Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 51 страниц)

Белов Михаил Юрьевич
Царица воинов

Глава 1. Мифы.

Жара спадала, утопая в зелёных, как дикие женские глаза, садах города, разбитых в западной его части, расчерченных линиями прямых дорог и приятно контрастирующих с белизной жилых кварталов и общественных зданий. Совсем чистое утром небо теперь заполнилось огромными массами белых облаков, а со стороны далёкого моря на юге двигалась плотная тёмно-синяя стена дождя, предвкушение коего доносил ветер. Так заканчивался седьмой день месяца секстилия в Адрианополе, городе прекрасном в это время года и тихом, прежде всего из-за удаления от столичной суеты Константинополя. Впрочем, в последнее время внутренние распри заметно потеснили тишину и покой. Однако такое случалось всё же не часто, и обычная жизнь города была по-провинциальному размеренной. Гомон городского рынка, особо густой до полудня, звон посуды, крики торговцев и рьяных покупателей, грохот телег по мостовым или частая дробь по ним же всадников, толпы праздношатающихся вечерами молодых людей с вином и флейтистками, шумные празднества в торжественные дни или народные собрания – всё это составляло нормальный распорядок дня.

Архин не любил шум города, поэтому предпочитал жить в поместье за рекой, хотя у него был дом и в городском центре. Сам Адрианаполь лежал в треугольнике меж двух сливавшихся рек, усадьбами и садами переваливая за них во многих местах. С балкона вытянутого по холму дома город был виден Архину как на ладони. Общественные здания вокруг главной площади, расчерченные по линейке улицы, храмы богов, ремесленные кварталы, где, как он знал, теснились подслеповатые жёлтые дома, обрамлённые грязными канавами. Могучие стены укреплений темнели по периметру, и на квадратных башнях развевались флаги, тело реки пестрело от лодок и маленьких кораблей. Шёл первый год 285 олимпиады, по римскому же исчислению – 1114 от основания города.

В тот день он сидел, как и всегда в жаркие дни, на террасе, разбирая сухо шелестящие папирусы с чёрными вихрями эллинских слов и аккуратные книжечки из восковых табличек с эллинским или латынью, читал, записывал что-то и ел с блюда виноград, посматривая изредка на чашу города, ещё горящую золотом заходящего солнца. К нему тихо подошёл сзади юноша в белом хитоне и сказал осторожным шёпотом, дабы не слишком отвлекать от дела:

– Да хранит тебя Зевс, Архин!

– Удивлён я, что ты так ко мне обращаешься, Клеарх, – повернулся учёный. – Разве твой бог христиан позволяет чтить других божеств?

– Не шути надо мной. Я уже говорил тебе, что не считаю недопустимым обратиться к тебе так, как было принято у нашего народа издревле, и не важно, что я не верю в Зевса, – ответил юноша.

– Ну, хорошо, хорошо... Я просто думал, что ты решил поменять свои взгляды...

– Оставим это. Как я вижу, ты уже завершаешь главу о походе эпигонов на Фивы, работаешь не покладая рук, и скоро вся пятая книга будет закончена, – Клеарх заглядывал в развёрнутый папирус.

– Верно, это собрание мифов станет самым полным. От создания мира до последних героев веду я изложение, и скоро работе конец...

Между этими двумя людьми – учёным и юношей, было мало общего на первый взгляд. Первый был стариком с белоснежными волосами и бородой, не утерявшим ещё ясности в голубых глазах, но уже чувствующим приближение своей лютой зимы. Он провёл беззаботную жизнь богатого наследника, никогда не служил в армии и не терпел лишений, в юности он тратил силы на друзей и женщин, а потом занялся философией и литературой, значительное время проведя в Александрии за чтением бесконечных трудов эллинов и римлян. Его интересовали сказания древности, мифы знойной Эллады и прочих народов, он знакомился с уже известными и искал те, которых почти никто уже не знал, к концу жизни он решил написать труд, собрав в нём все мифы его родины, ныне поделённой на провинции Ахайя и Фракия. Теперь он жил в своём поместье, закончив здесь все сельские работы и оставив лишь минимум прислуги, чтобы никто не отвлекал его отчётами или жалобами от дел. Доход он получал из другого своего поместья, стоявшего на другой стороне холма, оно функционировало нормально, и управляющий исправно посылал ему деньги, на которые старик мог жить без всякой нужды.

