Текст книги "Заговор обезьян"

Автор книги: Тина Шамрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 54 страниц)

– Вот столько приглашений, все хотят видеть недавнего узника… И журналисты, журналисты… Да-да, сегодня вечером… Ещё два дня назад приглашали… И ресторан заказан… И не мы это затеяли, и не Антон, кто-то из доброхотов расстарался… Нельзя отказаться, надо уважить людей, они ведь тоже переживали…

И он, как мог, постарался смягчить отказ:

– Нет, нет, ещё не со всеми детьми увиделся… Вот старший должен на днях прилететь… Зачем посторонние люди, когда привезут внучку, маленькую такую девочку…

Вот-вот, привезут крошечную девочку! Да у него заранее от какого-то странного чувства, умиления, что ли, щипало в глазах…

Тогда для уговоров была выдвинута тяжёлая артиллерия – позвонил Антон: «Слушай, ты что там хандришь, а? Неделя прошла, пора выходить в люди… А то как ни позвоню, говорят, отдыхает… Понимаю тебя, старик, но теперь-то никто не отберёт… Пора другими делами заняться. Я вот всё отодвинул на потом – анализы, больницы и разную другую хренотень… От родственников отбился, теперь надо другим показаться, прессе сказать несколько слов, людей поблагодарить… Ты знаешь, сколько у нас с тобой теперь друзей?»

А он, как заведённый, всё отнекивался: «Нет, Антон, нет» – «Да что нет? Женам надо устроить праздник, они заждались» – «Ну, что за срочность такая? Ты ведь болеешь? Слышу, сипишь! Выздоровеешь, вот тогда и отметим» – «Ерунда, просто снега наелся… Знаешь, какой вкусный!» И вот тут он сдался: хорошо, чёрт с тобою!

И не совсем понимал, чему так обрадовались домашние. Лина тут же разложила на банкетке костюмы, выставила в ряд штиблеты: «Вот, смотри, серый, ты его всего два раза надевал. И к нему сорочка, хлопок – совершенный шелк. Или этот синий, но боюсь, он будет на тебе болтаться. Надо было все-таки съездить, купить новый…» – «Зачем костюм, да ещё и галстук?» – ворчал он. – «Не хочешь, не надевай… Но я думала, все-таки торжественный ужин… И потом пусть все видят, что у тебя всё в порядке» – «А у меня… у нас всё в порядке?» – повернулся он к ней. Лина виновато улыбнулась и подняла руки обнять, он перехватил, поцеловал пальцы… Всё перебил звук рингтона.

«Это твой! Ты поговори, поговори! – выскользнула из рук Лина. – Я сейчас, сейчас вернусь, пойду, посмотрю ещё сорочки, к синему костюму надо чуть-чуть другого тона». И, досадуя, что забыл отключить, он взял в руки телефон: номер не определялся, но кнопку он зачем-то нажал.

И незнакомый голос без представлений, приветствий и предисловий произнёс: «У вас сегодня намечается публичное мероприятие, мы не рекомендуем вам принимать в нём участие» – «Я понимаю, что нахожусь под гласным и негласным надзором полиции. Но вот что я под домашним арестом – это для меня новость!» – разозлился он. – «Нет, вы совершенно свободны и можете в любое время покинуть пределы страны, только постарайтесь сделать это без шума. И, как дорожащий свободой человек, должны понимать: устраивать какие-то торжества, встречаться с журналистами – это более чем неуместно и неблагоразумно. Постарайтесь объяснить это и другим. Завтра через адвокатов вам будут переданы наши требования и ряд условий. И вы обязаны будете соблюдать…»

Требования? Условия? Надо же, какая ненасытность! А пошли вы со своими требованиями! Не глядя, он взял в руки рубашку, на манжетах было несколько пуговиц, зачем столько? И зачем ему рубашка! Надо свитер, джинсы и куртку… Требования! Условия! У него тоже есть, что сказать по этому поводу. И сделает он это сегодня же, открыто, при большом стечении народа. И новый забор, что успели соорудить, он преодолеет. Обязательно преодолеет!

Как душно! Совершенно нечем дышать! – приник он к окну. Белая рама поддалась с трудом, но когда одна створка открылась настежь, пахнуло не свежестью, только холодом и гарью, где-то близко, разогреваясь, урчали моторы. И тут на улице разом вспыхнули фонари, и только один светильник беспомощно мигал – всё не мог разжечься. Или хотел о чём-то предупредить? Он прислонился горячим лбом к синему стеклу, там внизу, у дома, были видны и желтый снег, и серые рваные полосы от колёс, и красные габаритные огни крытой машины, и темные фигуры. Человек в куртке-реглан, ходил вокруг черного фургона, другой, с большой собакой на поводке, застыл у колес. Оба были в высоких, лаково сверкающих сапогах.