Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 51 страниц)

– Ты всё же смотри по сторонам, – говорил Николай. – Отдельные отряды этих готов могут ещё где-то рыскать.

– Да, я смотрю, хотя мне, сказать правду, ужё всё равно, – отвечал юноша. – Какое-то опустошение навалилось, и даже жить особо не хочется.

– Так бывает, когда заканчивается долгая болезнь.

– Может быть, однако это не избавляет от понимания того, что мы возвращаемся с пустыми руками. Я узнал столь многое, но теперь всё утрачено, и надежда Архина вписать историю Зены в летопись наших героев останется несбыточной.

– Возможно, есть и другие свитки. Ты сам узнал о существовании этого лишь короткое время назад, и нет уверенности, что подобное не случится ещё раз.

– Нет, других нет. Был только один человек, что взял её записи после конца, бережно хранил их, дописал что-то своё. От него тянулась эта нить, и она прервана. Многое в этом мире уходит без следа, и уже невозможно восстановить. Я понял это, когда увидел их Элладу и осознал, как же мало сохранилось от неё. Песок протекает сквозь пальцы...

Скоро им преградила путь довольно крупная река, называвшаяся Аксием. По правую руку было видно её устье, расширявшееся в сторону моря до бескрайнего зелёного болота, сквозь которое тянулись несколько серебристых рукавов. Поскольку солнце уже заходило, путники решили остановиться на привал до утра. Они теперь никуда не торопились, а хорошая погода отбивала всякое желание ночевать в ближнем городе.

Вечером на берегах Аксия раскинулось дымчатое покрывало тумана, и всё исчезло в нём – скрылись дальние горы, огоньки лежавших впереди Фессалоник, даже море. Они встали лагерем близ воды, словно отрезанные этим туманом от окружающего мира. В повисшей тишине были слышны лишь редкие голоса птиц, да плескание речных обитателей. Именно там Клеарха, который уже было думал, что освободился от мучительных видений, охватил ещё один вещий сон, однако теперь не тревожный, не заставлявший сердце биться в бешеном ритме. Он вновь провалился в бездну времени и увидел мир, где стояла похожая тишина, был вечер, и на окраине рощи поднимался величественный столб огня...

**********

Агенор сидел у самой линии деревьев, огромный костёр перед ним уже пошёл на убыль, и сооружённый из брёвен и ветвей высокий помост заметно просел. Он был в одном хитоне, на бедро давила тугая повязка, рана на лице, смазанная мазью, перестала кровоточить. Оружие и торакс он свалил в груду рядом с собой. Блики пламени ещё играли на его панцире, особенно яркие в вечерних сумерках.

– Тебе надо отдохнуть, – приблизился к нему Граний, едва ковылявший из-за своих ран. – Иди поспать, а я послежу за костром.

– Нет, я хочу ещё побыть здесь, – покачал головой командир. – Успеем ещё отдохнуть, ибо война, похоже, закончилась, и всё закончилось.

– Весь мир теперь лежит у наших ног, – римлянин присел рядом, морщась от боли. – Жаль только, что мне придётся долго ещё оправляться от этих ударов, и я не смогу воспользоваться нашим новым миром в полной мере.

– Как там остальные? – спросил Агенор.

– Им лучше, чем мне. Сцева почти не пострадал, Титу замазали его раны, и он тоже выглядит бодро, этот телохранитель нашего полководца вообще получил единственную рану не от демоницы, а от кого-то из нас в суматохе, однако она не особенно его отягощает. Остальные уже в ином мире.

– Валерий тоже отошёл?

– Да, эллинский врач сказал, что дыхание пресеклось. Ничего уже нельзя было сделать.

– Понятно...

– Так, почему ты нарушил приказ Цезаря? – после некоторого молчания спросил Граний. – Он велел доставить тело воительницы в лагерь, а ты, вместо этого, предал их тела огню. Юлий может и разгневаться за это. Местные, которых мы привлекли к сооружению костра, вполне могут сообщить кому-нибудь о твоём отступничестве.

– Мне было важно поступить именно так, и я не nbsp;– Бей сейчас. Мне нет смысла жить... – ответил Клеарх, покачиваясь и закрывая глаза. боюсь никакого наказания. Они заслужили погребения, какое подобает героям. Пусть Юлий осудит меня, если посчитает, что я не прав.

