Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 51 страниц)

С того дня мы больше не говорили об этом, просто обе знали, что всё будет свершено. Мы говорили о многих других вещах, и Сейши оставалась столь же тепла ко мне, позволяя готовиться, точить мечи и кинжалы. Она водила меня к тёмному пруду, что лежал внутри её усадьбы, мы смотрели в воду, и она рассказывала, что настоящий воин должен быть как вода, течь сквозь жизнь, всегда оставаясь целостным, быть сильным как поток и податливым как ручей, что безвредно принимает в себя меч. Я была связана с драконом, как она говорила, ибо отец мой был драконом, и она была права, откуда-то знала мой род, никогда не бывав в Элладе. Скоро я была готова, продумав всё и пройдя уже мысленно весь путь, наступило и время, коего так ждала, ибо мне дали знать, что большая часть войска уходит на север, заградить путь варварам, остаётся лишь пять сотен солдат, разбросанных малыми отрядами вокруг города. Ван собирался отбыть в главный город, поэтому медлить было нельзя, в ближайший же вечер я выбралась к Барайасу и сказала, что на следующую ночь им следует истребить стражу и скрытно пробираться к воротам, иного шанса не будет.

С Сейши я не прощалась, лишь сказала ей ближе к вечеру, что всё случится сегодня, и она удалилась под сень своего дома, не желая ничего видеть. Я оделась в своё старое кочевое одеяние, взяла меч, кинжал и копьё, и побежала к воротам, ликуя душой, ибо вновь могла быть свободной в своих действиях, и это должен был быть мой первый бой после исцеления. Их было пятеро у ворот, и я была рада встретить каждого, напав внезапно, я убила двоих копьём, зарубив остальных, засов был довольно массивный, но я запаслась пилой, и мои восстановленные силы позволили мне отодвинуть перепиленный брус. Уже в процессе работы я услышала волчий вой, условный знак Барайаса, и сама ответила.

Ночью наш отряд перебил уже привыкших и обленившихся сторожей, захватил множество коней и нагрянул под стены крепости, тут я уже была наготове, вскочила на лошадь и понеслась, предвествуя своим появлением бурю и пожар. Воины принялись громить и грабить, поджигая всё подряд, никто не мог встать против них, я же направилась к резиденции самого вана, справедливо полагая, что он обязательно выбежит на улицу, услышав, что творится в городе. Так и случилось, в тени большого дерева у ворот я ожидала его, и он появился с парой своих телохранителей, из тьмы я выскочила как демон, крикнула: "Дар тебе от жены и воздаяние!"; и почти сразу пронзила его копьём, не обратив внимания на его людей. Богатый урожай собрали наши люди в ту ночь, множество золотых брусков, что служили деньгами, извлекли они из подвалов, дорогой шёлк грузили как парусину, драгоценные камни набивали в ножны и сапоги, за свою долю я не беспокоилась, всё это время охраняя усадьбу Сейши от разорения. Перед рассветом всадники начали покидать город, и я заехала на коне к ней во двор, желая попрощаться, она вышла на балкон дома, и за её спиной теплился свет, позади меня же ревели пожары, и огонь дрожал в исступлении.

Нам не было нужды говорить о ване, ибо она по одному виду моему понимала, что всё свершено. Я подняла руку, а она сказала: "Всё так, как и должно быть. Уже в день твоего прихода, когда ты лежала в бреду, я знала, что ты лишь гостья и уйдёшь туда, откуда появилась. Прощай, дочь дракона". Так, мы расстались и больше уже никогда не сойдёмся. Она казалась простой смертной, но не была ею, теперь я это хорошо понимаю. Знаю, что прикоснулась к какой-то тайне той далёкой земли, впрочем, узнать всего я уже никогда не смогу...

– А ты, вообще, встречала обычных людей? Или всё герои и демоны тебе попадались? – спросила Габриэль, уже отдыхавшая от прошедшего по ней огня.

– Встречала и многих, но тебе будет не так интересно о них слушать, поэтому рассказываю лишь о самом необычном.

