Текст книги "Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время"

Автор книги: Владимир Кореняко

Соавторы: Хава Крис,Мая Абрамова,Татьяна Кузнецова,Владимир Дворниченко,Ольга Дашевская,Анна Мелюкова,Владимир Марковин,Валентина Козенкова,Марина Мошкова,Т. Мирошина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 59 страниц)

В новочеркасской группе, кроме бронзовых и костяных, существовали еще и железные наконечники стрел, по форме подражающие бронзовым (табл. 2, 52, 53). Как те, так и другие имеют плоскую ромбовидную головку и длинную тонкую втулку. А.И. Тереножкин отметил, что наконечники стрел, характерные для каждой из групп, вместе не встречаются. К сожалению, малочисленность комплексов пока не позволяет считать это наблюдение доказанным. Кроме того, к началу VII в. до н. э. относится появление бронзовых наконечников стрел так называемого раннежаботинского типа, имеющих длинноромбическую головку и короткую втулку, иногда с шипом (Iллiнська В.А., 1973а, с. 13–26). Как установила В.А. Ильинская, новочеркасский тип стрел – явление изолированное и локальное, связанное с культурной группой ранних кочевников VIII в. до н. э. в степях Украины и Северного Кавказа. Наконечники стрел раннежаботинского типа получают дальнейшее развитие во второй половине VII – начале VI в. до н. э., распространены очень широко (там же). Они ведут свое происхождение от бронзовых наконечников стрел, известных в памятниках срубной и андроновской культур. В.Ю. Мурзин связывает появление стрел, имеющих длинноромбическую головку, с приходом скифов в северопричерноморские степи (1984, с. 68, 69).

Для ношения стрел, вероятно, употреблялись колчаны или специальные карманы на горите – футляре для лука. Застежки таких карманов или колчанов имели форму ребристых полочек и делались из мягкого камня или кости (табл. 2, 74, 75). Близкие к ним застежки известны в карасукских и раннетагарских памятниках Южной Сибири и Центральной Азии. Встречаются они и на Северном Кавказе (Членова Н.Л., 1972, табл. 25, 27–30). В несколько измененном виде ребристые застежки из кости и бронзы употреблялись в раннескифское время.

Оружием ближнего боя в киммерийскую эпоху были мечи и кинжалы из бронзы, железа или имевшие бронзовую рукоять и железный клинок. В степях Северного Причерноморья находки их редки (Тереножкин А.И., 1976, с. 104–118). Всего известно два меча: бронзовый карасукского типа (случайная находка у с. Гербино) и железный (Зольный курган) и пять кинжалов (Суворово, Березки, погребения 2 и 5 в Высокой Могиле; курган 1, погребение 1 у с. Великая Александровка). Но аналогичные и близкие к ним изделия хорошо представлены на Северном Кавказе, в памятниках кобанской и протомеотской культур (более 30 находок). Кроме того, они есть на территории ананьинской культуры (10 экз.) и в Средней Европе (8 экз.). Характерным признаком большинства мечей и кинжалов киммерийской поры (они отличаются друг от друга только размерами) являются грибовидное или валиковое навершие и перекрестье в виде опущенных вниз острых треугольников (табл. 2, 20, 21). А.И. Тереножкин предлагает считать эту форму оружия карасукской по происхождению, но получившей специфическое оформление и развитие в киммерийской среде Северного Причерноморья (Тереножкин А.И., 1973, с. 121–125). Однако существуют и другие точки зрения. Наиболее распространенной является гипотеза, выдвинутая в свое время Е.И. Крупновым, о северокавказском происхождении мечей и кинжалов, о которых идет речь (1960, с. 203 сл.). В пользу сторонников этой гипотезы (Козенкова В.И., 1975б, с. 99, 100) говорит количественное преобладание над другими районами находок именно на Северном Кавказе, увеличивающееся с каждым годом в памятниках кобанской культуры. По Н.Л. Членовой, исходные формы киммерийских кинжалов находятся на Ближнем Востоке и в Средиземноморье (1975, с. 79, 80). Бронзовый кинжал из погребения 5 Высокой Могилы и железный из погребения 1 кургана 1 у с. Великая Александровка на Ингульце не имеют навершия и перекрестья (табл. 2, 19, 22). Они как бы продолжают линию развития белозерских бронзовых ножей-кинжалов эпохи поздней бронзы.

