Текст книги "Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время"

Автор книги: Владимир Кореняко

Соавторы: Хава Крис,Мая Абрамова,Татьяна Кузнецова,Владимир Дворниченко,Ольга Дашевская,Анна Мелюкова,Владимир Марковин,Валентина Козенкова,Марина Мошкова,Т. Мирошина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)

Только на донских городищах пока удалось получить достаточно полные данные о меотских жилищах (Каменецкий И.С., 1957, 1974). Они были подквадратными в плане, со скругленными углами (табл. 95, 2, 3, 7–9). Пол глинобитный, стены камышовые. Концы камыша помещали в канавку, снаружи он крепился горизонтальными пучками камыша, а затем обмазывался глиной. Высота стен достигала 2,5 м. Крышу делали из камыша и куги, и она выступала над несколько наклоненной внутрь стеной. В центре устраивался открытый очаг – углубление, ограниченное глинобитным бортиком. К очагу относились разнообразные подставки, экраны и противни из глины. У задней стенки жилищ иногда устраивали большую хлебопекарную печь, сложенную из сырцовых кирпичей: высокий под, боковая топка, свод с отверстием вверху (табл. 95, 5, 6). Около очага находилась неглубокая (до 1 м) яма для золы. Вдоль стен располагались глинобитные лежанки.

Только по раскопкам Подазовского городища мы можем судить о планировке поселения. Вдоль вала, вплотную к нему, располагался ряд хижин описанного типа (табл. 95, 13). Между жилищами находились узкие метровые проходы. Перед домами проходила «улица» шириной 5 м, на которую выходила тыльная сторона следующего ряда домов и на которой перед жилищами рыли ямы различного назначения – зерновые, рыбозасолочные, погреба и просто мусорные (табл. 95, 10).

На материале, полученном с городищ, отражается та значительная роль, которую играла для них связь с античным миром. Около половины находок керамики составляют обломки амфор (52 %), античные краснолаковые (4,8 %) и простые кружальные (5,5 %) сосуды. Следует отметить, что донские меоты не производили на гончарном круге красноглиняной керамики, которая на Кубани была довольно обычной еще в последние века до нашей эры. На донских поселениях керамика изготовлялась либо домашним способом (лепная), либо ремесленным (на гончарном кругу, серолощеная). Первая составляет 35 %, вторая – около 10. Лепная посуда представлена преимущественно горшками и крышками-чашами (в глине имеется примесь шамота), украшена налепами, реже – рядами вдавлений и совсем редко – линейно-волнистым орнаментом. Серолощеную гончарную керамику составляют миски, кувшины, горшки, вазочки, горшочки, корчаги и т. д. На рубеже нашей эры наблюдается значительное влияние античной керамики (заимствование некоторых форм, слабое лощение), но потом оно изживается. Прекращается производство «греческих» форм, лощение на круге вытесняется ручным. Производство серолощеной керамики достигло вершины ко второй половине I в. н. э., когда было освоено чернолаковое покрытие для небольшой части посуды.

Другие группы меотов изучены хуже, хотя размах раскопок в Прикубанье иногда превосходил донские масштабы. Но там наблюдается явный крен в сторону исследования могильников, которые не могут дать полной картины жизни. На Кирпилях в I в. до н. э. продолжали существовать более 20 поселений, расположенных довольно тесно, на расстоянии зрительной связи. Мы уже говорили о них, характеризуя среднемеотский период.

На территории дандариев нам известны случайные находки в хут. Бельчанском (Каменецкий И.С., 1968). Почти не представлена и Абинская группа. Только в 1984 г. при раскопках Ястребовского могильника (работы А.Н. Гея) в засыпи рва кургана 2 обнаружено значительное количество керамики, которая по обломкам амфор должна быть датирована I в. до н. э. Происхождение этого комплекса не очень ясно, скорее всего, он связан с разрушенным поселением. Комплекс дает представление о керамике, бытовавшей здесь в то время.

В Краснодарскую группу на правом берегу Кубани в позднемеотский период входит более 20 городищ и их могильники. Большое число памятников находится и на левом берегу.

