Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 51 страниц)

Диомед смотрел на неё и видел, что она плачет. Она не издавала ни звука, в мятущемся свете лампы были лишь видны сверкающие струйки слёз на лице. Он хотел обнять её, но не решался подступиться, не зная, хочет ли она этого. Каллисто сама перевернулась и тряхнула головой, словно освобождаясь от памяти, она сказала:

– Мой бык уже близко...

– О чём ты?

– Ты уже забыл легенды твоего острова? Должен помнить. В давние времена ваши люди играли с быками на арене, сцены таких игр ещё можно увидеть кое-где в руинах. Вот, и мы собираемся играть. Она – наш бык, очень сильная, и нас ждёт действо, смертельное, но и красивое. Говорят, что бык у вас на Крите воплощает судьбу, и это тоже не случайно, ибо не мы решаем, в конце концов.

– Мы можем изменить многое, – возразил юноша. – Твоя воля сделала возможной отмщение.

– Нет, ты не понимаешь. Я буду делать всё, что в моих силах, и жизнь отдам, но я не питаю пустых иллюзий. Есть рок, что и богам не подвластен, мы же – лишь листья, несомые ветром. Этот рок пожрёт меня, но и её пожрёт, так должно быть.

– Мы убьём её, – сказал Диомед, не желая больше спорить.

– Убьём моего быка, – усмехнулась она. – Да будет так...

Он всё же коснулся её, и фессалийка сразу ответила, набросившись, будто на состязаниях. Накопившееся во время этих откровений напряжение, наконец, излилось. Юноша вдруг остро почувствовал, словно играет с быком, это возбуждало, но и пугало, предрекая близость смерти. Она была значительно сильнее его, но и вся её мощь не могла отвратить от неизбежного. Они бросили кости, выбросили свой жребий, ещё не зная итога.

**********

– Ты проснулся? – Николай уже сидел над юношей, с некоторой тревогой на него глядя.

– Да. Что такое? – резко сел Клеарх, ещё не выбравшись в памяти своей из критской пещеры, где двое ковали отмщение.

– Опять ты бредил во сне, говорил что-то, но я не стал тебя будить, как ты и хотел. Только когда ты уже совсем начал просыпаться, я не удержался.

– Ладно, не беспокойся. Я просто вновь видел те далёкие события. Так теперь будет, похоже, пока всё не кончится.

– Расскажешь, что там было?

– По дороге, – ответил юноша. – Коротко об этом не расскажешь.

Они вышли пешком, ибо Клеарх чувствовал себя неплохо, и ждать подходящей повозки на месте не было нужды. Он рассказал другу о снах, о Каллисто, ещё только жаждущей начать свой поход, о Крите, на котором сам никогда не бывал. Беотия осталась позади, они пересекли Фокею и вступили в Фессалию, проведя в приятной прогулке весь день. Следующим утром вновь выступили пешими, надеясь, что их нагонит какая-нибудь телега.

– Почему же тебе привиделась эта фессалийка? – спрашивал Николай. – Мы идём сейчас по её родине. Где-то рядом и её деревня стояла. Как она называлась?

– Долония, – ответил юноша. – Я не знаю ответа на твой вопрос, похоже, что я всё глубже проникаю в тот мир.

– Нет, что хочешь говори, а есть у меня подозрение, что без демонов тут не обошлось. Ты в последнее время всё больше занят старыми богами, о нашем Боге же не вспоминаешь. Может, этот твой учёный всё же обратил тебя в свою веру?

– Ты не прав, и я устал уже тебе повторять. Просто это всё происходит со мной, и нужно искать какие-то объяснения. Да, и вообще, не по душе мне всё ваше противостояние с солнцепоклонниками, как вы их называете.

– Наше? Оно и твоё тоже, – напомнил Николай. – Мы все едины и стоим против врагов наших.

– Нет в этом смысла. Зачем нападать на их храмы, зачем сжигать? Ты и сам знаешь, что большинство отмеченных святостью людей были против такого. Мы будем молиться, но пусть и они делают, что считают нужным, в своих старых храмах, Бог всемогущ, и он сам управит так, что всем станет очевидна истинность нашей веры.