Юноша же был сыном адрианопольского торговца, в доме которого ни дня не проходило без шума и криков разгрузки или погрузки товаров, грохота ящиков и споров о ценах. Он любил море и скрип кораблей, очаровавшись этим, когда отец брал его с собой в Антиохию, свой дом он не любил, ибо там всегда было слишком грязно и шумно, а ему нравились такие тихие поместья, как у старика. Они познакомились, когда Клеарх искал себе учителя, желая знать философию и другие науки, Архин отказывался, избегая обременять себя отвлекающими занятиями, но юноше столь понравилось дело старика, что он остался, не требуя ничего, лишь сам желая помогать. Постепенно они подружились. Прошедший обряд крещения ещё в детстве Клеарх, тем не менее, был очарован красотой старинных преданий, деяниями мира прошлого, и у Архина, оставшегося верным старой традиции, он мог найти то, чего так жаждал.

– Я не смог придти раньше, ибо потребовалось следить за рабами в отсутствии отца. Товар привезли из Египта, пришлось разгружать, – сказал юноша. – Однако я заставил их работать на износ, и, вот, я уже здесь. Как и обещал, готов разбираться со списками, что у тебя скопились.

– Да, но подожди пока. Скоро должен придти Демарат, от него прибегал слуга и сказал, что есть какие-то важные новости. Почитай пока что-нибудь.

– Давай тогда о Царице воинов. Там много ещё свитков, которых я не читал.

– Как вижу, тебя они занимают не меньше, чем меня. Что ж, может, ты поможешь мне потом в работе над ними, а то я уже очень стар. Какой рассказ тебе дать? Какое у тебя сейчас настроение? Может, тебе подойдёт занимательный роман о ней с нравоучительными мотивами, написанный, скажем, Лепидом из Фив, или что-нибудь с восточными мотивами из числа сирийских папирусов, у меня есть один очень интересный, где она предстаёт в виде великой жрицы Кибелы...

Не прошло и часа, как новый человек прервал их занятия, войдя на террасу в сопровождении своего раба с маленькой книжечкой в руках. Архин увидел его и приветственно поднялся, славя Зевса, потом сказал:

– Ты всегда приходишь с благими вестями, Демарат, поэтому не удивляйся, что я так рад тебе, ведь у меня было предчувствие, что сегодня произойдёт нечто важное. Скажи же, что ты нашёл для моей скромной коллекции?

– Есть у меня кое-какие сведения, – спокойно согласился пришедший, который был человеком высоким и внешне красивым, оставлявшим впечатление благородства и состоятельности, он взял у раба книжечку и продолжил, изредка глядя туда. – Я выполнил твою просьбу и нашёл несколько старых папирусов, посвящённых Зене Амфипольской или, как её ещё называют, Царице воинов. Они были скопированы Филоклом лет двести назад с неизвестного мне труда, за это я надеюсь получить от тебя свой скромный гонорар.

– Да, да, – учёный мгновенно забыл обо всём, принявшись быстро рассуждать вслух. – Это то, о чём говорил Мнесикл, вариант мифа, резко отличающийся от остальных. Он сказал, что этот текст был якобы переписан Филоклом двести лет назад и хранился в его библиотеке, потом же пропал. Он должен быть очень ранним, возможно, самым ранним, ближе всех находясь к первоисточнику. Уже много месяцев эта тема меня занимает, я собрал уже множество текстов разных авторов, но этот должен быть наиболее ценен.

– Знаю, знаю, – закивал Демарат. – Для тебя жутко важны все эти старые истории.

– Важны, – согласился тот. – Я, ведь, мифограф, и собирать мифы стало моей жизнью.

– Так, свитки тебя интересуют?

– Ещё бы! Клянусь Гераклом, ты не мог принести более счастливой вести! Конечно, ты получишь всё, что тебе причитается, но где же эти драгоценные для меня свитки?!

