Текст книги "Хозяин Пророчества [трилогия]"

Автор книги: Николай Бородин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 50 страниц)

– Великолепно. Когда они доберутся сюда? Как можно более точно. – Альтемир, погрузившись в размышления, перебил девушку, даже не заметив этого, но та все поняла.

– К вечеру.

– Значит, на закате. Солнце, садясь, образует яркую световую полосу над вершинами гор, различить что-либо в ней не сможет и самый зоркий глаз. Я бы прозакладывал свой клинок, что феникс попытается спрятаться именно в ней. – Паладин, пощипывая кончик носа, внимательно изучил западный небосклон и ткнул пальцем в странную возвышенность в отдалении. – Что это там такое? Похоже на какие-то статуи, но, черт возьми, если они видны с такого расстояния…

Сетэль, проследив за направлением взгляда паладина, недоумевающим тоном ответила:

– Ну да, это приграничные изваяния. Работа древних мастеров, никто сейчас не скажет точно, кто там изображен. Хотя большинство современных исследователей сходится во мнении, что это лишь образы наиболее типичных граждан Аполея – там и впрямь запечатлены демон и демонесса в нашей обычной одежде. Приграничными же эти изваяния зовут потому, что здесь, условно говоря, заканчиваются земли, принадлежащие городу, и начинаются вольные поля. А собственно, зачем ты спросил?

Паладин, не торопясь отвечать, стоял и задумчиво потирал лоб, словно что-то решая. Потом невесело усмехнулся, покачав головой, поразмыслил еще немного, поднял бровь, словно удивляясь своим мыслям, и все-таки произнес:

– Мысль, конечно, дурацкая. Я так понимаю, никто не будет глядеть туда лишний раз – зачем смотреть на то, что стало привычным? – Все, пытаясь уловить непредсказуемую мысль человека, осторожно кивнули. – В то же время эти статуи выделяются на общем фоне и наверняка будут выделяться еще сильнее на фоне закатной солнечной полосы. Так? – Демонесса, единственная из всех воочию видевшая это, кивнула еще раз. Паладин отчасти удовлетворенно заметил: – То есть это просто обычная, привычная глазу помеха. В то же время феникса можно будет и заметить – закат нынче будет алым, поверьте командиру походного полка. Что может быть лучше для громадной огненной птицы, чем слиться с уже примелькавшейся деталью пейзажа?

Все, по-прежнему не понимая, куда клонит имперец, закивали. Альтемир мысленно сотворил священный жест и высказал свое главное предположение:

– А что, если феникс начнет свой полет именно с этих скульптур? В конце концов, для летучей твари пять лиг не крюк.

– И что?! – Снор, не выдержав, все-таки выразил общее недоумение.

Паладин, наконец перестав ходить вокруг да около, в нескольких фразах обрисовал свой план. Кьяр, которому предстояло его реализовывать на деле, первым присвистнул и покрутил пальцем у виска, но то, как он при этом ухмылялся, свидетельствовало, что зерно идеи упало в благодатную почву. Гномы никогда не любили безумных планов, но клан Штройн был исключением, привычным к ниспровержению основ.

И тем паче этим славились наугеры, которых до сих пор недолюбливали в некоторых, особо консервативных уголках Армон-Дарона. Так что через несколько минут сосредоточенного обсуждения наугер высказал паладину свое согласие. Альтемир, улыбнувшись в ответ, внезапно спохватился и добавил:

– И да, никто не должен этого заметить. Надеюсь, ты, Кьяр, справишься там в одиночку. А ты, Снор, выбери одного из своих бойцов, который хотя бы по цвету бороды похож на нашего наугера, и поставь рядом с собой. Просто на всякий случай.

Сетэль кивнула, несказанно удивив Альтемира:

– Снор, он не успокоится, пока не сделает по-своему. К тому же он может оказаться прав. Кто знает, какие глаза следят за нами сейчас и будут следить в бою? А если увидят, что не хватает одного из вождей, весь план может рухнуть. – Демонесса, приметив вытаращившегося на нее паладина, коротко улыбнулась ему: – Да, я знаю, о чем ты думаешь.