– Она так и не выпустила из пальцев этот свой странный диск, – Граний посмотрел на пылающий помост впереди, охваченный облаками искр. – Некоторые говорили, что она была дочерью бога, и, после всего, я уже почти верю в это... Надеюсь, небожители не покарают нас за то, что погубили их бессмертную кровь.

– Я не хотел убивать девушку, – Агенор думал о чём-то своём, почти не слушая друга, – однако ярость и кровь ослепили меня, и я уже не понимал, что делаю. Такое со мной случается иногда... Я почему-то чувствую свою вину, и хотя бы этим погребением хочу снять её с себя.

– Ты выполнял приказ и сразил их в открытом бою.

– Откуда она знала о том, что я пережил в Парфии? – вновь говорил о своём командир.

– О чём ты?

– Она спросила меня о жертве Аполлону, будто знала, что случилось со мной в том походе.

– Ты говоришь о походе с армией Красса?

– Да, мы зашли тогда очень далеко и в бесплодных землях нашли свой предел. Когда армия была уже окружена, всадники во главе с сыном полководца пали, а нас засыпали стрелами со всех сторон, мы образовали кольцо тяжеловооружённых на вершине холма. На рассвете, находясь в этом живом кольце, я молился Аполлону о спасении, и, когда солнце начало подниматься, мне поверилось, что надежда ещё есть. Я спасся тогда, и этот момент врезался мне в память. Откуда Зена могла знать об этом?

– Дочь бога... Пророчества и тайны окружают таких людей, – пожал плечами Граний.

– Возможно ты прав, и дело было в пророчестве, данном ей. Жаль, что мы уже не сможем узнать этого наверняка, – Агенор потянулся было, чтобы коснуться жгущую болью рану, но отдёрнул руку, дабы ещё больше не растревожить. – Знаешь, ведь мне тоже было дано одно предсказание.

– Да, и какое же? Хорошо, наверное, иметь собственное пророчество... Будто ты важен для богов, и не просто так топчешь эту землю.

– После возвращения из Парфии на душе у меня было тяжело, а нужно было вновь собраться, ибо предстояло продолжить войну в Галлии под началом Цезаря. Временами мне казалось, что это я виноват в гибели Публия, сына Красса, который был мне близким другом. Я был совсем рядом, но не смог его спасти... Мне нужно было исцелить раны не только телесные, но и духовные, и, находясь в Элладе, я отправился в святилище Трофония, что в Беотии.

– Никогда не слышал о таком, – сказал Граний.

– Неудивительно, ибо о нём знают лишь эллины. По преданию, там страждущие могут исцелить свои душевные раны, а также узнать будущее. Так вот, я спустился в священную пещеру и провёл в ней ночь. Вернувшись, я почти ничего не помнил из своих снов, однако жрецы принесли табличку, на которой записали мои слова сразу после извлечения наружу. Они сказали, что мне было дано пророчество устами божества. Там было всего несколько слов.

– И что же там было?

– Было написано: "однажды тебе предстоит охотиться на львиц; если погубишь их, то обретёшь славу, но никогда не будешь счастлив в жизни".

Вечер медленно переходил в ночь, роща стала совсем чёрной, и небо украсилось первыми звёздами. В этой тишине костёр догорал, и огромные красные угли дышали жаром. Они уходили как герои древних времён – без сомнений и сожалений, осенённые кровью своих побед, слившиеся в этом огне с миром.

**********

Они вновь шли вдоль моря, оставив позади бурные Фессалоники. Море теперь отступило, ибо справа лежал полуостров Халкидика, но и над полноводными озёрами висело белое марево морских чаек, и ветер был также свеж. Однако уже через день пути морской простор вновь открылся им, раскинувшись как ослепительный щит.

– Мы приближаемся к Амфиполю, родине твоей Зены, – сказал Николай, которого не оставляло хорошее настроение. – Можем посмотреть на их могилы. По крайней мере, я слышал, что они именно здесь похоронены.

– Это не так, – покачал головой Клеарх. – Их тела были сожжены недалеко от поля битвы под Фарсалом, прах же развеян над заливом, и ничего не осталось...

– Откуда ты знаешь? Ах да, забыл... твои видения.

Дорога тянулась по равнине, и по сторонам раскинулись зелёные поля, иногда же мощёный тракт скрывался в тени оливковых рощ. По-прежнему было пустынно, и скорее можно было заметить зайца, греющегося на солнце, чем человека или повозку, лишь на море виднелись паруса кораблей и лодок. Николай весело рассказывал что-то, когда холодок внезапно пробежал по спинам путников, и на дорогу ступили две бесшумные тени.

