Текст книги "Хозяин Пророчества [трилогия]"

Автор книги: Николай Бородин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 50 страниц)

– Отчасти ты прав, уважаемый ярл. Тем не менее я повторяю свою просьбу.

– Все не так просто. – Снор поиграл желваками, прежде чем продолжить. – Я знаю, что ты привел за собой определенных бестий. Очевидно, они сражаются с ящерами по твоему указанию. – Оцелот поднял брови. – Незачем разыгрывать удивление. Я принял это. Но сейчас нет времени принимать серьезные решения. Идет бой. Решим так: перенеси тех, кого хочешь спрятать, в скрытые помещения Каменного Кулака. Мой брат покажет тебе, где это. Вечером, после победы, мы решим все окончательно.

Кьяр кивнул, поддерживая брата.

– Прекрасно. – Оцелот склонил голову в знак согласия. Снор посмотрел на наугера. Тот покачал головой:

– Ты иди, а я останусь. Мы тут немного повоюем вдвоем.

– Как знаешь.

Ярл развернулся и потопал к своему панцирю. Один из щитов, словно дверка, приоткрылся, пропуская гнома внутрь. Затем панцирь встряхнулся, пару раз прогрелся нарастающими по громкости боевыми кличами и рванул с места навстречу бестиям.

Наугер и маг проводили строй взглядами, затем огляделись вокруг. До ворот Каменного Кулака было почти полверсты, сами створки уже давно закрылись, пропустив всех желающих сражаться. Силы гарнизона – гномы на север, люди на юг – расползались от крепости, медленно тесня заров. Впрочем, это было не так уж и легко – ящеры явно собирались умереть сражаясь, а не убегая, и сопротивлялись натиску гномов изо всех сил. Фактически отрад Снора прорвался дальше всех, остальные не могли похвастаться такими же успехами.

Два чародея сейчас стояли где-то посередине между двумя разошедшимися вылазками защитников крепости. Кольцо осады, можно сказать, уже было практически прорвано. Так получилось, что у них под ногами оказался небольшой холмик, обозревать с которого окрестности было очень удобно. Была видна даже далекая линия схватки между зарами и кирссами, что пролегла в паре верст к востоку. Именно там было жарче всего. На стороне кирссов была вера в собственную победу, которая казалась решенным делом после поединка верховных вождей.

Но заров было больше. Они смогли преодолеть панику и осознать свое количественное преимущество. Конечно, говорить о победе им было очень рано, но шансы на успех, пусть и небольшие, словно давали им новые силы.

«Думаю, нам пора вмешаться». – Кьяр посмотрел на Оцелота, вопросительно приподняв бровь. Два чародея, оставшись наедине, тут же перешли на гораздо более удобную для них мысленную речь.

«Конечно. Но сначала, если ты не возражаешь, я бы хотел позаботиться о тех, кого я хочу укрыть у вас».

«Не имею ничего против. Главное, не тяни время попусту. – Наугер задумчиво почесал бороду. Ему очень и очень хотелось задать один вопрос… С другой стороны, попытка не пытка. – Оцелот?»

«Что?»

Кьяр поперхнулся.

Потому что он обратился к Оцелоту пусть и мысленно, но не как маг. А как пророк.

Чародей, видя замешательство наугера, как можно спокойнее прокомментировал:

«Ну хорошо, теперь мы оба знаем. А поговорить успеем и потом».

«Верно. – Гном взял себя в руки и ухмыльнулся: – Иди спасай детей Пророчества».

Архимаг, усмехнувшись, исчез.

Альтемир и впрямь не стал с ходу бросать полк в бой. Он сорвался в атаку сам.

Эльтер, лихорадочно размышляя о том, что же в голове у мальчишки переклинило, категорично заявил, что в одиночку паладина не отпустит. В результате тому пришлось немного подождать, а затем возглавить отряд из самого капитана первой роты и двух десятков его солдат, ехавших верхом. Для проведения, так сказать, разведки боем. Капитан все-таки надеялся, что Альтемир знает, что делает.

