Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 51 страниц)

**********

Утром они выступили из дома и, согласно плану Клеарха, отправились на западную дорогу, выискивая телегу или повозку покрупнее. Пока была возможность ехать, глупо было ей не пользоваться, поэтому юноша не пожалел немного денег. Их согласились посадить пассажирами на свой воз путешественники, что следовали в Афины. Вдвоём они взобрались на мешки, стараясь устроиться поудобнее, пара волов тянула довольно медленно, и их время от времени обгоняли конные упряжки со скрипучими коробами на колёсах, где с куда большим комфортом располагались знатные и богатые путники. Воз был довольно длинным, в передней части его сидели трое фракийцев, что везли партию кожи, один из них лениво погонял быков, сзади же размещались Клеарх с другом.

– Можно было попробовать морем отправиться, – с некоторым сомнением сказал Николай. – Так мы больно уж долго ехать будем.

– Не согласен. Ты знаешь, куда в это время года ветра дуют? Идут ли маршруты судов близ Пелопоннеса, и сколько ждать нужного корабля? Да и денег у меня не так много, не могу я себе позволить тратить средства Архина столь неразумно, ведь, нам ещё и свитки выкупать. Пока поедем на волах, потом, возможно, сядем на более скоростную повозку, если нужно, то и пешими пойдём, – ответил юноша. – Дней за шесть-семь доберёмся.

– Ладно. Итак, значит Зена... Я не думал, что её историю считают мифом, она же жила намного позже героев золотого века Эллады. Времена мифов остались далеко в прошлом, о той эпохе написаны вполне исторические труды, – затеял разговор Николай.

– Я не говорил, что вся её история не была в действительности. Что-то, несомненно, было, но потом эта правда обросла легендами, и теперь уже сложно отделить одно от другого. Тема-то была плодотворной, даже скандальной в каком-то смысле. Наш народ любит такие истории описывать – о страстях, кровавых трагедиях, вмешательстве богов, о людях, что поднимаются к вершинам и теряют всё. Вспомни хотя бы истории об Антонии и Клеопатре, Сертории, Спартаке, том же Цезаре, ну, или Пирре Эпирском, если из эллинов кого брать.

Она из таких. Пиратка и разбойница, раздуватель мятежа против Рима, путешественница в дальние земли. Её называют царицей над воинами, будто в обескровленной Элладе, где не осталось свободы, она возрождала былое величие. Я не говорю уже о том, что сам образ женщины, занимающейся военным ремеслом, мужским уделом, казался весьма скандальным и привлекательным.

– В этом ты прав. Даже я знаю, что написано про неё немало, хотя и не исследовал этот вопрос специально, – кивнул Николай.

– Ну, а что ты о ней знаешь? – спросил Клеарх не без подвоха.

– Хочешь проверить меня? Я уже сказал, что не разбираюсь в деталях.

– Расскажи самое главное. Ты же знаешь главное?

– Я не знаю, что там главное, скажу только о том, что знаю, – согласился на игру его друг. – Ну, Зену называют уроженкой Амфиполя, у Полиарха я читал, что она была на шесть лет младше Юлия Цезаря...

– Ты читал Полиарха? – усмехнулся юноша.

– Не перебивай. Она не могла стерпеть властвования римлян над родной землёй и поэтому вышла в море, занявшись пиратством, как многие тогда делали. Не было от неё спасения римлянам, потом же она встретилась с Цезарем, взяла его в плен, но он обманул её и сам захватил, прибив к кресту. Мне не кажется вероятным, чтобы человек мог выжить после такого, к тому же это кощунственно напоминает страсти Спасителя, но так рассказывают...

– Ну, не надо. Эта легенда о её распятии появилась ещё до страстей нашего Бога.

– Да, я знаю, – продолжил Николай. – Итак, она выжила и спаслась с креста. Что там потом было? Она путешествовала долго где-то на Востоке, вернулась обратно, вновь начала воевать с Римом, во Фракии была и в Македонии, некоторые говорят, что всю Элладу обошла. Потом появилась Каллисто, её история совсем темна, знаю только, что две эти женщины боролись между собой, и Зена убила противницу. Я лично думаю, что это всё легенда. Ну, а потом эта война на наших землях, Цезарь сошёлся с Помпеем, и она там участвовала.