В Усть-Лабинской группе раскопано значительно меньше памятников, но благодаря публикациям материалов могильников Усть-Лабинский 1 и 2 эта группа известна гораздо лучше других. В настоящее время в ней 30 городищ и одно поселение позднемеотского времени. Правда, датировка некоторых из них, в частности Некрасовского 1 и Коллектива II, не очень ясна. Отметим также, что Ново-Лабинское поселение к началу позднемеотского периода уже прекращает существование. Большинство городищ, притом наиболее крупных, расположено по краю правого коренного берега Кубани, что объясняется, вероятно, наличием свободных земель под запашку. От Краснодарской группы Усть-Лабинскую отделяет незаселенный участок протяженностью 13 км. На востоке промежуток, существовавший ранее между Усть-Лабинской и Ладожской группами, в позднемеотский период занимают небольшие поселения, вероятно, Ладожской группы. На юге, на р. Лабе, имеется 9-километровая «нейтральная полоса», отделяющая Усть-Лабинскую группу от тенгинских городищ. На городищах раскопки почти не велись.

По сравнению с Краснодарской группой в Усть-Лабинской произведено меньше раскопок. Известно всего 57 погребений на семи могильниках. К сожалению, часть из них разрушена, а о других нет сведений для характеристики обряда.

Следующая группа – Ладожская – исследована еще хуже. Здесь проводились ограниченные раскопки, и основные сведения получены благодаря разведкам 1981–1984 гг. (работы И.С. Каменецкого 1982 г., Е.И. Савченко 1983 г., С.А. Науменко 1981 и 1984 гг.). Обследовалась только западная часть группы в пределах Усть-Лабинского р-на. Восточная ее граница пока не известна. Выявлены 17 городищ на правом берегу Кубани и 7 – на левом, часть которых расположена уже на притоках Кубани. Из могильников исследовался только некрополь Ладожского городища 5. К позднемеотскому периоду там относится лишь одно погребение, но и оно раскопано местными жителями.

Памятники, расположенные выше по течению Кубани, на территории Тбилисского р-на, во всяком случае частично, могут относиться к Ладожской группе, но сколько-нибудь надежных сведений о них мы не имеем. На правом берегу располагается серия городищ, но точное число их неизвестно: есть только сообщение, что их «более десяти» (Анфимов Н.В., 1958б, с. 27). При городище Тбилисском 1 выявлен могильник, содержащий несколько погребений I в. н. э. Имеются также сведения о раскопанных около станицы Тбилисской 57 погребениях грунтового могильника II–III вв. н. э. (Ждановский А.М., Скрипкин В.П., 1978). Здесь же около меотских городищ расположены курганы так называемого золотого кладбища, раскопки которых в 1900-х годах производил Н.И. Веселовский (ОАК за 1901 г.; OAK за 1902 г.; Веселовский Н.И., 1905), а в наше время – А.М. Ждановский (1979). Большинство обнаруженных погребений совершено в катакомбах и датируется II в. н. э., т. е. временем существования городищ, что и решает, как представляется, вопрос в пользу гипотезы о меотской принадлежности памятника (Анфимов Н.В., 1958б, с. 67; Шилов В.П., 1959, с. 523; Абрамова М.П., 1982). Наличие определенных сарматских черт в обряде и инвентаре этих погребений не может служить твердым основанием для предположения об их аланской принадлежности (Смирнов К.Ф., 1952, с. 16; 1972; Виноградов В.Б., 1963; Ждановский А.М., 1979).

