Текст книги "Царица воинов (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 51 страниц)

Глава 6. Белая дева.

Движение на север не проходило бесследно, и весна представала перед отрядом совсем не такой, как в Элладе, было значительно холоднее, дожди затрудняли путь, и часто небо оказывалось сумрачным, что тяготило привыкших к высокой синеве эллинов. Скоро от реки пришлось уклониться на север, чтобы избежать болотных топей, проводники объяснили, что, если пробираться к Истру, придётся потратить несколько лишних дней, да и места там болотистые, поэтому лучше будет идти лесами напрямую к землям гельветов. Так и двинулись, однако дорога теперь стала ещё хуже, временами превращаясь в тропу, иногда же вовсе исчезая, что заставляло следовать лишь по видимым ориентирам, вроде гор или мелких речек. Проводники успокаивали, что, даже если отряд заплутает, можно будет идти строго на север и неизбежно упереться в Истр, который течёт на запад ещё много тысяч стадий, к тому же, звёзды и ход солнца позволяли не терять направления. По расчетам скордисков, путь до великого озера, на котором живут гельветы, должен занять около пятнадцати дней.

Земли эти были заселены племенами таврисков, народа весьма дикого, однако это были лишь очаги обитаемого мира среди бескрайних лесов, коими никто по-настоящему не владел. Настороженность не оставляла теперь почти ни на минуту, лес сильно ограничивал обзор, предрекая внезапные встречи и затрудняя поиск ориентиров, однако люди почти привыкли к этому состоянию, научившись и здесь забывать о трудностях. Обычно воины расслаблялись вечерами, когда у костра можно было выпить вина и поговорить о самых разных вещах, наличие дозорных вселяло какую-то уверенность, но более помогала готовность встретить свою судьбу и не страшиться её.

В один из дней они отдыхали на большой поляне, прошёл короткий дождь, и, убрав навесы, они вновь в полную силу разожгли костры, вокруг одного из которых собрались все стратеги под началом Зены. Близ неуютного сырого леса особенно приятно было чувствовать тепло огня и передавать по кругу чашу с вином, уже поправлявшийся Персей начал разговор первым, вспомнив о минувшей битве. Он сказал:

– Я тут несколько дней прикидывал, сколько же мы уложили врагов в тот день и две ночи. У меня вышло, что не меньше трёх сотен. Как вам это? Три сотни против четверых – это исход достойный Александра Великого или легендарных сражений Суллы.

– Ты прав, сотни три, учитывая тех, что умерли от ран, мы истребили, – согласилась Зена, – однако это не должно кружить тебе голову. Дикие варвары, правильного боя не знающие, атаковали нас на крепкой позиции, тут не надо было много умения, но дальше так может уже не случиться. Война – это игра, и прямое столкновение есть лишь последнее её действо, многое зависит от ходов более ранних – манёвров и выбора позиций, окружения или ложного отступления, отсечения врага от пищи и воды.

– Тем не менее, карны надолго запомнят нас, – усмехнулся Ферамен. – Они были так поражены, что даже преследовать не смогли, хотя их было тысячи полторы.

– Меня больше волнует предстоящее, а не прошедшее, – сказала Габриэль. – Никогда ещё не приходилось так долго идти, кажется, ничего родного, связывающего с Элладой, не осталось, ни на земле, ни в небе. Странно думать, что это то же солнце, что светит и дома, настолько оно иное, тусклое и мрачное.

– Ты права, всё выглядит странным, – согласился Персей. – Эти леса так темны, будто сама ночь таится в них, сегодня утром я видел медведя, внезапно возникшего из сумрака шагах в двадцати от меня, невольно подумаешь, что места эти – обиталище духов и демонов.

– Скордиски говорили, что тут обитают ещё какие-то звери, похожие на леопардов, только меньше, они нападают на добычу с деревьев. Они поведали, что в зверях этих, носящих кисточки на ушах, живут душу умерших колдунов, – вступил Ономакрит.

– Просто звери, – не согласился Александр, – моё копьё настигнет их, как и любых других.

– Скажи, лучше, что моя стрела, – улыбнулась Габриэль, напомнив, что именно ей приходится быть охотницей. – Впрочем, речь не о них. Как я вижу, этот путь для всех вас не лёгок, в основном, из-за новизны, ибо никто из вас не совершал ранее подобных путешествий. Может, Зена, что одна из нас достигала самого края мира, расскажет нам что-нибудь о своём далёком путешествии, чтобы вселить в нас уверенность?