– Ты почти как наш император заговорил. Именно Цезарь Юлиан провозгласил, что мы и они можем жить якобы в мире, но это обман. Он сам поклоняется солнцу, и надеется, что эта его демоническая вера утвердится по всей империи.

– Дело не в нём, а в здравом смысле, – покачал головой Клеарх. – Мы вполне можем жить в мире.

– Так не бывает, это всё пустые мечты. Их мир умирает, он уже мёртв, ты же видишь, одни руины, и они цепляются за то, что никогда уже не оживёт. Эти солнцепоклонники мирные, говоришь? На нас нет гонений? Не забывай, что делали с нашими людьми всего несколько десятилетий назад, как их бросали зверям, как убивали. Если император продержится у власти подольше, боюсь, что гонения возобновятся.

– Такие люди, как Архин, не хотят нам зла. Пусть мы не можем дела во всей державе изменить, но хотя бы в Адрианополе-то можно не разворачивать эту борьбу.

– Ты знаешь ответ. Обугленный остов храма Артемиды достаточно ясно свидетельствует о том, что ничего не получится, – развёл руками Николай. – Я сам не любитель таких действий, но хорошо понимаю, что людей не переубедить. Нет, твоя мысль о гармоничном мире, как бы она ни была заманчива, невоплотима.

– Ладно, забудем, – решил сменить тему юноша. – Фессалия, действительно, красива.

– Хороша...

Фессалия проходила перед ними своими лесистыми горами и кружащими голову запахом трав равнинами, обмелевшими летом, но всё же синеющими реками, дымками городков. Размяв ноги, они сели на скрипучую телегу с зерном, и смотрели, как качаются при движении воловьи рога. Ночевали вместе с хозяевами повозки у придорожной гостиницы, для экономии решили не снимать комнаты, но разместиться в палатке близ стен.

Клеарх не лёг со всеми, опасаясь, что новых попутчиков испугают его метания во сне. Он взял мешок и плащ, устроился у самой телеги, где волы умиротворяюще фыркали и жевали траву, там и настигла его тьма, быстро погрузив в себя.

Видение ему открылось мрачное, не было слышно никаких звуков, он мог только смотреть в полной тишине. Древний, нездешний лес, состоявший из северных елей, окутывала паутина пробивавшегося сквозь ветви солнечного света, огромная толпа варваров чернела на поляне, колыхаясь как живое море. Юноша не мог точно определить, к какому народу они относятся, хотя и понимал, что это то ли кельты, то ли германцы. Они были облачены в пёстрые одежды, цветные плащи, над головами вздымался лес копий, изредка вспыхивали клинки мечей. В центре их круга внезапно подняли большой щит, на котором стояла уже знакомая Клеарху дева. Каллисто была вся в белом, волосы её свободно лежали на плечах, на лице виднелись линии, нанесённые кровью. Она была такой же, какой юноша видел её на Крите, но, в то же время, сильно изменилась. Длинный шрам протянулся ото лба над правым глазом наискось до левой щеки, и взгляд выдавал пройденный путь.

Внизу, среди варваров был и Диомед, все они внезапно взметнули вверх руки, юноша не слышал, но понимал, что они кричат. Фессалийку подняли ещё выше, обнажённые могучие воины под щитом вытянулись, насколько было возможно, она же покрутила мечом над головой. Клеарх не знал точного смысла ритуала, но догадывался, что её прославляют. Потом была жертва, страшная, кровавая – обнажённого человека, привязанного к столбу, расстреляли метательными копьями. Варварский жрец что-то говорил и показывал рукой, было похоже, что он объяснял волю богов. Кровь разливалась всё обильнее, и скоро видение потонуло в ней, осталась лишь темнота.

Юноша мгновенно проснулся, увидев, что утро ещё едва разливается по миру. Другие вставать пока не собирались, и он пошёл к большой чаше с водой, что стояла у входа в гостиницу. Хотелось окунуть голову, ибо воспоминания о крови несколько мутили, будто он сам находился рядом с умирающим, сам чувствовал трепет агонии. Ему не хотелось говорить об этом с другом, но сам он ощущал немалый страх, боясь навсегда остаться в том мире, и уже не проснуться здесь.

