивом.

– Разумно. Что ж, моя фамилия – Астафьев.

– Очень приятно, – Андрей кивнул.

– Взаимно. Итак – чем могу вам помочь?

Андрей с нерешительным видом смотрел на Астафьева, решая с чего начать. Он понимал всю наивность вопроса, который хотел задать, но всё равно решил начать именно с него.

– Вы из «Рассвета»?

Лицо Астафьева скривилось в непонимающей гримасе.

– Вы сейчас о чём?

– Я имею в виду – к какой организации вы принадлежите?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

Романов слегка нахмурился.

– Я знаю, что «Рассвет» хранит информацию о себе в тайне, но я её и не выпытываю. Просто хочу знать, с кем имею дело, чтобы понимать уровень вашей компетентности в вопросах, которые собираюсь задать.

Астафьев удивился ещё сильнее, чем после обоснования Андреем требования назвать фамилию. Про себя он сделал пометку – парень достаточно умён, не стоит его недооценивать только потому, что он молодо выглядит.

– Продолжайте, – попросил он.

– Что тут продолжать, – задумчиво сказал Андрей, пожав плечами, – разве что… Я ведь всё равно знаю, что «Рассвет» существует, знаю, чем вы занимаетесь. Что такого, если вы скажете мне, что оттуда?

– Хорошо, ваша взяла, молодой человек, – ответил Астафьев после слишком уж длинной паузы. – Да, я из «Рассвета».

Он достал из кармана какое‑то небольшое устройство, понажимал несколько кнопок, затем начал было прятать его обратно в карман, но остановился. Андрей как раз хотел спросить, что это за устройство, но Астафьев его опередил.

– Откуда вы, молодой человек, вообще знаете про «Рассвет»? – подозрительно и с нотками удивления в голосе спросил он.

– Случалось иметь дело с вашими сотрудниками, – подумав, ответил Андрей. – Извините, но большего сказать не могу. Лучше скажите мне, что это у вас в руке?

Астафьев выдержал продолжительную паузу, о чем‑то размышляя. Затем перевёл взгляд на свою руку и заговорил.

– Это диктофон, – буднично ответил он. – По окончании нашего разговора я передам его вам.

– Интересно. А что вы только что сделали?

– Ещё ничего, но сейчас удалю участок, где я признаю своё отношение к «Рассвету».

Андрей хмыкнул, а Астафьев принялся мотать туда‑сюда запись и что‑то нажимать. Наконец, он закончил свои манипуляции, но прятать диктофон не стал, положив его на сидение рядом с собой.

– Ну, что, прошу – задавайте ваши вопросы.

– Ладно, – охотно согласился Андрей. – Собственно, главный вопрос у меня один – эпидемия. Все остальные буду задавать по мере разговора. Хорошо?

– Да.

– Итак, обладаете ли вы исчерпывающей информацией об эпидемии? Причины, течение, куда подевалась, кто виноват?

– И что делать, да? – улыбнулся Астафьев.

Андрей суть реплики не понял и ответил по‑своему.

– Что делать – это я как раз знаю. Расскажите мне, пожалуйста, то, чего не знаю.

Астафьев призадумался ненадолго, погладил лоб, распрямляя многочисленные морщины. Помогало не очень.

– Значит, вы хотите знать о причине эпидемии? – будто напоминая самому себе, спросил Астафьев.

Андрей промолчал. У Лёши он немного перенял технику не отвечать на пустые с его точки зрения вопросы. Использовал пока что, к сожалению, не всегда.

– Обширная тема, – продолжал Астафьев. – Даже слишком. Позвольте полюбопытствовать – зачем вам все эти дела давно минувших дней?

У Андрея был богатый опыт реакций разных людей на его ответ на этот вопрос. По большей части реакция ему не нравилась.

– Я вам позже объясню. А пока мне не терпится услышать, что же вы мне расскажете.

