Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 51 страниц)

– К оружию все! Держите ряды! – поддержал её Александр, обходя площадь по краю. nbsp;– Война началась, в этом нет сомнений. Юлий вторгся в Италию, и переговоры их провалились, сейчас Помпей оставил Рим и находится в Брундизии. К сожалению, вести доходят со значительным опозданием.

Поддержавшие Пелопида медленно отступали, скрываясь на улицах, какое-то время противники ещё перестреливались камнями, но скоро люди Зены остались близ крепостных стен одни. Новости быстро облетели весь город, и толпа начала расти за счёт вновь прибывших.

– Большинство на нашей стороне! – радовался юноша. – Только богачи, да их прихлебатели против нас! Вышвырнем их из города!

– Придётся, но это будет не просто, – не разделяла его восторга воительница. – Они занимают акрополь, а он весьма труднодоступен.

– Так выбьем их немедленно.

– Нужно восстановить контроль за людьми, иначе потеряем в этом хаосе всё, – она не торопилась, однако была вполне уверена в будущей победе. – Ну, а ты что, Габриэль? Вижу, что ты растеряна.

– Это же гражданская война, – взялась за голову девушка. – Мы не такого хотели для Том...

– Через это придётся пройти, и это можно было предвидеть, – Зена понизила голос, ярость сходила с неё словно волнами. – Можешь не участвовать, если не хочешь.

В волнующейся как море толпе вспыхивали разные настроения, страх смешивался с восторгом, одни видели опасность, другие же рвались в бой. На постамент статуи забрался какой-то человек, который закричал, сложив руки у рта:

– Нам нужна сильная власть! Сами боги подвергают нас испытаниям, и только посланник богов может справиться с ними! Провозгласим Зену царицей, как ей и подобает! Царица воинов защитит наш город от всех врагов! Увенчаем её царской диадемой!

– Диадему Зене! Наша царица! – поддержали его многие.

Через короткое время какие-то людnbsp;– Былой мир в городе теперь кажется лишь сном, – вздохнул старик. и понесли, держа над головами, обруч золотого плетения, оставшийся от древнего скифского царя. Его передавали из рук в руки, и скоро он оказался рядом с конной воительницей.

– Прими это! Надень на чело! – кричали ей. – Будь нашей царицей!

– На твоём месте я бы принял, – сказал Александр. – Это воодушевит их ещё больше, а у нас появится реальная власть.

Однако Зена вытянула руку в запретном жесте и ответила всем присустсвующим:

– Нет, я не могу этого принять! Мы сохраним демократическое правление в Томах! Я буду вашим стратегом, пока это необходимо, но не дольше!

– Мы просим! Это желание народа! – вновь подступали к ней. – По воле народа, прими диадему и стань царицей!

– Сейчас я не приму её, ибо мы ещё не выиграли нашу войну! – она оставалась непреклонной. – Одолеем всех врагов, и тогда народ сможет выказать мне свою милость, но не раньше! Сейчас же возвращайтесь к насущным делам!

Во второй половине дня сторонники воительницы предприняли попытку захватить центр города и встретились лицом к лицу с уже вооружившимися противниками. Тех, кто пошёл за Пелопидом, было меньше, но всё же около трети горожан – самые богатые, аристократы, но и многие из простых жителей. Бой длился до вечера, и отрядам под началом приближённых Зены удалось занять несколько храмов, оставив позади трупы врагов, которых друзья не смогли вынести, однако тяжеловооружённые намертво заблокировали узкие проходы улиц, и наступление остановилось. Стихийно возникла словно граница между сторонами, и тела остались лежать на полосе ничейной земли, ибо никто не решался их вынести, опасаясь гибели. Сторонники воительницы контролировали внешние стены и ворота, однако внутренние укрепления акрополя и часть центральной площади оставались в руках их противников.

Так прошла ночь, и на следующий день позиции не сдвинулись с места. Из-за невозможности попасть в зал Совета, Зена с соратниками стали заседать в здании суда, также предназначенном для крупных собраний.

– Надо ещё раз пробовать, – ходил между рядов кресел Александр. – Они почти сломались вчера. Ещё один штурм, и всё будет кончено.

