Текст книги "Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время"

Автор книги: Владимир Кореняко

Соавторы: Хава Крис,Мая Абрамова,Татьяна Кузнецова,Владимир Дворниченко,Ольга Дашевская,Анна Мелюкова,Владимир Марковин,Валентина Козенкова,Марина Мошкова,Т. Мирошина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 59 страниц)

Карта 19. Памятники протомеотского периода и синхронные им.

а – поселения; б – грунтовые могильники; в – комплексы и отдельные находки; г – погребения в курганах.

1 – Толстый Мыс; 2 – Абинский; 3 – Псекупские могильники; 4 – Николаевский; 5 – Кубанский; 6 – Фарс; 7 – Ясеновая Поляна; 8 – Мокрянка; 9 – Заслонка; 10 – бляшка из Анапы; 11 – комплекс Ястребовских курганов; 12 – комплекс около станицы Мингрельская; 13 – кинжал из Ново-Николаевского I могильника; 14 – Греки I; 15 – погребение в кургане 12 Брюховецкого I могильника; 16 – оленный камень из Усть-Лабинска; 17 – оленный камень из хут. Зубова; 18 – Келермесский; 19 – удила из станицы Тульской; 20 – кинжал из станицы Абадзехской; 21 – удила из станицы Даховской; 22 – удила из Камышков; 23 – удила из Мохошевской; 24 – оленный камень из окрестностей Армавира; 25 – кинжал из станицы Благодарной.

Об особенностях протомеотской культуры мы можем судить прежде всего по материалам из Николаевского и Кубанского могильников. Могильные ямы здесь не прослеживаются. Можно думать, что это были простые грунтовые ямы, так как глубина могил очень мала (1–1,4 м). Примерно половина погребенных положена вытянуто на спине (58 %), часть – на спине с подогнутыми ногами (первоначально коленями вверх), остальные лежали скорченно на боку: на левом (21 %) или правом (13 %). У всех преобладала южная, преимущественно с восточным отклонением ориентировка. Из других черт обряда отметим наличие в части погребений костей лошади – черепа и ног, вероятно, шкуры; положение в могилы галек, «коленных чашечек» лошадей или коров; регулярную постановку черпаков в головах, а наконечника копья – с левой стороны от черепа. Причем копья найдены только в погребениях с вытянутыми костяками, так же, как и остатки коней и предметы конской сбруи. Вытянутые погребения вообще богаче скорченных. У последних находят преимущественно черпаки и изредка гальки. Именно эти находки и ориентировка позволяют объединить те и другие в единую группу. Н.Л. Членова (1984) особое внимание уделила оселкам, полагая, что они имели магическое, ритуальное значение. Для закубанской группы этот обряд выдерживается не полностью. Так, в могильнике Ясеновая Поляна преобладает восточная ориентировка (Дитлер П.А., 1961, с. 141), а в Фарсе – западная (Лесков А.М., 1984; Сокровища…, 1985, с. 58). К тому же в последнем широко использованы каменные конструкции могильных сооружений кобанского типа (Сокровища…, с. 24), что сближает Фарс с погребениями Толстого Мыса. Абинский могильник, большинство погребений которого, несомненно, относится к протомеотской стадии (Анфимов И.Н., 1981), стоит несколько особняком. Во-первых, все погребения здесь совершены в курганных насыпях. И.Н. Анфимов, по-видимому, прав, объясняя это близостью грунтовых вод. Кроме того, в могильнике отсутствуют скорченные погребения, и он отличается особенностями в ориентировке погребенных. Погребения, впущенные в курган I, имеют преимущественно юго-восточную ориентировку (11 погребений, т. е. 64 %) и реже – южную и юго-западную (по 18 %). Ориентировка погребений кургана II имеет двухвершинное распределение: преобладает северо-восточная (9 погребений, т. е. 60 %), затем идут юго-восточная (27 %) и восточная (13 %). Из приведенных цифр видно, что если погребения кургана I вполне сопоставимы в отношении ориентировки с Николаевским и Кубанским могильниками, то курган II заметно от них отличается. Присутствие большой группы ориентировок северо-восточного сектора выделяет и могильник в целом. Особенностью Абинского могильника является также значительное количество парных (30 %) и даже тройных (9 %) погребений. Любопытно, что и в этом отношении курган I не аналогичен кургану II: в последнем совсем нет тройных, а двойные составляют только 20 % против 39 в I кургане. Одиночные погребения, соответственно, составляют 80 и 44 %.