Тот действительно знал, что ему нужно. Поэтому и собирался идти один, не хотел тянуть за собой никого. И сейчас, двигаясь на острие клина всадников, он едва не кусал губы, пытаясь найти выход из сложившегося положения.

Но ему, похоже, улыбалась сама судьба. Зары, конечно, были не настолько искусными разведчиками, как кирссы, но выставить секреты вокруг своих позиций они точно додумались. А всадники, мчащиеся на полной скорости, не слишком-то способны заметить укрытого в траве дозорного.

Да и, в конце концов, небольшую группку конников посреди голой степи заметит кто угодно. Так что Альтемира уже обнаружили и отправились наперехват.

Зары были крайне простым народом. Их не посещали мысли вроде «эй, да их же всего двадцать человек, и они такие смелые, тут что-то не так». Они видели перед собой два десятка врагов, которых надо было уничтожить. Обычно для этого хватило бы отряда больших, грузных ящеров-воинов, способных одним ударом разрубить человека до седла. Но один из шаманов, накануне с пьяных глаз яростно доказывавший, что говорящие с духами круче вождей, срочно нуждался в подтверждении своей правоты. Так что он оседлал своего аптара, выехал тонкокожим навстречу и воззвал к пращурам.

У него, конечно, не хватало мастерства, чтобы повторить шедевр Краг-зула и вызвать к жизни пылевого дракона, но менее смертоносной его буря от этого не стала. Других зверей, усиливая эффект, шаман тоже воплощать не собирался – зачем, если пыли и так достаточно, чтобы иссушить врагов почти мгновенно?

Конный отряд ворвался в бурю с мечами наголо – красиво и глупо. Воины явно были уверены, что Альтемир прикроет их своей силой, ну а паладин от всей души надеялся, что ему не придется слышать их вопли.

Так или иначе, правы оказались все. Пыль, конечно, была омерзительной и мелкой, но никакой реальной угрозы не несла, так что вояки только яростно ругались, но мысленно, чтобы не хватить песочку полный рот. Альтемир же не слышал вообще ничего, кроме шума ветра, до тех пор, пока до него не добралась чья-то посторонняя мысль.

«В другое время я бы тебя за уши отодрал за такую самостоятельность, но сейчас мне это даже на руку. Изобразим все так, как будто вы погибли».

«Оцелот?!»

И снова – озаботься маг тем, чтобы прочитать мысли своего воспитанника, он бы хотя бы узнал о его проблемах. Но Радимир твердо решил влезать в жизнь паладина как можно меньше, чтобы тот на него не обижался. Яркий пример того, что даже разумные действия могут принести только вред, будучи предприняты не вовремя.

Маг хлопнул в ладоши, осуществляя перенос. Конечно, задачка была не из легких: два десятка людей требовалось запрятать в одном месте, а неожиданно появившихся в уравнении лошадей – в другом. Это было даже сложнее, чем известная ситуация с мухами и котлетами. Однако и волшебник был не из простых, а узнать координаты конюшен Кулака для него стало секундным делом.

Буря рассеялась. Шаман несколько удивился, что его творение не оставило от врагов ни костей, ни даже металлических частей, но скорбеть по этому поводу явно не собирался. Убить вражеского вождя в самом начале битвы – большая удача. К тому же он вполне доказал свое превосходство. По этому поводу его племя решило рвануться навстречу людям с боевыми кличами и устроить хорошую свалку.

Походные полки придерживались того же мнения – имперцы горели желанием отомстить за Альтемира. Особенно в этом усердствовали солдаты, которым не надо было особо думать, чем они и не злоупотребляли. А вот командирам желание расквитаться за гибель своего боевого товарища не мешало быть уверенными, что паладин все-таки поступил как полный идиот.

Во время отсутствия Оцелота Кьяр не сидел сложа руки. И потому он, когда почувствовал, что рядом появляется рамка телепорта, вмешался и резко дернул ее наверх, саженей этак на десять. Проделать такое с телепортом Радимира не смог бы никто из его Гильдии; да и вообще, чтобы пересчитать способных на подобное чародеев, хватило бы пальцев на одной руке. Ну, может быть, на двух, если вспомнить историю. Архимаг был действительно впечатлен, хотя следовало опять же понять, зачем наугеру это вообще понадобилось.

