Текст книги "Хозяин Пророчества [трилогия]"

Автор книги: Николай Бородин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 50 страниц)

Не загибая при этом пальцев и не шевеля губами.

В общем, имперцы сбились в кучку у самого порога, не решаясь вступать на полированный пол, и ежились под мимолетными взглядами немногочисленных гостей заведения. Гномы же, с видом знатоков оценив обстановку как «бедненько, но чистенько» (подгорный народ в принципе не признавал хорошими забегаловки, где на стенах не росли грибы, которыми можно было сразу и закусить), бронированной стаей двинулись за демонессой. Та подошла к стойке, щелкнула пальцами, заработав мимолетный и равнодушный взгляд алых глаз трактирщика, и произнесла:

– Кружку эля, хозяин.

– Светлого или темного? – флегматично отозвался демон, шурующий полотенцем по стойке. Все инстинктивно отметили, что кусок ткани не оставлял за собой ни радужных полос, ни разводов – ничего, кроме абсолютной чистоты.

– Темного. – Сетэль усмехнулась. – Много света вредно для здоровья.

Трактирщик, двигаясь со степенной обстоятельностью, протянул вверх руку, ухватив за ручку объемистую стеклянную кружку, поражающую мастерством изготовления, и, пройдя несколько шагов, отвернул краник на стоящей наособицу бочке, вытесанной из цельного камня и украшенной рельефной резьбой. Потом искоса глянул на многозначительно вздернувшую брови демонессу, поморщился и наклонил кружку, чтобы струя не взбивала пену и чтобы наглая клиентка не потребовала долива. Через несколько мгновений перед девушкой оказалась емкость, до краев заполненная чем-то напоминающим лаву по цвету, консистенции и способности утолять жажду. Тем не менее Сетэль, непринужденно ухватив посудину за ручку, сделала глоток, заработав тем самым вечное уважение потрясенных гномов (даже они так и не решились заказать себе то же самое) и задумчиво протянула:

– Слабовато в этом году, Цейтор.

– Без твоих молитв ни хмель, ни виноград, ни яблоки не те, Сетэль, – в тон ей отбрил трактирщик, выпрямляясь и улыбаясь во весь рот.

Ширш первым почуял, что атмосфера в таверне здорово переменилась к лучшему, лишившись налета недоверия и приобретя взамен теплые дружелюбные нотки. Трактирщик, только что не пританцовывая, прошелся вдоль стойки, встал напротив демонессы и уставился ей в глаза:

– Кто угодно мог скопировать твою внешность, да и вооруженная толпа за твоей спиной не располагает к откровенности. Кое-кто мог даже доискаться до нашей системы паролей и отзывов. Но вот чтобы хоть какая-нибудь шваль, да хоть сам феникс, хлебнул этого пойла и не отбросил перья на месте, измазав мне собой все стены, – вот этого точно быть не может. Добро пожаловать домой, Сетэль Аполейская! Мы готовы служить тебе!

Демонесса, с торжествующей улыбкой повернувшись к своим спутникам, пояснила:

– Это Цейтор, мой первый помощник в то время, когда Алой Армией фениксы еще пугали птенцов. Настоящий боец, хоть по виду и не скажешь. – Сетэль оглядела привставших демонов из числа посетителей и обратилась к трактирщику: – Что, друг, все наши здесь? Неужто действительно ждали меня?

– А как же иначе, вся наша гвардия регулярно здесь сидит. И сейчас, как видишь, чужих не держим. Никто не знает конкретно, что произошло этой ночью, но нечто ощутили все от мала до велика. В основном пока предпочитают сидеть по домам, многие снова захрапели – мол, утром все разрешится. Но пташка на насесте посредине площади беспокоится, я это заметил, когда выходил, – значит, что-то у них сорвалось в их войне. А раз где-то что-то пошло не так, то ты будешь в самом центре бучи, уж мне ли тебя не знать!