– Что ж, на нет и суда нет. Ну‑у, начну, пожалуй, с того, как всё начиналось… – Астафьев ненадолго задумался, повернулся к окну. – Скажите, вам приходилось слышать о такой организации, как «Сатори но мичи» или, по нашему, «Путь просвещения»?

– Что‑то не припомню, – хмурясь, ответил Романов – название было для него не только новым, но и совершенно непонятным.

– Нет? – удивился Астафьев. – Странно. Впрочем, я как‑то не подумал – вы ведь были ещё совсем ребёнком, когда о ней много говорили в СМИ, так что всё закономерно. Так вот, «Путь просвещения» была самая настоящая секта, хотя многие олухи считали её новой религией, призванной искоренить старые заблуждения. Её проповедники на всех углах кричали о том, что христианство и другие религии – выдумка, что они созданы лишь для эксплуатации людей, для превращения социума в послушное стадо. Если честно, то, по моему мнению, тут они были абсолютно правы. Кроме этого они всячески выступали против разнообразных противоречивых благ цивилизации, называя их тормозом человеческого развития, и я, пожалуй, и здесь с ними соглашусь. В остальном вроде бы ничего экстремистского, всё в рамках приличий: у каждого есть свобода слова и каждый волен распоряжаться ею.

Астафьев притих ненадолго, собираясь с мыслями, и вскоре продолжил. Его слегка хриплый голос, медленный темп речи, периодические паузы между словами отлично способствовали вдумчивому слушанию, и Андрей успевал осмыслить и сделать какие‑то выводы почти из каждого предложения собеседника.

– Но словесная идеология была только поначалу. Организация, затыкая рты скептикам, начала развиваться и быстро набирать последователей. Всего за год своего существования, они заявили о двух миллионах последователей по всему миру, а ещё через год – о двенадцати миллионах. Наружу начали просачиваться первые нелицеприятные факты о секте: использование галлюциногенов и наркотических веществ во время собраний, подавление воли участников, отречение от мирских удовольствий и пожертвование своего имущества секте при достижении определённого статуса внутри неё. Как ни парадоксально, но в «Путь просвещения» вступали не только глупые или бедные – в её рядах оказалось немало как богатых, так и умных людей. Не знаю, чем именно их увлекали, но и учёные, и политики, и предприниматели – их всех там хватало. Как впоследствии выяснилось – секта проводила исследования, имела хорошо оборудованные лаборатории, отличное финансирование, много оружия и целую личную армию. Её деятельность была очень многогранной – они занимались контрабандой, наркотиками, торговлей людьми, сомнительными исследованиями и экспериментами, в том числе и на людях, и ещё многими грязными делишками, о которых никто даже не подозревал. На восьмой год существования секты приходится первый инцидент, который показал мировому сообществу их истинное лицо – была раскрыта цепочка по торговле людьми и органами, которая привела к секте. Почти два года секту пытались как‑то привлечь к ответственности, но у них оказались очень хорошие юристы. А потом раскрыли одну из их лабораторий, где проводились опыты на людях… Это и стало началом вереницы ужасных событий, окончившихся эпидемией. Организацию быстро окрестили аморальной и террористической, и запретили, но было поздно – секта успела набрать силу. Начались беспорядки – последователи организации устраивали по всему миру массовые митинги и демонстрации в защиту «Пути просвещения», называли правительства лжецами и лицемерами, а спецслужбы тем временем один за другим закрывали «храмы просвещения» и арестовывали лжепроповедников. Возможно, именно это стало ошибкой и именно по этой причине в секте решились на использование вируса, или повлияли наиболее радикально настроенные элементы внутри неё, но как бы то ни было, они выпустили джинна из бутылки, и джинном оказался ND139. Под этим индексом скрывался качественно новый боевой вирус, разработанный в их лабораториях. Мир узнал о нём только после его применения. Попадая в организм человека, вирус вызывал скоротечный воспалительный процесс и неконтролируемое деление клеток. На первый взгляд это похоже на рак, но опухоли растут сразу по всему организму. С развитием воспалительного процесса температура тела всё больше повышалась и даже самые стойкие люди умирали, часто задолго до того, как опухоли наносили свой смертельный ущерб. Вирус обладал огромной устойчивостью к воздействию на него окружающей среды – он не поддавался ни одному известному способу лечения, никаким препаратам. Врачи всего мира забили тревогу, когда поняли, с чем имеют дело, но человечество по‑прежнему чувствовало себя слишком беспечно. Испытательным полигоном «Путь просвещения» избрал Токио, но вышел просчёт – первый полигон стал последним и единственным. Выпущенный в густонаселённом городе, вирус размножался бесконтрольно и чересчур быстро и, наверное, удивил даже своих создателей. Имея инкубационный период от десяти до пятнадцати дней, в течение которых жертва чувствовала лишь лёгкое повышение температуры и недомогание, вирус легко заражал воздушно‑капельным путём других людей до того, как носитель понимал, что сам болен. В секте быстро осознали масштаб произошедшего и произвели достаточное количество вакцины, чтобы привить нужных людей. Успели, разумеется, далеко не всех…