– Удивительно, я не могла и подумать, что ты несколько лет едва ходила. Должно быть, ты выглядела весьма грозной тогда, возила отрубленные головы на груди своего коня, как это принято у сарматов.

– Нужно ли тебе моё зло? Так или иначе, все другие рассказы будут потом, сейчас же оставь всю тяжесть пути на этой стороне, и пусть душа твоя странствует во сне без тревоги, ибо я буду тебя охранять.

К утру трава и земля были ещё мокрыми, и капли лениво соскальзывали с листьев деревьев, однако надо было выходить, Зена более не желала медлить, приказав собираться после рассвета. Воины разминались короткими пробежками, чтобы разогреть кровь, и отдохнувшая колонна двигалась уверенно, чему способствовали и проводники из таврисков, обещавшие довольно безопасный путь до земель ретов, что сами себе хозяева. Габриэль сновала вдоль человеческой змеи, передавая приказы Зены, что ехала в голове колонны, к Александру и Ферамену, воины провожали её завистливыми взглядами, ибо трудно привыкали к необычному для эллинов снаряжению, когда и доспехи со щитом, и еду с личными безделушками на шесте приходилось тащить на себе, и им тяжко было видеть тех, кто от груза свободен. Передвигаясь большими переходами, они смогли за пару дней покрыть много стадий и уже вышли к первым поселениям народа ретов, за коим лежала столь заветная цель, огромная и тёмная от лесов Кельтика.

Погода заметно улучшилась, и под тёплым уже солнцем было хорошо отдыхать на открытых местах, наблюдая, как леса покрываются зеленью, оживая зевсовым огнём после зимы. Тавриски предложили пойти к ретам и рассказать им об отряде, опасность в отправлении такого посольства сохранялась, однако Зена, убеждённая мирностью самих таврисков, всё же послала с ними трёх добровольцев из эллинов, одним из них стал и Ономакрит. Пока ожидали их возвращения, встали лагерем на большой поляне, и все воспользовались редким случаем без дела понежиться на солнце, ибо обычно более-менее продолжительный отдых давался уже после заката. Собрались на свежей траве и члены тайной гетерии, созданной ещё среди руин Коринфа, дабы просто побеседовать о насущном, о делах смертных, пока Зена старалась охватить разумом весь ход их войны.

– Мы уже близко от цели, ещё дней пять-семь и встретим галатов. Что тогда будет? – говорил Александр, стащив с себя панцирь и хитон, подставляя обнажённую спину солнцу. – Надеюсь, они примут нас и поймут, иначе мы сгинем окончательно в этой глуши.

– Я слышала, что они хорошие люди и твёрдо стоят против римлян, хотя и терпят страшные бедствия, – ответила Габриэль.

– Легко говорить так, когда ты далеко от этих бескрайних лесов и мрачных долин. Сидит какой-нибудь учёный в Милете или Смирне и пишет о кельтах, как о гипербореях богоподобных, будто они и справедливы, и одним лишь молоком питаются, – возразил Персей. – Сюда бы его отправить, глядишь, станут они у него людоедами.

– В твоих словах есть правда, – кивнула девушка, – впрочем, скоро мы всё узнаем. Возможно, я смогу написать о кельтах правдивый рассказ, передать то, что сама видела.

– Писать историю – дело не простое, и надеюсь, ты выяснишь, что они людоеды, не на нашем примере, – усмехнулся Александр. – Вся надежда у меня только на Зену. Она найдёт с ними общий язык, или никто из нас домой не вернётся.

Тавриски не пошли дальше, сказав, что с ретами у них плохие отношения, и их появление в поселении врагов не пойдёт на пользу отряду, однако коротко объяснили, какого держаться пути далее. Сами реты послам ответили, что отряд проводят, но таврисков видеть на своей земле не желают, племена в этой области разделяла река, поэтому они согласились предоставить и свои лодки для переправы. Зена велела готовиться к переправе, но действовать как перед лицом врага, с оружием и в доспехах, ибо была опасность подвергнуться нападению, когда отряд так уязвим. К вечеру река была преодолена, и мстители продвинулись вглубь неизведанных земель, ища место для укреплённого лагеря, реты большой встречи не устраивали, лишь несколько человек из их племени сопроводили эллинов от реки.