Путь на север продолжился, телега была неспешной, поскрипывая и гремя колёсами на ухабах, друзья иногда спрыгивали на землю, чтобы просто пройтись рядом. Они вновь говорили о христианах и почитателях старой веры, о Зене и Каллисто, стараясь не сбиваться на спор. На самой границе с Македонией, которая легко определялась по каменному столбу, им встретился всадник на взмыленном коне.

– Не ездите туда! Поворачивайте! – крикнул он, закрутившись рядом.

– Что случилось?! – в ответ повысил голос Николай.

– Варвары вторглись во Фракию, множество их перевалили реку три дня назад! Скоро они достигнут и Македонии! Войскам в Адрианополе и Константинополе уже сообщили, меня послали с сообщением в Афины!

– Как далеко они?! – спросил один из хозяев телеги.

– Завтра-послезавтра достигнут Пеллы! Лучше вам уйти под защиту крепости!

После отбытия всадника, они коротко обсудили ситуацию, и владельцы повозки решили возвращаться, ибо телега была слишком медленной и заметной, что неизбежно привлечёт к ней внимание врага. Клеарх решил иначе, сказав:

– Нам лучше будет пройти в Македонию и попасть в один из городов. Время, насколько я понял, ещё есть. Пересидим опасность за крепостными стенами.

– Мы, конечно, можем ускользнуть, хотя и опасность не маленькая, – ответил Николай. – Хорошо бы успеть до Пеллы раньше врага.

– Пойдём, не будем медлить, – кивнул юноша.

Закинув мешки за спины, они почти побежали, проведя в дороге шесть часов до заката, могли бы идти и в темноте, но потеряли ориентиры, да и Клеарха затягивала паутина снов. От видений нельзя было отказаться, они настойчиво рвались в его голову, и он мог лишь подчиниться. Путники устроились на обочине дороги, укутавшись в плащи.

Вновь был полёт, словно душа покинула тело и унеслась из Македонии, умчалась далеко, преодолевая горы и голубые языки морских заливов. Он словно летел над весёлым приморским городом, изнывавшим от летнего зноя, и видел, как кто-то с крыши одного из домов осматривает улицы, и пальмы трепещут, создавая призрачную тень...

Глава 2. Братство.

Новый год, третий год 181 олимпиады, они встретили уже в Ахайе, в уютном доме предместья Эгиона. Габриэль потребовалась неделя, чтобы кризис прошёл, и она смогла выдержать путешествие в повозке. Она сама настояла, чтобы они ехали, не задерживаясь в Мантинее, ибо оставлять преследование Каллисто считала опасным. Уже в Эгионе от местных жителей они узнали, что фессалийку вроде бы видели в порту Патр садящейся на киликийское судно, куда оно держало путь – никто не знал. В городе Зена распустила войско мстителей, сказав, что не удовлетворившиеся результатом и желающие далее воевать под её началом могут собраться в Эгионе в последних числах месяца гекатомбейона по аттическому календарю. Прощание с Гекатеем вышло трогательным, он возвращался в Аргос и благодарил воительницу за то, что она позволила ему почувствовать себя гражданином своего города, дала возможность обрести уважение среди сограждан, он обещал позаботиться и о погребении на родине павших жителей городов полуострова. Персею потребовалось больше времени на излечение, он остался в Мантинее, но обещал, как сможет, прибыть к ним, ибо твёрдо уже решил стать воином, Александр же и оставлять их не хотел, но Зена настояла, чтобы он устроил дела дома, прежде чем заняться заботами военными.

Лето быстро входило во власть – море наполнилось множеством парусов, приобретя густой оттенок, бесконечно далёкое небо много дней не омрачалось ни единым облаком, и спасения от жары можно было искать лишь в тени рощ и близ воды. Габриэль, ещё не ходившая далеко, ибо повреждённые мышцы болели при движении, часто наблюдала с плоской крыши, как тянутся в город люди, и женщины гуляют с зонтиками от солнца, именно так, на дороге, она увидела и Персея. Это был уже двадцатый день месяца, скоро надо было принимать решение по поводу дальнейших действий, Зена уехала по каким-то делам в Тегею, и девушка была рада услышать новости от друга.

