Текст книги "Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время"

Автор книги: Владимир Кореняко

Соавторы: Хава Крис,Мая Абрамова,Татьяна Кузнецова,Владимир Дворниченко,Ольга Дашевская,Анна Мелюкова,Владимир Марковин,Валентина Козенкова,Марина Мошкова,Т. Мирошина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 59 страниц)

Погребальный обряд частично сохраняет старые черты, наряду с которыми появляются и новые. Отмечается увеличение глубины могил по сравнению с предшествующими эпохами. Так, в могильнике Усть-Лабинский 2 глубина варьирует от 1,05 до 1,9 м (Анфимов Н.В., 1951а, с. 162), а в могильнике городища 2 у хут. Ленина – от 0,8 до 2,8 м (Аптекарев А.З., 1981б). У дандариев могилы остаются мелкими, но это вызвано высоким уровнем грунтовых вод: глубина погребения у хут. Зеленского – 0,9 м, на могильнике Лебеди III она не превышала 1 м.

В нескольких случаях прослежена форма могильных ям (Аптекарев А.З., 1981б; Куликова О.П., 1981): они прямоугольные, иногда со скругленными углами. Есть основание предполагать, что некоторые погребения совершались на дневной поверхности с последующей засыпкой. Это относится к погребению 1 могильника Лебеди III (Каменецкий И.С., 1981) и, вероятно, к наиболее богатому погребению могильника Начерзий (Ждановский А.М., Дитлер П.А., 1977). В последнем случае можно предполагать сооружение под погребальной площадкой шатрового перекрытия.

В среднемеотский I период абсолютно преобладает вытянутое положение покойных. Встречаются и скорченные, но их мало: на более чем 400 погребений могильника Лебеди III имеется только одно скорченное; в могильнике Усть-Лабинский 2 также одно скорченное на правом боку погребение на 15 исследованных; 5 скорченных погребений из 95 – в могильнике Елизаветинский 1. Встречено некоторое число погребений с согнутыми в коленях ногами: по два в могильниках Усть-Лабинский 2 и Елизаветинский 1. Для последнего В.А. Городцов отмечает один случай сидячего погребения. Более детально о позах погребенных говорится редко; для могильника городища 2 хут. Ленина отмечены случаи перекрещенных ног (Лимберис Н.Ю., 1984).

Ориентировка погребенных во многих случаях сохраняется южная: она господствует в могильниках Усть-Лабинский 2, городища Пашковское 6, Пашковский 3, где сопровождается юго-восточной; в Краснодарском могильнике за кожзаводами; в могильнике городища 2 у хут. Ленина сопровождается юго-восточной и юго-западной; погребения южной ориентировки имеются в Елизаветинском 2 могильнике. В могильниках Начерзий и городища 3 у хут. Ленина преобладает юго-восточная, ту же ориентировку имеют одиночные погребения Темижбекского и Прочноокопского, а также Зеленского могильников. В могильнике же Лебеди III безраздельно господствует широтное направление, причем восточная и западная ориентировки представлены приблизительно равным числом; восточная ориентировка является главной в могильнике Елизаветинский 1. Но следует иметь в виду, что для этого могильника не отделены погребения II в. до н. э.

Только в Краснодарской и более западных группах наблюдается обычай положения миски под голову погребенного. Он зафиксирован в могильнике Пашковский 3, городища 2 хут. Ленина, Зеленском, Красноармейском, Лебеди III. Видимо, близок этому обряд положения миски вверх дном рядом с черепом, что отмечено для могильника городища 3 хут. Ленина, для могильников Пашковского городища 6 и Лебеди III. В могильнике Усть-Лабинский 2 такой обряд не прослежен. Продолжается положение в могилу боевых коней в сбруе (табл. 92, 5): могильники Лебеди III, городища 2 и 3 у хут. Ленина, Пашковского городища 6. Количество захороненных лошадей, вероятно, свидетельствовало о богатстве и социальной значимости погребенного. Наиболее богатое погребение в могильнике Лебеди III сопровождалось семью конями. Более 20 лошадей находилось в главном погребении могильника Начерзий. Отметим еще продолжающий бытовать обычай положения в могилу галек или мелких камней, причем иногда их клали в сосуд. Во многих могилах обнаруживаются остатки заупокойной пищи. Мы ее фиксируем только тогда, когда встречаем кости животных. В действительности этот обычай был распространен, по-видимому, значительно шире. Не исключено, что сосуды ставили в могилу не пустыми, а наполненными какой-нибудь пищей или напитками. Можно предположить и положение пищи без сосудов, например, хлеба или мяса, но без костей. По костям же мы фиксируем мясо коров, овец и свиней. Можно отметить по материалам могильников Лебеди III и у хут. Зеленского, что предпочтение отдавалось либо целым тушам, либо передней части, либо голове животного.