– Что это? – вырвалось у юноши, когда он разглядел вспыхнувшие зеленью глаза.

– Не может быть, – прошептал его друг, вглядываясь в мозаику тени под деревьями. Прямо на древних камнях тракта, подняв головы, стояли две львицы. Они были спокойны, словно изваяния из тёплого камня, их опущенные хвосты не двигались, и лишь уши напряжённо обратились в сторону людей. Под внимательным взглядом обоим путникам было не по себе, однако первое оцепенение прошло, и Николай потянулся к поясу, где был кинжал, хотя и понимал, что это слабая защита. Впрочем, звери не думали нападать, в одно мгновение они потеряли интерес к людям и отвернулись, продолжив свой путь. Львицы уходили также бесшумно, мышцы перекатывались под их золотистыми шкурами, и пятна теней играли на спинах. В роще они превратились в тёмные силуэты, потом же и вовсе исчезли, будто и не было их никогда.

– Ты тоже это видел? – спросил Клеарх.

– Да, ещё бы, – вздрогнул всем телом его друг. – Тебе не привиделось. Это звери из крови и плоти.

– Красивые, – кивнул юноша.

– Однако их не должно здесь быть. Львы вымерли в Элладе уже давно, много веков назад, – Николай безуспешно вглядывался в рощу. – Откуда они здесь взялись? Наверное, их привезли в город для развлечения граждан, и они сбежали из клетки. Кажется, я слышал, что в Фессалониках в цирке показывали диковинных зверей. Ты помнишь?

– Не помню такого... Мне кажется, что цирк тут не причём. Это были необычные звери...

– О чём ты?

– Я не знаю точно... не уверен...

Они вновь шли, теперь тревожно оглядывая дорогу и окрестные холмы, однако никаких следов хищников больше не было. Ночью их временами охватывал страх, и они даже установили дежурства, но ничего плохого не произошло. Наконец, впереди раскинулась широкая река, поросшая зарослями камышей, это был Стримон, и за ним уже виднелись очертания города. Николай решил сделать привал близ моста, ибо стояла полуденная жара, да и они подустали за утро.

– Амфиполь впереди, – сказал юноша, когда они сели на обочине, покрыв головы накидками и развязав мешочек с едой.

– Каким был город во времена Зены? Ты помнишь? – спросил его друг.

– Не так много и изменилось. Почти те же стены, ворота, всё так же расстилаются оливковые сады... Хотя, что-то неуловимое уже ушло...

– Кажется, что тебе стало легче, – улыбнулся Николай. – Я прав?

– Я ничего не могу сделать, и почти уже смирился с этим. Пусть жизнь несёт меня как буря, захватившая сорванный листок, – Клеарх откинул голову, закрыв глаза. – Я готов принять свою судьбу.

– По крайней мере, ты уже не стремишься к смерти – оптимистично заключил его друг.

– Я не знаю, зачем всё это было со мной. Чистая случайность? Мы все просто посетили одно и то же место, оказались в одной точке... Или это было предопределено? Зачем? Я хотел видеть и увидел, хотел узнать, но не ожидал, что это будет так... тяжело.

– Люди какие-то идут, – сказал Николай, указав на мост.

К ним приблизились пятеро пеших путников, что укрывались от жары под накидками и широкополыми шляпами, на плечах же несли увесистые мешки. Шедший первым остановился перед отдыхавшими и учтиво сказал:

– Откуда вы, друзья? Почему не входите в город? Не нужна ли помощь?

– Господь защищает нас, и мы уверенно следуем по своему пути, – кивнул ему Николай.

– Вы, я вижу, христиане, а значит – наши братья, – сказал путник. – Значит, вы просто отдыхаете?

– Ты прав. Присоединяйтесь к нашей трапезе, если пожелаете, ведь для нас самим Богом заповедано делить хлеб с ближними.

– Будем рады, – вступил в разговор второй. – Всегда лучше отдохнуть от дороги с хорошими людьми, и никто, думаю, от такого не откажется.

Путники оказались христианами из константинопольской общины, что шли по делам в Афины, к тому же, они также откололись от ариан, считая их учение искажённым. Они с большим интересом выслушали рассказ Николая о том, как сторонники истинной веры торжествовали в Адрианополе, ибо всегда приятнее, даже уже зная о самом событии, услышать от очевидца. Один из них представил друзьям себя и своих спутников:

– Меня Виталианом зовут. Те же, кто со мной, – Себастиан, самый старший и мудрый из нас, ещё Константин, Трифон и Прокл. Я торговец, спутники мои работают в мастерских, лишь наш Себастиан – человек образованный и успешно избегающий ручного труда.