Однако с остальными протомеотскими могильниками имеются общие черты: небольшая глубина ям, присутствие предметов конской сбруи, определенный порядок расположения инвентаря. Что касается самого инвентаря, то он не отличается от других протомеотских могильников. Можно отметить лишь ограниченность набора керамики – здесь встречаются только ковши и небольшие горшочки, тогда как в могильниках Прикубанья наряду с ними найдены корчаги (табл. 90, 6, 9), разнообразные горшки (табл. 90, 18, 22, 23, 27, 55), кувшинчики (табл. 90, 17), миски (табл. 90, 29, 38) и миски с высокими ручками (табл. 90, 39). Инвентарь из бронзы – двукольчатые (табл. 90, 7, 14), однокольчатые (табл. 90, 8, 16) и стремечковидные (табл. 90, 15) удила, ложковидные псалии (табл. 90, 12, 32, 33), бляхи конского убора (табл. 90, 34, 35, 46, 47), кольца с муфтообразной подвеской (табл. 90, 21), наконечники стрел (табл. 90, 20, 31) и копий (табл. 90, 1, 2, 11, 45), а также биметаллические кинжалы (табл. 90, 19, 30, 44) – сходен с изделиями так называемого киммерийского типа, известными на широкой территории Северного Кавказа, Подонья, Украины и Поволжья (Тереножкин А.И., 1976, рис. 1).

Один из самых интересных вопросов – связаны ли «протомеоты» с меотами? По-видимому, на пего надо ответить утвердительно. Процент скорченных погребений убывает постепенно, однако они встречаются и в более поздних, несомненно, меотских памятниках. До самого конца меотской культуры найдено незначительное число погребений с южной ориентировкой, а в раннемеотский период их довольно много. «Переходят» к меотам и такие черты, как сопровождающие погребения коней (чаще целых), положение копья с левой стороны черепа, гальки. В раннемеотский период мы находим те же, хотя и несколько изменившиеся, формы керамики: черпаки, у которых петельчатая ручка перешла в ручку с выступами, а резервуар расширился (табл. 91, 2, 3), кувшинчики (табл. 91, 15, 17), глубокие миски с налепами или выступами (табл. 91, 13).

Раннемеотский период. Как сказано выше, раннемеотский период следует датировать концом VII–VI в. до н. э. Отметим, что именно к этому времени относятся и первые дошедшие до нас письменные сведения о меотах, хотя данные о них должны были поступать к грекам, по-видимому, уже с IX в. до н. э. Регулярные контакты греков с меотами возникают не позднее VII в. до н. э. Со времени организации колоний, т. е. с VI в. до н. э., эти связи должны были стать постоянными. Они документированы и археологическими находками привозной керамики: фрагмента ионийского сосуда VI в. до н. э., найденного на городище Пашковское 6 (сообщение А.А. Нехаева), двух аналогичных фрагментов, обнаруженных В.Н. Каминским в районе городище Старокорсунское 5 (средневековое), килика середины VI в. до н. э. из низовий Лабы (Сокровища…, 1985, рис. IV).

Именно к этому времени относятся сведения Гекатея о дандариях и синдах, а также о плохо известных типаниссах, причем два первых племени оказываются на тех местах, где их знают и более поздние авторы. Наши данные об этом периоде, как и о предыдущем, еще далеки от полноты и носят отрывочный характер.

В 1952 г. К.Ф. Смирнов указывал, что памятники VI в. до н. э. размещаются между Краснодаром и Усть-Лабинском (Смирнов К.Ф., 1952б). В настоящее время территория стала шире, но основные памятники, городища и могильники находятся в тех же пределах (карта 20).

Карта 20. Памятники раннемеотского периода и синхронные им.

а – поселения; б – грунтовые могильники; в – отдельные комплексы и находки; г – курганные могильники; д – греческие поселения.