Погребальный инвентарь весьма разнообразен. Конечно, главное (количественно) место занимает керамика. Считается, что в этот период гончарная керамика начинает вытеснять лепную и обе группы представлены примерно в одинаковых долях. Мнение это сложилось на основе изучения могильников Усть-Лабинский 2 и Пашковский 3, подтверждено позднейшими раскопками в могильнике у аула Начерзий. Н.В. Анфимов указывал, что гончарная сероглиняная керамика в могильнике Усть-Лабинский 2 количественно равна лепной (Анфимов Н.В., 1951а, с. 166). Примерно ту же картину мы имеем и для могильника Пашковский 3, но в отличие от могильника Усть-Лабинский 2 здесь сохраняется еще ранняя лепная чернолощеная керамика. Этот архаизм вызывает удивление особенно потому, что не только ниже по течению Кубани (Елизаветинский могильник), т. е. ближе к Боспору, но и выше (городище Пашковское 6) чернолощеной керамики уже нет, а в ряде могильников, например, Елизаветинском и Лебеди III, городища 2 хут. Ленина, сероглиняная гончарная керамика уже решительно преобладает. Это обстоятельство, вызывавшее недоумение основного исследователя Пашковского могильника (Смирнов К.Ф., 1958, с. 302), не нашла объяснения до сих пор. В чернолощеную керамику из могильника Пашковский 3 входят биконические и грушевидные корчаги, горшки, миски с наклоненным внутрь бортиком, бокаловидные кубки, кувшинчики, вазочки, сосуды с каннелюрами. Отметим, что некоторые следы традиции чернолощеной лепной керамики имеются и на других памятниках. Так, А.А. Иессен и Б.Б. Пиотровский видели такие следы в двух сероглиняных сосудах Марьинского кургана (Иессен А.А., Пиотровский Б.Б., 1940). Среди простой лепной керамики на всех памятниках начинают преобладать горшки без выделенного горла (табл. 91, 50, 57), но встречаются горшки с низким и с расширяющимся кверху горлом (табл. 92, 52, 54). Более редки миски (табл. 91, 28, 46, 58). В могильнике Усть-Лабинский 2 встречены крупные корчагообразные горшки, возможно, продолжающие традицию предшествующего периода (табл. 91, 48). В могильнике Пашковский 3, кроме того, найдены двучленные сосудики с ручками-упорами (табл. 91, 53), шаровидные горшочки и кувшинчики (табл. 91, 49, 51, 55, 56).

Что касается серолощеной гончарной керамики, то практически вся она имеет в это время кольцевые поддоны. Судя по рисункам посуды из могильника Усть-Лабинский 2 появляется и скрытый поддон. Повсеместно встречаются кувшины (табл. 91, 18–25), преимущественно с овальным туловом, плавно переходящим в горло, и разнообразные миски (табл. 91, 31–37). Более редки кувшинообразные сосуды без ручек (табл. 91, 26), двуручные кувшины-амфоры (табл. 91, 29, 30), широко распространяются вазочки (табл. 91, 40, 41), круглодонные горшочки с ручками-упорами (табл. 91, 44, 45), кружки (табл. 91, 38, 39), рыбные блюда и др.

Не только в мужских, но и в женских погребениях довольно часто встречается оружие. По-прежнему излюбленным его видом остается копье (табл. 93, 11, 30, 48). Чаще всего это легкие копья с ланцетовидными наконечниками, которые клали в могилу по нескольку штук, преимущественно с правой стороны от покойного. Употреблялись они, вероятно, для метания. Распространены повсеместно. Только в могильниках Начерзий и хут. Зеленского отмечена находка втоков. Наряду с легкими встречаются тяжелые наконечники с относительно широким пером (Лебеди III). Они уже явно не могли быть использованы для метания.

В начале периода мы встречаем скифские акинаки с брусковидным навершием и бабочковидным перекрестьем, иногда с когтевидным навершием. Позднее основной формой становится рукоять с брусковидным навершием без перекрестья (табл. 93, 1, 9). Встречаются два типа мечей: одни – с длинными узкими клинками, другие – с широкими треугольными (на Лебедях III найдены клинки, имеющие у основания ширину 11–12 см). Кинжалы довольно редки. Наконечники стрел, трехперые втульчатые, делали из железа (табл. 93, 49, 51). Бронзовые составляют редкое исключение. Защитное вооружение встречается редко, почти исключительно в богатых курганных погребениях. Можно указать на остатки бронзового шлема в погребении 1 могильника Лебеди III, на два пластинчатых железных панциря в погребениях могильника городища 3 хут. Ленина, два бронзовых шлема в кургане у Мерджан близ Абинска.