– Как она выглядела?

– Ты так спрашиваешь, будто я её видел. Описывают её как высокую женщину с тёмными волосами, стало быть, ионийская кровь, ведь Амфиполь – это колония Афин. Была она очень сильной, однако же и красивой одновременно. Да, и конечно говорят, будто отцом её был Арес, бог войны. Однако это уж точно глупость и нелепица.

– Я видел как-то её изображение, – сказал Клеарх. – В Афинах у одного богатого человека стены комнаты были расписаны сценами из легенд, с ней связанных. Она была верхом, рядом же стояла и её спутница. Не могу, конечно, сказать, что эта картина отражает её реальную внешность.

– Да и жила ли она реально вообще? – не унимался Николай. – У меня, вот, нет в этом уверенности.

– Я не сомневаюсь. Есть, как минимум, два свидетельства авторов исторических трудов о ней. Во-первых, Симонид в своей "Истории деяний Помпея" говорит, что некая Зена сражалась на стороне Помпея в битве при Диррахии. Во-вторых, о ней коротко упоминает Деметрий в пятой книге "Митридатовых войн", он рассказывает, что она служила у царя, потом же сама билась в Элладе.

– Ну, тебе лучше знать.

– Ладно. Давай я почитаю, что-нибудь, дабы нам развлечься в дороге. Я взял кое-какие свитки о ней, ну, чтобы тебя в курс дела ввести.

– Тебе просто нравится...

– Ну, и это тоже, – не стал отпираться Клеарх. – Это легенда от Эпомена Александрийского, мне нравится, как он пишет, подражая древнему слогу.

Он развернул на коленях папирусный свиток, отмотав до нужного места, и начал читать, часто даже не глядя в текст, ибо знал его хорошо:

– Огромная птица из дерева под парусами неслась по волнам, быстрый корабль, забывший гребцов, то ли игрушка, то ли друг холодного ветра, уходил от гнева морского Всадника, грохоча и взбираясь на валы. Зена тьмавласая, как Артемида-гроза, как статуя бога, на мачте стояла и взор обращала к Востоку, посейдонова буря была за спиной, а впереди – лишь ковёр бурного моря. Судно не знало пути, сбил его с курса к далёкому острову Владыка морей, звёзды не появлялись на затянутом небе, и землю, что жаждали как тёплого хлеба, никто не видел уже третий день. Матросы, отчаявшись в своих силах, просили Зену: "не упорствуй, молись Господину пучин, дабы он вернул нам надежду"; но она не отвечала им, вглядываясь в даль моря, ибо не желала потакать суровому богу. И снова просили её: "смирись и моли о прощении, мы знаем, что это из-за тебя пришло наказание"; но молчала она. И в третий раз они приступили к ней, ибо буря приближалась, готовясь разбить судно в прах, и Габриэль, прежде остававшаяся спокойной, теперь присоединилась к ним, говоря: "что ты оставила нас, смертных, внизу? неужто ты думаешь, что тебе не страшна морская пучина? но мы-то погибнем из-за одной твоей гордости, не оставляй нас и смири свою душу, дабы мы жили". Только тогда с мачты Зена ответила, весело прокричав, вместе с ветром: "не бойтесь! мы все смерти не избежим, но это будет ещё не сегодня, ибо я вижу знамение, грозному богу нас не достать, и я не смирюсь с его волей". В этот момент все узрели дельфина, поднявшегося из глубины и сверкавшего золотыми боками, за ним приказала воительница направлять судно, и вот, через бурю и волны, за чудесным дельфином они мчались до вечера, когда впереди в лучах уходящего солнца сразу многие увидели в ореоле тумана синеватую землю Британии...

– Так она была в Британии?

– Это не важно. Я уже говорил, что миф отделился от правды, и фантазия писателей более не сдерживалась уже ничем.

– Хочешь сказать, что это просто красиво? Согласен...