– Нет, это слишком опрометчиво. В узких переулках люди со щитами и длинными копьями могут образовывать настоящие непроходимые стены, и потери могут оказаться слишком велики, – покачала головой воительница. – Тут потребуются осадные машины и большое количество стрелков. Впрочем, лучше бы им сдаться самим, ибо я не хочу разрушать город. Займёмся осадой в течении нескольких дней, будем укреплять свои позиции.

– А если они не сдадутся? – спросила Габриэль.

– Будем штурмовать, но с должной подготовкой. Снимем катапульты и скорпионы с внешних стен и развернём их внутрь, подготовим свинцовые пули и зажигательные снаряды.

– Сами предадим город огню...

– Я постараюсь сохранить как можно больше, но мы всё же пройдём через это. Большинство на нашей стороне, и мы не можем теперь отступать.

– И что будет с теми, кто на той стороне? – вновь посмотрела на неё девушка.

– Тех, кто сдастся и примет наши условия, можно будет простить. Остальные станут изгнанниками. Сопротивляющиеся погибнут.

– Страшная цена...

– Возможно. Однако многие через это прошли – любые реформы, особенно изменяющие жизнь, вызывают сопротивление. Не я начала эту войну.

– Они уже предлагают тебе царскую власть, – покачала головой Габриэль. – Я не могла и предполагать, что дело обернётся этим.

– Я не думаю принимать её, – ответила воительница. – Мне не нужна власть таким путём. Нет, будем действовать по закону, как подобает демократическому полису. Пусть изберут меня стратегом ещё раз, если хотят, но не царицей. Просто в такие времена людей охватывают странные идеи. Я помню, что было в Фанагорие, когда власть Митридата рухнула, и город оказался свободен. Там также начали проводить реформы, избавляясь от законов и установлений, оставшихся от царского правления, и прислужники царя лишились власти и богатств. Некоторые тогда воспротивились, даже были столкновения, однако большинство всё же настояло на своём, реформы были закончены, и теперь всё устоялось. Надеюсь, что у нас будет также...

Их беседу прервал Гиппарх, который быстрым шагом ворвался в зал, громко сказав:

– У меня дурные вести. Я встретил у ворот города караван, это римский посол от Помпея Магна, с ним ещё и человек фракийского царя. Они потребовали принять их и выслушать условия, что они привезли. Город разделён, и мы находимся в худшей ситуации для таких переговоров.

– Что им нужно? – тревожно спросил Александр.

– Это и так понятно, – ответила Зена. – Помпею подчинились Эллада и восточные народы, он собирает силы для войны против Цезаря. Будут требовать покорности и от Том.

– Так что мне им сказать? – вновь взял слово Гиппарх.

– Примем их в этом зале, но не сегодня. Посели их пока в каком-нибудь доме, а завтра соберём народ для представительности и позовём их.

Всю ночь Зена не ложилась спать, бродя по улицам, и Габриэль оставалась одна в постели. Когда воительница вернулась, девушка спросила её, что происходит, но та не ответила, нося все мысли в себе. На следующий день в переполненном здании суда римский посол – высокий и худой человек, коротко огляделся и ступил в центр зала. Было понятно, что ему не очень понравилось увиденное, особенно же воительница в качестве стратега. Темноволосый фракиец присел на кресло в первом ряду, римлянин же начал свою речь.

– Помпей Великий требует безоговорочного подчинения своей власти и отправки военных сил ему в помощь, дабы воевать против вероломного узурпатора Цезаря, что попрал все нормы морали и закона, – римлянин чеканил каждое слово, стоя посреди зала. – Он дарует Томам свою милость в виде свободы, если вы примите его власть. Если же откажетесь, то будете наказаны, ибо Помпей обладает огромным могуществом, и все правители Востока покорились ему.

– Царь Котис, верный союзник Помпея, предупреждает вас, что немедленно отправит войско на Томы, если город вероломно откажется от римской защиты, – взял слово фракиец, который, напротив, говорил мягко. – Силы его бесконечны, и вы заплатите за свою гордыню, если не подчинитесь.

– Швырнуть их обоих в колодец, – прошептал Александр, сжимая рукоять меча. Услышавшая его Зена лишь бросила короткий взгляд и громко сказала:

– Мы дадим свой ответ уже завтра. Разместитесь, любезные послы, в предоставленном вам доме и вкусите нашего гостеприимства.