Конская сбруя представлена обычно железными двучленными удилами с крестовидным насадом (табл. 93, 29), имеющим иногда обращенные внутрь шипы, что делает удила строгими. Иногда удила сочетаются с двухдырчатыми псалиями. Железные псалии обычно прямые, бронзовые, могут быть S-видными (табл. 93, 25, 28) или оформленными в зверином стиле. Из последних наиболее характерны согнутые под прямым углом и образующие ажурную пластину, дополненную гравировкой (табл. 93, 26, 27), противоположный конец часто оформляется в виде конской ноги (Артамонов М.И., 1966, рис. 75, табл. 142, 143). В состав сбруи входят различные бляхи, чаще всего круглые гладкие (табл. 93, 57, 61, 63), но иногда оформленные в зверином стиле, а также налобники (табл. 93, 38, 59), из которых наиболее известны скульптурные головки грифонов (например, из Лебедей III – табл. 93, 39). В кургане у станицы Елизаветинской встречены остатки колесницы.

Широко распространены украшения, причем по наблюдениям над инвентарем в погребениях из могильника Лебеди III они встречаются и в мужских могилах. Наиболее типичны литые серьги в 1,5 оборота с пирамидками на концах (табл. 93, 41) и серьги в виде колечек (табл. 93, 44, 45). Браслеты представлены двумя основными типами: спиральными (табл. 93, 43) и массивными литыми с насечками на несомкнутых концах (табл. 93, 66, 71). Реже встречаются гривны – золотые или бронзовые, диадемы. Широко распространены бронзовые перстни с резными щитками (табл. 93, 60, 62) и, конечно, разнообразные бусы. Золотые нашивные бляшки сопровождают наиболее богатые погребения. Изредка попадаются раковины типа каури (могильник городища Пашковское 6). Из других находок отметим разного типа зеркала (табл. 93, 42), железные ножи (табл. 93, 35), пряслица, серпы (табл. 93, 36), каменные плиты. В могильнике Лебеди III найдены каменные двухдырчатые сетевые грузила того типа, который широко известен на памятниках нижнего Дона в первые века нашей эры (табл. 93, 5), но совсем не характерен для меотов Прикубанья.

И, наконец, импортные изделия. Кроме предметов редких и ценных, таких, как бронзовые сосуды, ювелирные изделия, встреченных в богатых погребениях, в массовом количестве найдены амфоры, чернолаковая посуда, бусы и, вероятно, еще ряд категорий предметов, импорт которых не столь очевиден. Например, определенные типы зеркал. Вопрос об импорте важен и для выяснения торговых связей, и для датировки. Надо отметить, что именно в описываемый период число импортных изделий в могилах особенно велико. Ни до этого, ни в более позднее время мы такого изобилия не обнаруживаем. Особенно это касается IV в. до н. э. – времени присоединения меотских племен к Боспору, из чего можно заключить, что присоединение носило не только политический и военный характер, но и экономический. Меотские племена оказываются втянутыми в интенсивную торговлю с греческими колониями. Амфоры найдены повсеместно – как на городищах, так и в погребениях.

Реже, но тоже достаточно обычны находки чернолаковых сосудов. Так, в погребениях на могильнике Лебеди III найдены несколько чернолаковых скифосов, канфаров, киликов, солонок и донышек от чернолаковых тарелок, а также краснофигурные рыбное блюдо и два скифоса. Все они датируются тремя последними четвертями IV в. до н. э.

Среднемеотский II период (III – первая половина I в. до н. э.). В III в. до н. э. Боспор переживает экономический и политический кризис (Гайдукевич В.Ф., 1949, с. 77), продолжавшийся и во II в. до н. э., в конце которого (в 109 г. до н. э.) власть была передана понтийскому царю Митридату Евпатору. Характерно, что во II в. до н. э. Боспор перестал уже быть экспортером хлеба в Грецию. По свидетельству Полибия (Гайдукевич В.Ф., 1949, с. 300), хлеб с Боспора иногда вывозят, а иногда ввозят. В связи с этим происходит, по-видимому, уменьшение ввоза античной керамики на меотские территории. Реже встречаются амфоры в могилах, почти нет мегарских чаш. Можно думать, что с несомненным ростом меотского населения уменьшается количество товарного хлеба, который меоты могли произвести. С падением значения меотов как поставщиков хлеба, по-видимому, снижается и заинтересованность Боспора в политическом подчинении этих племен. Период III–II вв. до н. э. в истории Боспора туманен, не известна полностью даже последовательность правителей. Плохо мы осведомлены и о взаимоотношениях с меотами.

В материальной культуре можно отметить углубление процесса нивелировки локальных групп. Это понятно: начавшийся в предшествующий период переход на ремесленное производство керамики создавал условия для гораздо большей стандартизации посуды, чем в условиях домашнего или полудомашнего производства. Наблюдается некоторая нивелировка и в области погребального обряда. Если раньше были заметны отличия между почти всеми группами памятников, то теперь более или менее отчетливо выступает разница лишь между восточным и западным районами, а граница проходит между Усть-Лабинской и Ладожской группами.

Что происходит на разных участках меотской территории? В начале III в. до н. э. в устье Танаиса (Дона) возникает греко-варварский г. Танаис. Туземная часть его населения называлась танаитами, и, вероятнее всего, это было меотское племя (Каменецкий И.С., 1965). Во II в. до н. э. возникает Азовское городище – типично меотское поселение.