Сетэль издала короткий смешок, и все облегченно поддержали ее, радуясь возможности сбросить напряжение последних минут. Девушка отхлебнула еще чуток своей любимой лавы и указала на гномов:

– Вот они точно знают, что произошло. Да вообще все, кто сейчас со мной, совершили невероятное: нападение на Армон-Дарон отбито, фениксы обмишулились! Ух, что там было! А как они меня спасали… – Демонесса стрельнула глазками в паладина, заставив того раскашляться, а трактирщика – понимающе хмыкнуть. – Но, скажу я вам, сейчас не время праздновать. До утра, до того момента, как солнце поднимется над урезом восточных гор, осталось меньше часа, и нам надо что-то сделать. Если феникс в Аполее будет жив к началу дня, наша песенка спета, мы их не сдержим, и не останется уже никакой надежды. Если даже вмешается великий маг Империи Радимир, отлично себя показавший, не изменится ровным счетом ничего: его сомнут превосходящими силами. Это значит, нам надо что-то придумать, и срочно. – Демонесса уставилась в кружку. – Вот только что?

Альтемир, от которого уж точно никто ничего не ожидал, шагнул вперед, быстрым и не терпящим возражений жестом отобрал у Сетэли кружку и отодвинул в сторону:

– Пока что ты нас всех ведешь, а голова должна быть чистой. Каковы вообще силы врага, что вы собираетесь делать после того, как, предположим, каким-то чудом завалите феникса? А, великие стратеги?

– Здесь-то как раз ничего сложного. – Демонесса, решившая было возмутиться по поводу самоуправства «унылого трезвенника», мгновенно переключилась на решение насущных проблем. – Я уже говорила, мы не воюем, и профессиональных воинов среди нас нет. Сражаются только те, кто желает этого и кто может создавать как можно больше прислужников. Те, кто при этом присягает фениксам, получают от них силу и становятся сильнее, но стоит убрать саму курицу, как ее цыплятки мигом примутся плясать под нашу дудку. Так что наша единственная, но не крохотная проблема именно в том, чтобы разобраться с Солнечной птицей.

– Вряд ли это такая проблема. – Паладин многозначительно покрутил кружку на стойке, добившись того, что от неловкого движения выплеснулась небольшая волна и принялась целеустремленно проедать стальную латную перчатку.

– Слушай, парень, у нас мало времени, давай быстро и по существу! Нагнетать таинственность не с нами будешь! – Снор ткнул человека под ребра, побуждая его поторопиться.

– Хорошо-хорошо. – Альтемир слегка поморщился, потирая бок. – Еще в бытность свою паладином имперской Церкви я заметил, что в Мирбурге, нашей столице, все наши умения действовали сильнее. Тогда, разумеется, этому факту я значения не придал, тем более что мне моих сил везде хватало для успешной борьбы со злом и его омерзительными порождениями. – Паладин совершенно бесцеремонно и в упор поглядел на мило улыбнувшуюся в ответ демонессу. – Ну а потом я узнал, что Солнечные птицы – это высшие демоны. И как обмолвился Оцелот, они дают своим последователям силу. Мне-то вряд ли, поскольку сейчас я выступаю против них, но принцип действия я помню. И смогу повторить, оттянув энергию феникса на себя.

– Эй, парень, а ты не боишься изжариться? Может, сейчас курица и слабее обычного, но все равно сил у нее хватит, чтобы запечь в собственных доспехах целый полк таких же восторженных ребят, как ты. – Кьяр, почесывая бороду, высказал свое авторитетное мнение уже по сугубо магическому вопросу.

Паладин, впрочем, даже не изменился в лице, оставшись по-прежнему каменно-спокойным:

– Я уже все прикинул, такого случиться не должно. В крайнем случае буду расходовать энергию на что-то внешнее – вдруг прислужники феникса все-таки решат напасть?! Конечно, под равный по размеру сосуд я не гожусь, но проводником, думаю, стать смогу.

Цейтор, прищурившись, изучающе поглядел на паладина и первым хлопнул его по плечу:

– Я тебе скажу как знаток фениксов: план очень неплох. Конечно, риск высок, но, в конце концов, это дело благородное. Родина тебя не забудет, это я обещаю!