– Я вижу, что у вас в городе нет мира, – недоверчиво посмотрел на воительницу римлянин. – Можно ли доверять вашим словам?

– Это лишь незначительный спор. Он будет улажен в ближайшее время.

Когда послы ушли, люди громко и яростно обсуждали ситуацию, однако никакого решения так и не приняли. Дочь Ареса не принимала участия в этом, через короткое время она и вовсе ушла, никому ничего не сказав. Выдохшись в спорах, горожане разошлись, и весь день ничего не происходило, лишь вечером воительница вновь позвала своих соратников в здание суда.

В пустом зале долго царило молчание. Зена не произносила ни слова, лишь наблюдая через открытый дверной проём, как золото окрашивает линию горизонта, Александру хотелось говорить, но он не решался быть первым, Габриэль чувствовала лишь опустошение.

– Ладно, мы сможем с ними справиться, – наконец, вырвалось у юноши. – Стены города крепки.

– Сколько у нас теперь врагов? – прошептала девушка. – Весь мир...

– Это неважно. Мы должны сражаться, чем бы всё ни кончилось, – горячился Александр.

– Гиппарх, отправь людей к Пелопиду, пусть сообщат, что я хочу говорить с ним лично, – внезапно сказала воительница. – Мы заключим с ним мир. Я сложу полномочия стратега, и мы покинем город.

– Что? – опешил мантинеец. – Мы не можем этого сделать!

– Это приказ, и он не обсуждается, – голос Зены оставался холоден. – Александр, обойди наших стражников, пусть все удерживаются от любых столкновений. Ты слышишь меня? Сделай это.

– Вот так сдадим город?

– Он нам не принадлежит. Мы пришли как гости, но оставим по себе лишь реки крови. Я постараюсь объяснить, если вы готовы слушать. Я много думала всю прошлую ночь и этот день... всё время думала об этом. Другого выхода нет. Я отказываюсь от своих планов, от своих слов и угроз, и не собираюсь это обсуждать. Это окончательно. Подчиняйся приказу, юноша, и смири свою гордыню.

Вечер спускался быстро, и краски уже потускнели, а на улицах, разделявших враждующие стороны, зажигали факелы и костры. Воительница ждала, оглядывая черневшие на ничейной земле тела, которые не смогли забрать после боя. Одинокая собака обходила трупы, но не решалась прикоснуться к мясу, Габриэль уже подняла на неё лук, однако потом опустила. Со стороны площади подошла значительная толпа, она остановилась в сотне шагов, и Пелопид продолжил дальнейший путь один.

– Ты пришёл, значит, веришь мне, – сказала Зена.

– Я знаю, что ты не отступаешь от чести и не любишь бить в спину, – ответил старик. – Будем здесь говорить?

– Войдём в храм Деметры, чтобы не провоцировать людей на глупости. Габриэль постоит у входа, дабы никто нас не тревожил...

Маленький храм был открыт, ибо там днём располагался вооружённый отряд, оставивший по себе несколько окровавленных тряпок и отломанные наконечники стрел. Свет проникал лишь через дверной проём, и они не стали заходить глубоко, остановившись друг напротив друга.

– Это всё, – внезапно сказала воительница. – Всё кончено. Я складываю полномочия стратега, и мы уйдём отсюда. Надеюсь, что тебе удастся вернуть в этот город мир.

– Зена... – только проговорил он.

– Всё и так ясно. Я принесла в Томы лишь кровь и смерть, моя безумная гордыня породила братоубийственную резню. Ты был прав всегда, но я не могла слышать. Прости меня, если сможешь, – она прислонилась к стене и не поднимала на него взгляда.

– О, Зена, – он вдруг опустился перед ней на колени и обнял её.

– Что ты делаешь? Не надо, – смутилась она.

– Я всегда знал, что ты удивительная женщина, и ты продолжаешь меня удивлять, – Пелопид быстро встал, едва сдерживая чувства. – Я понимаю, чего тебе это стоило.

– Просто осознала, какой была дурой.