Копья употреблялись степными кочевниками киммерийского времени, видимо, редко. В погребениях они ни разу не встречены. В Северном Причерноморье известны лишь два случайно найденных бронзовых наконечника, предположительно относящихся к киммерийской эпохе (Тереножкин А.И., 1976, с. 143, рис. 26, 11; с. 142, рис. 25, 10). Вместе с тем все же можно думать, что киммерийцы степных областей Северного Причерноморья были знакомы и с железными наконечниками копий. Находки таких наконечников сделаны в нескольких воинских погребениях в соседних со степью районах, в которых были близкие к степным инвентари (Ковпаненко Г.Т., 1962, с. 66–70, рис. 2, 3; 1984, с. 49, рис. 9, 1, 2; Лапушнян В.Л., 1979, с. 16, рис. 2, 3). По форме пера и размерам они напоминают раннескифские. На некоторых из них в основании пера имеется пара небольших отверстий. Железный наконечник копья (табл. 2, 73) был найден Е.В. Яровым в поле́ кургана эпохи бронзы у с. Пуркары Молдавской ССР вместе с железными удилами и псалиями, подражающими бронзовым новочеркасским.

Вместе с металлическим оружием в некоторых погребениях предскифской поры были встречены каменные цилиндрические молотки (табл. 2, 16), а в одном из погребений такой же молоток изготовлен из бронзы (в кургане у с. Калиновка в нижнем Побужье; Гребенников Ю.С., Елисеев В.Ф., Клющинцев В.Н., 1984, с. 42, рис. 3, 16). Аналогичные каменные молотки есть и на Северном Кавказе.

К числу предметов, характерных для воинских погребений кочевников предскифского времени, принадлежат каменные оселки (табл. 2, 12–14). От скифских их отличают крупные размеры и более тщательное изготовление из красивых пород камня.

Конское снаряжение. Формы бронзовых удил и сопутствующих им псалий являются определяющими при выделении черногоровско-камышевахских и новочеркасских комплексов. Первым свойственны бронзовые удила со стремечковидными концами (табл. 2, 5) и стержневидные псалии с тремя отверстиями. Оформление отверстий может быть различным (табл. 2, 10, 11). Для псалий с муфтообразными выступами на местах отверстий характерны крупная шляпка на одном конце стержня и шляпка меньших размеров – на другом (табл. 2, 6). На псалиях с небольшими утолщениями на местах отверстий концы никак не выделены.

Для новочеркасского комплекса характерны также бронзовые удила, но с двукольчатыми концами и псалии с тремя петлями на стержне, маленькой шляпкой на одном конце и изогнутой лопастью – на другом (табл. 2, 3, 4). Представленные единичными находками в курганах степного Северного Причерноморья, оба комплекса лучше известны на Северном Кавказе в могильниках протомеотской и кобанской культур, а псалии с муфтообразными расширениями на местах отверстий и шляпками на концах – в кладах и по случайным находкам на территории Средней и Западной Европы. А.А. Иессен предполагал их западноевропейское происхождение (1953, с. 49, 50). По наблюдениям А.И. Тереножкина, ни в одном из памятников предскифской поры до сих пор не встречались вместе удила и псалии камышевахско-черногоровского типа с новочеркасскими. То обстоятельство, что комплексы первого типа были найдены в раннем из двух протомеотских могильников Прикубанья (Николаевском), а второго типа – в более позднем у хут. Кубанского, и послужило основанием для вывода о последовательности смены комплексов конского снаряжения. Нужно заметить, однако, что лишь дальнейшее накопление материалов позволит сделать этот вывод убедительным или отвергнуть его.