– А остальных людей оставили умирать, что ли? – не выдержав, перебил учёного ошарашенный Андрей, хорошо помнивший ужасы того времени.

– Именно, – подтвердил Астафьев. – Они спасли себя и своих последователей для жизни в новом мире. Но к счастью, как видите, выжили не только они.

– Благодаря природному иммунитету, – показал свою осведомлённость Андрей.

– О! – вырвалось у Астафьева и он, с некоторым подозрением взглянув на парня, спросил. – Вы что‑то знаете о вирусе?

– Только общую информацию, – заверил того Андрей.

Астафьев долго размышлял, прежде чем продолжить рассказ. Он хмурился, иногда морщил лоб, напрягая память. Непохоже было, чтобы такой человек мог что‑то забыть. Впрочем, стоило сделать скидку на его возраст и то, что к этой теме вряд ли часто обращались.

– Да, вы совершенно правы на счёт иммунитета, – продолжил, наконец, Астафьев. – Дело в том, что некоторые люди с рождения обладали особым набором антител, который дал своим носителям возможность выжить. Попадая в организм человека с такими антителами, вирус не мог полноценно развиваться и либо погибал, либо становился пассивным и со временем полностью нейтрализовывался иммунитетом. Но, к сожалению, многие из выживших, а примерно каждый третий человек на планете сумел выжить, лицом к лицу столкнулись с новой суровой реальностью – с лица Земли были стёрты границы, правительства и законы. Исчезли мораль, порядки и фактор сдерживания в виде силовых структур и пенитенциарной системы. Зато появилась новая штука: возможность получить власть всего лишь обладая оружием. Люди начали объединяться в банды и воевать между собой за право распоряжаться судьбами других.

– В итоге многие города превратились в руины, – вставил Андрей.

– Среди которых тоже погибло много людей.

Астафьев на секунду задумался, а когда продолжил, его голос обрёл саркастический оттенок.

– Впрочем, причина гибели городов кроется в другом. Они погибли, потому что люди в них были сами по себе. Словно муравьи без королевы в огромном муравейнике, городские жители вместо того, чтобы сплотиться, показать что они действительно умны и цивилизованны, что они цвет человечества – начали грызться между собой. За воду, за еду, за женщин, за власть. Вот тут старая поговорка «человек человеку – волк» сработала на все сто процентов. Тысячи разномастных банд разрывали города на части, разрушали их и уничтожали друг друга в бессмысленной борьбе. В итоге те, кто остался, погибали либо от голода, либо от постоянных распри и стычек.