– Знаешь, я уже готовился к смерти. Я, ведь, понимал, что против тебя мы обречены и скоро все погибнем, – он провёл ладонями по лицу. – Только ты могла остановить всё это.

– Безумие. Я могла убить вас всех. И ради чего? Безумие... – на её глазах блеснули слёзы. – Ничего от меня, кроме зла...

– Нет, это неправда. Ты сделала больше для города, чем кто-либо. Никогда мы не забудем твоего вклада в победу над гетами и раньше над римлянами. Я понимаю, что ты хотела блага для Том, хотела сделать город сильным, готова была преодолеть все препятствия на пути. Думаешь, у меня самого не было таких мечтаний? Тирания, ведущая народ к процветанию... Один лучший встаёт во главе всех, чтобы вести слабых туда, куда они сами даже не мечтали попасть. Однако я вовремя понял, какова будет цена, и отказался от этого огня.

– Ты был прав.

– Скажу ещё, что сегодняшний твой поступок, возможно, важнее для города даже разгрома варварского войска, хотя та победа была прекрасна. Давай забудем эту распрю как страшный сон и будем помнить лишь, что мы все хотели добра.

– Твои слова делают мою боль легче, но я всё же чувствую, что вина моя велика. Давай о деле. Нам нужен корабль, что примет лошадей и всех моих спутников. Все люди, сражавшиеся по обе стороны, должны избежать судебных обвинений, объявите прощение всем. Можешь отменить наши законы, если сочтёшь нужным. Мы приняли посла от Помпея, я рекомендую согласиться со всеми его предложениями и заключить союз с римлянами.

– Конечно, конечно, – закивал Пелопид. – Судно будет готово уже завтра, оно понесёт вас туда, куда скажете. Я сделаю всё, чтобы вернуть мир в город.

– Пусть заберут убитых. Наши люди больше не поднимут оружие.

– Сейчас распоряжусь. Договор с римлянами, значит?

– Да, у нас нет выбора. Они не оставят вас в покое, поэтому выполните условия Помпея. Есть время для войны, и есть время для смирения. Думаю, ты понимаешь.

– Удивительно слышать это от тебя, и тем ценнее мне твои слова.

– Ладно, это всё. Прости меня, если сможешь...

В ночной темноте по тихому городу сновали молчаливые тени, они выносили тела с улиц, всё ещё опасаясь возможного удара или выстрела из лука. Через короткое время верхние кварталы наполнились женским плачем, сначала тихий, он становился всё настойчивее, ибо родные узнавали павших, и надежда уходила.

– Так, куда нам податься? Ты своих мыслей ещё не высказывала по этому вопросу, – Александр задумчиво упёр острие меча в керамический узор на полу. Они собрались в узком кругу для обсуждения этого последнего вопроса. Столкновения стихли, однако они не оставляли оружия даже под крышей дома.

– Я решила. Мы возвращаемся в Элладу, вступим в союз с Гнеем Помпеем, – Зена стояла со скрещёнными на груди руками, явно ожидая непонимания от друзей.

– С Помпеем? Ты же воевала против него... Как это мы будем союзничать с римлянами? – Габриэль была сильно удивлена. Юноша практически лишился дара речи.

– Я всё понимаю, но у нас нет выбора. Я не могу спокойно смотреть, как эти армии будут терзать мою родную землю, и не могу оставаться в стороне. Однако мы не можем сражаться против всех них, ибо силы наши ничтожны, нам придётся найти меньшее из зол и примкнуть к нему.

– Не могу понять, – схватился за голову Александр. – Чем нам помогут эти римляне? Лучше уйти в горы и создать там собственное войско.

– Я не требую от тебя идти со мной, но я могу попытаться объяснить. Сидеть в горах – это просто подставлять эллинов под бессмысленное истребление, и я на это не пойду. У Помпея сохранились связи с эллинскими и восточными городами ещё со времени его войны против Митридата. Говорят, что он принадлежит к числу ценителей нашей культуры, а не презирает её, как его собратья. Однако главное в другом – ему нужна сейчас помощь всех союзных народов как воздух, ибо Цезарь силён, и Гней будет вынужден пожертвовать многим ради этой помощи. Прежде всего – властью. Он подарит большую свободу людям Эллады, позволит нам иметь собственное войско, и это может быть первым шагом к чему-то большему. Уже сейчас доходят слухи, что цари и города со своими отрядами присоединяются к нему, и всем им придётся даровать награду в случае победы. Это будет уже другой мир. Да, мы получим это как дар, а не возьмём силой, но придётся смирить свою гордость.