Уникальны удила из погребения 5 Высокой Могилы (табл. 2, 2), а также из Зольного кургана (табл. 2, 1), но те и другие можно рассматривать как своеобразные варианты двукольчатых удил новочеркасского типа. В поле́ кургана 1 у с. Пуркары Суворовского р-на Молдавской ССР Е.В. Яровым был найден небольшой клад железных вещей, в который входили две пары кованых железных удил с крупными кольцами на концах и четыре псалия с тремя петлями, а также две подвески к удилам. Все эти вещи представляют собой копии бронзовых предметов конской узды новочеркасского типа (табл. 2, 7–9).

Украшениями уздечек служили бронзовые бляхи с петлей на обороте (табл. 2, 30), небольшие лунницы (табл. 2, 26, 27), шлемовидные подвески (табл. 2, 23). Набор богато орнаментированных уздечных украшений из кости представлен в Зольном кургане (табл. 2, 24, 26, 34). Хотя аналогий этому набору неизвестно, характер орнаментации блях позволяет предполагать, что он был создан под сильным влиянием искусства древних фракийцев или народов Кавказа, поскольку у тех и других широко применялись мотивы орнамента, которые украшают бляхи из Зольного кургана. Видимо, к украшениям конской уздечки можно отнести бляхи из кости луновидной, круглой, овальной и восьмеркообразной форм из курганов у с. Луганское и хут. Веселая Долина (табл. 2, 38–42).

Керамика. Большинство сосудов предскифской эпохи найдено в могилах, не содержащих другого инвентаря. Но и в воинских погребениях с оружием и конским убором почти обязательно присутствует по одному сосуду. Чаще всего в тех и других погребениях встречаются небольшие кубки и крупные кубковидные сосуды с округлым туловом и более или менее высокой шейкой (табл. 3, 1–6, 8-12, 14–22). Формы и размеры их существенно варьируют, разнообразна и орнаментация. Одни из них мало чем отличаются от лощеных кубков предшествующей белозерской поры (из Суворовских курганов; табл. 3, 2, 11, 20), другие особенно близки к кубкам второй ступени чернолесской культуры и раннежаботинским на правобережье среднего Приднепровья (табл. 3, 5–6, 8, 12, 14, 21), третьи – к тем, которые характерны для одновременных памятников лесостепной Молдавии (табл. 3, 4, 10, 15), четвертые – к сосудам из северокавказских памятников (табл. 3, 3, 16, 17). Очевидно, степные кочевники предпочитали ставить в могилы парадную посуду, изготовленную соседями, той, которую делали сами. В нескольких погребениях были найдены большие лощеные корчаги, вероятно, фракийского производства (Гребенников Ю.С., Елисеев В.Ф., Клющинцев В.Н., 1984, рис. 3, 13). Простые лепные горшки, составляющие обиходную местную посуду, в погребения кочевников попадали исключительно редко.

В ряде погребений киммерийской эпохи встречены плохо сохранившиеся остатки деревянных сосудов, украшенных или скрепленных бронзовыми или золотыми пластинками (табл. 2, 76, 77). О формах целых сосудов из дерева судить трудно. В погребении 1 кургана 1 у с. Великая Александровка найдена сравнительно хорошо сохранившаяся чашечка, как бы прошитая проволокой в нижней части и фигурными накладками по бортику (табл. 3, 13). В погребении 2 кургана 1 у с. Висунок Николаевской обл. найдены деревянное блюдо овальной формы, черпак и деревянная ложка (Гребенников Ю.С., Елисеев В.Ф., Клющинцев В.Н., 1984, с. 45, рис. 4, 5, 6). Из предметов обихода довольно обычную находку составляют только ножи. Преобладают среди них бронзовые, но встречаются и железные. Бронзовые ножи одного типа: небольшие, имеют короткий пластинчатый черешок, широкий клинок, горбатую спинку, прямое или слегка вогнутое лезвие и закругленное острие (табл. 2, 24). Из кургана у с. Калиновка под Николаевом происходит железный нож, во всем сходный с бронзовыми (Гребенников Ю.С., Елисеев В.Ф., Клющинцев В.Н., 1984, с. 42, рис. 3, 14). Железные ножи встречены еще в нескольких погребениях киммерийского времени, но все они плохой сохранности, поэтому об их форме судить трудно. А.И. Тереножкин полагает, что бронзовые ножи характерны для камышевахско-черногоровских комплексов, а железные – для новочеркасских. Однако железный нож из скорченного погребения в кургане у с. Калиновка, отнесенного А.И. Тереножкиным к черногоровскому времени, противоречит этому заключению. В Черногоровском кургане при женском захоронении (погребение 2) найдены бронзовое шило и игла. Других находок орудий труда ни в женских, ни в мужских погребениях не отмечено.