– Выходит, это ты спас епископа от врагов? – Трифон посмотрел на Клеарха. – Ты смелый парень, мы все можем лишь восхищаться твоим подвигом.

– Я делал то, что должен.

– Не скромничай. Это было очень важно, – сказал Себастиан, который носил приличную бороду и, действительно, походил на учёного. – Сторонники истинной веры переживают сейчас тяжёлые времена. Нас мало. Поэтому любая победа очень важна. С приходом императора Юлиана всё зависло на тонкой грани – язычники, ариане, мы... Адрианополь за нами, и это даёт надежду.

– Мы, ведь, едва спаслись от варваров, – вступил в разговор Прокл. – Один их отряд выскочил на тракт пару дней назад, но чудом они нас не заметили. Вы, наверное, тоже немало испытаний встретили в пути?

– Да, было дело, – кивнул юноша. – Но мне не хочется это вспоминать.

– Вы львов не встречали на дороге? – спросил Николай.

– Ты, верно, шутишь, – усмехнулся Виталиан. – Какие же здесь могут быть львы? Мы же не в Персии и не в Африке. Нет здесь никаких львов.

– Два зверя, – сказал Клеарх. – Мы встретили их вчера недалеко от реки Аксий. Они были реальны, и мне нет дела до того, что вы мне не верите.

– А знаешь, возможно вы видели амфипольских львиц, – предположил один из путников. – Хотя, я всегда думал, что это просто легенда.

– О чём ты говоришь? – удивился Николай.

– Дело в том, что мы с Себастианом уроженцы этих мест, и в детстве мне приходилось слышать рассказы матери о двух львицах, которые, будто бы, охраняют наши земли. Впрочем, Себастиан мог бы больше рассказать, ведь он у нас человек учёный, у известных философов мудрость перенимал.

– Расскажи, очень прошу, – попросил Клеарх.

– Удивительно мне слышать, что эта древняя история оказалась правдой, – ответил старший, – однако всё может случиться по воле Создателя. Сам я никогда не видел этих зверей, только слышал разные рассказы. Говорят, что в старые времена, ещё до рождения нашего Спасителя, жила в Амфиполе местная героиня по имени Зена, которую ещё прозывали Царицей воинов...

– Что? – вырвалось у юноши.

– Ну, да. Зена. Вы могли слышать о ней, хотя её история не сказать, чтобы слишком популярна среди эллинов.

– Мы знаем, кто это, – кивнул Николай.

– Так вот, как гласит легенда, после гибели этой Зены и её юной спутницы, Габриэль, разбойники и злодеи распространились по многим землям, особенно же в Македонии. Власти не желали их усмирить, однако из тёмных лесов вышли две львицы, губительных хищника, о которых в наших землях давно забыли, и ночами они нападали на тех, кто творил зло. Надменные фракийцы, иллирийские головорезы, пираты и грабители находили свою смерть, людей же честных они не трогали, будто способны были заглянуть в самое сердце. Многие пытались их изловить, и даже римские власти присылали людей, но они всегда оставались неуловимы. Ни яды, ни ловушки не брали их, были лишь следы на влажной земле, да горящие глаза в ночи. Матери пугали ими детей, говоря о смерти из тьмы, что приходит за теми, кто склоняется к злым делам. В Амфиполе эти истории передавали из уст в уста, но я не помню, чтобы кто-то пытался записывать их, ведь, люди учёные не верят в такое.

Говорили, что были это не звери, но мятежные души героинь, Зены и Габриэль, что не упокоились и за чертой смерти, навсегда оставшись стражами нашей земли. Будто бы боги старого мира наградили их такой участью, как бывало в древних мифах. Впрочем, я полагаю, что потерявшие власть демоны не могли этого сделать, и тут не обошлось без Вседержителя. Каждому он даёт то, что заслужено в жизни, и у каждого из нас есть свой путь. Одна была слишком горда, чтобы принять свою судьбу, вторая слишком любила, чтобы расстаться. Награда это или проклятье – я не знаю.

– Они не выглядели печальными, – прошептал Клеарх.