– Я могу тебя понять, – сказала Габриэль. – Но разве римляне примут нас? Помпей же был твоим врагом.

– К счастью, он об этом не знает, ибо я была слишком незначительной величиной для него тогда – обычным командиром конного отряда. Уверена, что история о моей вражде с Юлием его сильно заинтересует, и он примет нас. Риск есть, но я готова попробовать.

– Не лежит моё сердце воевать за римлян, однако я подчинюсь тебе, – вздохнул юноша. – Будем надеяться, что это пойдёт на благо эллинам.

– Опять нам нет покоя, – горько улыбнулась девушка. – Так или иначе, тебе вновь придётся встретиться с Цезарем после стольких лет.

– Он сам идёт на мою землю, и я не буду от него бегать. Это уже не вопрос мести, но война ради нашего народа. Если нам суждено встретиться – моя рука не дрогнет. Итак, вопрос, как я вижу, решён. Давайте отправляться ко сну, завтра нас ждёт длинный день.

– Я проверю охрану и скажу им, чтобы были внимательны, – поднялся на ноги Александр.

– Пелопид – человек слова, и он не пойдёт на вероломство, – покачала головой Зена, – однако оружие всё же будем держать при себе.

Габриэль тяжело засыпала, не в силах отделаться от мыслей о столкновениях, в городе словно стало тяжелее дышать. Потом её сознание обратилось на новую войну, она думала о Цезаре и её любимой, и в этом состоянии застал её сон. Один из тех, что посещали её теперь часто, мучительный и пожирающий без остатка. Она летела над морем, и словно выточенное искусным мастером побережье стремительно приближалось.

Горы окружали небольшую уютную гавань с трёх сторон, почти белые снизу, на вершинах они были покрыты тёмным руном леса. На спокойной и гладкой как зеркало воде замерла изящная бирема, едва цепляя носом песок пляжа. Пурпурный парус её был свёрнут, и вёсла вытащены на берег, даже глаза на красных бортах, казалось, были прикрыты, и вся она отдыхала после стремительных рывков по морским просторам. На берегу горели костры, шатры трепетали от лёгкого ветерка, темнело сложенное в горки оружие. Людей было около сотни, они занимались обычными делами – варили еду, чинили снаряжение, играли в кости или просто лежали на песке.

Девушка, мчавшаяся на крыльях самой тьмы, мгновенно спустилась вниз и оказалась в самом большом шатре, солнечный день сменился приятным сумраком. Звуки внешнего мира сюда почти не доносились, из-за тяжёлого полога было слышно только, как где-то далеко стучит топор. Прямо на полу, на подушках, сидел, прислонившись к опорному столбу, человек лет двадцати пяти. У него были тёмные, достаточно короткие волосы, быстрые живые глаза смотрелись совсем чёрными на бледном лице. Он, казалось, не был хозяином положения, однако совсем не боялся, с нарочитым безразличием оглядывая свои руки, на которых ещё остались следы от верёвки.

Напротив от входа на раскладном стуле сидела Зена, небрежно положив одну ногу на другую, она внимательно рассматривала своего гостя. Не смотря на царящий покой, она оставалась в военных калигах, зашнурованных почти до колен, и в панцире, что хрустел чешуями при движении. На коленях у неё лежал меч, и она гладила клинок пальцами. Девушке сразу бросилось в глаза, что её любимая здесь совсем юна, на вид ей было не больше двадцати, и татуировка ещё не покрывает её тела. Столь же чёрные волосы завалились всей массой на правое плечо, но улыбка её, как показалось Габриэль, тогда была иной, словно теплее.

– О, боги. Юпитер, Марс, мать Венера. Вы издеваетесь надо мной? – эллинский язык незнакомца был очень хорош, и в голосе его не слышалось страха. – К кому я попался в руки? Разбойная дева на пиратском судне. Это напоминает какие-то мифы об амазонках.