– Не понимаю, как такое могло случиться…

– Вы были ещё совсем малы и не успели понять, что такое цивилизованный человек, – на слове «цивилизованный» учёный сделал ударение. – Это дикое, глупое существо, движимое только инстинктом потреблять то, что ему не нужно, будучи убогой серостью, стараться выделяться каким угодно образом из безликой толпы таких же, как сам, тех, кого он называл своими друзьями. «Оно» готово было отдать всё, лишь бы получить власть и управлять другими, хоть как‑то возвыситься над толпой. Городской человек, имеющий доступ к науке, к просвещению, вместо того чтобы обучаться и повышать уровень своего развития, наоборот, деградировал до примитивной обезьяны, которой нужен «Айфон», модные джинсы, дорогая машина и постоянные развлечения. Ни о каком саморазвитии, увлечениях, даже об элементарном чтении книг для развития собственного интеллекта – не было и речи. Соцсети, дискотеки, вечеринки, пьянство, наркотики и секс – это почти полный список того, что было нужно «цивилизованному» городскому жителю. К их глубокому сожалению, для того, чтобы иметь всё это, приходилось работать, но работа, как правило, не отличалась чем‑то сложным – сложное обезьяне никто бы не доверил. Само собой разумеется, что выжить, когда мир рухнул, они не могли. Для этого надо было хоть что‑то знать о жизни и о том, как устроен мир, уметь работать руками и головой, а они, как ни печально, всего этого были лишены.

Он саркастически усмехнулся, ненадолго задумался, а потом добавил с горькой иронией:

– И знаете, молодой человек, оно и к лучшему. Как ни парадоксально, но именно прогресс превратил людей в приматов, и раз они не сумели его использовать, чтобы выжить, значит, законы природы всё ещё работают.

Помимо сарказма Астафьев говорил о людях и с некоторой горечью. Похоже, его глубоко задело то, что люди отказались от дальнейшего развития в пользу потребления. И, как ученый, он не мог им этого простить, хоть и жалел их. С одной стороны – какое ему было дело до остальных? Он ведь не был таким, как они. С другой – помимо, как он сам выразился, «приматов», погибло и очень много умных, выдающихся людей, которые могли бы улучшить новый мир, так что как минимум этих ему должно было быть жаль.

– Вот так плавно мы и подошли к завершению моего рассказа, – Астафьев взглянул на часы. – Точно не скажу, но вирус без носителя жил в окружающей среде где‑то около месяца и вскоре исчез. Оставались зараженные, но и их после прохождения пика заболеваемости и значительного падения популяции людей становилось всё меньше. А вот «Путь просвещения» был приспособлен гораздо лучше и продолжал существовать. Никто им уже не мешал, некому было закрывать храмы просвещения и арестовывать их членов. Сейчас «Путь просвещения» контролирует фактически всю Европу, большую часть Азии и неизвестно что ещё. Я думаю, вам приходилось слышать о них.

Астафьев взглянул на своего слушателя и хотел что‑то добавить, но у того был такой растерянный и подавленный вид, что он решил ничего больше не говорить. Его слова и так произвели на парня потрясающий эффект. Но прошла минута, и Андрей пришёл в себя.

– Значит, во всём виновата секта? – растерянно подытожил он.

Астафьев кивнул, внимательно глядя на собеседника.

– Вы рассказали мне много интересного, но можете ли вы всё это хоть чем‑то доказать? – не глядя на учёного, спросил Андрей.

– Знаете, молодой человек, у меня нет ни времени, ни желания доказывать вам факт, ваше мнение о котором для меня не имеет значения. Меня попросили уделить вам немного времени, и в силу своих обязательств перед этими людьми я это сделал. Вы задали вопрос, а я на него ответил, – развёл руками Астафьев. – Насколько мне известно, никто не занимался изучением эпидемии. Я сам обладаю этой информацией только потому, что к нам попали некоторые ученые из «Пути просвещения», которые бежали от них после эпидемии. Эта информация исключительно исходит от них. Когда мы смогли расшириться до необходимого уровня, биоматериала, содержащего в себе живую культуру вируса, уже не осталось. Да я и не вижу смысла его исследовать – это уже не имеет никакого значения. Нужно жить дальше, пытаться вернуть утраченное – вот куда стоит направить все свои усилия. А секта – если вы не верите мне, то с вашим рвением рано или поздно вы найдёте кого‑нибудь другого, кто скажет вам то же, что и я.