Сложная ситуация и на левобережье. В настоящее время здесь также известно не менее 10 городищ. Но все они выявлены случайно, в связи с раскопками курганов. Просмотр карт убеждает, что число меотских поселений здесь должно быть значительно больше. На этой же территории расположена и известная Зубовско-Воздвиженская группа курганов, которую исследователи довольно дружно приписывают сарматам-сиракам. То обстоятельство, что район, как выясняется, был плотно заселен оседлым меотским населением, заставляет вновь поставить вопрос о принадлежности Зубовско-Воздвиженской группы погребений. Для этого прежде всего надо уточнить хронологию как погребений, так и поселений. Известно, что погребения Зубовского кургана датируются I в. до н. э. (Думберг К.Е., 1901; Смирнов К.Ф., 1952), так же датируются Воздвиженский курган (ОАК за 1899 г.) и погребения у хут. Веревкина (Ждановский А.М., 1980). Это означает, что они предшествуют существовавшему в I–II вв. н. э. городищу «Батарея», но неопределенно их отношение к городищу Советскому, а также ко всем остальным, на которых не производилось даже сбора материала, включая и три городища у станицы Воздвиженской, где сборы произведены в 1982 и 1984 гг., но результаты еще не получены.

Сведения о памятниках более восточных носят отрывочный характер. Известно, что городища по правобережью идут сплошной цепью до станицы Темижбекской, а затем начиная от станицы Прочноокопской. Однако представляется, что в промежутке между указанными станицами городища отсутствуют только из-за того, что здесь не проводилось разведок, как не было их и по левому берегу района. На некоторых городищах Н.В. Анфимов (1981б) произвел шурфовку, но большинство памятников известно лишь по сборам на поверхности. Могильник интересующего нас времени исследовался около городища Казанское 4 (Анфимов Н.В., 1952). Погребения первых веков содержали и курганы около станицы Казанской (ОАК за 1901 г.). Около городища Темижбекского 1 тоже исследовано несколько погребений I–II вв. н. э. (работы Н.В. Анфимова 1946 г.). В районе станицы Прочноокопской, у городища 3, раскопаны два погребения I в. н. э. (работы Н.В. Анфимова 1946 г.).

Из сказанного следует, что в принципе мы располагаем огромным материалом, но, как и в предшествующих случаях, ввиду отсутствия документации или публикаций можем использовать сравнительно мало. Конечно, для этого периода более ясна структура городищ, так как она не стерта поздними наслоениями. Обильнее сведения о строительстве, хотя и для данного периода ни одно жилище не прослежено на Кубани полностью.

Практически все городища рассматриваемого времени имеют «цитадели» – небольшой, хорошо укрепленный участок, обычно возвышающийся над остальными частями поселения. Предполагается, что здесь находился наиболее древний участок поселения, обладающий поэтому наиболее мощным культурным слоем, что и определяет его высоту. На некоторых городищах, например, на Степном 1, это явление четко прослеживается: центральный участок наиболее высокий, с трех сторон его окружает менее высокий участок, с напольной стороны рва которого находится поселение, почти не возвышающееся над окружающей местностью. Городища имели разную продолжительность существования и разную степень развития. Например, городище Могукоровское II прекратило функционировать вскоре после возникновения, на нем есть лишь небольшая площадка, окруженная рвом, и минимальный культурный слой. Городища Дружба II, IV демонстрируют следующую стадию: кроме центральной укрепленной части, они имеют внешнее, еще не укрепленное поселение (табл. 94, 1, 2). У городища Терноватый Редант это внешнее поселение уже обнесено рвом. При таком увеличении площади городищ укрепления более древних участков оказывались внутри поселений и теряли свое оборонное значение. Часть из них засыпается или даже застраивается, как это видно в обнажениях Воронежского городища 3 или выявлено при раскопках на городище 2 хут. Ленина. По ров, окружающий «цитадель», никогда не засыпался. Наоборот, создается впечатление, что он углублялся. Вероятно, это связано с его особым значением в жизни поселений.