– Тем не менее, девчонка оказалась достаточно умна, чтобы захватить тебя, – рассмеялась Зена, обнажив белые зубы. – Выходит, или ты дурак, или я уж больно хороша.

– Думаю, что второе правильнее. В столь юном возрасте ты заполучила целую бирему, нет, для простого человека такое невозможно. Назовёшь мне своё имя, скажешь, откуда ты?

– Меня зовут Зеной, город же мой не важен, знай лишь, что я из эллинского народа, – ответила она.

– Это я вижу. Однако и среди эллинов мне не приходилось встречать столь удивительных людей.

– Многие так говорят, – вновь улыбнулась воительница. – Ну, а ты где так хорошо научился владеть нашим языком?

– Я не из тех невежд, что отказываются почитать величие эллинского мира, напротив, я всегда восхищался поэтами и философами ваших городов. Могу поспорить, что я прочёл куда больше книг твоих соотечественников, чем ты, однако тебя вряд ли это разжалобит.

– Ну почему же? Очень приятно видеть такого ценителя, ведь другие не проявили подобного уважения, посещая ранее Коринф и Афины. Скажем, Муммий или Сулла.

– Почему ты остановила своего человека, который хотел убить меня? – уже серьёзно спросил римлянин, прямо посмотрев на неё.

– Ты стоишь немалых денег, если удастся получить выкуп. Впрочем, было и другое... Перед лицом смерти ты вёл себя очень дерзко, и это меня привлекло.

– Смерть ждёт всех нас, и лучшее, что мы можем сделать в жизни – идти к своей цели, пока дыхание не оставило нас. Я верю в свою судьбу, Зена. Верю, что способен на нечто великое.

– Кто же ты такой, римлянин, что столь уверен в своём предназначении?

– Юлий Цезарь, потомок древнего рода, хотя тебе это ни о чём не скажет. Я из сенаторов, как ты уже поняла, и выкуп за меня будет приличный. Сколько ты хочешь назначить?

– Десять талантов, – прищурила глаза воительница.

– Нет, так не пойдёт. Назначай двадцать, иначе ты просто оскорбишь меня. Пошли рабов, что вы захватили со мной на корабле, по городам Азии и Эллады, особенно же к вифинскому царю Никомеду, и они соберут средства.

– Ладно, будь по-твоему. Назначаю двадцать талантов за твою свободу, – сказала Зена, немало удивившись такому поведению. – И что же за судьба у тебя такая, Юлий?

– Судьба римлян не отличается оригинальностью – нам суждено править миром. Любой человек сенаторского происхождения может мечтать лишь об одном – о том, как он послужит для своего народа в качестве полководца и завоевателя, принесёт Риму новые земли, за что сограждане облекут его великими почестями. Однако большинство лишь мечтают, а я иду к этой цели шаг за шагом, и моё положение позволит мне добиться желаемого.

– Что же ты хочешь завоевать, римлянин?

– Есть немало ещё прекрасных камней, что могли бы украсить корону нашего величия, однако лежат бесхозными. Посмотри, к примеру, на Галлию. Огромная страна с бесконечным населением, городами, горами золота, что они добывают в своих шахтах. Всё это дико, и не несёт никакой пользы культурным народам. Фракия и земли гетов также достойны нашего внимания, Понтийское царство может принести некоторый доход, – Цезарь заговорил свободно, словно рисуя перед ней уже не раз представленную им самим карту обитаемого мира. – На востоке же мы имеем Парфию, азиатское царство с ленивым и рабским по сути своей народом. Египет также таит в себе огромные богатства, и почти нет препятствий, дабы их забрать. Таким образом, ты сама видишь, что поле для завоевания весьма велико.

– Впечатляет. Ты много об этом думал.

– Я учился, ибо в этом моя жизнь. Впрочем, ты и сама, как мне кажется, думала о чём-то подобном. Девчонка, спустившая на воду пиратский корабль... ты тоже грезишь завоеваниями и величием. Ты словно царица. Артемисия или Пентесилея. У тебя даже царственный венец есть, как я вижу, – он указал на золотой венок, что висел на столбе для доспехов.

– Ах, это. Нашла на одном захваченном судне, он принадлежал какому-то победителю игр, однако теперь тешит меня.