Украшения. Из немногочисленных украшений в могилах киммерийской эпохи наиболее выразительной является золотая массивная серьга или височная подвеска, происходящая из Высокой Могилы (табл. 2, 80). Она имеет вид спирально закрученного стержня с гвоздевидной шляпкой. На шляпке орнамент – углубленные полосы, разделяющие ее на три доли. Край шляпки рубчатый. По две бронзовые массивные подвески, плакированные золотом, такой яге формы, как описанные, были найдены в погребениях в курганах у с. Львово и у совхоза Целинное в Крыму (Корпусова В.И., Белозер В.П., 1980, с. 240, рис. 3, 1). Скорее всего височными подвесками или серьгами служили небольшие колечки, согнутые из бронзовой проволоки в полтора оборота (табл. 2, 81, 87), найденные в некоторых киммерийских могилах.

В отдельных погребениях встречены небольшие спиральные пронизи из бронзовой или золотой проволоки (табл. 2, 83–85, 89) и проволочные браслеты с несомкнутыми или с заходящими друг на друга концами (табл. 2, 78, 79). Как те, так и другие широко применялись в эпоху поздней бронзы. Происходят они, видимо, с запада.

Уникальными находками для киммерийского времени являются стеклянная и гешировая крестовидные подвески, а также голубая стеклянная бусина, найденные в погребениях у с. Суворове (Черняков И.Т., 1977, рис. 1, 2, 5, 8). Не имеет аналогий в других памятниках Северного Причерноморья ажурный наконечник пояса из кургана 5 у с. Суворово (Черняков И.Т., 1977, рис. 2, 1). Сходные с ним наконечники известны в памятниках ананьинской культуры в Волго-Камье, а также в кладах бронзовых нощей фрако-киммерийского типа в Карпато-Дунайском районе (Халиков А.Х., 1962, с. 63, табл. XIV, 10, 14). Массивная золотая бляха из погребения 2 Высокой Могилы, видимо, служившая украшением пояса (табл. 2, 29), по стилю и характеру орнаментации ближе всего к золотым изделиям из Карпато-Балканского района.

Мужской головной убор иногда украшали бронзовые венчики. Венчик из Высокой Могилы имел вид узкого обруча, охватывающего голову. К числу киммерийских А.И. Тереножкин относит и золотую лепту, сужающуюся к концам и украшенную пунсонным орнаментом из погребения в Ендже в Болгарии (Тереножкин А.И., 1976, с. 16). Однако стиль орнамента на ленте не имеет параллелей среди находок предскифского периода в Северном Причерноморье и более всего напоминает орнамент на золотых и серебряных вещах эпохи бронзы и гальштатского периода, найденных на территории обитания фракийских племен.

В последние годы стали известны каменные стелы киммерийского времени, происходящие из Северного и северо-западного Причерноморья, а также Северного Кавказа (Членова Н.Л., 1975, с. 86–89, рис. 6; 1984; Тереножкин А.И., 1977, с. 12–14). А.И. Тереножкин делит киммерийские стелы на две группы, одну из которых образуют простые каменные столбики с изображениями в верхней части отдельных значков – ожерелья, кругов, клиновидных и других фигур. На других стелах, кроме значков, обозначены еще портупейные пояса и висящие на них предметы вооружения – кинжал или меч, лук в налучье и точильный брусок (табл. 1, 12, 13). Н.Л. Членова показала близость киммерийских стел с протомеотскими и ананьинскими и их связь с оленными камнями Центральной Азии, на которых отсутствуют изображения оленей (1975, с. 86–89; 1984, с. 17 сл.). Вполне разделяя эту мысль, А.И. Тереножкин предполагал, что стелы появились в Восточной Европе не позднее конца бронзового века вместе с другими предметами карасукского типа (мечи, принадлежности конской узды) и уже здесь прошли длительную эволюцию. Говоря о карасукских культурных элементах в киммерийских памятниках, исследователь высказывается в пользу вероятного проникновения на европейскую часть СССР в предскифский период более или менее значительных этнических групп из глубин Сибири или Центральной Азии. Замечу, однако, что стелы никак не связаны с вещами карасукского типа. Кроме того, вероятно, права Н.Л. Членова, отрицая длительную эволюцию стел в Восточной Европе и датируя все киммерийские стелы временем не ранее VII в. до н. э. (Членова Н.Л., 1984, с. 30–55).