– Уютно вы тут устроились, – первым делом сказал юноша, оглядев дом. – Мне надо было приехать раньше, но я просто не мог, ибо до сих пор мне больно дышать, да и рука только начинает слушаться...

– Ты много пострадал за меня, – обняла его Габриэль, – охранял меня как добрый демон, посылаемый богами. Обещаю, что никогда не забуду этого.

– Здесь кажется, что все невзгоды внешнего мира миновали, – продолжал он, – а, между тем, после гибели Дамона в Лаконике вновь властью овладели аристократы, что списали часть долгов граждан, но изгнали многих его друзей. Эти спартиаты, скорее всего, пожелают присоединиться к Зене, так я слышал, по крайней мере. Римляне послали нескольких своих людей для разбирательства, они должны прибыть в конце месяца, если считать по нашему календарю, но разбирать тут, похоже, уже нечего – в Спарте восстановлен старый порядок, разбойники разгромлены, ополчения распущены, даже тиран Орхомена повержен.

– Им сейчас не до эллинских дел. Всё внимание уходит на большую войну с парфянами. Я тут следила за новостями, как говорят, Красс уже сильно углубился в Месопотамию, но решающего сражения не произошло.

– Ты права, я тоже слышал. Многие говорят, что успех римлян предопределён, ибо другие народы Востока быстро пали под их ударом, однако я всё же надеюсь, что их постигнет поражение.

– Зене бы это понравилось, – кивнула Габриэль. – Пойдём, домашние слуги постараются угостить тебя хорошим обедом. Я сама, с трудом, вхожу в детали управления этим весьма обширным хозяйством, да и полагаю, что долго мы здесь не задержимся...

Воительница прибыла через пару дней и какое-то время не открывала всего, молча вкушая пищу и расспрашивая лишь о самочувствии, девушка понимала, что она имеет некое решение, но считает его тяжёлым. Уже вечером Габриэль попросила любимую перевязать её, когда же та согласилась, и они расположились в купальне, она начала разговор. Вновь исцеляющая сила Зены, уже испытанная ранее, обволокла девушку, руки любимой лишь касались её, двигались вкруг ран, но напряжение исчезало, и память о боли покидала её.

– У кого ты хотела спросить совета? – девушка закрыла глаза, лёжа обнажённой на широкой скамье и упокоив голову на руках.

– В Тегее я совершила подношение на жертвеннике Ареса, его просила ответить, ибо сама не знала, как поступить, – отвечала Зена, сев рядом с любимой, и звери на теле её замерли от нежности.

– Что же открылось тебе?

– Я должна преследовать её, ту, что взрастила пролитием крови, до самого края земли.

– Земля круглая, – улыбнулась девушка.

– Я знаю, – кивнула воительница, – хотя привыкла больше доверять практическим знаниям, а не теориям. Суть в том, что я не могу оставить своей погони, это мне теперь совершенно ясно, путь может лечь очень далеко, однако его придётся пройти. Я не прошу тебя идти, ты сама реши это, как я предоставлю решить и остальным, что соберутся в городе через несколько дней. Ты хочешь сейчас сказать?

– Да, я пойду с тобой, только расскажи мне, куда именно мы направимся. Я говорю "мы", подразумевая, что от Персея с Александром нам точно не отделаться, да и многие другие пожелают идти, ибо ты подняла немалую бурю на Пелопоннесе.

– Если будет воля богов, то ничто не останется тайным, – уверенно сказала Зена. – Так или иначе, мы выясним, куда отправилась фессалийка.

Рана на плече у девушки почти зажила, более глубокой же на боку пристально занималась воительница, втирая мазь и туго бинтуя вокруг тела, после этого Габриэль чувствовала, что желание совершать подвиги возвращается к ней. Потом они поменялись, и девушка, следуя более ритуалу, ибо знала хорошо, что не разбирается во врачевании лучше любимой, проверила, как затягиваются раны воительницы. Ей оставалось лишь дивиться тому, как сильна природа Зены, как быстро она оправляется, и остаются лишь мало заметные на изукрашенном теле шрамы, будто становятся частью узора, летописи её жизни. Желание мучило уже перебинтованную Габриэль, когда она смотрела, как воительница стоит под струёй воды из жерла металлического душа, коим была оборудована купальня, ей уже нельзя было мочить повязки, но очень хотелось. Зена видела это и обещала, что мучения скоро закончатся.