Альтемир, забыв, что перед ним демон, и услышав столь любимый пафосный бред, засиял как медный пятак и гаркнул:

– Всегда готов!

Никого, кто решился бы всунуть свою голову в петлю вместо головы паладина, не нашлось – как не было и других планов ведения боя. На том и порешили.

Улицы Аполея, как и всё в этом городе, разительно отличались от привычных человеческому глазу переулков и тупичков имперских городов. Не было ни куч отбросов, ни многочисленных стай крыс, ни табунов бандитского вида кошек, охотящихся за грызунами и улепетывающих от бродячих собак. Немногочисленные животные, все-таки болтающиеся по булыжным мостовым, выглядели ухоженными, носили ошейники и провожали отряд спокойными взглядами. Впрочем, гномы, привыкшие к своим вылизанным тоннелям, особого изумления не испытали, а вот отсутствие стражи на всех, даже ближайших к площади и ярко освещенных, улицах заставило их воспылать праведным гневом.

Колоннады и сады ближайших домов, обращенные к площади, послужили неплохим укрытием для рассредоточившихся бойцов. Идея принадлежала Кьяру и была поддержана из тех соображений, что успеха Альтемиру никто не гарантировал, и в таком случае желательно, чтобы разъяренный феникс не накрыл всех противников одним ударом. К тому же шансы на победу должны были повыситься, если атаковать одновременно с разных сторон. Именно поэтому весь отряд подгорных воителей вместе с напряженным наугером зашел сбоку, ожидая фейерверка.

Паладин, оставив своих солдат и небольшой отряд демонов под началом Цейтора в кустах колючей ежевики далеко за своей спиной (это отчасти скрашивалось тем, что растения, несмотря на самое начало лета, уже плодоносили), осторожно двинулся вперед по брусчатке, поглядывая то на сонно тлеющего в вышине феникса, то на верхушки восточных гор. С каждой минутой скалы все светлели, окрашиваясь самыми разными оттенками красного – от нежно-розового до мрачно-багрового. Рассвет наступал, но никто не знал, сколько времени займет битва, и меньше всего хотелось бы, чтобы в последний момент уже издыхающий феникс получил бодрящую дозу солнечного света. Альтемир тихо ругнулся сквозь зубы, поминая все мироздание вообще, и сосредоточился.

Сознание феникса он отыскал почти сразу, потому что хотел его найти, да и пропустить что-то столь огромное было трудно. Но вот чего паладин не ожидал, так это того, что феникс окажется сродни кошке, что якобы дремлет с полуприкрытыми глазами, но когти выпускает мгновенно.

Птица нанесла свой собственный удар одновременно с паладином. Две атаки, к которым было неприменимо даже понятие «магия», столкнулись, и на первый взгляд могло показаться, что они прошли друг сквозь друга. Но это была лишь иллюзия. Сетэль, видевшая схватку во всех слоях реальности и нереальности, только охнула при взгляде на результат. Заклятия сплелись воедино, образовав связь наподобие обоюдоострого меча, опасного для обоих своих творцов.

Паладина выгнуло дугой, как тряпичную куклу, и окутало сияющим облаком, в котором просматривался только силуэт с запрокинутой головой. Досталось и фениксу: птица дернулась, словно получив невидимый, но мощный удар, тряхнула головой и, раззявив клюв, злобно зашипела.

Две атаки, столкнувшись, связали своих создателей прочнее некуда, и каждый конец привязи оканчивался магическим эквивалентом висельной петли. Феникс неуклонно терял силу, но и его нападение увенчалось успехом, паладин хоть и медленно, но оттого даже более мучительно сгорал заживо, и было очевидно, кто выйдет победителем из этого состязания чистой силы и выносливости. В глазах Солнечной птицы уже появились отблески радости по поводу грядущей победы.

Кьяр, сообразив, что все пошло не так, решил вмешаться. В конце концов, сметать паладина в совочек ему точно не хотелось.