– Видишь. Пока у тебя есть лишь один корабль, однако ты, наверняка, представляешь целый флот под своим началом. Освобождение Эллады, я полагаю... Достойная цель.

– Я не настолько наивна.

– Нет, это не наивность. Ты уже достигла того, что для большинства женщин абсолютно невозможно, и можешь подняться куда выше. Это не лесть, я говорю лишь то, что вижу.

– Ну, будем молить богов, чтобы слова твои сбылись.

– Не боишься оставаться со мной наедине, когда руки мои не связаны? – спросил он, встав на ноги, однако не подступая к ней ближе.

– Ну, бери меч, если хочешь, – оскалилась она. – В углу лежит один. Мне останется лишь пожалеть, что лишусь немалых денег, но, глядишь, и за тело что-нибудь дадут.

– Уверена в себе. Знаешь, я не против посостязаться с тобой. Может, на учебных мечах? Я слишком ценен, а ты слишком красива, чтобы нам убивать друг друга.

– Пожалуй.

– Так, что? Ты веришь, что я смогу достичь задуманного? – внезапно спросил он.

– Что тебе за дело до моего мнения? – удивилась она.

– Ты спасла меня от смерти, и, получается, что ты тоже часть моей судьбы. Ещё один узел на бесконечной нити предназначения. Мы не случайно с тобой встретились.

– Да, судьба... – Зена поднялась со стула и подошла к столику, по прежнему держа меч в руке. – Знаешь, один человек говорил мне о моём предназначении, и я ему верю, ибо видела такое, что ты не можешь себе даже представить. В тебе есть что-то, признаю.

– Выходит, ты всё же похожа на меня, – кивнул Юлий. – Тебе хочется быть великой?

– Кто же не хочет обладать могуществом целого царства?

– Нет, я не совсем об этом. Ты говоришь о силе, но величие – это другое. Сильным может быть любой дурак, которому повезло. Агамемнон был силён, ибо ему подчинялись все города Эллады, однако это не делало его менее ничтожным человеком, которого презирали многие герои. Быть великим – это значит делать то, что для других невозможно, быть богом среди людей. Таким был Александр, покоривший почти весь мир.

– Хорошо, я поняла.

– Знаешь, мы могли бы делать это вместе. Ты как раз такой человек, которого я хотел бы видеть своим соратником, – римлянин уже словно не чувствовал себя пленником, распрямив плечи и сложив руки на груди.

– Хочешь, чтобы я тебя бесплатно освободила? – прищурилась она.

– Нет, ты получишь выкуп. Это справедливо. Однако мы могли бы встретиться позже, когда дела наши пойдут на лад, и я из горестного пленника превращусь в командира хотя бы небольшой армии.

– Как ты это сделаешь?

– Путь известен – выборы на должность, консулат, получение провинции под управление, а с ней и войска. Впрочем, можно идти и другим путём, проторенным Гракхами, хотя он не так почётен.

– Я почти поверила, – она опёрлась на столик и внимательно смотрела на него, – однако всё же помню, что Рим – враг для моего народа и множество зла сотворил эллинам.

– Да, это правда. Поверишь или нет, но я не одобряю того разорения, что учинили мои собратья в отношении греческих городов. Прости, я назвал вас греками, как принято у нас, однако знаю, что вы никогда не принимали этого имени. Так или иначе, сделанного уже не вернёшь, и глупо таить ненависть внутри. Есть только один путь для эллинов вернуть былое величие – встать рядом с римлянами и вместе подчинить себе мир. Я мог бы обеспечить это, если судьба моя будет свершена, и у тебя здесь будет важная роль.

– Звучит заманчиво.

– Лишь слабые остаются со своим сожалением на пепелище, сильные же идут вперёд, – кивнул он. – Ты готова к войне? Нам придётся много сражаться.

– Я люблю войну, – улыбнулась она, положив меч и начав расшнуровывать панцирь. – Люблю преследовать врага, поджидать его в засаде, окружать, не давая надежды... гнать и гнать, словно на охоте, идти по запаху крови. Это даже возбуждает, я бы сказала.