– Но откуда?!

– Мы связаны с тобой, не забывай. – Демонесса обворожительно улыбнулась, заставив паладина покраснеть, а остальных сдавленно закашляться. – Все, что знаешь и думаешь ты, известно мне. Может легко быть и наоборот, если ты наконец примешь это как неизбежность и сам того пожелаешь.

Альтемир тряхнул головой, словно отгоняя наваждение:

– Вот и угораздило же меня… Это что, вообще никогда не закончится?!

Сетэль странно поглядела на человека и слегка раздраженно пожала плечами:

– Я таких способов не знаю. Хотя, разумеется, всегда остается смерть.

– О боже! И почему вообще ты выбрала меня? Если я правильно услышал, вы, демоны, покровительствуете чему-то. Но я что-то не помню за собой талантов к искусствам…

– У тебя есть такой талант. – Демонесса воспользовалась случаем и сама перебила доселе бесцеремонного, а ныне рассеянного паладина. – Очень редкий. Твой разум. Пока что твой дар проявляется в том, как ты планируешь битвы и тут, думаю, никто мне не возразит. Но ты можешь подняться гораздо, гораздо выше этого. Под мудрым руководством, разумеется.

Альтемир обратил ошарашенный взор на Снора в поисках поддержки, но тот, усмехнувшись, ничем не помог:

– А что, может, девочка и права. В наших тоннелях у тебя неплохо получалось все планировать. Правда, потом тебя вечно приходилось удерживать от желания расшибить себе башку о стенку, но ничто не дается легко.

Остаток дня прошел сумбурно. За два часа до заката прибыло три десятка собранных Цейтором демонов, которым в этой битве выпала честь изображать Алую Армию. Вместе с ними появилась и делегация благодарных горожан, принесших Сетэли заверения в своей полной и безоговорочной поддержке, и также, что было куда приятнее и важнее, доставивших несколько корзин со свежим продовольствием. Альтемир и тут остался верен себе, взяв только ковригу хлеба и немного овощей. От местного острого сыра он отказался, назвав его вонючим и вдобавок в точности повторив, пусть даже не понимая смысла, то странное слово, которое произнес отец Сетэли при первом знакомстве. Демонесса в ответ покраснела не менее густо, чем в первый раз, и отвесила ошеломленному паладину подзатыльник, назвав его дураком и велев не ругаться во всеуслышание. Снор на пару с изображающим Кьяра гномом тихонько хихикали, Ширш не отставал.

Также девушка, посоветовавшись с Альтемиром, внесла некоторые изменения в первоначальный план, разделив все силы на две части и отправив десяток во главе с Цейтором на восток, в рощицу на ближайшем холме, мотивировав это тем, что в каждой хорошей битве необходим засадный полк. Демон, если и был удивлен этим приказом, виду не подал, а Сетэль, выждав, когда он займет свою позицию в безопасном отдалении, тихонько шепнула паладину:

– Это для гарантии, что наши с тобой обходные маневры останутся тайной. Все-таки мало ли что с ним могло случиться за время моего отсутствия.

Альтемир, поразмыслив над своими давешними подозрениями, согласился, что подобный ход не лишен разумности, и отправился инструктировать собственных солдат и гномов. Десятники обоих отрядов, как наиболее внушающие доверие, получили наказ следить за союзными демонами в оба, а простым бойцам было приказано проверять оружие и доспехи, выбрать себе наиболее удобные позиции и готовиться к бою. Удостоверившись, что подгорные воители получили примерно такие же указания, Альтемир еще раз окинул поле грядущего сражения взглядом и двинулся к горам, чтобы как можно скорее выбрать себе удобную позицию – солнце уже садилось, и времени оставалось все меньше.