Колонна, на которой сидел феникс, покачнулась и со скрипом пошла вверх, следуя неясным пока планам гнома. Хотя им все равно было не суждено осуществиться. Связь между человеком и огненной птицей оказалась сильнее всех ухищрений подгорного чародея, не давая своим жертвам сдвинуться с места. Фениксу, угодившему между молотом и наковальней, пришлось несладко: снизу подпирал растущий каменный столб, а свободно подниматься вверх мешала привязь. По огненной шкуре твари пошли судорожные волны, демон напрягал все силы, сдерживая давление. Он мгновенно понял, что окутавшее его проклятие развеется со смертью паладина, и был полон решимости дожить до этого момента. И, судя по всему, это ему удавалось.

И в этот момент демонесса бросилась прямо в огненный кокон, окутавший паладина. Прорваться через завесу магического пламени ей удалось, хоть и не без труда, и она внезапно крепко обхватила человека за шею руками. Очень узнаваемый жест, который мог служить лишь одной-единственной цели. Сетэль, будь у нее время поразмыслить, наверняка отказалась бы от такого безумства, но сейчас, стараясь не думать о последствиях, она ломилась, как таран на полном ходу. Только вперед.

Феникс, не удержавшись, издал нечто вроде полузадушенного хрипа. Высшему демону оставалось надеяться только на то, что обряд покровительства будет проведен неверно или вообще не подействует, – и, надо признать, на это были неплохие шансы. Даже притом, что за его исполнение взялась глава культа Огненной Кольчуги, все знания были исключительно теоретическими. Демонесса фактически оказалась в положении новичка, которому дали проштудировать руководство по клинковому бою и выставили против седоусого ветерана, уже много лет даже спящего с клинком под подушкой.

И все же история пошла другим, счастливым для паладина путем – вверх ударил столб света, видимый, особенно ночью, за много лиг. Теперь не только испуганные, разбуженные ни свет ни заря горожане поняли, что происходит нечто странное. Сетэль, разумеется, была удивлена: в известных ей трактатах, посвященных обряду слияния, никогда не упоминались столь красочные эффекты. Впрочем, еще ни один демон не пытался стать покровителем для человека, обремененного смертельным проклятием, так что это могло быть обычным побочным эффектом.

Тем же побочным эффектом, как хотелось верить девушке, была и боль, такая, словно по всем жилам пропустили нечто даже не горячее, а кошмарно едкое. Но вместе с тем пришла и сила – не только та, что появлялась в результате слияния двух душ воедино, но и та, что широким потоком утекала из сущности феникса. Паладина просто захлестывало этой мощью, которая сжигала его ничуть не хуже обычной огненной атаки. Но демонесса, в отличие от Альтемира, знала, что с ней делать.

И первым делом она разорвала смертоносное заклятие. В ее распоряжении и так был целый океан энергии. Вполне достаточно, чтобы вбросить ее в одно очень мощное заклятие. Демонесса думала, что не сможет сотворить ничего подобного, пока не восстановится после позорного плена, но, раз уж судьба давала ей такой замечательный шанс, грех было им не воспользоваться.

Феникс, освободившись от опутывавшей его связи с паладином, взмыл вверх скорее из-за того, что снизу его подпирала растущая каменная колонна, но не успел пролететь и пару саженей, как нечто громадное и ужасное ухватило его за шею, как цыпленка.

Птица, извиваясь в хватке взявшегося невесть откуда существа, скосила глаза вниз и увидела победоносную ухмылку демонессы. На миг, казалось, замерло все – даже наугер, отрыв рот, глазел на огромную фигуру, сотканную из чистого пламени, что выступила против высшего демона.

Вызов настоящего стихийного элементаля по праву считался венцом мастерства любого чародея. Потому что силы природы, фигурально выражаясь, в гробу видали прерывать размеренное течение своей жизни и в кого-то там воплощаться. Так что волшебнику сначала предстояло вступить в схватку с воистину необоримой ленью какой-нибудь стихии и в процессе этого боя заинтересоватьее. И тогда, чтобы разобраться в происходящем, появлялся истинный элементаль.