На р. Кирпили именно в этот период отмечается густая сеть меотских городищ – более 20 на участке от станицы Роговской до устья (г. Приморско-Ахтарск; карта 22).

Карта 22. Памятники среднемеотского II периода и синхронные им.

а – поселения; б – грунтовые могильники; в – курганные могильники; г – греческие поселения.

1 – Азовское (Крепостное) и его могильник; 2 – Роговское 1; 3 – Роговское 2; 4 – Роговское 3; 5 – Ново-Джерелиевское 1 и его могильник; 6 – Ново-Джерелиевское 2; 7 – Ново-Джерелиевское 3; 8 – Ново-Джерелиевское 4; 9 – Ново-Джерелиевское 5; 10 – Степное 2; 11 – Степное 3; 12 – Степное 1; 13 – Большой Редант; 14 – Могукоровское 2; 15 – Могукоровское 1; 16 – Черниевский Редант; 17 – Черный Редант; 18 – Чумяной Редант; 19 – Черепяной Редант; 20 – Ново-Покровское; 21 – Терноватый Редант; 22 – Приморско-Ахтарское 1; 23 – Приморско-Ахтарское 2; 24 – Красноармейское поселение; 25 – Елизаветинское I и его могильник; 26 – Елизаветинское II и его могильник; 27 – Краснодарский на Почтовой улице и Краснодарское в горпарке; 28 – Краснодарское КРЭС; 29 – Краснодарское на Дубинке; 30 – Пашковский 3; 31 – Пашковское 6 и его могильник; 32 – городище 2 у хут. Ленина и его могильник; 33 – городище 3 у хут. Ленина и его могильник; 34 – Старокорсунское 1; 35 – Старокорсунское 2; 36 – Шенджий; 37 – Ново-Вочепшийское; 38 – Псекупский 3; 39 – Усть-Лабинское 3 и Усть-Лабинский 2; 40 – Лесной Кордон III; 41 – селище Ново-Лабинское 1; 42 – Ново-Лабинское 2; 43 – Воронежское 1; 44 – Воронежское 3; 45 – Усть-Лабинское 1; 46 – Коллектив I; 47 – Коллектив II; 48 – Ладожское 3; 49 – Конусное; 50 – Кавказское 6; 51 – Темижбекское 1; 52 – Прочноокопский; 53 – Кургаковский; 54 – Маламино 2; 55 – Маламино 3; 56 – Большетигинский; 57 – Владимирское 6; 58 – Владимирский; 59 – Бесленеевские; 60 – Гаймановские; 61 – курганы станицы Даховской; 62 – Михайловский; 63 – Большой Петропавловский; 64 – Псебайские; 65 – Тенгинское II; 66 – курганы у станицы Пластуновской; 67 – курганы на Понуро-Калининской ОС, раскопанные экспедицией В.А. Сафонова; 68 – Греки IV и Греки V; 69 – Малаи I–III; 70 – курганы в районе станицы Брюховецкая; 71 – курганы станицы Раздольная; 72 – курган хут. Пролетарский; 73 – Греки II; 74 – курганы хут. Бураковского; 75 – курганы хут. Верхний; 76 – Лебеди I; 77 – Ново-Николаевский I; 78 – Ново-Титоровский; 79 – курган в г. Тимашевске; 80 – курганы у хут. Элитный; 81 – курганы у хут. Бойко-Понура; 82 – курганы станицы Старонижнестеблиевской; 83 – курганы у ст. Ново-Джерелиевской; 84 – курган у станицы Динской; 85 – курганы г. Кореновска; 86 – курганы у станицы Роговская; 87 – Семибратнее; 88 – Танаис; 89 – Кепы; 90 – Тирамба; 91 – Гермонасса; 92 – Фанагория; 93 – Горгишгая; 94 – Раевское городище; 95 – Баты.

На территории дандариев памятников описываемого времени почти нет. Только недавно открытое Красноармейское поселение дает материал III–II вв. до н. э. (Анфимов Н.В., 1985). Это вызывает удивление, так как в событиях I в. до н. э. на Боспоре дандарии играли заметную роль. Нет у нас пока данных и о памятниках Абинской группы. В Краснодарской группе дело обстоит лучше, поскольку в ней известны не менее 10 городищ и столько же могильников среднемеотского II периода.

При характеристике поселений мы можем опереться, как и для предыдущего периода, только на раскопки В.П. Шилова на Елизаветинском городище, где к интересующему нас времени относится верхний слой. Могильник этого городища будет основным и при характеристике погребального обряда.

В Усть-Лабинской группе исследовались только городище Усть-Лабинское 3, на котором есть слой III–II вв. до н. э., и относящийся к нему могильник Усть-Лабинский 2 с погребениями не только более раннего, но и рассматриваемого периода. По сборам во время разведок известно, что материал III–II вв. до н. э. встречен еще на целом ряде городищ.