Они ехали, и деревянные колёса продолжали мерно грохотать о камень дороги, ко второй же половине дня телега сошла с имперского тракта, и покатилась по плотно утрамбованной грунтовке. Так было даже лучше, ибо тряска уменьшилась. Подумав и почитав свитки Клеарха, Николай вновь начал разговор о мифах:

– Нет, всё же, я не могу поверить, что все эти истории происходили именно так, как описано в легендах. Возьмём, хотя бы, эту её спутницу. Я не думаю, что она вообще была. Просто у многих героев есть те, кто следуют за ними. Так, у Геракла был Иолай, у Тесея – Пейрифой, Аталанту сопровождал её супруг Меланион, у Ахилла был Патрокл. Легенда приписала и Зене спутницу.

– Я так не думаю, – возразил юноша.

– Ну, посмотри сам. Имя у неё такое странное – Габриэль, вовсе не эллинское, но скорее восточное. Да и мало вероятно, чтобы юная девушка отправилась в путешествие с такой воительницей. Ну, кто она ей? Ученица? Подруга?

– Согласно легенде, она была родом из Аргоса, вела безмятежную жизнь, но однажды встретила Зену, и так ей захотелось отдаться приключениям, что в семнадцать лет она оставила дом. Девчонка, увлёкшаяся жизнью героев, – мне это знакомо. Достаточно посмотреть на Кларитас, чтобы увидеть живой пример. Что же касается имени, то его странность для меня только подтверждает правдоподобность этой истории, ведь, нарочно такое не выдумаешь. Откуда оно у неё взялось? Ну, на Пелопоннесе тогда немало было людей с Востока, мы не можем точно знать.

– И что, они так и путешествовали? Я читал разные версии об их отношениях. Кто-то писал, будто они были возлюбленными, другие же утверждали, что эта Габриэль училась у Зены военному искусству, третьи вовсе говорят, что у амфипольской воительницы был муж.

– Это Гиппонакт писал об их любовных отношениях, он ещё называл Габриэль девой с посохом, будто она любила путешествовать именно так. С тех пор и стали изображать её обычно опирающейся на посох, – сказал Клеарх. – Насчёт правды же, я не могу тебе сказать. Возможно, эти новые свитки прольют свет на давнюю историю...

Шесть дней длилось их путешествие, с телеги они пересели на более скоростную конную повозку, потом шли пешком и вновь искали попутные караваны. Ночевали на постоялых дворах, но пару ночей провели и вовсе близ дороги, укрываясь плащами. Немало городов прошли перед ними, однако не было времени останавливаться ни в одном, наконец, они добрались до Спарты. Сами городки там были не велики, однако в предгорьях размещалось много богатых поместий, в одно из них путники и направились.

Наследники покойного коллекционера особенно не интересовались содержимым его весьма обширной библиотеки и распродавали книги едва ли не на вес. Клеарху пришлось попотеть в поиске нужного, однако им повезло, и свиток был ещё не продан. Торговаться не было нужды, ибо наследники, ревностные христиане, сразу же признали Николая за своего, и он смог забрать свиток за смешные деньги. Торопиться больше было некуда, поэтому они отдохнули ещё день, сняв комнату в дешёвой гостинице, в ходе этого дня юноша начал читать столь ценное приобретение.

На неплохо сохранившемся папирусе был приличных размеров текст, разбитый, как он понял, на книги. Начиналось повествование словами "История Зены Амфипольской", которые можно было посчитать названием. Он погрузился в вихрь слов и долго не говорил с другом, наконец, тот спросил:

– Ну, что там? Написано что-нибудь, например, о её странном оружии, этом диске?

– Нет, пока ничего об этом, – ответил Клеарх.

– Я, вот, видел, что на картинах её часто изображают с этим диском, но кто бы объяснил, что это за штука такая.

– Согласно легенде, это какое-то восточное оружие. Диск с острыми краями, его можно кидать, в некоторых совсем уж сказочных сюжетах говорится, что он даже возвращается после броска, – коротко рассказал юноша.

– Ну, вот, это подтверждает мои мысли. Такой штуки на самом деле быть не может, следовательно, и остальное – просто легенда.

– Нет, ты ошибаешься. Римские и эллинские авторы в описаниях Индии не один раз говорили о странном оружии индийцев. Это острые диски, что они метают во врагов, называются они – шакра. Это не миф, – сказал юноша и резко сел на деревянном ложе.