Для этого создания разобраться даже с фениксом было делом несложным, и огненное чудовище, повинуясь приказу вызвавшей его чародейки, принялось это доказывать. Но даже более того, само появление этого редчайшего, легендарного существа свидетельствовало о том, что глава Алой Армии, верховная жрица культа Огненной Кольчуги Сетэль Аполейская вернулась в Эмпир в полной силе, желая сражаться насмерть и победить.

Солнечная птица, издав пронзительный, скрипучий, разрывающий на части барабанные перепонки вопль, как-то разом погасла, осыпаясь вниз струей черного пепла и разлетаясь в стороны облаком искр. И поскольку здесь не было Радимира, невесть когда научившегося разделываться с возрождающимися тварями раз и навсегда, огоньки всей стаей спикировали вниз, чтобы смешаться с пеплом и вновь его оживить. Самая известная и самая легендарная способность фениксов удавалась им лишь единожды за определенный промежуток времени. Но обычно и этого хватало; чтобы даже один раз одолеть такую тварь, требовалось напрячь все силы и истратить все резервы. После этого птица попросту возрождалась и обрушивала своих истощенных противников в огненную бездну. Но на сей раз птице противостоял элементаль, полный сил и в прямом смысле горящий желанием отлично исполнить свое дело.

Феникс, слегка уменьшившийся в размерах, но прибавивший в скорости, в последний момент увернулся от протянувшихся к нему лапищ, взлетел и, оставляя за собой потрясающей красоты светящийся след, заложил в небе громадную петлю. А затем демон доказал и то, что мозгов у него после воскрешения не прибавилось – он бросился не на Сетэль (та, впрочем, была прикрыта мощным, даже посверкивающим от напряжения сил щитом), а на огромного гиганта-элементаля. Его замысел так и остался тайной, хотя, скорее всего, феникс планировал закрутить вокруг противника спираль, закружить его, сбить с толку и атаковать. Но он забыл о том, что элементаль – это не кот, любящий поиграть с мышью и иногда остающийся из-за этого в дураках. Элементалям были чужды заигрывания, двуличности, вторые смыслы и прочие хитросплетения сложного разума. Их интересовала лишь эффективность – единственное, что интересует силы природы.

А еще силы природы никогда не проигрывают – просто потому, что все, что они делают, верно и незыблемо.

Набравший разгон высший демон так и не успел увернуться от мгновенного удара, но, надо отдать ему должное, хотя бы рассыпался красивым фейерверком. Во всех обращенных к площади окнах мелькали лица благодарных зрителей.

Первый день в стране демонов, как думалось всем членам маленького отряда (и даже паладину, который, пребывая без сознания, все равно улыбался), определенно удался.

Хотя Хешель и увел своих бойцов на север, в армии Императора, разумеется, остались служители Церкви. Оставлять солдат без присмотра Бога-Солнца не следовало ни в коем случае. Так что в Армон-Дароне остались паладин личной охраны правителя, священник и два отца-инквизитора. Задачей последних было приглядывать за всеми остальными и, разумеется, друг за другом.

При этом отрывать их от этой крайне важной задачи, естественно, не следовало, а потому весть с северных границ страны передали священнику. Тот, выслушав сообщение, записал все на свиток и вызвал курьера – служба доставки исправно работала даже в армии, находящейся в другой стране. Это и называлось хорошо функционирующей системой.

Ну а курьер, миновав несколько кордонов стражи, состоящей как из воинов, так и из магов, доставил письмо адресату – самому Императору.

Тот, вскрыв конверт и пробежав краткое послание глазами, многозначительно хмыкнул и огляделся. Логика и многолетний опыт подсказывали ему, что он только что стал невольным участником увлекательных соревнований между Церковью и Гильдией. Оба учреждения из кожи вон лезли, чтобы обставить соперника на повороте. И если сейчас ему доставили важное сообщение от служителей Бога-Солнца, то, значит, волшебники точно где-то неподалеку, спешат со своим докладом.