1 – Абинский; 2 – Пашковский 3; 3 – городище 2 хут. Ленина; 4 – Старокорсунское 3; 5 – Старокорсунское 2; 6 – Псекупские могильники; 7 – Усть-Лабинское 4 и Усть-Лабинский 4; 8 – Усть-Лабинское 3 и Усть-Лабинский 2; 9 – Мухинское поселение; 10 – курган 22 у станицы Ладожская; 11 – Ново-Пеховский; 12 – Тбилисское 1; 13 – Тбилисское 6; 14 – Тбилисский 2; 15 – Кавказское 6; 16 – Прочноокопское 3; 17 – Армавирское; 18 – Толстый Мыс; 19 – Шосхарис; 20 – могильник в верховьях р. Дюрсо; 21 – налобник из могильника Ново-Николаевский 1; 22 – Заурупское; 23 – Маламино III; 24 – поселение у станицы Отрадная; 25 – Романчук; 26 – Мокрянка; 27 – Байбарис; 28 – Заслонка; 29 – фибулы из урочища Редкодубье; 30 – Исправненский могильник; 31–33 – поселения у станицы Владимирской; 34 – Ульский; 35 – Уляпский II; 36 – Большой Петропавловский; 37, 38 – Келермесский; 39 – находки у станицы Мохашевская; 40 – Костромской курган; 41 – Фарс; 42 – Клады; 43 – Бесленеевские курганы; 44 – Семибратнее городище и его могильник; 45 – эмпорий Каменная лестница; 46 – Патрей; 47 – Кены; 48 – Тирамба; 49 – Гермонасса; 50 – Фанагория; 51 – Горгиппия; 52 – Баты; 53 – Торик.

Для характеристики культуры первостепенное значение имеют материалы поселений. К сожалению, из известных ныне более 30 городищ опубликованы материалы только небольших раскопок на городище Кавказское 6 (Анфимов Н.В., 1981б), расположенном значительно восточнее основных памятников в слабо изученном районе. Здесь оказался выразительный слой раннемеотского времени. Никаких строительных остатков не обнаружено, и мы можем говорить только о керамике. Чернолощеные сосуды представлены «большими грушевидными сосудами типа корчаг, небольшими одноручными кувшинчиками и мисками со слегка загнутым внутрь краем», а также «чашами» (Анфимов Н.В., 1981б, с. 63, 66, 69). Сосуды со сглаженной поверхностью – это в основном «большие горшки, некоторые с отогнутым краем», а также «небольшие одноручные кувшинчики, миски» (Анфимов Н.В., 1981б, с. 63, 66, 69). В общем обе группы дают приблизительно одинаковый (судя по описанию) набор форм. Обращает внимание отсутствие такой характерной формы, как ковши.

Материалы из могильников более обильны. Локальные различия, наметившиеся в протомеотское время, сказываются и на раннемеотском этапе. Еще К.Ф. Смирнов (1952б, 1958) отметил, что могильники Усть-Лабинский 2 и Пашковский 3 принадлежат двум различным племенам. Это подтверждено и нашими работами – речь идет об Усть-Лабинской и Краснодарской группах, к которым теперь можно добавить еще и Абинскую. Есть и общие черты. Так, продолжает сохраняться малая глубина могил: в могильнике Усть-Лабинский 2–1–1,35 м, Пашковском 3–1,6 м. В значительном количестве встречаются скорченные погребения (табл. 92, 11): в могильнике Усть-Лабинский 2 они составляют 32 %, в Пашковском 3 – даже 45 %, но в Абинском их нет совсем. Число погребенных на левом и правом боках для первых двух могильников одинаково. В могильнике Усть-Лабинский 2 встречено одно погребение на спине коленями вверх. Напомним, что в Абинском могильнике скорченность не была характерна и для более ранних погребений.