На следующий день Зена решила посетить стоящий на пути городок, в основном, ради лошадей, страдавших от скудной пищи, и новостей о Каллисто. Реты выглядели куда более подготовленными, по сравнению с устрашёнными таврисками, в поселении эллины нашли множество вооружённых людей, однако противостояния не было. Воинов Зена оставила у подножия большого холма, въехав на узкие улицы с десятком спутников, на них смотрели без страха, в глазах гордых варваров был, скорее, вызов. На одной из улиц человек, по виду знатный, перегородил всю дорогу своей лошадью, делая вид, что занят каким-то важным делом, он не пропускал воительницу со свитой, показывая, что вовсе не замечает их.

– Скажи ему, чтобы посторонился, – велела Зена одному из скордисков, уже понимая, что варвар хочет спора, но не зная ещё, как поступить.

– Он не хочет меня слушать, – после нескольких попыток ответил проводник. – Мне кажется, он показывает, что не считается с нами.

Тогда Зена сама двинулась вперёд, почти толкая своим конём круп лошади рета, она крикнула ему несколько раз, чтобы уходил, справедливо полагая, что смысл он поймёт, даже без знания языка. Варвар ответил что-то гордо, воительница посмотрела на скордиска, и тот сказал:

– Он предлагает решить спор в поединке, ибо ты совершаешь нехорошее в отношении его предков. Говорит, что готов выйти против тебя на поле для поединков.

– Что это всё значит? – подъехала встревоженная Габриэль, что слышала слова проводника.

– Не бойся, среди варваров есть такие обычаи. Этот рет считает себя могучим воином и хочет вызвать на поединок меня или любого из вас, чтобы увеличить свою славу, ибо полагает нас не последними воинами. Насчёт него я не беспокоюсь, тревожит лишь то, что местные могут огорчиться, если я лишу их такого героя, но, похоже, что они всё понимают, и я могу исполнить сей обычай без опасности.

Варвар понял, что его вызов принят и радостно направился к небольшой площадке на окраине поселения, где был вытоптан многими ногами круг среди свежих трав, тянуть никто не хотел, и Зена спрыгнула с коня, оглядывая сбежавшихся на зрелище поселян. Так поступали здесь часто, и за убийство на поединке никто не винил, сейчас же сам глава рода пришёл посмотреть на схватку, привлечённый необычностью гостей. Герой ретов вышел в круг с обнажённым мечом и кинжалом на поясе, не озаботившись ни щитом, ни панцирем или шлемом, так он показывал, что презирает смерть. Зена также не взяла щит, однако панцирь снимать не стала, ибо вызвали её, и она была не обязана облегчать работу противнику, меч в её руке лежал свободно, смотря остриём в колено врагу, так она и пошла вперёд. Рет яростно напал, стараясь держать воительницу на дистанции качанием своего меча, но она не желала тянуть пустую игру, войдя внутрь удара и схватив левой рукой врага за волосы. Распалённый рет ещё не почувствовал веяния смерти, ибо клинок Зены был у него за спиной и казался вполне безопасным, не имея возможности вонзиться в бок, однако она мгновенно повернула меч и скользнула ему остриём сзади по шее. Он рухнул как труп, ибо позвоночник был пресечён, она же почти сразу вертикальным ударом вонзила остриё ему в сердце.

– Запомни этот удар сзади, Габриэль, он может быть полезен и для кинжала, – Зена выглядела спокойной, уже отвернувшись от тела и обучая, походя, девушку, показывая ей движение клинка в воздухе. – Такой удар любили гладиаторы, бившиеся насмерть в римских играх, особенно хорошо кривой махайрой по голым спине или шее пройтись. Я видела эти игры на Сицилии, когда ещё ходила на своём судне и гостила пару раз на острове.