– Давно уже не появлялись эти звери, – заметил Себастиан. – Даже в Амфиполе почти перестали рассказывать о них, хотя жители всегда считали этих воительниц местными героинями. Поэтому я и удивился, что их вновь кто-то увидел.

– Да, чего только в жизни не бывает, – вступил в беседу Виталиан, – однако мы подзадержались, и нам надо бы выходить, ибо путь до Фессалоник не близок.

– Ты прав, – кивнул старший. – Жара отступает, и нам пора в дорогу.

Они попрощались, и скоро каждая группа двинулась в свою сторону. Николай первым пересёк мост над Стримоном и остановился на фоне города, поджидая друга. Когда юноша подошёл, он сказал:

– Думаю, ты поражён тем объяснением, что дал Себастиан по поводу этих зверей. Я сам в сомнениях, ибо не знаю, верить ли в это. Впрочем, по воле Господа всё может произойти.

– Я верю в то, что он сказал, – улыбнулся Клеарх. – Я видел глаза этих львиц... Есть в них что-то, что я помню.

– Ладно, тогда и я окончательно отброшу сомнения. Признаю, что к концу похода, ты убедил меня, что они не миф, и древние книги не лгут.

– Как раз книги-то мы и потеряли.

– Ничего страшного. Ты можешь рассказать Архину о том, что видел своими глазами, это будет даже больше, чем какие-то свитки.

– Мне никто не поверит, – покачал головой юноша.

– Однако тебе, похоже, это уже не терзает душу.

– Я о многом думал в последнее время. Пожалуй, я был глупцом. Мне открылось такое, о чём я не мог и мечтать. Я прикоснулся к героям древности, людям, чья слава стала легендой нашего народа, и было бы глупо этого не ценить. Да, я хотел жить их жизнью и мучился от невозможности этого, однако теперь я понял, что у меня своя жизнь. В конце концов, они сражались до конца, даже когда всё было потеряно. Я запомню этот урок.

– Понятно. Интересно, ты заметил, что случилось, когда мы встретили этих львиц?

– Что? – не понял Клеарх.

– Ну, ты слышал историю Себастиана, и я подумал, что, ведь, они смотрели на нас тогда, заглядывали словно в самое сердце, но не напали. Выходит, они не нашли в тебе зла. Можешь считать себя хорошим человеком.

– Но я-то сам знаю, что совершил зло.

– Это другое дело. Это твой суд, с которым тебе жить.

– Ты думаешь, Бог наказал их подобной судьбой? – юноша посмотрел на своё отражение в зеркале реки. – Они не ждут во тьме часа суда, но привязаны к этой бренной земле. Окровавленные львы, дети старого мира, которым нет места там, где рождён Агнец... Однако я не видел печали в их глазах, и мне показалось, что они были счастливы.

– Как сказано, никто не избежит своего суда, и ничто не останется неизменным, когда придёт время, – пожал плечами его друг. – Мы не можем знать замыслов Вседержителя. Возможно, в этом их искупление. По крайней мере, мне это не кажется плохой участью.

– В твоих словах есть правда. Наш Бог милостив, и в этом надежда...

Они миновали Амфиполь и шли по дороге вдоль моря, слева от них поднимались старые горы, изрезанные шахтами. Именно там Николай и заметил вновь таинственных хищниц, крикнув другу, показывая рукой:

– Вон! Опять они! Стоят на горе, словно красуются.

Клеарх посмотрел туда и убедился, что львицы замерли на отвесной скале, повернувшись боком и принимая солнечные лучи на золотящийся мех. Они словно нависли над городом, как те львы над вратами в мёртвых Микенах, что он видел, путешествия по Элладе. Хищницы осматривали свои владения.

– Интересно, что они там делают, – сказал Николай.

– Там старый амфипольский некрополь, – ответил юноша. – Там могила её матери, её предки...

Люди говорили, что видели их иногда. Где-то промелькнули стремительные силуэты, где-то вспыхнули в тёмном логе глаза, или же длинные тени очертились под полной луной. Временами они появлялись на отрогах неприступных гор, и просто стояли, едва видимые, оглядывая свою землю. От Фасоса до Фермейского залива отпечатывались их следы в горячей пыли. На золотоносном Пагее, на мосту через Стримон, рычащими у Фракийских ворот, на равнинах Эмафии и Эдониды, пробегающими по Халкидике, в тени Керкины, у самых снегов Олимпа замечали их торговцы и путешественники, часто крестясь в страхе. Всегда вместе. Всегда двое. В мире, где больше нет львов.