Уверенность воительницы в неизбежном течении судьбы и словах какого-то пророчества скоро сбылась. В вечернем и тихом Эгионе, прогуливаясь близ дома, путницы встретили бывшего соратника своего, киликийца Ономакрита, который явно искал их, прослышав, что они прибыли в город из Аркадии. Зена первой увидела его и окликнула весело:

– Эй, мореплаватель славный, не нас ли ты разыскиваешь?

– Клянусь богами, сердце моё сжималось от зависти, когда я слышал о вашем сражении под Орхоменом, я хотел быть там, чего бы мне это ни стоило. Воистину, эта победа доставила мне не меньшую радость, чем известие о том, что римляне ввязались в новую войну на Востоке, – обрадовался киликиец, взяв их обеих приветственно за руки.

– Ты только поздравить нас хотел?

– Вовсе нет, ибо какой-то благостный герой словно подталкивает меня не оставлять вашей войны, вновь сводя меня с фессалийкой, девой с очень острым мечом.

– Ты видел Каллисто? – воскликнула девушка.

– Не то чтобы видел, но знаю о ней вещи важные и, если мы расположимся где-нибудь для беседы, поведаю их вам.

– Отказать мы не можем, и ты об этом знаешь, – улыбнулась Зена. Они оставили оживлённую часть Эгиона позади и уединились в роще, с края которой можно было созерцать море и обширные пространства побережья, медленно тонувшие в вечернем сумраке. Ономакрит весело поигрывал золотыми перстнями, с явным удовольствием начав свой рассказ:

– Это произошло дней двадцать назад, вечером, как сейчас. Да, именно тогда мой сын пришёл ко мне для серьёзного разговора. Я не рассказывал вам о сыне, его зовут Фераменом, и он растёт хорошим киликийцем, блюдёт наши добродетели – бесстрашие, любовь к морю, ярость к врагу, жажду добычи... Так вот, он пришёл ко мне и затеял разговор о том, что пора ему уже принять участие в походе за добычей, ибо негоже сидеть дома и вести мирную жизнь, будто он какой-нибудь эллин. Я сразу понял, что у него уже есть какой-то план, и выспросил обо всём, тогда он и сказал, что к нему на днях зашёл друг, Леохар, предложивший отправиться в поход, и не с кем-нибудь, а с самой Каллисто.

Сын знал, что я боролся против неё, поэтому и решил сначала посоветоваться. Со слов Леохара выходило, что фессалийка прибыла в Патры дня за три до нашего разговора с сыном, что с ней было всего девять человек, в том числе и Диомед, который и вышел на юных киликийцев, желающих обрести славу и богатство. Леохар сказал, и куда она планировала направиться, ибо набирать вслепую они не хотели, а путь их лежал в земли кельтов, куда-то на берега далёкой северной реки. Сын пытался выведать у Леохара, зачем необходимо туда идти, но тот сказал лишь, что это связано с велением Аполлона, неким священным действом, что принесёт победу.

– Значит, она идёт к галатам, это согласуется и с пророчеством, что было мне дано. Где-то на берегу Рена находится священный круг, именно там Каллисто хочет совершить жертвоприношение, и я должна преследовать её, – сказала Зена.

– Откуда ты знаешь? Что ещё за круг? – вырвалось у Габриэль.

– Не сейчас, – ответила она.

– Зачем тебе идти в такую даль? – Ономакрит провёл рукой, словно показывая, насколько далеко за лежащими перед ними морем и горами находятся земли белых хлопьев.

– Таков уж мой удел. Я перестала бы быть собой, если бы осталась в милой сердцу Элладе, отказавшись исполнить пророчество и то, что велит мне долг.