– Что с тобой? – увидел боль на его лице Николай.

– Рана горит. Я терпел, пока мы шли, но теперь всё сильнее. Надо будет побыстрее добраться домой, там отец найдёт хорошего лекаря.

– Лучше сейчас к врачам пойти. В Афинах или другом городе поближе есть больницы при храмах Асклепия, да и у наших братьев христиан. В крайнем случае, не грех будет даже к идолопоклонникам обратиться.

– Нет, у меня денег не хватит, чтобы в Афинах лечиться. Дома отец поможет, здесь же мы быстро разоримся, – сжал зубы Клеарх. – Надо собираться побыстрее.

Они выступили, но пешком шли не долго, ибо юноша слишком плохо себя чувствовал, поэтому пришлось вновь проситься на попутные телеги. За день добрались до Афин, жар усилился, и состояние Клеарха было столь скверным, что он согласился пойти к местному врачу. Пожилой лекарь настоятельно советовал раненому задержаться, сняв комнату в гостинице, и там уже лечиться, ибо нужен покой. Однако юноша не согласился, предчувствуя двойные траты – как на комнату в городе недешёвом, так и на услуги врача. Он лишь позволил смазать рану, и они вновь двинулись, сев на конную повозку, следовавшую в Беотию, что было по пути.

Николай злился на друга, думая, что его упорство может дорого обойтись. Он говорил:

– Ну, что ты делаешь? Нет никакой нужды торопиться с доставкой этих свитков твоему Архину, подождёт он несколько дней. Скоро тебе будет так плохо, что нам придётся в первой попавшейся дыре остановиться.

– Ты не понимаешь... Дело не в ране, это вина за убитого меня жжёт. Врачи тут не помогут, нужно что-то другое, – отвечал Клеарх.

– Не думаю я, что ты прав, – покачал головой Николай. – Однако возьми этот медальон, возможно, он поможет.

Он снял с шеи небольшой медальон, составленный из заглавных букв имени Христа, и передал его другу. Юноша надел цепочку, лицо его слегка побледнело, однако мазь временно облегчила боль. Клеарх сказал:

– Ладно. Давай поговорим, я отвлекусь от боли немного.

– О чём ты хочешь?

– Я всё думаю о ней... этой воительнице. Я начал читать свитки, но не могу отделаться от мысли о том, как по-разному люди запомнили её. Будто было две Зены. Одна – разбойница, пиратка и разорительница поселений, другая же – спасительница городов, последняя героиня Эллады. И дело не только в этом её преображении, хотя оно удивительно само по себе...

– Да, я знаю эту историю. Она вела жизнь неправедную и жестокую, но однажды молния поразила её, и это был знак божества, что велело забыть прошлое и направить силы на служение людям. Так об этом рассказывают. В этом есть, пожалуй, что-то христианское.

– Как с Павлом, что был Савлом...

– Да, как с апостолом Павлом, которому Господь явился в виде столпа света и прервал его грешную жизнь, обратив на добрый путь.

В Беотии они расстались с повозкой и какое-то время шли пешими, на одном из перекрёстков им сказали, что рядом лежат руины города Лебадии. Это очень заинтересовало Клеарха, и он свернул в сторону развалин, сказав, что нужно посетить одно важное место.

– У нас нет времени на осмотр достопримечательностей, – возражал Николай. – Что там такое? Ты едва на ногах стоишь.

– Там есть пещера в горе, я читал о ней, древнее святилище. Мне нужно туда, возможно, это поможет примирить мою душу, – ответил юноша. – Я должен спуститься вниз, совершить ритуал.

– Нет там нашего Бога, это демоны старого мира, их капища. Нельзя тебе к ним обращаться. Лучше пойдём в храм, если хочешь, в каком-нибудь из городов есть базилика, – говорил его друг. – Что тебе в голову взбрело? Решил стать идолопоклонником?

– Ничего я не решил. Если наш Бог всемогущ, то эта пещера также наполнена им, как и всё остальное... я не знаю... Просто она спускалась туда, так написано в свитках. Не могу объяснить, но я чувствую, что это поможет.

– Кто спускался? Зена? Ну, и что это меняет?