Ориентировка погребенных не очень устойчива. В могильнике Усть-Лабинский 2 распространена южная, в Абинском – юго-восточная и юго-юго-восточная. Южную ориентировку имеет погребение, раскопанное В.К. Гугуевым в 1980 г. в могильнике Усть-Лабинский 4. В могильнике Пашковский 3 такого единства нет, причем соотношение ориентировок здесь различно для синхронных скорченных и вытянутых погребений: для скорченных – южная (38 %), восточная (12 %), северо-восточная (25 %) и северная (25 %); для вытянутых – южная, юго-восточная (73 %) и западная (27 %). В ряде могил присутствуют кости животных. В могильнике Усть-Лабинский 2 встречены кости свиньи и лошади, в одном случае – череп собаки. В одном погребении могильника Пашковский 3 найдены кости коровы, а еще в двух – трубчатые кости животного неопределенного вида, т. е. напутственная пища присутствует в 15 % погребений. В Абинском могильнике кости животных не встречены. В ряде погребений были положены гальки. Доля таких погребений в могильнике Усть-Лабинский 2 составляет 29 %, а Пашковском 3-15 %. В последнем галька помещена в могилу со скорченным костяком, а при одном из вытянутых костяков 19 галек были положены в горшок. Только в могильнике Пашковский 3 и только у вытянутых погребений наблюдаются случаи положения миски под голову покойного. Из других черт отмечены случаи (50 %) двойных погребений в Абинском могильнике и там же связь погребений с курганной насыпью. Кроме Абинского могильника, где все погребения, в том числе и раннемеотские, были впущены в насыпь более ранних курганов, можно указать еще курган 22 у станицы Ладожской.

Среди описываемых погребений нет богатых, инвентарь, как правило, не очень обильный. Прежде всего это лепная керамика, лощеная и со сглаженной поверхностью (табл. 91, 1-17). Набор форм в обеих группах приблизительно одинаков. Деление на локальные варианты сказывается уже в технологии: в Краснодарской группе (могильник 3 Пашковский) в качестве примеси используются шамот и изредка песок, а в Усть-Лабинской – мелкая дресва и песок (могильник Усть-Лабинский 2).

Керамика в раннемеотский период украшена иногда геометрическим орнаментом (табл. 91, 1–4). Н.В. Анфимов пишет, что на посуде из могильника Усть-Лабинский 2 он был резным. На керамике с Мухинского поселения и городища Пашковское 6 зафиксирован только процарапанный, выполненный уже по обожженной поверхности. В отношении форм можно говорить о большем их разнообразии по сравнению с протомеотским этапом. Наиболее яркой и известной формой являются ковши с высокими ручками. Они представлены двумя вариантами. В могильниках Усть-Лабинский 2 и 4, в кургане 22 у станицы Ладожской, в Ново-Пеховском и Псекупском могильниках, а также на городище Пашковское 6 ручки ковшей украшены двумя выступами (табл. 91, 2, 3), что некоторые исследователи склонны рассматривать как зооморфный элемент. Аналогичный ковш встречен и в Абинском могильнике, но там же обнаружены и ковши с цилиндрическим выступом на ручке. В порядке выявления локальных вариантов отметим, что на городище Кавказское 6 и в могильнике Пашковский 3 ковши не найдены – они, по-видимому, не характерны для этих районов. Как бы в порядке компенсации в могильнике Пашковский 3 присутствуют «бокаловидные кубки» с ручкой, высокие, стройных пропорций (табл. 91, 16). Характерны они и для соседнего могильника городища 2 у хут. Ленина. Насколько можно судить, позднее эти кубки теряют стройность и получают более широкое горло, сближаясь с кувшинчиками.

Вероятно, на всей территории распространены различные варианты глубоких мисок: с наклоненными внутрь бортиками или с плавно закругленными стенками (табл. 91, 13). К ним примыкает «плошка» с налепами из могильника Тбилисский 2. В могильниках Усть-Лабинский 2 и Старокорсунский 2 встречены полушаровидные или сегментовидные чаши (табл. 91, 10). Из других форм в погребениях и на городищах отмечены горшочки, вазочки (табл. 91, 6), вазы (табл. 91, 7), горшковидные сосуды с ручками (табл. 91, 5, 17), корчаги (табл. 91, 1).

Остальной материал представлен менее полно. Из вооружения известны наконечники копий, железные трехперые втульчатые наконечники стрел (табл. 93, 31) и длинный меч с брусковидным навершием без перекрестья (табл. 93, 10). Если вооружение меоты изготавливали только из железа, то аналогичный переход в производстве конской сбруи еще не завершился. Наряду с железными удилами мы встречаем бронзовые со стремечковидными окончаниями (Абинский могильник). Из других предметов «мужского» снаряжения в погребениях найдены железные ножи, оселки, бронзовое шило. Из украшений – серьги в виде конусовидных подвесок (табл. 93, 55) и в виде стержней с нанизанными на них бусами (табл. 93, 56), браслеты с несомкнутыми утолщенными концами и спиральные, а также бусы. Последние снова опровергают тезис о позднем появлении античного импорта у меотов. Наконец, в нескольких могилах Усть-Лабинского могильника 2 найдены каменные плиты, которые, по-видимому, являлись алтарями.