Феникс, и не подозревая, что рядом затаился Кьяр со своим наугом наготове, опустился на постамент рядом с двумя громадными статуями (даже он сам при своих впечатляющих размерах доставал изваяниям только до плеч), скользнул по ним взглядом и, оглядываясь на закат за своей спиной, подточил когти о камень.

Когда же птица вновь повернула голову на восток, следя взглядом за крохотной группкой своих сторонников, монумент, изображавший мужчину, уже падал прямо на нее. Феникс едва успел скакнуть вперед, уходя из-под массы рушащегося камня, и мысленно проклясть нерадивых строителей и прогнившие крепления, как каменная женщина, придя в движение, сделала уже вполне осознанный выпад, ухватив тварь за горло.

Птица, даром что испытав едва ли не сильнейшее изумление в своей жизни, среагировала мгновенно, направив на взбесившуюся скульптуру поток пламени, который должен был превратить гранит в невесомый пепел, но на камень, как теперь уже даже фениксу стало очевидно, было наложено мощное заклятие. Кьяр в безопасном укрытии, обливаясь потом от натуги – в конце концов, ему еще никогда не приходилось двигать громадные статуи! – широко ухмыльнулся несуществующей аудитории и заставил изваяние сжать хватку.

Огненный монстр, захрипев, врезал по врагу уже всерьез, но на счастье наугера, враг был все-таки слишком ошарашен, чтобы сообразить, что искать следует кукловода. И потому мощный удар крылом, которым можно было стереть средних размеров гору, пришелся по голове каменной скульптуры. Та охотно разлетелась в мелкую крошку, но на боеспособности статуи это никак не отразилось: женщина подняла вторую руку и ребром ладони отсекла все, что торчало у нее из кулака.

С протяжным воплем феникс испустил дух, осыпаясь вниз облаком праха, который тут же начал окутываться пламенем, чтобы дать жизнь новой, маленькой, но быстрой и злобной птице. Наугер, в планы которого это ни в коем случае не входило, выдохнул и рискнул привести в действие свой экстренный план и попросту разорвал магическую связь, которая удерживала статую в вертикальном положении.

Изваяние, лишившись поддержки, облегченно ответило на зов притяжения и устремилось вниз со всевозрастающей скоростью, метясь прямо в возрождающегося феникса. Тварь, которой все-таки требовалось какое-то время для перерождения, отчаянно затрепыхалась, пытаясь ускорить процесс. Но добилась лишь того, что восстановила целиком голову, держащуюся на тонком пламенном скелете. Крылья, не обросшие бахромой огненных перьев, не могли поднять птицу в воздух, а ненадежные лапки оказались слишком медлительными, чтобы унести тело в сторону, тем более что Кьяр был готов при необходимости направить падение каменной глыбы в нужную сторону.

С жутким грохотом, почти заглушившим предсмертные вопли феникса, гранитная статуя успокоилась в виде внушительного холма булыжников. Наугер придирчиво осмотрел и прощупал завал на предмет нежелательной жизни. И, заметив, как ему показалось, несколько пробивающихся из глубины слабых солнечных лучиков, поскорее навалил сверху еще и обломки второй статуи. Под завалом что-то полузадушенно крякнуло, осыпь выпустила облако черного дыма и осела, а Кьяр, крайне внимательно изучив место боевой славы, наконец-то облегченно вздохнул и присел на откатившийся валун, чтобы перевести дух. Затем подозрительно огляделся по сторонам, крайне осторожно вытащил пузатую баклажку с неприкосновенным запасом черного подгорного эля и, открутив пробку, вдохнул аромат всей грудью и только потом сделал хороший глоток.

В какой-то степени фениксу даже повезло – он не увидел, во что превратили поле основного сражения Сетэль и Альтемир, разыгравшие задуманный план как по нотам. Демоны, прибывшие из Барлена, также разделились на два отряда. Один, оставив огненных дракончиков за уступом, выбрался оттуда с большим шумом и помпой, сразу сотворив сплошную огненную волну прислужников и отправив ее в бой. Несколько самых мелких тварей добрались до реки и жертвенно сиганули прямо туда, поднимая облака пара, начисто заволокшего все у подножия холма. Впрочем, защитникам надо было заботиться только о единственной переправе, а где она находится, все они знали наизусть. Поэтому уже через несколько мгновений туман расцветился размытыми огнями всех оттенков красного, а окрестности огласились ревом и грохотом от столкновений огненных махин.