Наиболее систематические разведки проведены на территории Усть-Лабинской группы. Первое, что бросается здесь в глаза, – удивительная плотность застройки на правобережье Кубани. Городища идут одно за другим, отделенные небольшими промежутками. Это касается не только старых городищ, которые могли сблизиться в результате роста, особенно интенсивного в рассматриваемый период, но и вновь возникающих городищ. Например, расстояние между внешними рвами Васюринско-Воронежских городищ I и II равно 30 м. Некоторые ранее раздельные городища, по-видимому, именно в это время сливаются, образуя огромные поселения с двумя «цитаделями», как мы видим на городище Воронежское 2 (табл. 94, 6), которое почти соединяется с городищем Воронежское 1. Практически непрерывную цепь образуют городища Воронежские 3 и 4 и Усть-Лабинские 3 и 4. Все городища правобережья прекращают существование судя по подъемному материалу на рубеже II и III вв. н. э. К этому времени их общая площадь достигает огромной цифры – 1 237 797 кв. м (без учета происшедших разрушений). Если исходить из плотности застройки, описанной выше для Подазовского городища, и взять за средний размер семьи пять человек, то получим число одновременно проживавших – около 62 тыс. человек. На левобережье, в треугольнике между Кубанью и Лабой, территория была ограниченна и это сказалось на размерах городищ: их сохранившаяся площадь 181 726 кв. м, что дает население около 10 тыс. человек. Приведенные данные минимальны, так как не учитывают не только разрушений, но и поселений по левому берегу Лабы, которые, возможно, входили в то же объединение, но пока о них нет точных данных.

Для Усть-Лабинской группы, как и для других групп, известна концентрическая структура городищ, но более характерен второй тип прироста – прирезка участков, которые расширяют поселение и в сторону степи, но в основном все же вытягивают его вдоль берега (табл. 94, 5, 6). Не типичны для этой группы и жилые холмы – зольники, но все же они встречаются (участок Ж на Воронежском 3, серия холмов на Ново-Лабинском 4).

В Ладожской группе среди городищ правого берега имеется ряд очень крупных: Ладожское 3, 5 и особенно Конусное, которое вытянулось вдоль берега на 1800 м. На левобережье все городища небольшие, что напоминает ситуацию Усть-Лабинской группы. Планировка также не отличается от более западных: основу составляет «цитадель», к которой примыкают укрепленные или неукрепленные участки. Имеются и холмообразные зольники (городища Мирзап, Ладожское 3), расположенные иногда за пределами поселения (Мирзап). Единственная особенность, не встречаемая на ранее рассмотренных памятниках, – кольцевые рвы «цитаделей» (городища Дружба III и IV, Круглое, Помидорное, Мирзап). Сооружение рва на многометровом крутом склоне коренного берега не могло диктоваться соображениями обороны, но могло быть проявлением традиции, зародившейся в какой-то равнинной местности, где действительно требовалась круговая оборонительная линия.

В материале, собранном нами на городищах Ладожской группы, нет предметов старше III в. н. э. Дату прекращения жизни можно определить серединой века. Часть городищ возникла, по-видимому, только в позднемеотский период (Дружба I–V, Ладожское 4, Круглое, Помидорное), заполняя промежутки как внутри группы, так и нейтральную территорию между Усть-Лабинской и Ладожской группами (городища Дружба I–V, Ладожское 4). Как и в Усть-Лабинской группе, рост городищ приводит к их слиянию, в результате чего образуются большие поселения с несколькими «цитаделями» (Ладожские 3 и 5, Мирвос, Конусное).

При раскопках на поселениях позднемеотского периода выявлен ряд строительных объектов. На городище Старокорсунское 1 прослежены угол жилища с глинобитным полом и «под домашней печи, сложенной на обломках сосудов» (Анфимов Н.В., 1972а). Здесь же зафиксированы остатки других «турлучных» домов. Полностью «домашняя печь» была расчищена на Старокорсунском городище 2 (Анфимов Н.В., 1972а). На городище Пашковское 6 в раскопках 1979 г. в значительном количестве встречалась обмазка стен с отпечатками камыша. Об аналогичных находках сообщается и в отношении Пашковского городища 3 и Краснодарского городища на Дубинке (Покровский М.В., 1937). В 1936 г. на последнем городище были зафиксированы «в нижней части римского слоя» остатки сгоревшего жилища. Там же засвидетельствованы остатки глинобитного пола, сложенного на фрагментах сосудов. Судя по приведенным скудным сведениям тип жилища не очень отличается от того, который описан выше по материалам донских городищ. Единственное отличие – использование керамики при сооружении пола. На Дону этот прием засвидетельствован только для подов печей. Не очень ясно сообщение о том, что на городище Кавказское 6 в слое I в. до н. э. – II в. н. э. обнаружены развал саманной стены дома и печи, а в другом месте – остатки «турлучной» постройки (Анфимов Н.В., 1981б). Вероятно, «турлучная» постройка – это описанная нами выше камышовая хижина. Что касается саманной стены, то кладка такого типа встречена и на Подазовском городище, но там она выступала как вспомогательная деталь, не определяющая основную конструкцию жилища.