Правда, пока что никого из них видно не было. Император, ощущая себя не слишком уверенно, задумчиво огладил бороду и быстрым движением приподнял скатерть, чтобы заглянуть под письменный стол.

Кот, сидящий там, на мгновение прекратил вылизываться и одарил человека долгим взглядом. Правитель успокоенно выпрямился и помахал свитком в воздухе, обратившись вроде бы в пустоту:

– Ну и что ты насчет всего этого думаешь?

Последовала поистине театральная пауза. Под самый ее конец даже самый уверенный человек наверняка бы задумался, как глупо он выглядит, вслух разговаривая сам с собой. Но кот посреди лагеря объединенной армии, да еще в глубине Армон-Дарона, мог появиться только одним-единственным путем.

– Наверняка эти священнослужители сообщили общие детали, я прав? – Оцелот, бесшумно появившись за спиной верховного правителя, наклонился и вытянул руку, подманивая зверька.

– Да. Пишут, что в Степи появились новые враги. Ходячие, гм, мертвецы? – Император, за годы правления научившийся относиться к выходкам своего окружения спокойно, развернулся к архимагу.

– Именно. Но мои сведения выгодно отличаются большей подробностью. В Степи действительно собирается армия нежити. Отдельные отряды уже выступили в сторону Империи. Занимаются этим все те же представители братства Цепи. Поскольку мертвецы не нуждаются в отдыхе, то к северным границам страны они подойдут дня через три.

– Предлагаешь встретить их оружием?

–  Нет. Во-первых, каждого убитого солдата некроманты смогут оживить прямо на поле боя, поставив в свою армию. А во-вторых, это вообще бессмысленно.

Император поднял бровь:

– Не совсем тебя понимаю.

Оцелот, глядя в пространство, досадливо пощелкал пальцами, словно пытаясь точнее сформулировать мысль:

– Отправить армию нежити на Империю – что может быть глупее! Во-первых, почти все эти мертвяки должны управляться непосредственно некромантом, который обязательно находится неподалеку. А значит, мои ребята его быстро найдут и вычистят. Когда убиваешь кукловода, все его марионетки тут же валятся – это железное правило. И противник не может об этом не знать. Значит, их целью является что-то другое… А нежить, возможно, пригодится разве только для резьбы беззащитных крестьян. Так или иначе, в этом еще предстоит разобраться. Но можете спать спокойно, мой Император. – Оцелот, взяв кота на руки и почесывая его за ушком, улыбнулся. – Дальше границы они не пройдут. В конце концов, там же целая орда церковников во главе с самим первосвященником. Вот пусть наконец-то займутся настоящим делом. А мы им поможем. Так что можете со спокойной душой посвятить себя празднику. Ведь, насколько я понимаю, Армон-Дарон отмечает великую победу?

– Не только, мой друг. – Император задумчиво потеребил мочку уха, как делал всегда, когда сталкивался с чем-то неясным. – Гномий Король обрел могучего союзника. Охотник, что освободился из священной Кузни, избрал его своим спутником.

– О! – Оцелот приподнял брови в вежливом удивлении. – Это воистину… замечательно.

Альтемир приходил в себя долго, то всплывая из глубин беспамятства, то вновь погружаясь в уже неопасное, сладостное забытье. Солнце давно уже встало, весь Аполей успел надивиться на гостей в диковинных одеждах и внушительных доспехах, поприветствовать Сетэль и заверить ее в своей верности, а паладин все еще дремал. Во многом этому способствовала искренняя забота девушки: больной был помещен в комнату с плотными, хорошо задергивающимися шторами, чтобы шастающие солнечные лучи не мешали ему выздоравливать. Так что организм паладина без помех взял свое, и, лишь хорошо отдохнув, дал команду на пробуждение.