«Потому что иначе ты бы переместился прямиком в камень», – дружелюбно подумал Кьяр.

«Я не успел попросить „не убивай меня, я тебе пригожусь“».

«Я и сам догадался, что пригодишься».

Оцелот огляделся. Теперь вместо холма, с которого он отправился спасать Альтемира, посреди равнины возвышалась небольшая скала, похожая на приземистую башню гномьей постройки. Маг поднял бровь:

«И для чего это?»

«Я решил подождать, чтобы тебе не пришлось бежать вдогонку. Сейчас все увидишь». – Гном перехватил свой науг обеими руками, размахнулся им из-за головы и остановил страшный удар буквально в волосе от камня под ногами. Сталь аккуратно коснулась скалы, издав тихий звон. Ответом ему стал низкий глубинный рокот, огромный камень задрожал и словно бы начал подниматься.

Оцелот, балансируя на танцующей поверхности, как заправский моряк, аккуратно подобрался к краю и глянул вниз.

Скала действительно поднималась наверх из бурлящей, словно кипяток, земли на стремительно отрастающих каменных ножках. Ножек было много, они были маленькие и торчали во все стороны.

Кьяр, поймав озадаченный взгляд архимага, подмигнул:

«Это будет наша самодвижущаяся крепость. Не одному тебе, в конце концов, создавать ходячих страшилищ».

«Мой котик очень красивый».

«Угу. Ты это зарам расскажи».

Созданный из молний зюр по-прежнему занимался посевом смерти и разрушения в рядах ящеров. Впрочем, в размерах он уже заметно уменьшился – сказывалась естественная утечка силы, которая со временем случается с любым заклинанием. Оцелот немножко полюбовался на то, как творение его рук насаживает врагов на изогнутые когти, а затем повернулся к гному и скрестил руки на груди.

«Ну показывай».

«Держись крепче».

Кьяр, усмехнувшись в бороду, махнул наугом по направлению основных сил заров, словно призывая кого-то в атаку. Башня, которая теперь была ходячей, восприняла команду с готовностью. Множество коротких ножек оттолкнулись от земли и отправили каменную махину в высокий, красивый прыжок, заставляющий его невольных свидетелей усомниться в своем психическом здоровье. Потому что в течение нескольких секунд над битвой, натурально, парила летающая скала.

Приземление, впрочем, поставило все на свои места: скала оказалась все-таки прыгающей и вдобавок очень тяжелой. Радимиру пришлось творить защитный экран, чтобы компенсировать перегрузки от резкого удара. Заров, в самую гущу коих приземлилось творение Кьяра, раскидало в разные стороны вместе с аптарами. Досталось даже наиболее прозорливым, которые вовремя вычислили место приземления «этой громадины» и попытались удрать от нее подальше.

Два чародея верхом на самоходной башне оказались не то чтобы в центре орды ящеров, но все равно фактически в полном окружении. А значит, не было никакого повода для беспокойства: даже если зары сумеют убежать достаточно далеко в одном месте, то в других они точно не успеют убраться из зоны поражения.

Наугер, держа свое оружие на вытянутой руке, слегка поводил им перед собой, заставляя землю проваливаться и раскрываться глубокими щелями. Не успевшие убраться бестии падали вниз, а в следующий миг края разрывов уже смыкались, навсегда погребая свои жертвы.

Оцелот, прикинув, что Кьяр одним заклинанием положил примерно сотни три заров, встряхнул кисти, разминая пальцы для серии пассов:

«Дай-ка и я немного развлекусь».