В Ладожской группе мы можем предполагать слой III–II вв. до н. э. на наиболее крупных городищах – Ладожском 3, Конусном и др. Достоверных сведений пока нет. Еще восточнее мы имеем слой III–II вв. до н. э. на городище Кавказское 6 (Анфимов Н.В., 1981б). Несколько погребений раскопано на могильнике Темижбекский 1 (там же). По-видимому, к тому же периоду можно отнести одно погребение из Прочноокопского могильника.

В III в. до н. э. возникают городища на р. Кирпили. Основывались они на мысах коренного берега, на их вершинах или боковой стороне, реже – на прямом участке берега. Все они имеют возвышенную центральную часть – «цитадель», отделенную от остальной территории глубоким рвом. Насколько можно судить, возвышение образовывалось за счет нарастания культурного слоя, следовательно, оно свидетельствует об относительной древности «цитадели». Расширение городищ происходило двояко: либо поселение разрасталось во все стороны и тогда рылись концентрические рвы (табл. 94, 4), либо рвы окружали отдельные участки, примыкавшие к центральной части (Каменецкий И.С., 1971а). Слой городищ состоял в основном из золы и остатков жилищного строительства. Указанная планировка характерна и для остальных меотских городищ в других локальных группах (табл. 94), хотя есть некоторые отличия. Так, мы можем предполагать, что на Кирпилях рвы заполнялись водой, по крайней мере у некоторых городищ. Это определяется и малой высотой берега, на котором возникают некоторые городища, и близким уровнем грунтовых вод. Такого, конечно, не могло быть на правобережных городищах Кубани, которые расположены на многометровой (до 30–40 м) круче коренного берега. Верхний слой Елизаветинского городища в раскопках 1952 г. – «мусорный с большим включением пепла, саманной обожженной крошки и фрагментов керамики» (Шилов В.П., 1955, с. 235). Преобладает серолощеная керамика: канфары, разнообразные миски, тарелки, кувшины. Местными являются и красноглиняные миски, кувшины, пифосы, корчаги. Лепная керамика представлена горшками без выделенного горла и горшками с небольшим отогнутым наружу краем. Интерес вызывает комплекс небольших гончарных печей, датированных второй половиной II–I в. до н. э. (Шилов В.П., с. 235). В комплексе расчищено четыре печи. Стенки топок сложены из поставленных на торец саманных кирпичей. Топка разделена на две части небольшой стенкой, на которую одним концом опираются удлиненно-овальные «лепешки», перекрывающие топку и образующие под камеры (табл. 95, 4).

Из отчета Н.В. Анфимова о раскопках Краснодарского городища на Дубинке известно, что эллинистический слой содержал многочисленные остатки «турлучных» построек. К нему же относились две хозяйственные конические ямы. Сообщая о раскопках городища Пашковское 6, Н.В. Анфимов пишет, что «в центральной части городища открыто более 20 подов от печей производственного назначения. Одна печь сохранилась почти полностью. Она имела невысокие глинобитные стенки (20 см) с отверстиями в основании, около которых найдены глиняные сопла. На западной и восточной окраинах городища раскопаны три гончарные печи типичной для меотской культуры конструкции» (Анфимов Н.В., 1973, с. 109). К сожалению, мы не можем уточнить даты перечисленных объектов и понять, какую конструкцию гончарных печей Н.В. Анфимов считает типичной.

На городище Кавказское 6 к III в. до н. э. отнесены остатки крупной печи неясного назначения. Сохранились под, положенный на слой гальки, и развал свода «из больших кусков печины саманного типа» (Анфимов Н.В., 1981б). Это, пожалуй, все, что мы сейчас знаем о структуре поселений и строительных остатках на них.

Что можно сказать об обряде погребений этого периода? Ориентировка погребенных в могильниках разных локальных групп примерно одинакова – при известном разбросе преобладают восточная и примыкающие к ней. На территории больше всего вытянутых на спине погребений. Скорченные встречаются единицами. Это три погребения в могильнике Усть-Лабинский 2 (два на левом и одно на правом боку). В том же могильнике, а также в Ладожском (при городище 5) встречены семь погребенных с подогнутыми ногами, поставленными коленями вверх. Остальные 56 вытянуты, причем у 5 ноги перекрещены в лодыжках. Обычно это рассматривается как результат влияния сарматской культуры. Однако в III–I вв. до н. э. перекрещенные ноги у сарматов встречаются очень редко, достигая заметного количества лишь во II–III вв. н. э. Что касается положения рук – на таз или под таз, то процент таких погребений 14,3. Заупокойная пища (мясо) присутствует примерно в половине могил (46,6 %; около 76 % для могильника Пашковский). Используется мясо овцы (52 %), коровы (13 %), свиньи (30,4 %), изредка – лошади, рыбы, птиц. Характерно присутствие сопровождающих животных – верховых лошадей (в семи погребениях) и собак (в трех погребениях). Можно отметить, что, по-видимому, в западных районах мясо коровы в качестве жертвенной пищи пользовалось большей популярностью, чем в восточных. При выборе части туши предпочтение отдавалось целым тушам (от 42 до 62 % в зависимости от способа подсчета). Затем идет череп (от 17 до 25 %) и уже затем – задняя часть туши (от 8 до 12,5 %). Приведенные цифры касаются мяса овцы, но близкую картину мы наблюдаем и для других сортов мяса. Следует только отметить, что при положении мяса свиньи число случаев использования передней части туши или черепа несколько превышает число целых туш (42,8 и 35,7 % соответственно).