– Это было бы хорошо, – согласился Ферамен, призывая и отца попросить у воительницы рассказа. После того, как Зена поведала им о Митридате, ближний её круг часто просил рассказать о чём-нибудь, но редко когда было время для подобных бесед, требовавших обстоятельности.

– Верно, расскажи, у нас сейчас и время имеется, – не отступалась девушка. – Ты ходила на Восток, будто Дионис или Геракл, столько чудес видела, и, конечно, ты знаешь о пути больше всех нас. Расскажи о самом далёком месте, где ты была.

– Хорошо, но у меня есть одно условие. Коли уж ты меня заставляешь составлять рассказы, будто я Геродот какой-нибудь, то потрудись к следующему разу, когда мы все вместе соберёмся, представить нам свои новые стихи, и не говори, что времени нет.

– Буду писать, вдохновлённая тобой, – согласилась Габриэль. – Это будет как у Гомера, когда ты стоишь, и она, рождённая огнём, стоит против тебя, твой щит как чёрное солнце горит, и её – как Сириус, губительная звезда. Я напишу о вашем сражении.

– Напиши, впрочем, ты ещё не знаешь, чем всё кончится, – улыбнулась Зена. – Итак, слушайте мой рассказ, что пойдёт о землях, где много раньше нас видят рождение солнца. Мы забрались уже довольно далеко на Восток, когда у Барайаса возникла идея добраться до царства серов, о коем мы слышали разные вещи. В то время я находилась в составе его отряда, македонцем он был, но вырос во Фракии, где и прозвище своё получил, мы служили наёмниками у парфянского царя и искали для себя лучшей доли. Да, мы побывали уже в Тигранакерте, Ктесифоне, Эктабанах, но воля царя гнала нас всё дальше, и через какое-то время мы оказались в Маргиане, окраинной области, где на великой реке охраняли земли парнов от кочевников. Платили там мало, и жизнь была худой, поэтому всем хотелось разорвать тяготивший договор, но нужна была идея, чтобы знать, куда идти. Идею эту принёс один беглый сер, он далеко оставил свой дом и свой народ, ибо совершил что-то злое там, был торговцем и осел в крепости парнов, проживая остатки своего состояния. Он и рассказал Барайасу о чудесных богатствах своей страны, о дорогих тканях, грудах монет, драгоценном нефрите и жемчуге.

Он говорил довольно сносно на парфянском, и слова его переводил нам на худой эллинский один сириец, но даже так перед нами представали видения удивительных богатств. Мы размышляли над планом похода месяц, начертили карту и путь, выбрали себе соучастников, помимо нашего отряда из фракийцев, македонцев, нескольких эллинов, сирийцев и каппадокийцев, с Барайасом решили пойти и три десятка парнов, отличных лучников. В одну лунную ночь мы убили командира нашей маленькой крепости, взяли все деньги, что смогли найти, захватили почти всех коней, чтобы каждому досталось по два-три, и помчались на восток. Время было удачным, ибо весна подходила к концу, и дороги Бактрии были удобны, мы старались походить на купцов, следуя древним караванным путём, но куда больше были похожи на один из разбойничьих отрядов кочевников, что были там во множестве.

Впрочем, скоро относительное изобилие долин крупных рек сменилось горными перевалами, мы забирались всё выше, стараясь обходить самые громадные массивы. Я видела те горы, что встречали и Александра, самые высокие из всех, как говорят, всегда осенённые снежным покровом. Нас было около двухсот человек при пятистах лошадях, и, как вы понимаете, мы стали испытывать трудности с продовольствием. Потом уже стало понятно, что надо было взять значительно севернее, но мы не знали дороги и несколько дней брели по снежному хребту, что стоило нам десятка человек и около тридцати лошадей. Однако спуск не принёс облегчения, и отдых в долине с крепостью был недолгим, ибо впереди нас ждала пустыня, как показалось мне, не меньше той, что в Ливии, коли верить рассказам.

Да, сер о таком не говорил, впрочем, лучшим наказанием ему было то, что он шёл с нами и на своей шкуре мог всё это испытать, да ещё Барайас хлестал его плетью, браня за ложь. Нас гнало вперёд многое – невозможность вернуться, грёзы о новом мире, звериное упрямство и жажда преодоления, почти не зависящая от того, к чему мы стремимся. Вступив в пустыню, мы стали безжалостны, ибо всё, встреченное на пути, нужно было использовать для выживания, мы нападали на замеченные караваны и маленькие посёлки, уводили лошадей, забирали еду. Однако скоро мы удалились от реки и перестали встречать следы человека, вокруг была одна сушь и мёртвые кустарники, все понимали, что, если мы отклонимся от восточного направления, навсегда затеряемся в этих неведомых просторах, нужно было вновь найти реку. Скоро вода почти подошла к концу, мы могли питаться ящерицами и змеями, павшими лошадьми, но всё это мало помогало, ибо пища в горло не лезла.