Остаткам жилищ на всех городищах сопутствуют хозяйственные ямы, обычно расширяющиеся книзу. По сравнению с количеством жилищ зафиксировано непропорционально много гончарных печей. Небольшие печи, аналогичные характерным для предшествующего периода, найдены на Елизаветинском городище (Шилов В.П., 1955). Фрагмент, по-видимому, такой же печи расчищен в 1979 г. на городище Пашковское 6 (Каменецкий И.С., Рябова В.А., 1980). Большие гончарные печи исследованы на городище Старокорсунское 2 (Анфимов Н.В., 1975а), аналогичная печь засвидетельствована в 1979 г. в обнажении городища Елизавето-Марьинское 2. Вероятно, такой же печи принадлежали кирпичи, найденные Н.В. Анфимовым в 1929 г. на Краснодарском городище на Дубинке. Имеются сведения еще о трех гончарных печах с городища Пашковское 6 и «аналогичной» печи с городища Пашковское 4, но тип их неизвестен (Анфимов Н.В., 1973). На городище Пашковское 4 рядом с печью находилась яма для выброса брака, в ней были обнаружены бракованные сероглиняные сосуды и их обломки. В печах обжигали кувшины, миски, корчаги и т. п., а также грузила для сетей. На городище Пашковское 6, где в 1972 г. Н.В. Анфимов обследовал около 1 га площади, были выявлены «20 подов от печей производственного назначения» (Анфимов Н.В., 1973).

О массовом материале с городищ мы знаем мало. Подсчеты производились только для двух: Краснодарского на Дубинке и Пашковского 6 (Каменецкий И.С., раскопки 1979 г.). Для первого дано только одно соотношение для слоя римского времени: лепная керамика – 46 %, сероглиняная и красноглиняная, т. е. гончарная, – 54 %. На городище Пашковское 6 то же соотношение для I–II вв. н. э. выглядит несколько иначе: 30 и 70 % соответственно. В общем же виде цифры таковы: сероглиняная – 60,6 %, остальная кружальная – 8,3, лепная – 30,0, амфоры – 0,9, краснолаковая – 0,2 %. Соотношение типов мы можем сравнить только для лепной керамики, и оно, по-видимому, приблизительно одинаково (точных данных по Краснодарскому городищу на Дубинке нет). Для Пашковского 6 оно следующее: горшки без выделенного горла (табл. 97, 48) – 45,9 %, крышки (чаши на ножке) – 17,6, горшки с расширяющимся горлом (табл. 97, 47) – 15,3, миски с округленными стенками – 7,1, горшки с цилиндрическим горлом – 3,5, горшки с низким горлом и миски с бортиком – по 1,2, неопределенных – 8,2 %. В глине лепной керамики примесь шамота. Среди сероглиняной керамики известны миски (табл. 97, 2, 3, 14, 16, 20, 25, 26), кувшины (табл. 97, 1, 5, 10, 13, 29, 30, 33, 35, 37–39, 44, 46), горшки (табл. 97, 7, 50), кувшинообразные сосуды (табл. 97, 32), кружки (табл. 97, 12, 15), корчаги (табл. 97, 6, 45), но соотношения форм и типов этой керамики мы пока не знаем. Отмечается изменение пропорций кувшинов – тулово у них становится яйцевидным с расширением в верхней части или приземистым биконическим. Появляется плоское дно, но кольцевой поддон не исчезает полностью, как это иногда представляют. Глина без видимых примесей (мельчайшие кварцевые блестки естественного происхождения). На городищах Усть-Лабинской группы судя по сборам в лепной керамике преобладают горшки с низким и более высоким расширяющимся горлом, содержащие в глине примесь мелкой дресвы или шамота. По городищам Ладожской группы Дружба I–V соотношение типов керамики из сборов выглядит так: сероглиняная – 72 %, лепная – 19, амфоры – 5, кружальная – 4 %. Среди сероглиняной преобладает керамика из тонкой глины без видимых примесей (80 %), остальная имеет в глине мелкие белые частицы. Формы разнообразны: миски, кувшины, горшки, корчаги, пифосы, вазочки и «плошки». Преобладают плоские и вогнутые донья (68 %), но есть сосуды и на кольцевом (20 %), скрытом (9 %) и ложном (3 %) поддонах. В глине лепной керамики – примесь шамота (74 %), дресвы (10 %), смесь шамота и дресвы (10 %), шамота и песка (6 %). Имеется лепная керамика с лощением (5 %). Представлены горшки без выделенного горла (33 %), с расширяющимся горлом (22 %), с низким горлом (11 %), чаши-крышки (22 %) и миски (12 %).