Обряд положения черепа погребенного в миску или на нее по-прежнему имеет место, но, насколько можно судить, идет на убыль, чтобы совсем исчезнуть на Кубани к рубежу нашей эры, сохранившись только на Дону. Этот обычай бытует преимущественно в западных группах, и граница в данном случае проходит к востоку от Краснодарской группы. В Усть-Лабинском могильнике 2 нам известен только один подобный случай.

Инвентарь погребений характеризовать в нескольких словах трудно – он более разнообразен, чем на городищах, и, естественно, более богат целыми формами. В керамике решительно преобладает серолощеная: разнообразные кувшины (табл. 96, 1–6) и миски (табл. 96, 7-12), вазочки (табл. 96, 14–16), кружки (табл. 96, 17), кувшинообразные сосуды без ручек (табл. 96, 18, 19) и с двумя ручками (табл. 96, 20), кувшинообразные сосуды с горизонтальной ручкой, горшки (табл. 96, 21–25), открытые сосуды с горизонтальными ручками-ушками и крышками (табл. 96, 26), разнообразные канфары (табл. 96, 27–29). Лепная керамика – это в основном разнообразные горшки. Можно отметить, что в Краснодарской группе больше горшков без выделенного горла (табл. 96, 37); уже в Усть-Лабинской группе они уступают место горшкам с невысоким горлом, образованным отгибом края (табл. 96, 35, 36). Сохраняется и различие в примесях: в Краснодарской группе шамот, а в более восточных – преимущественно мелкая дресва. Остальные формы – миски (табл. 96, 40), чашечки, миниатюрные сосудики – в лепной керамике довольно редки. В вооружении, как и раньше, преобладают копья, часть которых, вероятно, служила для метания, ибо в погребениях они встречаются по нескольку штук. Продолжают бытовать железные втульчатые трехгранные наконечники стрел. Из конской сбруи встречены двучленные железные удила, преимущественно с крестовидными или колесовидными псалиями (табл. 93, 24, 29), из бытовых предметов и украшений – разные типы зеркал (табл. 93, 53, 65), часто орнаментированных гравировкой, ножи и оселки (табл. 93, 15), иглы и пряслица, браслеты с заходящими концами и спиральные (иногда с утолщениями) проволочные серьги и кольца, разнообразные бусы.

Позднемеотский период (вторая половина I в. до н. э. – III в. н. э.). В политическом отношении этот период характеризуется активным участием меотских племен в делах Боспора. Начинается с событий, связанных с борьбой Митридата Евпатора против Рима. Широко известно участие меотских племен в династической междоусобице 40-х годов I в. н. э. Происходят перемещения отдельных племен: на рубеже нашей эры возникает ряд поселений в дельте Дона, в начале I в. н. э. исчезают поселения на р. Кирпили. В начале периода прекращается жизнь на Елизаветинском городище, а на рубеже II и III вв. н. э. исчезает население Краснодарской и Усть-Лабинской групп, достигшее к этому времени значительной численности. В середине III в. н. э. кончается жизнь на поселениях Ладожской группы, что по времени совпадает с готским нашествием. Гибель же более западных групп, вероятно, предшествует этому событию.

В экономическом отношении мы можем отметить развитие местных ремесел, в частности меотские гончары от небольших печей переходят к крупным. Именно с этого времени начинается широкое распространение в сарматской среде – до Поволжья и даже дальше – серолощеной керамики меотского производства. Вероятно, тем же путем идет и ряд других категорий меотской продукции – зеркал, фибул и т. п. Что касается связей с Боспором, то они существенно не изменились. По-прежнему мы находим очень мало обломков амфор, почти нет краснолаковой посуды. Эти наблюдения не распространяются на Донскую группу, тесно связанную с античным миром через Танаис (Каменецкий И.С., 1974). Правда, в богатых погребениях Прикубанья встречается греческий и римский импорт: стеклянные и металлические сосуды, ювелирные изделия и т. п. Но массовый импорт по существу отсутствует, если не считать бус. Такая картина свидетельствует о слабых экономических связях и слабой экономической зависимости от Боспора. Вероятно, это отражалось и на политической ситуации.

К указанному периоду в Прикубанье относится огромное число памятников – около 150 городищ и их могильники (карта 23). Раскопано тоже довольно много, но, к сожалению, как и по предыдущему периоду, опубликовано мало. В дельте Дона в конце I в. до н. э. к Азовскому городищу прибавляется Подазовское, а на рубеже нашей эры – Кобяковское, Темерницкое, Нижне-Гниловское и, возможно, некоторые другие (Каменецкий И.С., 1965а, 1974). Донская группа развивается несколько иначе, чем меоты на Кубани. Десяток городищ на Дону образуют классический изолят; как многие изоляты, он консервирует культуру времени отделения от основной массы.