После нескольких жестов маг соединил ладони, изогнув их так, словно держал что-то в руках, а затем раскрыл. С его рук вспорхнула маленькая синяя птичка; хотя, если приглядеться, больше всего она напоминала состоящего из молний грифона, как раз такого, который стоял на крыше императорского дворца в Мирбурге. Приглядываться, впрочем, очень скоро стало не нужно – птичка, взлетая все выше, стремительно росла, пока не превратилась в здоровенное и весьма агрессивное чудовище. А поскольку у заров не осталось ни виверн, ни дракона, то в отсутствие достойных противников грифон принялся с душераздирающими завываниями носиться над вражескими порядками, поливая все живое дождем шаровых молний. Шаманы угрожающе потрясали вслед посохами, но их пылевые бури попросту не могли угнаться за гордо реющим чудовищем. Тварюга кувыркалась в воздухе, выделывала головокружительные петли и вообще явно наслаждалась собой.

Кьяр укоризненно покачал головой:

«Я, конечно, все понимаю, но зачем было наделять заклинание частицей собственного больного разума?»

Оцелот невозмутимо отбрил:

«То есть ты считаешь, что здоровенная каменная глыба с кучей ножек внизу – это нормально?»

«Туше. Тогда я должен тебе чем-то ответить».

«О, да у нас никак дуэль мастерства?»

«По-моему, мы оба уже не глупые подростки… – Кьяр многозначительно посмотрел на Оцелота и получил в ответ такой же хитрый взгляд, – и назвать это обычной дуэлью уже нельзя!»

«Совершенно согласен, простые маги не в силах косить врагов сотнями, просто чтобы помериться размерами…»

«Самооценки, я тебя понял».

«Отлично. Что ж, показывай, что умеешь, я жду».

Архимаг, нацепив неприятную ухмылочку, скрестил руки на груди, приготовившись наблюдать. Наугера, однако, смутить подобным преувеличенным вниманием было трудно, как и любого чародея вообще. В результате специальной подготовки они могли сплести заклинание, стоя перед агрессивным огненным демоном, у которого кроме горящего взгляда имелись клыкастая пасть и когтистые лапы, обычно тянущиеся к самому магу. И это весьма способствовало их выживаемости в разных интересных ситуациях.

Гном, небрежно ухватив науг за самый конец рукоятки одной рукой, раскрутил его, как легкую палочку. Трюк был проделан настолько умело, что даже Оцелот, отлично знающий истинный, весьма немалый вес оружия, на долю мгновения оказался во власти иллюзии.

Затем Кьяр привстал на цыпочки и швырнул все еще вращающийся науг с вершины ходячей башни вниз, на землю. Будь это обычный бросок и обычный молот, получилась бы яма, пусть даже и достаточно глубокая. А так внизу случилось нечто похожее на настоящий взрыв: во все стороны из воронки расплескалась земля и пошли глубокие трещины. Наугер, вытянув вперед руку, призвал – и оружие, сверкающей рыбкой вынырнув из облака пыли и грязи, вернулось прямо ему в ладонь. Пожалуй, связь с хозяином и была самым большим отличием науга от простого куска железа на рукоятке.

Внизу тем временем разворачивалась небольшая армия земляных големов. Оцелот приподнял брови в знак того, что он впечатлен. Из самой воронки и из расходящихся от нее трещин лезли шустрые приземистые твари и бросались в бой, даже толком не осмотревшись по сторонам. Хотя осматриваться им было попросту нечем: големы не нуждались в зрении или слухе. У них было только вложенное создателем знание о враге и магическое чутье, помогавшее этого врага найти. От какой-нибудь поднятой нежити истуканы отличались только тем, что не зависели от своего хозяина и могли сражаться даже после его смерти.

Кьяр, пнув камень под своими ногами, поднял из него удобное, хотя и жестковатое кресло, уселся в него и, дождавшись взгляда Радимира, сделал приглашающий жест. Мол, давай, старайся, теперь твоя очередь.

Маг хмыкнул. Отряд големов, бодро рвущий заров на куски, был необычным решением и требовал какого-нибудь оригинального ответа. Впрочем, и о насущных проблемах забывать не стоило, у бестий и без Краг-зула хватало командиров, способных к тактике. И они понимали, что против сильных вражеских магов надо не бросать простых солдат, а применять своих шаманов – зачем они вообще тогда нужны, если не для этого? А поскольку два чародея вольготно расположились на самом верху дурацкой башни с ножками и даже не думали скрываться, то можно сказать, что они прямо-таки нарывались.