– Видят боги, что мало привлекают меня эти края, где моря нет, и солнце почти не греет, но придётся вам принимать спутников, – улыбнулся киликиец.

– Ты собираешься с нами? – спросила Габриэль.

– Я вынужден был обещать сыну, что дам ему возможность совершить поход, если он откажется от предложения Леохара. Он отказался, а я решил, что лучше всего ему находиться под началом такого воина как ты, это будет лучше, чем если он сбежит на пиратское судно. Так вышло, что он у меня один, в молодости разбойные бури не давали мне создать ничего прочного, поэтому теперь я должен его многому научить, дабы удостовериться, что он стал хорошим воином. Обдумав всё, я решил, что должен разделить путь с вами, ибо, клянусь героем Персеем, равных мне умением у вас будет не много.

– Будем рады тебя принять, – кивнула Зена, – однако ты не желаешь открыть нам главной причины своего желания пойти. Я же знаю, что сердце твоё просто не может более выносить отсутствия блеска оружия.

– Ты сама всё знаешь, – Ономакрит закрыл глаза, уносясь мысленно в море, что металлом лежало перед ним, уже поглотив солнце и сияние его.

– Так, у нас есть план? – спросила Габриэль. – Теперь мы знаем куда идти, однако сделать это будет очень не просто.

– Я, кажется, предупреждала, – заметила воительница, – этот поход продлится не один месяц, и мы ещё успеем увидеть в пути, как времена года меняют друг друга. В общих чертах план мой таков. Лучшее время для путешествия мы уже упустили, да и ещё немало придётся потратить его, чтобы всё подготовить, поэтому необходимо переждать осень и зиму, дабы выступить весной. Я знаю только один доступный путь к северным землям галатов, ибо, даже без карт, могу сказать, что морем через Массалию пробраться нам будет невозможно, там слишком много римлян, да и Италии не миновать, поэтому мы можем лишь двигаться по суше из Иллирии на север. Путь этот долог, и оказаться в бескрайних лесах осенью или зимой, плохо зная местность, – дело гиблое, да и весной там будет не сладко, нам понадобятся проводники из местных, мужество и удача, чтобы миновать дикие народы.

– Так мы выступим лишь следующей весной? – спросила девушка.

– Верно, у нас будет целых семь месяцев на подготовку, впрочем, я полагаю, что в Иллирию нам следует переправиться к осени, дабы зимовать там. Причин несколько – весной тратить время на ожидание судоходной погоды нельзя, да и сколько времени мы потеряем, если только весной окажемся в Иллирии, а ещё нужно будет изучить путь и найти проводников, не стоит забывать о римлянах, да и для сплочения отряда время необходимо. Через пару дней желающие идти соберутся в Эгион, мы сообщим им цель похода, сделаем перепись, принесём совместную клятву и назначим дату окончательного сбора. За это время все они обзаведутся оружием и суммой на необходимые расходы, я же займусь поиском денег для всего отряда, ибо кормить долгое время сотню человек – дело накладное.

– Потребуется целое состояние, – подтвердил Ономакрит. – Как ты добудешь его?

– Хочешь спросить, не желаю ли я вновь спустить на воду "Тартар"? – рассмеялась та. – Нет, однако именно в прошлом обрету я немалые богатства. В делах войны иметь на самый непредвиденный случай несколько талантов – дело необходимое, посему и я не тратила всю добычу от походов, но зарывала в разных местах Эллады такие запасы. До большинства сейчас сложно добраться, но несколько в Этолии и Акарнании я заберу без хлопот.

– Сколько же там денег? – спросила Габриэль.

– Добро всякое мы отбросим, я даже воспользуюсь поводом, чтобы вернуть его городам, деньгами же там должно быть талантов пятнадцать. Можно достойно содержать отряд.

– И ещё купить пару кораблей, – добавила удивлённая девушка.

– Зачем они тебе? В Иллирии всё равно придётся их бросить. Так вот, на всё это я отвожу себе месяц, на конец боэдромиона назначим общий сбор, наймём суда и спокойно переправимся в Иллирию, там осядем поближе к горам и подальше от римских колоний, спокойно будем готовиться и изучать северные страны. Как только весна подсушит дороги, мы выступим в путь, постаравшись за месяц-два достигнуть нашей цели. Там уже без помощи кельтских племён нам не обойтись, поэтому будет разумно взять с собой несколько галатов из тех, что живут за пределами их родных земель.