– Они в Спарте сейчас, их бывший хозяин умер три дня назад, и теперь всем распоряжаются наследники. Ума не приложу, как они оказались в такой глуши. Я попытался тут же их купить, но наследнички заломили слишком большую цену, а времени на уламывание у меня не было – дела, знаешь ли, поэтому я сказал, что скоро к ним придёт человек и купит эти свитки, они ответили, что с радостью продадут. Съезди туда сам, Архин, я уверен, что ты легко уломаешь их снизить цену, и этот почерневший от времени папирус станет твоим.

– О, боги, боги! Так близко и так далеко! Я бы сам немедля бросился за ними, но дорога не близкая, а я уже стар, и эти боли... Ну, да мне надо подумать, мой слуга немедленно выдаст тебе оговоренную сумму за поиски, Демарат. Иди, а мне надо поразмыслить.

Когда торговец ушёл, учёный охватил голову руками и некоторое время сидел так, чтобы успокоиться. Потом он оживился и, посадив юношу рядом, сказал:

– Случилось то, чего я так долго ждал, это те самые свитки, и они совсем рядом, но я не могу до них дотянуться.

– Знаю, как они важны, – улыбнулся Клеарх, – ведь, я сам побывал уже в трёх городах, ища эти списки, но всё было зря. Однако теперь дела идут на лад.

– Мой труд обо всех удивительных женщинах, что достойны упоминания, внеся свой вклад в историю нашего народа, без Зены не может быть завершён. Она очень важна, и, знаешь, история о ней особенная. Она, ведь, была одной из последних героинь, о которых слагали легенды, но она же осталась и наиболее непонятной, многого мы не знаем, и версии расходятся. Сможем ли узнать, как всё было на самом деле?

– Я сам этого хочу, – ответил Клеарх.

– Тогда ты отправишься в Спарту и купишь их, я дам тебе большую сумму на дорогу. Времени у нас не так много, поэтому уже послезавтра надо бы отправляться. Не знаю, что лучше, – сесть ли на судно или по дорогам путешествовать.

– Хорошо, я не против. Возьму друга, ибо так надёжнее, и будем готовиться...

Юноша был готов поехать, однако он не сказал Архину, что есть у него и другие заботы в городе. Он не любил говорить со стариком о делах христианской общины, потому что учёный не оставлял возможности пошутить на тему суетности деяний последователей единого Бога, а дела обстояли, действительно, не лучшим образом. Все старые распри с арианами вспыхнули вновь, в Адрианополе же это усугублялось противостоянием общин в борьбе за место епископа города. Не стоило забывать и о приверженцах старых культов, что также подняли голову с приходом нового императора, и храмы Гелиоса вновь открылись.

Клеарха уже ждали, и потому он спешил, почти перебежав мост и окунувшись в лабиринт кварталов. Вечер вступал в свои права, о чём свидетельствовали зажигавшиеся огни городского освещения, что висели на крюках, вбитых в стены домов, или же на специальных столбах. Улицы не были особенно узкими, хотя и казались в полутьме высохшими руслами рек, высокие махины в три-шесть этажей поднимались по сторонам. Гостиницы, постоялые дворы, многокомнатные инсулы высились как каменные острова, и скоро уже он начал отчётливо слышать гул толпы, эхом метавшийся в глубоких колодцах кварталов. Внезапно юноша выскочил прямо на них – несколько тысяч людей сгрудились на небольшой площади, возбуждение висело в воздухе, в руках у многих были палки, камни и вырванные ножки столов.

– Николай! Кларитас! Николай! – закричал он, обходя людскую массу по неровному краю.

Через короткое время к нему пробрались двое, парень и девушка, оба в коротких хитонах, обмотавшие руки кожаными ремнями. Парень был повыше самого Клеарха, светловолосый, лицо его, как любили шутить, весьма напоминало изображения дорийцев древних времён, запечатлённые в скульптурах Поликтета и Фидия. Девушка же сверкала тёмными глазами и белой улыбкой, волосы её были черны, связанные в небольшой хвост, похожая скорее на мальчишку, она и вела себя соответственно.