Отдельно следует рассматривать комплекс керамики из Ястребовского могильника Абинской группы. Лепная керамика представлена здесь горшками без выделенного горла, имевшими в глине примесь гипсовой дресвы. Встречается обычная сероглиняная керамика с той же примесью, но гораздо в меньшей концентрации и в значительно более тонкой фракции. Основную же массу, что необычно, составляет кружальная красноглиняная керамика без видимых примесей в тесте – корчаги с пифосообразными венчиками и кувшинами, украшенными многорядной волной на плечиках.

Из других массовых категорий находок на городищах отметим сетевые грузила. В западных районах они трапециевидные (табл. 93, 6). В Ладожской группе и на более восточных памятниках вместо таких грузил употреблялись более легкие прямоугольные с двумя отверстиями. Повсеместно встречаются грузики для вертикальных ткацких станков в форме конусов или чаше – четырехгранных усеченных пирамидок (табл. 93, 3), а также пряслица – биконические, конические, колесовидные (табл. 93, 17, 18). К массовым материалам относятся таблетки (табл. 93, 22) и стоячие плитки (табл. 93, 4, 21). Эти непонятные предметы особенно характерны для Краснодарской группы (Соломоник Э.И., 1979). В небольшом количестве присутствуют они и на западных городищах Усть-Лабинской группы. Часть их украшена орнаментом геометрического характера, прочерченным, вдавленным, промазанным или рельефным. Стоячие плитки имеют орнамент по верхней грани и довольно большое отверстие в верхней части (табл. 93, 4). Назначение тех и других неясно, поэтому их относят к предметам культового характера.

Из индивидуальных находок отметим терракотовые статуэтки (табл. 93, 19, 20), не встречающиеся в погребениях и изображающие, по-видимому, местные божества (Покровский М.В., 1937; Каменецкий И.С., 1974, с. 220; Каменецкий И.С., Рябова В.А., 1980). Встречены также квадратные зернотерки античного типа (табл. 93, 8), которые сосуществуют с круглыми жерновами (табл. 93, 7), и два железных лемехообразных орудия с городища Пашковское 3 (Покровский М.В., 1937, рис. 4).

Число раскопанных к настоящему времени погребений очень велико. Правда, расположены они неравномерно. Основная масса (свыше 700) приходится на Краснодарскую группу. Однако использовать мы можем, например, для той же Краснодарской группы, не более 150 погребений, а для остальных групп еще меньше.