Этническая принадлежность киммерийцев различными учеными определялась по-разному. Основываясь на интерпретации имен киммерийских царей, известных из письменных источников, среди которых лингвисты выделяют фракийские наряду с иранскими, а также на данных Страбона о связях киммерийцев с трерами, многие исследователи придерживались мнения о фракийской этнической принадлежности киммерийцев (Ростовцев М.И., 1918а; Блаватский В.Д., 1948, с. 9 сл.). Однако в последнее время среди лингвистов и археологов находится все больше сторонников отнесения киммерийцев к числу древнейших иранцев. В частности, анализ археологического материала со всей очевидностью свидетельствует о том, что культура киммерийских племен в корне отлична от фракийской, хотя и не лишена отдельных заимствованных из нее элементов. Глубокие генетические связи со срубной культурой, наблюдаемые исследователями в погребальном обряде, керамике и ряде вещей, убеждают в отсутствии родства киммерийцев с фракийцами. В то же время они могут использоваться для подтверждения вывода о существовании древнеиранского этноса в степных районах Евразии с эпохи бронзы, к которому приходят лингвисты (Абаев В.И., 1971, с. 10, 11; Грантовский Э.А., 1970, с. 81). О.Н. Трубачев совершенно определенно высказался в пользу иранской принадлежности киммерийцев (1976, с. 39–63). Как известно, скифы принадлежали к той же этнической группе. Одинаковыми были эти два народа и по образу жизни, основным отраслям хозяйства и уровню экономического и социального развития. Скорее всего, именно этими обстоятельствами можно объяснить отсутствие заметных различий в культуре киммерийцев и древних скифов в VIII–VII вв. до н. э., обитавших в степи Северного Причерноморья. И.М. Дьяконов (1980), анализируя восточные источники, высказал предположение, что «киммерийцы» – это историческая фикция. Такого народа вообще не было, ими были скифы, а слово «киммерийцы» в восточных источниках означает: «подвижный отряд, вторгавшийся с севера». Однако гипотеза И.М. Дьяконова пока не получила признания.

Культуры предскифского периода в лесостепной зоне
(Мелюкова А.И.)

В лесостепи от Карпат на западе до Дона на востоке, где жили оседлые земледельческо-скотоводческие племена, отличавшиеся от степняков-кочевников также и этнической принадлежностью, для позднего предскифского периода выделяются следующие культуры: фракийского гальштата, представленная двумя культурными комплексами – голиградским на территории Западной Украины и шолданештским на землях лесостепной Молдавии. В Молдавии же выделяется еще одна группа памятников предскифского периода, получившая название Сахарнянско-Солонченской (Мелюкова А.И., 1972, с. 66–70, рис. 7). В междуречье Днестра-Днепра и на Ворскле была распространена чернолесская культура, а далее на восток, вплоть до Дона, – бондарихинская, в предгорном Крыму – кизил-кобинская (см. карту 3). Каждая из упомянутых культур имеет свою подоснову, характеризуется присущими только ей одной особенностями, но в той или иной степени включает элементы соседних и более отдаленных культур. Объединяет их и ставит в один хронологический пласт с памятниками типа Камышевахи-Новочеркасского клада в степи присутствие вещей, свойственных степным комплексам.