– Я бы ещё с удовольствием послушал версию Посредника, – вслух выразил свои мысли Андрей и спохватился.

Астафьев содрогнулся при упоминании этого имени.

– Посредника? Вы верите в эту легенду? – медленно спросил он.

– Не просто верю. Я встречался с его человеком, но тогда мы не смогли договориться, – ответил Андрей.

– Если это правда, то вы воистину человек со стержнем! – изумлённо воскликнул Астафьев. – Теперь я понимаю, что вы действительно заслуживали моего времени. Досадно, что мой рассказ показался вам неубедительным.

Услышав это, Андрею стало неудобно перед учёным, и он поспешил исправиться.

– Нет‑нет, я вам верю. И я очень благодарен. Поверьте, я прошёл через очень многое ради этого разговора, и то, что услышал здесь, в десятки раз перекрыло все мои прошлые знания, – заверил он.

– Что ж, я рад, если смог вам помочь. Итак, мы закончили?

– Ещё пару коротких вопросов, – попросил Андрей.

Несколько секунд Астафьев задумчиво смотрел на часы.

– Хорошо. Только поспешите, – в итоге согласился он.

Андрей выдержал небольшую паузу, решая с чего начать.

– Некоторое время назад к нам попала карта с пометками, – медленно начал он, тщательно подбирая слова. – Одна из этих пометок привела нас к брошенной и по большей части разрушенной лаборатории. Вторая – на руины, где нас ждала засада. Некто Косарь и команда спецов. Почти все они погибли в ходе последующей перестрелки – оказалось то место искали не только мы.

Астафьев заметно напрягся, слушая Андрея. Взгляд его был прикован к чему‑то за окном, но сам он весь был во внимании.

– Так вот, хочу узнать – это была ваша колонна и ваши лаборатории?

– Трудно сказать. Где они находились?

Андрей, как мог, описал примерное местоположение лабораторий.

Астафьев не ответил сразу. Некоторое время он размышлял, покусывая губу и хмурясь, будто не знал, как поступить. Андрей терпеливо ждал.

– Это вопрос, на который мне не стоит отвечать в силу наших внутренних распорядков, – сказал он, взглянув на Андрея.

Астафьев снова взял в руки диктофон и нажал одну из кнопок.

– Но я, пожалуй, всё‑таки отвечу, – продолжил он, – и да, и нет.

Брови Андрея поползли вверх, и он приоткрыл рот, намереваясь что‑то сказать, но Астафьев увидел это и продолжил.

– Первая – это БЫЛА наша лаборатория. Её захватили. Около года назад.

– Как это захватили? Кто?

– «Чаян». При поддержке «Пути просвещения». Пришлось отправить команду зачистки, но на сборы и подготовку ушло много времени. Чем бы они там ни занимались – лабораторию мы уничтожили.

– А чем там занимались вы?

Астафьев нахмурился.

– Вы же понимаете – я не могу вам ответить.

Андрей посмотрел на ученого взглядом, полным сомнений и недоверия. Но что он мог поделать? Заставить его, что ли?

– Ладно, – пришлось согласиться ему. – А что вторая?

Астафьев вздохнул и опустил взгляд.

– Вторую тоже пришлось уничтожить. Они обе работали в связке, так что раскрытие одной вело к раскрытию другой. К сожалению.

– Хмм… – задумчиво протянул Андрей. – В той первой лаборатории я видел кое‑что. Что‑то такое, о чём мне теперь неприятно вспоминать…

– Что бы вы там не видели – я не хочу этого знать, – решительно перебил Астафьев. – «Путь просвещения» не знает таких слов, как «гуманизм» или «табу», так что там могло быть что угодно, включая эксперименты на живых людях…

Выражение лица у Андрея переменилось, и он с приоткрытым ртом уставился на Астафьева. Тот понял, что попал прямо в точку.