О форме могил известно мало. Выше уже говорилось о широком распространении катакомб у донских меотов (Кобяковский могильник). В могильнике Усть-Лабинский 2 отмечено несколько несомненных случаев погребения в подбоях или катакомбах, хотя они сами и не были прослежены. Как двухкамерный склеп (табл. 92, 6) интерпретировано одно из погребений могильника Тбилисского городища 1 (Анфимов Н.В., 1947). Напомним, что катакомбы часты в курганных погребениях «золотого кладбища», датируемого первыми веками нашей эры. На могильнике городища Казанское 4 из трех опубликованных погребений одно (двойное) совершено в катакомбе, а второе, возможно, в подбое (Анфимов Н.В., 1952). Как видим, указаний на существование катакомбных погребений (в меньшей степени подбойных) довольно много. Мы не можем дать точной статистики, но несомненно, что основной на бескурганных могильниках все же была простая грунтовая яма.

Для западных групп характерна для этого времени западная ориентировка с преимущественным отклонением к юго-западу. Представлены и другие направления, например, южное (до 22 % в Краснодарском могильнике на Почтовой улице) и северное (до 13 % в Краснодарском могильнике за кожзаводами и Пашковском 2). В Усть-Лабинской группе ориентировки известны для 28 погребений. Преобладают западная и юго-западная, т. е. в этом отношении Усть-Лабинская группа не отличается от Краснодарской. Надо иметь в виду, что все указанные погребения Усть-Лабинской группы относятся к I в. до н. э. – I в. н. э. Ко II–III вв. отнесено только одно погребение из Воронежского могильника, имеющее северо-восточную – восточную ориентировку. Понятно, что на одном погребении строить какие-то выводы нельзя, но, учитывая господство ориентировок восточного сектора на могильниках восточнее Усть-Лабинска, можно допустить, что и в Усть-Лабинской группе во II–III вв. вернулись к ориентировкам предшествующего периода. Из более восточных могильников укажем на могильник городища Тбилисское 1, где погребения имеют восточную ориентировку (Анфимов Н.В., 1947). Преобладает восточное направление и на другом могильнике – у станицы Тбилисской (Ждановский А.М., Скрипкин В.П., 1978). На северо-восток ориентированы три погребения могильника городища Казанское 4 (Анфимов Н.В., 1952). Пять погребений городища Кавказское 6 имеют восточную и юго-восточную ориентации.

Некоторые отличия наблюдаются и в позах погребенных. Для Краснодарской группы характерно вытянутое на спине положение, скорченные погребения редки (5 %). Положение рук и ног довольно разнообразно: руки могут быть вытянуты вдоль тела (65 %), кисти могут находиться на тазу (18 %), на плечах (13 %), причем необязательно обе руки лежат одинаково. Ноги чаще всего вытянуты (71 %), но встречаются и перекрещенные в щиколотках (11 %) или одна нога согнута в колене и опять же перекрещивается с другой (4 %). Особо отметим погребения с ногами, поставленными коленями вверх (9 %). Положение рук на плечи, по-видимому, возрастает к концу периода, так же, как и число погребений с положением рук на таз. Доля погребений с перекрещенными (связанными) ногами, достигнув максимума (до 11 %) на рубеже нашей эры, к концу периода начинает понижаться (до 9,7 %).

В Усть-Лабинской группе в отношении позы погребенных существенных изменений по сравнению с III–II вв. до н. э. не происходит. Все известные погребения совершены вытянуто на спине. Преобладают погребения с вытянутыми руками и ногами (85 %). Имеются случаи, когда левая рука лежит на тазу (7 %) или правая на тазу, а левая – под бедренной костью (4 %), правая рука лежит под бедром (4 %). Ноги могут быть перекрещены (15 %). Сравнивая Усть-Лабинскую группу с Краснодарской, можно отметить большее единообразие и отсутствие положения рук на плечи.

О более восточных могильниках сведения отрывочны. На могильнике городища Тбилисское 1 два костяка оказались вытянутыми, а один скорчен. Единичные скорченные погребения встречены и на другом могильнике станицы Тбилисской (Ждановский А.М., Скрипкин В.П., 1978), хотя преобладают вытянутые на спине. Отмечены там и случаи положения рук на таз и перекрещивания ног. Три погребения могильника городища Казанское 4 были вытянуты, как и пять погребений городища Кавказское 6. Для последних отмечен один случай положения правой руки на кости таза (Анфимов Н.В., 1981б). Данных, конечно, мало, но следует обратить внимание на повышенный процент скорченных костяков в могильниках района станицы Тбилисской.