Фракийский гальштат. Ареал этой культуры, вернее культурной общности, довольно широк, охватывает земли современной Румынии, северо-восточной Венгрии, юго-восточной Словакии и небольшую часть юго-западных областей Советского Союза. Две группы памятников фракийского гальштата на территории нашей страны, хотя и имеют ряд общих черт, отличаются друг от друга деталями погребального обряда, но главным образом – керамическим комплексом (Мелюкова А.И., 1958, с. 20–30, 55–75; Смирнова Г.И., 1976, с. 18–32). Появление на территории СССР памятников фракийского гальштата относится к самому началу I тысячелетия до н. э., и первая ступень в развитии этой культуры принадлежит еще эпохе бронзы. Существование же Голиградской группы ученые прослеживают до конца VII в. до н. э., а Шолданештской – вплоть до середины или второй половины VI в. до н. э.

Носителями культуры фракийского гальштата считаются северофракийские племена, формирование которых в Карпато-Дунайском районе относится к XII–X вв. до н. э.

Голиградская группа. К интересующему нас времени (началу раннего железного века), по определению Г.И. Смирновой, принадлежат памятники развитого и заключительного этапа фракийского гальштата. Эти ступени в Голиградской группе, как и вся последовательность ее развития, выявлены и хорошо обоснованы Г.И. Смирновой (1969, с. 7–33; 1978а, с. 68–72) на материалах из раскопок поселения у с. Магала в Черновицкой обл. К началу железного века относится верхний слой поселения, названный автором Магала IV и датированный IX – серединой VII в. до н. э. Заключительный этап развития голиградского комплекса в Прикарпатье, относящийся ко второй половине VII в. до н. э., в Магале не представлен, а выделяется по материалам могильника у с. Острица и поселения у с. Буда (Смирнова Г.И., 1973, с. 7–10). К сожалению, не все известные в настоящее время голиградские памятники поддаются датировке, поэтому пока трудно выделить среди них определенно относящиеся к началу раннего железа. Л.И. Крушельницкая к периоду развитого фракийского гальштата относит поселение в Залещиках. На некоторых поселениях отмечены находки как ранних, так и поздних форм керамики и вещей, но при этом поздние слои не выделяются (поселение в Бовщиве, существовавшее между концом культуры ноа и началом скифского периода; Крушельницка Л.I., 1976, с. 35). К числу позднейших принадлежат городища, выявленные в Поднестровье (Лисичники, Нижнее Кривче и др.; Малеев Ю.М., 1978, с. 109–116) и в Карпатской котловине, на территории Закарпатской обл. УССР, такие, как Шелестовское, Ардановское и Малая Копаня (Смирнова Г.И., 1966, с. 397). Среди кладов и случайных находок к интересующей нас эпохе относятся клад или два клада золотых вещей, найденных у с. Михалкове (Hadaczek К., 1904), клад бронзовых вещей от конского снаряжения из с. Голиграды и некоторые другие менее значительные клады и случайные находки (Свешнiков I.К., 1964). Территория Голиградской группы памятников определяется независимо от их хронологического членения. Это Черновицкая, Ивано-Франковская области, приднестровские районы Тернопольской обл. и Закарпатская обл. УССР (см. карту 3). Г.И. Смирнова установила близость памятников Голиградской группы к тем, которые венгерские и чешские ученые относят к культуре Гава, распространенной в северо-восточной Венгрии, юго-восточной Словакии и северо-западной Румынии в периоды ВД-НА и НВ. С движением племен этой культуры из верхнего Потисья на северо-восток связываются происхождение Голиградской группы памятников и все дальнейшее ее существование. Объединение тех и других памятников в один гавско-голиградский круг произведено Г.И. Смирновой на основании сходства по сумме признаков. Главными же причинами служат тождество керамики, техника ее изготовления, употребление одних и тех же форм и способов орнаментации. Такое сходство наблюдается не только на ранних памятниках, но и на тех, которые принадлежат к интересующему нас времени раннего железного века, к горизонту Магала IV (Смирнова Г.И., 1976, с. 30–32, рис. 3). Найденная в этом слое керамика аналогична керамике с поселений Самоторская гора II в Словакии и Медиаш на Трансильванском плато. Посуда из памятников этого периода рассматривается как следующая ступень развития более ранней. От нее она отличается не столько формами, сколько процентным соотношением отдельных видов. Увеличивается количество лощеной керамики, улучшается качество отделки поверхности, разнообразнее становятся формы, меняются профилировка некоторых сосудов и характер каннелированной орнаментации, очень богатой и разнообразной (табл. 4, 4–7, 9). На кухонной посуде, по-прежнему состоящей из горшков без выделенной шейки, исчезает отделка поверхности расчесами (табл. 4, 1–3). Появляются и некоторые новые виды посуды, например, глубокие черпаки с низкой ленточной ручкой (табл. 4, 14). Среди мисок преобладающими становятся сосуды с загнутым внутрь венчиком, представленные разнообразными вариантами, различающимися формой края венчика и приемами орнаментации (табл. 4, 18–21). Наряду с удлиненными косыми каннелюрами, характерными для мисок предшествующего времени, здесь много сосудов, украшенных по краю короткими каннелюрами или насечками, а на внутренней поверхности их часто встречается углубленный линейный орнамент, нанесенный тупым концом орудия и имеющий вид треугольных гирлянд и концентрических кругов.