– О, господи… – с трудом выдавил он. – Я угадал…

Они немного помолчали, невольно отдавая дань умершим, но при этом каждый думал совершенно о другом.

– Как вы думаете – чем они там занимались?

– Не знаю и знать не хочу, – отрезал Астафьев, в голосе которого стали чувствоваться нотки нетерпения. – У вас есть ещё вопросы?

– Ещё один.

Андрей посмотрел на ученого, прищурившись и слегка скривив губу. Он собирался задать очень наивный вопрос и не надеялся на честность, но рассчитывал заметить что‑нибудь в реакции собеседника, что наведёт его на правильный ответ.

– Косарь – ваш человек?

Ни один мускул не дрогнул на лице Астафьева.

– Это кто? – он взглянул на Андрея с полным безразличием.

– Тот человек, что договорился с вами об этой встрече.

Астафьев пожал плечами.

– Со мной договаривались люди с совершенно другими именами. Имя Косарь среди них точно не значилось. Надеюсь, это всё? Я и так уделил вам гораздо больше времени, чем планировал.

– Пожалуй, что да, – почесав висок, ответил Андрей.

– В таком случае рад был оказаться полезным…

– Секунду, – подняв ладонь, перебил его парень. – Ещё один короткий вопрос. Кто глава «Пути просвещения»? Где находится их штаб‑квартира или что у них там такое?

– Как я вам уже говорил – я не хочу вам лгать, – Астафьев покачал головой. – Таких ответов у меня нет. Всего вам доброго, молодой человек.

Андрей машинально пожал протянутую ему сухую морщинистую руку, пытаясь придумать ещё какой‑нибудь вопрос, но тщетно. Он забрал у Астафьева протянутый ему диктофон и вышел из машины. И прежде, чем закрыть за собой дверь, всё‑таки придумал.

– Послушайте, а вам совершенно не важно, кому вы сейчас предоставляете сведения? И вообще – вы даже не допускаете, что я ваш враг?

– А я всё о вас знаю, – уверенно ответил Астафьев. – И о вашей организации тоже. Так что нет, вы не мой враг. И раз уж вы заговорили об этом, молодой человек, хочу вам напомнить: «Рассвет» – организация малоизвестная, не так много людей знает о ней и нас это вполне устраивает. И нам бы очень не хотелось, чтобы о нас продолжали узнавать. Так что убедительно прошу вас не делать ничего такого, что привело бы к вашей новой встрече с нашими людьми. Вы понимаете, о чём я?

С переднего сидения уже вышел здоровяк. Он стоял сбоку от Андрея и улыбался. Улыбка была очень гадостной. Окинув его беглым взглядом, Андрей понимающе кивнул.

– Тогда ещё раз до свидания. Счастливого пути.

Романов закрыл дверцу, и автомобиль тронулся с места, удаляясь в гущу леса следом за ведущей машиной. Здоровяк чуть ли не на ходу запрыгнул в замыкающую, и она укатила вслед за остальными. Через минуту ничего, кроме неглубоких следов на дороге не напоминало о том, что здесь кто‑то был. Погружённый в свои мысли Андрей совершенно забыл, что его ждут, и опомнился только, когда Косарь его окликнул.

– Эй, братишка! Ты тут остаёшься или как? Такси подано, но долго ждать не будет, – крикнул он.

Андрей резко повернул голову, толком не разобрав слов, взглянул на Косаря и интуитивно понял, чего тот хочет.

Всю дорогу обратно Андрей молчал, обдумывая рассказ Астафьева. Он ещё раз вспоминал разговор, разбивал услышанное на отдельные части, пытался переосмыслить, сделать новые выводы. Но для полной прорисовки картины нужен был Гронин… и Родионов, и Корнеев, да и много кто ещё. Одних его знаний и воспоминаний было катастрофически мало для того, чтобы вывести из полученной «теории» рабочую «формулу».