– Я решил. Если не хочешь, помогать, то уходи, – Клеарх был твёрд в своём намерении.

Николай промолчал, однако не оставил друга. Скоро они вошли в рощу и миновали её, выйдя к огороженному пространству перед скалой. Там сидел на корточках старик в длинном, зелёном одеянии, он поправлял тонкую цепочку ограды.

– Здесь ли находится пещера Трофония? – спросил юноша.

– Вы прошли только что через рощу героя, и здесь, действительно, его святилище, – ответил старик. – Вижу, что хотите спуститься. Это не так просто.

– А ты кто? Служитель, один из жрецов культа солнцепоклонников? – без особой вежливости спросил Николай.

– Я жрец, – кивнул тот. – Ты, похоже, из христиан.

– У нас мало времени, – Клеарх присел на колени, у него был сильный жар, и пот струился ручьём. – Мне нужно спуститься, душа горит, и чувствую я, что это должно помочь. Я словно разбит на куски, но желаю вновь быть целым...

Старик внимательно посмотрел на него, лицо его заметно оживилось, будто он увидел что-то важное, потом жрец сказал:

– Да, пожалуй, тебе нужно это сделать, и сделать быстро. Нет времени на полный ритуал, но до заката ты должен успеть омыться в реке и выпить из источника поблизости, потом же спустишься вниз. Я буду ждать тебя до утра.

– Ты его угробишь. Ему к врачу надо, а не в твою пещеру, – возражал Николай.

– Если вы так думаете, то идите в больницу, – спокойно отвечал старик. – Я же вижу, что тут не тело выступает причиной страданий, но смятение духовное. Если бы здесь были знающие люди из христиан, уверен, они бы тебе схоже сказали. Не знаю, что ваши делают в подобных случаях, но знаю, что делаем мы. Когда у человека душевная рана, утерян смысл жизни, или прошлое не отпускает – он спускается в эту пещеру, и, если боги благоволят, возвращается из неё обновлённым. Так мы словно умираем и возрождаемся вновь.

– Не ходи, – ещё раз сказал Николай.

– Я готов, – спокойно кивнул юноша.

Он окунулся в Геркину, реку, что текла неподалёку, потом поднялся к роднику, который изливался небольшим ручьём в долину, по совету жреца, выпил из него воды. Когда он начал спуск, солнце уже закатилось, и вечер сковывал мир вокруг. Николай согласился остаться на ночь у пещеры, не смотря на своё отношение к происходящему. Клеарх не обращал больше внимания ни на что, весь поглощённый одним желанием проникнуть во тьму.

Перед входом в скалу была словно выложенная камнем чаша футов в десять глубиной, куда он легко сел. Сам лаз, находившийся на дне этой чаши, оказался узок, человек едва мог протиснуться в него, в темноте разглядеть что-нибудь внизу было невозможно. Юноша опустил туда ноги, как советовал старик, потом и весь соскользнул, он пролетел по узкому коридору и упал на мягкий песок. Внутренний зал не был особенно велик, всего шагов пятнадцать в диаметре, внешнего света не было, однако пещера светилась каким-то внутренним светом, тусклым и мертвенным. Клеарх знал, что надо делать, он расстелил взятый плащ и лёг на него. Старик сказал, что ночью во сне ему явится всё, чего он жаждет, поэтому оставалось лишь ждать. В этой оглушающей тишине он не чувствовал тревоги, очень быстро уснув.

Сквозь тьму он увидел пульсирующий, мертвенный холодный свет, вновь возникла та же пещера, только во сне она была несколько иной. На стенах темнели изображения, целые сцены, где герои поражали копьями чудовищ, боги карали отступников, и отсечённые головы поднимали к небесам. Мрачные сцены мифов, наполненные кровью. Сверху в пещеру кто-то спускался, быстро проскользнуло тело, и, вот, уже на песке оказалась молодая девушка в коротком тёмном хитоне и с узлом спального мешка. Её было не больше двадцати, рост пониже среднего, светлые кожа и волосы выдавали дорийскую кровь, лицо её казалось красивым, и не в последнюю очередь из-за зелёных глаз. Она села на песке, закинув назад свободные сейчас волосы, что доставали почти до поясницы, юноша отметил, что тело её вовсе не похоже на тело обычной девушки, но дышит заметной силой, и она, очевидно, немало времени проводила в тренировках. На руках и плечах виднелись шрамы, один протянулся и по подбородку, свидетельствуя о пройденных испытаниях. Она была молода, но пришла сюда, ибо что-то мрачное её томило.