– Где ты пропадал? – первым спросил Николай. – Мы уже собираемся выступать. Феофил прибыл и произнёс речь. Ты не забыл, что назначен его телохранителем?

– Нет, я помню. Я спешил как мог.

– Оружие с тобой? – вмешалась Кларитас.

– Сейчас найду...

– Что бы ты без меня делал, – улыбнулась она. На бедре правой ноги у неё был примотан один кинжал, на голени левой – другой, поменьше, помимо этого, правый кулак её прикрывала перчатка со свинцовыми нашивками. Такие иногда использовали бойцы панкратиона и гладиаторы на арене.

– Возьми этот, что подлиннее, – она протянула ему кинжал с бедра. – Я, видишь, свинчатку взяла, чтобы в морду дать кому-нибудь из этих ублюдков.

Они пошли, протискиваясь сквозь толпу, по дороге Клеарх ещё успел сказать Николаю:

– Слушай, послезавтра мне нужно очень важное дело сделать. В Спарту поеду, это займёт, наверное, несколько дней. Поедешь со мной?

– Зачем тебе туда? – ответил его друг.

– Очень нужно...

– Ладно, если всё выйдет сегодня хорошо, то я с тобой. В знак нашего братства.

В центре толпы, ближе к голове её, возвышались носилки, поднятые на плечи, в них восседал пожилой уже человек в тёмно-красных одеждах. Это был Феофил, подлинный лидер их общины, муж, во всех смыслах достойный стать епископом города. Он мог, конечно, идти и сам, и вовсе не гордость заставила его возвышаться над остальными, просто было ясно, что в предстоящем побоище нужно будет беречь его от врагов, и таким образом он легче мог избежать давки и ран. Клеарх встал слева от носилок, окружавшие приветствовали его, подошёл и начальник телохранителей, Хилон. Человек этот был весьма известен, ибо одержал немало побед в соревнованиях по борьбе, был увенчан венками славы, могучий обнажённый торс его возвышался над всеми, и тело его, казалось, отлили из металла. В правой руке он держал короткий меч, левая была обмотана войлоком, чтобы использовать её в качестве щита.

– Готов к работе? – спросил Хилон. – В бой особо не рвись. Это не твоё дело, другие будут пробиваться в первых рядах, ты же должен всё время быть рядом с Феофилом и защищать его.

Уверенность командира передавалась всем. Клеарх не был спортсменом и не побеждал на соревнованиях, но и он чувствовал, что будет драться, ибо хуже смерти опозорить себя перед таким человеком. По толпе прошла волна оживления, Феофил привстал и сказал так громко, как только мог:

– Пойдёмте, братья. Мы не можем допустить нечестия в храме.

– Вперёд! Ударим на этих гиен! – закричали многие в толпе.

Они двинулись, голова человеческого левиафана начала втягиваться в широкую улицу, ещё одна волна пошла по параллельной, словно морское чудовище выбрасывало свои щупальца, основное тело же его ещё оставалось на площади. Поплыли и носилки, Клеарх заглядывал через головы, где-то впереди бежали Николай с Кларитас, ему хотелось быть с ними, принять участие в первом яростном натиске, но важность назначения телохранителем заставляла сдерживать себя. Пока шли, все они распаляли себя, метались факелы, ибо тьма сгущалась, кто-то нанёс палкой мощный удар по светильнику на столбе, разнеся его на куски.

С противником столкнулись словно внезапно, хотя все знали, что он будет на месте, возможно, лишь надежда теплилась, что те не придут. Они пришли, их тоже было очень много, тысячи. С правой стороны улицы стояла базилика, могучее здание, выше остальных здесь, построенное когда-то для народных собраний, а теперь используемое как христианский храм. Всё пространство вокруг неё и на перекрёстке чернело от людей, они взревели, увидев соперника. Это были ариане, тоже христиане, как сказал бы Архин, но другие, хуже врагов. Они забрали большую силу в последнее время, и большинство епископов на Востоке были из их числа, но борьба никогда не прекращалась. С обретением власти Цезарем Юлианом позиции их пошатнулись, ибо Афанасий, учение которого разделяла и община Феофила, вернулся из ссылки. Теперь, когда епископ Адрианополя скончался, ариане хотели поставить своего кандидата, Павла, но этого нельзя было допустить.