– Согласен, – он приблизился к столбу и взял в руки золотой венок. – Примерь его. Давай, давай... Ты словно царица, озирающая огромный флот.

Зена не стала особо упорствовать и водрузила венок себе на голову, хотя и смеялась, показывая, что воспринимает это лишь как шутку. Проникавшие через щель входа солнечные лучи зажгли изящные лепестки красным огнём, это придавало ей демонический вид.

– Да, ты прекрасна, – он подошёл совсем близко. – Так будет когда-нибудь, поверь. Мы будем стоять вместе на вершине афинского Акрополя, и вся Эллада будет у наших ног.

– Ты умеешь говорить приятные вещи, – она окончательно избавилась от панциря, бросив его на небрежно расстеленный ковёр, и вдохнула полной грудью, оставшись в дорогом белом хитоне с крестообразным узором. – Посмотри-ка, что у нас есть. Это ложе должны были доставить в Александрию, но оно теперь украшает моё жилище. Пурпур, редкий цвет...

Она легко приземлилась на ложе, начав расшнуровывать свои калиги. Меч остался лежать на столе, и всем своим видом она словно говорила, что вполне доверяет пленнику, не ожидая от него никаких опасностей.

– И всё это ты украла, – он опустился рядом с ней на одно колено.

– Добыча, взятая на войне, угодна богам, – улыбнулась она.

– Я найду тебя, обещаю. Мы обязательно встретимся снова, не пройдёт и нескольких лет. Только береги себя, не исчезни в этой морской пучине без следа.

– Буду ждать, когда мы сможем обратиться против всех наших врагов.

– Знаешь, бывают очень сильные враги, – он ещё приблизился.

– Я надеюсь. Иначе будет не интересно, – прошептала она. Тьма заполнила всё, лишь венец её ещё какое-то время горел мрачным огнём в первозданной ночи, и сон, как гигантская птица, возносился над этой бездной, оставляя всё позади. Девушка неудержимо возвращалась к привычной реальности, и связующая нить с прошлым рвалась, будто ничего и не было.

Габриэль проснулась, когда утро уже разгорелось над миром, приглушённый гул не смолкал ни на мгновение, можно было подумать, что надвигается шторм, однако она скоро поняла, что это волнуется толпа, заполнившая город. Солнце поднялось как щит над миром, и путники смело вступили на последний свой путь в этой земле. Они хотели просто пройти до порта, но это превратилось в шествие, ибо почти все горожане выстроились вдоль улиц. Две партии ещё не примирились между собой и стояли в напряжении, однако атаковать никто не пытался.

Прежде, чем отправиться на пристань, Зена решила выступить перед людьми, ибо просто не могла не объяснить им, почему приняла такое решение. На площади, которая была поделена между членами противостоящих партий, не желавших смешиваться, она заняла возвышение и обратилась к своим сторонникам, хотя знала, что и противники её слышат. Она сказала:

– Я прошу вас, если вы готовы слушать меня, – оставьте распри и вспомните, каким был ваш город, когда мы сражались с варварами. Вам нужно сейчас единство, ибо неодолимый враг стоит на пороге. Римляне и силы фракийского царя готовы обрушиться на вас, однако вы не готовы к битве, и у вас есть лишь один шанс – забыть раздоры и вступить с ними в союз. Я знаю, как это звучит, но я настаиваю на этом. Да, нам всем придётся отказаться от многих наших устремлений, надежд и вернуться к тому, с чего мы начали. Сделать шаг назад. Для тех, кто пошёл за мной, скажу, что я не могу заставить вас смириться, но я не тот человек, что поведёт вас к победе любой ценой. Я не к войне стремилась, но лишь к лучшему устройству в городе. Мне казалось, что можно заплатить немалую цену за это, однако цена оказалась слишком высока. Вы все будете освобождены от суда, поэтому не страшитесь, но и поймите, что вы должны пойти на соглашение. Для тех, кто выступил против меня, – вы не враги мне, и я не желаю вам зла. Но главное – те люди, что стоят напротив, не вражеская армия, но ваши сограждане, помните об этом. Я верю, что Пелопид сможет привести город к миру, ибо мудрость его велика. Простите меня те, кому я причинила зло. В любом случае, знайте, что я понимаю свою вину, и буду жить с этим.