Карта 23. Позднемеотские памятники и синхронные им.

а – поселения; б – грунтовые могильники; в – курганные могильники; г – греческие поселения; д – комплексы и отдельные находки.

1 – Мокро-Чалтырское; 2 – Хапровское; 3 – Сухо-Чалтырское; 4 – Нижне-Гниловское; 5 – Темерницкое; 6 – Ростовское; 7 – Кизитириновское; 8 – Кобяковское; 9 – Азовское; 10 – Подазовское; 11 – Роговское 1; 12 – Роговское 2; 13 – Роговское 3; 14 – Ново-Джерелиевское 1; 15 – Ново-Джерелиевское 2; 16 – Ново-Джерелиевское 3; 17 – Ново-Джерелиевское 4; 18 – Ново-Джерелиевское 5; 19 – Степное 2; 20 – Степное 3; 21 – Степное 1; 22 – Большой Редант; 23 – Могукоровское II; 24 – Могукоровское I; 25 – Черниевский Редант; 26 – Черный Редант; 27 – Чумяной Редант; 28 – Черепяной Редант; 29 – Ново-Покровское; 30 – Терноватый Редант; 31 – Приморско-Ахтарское 1; 32 – Приморско-Ахтарское 2; 33 – Бельчанский; 34 – комплекс керамики Ястребовских курганов; 35 – Мингрельский II; 36 – Елизаветинско-Марьинское 2; 37 – Елизаветинско-Марьинское 1; 38 – Елизаветинское I и его могильник; 39 – Елизаветинское II и его могильник; 40 – Краснодарский за кожзаводом; 41 – Краснодарское в горпарке и Краснодарский на Почтовой улице; 42 – Краснодарское КРЭС; 43 – Краснодарское на Дубинке; 44 – Пашковское 1; 45 – Пашковское 3; 46 – Пашковское 4; 47 – Пашковское 5; 48 – Пашковское 6 и его могильник; 49 – городище 1 у хут. Ленина и его могильник; 50 – городище 2 у хут. Ленина и его могильник; 51 – городище 3 у хут. Ленина и его могильник; 52 – Старокорсунское 1; 53 – Старокорсунское 2; 54 – Старокорсунское 4; 55 – Энемский; 56 – Тахтамукаевское 1 и его могильник; 57 – городище и могильник у аула Шенджий; 58 – Гатлукаевское 1; 59 – Гатлукаевское 2; 60 – поселение Маяк I; 61 – Ново-Вочепшийское; 62 – Пшекуйхабльское; 63 – Ново-Пчасовское; 64 – городище в хут. Слепом; 65 – Барсучье; 66 – городище у с. Красное; 67 – Ассоколайское; 68 – Васюринско-Воронежское I; 69 – Васюринско-Воронежское II; 70 – Лесной Кордон I; 71 – Лесной Кордон II; 72 – Лесной Кордон III; 73 – Воронежское 2; 74 – Воронежское поселение; 75 – Воронежское 1; 76 – Карпенковское; 77 – Воронежское 3; 78 – Воронежское 4 и его могильник; 79 – Усть-Лабинское 4 и Усть-Лабинский 4; 80 – Усть-Лабинское 3 и Усть-Лабинский 2; 81 – Усть-Лабинское 2 и Усть-Лабинский 1; 82 – Усть-Лабинское 1 и Усть-Лабинский 3; 83 – Усть-Лабинское 5; 84 – Усть-Лабинское 6; 85 – Некрасовское I; 86 – Некрасовское II; 87 – Некрасовское III; 88 – Ново-Лабинское I; 89 – Ново-Лабинское II; 90 – Ново-Лабинское III; 91 – Заречное и Кубанский могильник; 92 – Кубанское; 93 – Коллектив I; 94 – Коллектив II; 95 – Дружба V; 96 – Дружба I; 97 – Дружба II; 98 – Дружба III; 99 – Дружба IV; 100 – Ладожское 4; 101 – Тополиное; 102 – Ладожское 3; 103 – Газопроводное; 104 – Ладожское 2; 105 – Ладожское 1; 106 – Ладожское 5; 107 – Конусное; 108 – Круглое; 109 – Помидорное; 110 – Мирзап; 111 – Мирвос; 112 – Новоселовское; 113 – Неелинское 1; 114 – Семеновское; 115 – Калининское I; 116 – Калининское II; 117 – Новониколаевское; 118 – Тбилисское I и его могильник; 119 – Тбилисское II; 120 – Тбилисское III; 121 – Тбилисское IV; 122 – Тбилисское V; 123 – Тбилисское VI; 124 – Тбилисское VII; 125 – Тбилисское VIII; 126 – Тбилисское IX; 127 – Тбилисское X; 128 – Тбилисское XI; 129 – грунтовый могильник у станицы Тбилисской; 130 – курганы «золотого кладбища» у станицы Тбилисской; 131 – Старокубанское I; 132 – Старокубанское II; 133 – Шапка; 134 – Советское; 135 – Батарея; 136 – Зубовский курган; 137 – Воздвиженский курган; 138 – курган у хут. Веревкина; 139 – Казанское 1; 140 – Казанское 3; 141 – Казанское 4 и его могильник; 142 – курганы у станицы Казанская; 143 – Кавказское 6; 144 – Темижбекское 1 и его могильник; 145 – Темижбекское 2; 146 – Темижбекское 3; 147 – могильник Прочноокопского 3 городища; 148 – курганы у Армавира; 149 – Успенское I; 150 – Успенское II; 151 – Маламино I; 152 – Маламино II; 153 – Маламино III; 154 – Советский могильник; 155 – Успенское I; 156 – Успенское II; 157 – Успенское III; 158 – Успенское IV; 159 – Заурупуское; 160 – Бесскорбное; 161 – Мостовой; 162 – Большетигинский; 163 – Романчук; 164 – Мокрянка; 165 – Лазарчук; 166 – Саньков; 167 – Владимирское II; 168 – Владимирское VI; 169 – Владимирский; 170 – Гаймановские курганы; 171 – Усть-Синюха II; 172 – Большой Петропавловский; 173 – Михайловский; 174 – Тенгинское I; 175 – курганы аула Хатажукаевский; 176 – поселения Мамхег Левобережный и Правобережный; 177 – курганы станицы Ярославская; 178 – могильник Ярославского городища; 179 – поселение на р. Губе; 180 – курганы станицы Губская; 181 – курганы у аула Кунчукохаоль; 182 – Бжедуховские курганы; 183 – поселение на р. Руфабго; 184 – курганы станицы Даховская; 185 – Северский; 186 – курган 1928 г. у станицы Ново-Джерелиевской; 187 – курганы в районе станицы Брюховецкой; 188 – курганы станицы Роговская; 189 – Греки IV и V, Малаи I–III; 190 – курганы Понуро-Калининской ОС, раскопанные экспедицией В.А. Сафронова; 191 – случайная находка у станицы Тимашевской 1894 г.; 192 – курганы хут. Пролетарский; 193 – Ново-Титоровский; 194 – курганы станицы Пластуновская; 195 – курганы хут. Верхний; 196 – курганы станицы Раздольная; 197 – Танаис; 198 – Кепы; 199 – Тирамба; 200 – Гермонасса; 201 – Фанагория; 202 – Семибратнее городище; 203 – Горгиппия; 204 – Раевское городище; 205 – Баты.