– Однако так мы дадим Каллисто много времени, она успеет обойти все кельтские земли. Не лучше ли будет дождаться её возвращения? – усомнился киликиец.

– Нет, пророчество однозначно – я должна следовать за ней, и всё решится именно там. Я уверена, что ей не удастся так просто исполнить задуманное, так или иначе, мы встретимся.

Заметное оживление царило в Эгионе в конце месяца, ибо до двух сотен человек искали постоя в городе, прибыв по предложению Зены, они останавливались в гостиницах и частных домах, давая хорошее подспорье для слухов. Александр гулял по городу, красуясь в новом панцире, что заказал на деньги от выкупа за тело тирана, данного его родственниками, он уже всё решил и лишь хотел знать, сколь славными будут грядущие битвы. Большинство его друзей были с ним, прибыли и другие воины – мрачноватые спартанцы, многочисленные аркадяне, несколько этолийцев, мессенцев, немало было и местных ахейцев. Зена постаралась как можно быстрее провести общий сбор, чтобы не привлекать внимания к городу излишним количеством вооружённых людей, собрание началось утром за три дня до конца месяца.

На большом, голом холме, с коего хорошо было наблюдать игру моря, воины сошлись и сели в ожидании, издалека похожие на пёстрое ожерелье вкруг пустой вершины, воительница дала ещё время подойти опоздавшим, потом же поднялась в центр круга. Она скрыла свою простую тунику белым полотном, словно давая понять собравшимся, что война с Пелопоннеса изгнана, и здесь они причастны гражданскому миру, увидев её такой, люди подавили в себе желание приветствовать её сверканием оружия. Габриэль села на траву неподалёку от неё, имея по бокам друзей, в первых рядах был и Ономакрит с сыном, юношей с редкими среди киликийцев рыжими волосами. Зена внимательно их всех осмотрела, со стороны любопытным горожанам, что высыпали во множестве из Эгиона, казалось, будто это жрица Геры священнодействует, и люди ждут от неё явления воли божества. Под её взглядом воины не могли сохранить покоя в сердце, вся их весёлая бравада уходила, ибо они остро вдруг чувствовали её силу, скрытую, как покрытое татуировкой тело убийцы было укрыто чистой тканью, и глаза её говорили им о долгом пути сквозь тьму.

– Я благодарю вас за то, что пришли почтить нас и вспомнить, кто участвовал, о наших битвах, или же вновь о них услышать, – начала она. – Это самое важное сейчас, ибо не думайте, что я поведу вас сейчас куда-то в поход. Нет, если вам нужен такой полководец, то обратитесь к любому из демагогов или к беглому фракийцу, на крайний случай. Пейте и веселитесь, у нас достанет средств, дабы устроить для вас достойный пир, отблагодарить вас за мужество.

– Мы хотим отомстить разбойникам! Я ещё за кровь отца не отправил в Аид врага своего! – выкрикнул один из аркадян.

– Ты думаешь, я не понимаю, что от всех вас потребовалось немалое мужество, дабы придти сюда, когда большинство эллинов заботит лишь то, как бы избежать ответственности за мир свой? Я понимаю твоё желание, но от него до похода ещё немалый путь. Да, мне предстоит поход, и я говорю вам, что не стану препятствовать воинам встать под моё начало, однако всем желающим надо услышать, что я скажу.

Куда я и спутники мои идём? Вы знаете, как далеко лежат истоки великой реки Истра, что течёт на протяжении тысяч стадий? Знаете, где находится река Рен, где лежат земли галатов и диких кельтоскифов, где плещутся волны северного моря? Знайте же, что мы выступим сухопутными дорогами из Иллирии, минуем земли скордисков, бесчисленные галатские и кельтоскифские племена, чтобы встретить Каллисто где-то на берегах Рена. Пройдёт год, а то и два, прежде чем мы вернёмся в Элладу. Нас ждут бесконечные леса, глубокие реки, болота и отсутствие дорог, жадные до добычи варвары и хищные звери, у нас нет карт этих мест, возможно, нам придётся блуждать месяцами, не видя ориентиров.