Стоящие под дверью стражники, услышав непременный ошарашенный возглас: «Где я?!» – тут же передали счастливую весть всем остальным. А пока гномы, кирсс, Эльтер и демонесса бежали к импровизированной палате, Альтемир успел разобраться с несколькими основными вещами. Во-первых, довольно значительная часть его тела была покрыта бинтами, ожоги под которыми уже не болели, но явно собирались начать жутко чесаться. Длинных волос как не бывало, зато их короткие остатки были превращены в довольно аккуратный ежик, вымыты и расчесаны. Но паладину, узнавшему это после обращения к стоящему рядом зеркалу, быстро стало не до фасона прически: он расширившимися глазами взирал на тонкую вязь рубиновых нитей, что покрывала его щеки, соединяясь на подбородке и под носом.

Татуировка смотрелась превосходно, нечего и говорить, и совершенно не зудела, словно сделанная невесть сколько лет назад, но человека почему-то не покидало ощущение, что этому узору нет и дня. И он даже подозревал, кого бы надо потрясти в первую очередь, чтобы выбить столь важные сведения.

Все решилось довольно быстро и в некоторой степени само собой – в комнату, только каким-то чудом не сшибив дверь с петель, разом вломилась улыбающаяся пятерка героев и даже успела издать несколько универсальных приветственных возгласов. Их радость, впрочем, была непродолжительной. Когда Альтемир перевел свой полубезумный взгляд на новоприбывших и увидел, что Сетэль щеголяет точно таким же украшением, у него в голове все встало на свои места. Сразу вспомнились слова про попечительство демонов над людьми. Вот только его оценка происходящего была несколько иной, и в комнате разом ощутимо похолодало. Все пятеро замерли. Паладин поднял руку с обличающе вытянутым пальцем и, ткнув им в демонессу, открыл рот.

Произнесенное им было столь ужасно, что никакая летопись не выдержит подобных слов. Достаточно лишь сказать, что Сетэль пережила несколько кошмарных секунд, осознавая услышанное, после чего воскликнула в бессильной ярости и, оттолкнув попытавшегося ее удержать Снора, выбежала прочь, пряча глаза. Все остальные только и могли, что качать головами, не веря своим ушам. Паладин же совершенно не выглядел смущенным, наоборот, он практически наяву пылал праведным гневом.

Эльтер, врезав кулаком по ладони, с каменным лицом развернулся и вышел. Успокаивать неадекватного мальчика ему не хотелось.

Ширш, коснувшись лапой лба, сокрушенно вздохнул:

«Этот идиот неисправим. Ни умения общаться с другими, ни желания этому научиться. Дурак, даже твои друзья-гномы признали эту деву нашей полноправной спутницей!»

Альтемир оскорбленно вздернул подбородок:

– Они мне не друзья!

Кьяр только закатил глаза, а вот Снор, которому уже до смерти надоело ребячество человека, слишком широко, опасно улыбнулся и с готовностью заявил:

– Конечно, мы не друзья всякому ублюдку, который служил фениксам. Мы ж еще вчера тебе сказали, что будем за тобой следить, – вот и следим.

Это заявление подействовало на паладина, как холодный душ. В общем, именно то, что было нужно, заключил Кьяр, только взглянув на изменившееся лицо человека. На его скулах вспухли желваки, он выпрямился как палка и, смотря ровно перед собой, буквально вылетел из комнаты.

Наугер все-таки направил на своего брата укоризненный взгляд и слегка покачал головой, но ярлу на это было глубоко наплевать, а Кьяр не стал особо настаивать. В конце концов, Альтемир в своем нынешнем состоянии был действительно способен утомить даже святого, и с этим надо было что-то делать, желательно побыстрее.

Сам паладин в это время выбрался в просторную галерею, опоясывающую все здание по периметру, и прислонился к одной из колонн. Местная архитектура была странной – взять хотя бы обилие явно декоративных, не имеющих никакого реального значения столбов из белого камня (да и вообще белый цвет здесь любили). Но надо признать, в этих крытых, но открытых всем ветрам галереях можно было прогуливаться на свежем воздухе в любую, даже самую дождливую, погоду, а имперский командир сейчас чувствовал острую потребность в свежем воздухе. Ну и, разумеется, в некотором отдыхе – перенесенная атака феникса не прошла даром, и сейчас перед глазами опрометчиво перенапрягшегося Альтемира скакали зеленые и лиловые круги.