Говорящие с духами не заставили себя долго ждать. Поскольку созданный Оцелотом грозовой кот продолжал уменьшаться в размерах, представляя все меньшую угрозу, а грифон носился в небе с такой скоростью, словно ему насыпали под хвост перцу, и все равно был неуловим, торчащая посреди поля башня была единственной достойной целью.

Рано или поздно все узнают, что обладающие даром чародейства, оказывается, могут объединять свои силы, чтобы создать что-нибудь по-настоящему удивительное. Шаманы не были исключением, хотя ничего достойного занесения в книгу рекордов Оцелота они не создали. Ну просто очень сильное заклинание – Радимир разочарованно вздохнул, ожидая увидеть что-то более оригинальное, чем пылевой аптар. Среди них нашелся достаточно умелый говорящий с духами, способный придать пылевой буре форму зверя, а остальные просто делились с ним силой.

Големы, уже начавшие серьезно теснить заров, попали под раздачу первыми. Сотворенный шаманами зверь походя давил их лапами, прорываясь к настоящей цели. Архимаг, прищурившись, изучил аптара внимательнейшим образом и решил, что на мишень тот сгодится.

Дальше последовала сложная система жестов, больше пригодная для управления оркестром, если бы нашлось хоть одно собрание музыкантов, способных играть в таком темпе. «Разве что собрать его из колибри», – мысленно хихикнул Оцелот, пустивший свою фантазию погулять, пока его руки были заняты сотворением формы будущего заклинания.

Вокруг выросшей посреди чистого поля каменной башни, медленно темнея, начало закручиваться широкое, неторопливое кольцо ветра. По мере того как вихрь набирал силу, он рос в высоту и в ширину и, разумеется, наполнялся молниями. Сначала внутри проскочил один небольшой разряд, затем уже несколько, а вскоре внутри ветряного потока словно разразилась локальная гроза.

«Думаешь, удержит?» – осведомился наугер, который сидел, подперев голову рукой, и наблюдал за происходящим.

«Если бы это была пассивная защита, можно было бы делать ставки», – усмехнулся Оцелот, резко выбрасывая вперед правую руку.

Кольцо ветра мгновенно разомкнулось, раззявило один конец наподобие змеиной головы и бросилось вперед на сотворенного шаманами аптара. Тот, не растерявшись, наклонил голову, выставил рога и рванул вперед, прямо в раскрытую пасть. Тут-то ему и конец пришел. Грозовое пресмыкающееся натянулось на противника целиком и сцепило клыки. Вздутие в середине змеи еще некоторое время потыкалось в разные стороны, а затем замерло и опало, сходя на нет.

«Ты закончил?»

«Издеваешься?!» – Оцелот, фыркнув, указал пальцем на группу шаманов, впавших в оцепенение при виде легкости, с которой переварили их творение. Заклинание понятливо устремилось вперед, вызвав панику среди заров. Однако в последний миг приплюснутая голова остановилась, раскрыла пасть и презрительно выдохнула прямо в бестий облако пыли. После чего змея гордо развернулась и отправилась восвояси.

Архимаг, напоказ отряхнув руки одна о другую, обернулся к наугеру.

«Ну конечно, я мог бы просто развоплотить этого их аптара. Но такому решению явно недостает изящества».

«И внешних эффектов, верно? – Кьяр самым наглым образом усмехнулся, слезая со своего каменного кресла. – Эх, ладно. Покажу-ка я тебе кое-что занимательное».

«Давай-давай. Пора уже заканчивать, в конце концов, я начинаю скучать».

Битва и впрямь затянулась. Где-то вдалеке походные полки доблестно крошили в капусту заградительные отряды бестий, прорываясь к Каменному Кулаку. Панцири гномов и армия кирссов, двигаясь навстречу друг другу, медленно сближались, зажимая яростно сопротивляющихся заров. Отдельный отряд котов уже ворвался в почти незащищенный лагерь ящеров; часть кирссов добивала охрану, а остальные грузили яйца, чтобы забрать их с собой. Но все это, с точки зрения Оцелота, происходило крайне медленно.