Девушка содрогнулась, увидев смерть вновь, только в этот момент Зена заметила, что ей неприятно. Она в миг всё поняла, в порыве чувства прижав Габриэль к себе, быстро сказала:

– Прости меня, я дура. Вся эта дикость сводит меня с ума, и я совсем забыла... Прости за всё, что тебе приходится видеть, в чём приходится участвовать...

– Нет, это я должна быть сильней, – устыдилась девушка, отстраняясь. – Я уже не девчонка.

Зена протянула было к ней руку, но резко отдёрнула и пошла прочь, понимая, что на них все смотрят. Габриэль хотела догнать её, но не решилась.

Реты были впечатлены её умением, среди их мужчин это вызвало почтение и желание проявить особое гостеприимство к столь могучему воину. Воительница согласилась присутствовать на трапезе в доме их вождя, ещё по дороге скордиски перевели ей, что варвары вовсю сравнивают её с некой белой жрицей, что видели ранее, и это только усилило её желание поскорее вступить в переговоры. Сначала они хорошо поели, по обычаю, не ведя никаких разговоров, просто деля жареного молодого кабана и пуская по кругу одну большую чашу с италийским вином. Потом вождь сам задал вопрос, начав беседу, Зена через Даннотала, старшего скордиска, поведала, что идёт походом на старого своего врага, что прячется где-то в землях гельветов или свевов. Она сама спросила его о светловолосой деве, и он, заметив её внимание к этому, стал горячо рассказывать, Даннотал же переводил:

– Он говорит, что видел её меньше месяца назад. Они пришли вечером, сначала он думал, что это конные тавриски в набег идут, но потом разглядел, что это сущие демоны, в окровавленной и рваной одежде, на конях, обвешанных отрубленными головами. Среди них была женщина, вернее, он называет её демоном, светловолосым существом из иного мира.

– Что с ней случилось дальше? Спроси его, – Зену эти вести очень взволновали, и она не спускала горящих глаз с седого рета.

– Он говорит, что демоны крали скот, и все люди сидели вооружёнными в поселении, не отвечая на их крики из тьмы, утром же они ушли, более не возвращаясь.

– Что ещё он слышал о ней? – не отступалась воительница.

– Старик говорит, что слышал кое-что, – перевёл Даннотал. – Всего несколько дней назад с запада люди принесли вести, будто у свевов, народа дикого и могущественного, появилась белая жрица, пришедшая из далёких краёв, и она предвещает войну. Впрочем, он не знает, добрался ли до свевов тот самый демон или же нет.

– Это была она, я знаю, – Зена закрыла глаза, уже представляя, что нужно сделать, дабы извлечь белую демоницу из глубин того огромного леса, что ждал их впереди.

Несколько следующих дней отряд двигался с особенным упорством, Зена не обращала внимания на тяжёлые подъёмы по хребтам гор, пронизывающие ветра и реки на пути, гнала и гнала людей вперёд, уверенная, что нельзя упускать и часа. Всем было понятно, что теперь Каллисто, укреплённая мощью свевов, для одних только воинов отряда недоступна, и нужна помощь местных племён. Скордиски успокаивали, говоря, что гельветы, их старые друзья, как раз, и являются исконными противниками свевов, они не смогут остаться в стороне от этой войны. В надеждах и размышлениях, они преодолели последние горные отроги, спустившись в болотистую равнину, запасы продовольствия заканчивались, и кони страдали от скудости питания, однако люди знающие говорили, что все тяготы уже позади, ибо цель пути достигнута.

Глава 7. Кельты.