Второй же отряд, значительно меньший, пошел верхами по скальным уступам, примериваясь защитникам Аполея во фланг. Альтемир, первым заметивший диверсантов, с большим трудом подавил желание расправиться с ними тут же и вжался в узкую расщелину, чтобы остаться незамеченным. После этого немного поразмыслил и, скрепя сердце, настойчиво подумал о том, что видел врагов и запомнил направление их движения: он надеялся, что Сетэль почувствует эманации его ощущений и встретит гостей во всеоружии.

Разумеется, наблюдать их схватку своими глазами паладин не смог, но внезапный грохот вперемешку с паническими воплями внушал уважение. Демонесса, во всем беря пример с Ширша, сначала затаилась, дождавшись, пока враги слезут с дракончиков и залягут. Затем наметила направление удара и, не отставая от охотящегося кирсса, скакнула вниз, одновременно подняв прислужников прямо на том уступе, куда забрались диверсанты. Демоны, обнаружив у себя на спинах многообещающе порыкивающих рогатых тварей, завопили от неожиданности и даже не успели подумать о сопротивлении, как сдались со всеми потрохами.

Тем, на кого приземлился Ширш, повезло не больше. Вождь, прижав их к земле, сначала выпустил когти, внушительно пощекотав свою добычу, а потом наклонился почти к земле так, чтобы распластанные враги могли, скосив глаз, увидеть его морду, и широко оскалился, вызвав у свежепойманных настоящую истерику. Сетэль же, встав на каменной террасе во весь рост, ободряюще помахала рукой своим бойцам, показывая, что, мол, тут все в порядке, чем немало их воодушевила.

Альтемир, решив тоже не терять даром времени, взглянул на свою цель поближе, с некоторым раздражением отметив, что и впрямь придется обойтись без крови – среди бойцов противника находилось несколько женщин. Правда, это были как на подбор бабищи, способные ударом сковородки завалить коня на скаку и раскатать горящую избу по бревнышку, но факт оставался фактом. Паладин спрыгнул вниз, смягчив падение своей силой, бесшумно приземлился за спинами врагов, на всякий случай сотворил солнечный щит и, отыскав глазами командира всей группы, от души приложил его по макушке сцепленными кулаками.

Как раз в этот момент далеко на западе полыхнуло пламя, и во все стороны, разбегаясь подобно кругам по воде, понеслась волна, иссушающая дарованную фениксом силу. Паладин усилием воли мгновенно взял себя в руки, изобразил, что именно с такой помпой и планировал обставить свое появление, и произнес:

– Ну что, будете сдаваться оптом или мне придется каждого отдельно, – он выразительно хрустнул пальцами, – уговаривать?

Демоны переглянулись, с тоской посмотрели на запад, безмолвно поминая погибшего покровителя, и выступили за возможно более мирное разрешение конфликта.

Когда Альтемир, гордо выступая позади понуро бредущей группки пленников, показался из-за утеса, его встретили дружными воплями восторга и его собственные солдаты, и гномы, и демоны под командованием Цейтора, по воле случая вообще не принявшие участия в битве. Сетэль же, разогнавшись, прыгнула оторопевшему паладину на шею, попытавшись его облобызать, но тут он уже успел увернуться. Демонесса немедленно надулась, а человек только подбавил жару, совершенно этого не заметив и задав неуместный вопрос, не относящийся к самой девушке (которая могла ведь и пострадать в битве, да-да, но всяким бесчувственным чурбанам безразлично):

– Слушай, а ты не покажешь мне, как обращаться с этими вашими огненными дракончиками? В конце концов, не добираться же Кьяру на своих двоих – он ведь главный герой!