«Ну да, все бы тебе телепортами прыгать и молниями швыряться», – ворчливо подумал наугер.

«Потому что я сражался в основном с магами, – пожав плечами, ответил Радимир. – Всякие красивые эффекты хороши на публике, вот как мы сейчас развлекаемся. Ну или это просто видимая оболочка, когда ты используешь для заклинания частицы, стихий – все эти молнии, огненные шары и прочее».

«Ты меня магии учить будешь? Я отлично знаю, что сражающиеся волшебники по скорости оставляют далеко позади даже охваченных страстью кроликов. И хватит на этом». – Кьяр окинул армию заров оценивающим взглядом мясника, прикидывающего, откуда начать резать оковалок. Оцелот тоже решил закончить с разговорами; в конце концов, меньше слов, больше дела, чем быстрее гном сделает свой ход, тем быстрее все закончится.

Кьяр ткнул в скалу под ногами наугом и уселся прямо на камень, скрестив ноги. Башня послушно брякнулась на землю и пустила корни, закопав все свои маленькие ножки. Наугер, положив оружие себе на колени, закрыл глаза.

Радимир наблюдал уже с неподдельным интересом; как известно, настоящее мастерство начинается тогда, когда маг перестает махать руками и действует одной лишь мыслью. Судя по всему, башня превратилась в огромный передатчик, внутри которого наугер сейчас накапливал магию. Зачем оно ему было надо, архимаг как раз обдумывал, когда собранная в один импульс сила внезапно освободилась, устремившись вниз, к самым недрам земли – туда, где под твердыми слоями камня и руды бурлила раскаленная лава.

Рядом с горами она залегала не так глубоко, как в других местах. И вызвать ее было куда легче – естественно, протащить сгусток лавы наверх не смог бы никто, просто сил бы не хватило. Но суть магии далеко не всегда в применении ее в качестве силы. Иногда магия – это искусство знать, где приложить буквально крохотный импульс, чтобы нарушить равновесие сил, и дать преимущество той, которая тебе нужна.

Магма, сдавленная земной толщей, находится в равновесии и не может вырваться наружу. Но если земная твердь вдруг ослабнет, то это откроет бурлящему огню путь наверх. Но все это на самом деле еще очень несложно.

«Ты сумасшедший», – уважительно подумал Оцелот.

«Кто бы говорил!» – в тон ответил гном.

Сейчас он занимался куда более трудным делом – закрывал лавовый канал, чтобы не организовать на равнине небольшой вулкан, способный похоронить и своих, и чужих, и Каменный Кулак в придачу. Оцелот, полностью переключившись на магическое зрение, наблюдал за этим процессом очень внимательно и был готов, случись что, прийти на помощь. Конечно, дуэль дуэлью, но в данном случае гном, скорее всего, и сам был бы не против принять вовремя оказанную поддержку. Потому что последствия промедления оказались бы куда страшнее.

Однако наугер справился – пусть и из последних сил, но он смог восстановить монолитный каменный пласт, закрывающий лаве путь наверх. В тот момент земля начала дрожать уже настолько сильно, что драться продолжили только самые горячие энтузиасты; остальные крайне внимательно оглядывались по сторонам, предусмотрительно отыскивая участок, где не трясет.

И в этот момент посреди армии заров в небо ударили струи огненных гейзеров. Гномы и кирссы, как счастливые обладатели возможности вовремя удрать подальше, немедленно ею воспользовались. Это было и несложно – после того как наугер перекрыл лаве путь, уже прорвавшийся раскаленный пузырь потерял немалую часть своей скорости и был уже куда менее опасен.