По письменным источникам меоты жили и вдоль побережья Азовского и Черного морей. Об отсутствии выразительных находок VI в. до н. э. в приазовских плавнях уже говорилось. Интереснее обстоит дело на Черноморском побережье, где нам известен ряд памятников раннемеотского периода. Это прежде всего геленджикские подкурганные дольмены на Толстом Мысу (Аханов И.И., 1961), резко отличающиеся по обряду от всего, что ранее рассматривалось нами. Здесь мы имеем каменные ящики, ведущие свое происхождение от кавказских дольменов и демонстрирующие, следовательно, древнюю местную традицию. На связь с дольменами указывает не только общая схема, но и пазы для сборки ящика, и главным образом отверстие в передней стенке. Об обряде судить трудно – все захоронения ограблены. Можно указать только, что ящики отверстием ориентированы на юго-юго-запад (14 штук) и юго-запад (11 штук), остальные ориентировки (юг, запад и восток-юго-восток) единичны. Отмечены как одиночные, так и групповые захоронения, что сближает их с Абинской группой. И.И. Аханов пишет: «…погребенных помещали в первую очередь в передних, а затем в задних углах и вдоль стен, по-видимому, в сидячем или скорченном положении» (1961, с. 143 сл.). Это сообщение, вероятно, следует рассматривать как гипотезу.

В ящиках, кроме общестадиального инвентаря – бронзовых наконечников копий, двухлопастных стрел, иголок, типичных блях от конской сбруи, спиральных пронизей, железных наконечников копий, ножей и боевых топоров, имеются вещи, не представленные в рассмотренных выше группах, – это два типа булавок (Аханов И.И., 1961, рис. 6). Очень любопытна керамика: ковши с цилиндрическими или, скорее, грибовидными выступами наверху ручек, очень близкие ручкам ковшей Абинской группы. Напомню, что Абинск и Геленджик находятся по прямой на расстоянии примерно 35 км. Правда, их разделяет Большой Кавказский хребет, но он здесь невысок и не мог служить препятствием для сообщения. Наблюдаются некоторые отличия и в других типах сосудов. И.И. Аханов полагает, что могильник принадлежит торетам и датируется VII в. до н. э., однако пятая и шестая группы дольменов датируются уже IV в. до н. э., так как содержат фрагменты амфор и чернолаковых сосудов (Аханов И.И., 1961, с. 147).

На Черноморском побережье известен еще ряд погребений этого времени в каменных ящиках, к сожалению, они не опубликованы. О некоторых из них сообщает А.В. Дмитриев (1974). Обычай сооружения каменных ящиков или гробниц надежно связывает указанные памятники с местной кавказской традицией и отличает их от могильников кубанских меотов.

И в последующее время на указанной территории продолжают сооружаться каменные ящики и кромлехи (Крушкол Ю.С., Карасев В.Н., 1971, 1972, 1973). Распространяются они до Анапы. Памятники на Черноморском побережье находят на местах расселения торетов и керкетов, ахаев и зихов.

Синдам принято приписывать сырцовые гробницы. Допустима связь между каменными и сырцовыми гробницами. Народ, имевший традицию сооружения каменных гробниц, выйдя на равнину (в дельту Кубани), где нет камня, мог заменить его сырцовым кирпичом. Вероятно, тем же обстоятельством – отсутствием камня – можно объяснить и другой тип погребальных сооружений у меотов Прикубанья, но это объяснение не всегда выглядит естественно. Скажем, в том же Абинске до гор очень близко. На современной стадии изучения приходится констатировать различие обряда и подозревать Страбона в ошибке, когда он отнес торетов и их соседей в состав меотских племен. С другой стороны, лепная керамика из Торика вопреки Н.А. Онайко не может быть объяснена греческими традициями – она типично меотская. В дальнейшем мы не будем касаться этого района, так как с момента возникновения греческих колоний он оказывается тесно связанным с ними и описывается как их хора.