Косарь понял, что рассказ Астафьева попал в «яблочко». Лицо Андрея выражало это без лишних слов. Если Романов узнал у него то, о чём он спрашивал самого Косаря, парня стоило расспросить, но сначала нужно дать ему прийти в себя. Подходящим моментом Косарь посчитал тот, когда они вернулись в Луганск и припарковали машину, но ещё не присоединились к ожидающим их «анархистам». Когда оба покинули машину Косарь, убедившись, что поблизости никого нет, заговорил.

– Ты получил ответ? – прямо спросил он.

– Что? А… да.

– И что же? Кто оказался виновником эпидемии?

– Странно, что при таких связях ты сам этого не знаешь, – Андрей недоверчиво взглянул на Косаря.

– Ну, знаешь ли… Эта встреча стоила не бутылку коньяка и мне не настолько сильно чесалось узнать, чтобы столько платить, – обиделся Косарь.

– Ладно‑ладно, извини, – поспешил исправиться Андрей. – Я не хотел тебя обидеть…

– Тогда просто ответь на мой вопрос, – нетерпеливо перебил Косарь.

Андрей молчал, задумчиво глядя на него. Говорить или нет? Всё‑таки, если бы не Косарь – он не имел бы сейчас ничего. Какая разница, что он знает или не знает?

– Короче, катастрофу устроила секта под названием «Путь просвещения». Ошиблись в расчётах… А потом вместо попытки исправить ошибку решили оставить всё, как есть. Честно говоря, верится во всё это с трудом…

Глубокие борозды на лбу Косаря сейчас были заметны особенно отчетливо. Хмурый взгляд слегка прищуренных глаз, немного приподнятый уголок губы – он либо не верил, либо был изумлён ответом собеседника.

– «Путь просвещения»? – переспросил он. – Ты знаешь, что это?

– Очень смутно.

Косарь прикусил губу, сокрушительно покачал головой и вдруг рассмеялся.

– Хо‑хо‑о‑о, ха‑ха‑ха‑ха‑ха! – заливисто хохотал он, ухватившись за живот. – Столько сил, столько стараний, а в итоге что?! «Путь просвещения»!!! А‑ха‑ха‑ха‑ха!

Он смеялся секунд тридцать, затем понемногу успокоился, принял свой прежний вид и немигающим взглядом посмотрел на недоумевающего от его реакции Андрея.

– Друг мой, это жопа, – грубо выразил свои мысли. – Я тебе так скажу – хотел узнать, кто за всем стоит? Вот и узнал. Понятия не имею, что ты собирался делать дальше, но теперь могу дать только один совет – можешь вместе со своими знаниями сесть на задницу и сидеть на ней ровно.

– Как это понимать? – огорошенный такой реакцией Андрей не мог понять её причину.

– Это занудная тема, и у меня нет желания тебе объяснять, – отмахнулся Косарь. – Наведи справки о секте, например, у гильдии, а с тобой мы в расчёте. Желаю тебе удачи.

Косарь, не дожидаясь пока это сделает его собеседник, сам ухватился за руку растерянного Андрея, пожал её и вернулся в УАЗ.

Машинально махнув ему на прощание, Андрей, погружённый в себя, побрёл дальше. В голове, словно заевшая пластинка, всё время крутилась одна и та же мысль: разработали антивирус, но даже когда поняли, что ситуация вышла из‑под контроля, то всё равно никому его не дали. Как же так может быть? Кем или даже чем надо быть, чтобы так поступить? Где кроется мера человеческой жестокости, где проходит эта черта? Андрей вспомнил о «Степных волках», вспомнил застенки «Нового порядка», разрушенные города и пустые деревни, которые ему приходилось видеть, первую встречу с Косарём, и понял, что, похоже, нет никакой черты. И не было никогда.