Но весь расчет был на то, что ящеры, зажатые между двумя вражескими армиями, сгрудятся очень и очень плотно, так что даже несколько гейзеров бурлящей лавы нанесли им огромные потери. По сути, конечно, заклинание балансировало на грани успешности – почти все пылающие фонтаны сошли на нет секунд через десять. Только один, самый мощный и пришедшийся как раз в скопление шаманов, заставил землю разверзнуться огненной бездной. Но раз врагов под ударом оказалось очень много, то и результат оказался сокрушительным.

Кьяр, правда, не увидел первых результатов своего труда, он рухнул прямо там, где сидел, не в силах пошевелить и пальцем. В какой-то момент ему показалось, что не хватит сил даже на поддержание мыслеречи, но потом он все-таки собрался и взял себя в руки:

«Хитрая штука… этот запас сил… особенно большой. Пока используешь что-нибудь простое, кажется, что он все полон. И понимаешь, что перестарался, только когда все уже случилось, хе».

«Не сказал бы, что ты перестарался. Скорее сделал все как надо, в самый раз». – Оцелот с мечтательной улыбкой на лице любовался на огненный ад. Жар от медленно остывающей лавы на таком расстоянии почти не чувствовался, однако выглядело все равно красиво – если не задумываться, что вон те мельтешащие фигурки сейчас… ой, накрыло извержением, жалость какая, такие забавные… были. Все-таки маги здорово отличались от обычных людей. Радимир, например, не испытывал ни малейших угрызений совести. В его понимании зары отлично знали, на что шли, так что винить могли только сами себя.

К его чести, впрочем, надо отметить, что и к своей собственной жизни и смерти он относился примерно так же. Рациональность в высшей степени не позволяла чародеям относиться к себе иначе, чем к другим. В противном случае это было чревато неприятными последствиями: волшебник мог начать считать себя лучше или ценнее других, а там и до мыслей о владычестве посредством магии недалеко.

«Оцелот?»

«Ась?»

«Шутник, твою мать. Возьми мою фляжку, к поясу приторочена…»

Маг в притворном изумлении развернулся и глянул на распростертого наугера:

«Ты завещание, что ли, составляешь?»

«Идиот. – Гном, по-прежнему не открывая глаз, попытался ухмыльнуться. – Дай мне хлебнуть».

«А, черный подгорный?»

«Он самый».

Маг, соблюдая известную осторожность, отцепил фляжку размером с волосатый кулачище гнома и взболтнул рядом с ухом. Как и положено, в ответ не донеслось ни звука. Осторожно, словно обезвреживая магическую мину, Оцелот открутил крышечку размером с наперсток.

Только невежда мог бы спросить, зачем на здоровенной фляжке такая крохотная крышечка. Тот, у кого уже был опыт взаимодействия с черным подгорным элем, отлично знал, что в крышечку как раз помещается норма. Для закаленного гнома, находящегося в крайне тяжелом состоянии, когда требуются крайние меры.

Радимир затаил дыхание и осторожно налил вровень с краями. Каплю на горлышке он так же осторожно стряхнул вниз. Камень ответил негодующим шипением и шапкой пены. Вот именно поэтому ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы эта дрянь попала на пальцы.

Кьяр, ощутив близость живительного напитка, энергично задвигал носом, с трудом приподнял руку и опрокинул в себя крышечку. Оцелот поскорее закрыл флягу обратно, не желая слишком долгого соседства эля с воздухом. Хотя гномий напиток, в отличие от вина, не выдыхался – наоборот, он набирал крепость. И при определенном содержании воздуха взрывался.

Черный подгорный эль славился на всех просторах двух дружественных стран. Правда, только гномы считали его пригодным еще и для питья. Выдержать его могли только мифрильные стопки, а идеальный размер, с наперсток, нашелся как-то сам собой.

Зато эль отлично горел, тушился только песком, а облитый им человек никогда бы не стряхнул с себя эту вязкую дрянь. Вдобавок им можно было обрызгивать камни, чтобы прокладывать тоннели, травить гравюры на металле, использовать как горючее и смазку для хитрых гномьих механизмов и, в общем, да, иногда пить. Правда, для этого надо было соблюсти два важных условия, известных только знатокам, и набраться значительно сильнее состояния «море по колено». Иначе живучий инстинкт самосохранения никак не хотел отключаться.