– Павлова клика заняла храм! Нельзя допустить, чтобы эти собаки оскверняли священное место! – закричал кто-то впереди.

Феофил поднялся на носилках, простёр руки в стороны, призывая своих успокоиться. Когда волнение стихло, он сказал:

– Павел, не бери на себя греха! Видит Бог, что нет у тебя права самовольно занимать храм, ибо люди не подавали голоса за тебя! Уводи своих, решим дело миром!

– Отступники! Вы вне церкви христовой! – закричали с той стороны. Сначала полетел один камень, затем посыпался целый град булыжников, Феофила быстро опустили, ещё одно мгновение стояла пронзительная тишина, последний вздох перед бурей.

– Ну, всё! Началось! Я знал, что так и будет! – усмехнулся рядом Хилон.

Обе толпы взорвались каменным дождём, крики затопили реки улиц. Сначала в рукопашную не сходились, но вели отчаянную перестрелку, защитники Павла старались организовать оборону вокруг базилики, нападавшие искали любые возможности для штурма. Люди ворвались в близлежащие таверны и лавки, вытаскивали столы и стулья, выламывали двери, чтобы использовать их в качестве щитов, другие разбирали мостовые, запасаясь снарядами. Клеарх присел рядом с носилками, так была меньше опасность получить камнем, но любопытство и жажда увидеть друзей заставляли его подниматься.

Под прикрытием столов и дверей феофиловцы наступали, словно черепаха, грузный зверь из щитов, ползла вперёд, в них метали горящие факелы, чтобы поджечь. Где-то сбоку волна криков дала понять, что колонна с параллельной улицы зашла противнику во фланг. Однако и к арианам прибывали подкрепления, они заняли крыши соседних домов, метая сверху камни и черепицу. Такое противостояние продолжалось около часа, тогда Хилон, по согласию с Феофилом, пошёл вперёд. Он выбежал из массы и закричал:

– Сомнём их! Хватит отсиживаться! Кто со мной!

Они бросились, сотни побежали, не думая о ранах и гибели, и сразу завязалось рукопашное побоище. Столы как тараны врезались в позиции врагов, в ход пошли ножи и кинжалы, палки и топоры, вырванные колья из заборов. Теперь уже плотно, плечом в плечо, оскал в оскал, они бились, и сложно было отличать своих от чужих. Клеарх всматривался в толпу, ему показалось, что он заметил Николая, но тот лишь мелькнул и пропал, потом уже ясно он увидел Кларитас, весёлая девчонка металась с кинжалом, не унывая и в сече. Тревога за друзей не оставляла юношу, но он ничего не мог сделать. В какое-то мгновение ариане дрогнули у самых ворот базилики, начали отступать, их лидер Пётр, что бился посохом в первых рядах, был ранен, и его поволокли прочь.

– Это наш шанс! – сказал Феофил. – Надо идти в храм! Поднимайте же меня, или я сам пойду!

Не дожидаясь, он вскочил и двинулся пешком, Клеарх только успел встать слева, так, в кольце телохранителей, он и пробирался к своей цели. Противники откатывались, потеряв сплочённость, рядом горел дом, кто его поджёг и зачем, было не ясно, но это уже не имело значения. Они подошли почти к самым воротам базилики, когда из боковой улочки выскочил свежий отряд ариан, их бросило в сторону, словно лист, попавший в бурный ручей. Юноша вцепился в одежды Феофила, чтобы его не потерять, их оттеснили к самому забору, что огораживал храм. Рядом возник какой-то парень с ножом, Клеарх ударил его рукоятью в лицо, и почти сразу же получил клинок в левый бок. Острое жжение только хлестануло яростью, он атаковал нападавшего, загнав ему кинжал в ухо по самую рукоять. Тот рухнул, забившись на земле, юноша же закрыл спиной Феофила, готовый отражать новых врагов.