За болотистой равниной их встретил столь вожделенный Рен, довольно широкий даже близ истоков и уходящий, как говорили, до самого северного океана. За рекой были уже дружественные земли, но переправа оставалась делом опасным, ибо никто не знал, не пожелает ли какое из племён напасть на отряд в столь уязвимом положении. Рядом с гельветами обитало немало их – славящиеся дикостью винделики, воинственные бойи, да и благосклонность одного из племён ретов ещё не означала, что и остальные племена воздержатся от любимого своего дела. После напряжённого дня подготовки, когда валили лес до изнеможения, и Зена даже полумёртвых гнала связывать брёвна и делать плоты, ранним утром начали переправу, надеясь, что туман станет союзником их начинаний. Тридцать лучших пловцов вплавь пересекли реку, имея лишь копья или мечи, они должны были прикрывать остальных в случае нападения, потом в дело пошли и плоты, на коих переправляли снаряжение и людей. На самых больших плотах стояли телеги, коней же тянули за собой на верёвках, ибо они хорошо плыли и сами. Приходилось грести изо всех сил, чтобы плоты не сносило слишком далеко, и высадка не растянулась на много стадий, однако к полудню всё было кончено, и Рен никого не пожрал, удовлетворившись принесённой ему перед переправой в жертву молодой ланью.

Скоро стало ясно, что предприятие отряда не осталось совсем незамеченным, ибо некоторые гельветы жили почти у самого берега и сообщили своим, что идёт какое-то военное нашествие. Конные воины кельтов, посланные разведать перед появлением основных сил, натолкнулись на отряд первыми, они начали кружить шагах в ста пятидесяти, и скордиски смело побежали к ним, крича, что пришли друзья. После коротких объяснений гельветы оставили воинственность, однако держались в стороне от вставших лагерем мстителей, ожидая прихода вождей и войска. Зена готовилась к торжественной встрече, облачившись в лучшие свои доспехи, багровый плащ, ибо скордиски сказали, что кельты ценят такие вещи, и взяв несколько ценных подарков, Габриэль же наблюдала за хозяевами этой земли. Издалека подошедшие кельты удивляли девушку пестротой своих одежд, сами одеяния были хорошо знакомы ей, ибо штаны, рубахи и плащи носили и большинство уже встреченных отрядом племён, но никто не стремился к такой красочности. Гельветы носили красные и зелёные плащи, расчерченные полосами, цветистые рубахи, жёлтые и красные штаны, даже щиты их бросались в глаза яркими красками.

Через какое-то время конный гельвет приблизился к отряду, он сказал что-то на своём языке, и Даннотал уже собрался переводить, но тот вдруг повторил свою речь и на латыни, поэтому Зена и Габриэль смогли сами его понять. Гельвет сказал:

– В нашем обычае принимать достойных людей как дорогих гостей. Наши друзья из народа скордисков убедили моего господина и других знатных людей, что вы – люди достойные, поэтому славные Амбиориг и Критогнат приглашают вас разделить с ними трапезnbsp;у.

– С радостью примем их приглашение, – облегчённо ответила воительница, понимая, что всё пока идёт хорошо.

Чинно и верхом Зена с Габриэль, Александром и Данноталом вступили в открытый лагерь кельтов, которые, числом около пятисот, разместились прямо на краю большой рощи, не ставя никаких палаток. Гельветы хвалили прекрасного Аргуса, они сами знали толк в лошадях и предпочитали владеть италийскими или македонскими, а не местными невзрачными конями. Вожди расположились по-походному, сидя прямо на траве в кругу своих людей, перед ними на костре жарили целую тушу оленя, коего кельты уже успели где-то добыть. Зене было не сложно узнать двух вождей, что сидели рядом, ибо на одном был расцвеченный золотом плащ, близ другого же лежал богато отделанный шлем с фигурой волка. Она подарила Амбиоригу, что был старше, увесистую и искусно сделанную чашу из серебра, что везла в обозе ещё из Эллады, не имея возможности вернуть её на Кипр, откуда чаша была взята "Тартаром" в качестве добычи много лет назад. Критогнату достался меч в ножнах, что любезно пожертвовал Персей, сказавший, будто ему будет хорошо биться и обычным, с захваченным же при Орхомене он готов расстаться.