Гном, с усилием двинув кадыком, затаил дыхание и замер на несколько мгновений. Под бронированным нагрудником раздались звуки, заставляющие подумать о сложных и уж точно небезопасных химических процессах. Архимаг на всякий случай отошел подальше.

Наугер, крякнув, выпустил из ноздрей две струйки густого белого дыма и моргнул.

«Хорош, заборист. Быка свалит!»

«Даже если просто попадет на шкуру, я в курсе». – Оцелот, впрочем, вздохнул с облегчением и шевельнул пальцами, чтобы помочь гному подняться. Учитывая вес наугера и его брони, применять для этого стоило только магию, вручную тут не справился бы и здоровый брат ордена щитоносцев.

Кьяр, опираясь на магические подпорки, взгромоздился на свое кресло и даже, вяло махнув рукой, поймал фляжку, которую ему метнул маг. Теперь гному следовало отдыхать как минимум сутки или медитировать половину этого времени, чтобы прийти в норму.

Но результат однозначно того стоил! Там, где раньше был центр армии заров, теперь подергивались стремительно застывающим стеклом несколько широких огненных луж. Вокруг не менее живописно подергивались, издыхая, недостаточно расторопные ящеры. Хотя, как ни тренируйся бегать на короткие дистанции, от пробившегося у тебя под лапами гейзера удрать не успеешь.

Оставшиеся бестии были явно деморализованы, увидев такие потери – особенно среди вождей и шаманов, способных собрать вокруг себя сторонников и повести их в бой. Да и их слабость в магическом плане тоже проступила очень явно. Трудно сражаться, когда тебя поливают молниями, а ты не можешь сделать ничего в ответ. Но все еще хуже, если ты понимаешь, что на вражеской стороне сражаются чародеи, способные выйти за грань разумного.

Земляные големы, огромная грозовая змея, извержение лавы – цепочка столь сильных заклинаний подряд могла подорвать боевой дух у кого угодно. А в небесах продолжал парить грифон, щедро рассыпающий шаровые молнии…

К тому же эстафета перешла к Оцелоту – и, судя по его усмешке, он задумал что-то интересное.

Наугер махнул рукой:

«Да ладно, успокойся. Я могу зачесть того огромного кошака, которого ты сотворил в самом начале битвы, за твой ответ. Ты тоже сейчас должен быть на пределе».

«Эй. Не оскорбляй меня, гном. – Радимир аккуратно соединил пальцы обеих рук. – Сейчас я покажу тебе настоящий ответ. К тому же тогда я немножко схитрил. Конечно, мне пришлось создавать оболочку заклинания своими силами, но вот содержание обеспечили тысячи бестий, которые верили в своего тотемного зверя. Это была их энергия».

Попутно маг аккуратно создавал небольшую, с ладонь, печать. Однако наугер был неплохо осведомлен о том, как творили магию имперские чародеи, и знал, что размеры печати далеко не всегда важны. Главное – сколько в ней фигур и какие вписаны руны.

Печать Оцелота казалась сплошной мешаниной силовых линий, они ложились так густо, что оставалось только удивляться, как архимаг может в них разобраться, ни разу не ошибившись.

Внезапно заклинание погасло. Чародей едва не осел на камни, но все-таки устоял, призвав всю свою силу воли.

Ничего не произошло.

Кьяр, конечно, чувствовал, что через печать прошло просто чудовищное количество силы, но вокруг ничего не изменилось. Не задули астральные ветры, не разверзлась земля, не полезли демоны из щелей в другие пространства…

Однако Оцелот, с трудом добравшийся до кресла наугера и плюхнувшийся на подлокотник, не выглядел разочарованным. Напротив, он улыбался, да так мечтательно, что аж зависть брала.

«А знаешь, жаль… – магу мыслеречь тоже давалась с трудом, – что мы убили… этого верховного шамана в самом… начале боя. Он бы вспомнил. Точно вспомнил. Хотел бы я посмотреть… на его морду».