Но адреналин хлестал в утомленное тело широким потоком, а потому паладин упрямо ломился вперед, не разбирая дороги. Сознание чуть плыло, смешение энергии и усталости рождало головокружение, а потом, все-таки надо было найти хоть какое-то местечко, где можно упасть и отрубиться.

Ноги вынесли его к еще одному чуду местной архитектуры – внутреннему дворику с кустами и небольшим бассейном, вокруг которого шла такая же крытая галерея с колоннами. Паладин, несколько секунд без единой мысли в глазах смотревший на рукотворное буйство зелени, выбрал плоский камень в тени, словно специально поставленный здесь вместо сиденья (ему и в голову не могло прийти, что так оно и было в действительности), и присел, глядя на водную гладь. Несколько золотых рыбок, подозрительно изучив новоприбывшего, решили, что никакой опасности столь задумчивое существо не представляет, и вернулись к своему обычному моциону.

Стоило только телу лишиться вертикального положения, как оно тут же властно потребовало отдыха. Поэтому паладин, тут же погрузившийся в сонное состояние, не стал дергаться и оборачиваться, услыхав громкие шаги за спиной. Кьяр, которому уже пытались объяснить, что его подошвы царапают шлифованный камень, был уверен, что еще немного издевательства здешняя плитка переживет. Особенно если это делается ради некой благородной цели, а не для забавы.

Первым делом он убедился в том, что его услышат. Для этого он, не мудрствуя лукаво, положил широкую ладонь человеку на череп и слегка сжал пальцы.

Паладин, немедленно превратившийся в сказочного узкоглазого джинна, разом пришел в себя. Но сказать что-нибудь у него не получилось бы по той же самой причине: открыть рот он сейчас смог бы только с помощью ножа.

Кьяр в общем-то не собирался делать ничего подобного. Просто он сейчас был слегка раздражен, а поэтому не заботился о том, чтобы рассчитывать усилия.

Вопрос «ты меня слушаешь?» в такой ситуации был бы бессмысленным, поэтому наугер начал сразу по делу:

– Значит, так, парень. Ты меня раздражаешь до предела своим, демон тебя раздери, проклятым лицемерием. Воин света ты ррытовый. Ты уже принял действительность, смирился с тем, что вокруг тебя и бестии, и гномы, и демоны и ты со всеми с ними в союзе. Но почему-то на словах ты все корчишь из себя борца за идею. Каковую идею, к слову, придумали служащие демонам же церковники. Учитывая твое тяжкое детство и чугунные игрушки, я помогу и дам подсказку. Среди демонов не все, гм, плохие. И сейчас ты точно на стороне хороших. И, помогая им, ты лучше всего отомстишь убийцам твоего отца. Тебе все понятно?

Паладин издал неопределенный звук, похожий на хрип полузадушенного петуха. Кьяр, не особо проникшись, хватку разжимать не стал:

– И не приведи дух Кузни я узнаю, что эти твои выходки были обусловлены не твоим тяжелым душевным состоянием. А тем, что ты наконец-то встретил женщину и решил на ней, как на том, кто слабее тебя, отыграться за все. Ох, не дай дух, чтобы это было так. Тогда я с тобой даже цацкаться не буду, как сейчас. Ну и чтобы тебе стало совсем хорошо и понятно, я сейчас проведу с тобой небольшое разъяснение.

Альтемир завращал глазами как бешеный, пытаясь представить, что же гном еще задумал. А тот, за утро успев расспросить Сетэль про особенности связи между демоном и человеком, принялся колдовать. Главной особенностью было то, что обе стороны могли чувствовать души друг друга. Поначалу это просто выражалось в способности ощущать эмоции своего партнера и тем самым понимать, чего он на самом деле хочет. В личных отношениях это было гораздо удобнее чтения мыслей, ведь некоторые умудряются притворяться даже про себя.