Кельты сказали, в свою очередь, что скоро ответят столь же достойными дарами, пока же подарили Зене лишь пару золотых браслетов, однако хорошие отношения были уже налажены. Вожди говорили более на своём языке, и Даннотал быстро переводил, но иногда они переходили и на латынь, желая сделать гостям приятное, тогда Александру приходилось незаметно толкать Габриэль, ибо сам он, из принципов, римского языка никогда не учил. Поначалу, следуя традиции, о делах вовсе не упоминали, гельветы ждали раздела мяса, и гости могли кратко обсудить друг с другом по-эллински необычность внешнего вида и повадок своих новых союзников. Амбиориг торжественно раздавал части оленя, которого быстро рассекали двое его слуг, одно бедро он отдал Критогнату, другое же – Зене, показывая, что считает её человеком значительным, остальные получали куски в соответствии со своим статусом, и прочих гостей тоже не обделили. Вина пили не много, хотя, Даннотал объяснил, что это только из-за необходимости быть внимательными в походе, обычно же пьют много больше. Наконец, Амбиориг завёл разговор, и воительница смогла расспросить его о белой демонице.

– Многое предвещало нашему народу в этом поколении великие беды, – гельвет старался говорить более на латыни, лишь изредка прибегая к родному языку. – Было много знаков, но мы не хотели видеть, охваченные гордыней, мы желали совершить немалые деяния, оставить родные святилища ради новой земли. В большой войне, что случилась всего несколько лет назад, римляне во главе с Цезарем, их вождём, нанесли нам страшное поражение и истребили большую часть народа. Они загнали нас обратно в свои земли, где все наши города и деревни были уже сожжены. Говорят, от гельветов осталось чуть более ста тысяч, а ещё недавно мы были самым могучим народом из кельтов.

– До нас доходили смутные слухи о войне в Кельтике, что ведут римляне, но никаких подробностей мы не знали, – сказала Зена.

– Великие дела свершаются сейчас, ибо никогда ещё не было столько военных походов на нашей земле, всё горит до самого океана, – кельт обвёл рукой всё пространство, показывая, что нигде не укрыться от меча. – Теперь ещё и новая опасность пришла. Свевы всё чаще перебираются через реку и тревожат нас, а теперь ещё и их мрачный демон...

– Что ты знаешь о ней? – спросила воительница.

– Не думаю, что она из человеческого рода, хотя, ты и говоришь мне, что эта демоница из плоти и крови. Я не видел её, но люди, что несколько дней назад были на реке, рассказывали, будто она разъезжала по противоположному берегу в окружении свевов. Нам не известно, что ей нужно на этом берегу, и зачем вражеские разведчики рыскают по лесам.

– Я знаю, что ей нужно, – кивнула Зена. – Где-то в вашей земле есть святилище, посвящённое Аполлону, коего вы чтите под другим именем, принятым у вас. Скажи мне, где это место, где находится священный круг, и я укажу тебе, куда стремится демон.

– Есть большой холм близ горы на севере наших владений, на вершине его, в священной роще находится то, о чём ты говоришь. За каменной оградой помещается круг камней и центр в нём, это место очень дорого для нас, и, думаю, именно за то, что его покинули, желая переселиться, боги отвернулись от нас. Откуда ты знаешь о круге?

– Я видела его в вещем сновидении и знаю, что мой враг будет стараться принести жертву в этом круге, ибо полагает, что обретёт великую силу от этого.

– Негоже пускать демонов из страны смерти в наши святилища, – покачал головой кельт. – Мы лучше умрём, чем допустим это.

– Я тоже не хочу этого допускать, тем более, что с ней будет немалая армия свевов, которые разграбят всё вокруг.