Среднемеотский I период (V–III вв. до н. э.). Указанный период уже повсеместно (кроме, пожалуй, восточных районов) представлен достаточно обильным материалом. Рассмотрение начнем с северо-запада (карта 21). Но прежде всего нужно сказать о серолощеной керамике – одной из характернейших черт меотской культуры. Это сосуды из хорошо отмученной глины серого цвета, позднее появляются желтоглиняные и красноглиняные сосуды. В ряде групп, преимущественно западных, керамика изготовлялась без искусственных примесей. В Усть-Лабинской и более восточных группах отмечается примесь мелкой дресвы. Поверхность может быть лощеной (от руки или на круге) или без лощения. Вот ее-то и называют обычно сероглиняной или серолощеной. Эти термины при определении вида являются синонимами и только при характеристике отдельных сосудов приобретают конкретный смысл.

Карта 21. Памятники среднемеотского I периода и синхронные им.

а – поселения; б – грунтовые могильники; в – комплексы и отдельные находки; г – курганные могильники; д – греческие поселения.

1 – Елизаветовское (Дон); 2 – Елизаветовские; 3 – Лагутник, Бугры I; 4 – Золотовское; 5 – Беглицкая Коса; 6 – Арпачинское поселение; 7 – Беликовское поселение; 8 – Красноармейское поселение; 9 – Зеленский; 10 – Красноармейский; 11 – Лебеди III; 12 – монетный клад из станицы Старонижнестеблиевской; 13 – Семибратнее городище и его могильники; 14 – курган у г. Крымска; 15 – курган у с. Мерджаны; 16 – курганы у станицы Елизаветинской (Кубань); 17 – Елизаветинское I и его грунтовый могильник; 18 – могильник Елизаветинского II; 19 – Краснодарский на территории учхоза; 20 – Краснодарский за кожзаводами; 21 – Краснодарский на Почтовой улице и Краснодарское в горпарке; 22 – Краснодарское КРЭС; 23 – Пашковский 3; 24 – Пашковское 6 и его могильник; 25 – городище 2 у хут. Ленина; 26 – могильник городищ 2 и 3 у хут. Ленина; 27 – городище 3 у хут. Ленина; 28 – могильник городища Старокорсунское 3; 29 – могильник городища Старокорсунское 2; 30 – Лесной кордон III; 31 – Псекупские могильники; 32 – Начерзий; 33 – курганы городища Воронежское 1; 34 – Воронежское 2; 35 – Воронежское 3; 36 – Усть-Лабинское 4 и Усть-Лабинский 4; 37 – Усть-Лабинское 3 и Усть-Лабинский 2; 38 – курганы у станицы Некрасовской; 39 – поселение Ново-Лабинское 1; 40 – Ново-Лабинское II; 41 – Ладожское 8; 42 – могильник городища Тбилисское 1; 43 – Кавказское 6; 44 – Темижбекский 1; 45 – Прочноокопский; 46 – Заслонка; 47 – Байбарис; 48 – фибулы из Редкодубья; 49 – Исправненский; 50 – Романчук; 51 – Мостовой; 52 – поселение у станицы Отрадной; 53 – каменная баба из станицы Бесскорбной; 54 – Маламино II; 55 – Маламино III; 56–58 – поселения у станицы Владимирской; 59 – находки у станицы Мохашевской; 60 – Тенгинское II; 61 – Уляпский II; 62 – Уляпские курганы; 63 – могила скифского времени на Краснодарской ОС; 64 – погребение кургана 2 у станицы Пластуновской; 65 – «скифские погребения с настилами» на Понуро-Калининской ОС; 66 – Танаис; 67 – греческий эмпорий на Елизаветовском (Дон) городище; 68 – Тирамба; 69 – Кепы; 70 – Гермонасса; 71 – Фанагория; 72 – Горгиппия; 73 – Раевское городище; 74 – Баты; 75 – Торик; 76 – Курджипский; 77 – Бесленеевские; 78 – Псебайские; 79 – Кургаковский.

По р. Кирпили, впадающей в Азовское море у Приморско-Ахтарска, известна серия городищ, которые датируются эллинистическим временем. Следовательно, история данного района начинается только в самом конце рассматриваемого периода.