Чаша весов окончательно клонилась в их сторону, отдельные группы ариан ещё сопротивлялись, однако они перестали быть единой силой. Сотни ног затаптывали раненых в пыль, зарево пожаров металось по стенам, в самом храме также грохотали утварью и ворочали скамьи, ибо передовые группы феофиловцев уже выбивали из него врага. Ещё через час всё было кончено, Феофил утвердился в базилике, основная масса прихожан окружили её со всех сторон, чтобы не дать уже никому посягнуть на их право. Раненый Клеарх поспешил покинуть место побоища, во-первых, понимая, что ему нужен лекарь, во-вторых, опасаясь преследования со стороны властей. Убийство каралось сурово, вплоть до повешения, и властям не было дела до причин, тем более, когда христиане сталкивались между собой.

Уже в отдалении его нашёл Николай и сразу потащил к себе домой, благо жил он неподалёку, говоря, что не простит себе, если друг умрёт. Туда вызвали и врача, который осмотрел рану, что оказалась не проникающей, но мышцы были рассечены, поэтому пришлось зашивать. Наконец, они смогли перевести дух после всего.

– Где он?! Покажите мне его! – голос Кларитас опередил её, когда она ворвалась в комнату. – Мне сказали, что ты ранен. Всё нормально?

– Рана не опасная, – улыбнулся несколько побледневший Клеарх.

– Ты стал знаменит. Уже многие знают, что ты спас Феофила, – сказала она. – Как же мы их били! Ты видел, видел, как они бежали? Этому их Павлу пробили башку.

– Верно. Бог явно был на нашей стороне, – согласился Николай. – Однако я удивлён, что тебе удалось выйти целой из этой переделки.

– Пришлось покрутиться, – усмехнулась она. – Паре ублюдков я ножом сунула, ну и ещё нескольким свинчаткой зубы пересчитала.

– Я сегодня убил человека. Я это точно знаю, – опустил голову юноша, который не разделял их победного настроения. – Это было впервые для меня...

– Ты защищался, это все понимают, – ответил его друг. – Пойди завтра к Феофилу, он скажет, как молиться, чтобы душу не тяготило.

– Во имя Бога бился, нет в этом греха, – притянула его голову к себе Кларитас. – Укрепи сердце своё. Ты всё сделал правильно.

– Так что за дело-то у тебя в Спарте? – спустя некоторое время спросил Николай.

– Давай завтра поговорим. Я приду к тебе, но не рано, около полудня. Не могу я сейчас, нужно собраться с мыслями...

**********

Архин стоял на балконе, и город перед ним встречал недавно взошедшее солнце, огненная кровь заливала дома, крепостные стены и башни, пламенела на теле реки. Когда юноша тихо вошёл, то услышал, что старик шёпотом произносит молитву Гелиосу, он не стал его прерывать.

– Я слышал, вчера христиане опять бились друг с другом, – сказал учёный, когда отошёл к столику, не удивившись появлению Клеарха. – Что вы всё делите? Спорите, как молиться следует, как о боге своём думать правильно?

– Было дело, – кивнул юноша.

– Ты тоже дрался? – Архин посмотрел на левый бок Клеарха, где повязка предательски выпирала под хитоном. – Ну, зачем тебе это?

– Это моё дело. Я делал то, что должен, – у него не было желания обсуждать эту тему. Старик понял, он всегда чувствовал, что вопросов веры им лучше не касаться, выбранил себя внутренне за оплошность, потом сказал:

– Ладно. Вот, деньги, этого должно хватить как на покупку, так и на дорогу. Рана не помешает тебе отправиться?

– Там ничего серьёзного, мне перевязали хорошо, – ответил Клеарх. – Нам нельзя медлить, завтра же утром мы с Николаем отправляемся.

– Доверяешь ему?

– Как себе. Мы росли вместе.

– Хорошо. Тогда иди. Я буду молить богов об успехе. Можешь не верить, что они имеют силу, но я всё же буду...