Клеарх каким-то образом понял, что это Габриэль, и преграда более чем в четыреста лет пала как дым, словно можно протянуть руку и коснуться. Она тоже спускалась сюда, как и он, словно миры сходились в одной точке. Потом пещера исчезла, и он увидел другое. Сад тонул в ночном мареве, где-то за стеной лаяли собаки...

Глава 2. Новый враг.

В саду было тихо, птицы спали в ветвях деревьев, шелест листьев был едва слышен, как и движение луны в небе, где-то за стеной, за сиреневой тенью ограды лаяли собаки, но они навевали лишь покой, а не тревогу. Она лежала навзничь, уткнувшись лицом в мягкую ткань, и созерцала лишь тьму, на слух ориентируясь в картине мира. Тело болело и никак не желало расслабляться – за покой и мир приходилось платить, простой смертный ты или полубог, нет разницы, а за победу платить надо много более. Поэтому тело и ныло, оно платило за подвиги и слабости душного полудня, особенно сильно болело плечо – кто-то ударил по нему палкой, и остался тёмный синяк, но всё превозмогало чувство удовлетворения от содеянного. Наконец, она подняла голову, встряхнув волосами, прямо перед ней тонул в ночном мареве сад, и Зена сидела у чёрного зеркала водоёма, склонившись над ним, то ли в дрёме, то ли в размышлениях о чём-то. Она вся была тёмной, в длинной хламиде, с отпущенными на свободу волосами, которые просто лежали на груди, отдыхая от бурь, такая знакомая и всё ещё непонятная, притягивающая к себе, но и пугающая своей странной силой и глубиной затаённых желаний. Сложно было решить, как к ней относиться – любить ли её как женщину, как воина, что ведёт, или просто как часть самой себя. Она позвала подругу негромко, наполнив своим чуть охрипшим от зимней сырости голосом пространство внутреннего двора:

– Ты спишь, Зена? Осторожно, а то свалишься в бассейн.

– Я не сплю, просто думаю о том, что делать дальше, куда пойти, – ответила та, не поворачиваясь и не отрываясь от созерцания воды. – Впрочем, можно задержаться и подольше в этом милом доме, чтобы ты отдохнула. Тебе, я вижу, здорово досталось сегодня. Нам пришлось повозиться с воротами, и ты, наверное, хочешь задержаться в этом уюте.

– Я не против, ведь, и героям нужно отдыхать после славных подвигов, – она сладко потянулась, предчувствуя облегчение своих страданий.

– Мы совершили сегодня доброе дело?

– Ну, ещё бы! Мы избавили славную Халкиду от тирана, он мог бы ещё немало зла совершить здесь, бороться же с тиранией – священный долг каждого эллина, удел героев. Я уже кратко записала основные события этого дня, пока ты пропадала в собрании, не хотела терять времени, хотя всё и болело. Я боялась забыть что-нибудь важное, столько, ведь, всего произошло, да и вдохновение не переспоришь. Написала о том, как нас попросили о помощи халкидские изгнанники, рассказав, что этот город в этолийской земле страдает от узурпатора, как ты спланировала дерзкое нападение, пока тиран совершал жертвоприношения на берегу залива, как мы сражались и победили, как тебя отблагодарили жители, подарив этот милый дом на самой красивой улице.

Вот, послушай о нашем сражении: "Перед воротами, через которые во множестве лезли изгнанники, вдруг появились галаты из отряда телохранителей тирана. Никто не атаковал варваров, ибо все эллины были без щитов, с которыми через ворота не перелезть. Всё могло закончиться трагично, начиналась уже паника, но тут Зена подоспела с других ворот и, с криком: "Чего встали?! Храброе сердце не нуждается в медном заслоне! Со щитами и рабы могут побеждать!"; бросилась на врагов. Галаты растерялись, её меч разил направо и налево, а эллины, напротив, пошли следом за ней и скоро пригвоздили всех варваров копьями к стенам храма Афины Защитницы..."