Территория между реками Кирпили и Кубань определяется обычно как земля дандариев. Практически все обнаруженные здесь памятники относятся к рассматриваемому периоду. В настоящее время на этой территории известны Беликовское и Красноармейское (Анфимов Н.В., 1981б, 1985) поселения. С последним, возможно, связана находка монетного клада III в. до н. э. (Анфимов Н.В., 1949, 1952). Сейчас открыты могильники дандариев, два из которых – у хут. Зеленского и в станице Красноармейской – пока не подвергались раскопкам. Поступившие оттуда вещи Н.В. Анфимов (1952) датирует IV – началом III в. до н. э. Третий могильник – Лебеди III – исследовался Северокавказской экспедицией в 1979–1981 гг. На нем раскопано более 400 погребений (Каменецкий И.С., 1980, 1981).

Группа между синдами и краснодарскими городищами, которую мы называем Абинской, совсем не ясна. Здесь известны лишь несколько курганов, раскопанных в конце XIX в. Это остатки инвентаря богатого погребения в кургане около с. Мерджаны, раскопанного местными жителями в 1876 г. (ОАК за 1877 г., с XXV), и курган у Крымска. В последнем Филицыным в 1888 г. открыта четырехкамерная гробница, где в сопровождении очень обильного инвентаря были похоронены мужчина и женщина, оба головой на восток (ОАК за 1882–1888 гг., с. CCXVI-ССXX).

Краснодарская группа наряду с Усть-Лабинской относится к наиболее исследованным. Из городищ более всех раскопано Елизаветинское (Городцов В.А., 1935, 1936, 1941; Шилов В.П., 1955), где есть хорошо выраженный слой IV–III вв. до н. э. Этому городищу принадлежит грунтовой могильник, который исследовался в 1934–1935 гг. В.А. Городцовым (свыше 100 погребений), в 1928 г. – М.В. Покровским (15 погребений) и Н.В. Анфимовым. Значительная часть погребений относится к IV–III вв. до н. э., но, возможно, есть и V в. до н. э. В некрополь Елизаветинского городища входит курганная группа V–IV вв. до н. э., где производил раскопки Н.И. Веселовский.

Из других памятников на правобережье Кубани следует упомянуть могильники Елизаветинского городища 2, где вскрыто более 200 погребений IV–I вв. до н. э. (Анфимов Н.В., 1954; Анфимов И.Н., 1984), Пашковский 3 (Смирнов К.Ф., 1958) и Пашковского городища 6, давший 110 погребений, большая часть которых IV–III вв. до н. э. (Анфимов Н.В., 1973).

На левом берегу Кубани к среднемеотскому I периоду уверенно могут относиться лишь грунтовой могильник Псекупс (Ловпаче Н.Г., 1984) и курганный могильник у аула Начерзий (Ждановский А.И., Дитлер П.А., 1977). В Усть-Лабинской группе по-прежнему основным памятником является могильник Усть-Лабинский 2. Имеются и другие памятники V–III вв. до н. э., однако они пока слабо исследованы.

Существует мнение, что в описываемое время поселения не имели укреплений. Действительно, на Беликовском и Красноармейском поселениях, функционировавших в этот период, отсутствуют следы укреплений. Можно, конечно, предположить, что многочисленные лиманы и протоки страны дандариев служили им достаточно надежной защитой. Но надо принимать во внимание и то, что поселения еще не подвергались раскопкам, а распашка могла снивелировать следы рвов, которые здесь, учитывая высокий уровень грунтовых вод, не могли быть особо мощными. Не имеет видимых следов укреплений и поселение Ново-Лабинское 1, расположенное в Закубанье, на нижнем течении р. Лабы. Это подтверждает указанную гипотезу. Но есть факты и противоположного рода. Елизаветинское городище прекратило функционировать не позднее I в. до н. э., однако имеет развитую систему укреплений: две «цитадели» и внешний ров. Сомнительно, чтобы все они возникли уже после III в. до н. э. На городище 2 у хут. Ленина раскопками был исследован «внутренний» ров. На дне его оказалась керамика IV в. до н. э., что надежно датирует время сооружения рва (Лимберис Н.Ю., 1984). По-видимому, для разных районов ситуация была различной, и гипотеза о позднем возникновении укреплений не может относиться ко всем меотским поселениям.