Сетэль, состроив гримаску и отвернувшись, молча указала Цейтору помочь паладину в его проблеме, а сама двинулась прочь.

– Ух ты!

– Лихо!

– Что это?!

– Когда успели?!

Все, вернувшись в Аполей с победой, высказали нечто подобное дружным хором. И касались сии восклицания даже не уже накрытых пиршественных столов, а восстановленной колонны в центре главной площади. На ней, купаясь в алых лучах заходящего солнца, гордо высилась белоснежная статуя Сетэли в полный рост, с величественно воздетыми руками, волной развевающихся волос и решительным выражением на лице. Демоны, к счастью, не имели гнусной привычки раскрашивать бесценные скульптуры, но изваяние, даже исполненное из монолитной глыбы мрамора, все равно выглядело предельно живым; Альтемир даже покосился на демонессу, чтобы удостовериться, что она все еще находится рядом с ним. Сама же девушка, удивившись только в первое мгновение, расцвела в довольной улыбке и ввинтилась в толпу, явно зная, кого хотела найти. Примерно через минуту она вернулась, таща за руку юношу совершенно неземного вида.

Смотреть этому парню в глаза, как на своем печальном опыте почти сразу убедились все присутствующие, ни в коем случае не рекомендовалось, даже если вы нормально переносили личностей, щеголяющих рубиново-алыми радужками. Глаза же этого демона не просто являлись противоположностью его юной внешности и не только выдавали истинный возраст своего владельца; они еще определенным образом воздействовали на реальность, преобразовывая и скручивая ее. Даже уверенные в себе гномы, твердо стоящие на земле, сочли за благо не ловить его взгляд. Иначе их очень быстро посещало ощущение острого резца, гуляющего по всему телу с намерением убрать лишнее. Загадка раскрылась почти сразу же, когда Сетэль, сияя от гордости за отчизну, произнесла:

– Это наш лучший скульптор, Кронин. Честно говоря, я даже еще не успела спросить, его ли это творение, но больше у меня нет никаких вариантов.

Скульптор устало улыбнулся:

– Да, мое. Впрочем, и так понятно, что больше никто бы не смог сотворить подобное.

– Да-да, – защебетала демонесса, – мастерство исполнения просто невероятное!

– Но когда ж ты это успел?! – поинтересовался Кьяр, изучая булыжники у себя под ногами.

Демон вскинул брови:

– Ну для меня это недолго. Главное было поймать момент, дабы достойно отразить великое возвращение нашей Сетэли на родину. В конце концов, верховная главнокомандующая Алой Армией и искренняя покровительница искусств заслуживала и не такого, но в моих скромных силах создать лишь подобный монумент. Когда я увидел, как Сетэль вызвала огненного элементаля… – Глаза скульптора затуманились, вызывая к жизни странные и смутно знакомые образы, начавшие проступать в воздухе вокруг него. – Это было величественно, благородно, и это стоило воплотить в камне.

– Уважаемые гномы, не злитесь, – влезла демонесса, – он вообще редко отвечает на поставленный вопрос. – Кронин, похоже, даже не заметил шпильки в свой адрес, мечтательно следя за изменчивыми облаками. – Он никогда не рассказывает, как он творит, и никто этого до сих пор не знает. Но, судя по его скорости, ему надо сначала вообразить что-то с предельной ясностью, а затем он просто переносит свое видение на глыбу мрамора, изменяя ее так, как надо. Извини, если случайно выдала твой секрет.

Демон только улыбнулся, не говоря ни «да», ни «нет» и предоставляя всем остальным возможность изощряться в догадках.

Сетэль, внезапно закусив ноготь, устремила на скульптора умоляющий взгляд исподлобья:

– Кронин, слушай, тут такое дело… Мы разнесли западные приграничные статуи. Но это был единственный способ подловить феникса! Ты на нас не сердишься?