– Верно, всё так и было, только ты не написала, как сама с тех ворот пристрелила из лука пару самых злобных варваров, – добавила Зена. – А кто тебя по плечу ударил? Почему об этом ничего не написала?

– Я старалась запечатлеть главное, а в моём синяке, который я получила, разгоняя палкой тирановых слуг, да ослов во дворике его палат, нет ничего особенного. Лучше ты расскажи мне более подробно, как захватила тирана, а я завтра занесу это в наши анналы. В конце же этой главы помещу свои размышления о том, что герои самими богами предназначены для борьбы с тиранами, и обретают в ней священную славу.

– Герои свергают тиранов, – прошептала Зена, – герои же сами становятся тиранами. Иногда сами боги поднимают тиранов из тьмы этого мира, чтобы они свершили великие дела. Александр, сын Зевса, как говорили, был тираном для нас, но и героем тоже. Напиши об этом.

– Ты всегда хочешь показать мне, что под небесами богов есть и мир подземный, я знаю это, но хочу верить не в него, – ответила Габриэль, пытаясь сорвать пожелтевший листок со свисавшей к самому ложу ветки.

Зена встала как тень и обернулась к ней, однако не подошла сразу, а замерла на какое-то время у бассейна, вслушиваясь в шелест ранней ночи. Габриэль же смотрела на неё, всё время ловя такие моменты, ибо с самого дня их встречи была заворожена её притягивающей красотой, и не могла наглядеться. Ей казалось сейчас, что спутница её походит на совершенство, что появлялось иногда в скульптуре мастеров золотого века, когда не нужно движения, ибо вся энергия тела в одном застывшем проявлении тишины. Волосы её всегда привлекали, они сияли своей бесконечной чернотой при любом освещении или были как тень мира, стоило ей повернуться, они лежали сейчас свободно по плечам, спускаясь прядями на грудь, основным потоком же протянувшись на спину, не заплетённые, как бывало во время битв. Она закрыла глаза, охваченная покоем, и в лице её была та древняя красота, что в давние времена являлась сутью женщин их народа, теперь же оказалась почти забыта и воплотилась в ней как память о былом мире, о мире богов.

Габриэль не видела сейчас её глаз, но знала, что они зелены, когда она охвачена страстью, и становятся как озёра зимой в минуты отстранённости. Эту древнюю красоту она любила – её тёмные брови, идеально контрастирующие с прямым носом, создающие властную прямоту, но, вдруг, способные стать тугим луком, играть осторожно, вспомнив восточное лукавство, прекрасно очерченный рот, заметно выдающиеся скулы, подчёркивающие неотвратимость в её глазах, неизбежность судьбы. Некоторые говорили, что, не смотря на красоту, лицо её заставляло мурашки пробежать по спине, будто всё дело было во взгляде, слишком жёстком, пожирающем, проникающем насквозь. Было чему ужаснуться в ней, когда она стояла, охваченная пожаром войны, но Габриэль не видела этого сейчас, не хотела знать об этом, перед ней была та, кого она любила, и ничего между ними.

– Хочешь, я сделаю тебе массаж, чтобы хоть как-то отплатить за твоё служение, за то, что ты сделала сегодня, – сказала Зена, подойдя к ней.

– Это будет достойной наградой, – ответила уже предвкушавшая такое предложение Габриэль. – Сделай со мной что-нибудь, иначе мне не выжить.

Зена сбросила с себя хламиду, оставшись в одной белой повязке вокруг бёдер, она пошла в дом, чтобы взять масло для растирания, а подруга её, повернувшись на бок, продолжала любоваться её телом, не имея в себе сил не смотреть. Тело воительницы всегда было для неё воплощением красоты и берущей за сердце опасности, сильное как металл, гибкое как у зверя, покрытое пёстрым узором татуировки, что была нанесена, как она знала, во время восточного похода. Теперь эти тянущиеся по коже леопарды, змеи и скакуны будоражили воображение памятью о чём-то далёком. Зена вернулась быстро, поставив небольшой сосуд рядом с ложем, брала понемногу и успокаивала девушку движением своих рук, умея сочетать силу с нежностью, через какое-то время Габриэль наполнилась теплом, боль отступила, оставив по себе лишь приятное покалывание. Ночь накатывала волнами, не оставляя сил ни на что, как только отдаться этой тишине и раствориться в ней, поэтому скоро они погасили лампы и устроились в сумраке дальней комнаты, куда не проникала зимняя свежесть. Луна закатывалась, уже не тревожа их течением своего серебра в саду.