Отец Николая, известный адвокат и ритор, уже отправился по делам, когда юноша ступил на порог, и слуга провёл его по пустому дому в ту часть, где обитал младший в семействе. Его друг был на заднем дворе, выбивал глухие стоны из деревянного столба, охаживая его учебным мечом и метая дротики.

– Армия зовёт? – усмехнулся на это Клеарх.

– Я не оставил своей затеи и прочно собираюсь купить командирскую должность, пусть и не крупную. Вот, отец взбесится, когда узнает, что я предпочёл военную службу, – ответил тот, оставив занятия и поливаясь из чаши. – Лучше мне уехать поскорее, а не то кончу на виселице, особенно с учётом того, что вчера было.

Они составляли полную противоположность друг другу. Клеарх выглядел, по сравнению с Николаем, как тонкий, изнеженный иониец рядом с могучим спартанцем легендарных времён. Первый был смугловат, темноволос, худощав, однако неплох собой, было в нём что-то восточное, хотя и слабо уловимое. Второй же, напротив, гордился льняного цвета волосами, как у Ахилла или Александра, крепким телом, над которым работал в палестре, и роль воина ему вполне подходила.

– Что там насчёт вчерашнего? – спросил юноша.

– Они начали разбирательство. На месте обнаружили двенадцать убитых, о раненых же точно не известно. Знаем только, что среди наших около двадцати слегли надолго, среди них и Лисипп, ты должен помнить его.

– Кто-нибудь из павловых ублюдков покажет на меня как на убийцу, – поморщился Клеарх.

– Мы защитим тебя, Хилон в курсе дела. Все наши будут отводить от тебя подозрения, если потребуется, то и спрячем. Хотя, мы же уезжаем завтра. Воистину, это хорошее решение, тебе нужно покинуть город хотя бы на несколько дней.

– Да, это радует, – кивнул юноша.

– Значит, Спарта? – Николай жестом предложил другу поразмяться со щитом или другим оружием. – Так, что мы там забыли?

– Нас ведут туда древние мифы и легенды. Ты же слышал о Зене Амфипольской, воительнице, что жила во времена гражданской войны в Риме, когда сражались Цезарь и Помпей?

– Да, читал я об этой истории. Однако причём здесь мы? – поднял брови Николай. Клеарх знал, что его друг не был равнодушен к легендарной истории. Он стал христианином под влиянием матери, однако получил классическое образование, учился философии у известного учителя Филарха, который, будучи приверженцем эллинской религии, много внимания уделял мифам.

– Мы едем за свитками, в которых содержится история Царицы воинов. Архин задумал труд "Великие и достопамятные женщины эллинов", но ему нужны лучшие источники, особенно же касательно Зены, ибо её история противоречива и темна.

– Чем же так важны эти свитки? – удивился тот. – В любом городе можно услышать свою историю о ней, а уж в поселениях близ былого Амфиполя целыми днями можно слушать всякие сказки про божественную деву и Цезаря, про всякие страны и города, что она посетила. Тебе даже покажут её любимый колодец, остатки её дома и, конечно, оружие воительницы, которое не под силу поднять и десяти мужикам. По мне, так нет нужды искать ещё какие-то свитки, в них записано то же самое.

– Нет, это не совсем так, – возразил ученик мифографа. – Дело в том, что есть много традиций и версий в мифах о Зене, как и о многих других героях. Есть, как кажется, определённое ядро в мифе – это история об отношениях Зены и Цезаря, а также о борьбе с Каллисто. Оно было изначально, потом к этому добавилась масса второстепенных историй, придуманных философами или писателями с разными целями, в городах создавали рассказы об их посещении героиней, народная молва выдумывала свои небылицы, именно об этих историях ты сейчас и говорил. Однако, если отделить всё это от самой ранней версии, то получится первоначальный вариант мифа, самый близкий к правде, именно этого и желает Архин – написать самую первую версию этой истории. Мы едем сейчас за свитками, которые содержат древнейшую традицию из известных. События в них могут весьма отличаться от популярной версии, и скоро мы в этом убедимся.

– Тебе нравятся истории о Царице воинов? Ты говорил сейчас весьма страстно, – улыбнулся Николай, глядя, как юноша пытается рубить столб.