Все, кто считает, что мы не найдёт там Каллисто, что предсказание слишком слабое основание для решения, что никому не вернуться живым из подобного предприятия, могут отправляться домой после пира, ибо этот поход устраивается не для подтверждения мужества воинов. Я отвечу тебе, кто говорил мне о незавершённом отмщении. Ты можешь пойти, но сначала реши, сильнее ли твоя жажда страха смерти, возможности навсегда исчезнуть в чужой земле, боли и страданий, что тебе предстоят. Если она сильнее, то смело иди, и, возможно, ты избегнешь жал копий и острых мечей, преодолеешь тысячи стадий пути и отомстишь врагу своему. Я говорю вам открыто, это поход для тех, кто ставит месть свою или жажду славы выше жизни, ибо получить первое будет куда реальнее, чем сохранить второе. Те, кто решится, должны иметь с собой собственные доспехи и вооружение, походный мешок, самые необходимые вещи и деньги на дорожные расходы, я проверю всех перед выступлением и отошлю назад тех, кто не будет иметь положенного. Все участники похода принесут клятву, что под страхом смерти не оставят отряд и будут подчиняться всем моим приказам, я же поклянусь перед ними, что буду вести их, пока не истребим мы отряд фессалийки, и выведу обратно в Элладу, не оставлю усилий своих, пока жива. Знайте сейчас, что, после произнесения клятвы, я без сомнений казню любого, кто откажется подчиниться, и пути назад не будет. Теперь же отправляйтесь на трапезу и думайте, чего вы хотите. Желающие отправиться со мной пусть соберутся на этот холм в двадцать пятый день афинского месяца боэдромиона, то есть, через двадцать семь дней, если кто осведомлён лишь о собственном календаре и не разбирается в афинском. Все пришедшие должны быть уже полностью собраны, пусть возьмут с собой и коней, если есть возможность, но только здоровых и сильных. Теперь идите...

Люди смотрели на неё в молчании, сомнение поселилось во многих, другие же были мрачны оттого, что только сейчас поняли, какую жертву им придётся принести, но и поняли, что не могут отказаться. Среди всех них лишь Александр с Персеем выделялись своим воодушевлённым видом, им обоим, действительно, было не страшно, ибо они чувствовали, что нашли нить своей судьбы, спокоен был и Ономакрит, что-то объясняя сыну. Зена была довольна результатом, теперь она была уверена, что лишь самые сильные и убеждённые в своей цели пойдут за ней, что и было нужно. Тем не менее, отпраздновали собрание весело, вино заставило людей забыть на время о выборе или отказе от него, эгионцы же были рады отблагодарить всех, кто принимал участие в изгнании разбойников. Спустя пару дней, когда люди разъехались, и Эгион стал тих, насколько может быть тих портовый город, путницы занялись серьёзной подготовкой к походу, Александр с Персеем поселились на это время в одной из комнат их просторного дома.

Успев ещё отметить день рождения Габриэль в пятый день месяца, Зена отправилась на маленьком судне в Навпакт, лежавший на противоположном берегу залива, там она хотела нанять людей и повозку, дабы проехать по Этолии и соседней Акарнании, отыскать где-то в покрытых лесом горах тайные пещеры с её давними кладами. Габриэль с ней не поехала, ибо только начала возвращаться к активной жизни, она взяла в качестве партнёра по состязаниям Персея и ежедневно занималась бегом, уподобившись спартанке, рубилась с ним на деревянных мечах или же со щитом твёрдо противостояла его натиску. Так проходили дни, вся в ожидании вестей и самого далёкого в её жизни пути, девушка всё острее чувствовала, как рвутся её связи с известным ей миром, будто она уже не здесь. Всё меньше она оставалась на городских улицах, предпочитая подниматься с копьём на плече на горы или сбегать к морю, словно готовилась стать частью первозданного и дикого мира, созданного богами без бремени городов.