К утру решение о совместном отпоре набегам Каллисто было принято, но это касалось лишь вождей двух общин, для единения же всех сил нужно было созвать собрание представителей всех родов, что требовало времени. Отряд отправился к одному из городов гельветов, Аккону, где можно было встать на постой и найти пищу для людей и лошадей. По дороге эллины узнали, что гельветы сами сожгли все свои города и деревни, когда решили переселяться, поэтому лишь немногое ещё удалось восстановить, узнали, какие бедствия обрушились на народ во время похода. Рассказали кельты и о том, что творится во всей Кельтике, а там Цезарь продолжал бороться с мятежными народами. Эта весна ожидалась очень тяжёлой для римлян, и Цезарь даже зимовал с войсками, не уехав, как обычно, в Италию, теперь же сражался с нервиями и треверами, к счастью, вдали от земель гельветов. После разгрома, гельветы явно опасались своих соседей, помня о том, что воинов осталось мало, воинственны были и реты, и винделики с бойями, но никого не было опаснее свевов.

В Акконе было много пустого пространства, хватило, чтобы обустроить целый военный лагерь внутри городских стен, что наскоро возвели из брёвен и земли, другую часть города занимали деревянные дома, близ него находились и несколько новых усадеб знати. Эллины посчитали за лучшее установить палатки и даже построить себе временные жилища, разместив их двумя полукруглыми улицами у стены, кельтских же домов было слишком мало, чтобы обеспечить нормальный постой для отряда. Гельветские аристократы собрали со всей округи своих рабов и зависимых людей, чтобы те разместили коней отряда и ухаживали за ними, а также доставляли всё необходимое воинам. Эллины скоро узнали, что даже разорённая страна гельветов скрывает немалые богатства, ибо их обеспечили добрым хлебом и свежим мясом, которое можно было запивать италийским вином.

Зена дала отряду несколько дней отдыха, пока кельты собирали сведения о действиях врага и рассылали гонцов по областям с призывами на всеобщее собрание. Сама воительница ежедневно выезжала на осмотр местности, выбираясь на сто-двести стадий от города, Габриэль же жадно узнавала новых людей и новый мир вокруг себя, бродя по городу с Персеем и молодым скордиском Виндом, который был для них переводчиком. Простой люд – ремесленники и рабы знати, забредшие на рынок земледельцы, удивлённо провожали их взглядом, дивясь не столько чужестранцам, ибо гости к ним прибывали довольно часто, сколько девушке, считая её наследницей знатного рода в неведомой им стране. Женщины и дети смотрели на них со вторых этажей домов или из-за заборов, и Габриэль находила, что многие из них похожи на эллинов, особенно, если их одеть в длинные хитоны, убрав чуждое для эллинского вкуса обилие украшений. Полноценный же разговор у них состоялся с людьми, облечёнными немалой властью, что весьма желали узнать о тех, кто наведался в их земли.

На одной из улиц к ним подошли двое, облачённые в клетчатые плащи и зелёные рубахи, один был лет пятидесяти, другой же – юноша, у обоих были длинные, ухоженные волосы и золотые браслеты на запястьях. За время, проведённое среди кельтов, Габриэль уже успела усвоить, что так выглядит местная знать. Кельты поначалу приветствовали эллинов через Винда, изъявив желание беседовать с ними, ибо наслышаны об их походе. Старшего из их собеседников звали Битуисом, хотя, как они быстро выяснили, он не был тем самым другом Даннотала, о коем тот рассказывал, младший же звался Литавикк. Битуис принадлежал к числу кельтских жрецов, о коих Габриэль немного читала ещё дома, впрочем, почти не веря в то, что сообщали о них собиратели всяких чудес, юноша же был его учеником и постигал таинства науки прорицания. Винд рассказал, что эти люди зовутся у кельтов друидами, они хранят магическое знание, познают волю богов, без коей ничто не свершается, впрочем, Битуис скоро сам взял слово, и, оказалось, что он сносно говорит на эллинском и латинском языках.

– Странное знамение вижу перед собой, – сказал друид, глядя на девушку, – однако, мне кажется, что оно будет благостным для нас. Ты так похожа на прославленных нами дев-воительниц, сама увидишь, что, при стечении народа на собрании, люди будут дивиться вам с Зеной и видеть в вас вестников из мира богов.