Демон нахмурился, выдержал театральную паузу и внезапно рассмеялся:

– Ну если ради победы над фениксом, то ладно. Чтобы расправиться с этими птицами, в которых нет чувства прекрасного, я бы отдал свою лучшую статую. Да и вообще, – скульптор почесал подбородок, – их давно следовало заменить. Сетэль, как ты посмотришь на то, что я сделаю тебя новым лицом Аполея? Тебя и вот этого милого юношу.

«Милый юноша», оказавшийся Альтемиром, зарделся и поперхнулся, подавившись собственными словами, потому что демонесса, сияя взором, тут же дала шумное согласие, попутно будто случайно всадив свой локоть паладину в бок. Кронин, возрадовавшись, тут же отбыл – видимо, домысливать детали новых скульптур, а Альтемир, отдышавшись, устремил было на девушку пронзительный взор, но тут же получил щелчок по носу вкупе со снисходительным:

– Спокойно, дорогой, такой шанс нельзя упускать!

Все остальные дружно поздравили побагровевшего паладина с почетным статусом подкаблучника, после чего тот, пыхтя от сдерживаемых эмоций, резко повернулся на каблуках и отбыл куда подальше, лишь бы не видеть этих рож, чем все незамедлительно и воспользовались, ломанувшись к столам под вопли «нам больше достанется!».

Ничто вроде бы не предвещало такой редкой, тяжелой, опаснойночи. Кошмары мучили не только магов и священников на северной границе Империи, следящих за мерно приближающимися рядами мертвых воинов.

Кьяр Эрдессон, хорошенько заправившись на пиру, уже отчаялся поверить, что его ночные видения вызваны именно перееданием. Вроде отступая на миг, они снова возвращались, подобно волнам, и несли с собой обрывки чего-то размытого, но грозного… И вдруг, после невесть скольких часов мучений, перед внутренним взором гнома, нет, сейчас пророка, встало видение.

Громадное колесо, катящееся по миру, не разбирая дороги и отряхивая пыль целых народов. Мелочи вроде культуры, обычаев, повседневной жизни не интересовали его – не интересовали Пророчество. Оно набирало ход, стремясь наконец исполниться. Прождав многие века и даже тысячелетия, сейчас оно не желало ждать. Словно чего-то боялось, страшилось не успеть.

«Звери рвутся на волю, обретая силу. Пророчество набирает ход». Это были не ощущения, предположения или даже уверенность, это было знание, острое и несокрушимое, как алмазный резец. Кьяр, пробудившись в холодном поту, мгновенно связался с прочими известными ему пророками – и услышал от Мурена, Радимира и Сетэли подтверждение своим видениям. «Нам остались считаные дни».

«Похоже, – подумал наугер, вытирая лоб, – нам всем предстоит научиться ездить на огненных дракончиках».

Утренние попытки разобраться с этими чудными ездовыми созданиями всем запомнились надолго. Смотрители за дракончиками прятали своих питомцев от удивленных гномов и синхронно мотали головами – очевидно, тот, который накануне едва вывез наугера в полном боевом облачении, пожаловался на столь тяжкую долю всем, кому смог. После непродолжительных, но горячих препирательств подгорным воителям все-таки смогли растолковать, что три слоя кожи, две кольчуги и панцирь сверху – это отлично для общей защиты и постоянного укрепления организма, но вот обычный огненный дракончик не вынесет даже одного гнома, не говоря уж о двоих. Сетэль, полюбовавшись на происходящее, скрылась на несколько минут – очевидно, шепнуть словечко нужному демону.

И ведь шепнула. Довольно скоро специально для гномов вывели две дюжины крепких драконов, которые, будь они лошадьми, вполне сошли бы за приземистых и коренастых мохноногих имперских тяжеловозов, известных своим взрывным характером. Главный из утяжеленных дракончиков, подпустив к себе Снора, обрушил на него свой тренированный взгляд, от которого плавилась сталь, и уже примерился цапнуть ярла за тянущуюся к узде ручонку, но в последний момент все-таки поймал взгляд гнома и замер. Снор глядел даже отчасти по-отечески, слегка улыбаясь, но сразу было понятно, что он руками гнет стальные балки под прямым углом и совершенно не понимает шуток. Дракончик как-то сразу скис, особым образом пискнув своим собратьям, и взаимопонимание было достигнуто.