Керамика, относящаяся к заключительному периоду гавско-голиградского комплекса, отличается от посуды предыдущего этапа ухудшением качества отделки поверхности, особенно на керамике столового назначения. Лощение становится тусклым или сменяется простым заглаживанием. Формы же посуды мало меняются.

Известны два типа гавско-голиградских поселений – неукрепленные селища и городища. Те и другие занимают высокие участки местности над долинами рек. В Прикарпатье и Закарпатье городища возникли лишь на позднем этапе развития гавско-голиградского культурного комплекса (Смирнова Г.И., 1966, с. 402–407). В северо-западной Румынии появление оборонительных сооружений относят к раннему периоду гальштатской культуры.

На всех гавско-голиградских поселениях, где проводились раскопки, встречены углубленные в землю жилища и наземные каркасного типа дома (табл. 4, 24). Оба типа построек известны как в ранних, так и в поздних памятниках. Для тех и других характерны также отопительные сооружения в виде ям с очагом или печью на дне, открытые очаги или купольные печи, расположенные на полу землянок и наземных жилищ.

Погребальные памятники пока слабо изучены. По грунтовой могильник в Острице на Буковине (Смирнова Г.И., 1973, с. 7–10), относящийся к позднему периоду, на котором исследованы погребения, сходные по обряду с ранними Голиградского могильника у с. Сопот (Крушельницкая Л.И., 1979), позволяет предполагать, что Голиградской группе в течение всего периода ее существования был свойствен обряд трупосожжения с захоронениями в урнах в неглубоких ямах без каких-либо внешних признаков. Рядом с урной обычно располагались один или несколько сосудов. Вещи отсутствовали.

Металлические изделия, находимые на поселениях и в кладах голиградской группы, пожалуй, не имеют каких-либо специфических особенностей. Клад у с. Голиграды содержит предметы конского снаряжения так называемого фрако-киммерийского типа. Это псалии с тремя отверстиями, оформленными в виде трубочек, и небольшими шляпками на обоих концах, близкие к псалиям цимбальского типа в Северном Причерноморье, крестовидные и большие конические бляхи и восьмеркообразные тонкие бляхи, аналогичные часто встречающимся в предскифское время в других культурах Восточной Европы (табл. 4, 25–31).

Михалковский клад золотых вещей, найденный в 1878 и 1896 гг., общим весом около 7,5 кг не имеет равных во всем Карпато-Балканском районе. Он состоит из двух диадем, шейной гривны, пяти браслетов, 12 зооморфных и лучковых фибул, семи блях, свыше 2 тыс. бусин, пирамидальной подвески, двух наверший рукояток кинжалов, четырех чаш, мотка золотой проволоки и слитка золота (табл. 4, 32–44). Кроме золотых вещей, в кладе были еще янтарная и стеклянные бусины. Обломки сосуда, в котором находилась одна из двух частей клада, увязывают эту находку с памятниками Голиградской группы. Вещи клада особенно интересны по орнаментации, которая знакомит нас с раннефракийским искусством и одновременно отражает религиозные представления фракийских племен (Свешников И.К., 1968, с. 10–27). В определении даты клада нет единого мнения. Чаще всего его относят к VIII–VII вв. или только к VII в. до н. э., точнее к его середине (Свешников И.К., 1968, с. 10 и примеч. 1).