– Насчёт меня ты не прав, по поводу Зены же не ошибаешься, я тоже верю, что она отмечена божественной кровью, – ответила Габриэль, – впрочем, дома её так не почитают, ибо мало кто верит, что человек может быть причастен богам.

– Я встречал эллинов, что прибывали по торговым делам через Италию и земли лигуров, они показались мне людьми слабыми, суетными и интересующимися лишь обыденными вещами, вроде денег, – покачал головой кельт. – Поэтому я и дивлюсь, что из такого народа происходят эти могучие воительницы, Зена и та, светловолосая. Воистину, без богов здесь не обошлось.

– Я слышала, что вы верите в переселение души, которая меняет тела как оболочки, всегда оставаясь собой. Возможно, именно с этим связано их появление?

– Это серьёзная вещь, а не шутки. Знаю я, что и умнейшие из вашего народа осознали путешествие души, таким был Пифагор, древний мудрец. Это есть и в тебе, и в каждом, нужно только вспомнить, почувствовать, что ты не родилась из небытия, и не уйдёшь во тьму, но находишься на середине долгого пути. Возможно, те, к кому ты тянешься душою, есть привязанности твоей прошлой жизни, и люди, определённые судьбою для братства, никогда не расстаются. Я верю, что всё это так, и уж совершенно точно, что в могучих воительницах воплощены души богоподобных воинов древности, и скоро нам суждено узреть славную битву.

– Я не смеюсь, просто душа моя в смятении, и я не знаю, во что верить, – ответила девушка. – Однако твои слова мне близки, ибо я чувствую, будто помню Зену уже давно, куда раньше нашей первой встречи.

– Так бывает, – улыбнулся кельт.

К этому времени они уже приблизились к окраине города, где вал с деревянной стеной скрывал от глаз просторы внешнего мира, но маленькие ворота в башне были открыты, и рядом с ними сидели несколько мужчин. Битуис предложил прогуляться по окрестным холмам и посмотреть на деревья, охваченные огнём весны, Габриэль согласилась, сказав, что тоже любит деревья, более же всего ей памятен могучий дуб, что высится близ Аргоса, этим она заметно порадовала гельвета. Солнце обильно заливало лежавшие ниже холма массивы леса и мозаику полей, даже в этой суровой земле чувствовалось, что пришло светлое время, когда ясных дней будет больше, чем пасмурных. Друид рассказал гостям, что он думает о Зене и об их прибытии вообще.

– Я, как и все мои соплеменники, человек набожный, хотя и знаю, что многие люди других народов, вроде вас, эллинов, или римлян, поражены болезнью презрения ко всему божественному, поэтому я вижу в приходе тёмной воительницы движение многих сил. В последние дни знаки, что читал я в полёте птиц и узоре ветвей, говорили лишь об одном, шептали настойчиво, что нас ждёт битва, несущая славу для нашего племени. Вы уже знаете, что мы потерпели страшное поражение всего несколько лет назад, и кровь питала реки глубокими ручьями, тела же павших лежали как цепи тёмных холмов. Многие отчаялись, вернувшись, будто слава и доблесть среди гельветов угасли, поэтому я рад грядущей битве, не знаю, кто одолеет, но, в любом случае, это поможет людям вспомнить, кто они есть.

– Разжечь в людях доблесть для тебя важнее сохранения мира и покоя? Даже в столь тяжёлое для вас время? – спросила девушка.

– Суть жизни человека не в том, чтобы влачить дни свои, вечно опасаясь, что мир кто-то нарушит, и стремясь дождаться иссушающей старости. Я уже говорил, что это лишь вечное кружение, когда души движутся от рождений к смертям будто по реке или по нити натянутой, и нет никакого смысла пытаться задержать их движение. Воистину, славен тот, кто умеет без сомнений следовать своей судьбе, воспринимая смерть лишь как середину долгого пути, и для воинов, коими мы являемся, смерть в бою есть лучший из исходов, ибо она позволяет оставить за собою достойную и славную память. Нас мало осталось, но мы храбро сражались, и останемся собой, только если будем и впредь принимать бой как мужи.