Надо упомянуть и о Танаисе (Шелов Д.Б., 1970, 1972а). Значительную часть его населения в позднемеотский период составляли меоты-танаиты, имевшие все права гражданства, что создавало уникальную для Причерноморья ситуацию (Каменецкий И.С., 1965а). Внутри города, в прибрежной части, имелся «квартал», представлявший собой типичное меотское городище. По-видимому, на этом участке меоты сохраняли своеобразие своей культуры, включая саманно-камышовую архитектуру. Любопытно, что именно здесь найдено большинство надписей. Вероятно, меоты жили не только в этом «квартале»: до II в. н. э. они составляли значительную часть населения других частей города (во II в. н. э. в городе поселилась значительная группа сарматов). Танаис был экономическим и административным центром для перечисленных выше поселений, составлявших его хору. Жили в этих поселениях меоты, переселившиеся на Дон около рубежа нашей эры, как можно предполагать, с р. Кирпили. Возможно, они назывались язаматами (Каменецкий И.С., 1971а) и отличались от танаитов – более ранних переселенцев. Это фиксируется главным образом в погребальном обряде и в меньшей степени – в материальной культуре ввиду значительной эллинизации танаитов. Что-то более определенное мы сможем сказать о переселившихся меотах после исследований на туземном «квартале» Танаиса. Сравнивая могильники Танаиса и Кобяковского городища, мы обнаруживаем разницу в ориентировке: на Кобяковском преобладает северо-западное направление, а в Танаисе I в. до н. э. – I в. н. э. – восточное, наиболее распространенное и на Кубани в III–II вв. до н. э. Это положение сохраняется во II–III вв. н. э., но в Танаисе появляется за счет сарматов большая группа погребений с северной ориентировкой. Кобяковский могильник позволяет получить представление о форме могильных ям, которые на Кубани прослеживаются только в очень редких случаях. В раскопках В.К. Гугуева 1984–1985 гг. выяснилось, что одной из наиболее распространенных форм была катакомба с прямоугольной камерой, расположенной перпендикулярно оси входа. На Кубани эта форма могилы зафиксирована со II в. до н. э. (Анфимов Н.В., 1947). Из других наблюдений отметим случаи положения миски под голову – обычай, который в первые века нашей эры уже не наблюдается на Кубани, но сохраняется в донском изоляте.