Утром мир полностью сменился, обновив одеяния свои, вместо тишины над улицами стоял гул толпы, народное собрание, назначенное ещё вчера, заполнило главную площадь и ступени храма Посейдона. Основные вопросы были уже решены на стихийной народной сходке сразу после овладения городом, теперь же хотели славить героев и приветствовать возвращённых изгнанников. Посланники стояли в воротах дома путниц с раннего утра, чтобы препроводить их на площадь, Габриэль была воодушевлена и советовала Зене одеться соответственно празднику, та же не хотела помпезности, но подчинялась. Они вышли, когда солнце поднялось уже достаточно высоко, Зена всё же облачилась в принесённое ей белое платье, опоясавшись золочёным поясом, Габриэль сделала так же, уложив волосы в две косы по плечам. Они беседовали по дороге, и воительница говорила, оглядывая город:

– Не думала я, что город так сильно пострадал. Смотри, следы пожаров, уже старые, не знаю, сколько лет, и место не расчищено, или дома пустые стоят, жителей нет.

– Что у вас тут случилось? – спросила её подруга, кивая на пустыри, у одного из горожан, что сопровождал их. – Похоже, что это давние следы.

– Наш народ испытал много горя за последнее время, а сил вернуть утраченное не было, – сказал этолиец. – Наши давние войны против ахейцев и римлян разорили часть города, пятна пожаров же – следы нашествия акарнанцев, дважды нам приходилось укрываться на акрополе, пока не пришла помощь.

– Почему вы не восстановили эту часть города? – спросила Габриэль.

– Не было людей и материала, – махнул он рукой, – но, главное, не было желания и веры в то, что это будет не напрасно.

– Это всюду, эта болезнь, – сказала Зена, опустив голову. – Всюду наш мир сокрушён и раздавлен, а люди не имеют сил поверить, что всё можно изменить. Много городов я обошла, и почти везде одно и то же, лишь варвары не утратили огня в глазах, но на них надеяться глупо.

– Во что же верить, если всё, что казалось незыблемым, пало? – горожанин провёл рукой вокруг, словно очерчивая незримую Элладу с виноцветным морем по берегам.

– Что же вчера случилось? – спросила Зена.

– Прости, ты права, я просто слаб, не могу поверить, что тирана больше нет...

Ещё на прилегающей к площади улице их начали славить стоявшие по сторонам её жители, махали руками, из окон смотрели женщины, кто-то бросал им под ноги горсти листьев, они же шли в спокойствии, дивясь ноnbsp;– Лучше сейчас к врачам пойти. В Афинах или другом городе поближе есть больницы при храмах Асклепия, да и у наших братьев христиан. В крайнем случае, не грех будет даже к идолопоклонникам обратиться. вому для них ощущению славы. Габриэль не знала такого никогда, Зена же успела уже забыть тени своей памяти, далеко упрятав страсти прошлого. Площадь встретила их единым гулом, люди кутались в разноцветные плащи и хламиды, ибо зима ещё не закончилась, и солнце грело скупо, однако это не мешало всеобщему ликованию, они грелись, переступая с ноги на ногу или подпрыгивая на месте, многие в знак возвращения власти в руки граждан пришли со щитами и копьями, потрясали мечами над головой. Женщины медленно следовали к площадке перед храмом Посейдона, где собрались под открытым небом должностные лица, наспех выбранные ещё вчера из знати, они хотели, чтобы все видели героев и слышали то, что будет сказано. Зена подняла руку в знак приветствия, взойдя на ступени, Габриэль сделала так же, былые изгнанники уже были там, пройдя другой улицей, теперь все устремили свои взоры на возвышение.