– Да, не спорю. Это были славные времена, когда слава эллинов ещё не совсем померкла. Время героев, поднимавшихся к вершинам Олимпа лишь собственными усилиями, время, когда всё ставили на кон, решаясь положиться на судьбу – победить или рухнуть в бездну.

– Мне иногда кажется, что ты хотел бы жить не сейчас, а в те времена. Старые боги привлекают тебя больше Христа? – Николай лишь шутил, и его друг это знал, потому не обижался.

– Нельзя вернуть то, что ушло, – сказал он.

– Ладно. Посмотрим, что там, в твоей Спарте...

Вечером они сходились в большой дом, что принадлежал Себастиану, одному из членов общины. Клеарха также позвали, ибо его хотел видеть Феофил. В большом зале за трапезой собралось около сотни человек, многие его знакомые были там, и он знал, что это был ритуал в подражание Спасителю с апостолами. Лидер сказал юноше сесть близ него, потом обратился ко всем:

– Давайте почтим нашего брата. Он не жалел своей крови, сражаясь за правое дело. Через него Бог спас меня, сделав этого человека на время своим орудием.

Все одобрительно закивали и восславили Клеарха, потом же Феофил сказал уже тихо, только для него одного:

– Не страшись преследования властей. Наша община сильна, и мы найдём способ тебя защитить.

Они молились Спасителю, потом делили хлеб и пили вино. Слуги сидели с господами, бедные с богатыми, римляне с эллинами, фракийцами и сирийцами. В этом единении была какая-то сила, что чувствовали все, и юноша тоже, на душе его становилось легко. Кларитас подозвала его к себе, она сидела рядом с Хилоном, когда же он приблизился, весело произнесла:

– Видел, солнцепоклонники по городу бегают? Жалобы строчат императору, возмущаются... Вчера ночью мы их храм спалили. Тот, что на Адриановой улице, круглый, где Артемиде поклонялись.

– Когда это вы успели? – удивился он, не особенно обрадовавшись.

– Да, вот, когда возвращались от базилики. Мы с Хилоном туда забежали, быстро разгорелось, и скоро уже всё заполыхало.

– Выгорело знатно, – кивнул начальник телохранителей.

– Не надо было этого, – вздохнул Клеарх. – У нас и так идёт борьба с арианами, а вы ещё и этих врагами делаете.

– Они всегда наши враги, – возразила девушка. – То, что нет открытых гонений на нас, ещё не значит, что их не будет завтра. Наш император отступил от веры, не таясь, поклоняется демонам.

– Это, наверное, твой учёный тебе нашёптывает, что солнцепоклонничество не так уже плохо. Я слышал, что ты занимаешься философией, – Хилон не был особенно серьёзен, скорее шутил над ним.

– Мифографией, – ответил юноша, – но это не важно. Я нисколько не сомневаюсь в своей вере, и Архин не пытается меня убедить в обратном.

Когда уже начали расходиться, Клеарх подошёл к Феофилу, отозвав его для личной беседы. Он долго не мог начать, не зная, как наставник к этому отнесётся, поэтому тот сказал первым:

– Ты хочешь об убийстве меня спросить? Мучаешься о том, что убил вчера, и боишься погибнуть в грехе.

– Да, не нахожу покоя от этого. Тот человек был заблудшим, но он же мог ещё исправиться.

– Мог, но воля божья была в ином. Бог управил так, что он напал на нас, и ты остановил его, и это было правильно. Душа скорбит, когда приходится отнимать жизнь, и есть в этом зло, но ещё большее зло nbsp;– Где он?! Покажите мне его! – голос Кларитас опередил её, когда она ворвалась в кnbsp;nbsp;омнату. – Мне сказали, что ты ранен. Всё нормально? в том, чтобы не выполнить своего предназначения, уготованного Всевышним. Не бойся, ибо ты знаешь и сам, что раскаявшегося разбойника Христос принял в своё царство. Безгранично прощение Спасителя. Утешься и молись усердно о прощении. Всё будет хорош, брат мой...