Из других кладов, относящихся к развитому и заключительному периодам гавско-голиградского культурного комплекса в Прикарпатье, следует отметить клад из Пиделиск Львовской обл., в котором находились первые для данной территории железные орудия труда – секира и маленький молоток. Кроме того, клад интересен тем, что в его состав входили вещи, характерные для высоцкой и лужицкой культур (Solimirski Т., 1938). В кладах бронзовых изделий из Закарпатья, относящихся к IX–VII вв. до н. э., таких, как Олешниковские, преобладали орудия труда (кельты, серпы) и оружие (мечи, наконечники копий) среднеевропейского и реже – семиградского типов (Пеняк С.И., Шабалин А.Д., 1964, с. 193–200). Более всего они связаны с верхним Потисьем по ту же сторону Карпат, где бытовали среднеевропейские формы бронзовых вещей. К числу широко распространенных предметов конца эпохи бронзы – начала железного века относятся находки металлических изделий в слое Магала IV (бронзовые иголки и четырехгранные шилья, бронзовые булавки и долото). Кроме бронзовых, найдено несколько железных предметов – два ножа, кольцо и обломок оковки.

Судьба Голиградской группы культуры фракийского гальштата пока недостаточно ясна; с одной стороны, еще очень плохо изучены наиболее поздние памятники этой группы, а с другой – имеется много пробелов в исследовании культуры Прикарпатья в следующий скифский период. Исходя из тех материалов, которыми сейчас располагает наука, можно предполагать, что уже в VII в. до н. э. началось движение на запад населения лесостепного правобережья Днепра, что привело к образованию на землях Голиградской группы особого Западноподольского варианта лесостепной культуры скифского времени. Видимо, часть голиградского населения отодвинулась к Карпатам и в Закарпатье – на те же земли верхнего Потисья, откуда оно пришло в Прикарпатье в начале I тысячелетия до н. э. Другая же часть была ассимилирована пришельцами, ибо следы культуры аборигенов прослеживаются в керамике и некоторых особенностях погребального обряда у населения Западноподольской группы скифского периода. Иначе сложилась судьба носителей голиградского культурного комплекса в Закарпатье. Здесь сильнее чувствуется генетическая связь с голиградским населением предшествующей поры и вместе с тем ясно видна зависимость от носителей западноподольского варианта культуры скифской эпохи. Исследователи полагают, что возникновение в Закарпатье куштановицкой культуры раннескифского времени произошло в результате передвижения на запад части западноподольского населения (Смирнова Г.И., Бернякович К.В., 1965, с. 97–100).

Шолданештская группа. В лесостепной Молдавии, как и в Прикарпатье, культура фракийского гальштата сменила культуру ноа в самом начале I тысячелетия до н. э. Первая ступень ее, датированная нами X–VIII вв. до н. э., относится к эпохе бронзы (памятники типа Кишинев-Лукашовка). Вторая ступень, представленная памятниками шолданештского типа или группы, принадлежит к началу раннего железного века и датируется в пределах второй половины VIII–VI вв. до н. э. Как те, так и другие памятники стали известны лишь с начала 50-х годов, но и до сих пор большинство из них мы знаем только по материалам разведок. Из памятников VIII–VI вв. до н. э. раскопкам подвергались поселение и могильник у с. Шолданешты и могильник у с. Селиште Оргеевского р-на (Мелюкова А.И., 1958, с. 55–70; Лапушнян В.Л., 1979). По разведкам известно еще несколько поселений, преимущественно в Резинском р-не, поблизости от памятников Сахарнянско-Солонченской группы (см. карту 3). Однако, возможно, к ним относится и часть поселений, которые числятся на археологической карте принадлежащими к Кишиневской, т. е. к ранней группе (Лапушнян В.Л., Никулицэ И.Т., Романовская М.А., 1974, с. 7–13, рис. 1). Без комплекса материалов, который обычно можно получить только в результате раскопок, легко ошибиться в определении принадлежности поселений к одной из двух групп.