О планировке городищ этого времени пока судить трудно. Можно только предполагать, что они строились по тому же принципу, что и в последующий период. Конкретные данные мы имеем только по городищу 2 у хут. Ленина. Там находилась небольшая «цитадель», уничтоженная размывом берега зимой 1979/80 г. Вокруг нее располагалось поселение, защищенное упомянутым выше рвом. Конструкция рва достаточно оригинальная – он слагался из трех небольших рвов глубиной 3,5–4,5 м. Таким образом, общий ров имел сложный рельеф дна. Вал находился с внешней, напольной стороны. Двойной или тройной ров виден в обнажении Старокорсунского городища 4, а на городище Лесной Кордон III на внешней линии укреплений с напольной стороны расположен вал. К этому еще можно добавить, что на поселениях Красноармейском и Ново-Лабинском 1 имеются всхолмления, которые в археологии получили название «жилые холмы». До раскопок трудно судить об их природе. Название предполагает, что территория поселений не была застроена, а имелись отдельные усадьбы. Существуя длительное время на одном место, они дали холмы культурного слоя. Иными словами, жилые холмы рассматриваются как тели. На Ново-Лабинском городище 2 один жилой холм был разрезан оросительным каналом. Оказалось, что всю толщу холма составляет зола с редкими прослойками глины. Такая структура говорит в пользу второго объяснения происхождения холмов – это зольники, т. е. культовые места, связанные с культом очага, который делал священной и золу из очагов. Отметим также, что Красноармейское поселение не связано с рекой или лиманом. По-видимому, это объясняется высоким уровнем грунтовых вод в дельте, который облегчал рытье колодцев и делал связь с рекой необязательной. Наконец, на поселениях Красноармейское и Ново-Лабинское 1 отсутствуют «цитадели», столь характерные для меотов в более позднее время. До раскопок мы не можем решить – является ли это общей особенностью всего периода или свойственно только неукрепленным поселениям.

К сожалению, никаких сооружений V–III вв. до н. э. пока не найдено и о строительстве свидетельствуют только многочисленные «обломки каменных обожженных и необожженных полов жилищ, обожженного светлого кирпича, найденных на Елизаветинском городище» (Шилов В.П., 1955, с. 235). Материал с городищ трудно сопоставим. Полную характеристику мы имеем только для Елизаветинского городища на основании раскопок В.П. Шилова 1952 г. (Шилов В.П., 1955). Нижний (второй) слой городища надежно датируется по амфорам и чернолаковой керамике IV–III вв. до н. э. Лепная керамика здесь сделана «из грубого теста с включениями зерен кварца и шамота» (там же, с. 239). О раннемеотской чернолощеной керамике нет и упоминания, но хорошо представлена серолощеная, изготовленная на круге (канфары, миски, кувшины, рыбные блюда), и красноглиняная гончарная местная керамика (миски, кувшинчики, рыбные блюда, кастрюли, пифосы). Такая ситуация еще раз подтверждает, что смена лепной чернолощеной керамики произошла до IV в. до н. э.

О хозяйстве этого времени могут свидетельствовать находки трапециевидных рыболовных грузил (табл. 93, 6), грузиков от вертикальных ткацких станков, обломков зернотерок, а также кости животных, среди которых преобладают кости коровы и примерно в равных долях представлены овца, свинья и лошадь. Имеются также кости собаки и единичные кости диких животных – лисицы и оленя (Шилов В.П., 1955, с. 247).

Число исследованных погребений V–III вв. до н. э. приближается сейчас к тысяче, но опубликовано, конечно, гораздо меньше. Локальные варианты сохраняются, но происходит известная нивелировка погребального обряда. Прежде всего отметим, что наряду с грунтовыми могильниками имеются и курганные. Чисто курганным является, вероятно, только один могильник – у аула Начерзий. В отдельных случаях курганы включены в грунтовые могильники, располагаясь чаще на их окраине. С курганами обычно связаны наиболее богатые погребения. Несколько таких курганов исследовано на могильнике Лебеди III; широко известны раскопанные Н.И. Веселовским курганы у станицы Марьинской (с шатровым перекрытием), Елизаветинской, Воронежской и т. д. Самое богатое погребение на могильнике Лебеди III дает некоторый материал для понимания структуры общества: в нем погребение воина сопровождали погребения женщины, лежавшей рядом, и мужчины, положенного в ногах, а также семь лошадей. Весьма богат и разнообразен инвентарь. Наличие таких погребений указывает на далеко зашедшее имущественное и социальное расслоение внутри меотских племен.