Небольшая заминка вышла с церемониальным прощанием, когда Сетэль, стоя на постаменте в центре площади, приносила долгие обрядовые извинения всем горожанам, лишившимся сна из-за ночной схватки с фениксом. Жители Аполея, для виду погомонив немного, «великодушно простили» своих спасителей и, торжественно вручив демонессе искусно выполненный из рубинов язык пламени на золотой цепочке, выжидающе замерли. Сетэль, откашлявшись, окинула взглядом всю площадь, привлекая к себе внимание, и заговорила:

– А теперь, друзья мои, мы должны восстановить то, что было утрачено по воле наших врагов: вернуть власть, узурпированную фениксами, народу! Сим объявляю вновь возможным создание Советов ремесленных и фермерских представителей!

Толпа разразилась радостными криками, и несколько демонов тут же шагнули вперед. Очевидно, именно они состояли в Советах до установления власти фениксов и теперь просто снова занимали свои места – с одобрения Сетэли и всех жителей Аполея. Церемония не заняла много времени, куда больше его потребовалось демонессе, чтобы потом, уже в пути, объяснить суть этой системы управления своим спутникам, считавшим монархию единственно верной и возможной формой управления страной. Только Ширш благоразумно помалкивал. Девушка, едва услыхав их первые вопросы, наморщила носик, исчерпывающе выразив свое мнение по поводу закоснелых и заскорузлых традиций властвования, но до объяснений все-таки снизошла:

– Как нетрудно догадаться, правильно организованное общество может управлять собой само. Я уже говорила вам, что каждый демон рано или поздно находит свое место в жизни – во многом потому, что мы не умираем от старости, прирост населения у нас вполне нормальный – по крайней мере, за всю нашу историю еще ни разу не было удвоения и социальных взрывов. Кроме того, никто не желает причинять вреда ближнему своему, сама возможность этого до сих пор представляется мне странной. Но, – демонесса задумчиво почесала висок, – когда я изучала историю и природу людей, выяснилось, что решить свои проблемы за счет другого человека или сразу нескольких – их первейшее устремление. Именно в ограничении подобных желаний и состоит задача хорошего демона-покровителя. Впрочем, – Сетэль бросила ласковый взгляд на исправно покрасневшего паладина, – мне, очевидно, повезло с моим подопечным, поскольку он выгодно отличается от многих других. Пожалуй, паладинов людям не хватает. Впрочем, я отвлеклась от темы. Советы не управляют нашей жизнью, они лишь помогают ее естественному ходу. Если кто-то испытывает горе, болезнь или нужду – все, кто замечают это, вполне естественно оказывают ему помощь – впрочем, опять же наши хроники сообщают, что для людей это несвойственно. И, дорогой, – Альтемир не сразу сообразил, что воркующая демонесса обращается к нему, поэтому возмущенно зарделся с некоторым опозданием, – когда-нибудь я все-таки узнаю у тебя, почему это так. Но Советы решают очень важную проблему.

Сетэль сделала паузу, поглядев на волнующуюся водную гладь – огненные дракончики сейчас как раз несли отряд над какой-то рекой, пересекающей с востока на запад страну демонов. В другое время ее бы уже поторопили рассказывать дальше, но сейчас зерна необычных слов и новых понятий падали в сухую, растрескавшуюся почву сердец и приживались с большим трудом. Демонесса подождала, когда во взглядах ее спутников вновь появилась осмысленность, свидетельствующая об окончании глубоких раздумий, и продолжила:

– Ремесленники и фермеры являются в нашем обществе основной производительной силой. – Гномы, привычные к клановой экономике и равно успешно извлекающие полезные ископаемые из скальной толщи и выгоду – отовсюду, понимающе закивали. – Немногие из них, однако, являются торговцами, поэтому путь результатов производительного труда к конечным потребителям лежит не через одни руки. – Те же гномы, с молоком матери впитавшие слова «прибавочная стоимость», «наценка» и, самое сладкое, «клановая монополия», уже сообразили, куда клонит демонесса, и закивали еще энергичнее. Сетэль, увидев столь горячую поддержку, благосклонно улыбнулась подгорным воителям и закончила вполне логичной мыслью: – Поэтому, чтобы избежать несоразмерного повышения цен по воле всякого рода посредников, Советы следят за тем, чтобы таковых посредников не было больше одного, а их доход не был чересчур высок по сравнению с прибылями честных тружеников полей и мастерских.

Лица гномов, чей вольный торговый дух считал стопроцентный навар не самым лучшим результатом, озадаченно вытянулись. Демонесса, впрочем, восприняла это иначе, тут же поспешно пояснив:

– Разумеется, Советы разных городов и поселений сотрудничают друг с другом; в конце концов, иногда случаются неурожаи и тому подобные непредставимые бедствия, и преодолеваем их мы всем миром. Именно поэтому фениксы повсеместно упразднили Советы, как только дорвались до власти: в любом объединении простых демонов из народа им видится опасность.

Единственным, кто воспринял слова Сетэли как нечто само собой разумеющееся, был Ширш, ведь кирссы, выросшие в племенах, где все помогали друг другу в суровой Степи, гибельной для одиночек, находили подобное положение дел вполне разумным. Хотя, по мнению вождя, демоны и намудрили со всякой торговлей, но в чужое становище со своим укладом не лезут. Альтемир же, пропустив большую часть объяснений мимо ушей, сосредоточился на мельком брошенном замечании:

– Почему это ты, демоница, считаешь, что людям не хватает паладинов? И почему демоны, до этого связывавшие людей со своими сущностями, все перемерли?

Вопрос, очевидно, оказался настолько серьезным, что Сетэль даже не обратила внимания на явную колкость:

– Видишь ли, покровительствовать мятущемуся человеческому существу – дело нелегкое. В идеале демон должен помочь своему подопечному достичь гармонии с собой и с миром. Но видимо, ни у кого так этого и не вышло. Если человеческие страсти одерживают верх, обычно бессмертный демон обретает смерть вместе со своим избранником, причем отведенный человеку срок делится на двоих, и кончина наступает в прямом смысле слова безвременно. – Альтемир, начиная понимать, в какой петле оказалась его шея, слегка позеленел, не в силах вымолвить ни слова. – Кстати, именно поэтому некоторые приходят к фениксам по своей воле – те действуют иначе. Просто даруют силу в обмен на преданность. Однако, разумеется, ни о какой опеке здесь и речи не идет. Это простое владычество. Но ни сами птицы, ни их прислужники не погибают от таких вот неприятностей. К сожалению. – Демонесса раздраженно дернула углом рта. – Но если демон все-таки достигнет успеха, то человек, вверивший ему свою душу, обретет вечную жизнь. Разумеется, это будет жизнь на грани равновесия, но для познавшего гармонию это нетрудно. И здесь я оказалась в сложной ситуации. – Паладин напоказ всплеснул руками, как бы показывая, что, мол, не одна Сетэль оказалась в сложной ситуации, и чуть не свалился со своего дракончика. – Пока что твой единственный талант – это война, и поэтому я смогла оказать этому умению покровительство. Но когда-нибудь тебе придется или отказаться от него, или обратить свой талант какой-нибудь другой стороной. Направить твои способности в нужное русло было бы лучше всего.

Альтемир, отлично помнивший, что выбора может быть только два – либо смерть, либо подчинение воле демона, мрачно кивнул:

– Но может быть, мне повезет, и меня прихлопнут в какой-нибудь очередной заварухе до того, как этот вопрос станет актуальным.