Процессом, общим для всего Прикубанья, является снижение случаев положения в могилу жертвенной пищи (находки костей животных). Что касается видового состава и выбора части туши, то сведения очень отрывочны: думается, в Краснодарской группе чаще, чем в более восточных районах, использовали мясо коровы. К концу периода, по-видимому, по всей Кубани уменьшается значение свиньи и возрастает значение овцы и лошади в погребальном ритуале. Довольно уверенно можно утверждать, что в Краснодарской группе обряд предписывал положение в могилу целой туши животного или его черепа (возможно, вместе со шкурой). В могильнике Усть-Лабинский 2 кости животных встречены примерно в половине погребений I в. до н. э. – I в. н. э. (53 %) и чуть в меньшем количестве – в могильнике Усть-Лабинский 1 (44 %).

В могильнике Усть-Лабинский 2 в большинстве могил мясо положено в миску. Использовалось здесь мясо овцы, в меньшей степени – коровы и свиньи. Н.В. Анфимов указывает на резкое уменьшение костей свиньи по сравнению с предшествующим периодом и замечает, что «черепа и ребра в могилах не встречены» (1951а, с. 202). В двух погребениях могильника Усть-Лабинский 1 найдены кости овцы, причем в одном случае указано, что это были кости ноги. Еще в двух погребениях указаны кости животных, но без определения вида: в одном случае кости лежали в миске, в другом – в горшке (Миллер А.А., 1926). Кости животного в миске найдены и в могильнике городища Кавказское 6.

Продолжается старая традиция – положение в могилу верховых лошадей. Это отмечено и для Краснодарской группы, и для более восточных районов. В частности, лошади найдены в могильнике у станицы Тбилисской (Ждановский А.М., Скрипкин В.П., 1978).

Обычай положения миски под голову к рубежу нашей эры перестает встречаться. Но зато появляется обычай ставить в миску сосуд, чаще всего горшок, который отмечен в могильниках Елизаветинский 2 (Анфимов И.Н., 1984, с. 85), в Краснодарских за кожзаводами и на Почтовой улице, в Тахтамукаевском и др. По нашему мнению, указанный обычай составляет специфику именно Краснодарской группы. В могильнике Усть-Лабинский 2 такая ситуация прослежена только в одном погребении. Для этого могильника Н.В. Анфимов (1951а) отмечает появление в могилах кусков мела и в качестве пережитка – гальки.

Инвентарь богат и разнообразен. Керамика преобладает сероглиняная, аналогичная найденной на поселениях: разнообразные миски (табл. 97, 2, 3, 14, 16, 17, 20, 24–26, 31, 36, 49, 51), кувшины (табл. 97, 1, 5, 10, 13, 29, 30, 33, 35, 37–39, 40, 41, 44, 46), вазочки (табл. 97, 21, 23), кружки (табл. 97, 12, 15), кувшинообразные сосуды (табл. 97, 32), мисочки на трех ножках (табл. 97, 27) и т. д. Отметим появление кувшинов с зооморфными ручками (табл. 97, 35, 37, 38, 40, 41) и кувшинов, орнаментированных по плечикам многорядными полосами, нанесенными гребенчатым штампом, и циркульными кружка́ми (табл. 97, 5, 33, 39).

Оружие одинаково для всей территории. Оно претерпевает заметные изменения по сравнению с предыдущим периодом и теряет свои особенности. Меоты в это время переходят на типы вооружения, общие для всего Северного Причерноморья. Меняется оформление рукоятей мечей – появляются мечи с прямым перекрестьем и кольцевым навершием (табл. 93, 46) и мечи с черенком (табл. 93, 47). И те, и другие формы представлены как собственно мечами, так и кинжалами. По-прежнему популярны копья. Местные втульчатые наконечники стрел заменяются на черешковые сарматского типа. Встречаются кольчатые панцири (Анфимов Н.В., 1954).