Я, как и многие, подолгу внюхивалась в воздух, желая почувствовать свежесть от воды, но ничего не было, в мареве горизонта возникали какие-то тени, однако мы уже знали, что они ни к чему не ведут. Лошади падали, как и люди, и нужно было что-то делать, поэтому мы отправляли группы разведчиков, что искали реку или оазисы, удаляясь от отряда на значительное расстояние, некоторые из них не вернулись. Однажды я была в такой группе ещё с двумя воинами, мы нашли пересохший колодец и человека, что бросил павшего осла и брёл пешим, языка его мы не знали, и я тащила его за собой на верёвке, желая показать остальным. Однако мы слишком далеко отошли от отряда, и вода у нас кончилась, под одним из воинов пал конь, я сказала ему идти пешком, но он не дошёл, уже к вечеру я, обезумев от жажды, убила пленника и пила его кровь, однако это мало помогло, меня лишь много рвало...

– Почему ты не убила прежде лошадь? – спросила девушка.

– Конь полезен, пока может идти, – горько улыбнулась Зена, – разумеется, первым я убила человека. Знаю, это не то, что обычно рассказывают о путешествиях, но вы не чужие люди для меня, и вам я скажу, как всё было на самом деле. К утру я вышла на отряд одна, и путь продолжился, мы пили глотка по три в день, стараясь разделить остатки на всех, впрочем, о слабых никто не заботился. Мне никого не было жалко из них, и я не оборачивалась, когда кто-нибудь падал позади, даже собственная смерть меня уже мало заботила.

Когда надежда почти угасла, мы набрели на оазис с источником воды, скоро нашли и реку, сильно обмелевшую в это время года, но настоящую реку. Это помогло нам спасти хотя бы часть коней, только придя в себя, мы произвели подсчёты и убедились, что осталось сто девятнадцать человек при ста восьмидесяти лошадях. Потом мы прошли ещё долгий путь, однако, наученные опытом, запаслись большим количеством воды, и сухая степь, открывшаяся пред нами, лучше подходила лошадям. Мы никого не боялись, ибо нам нечего было терять, наверное, только поэтому мы и выжили. Люди шарахались от нас, почерневших от солнца и лишений, исхудавших и постоянно мучимых голодом, облачённых в изодранные и грязные одежды, почти обезумевших, захваченных одним лишь стремлением. Мы готовы были сражаться с кем угодно, даже если их было в три-пять раз больше, ну а жизнь вокруг стала заметнее – племена, родственные скифам, кочевали со своими табунами, встречались и торговцы, даже поселения земледельцев кое-где попадались.

Наконец, ближе к завершению лета, мы добрались до города, одной из крупных пограничных крепостей серов. Я не запомнила его названия на их языке, мы же называли его просто крепостью, к тому времени сер, что успешно добрался с нами до места, научил меня самым простым словам, но дальше дело не шло. Барайас не таился от военного начальства серов, но ходил к ним с посольством, используя нашего сера как переводчика и выдавая нас за парфянских купцов. Это было опасно, конечно, ибо его могли схватить, но всё прошло неплохо, похоже, серы не разбирались в людях иных народов, и Барайас пошёл ещё дальше, рассказав, что потерял товар в пути от разбойников, и обещая десятикратную выгоду, если ему будет позволено собрать новый караван. Он довольно ловко им лгал, рисуя картины прибытия в город табунов прекрасных коней с запада, возов с товарами, трудолюбивых рабов, впрочем, он не надеялся запросто получить всё это и бежать, скорее, хотел присмотреться к городу и его богатствам.

Да, мы провели много времени среди серов, потом, всё же, совершили нападение на город, надеясь более на удачу, захватили значительную добычу и бежали. В то время нам казалось, что богатство уже достигнуто, на сотню-другую талантов добра мы везли – шёлк, золотые слитки и жемчуг, однако всё это истаяло как дым.

– Куда же ушло столь сказочное богатство? – спросил весьма увлечённый этой темой Ономакрит, который и сам в молодости мечтал добыть состояние мечом.

– Уходя от погони, что выслал правитель области, мы бросили все повозки с добычей, сохранив лишь кое-что в мешках, навьюченных на коней. Потом была Индия и долгий-долгий путь домой, к концу коего у меня остались от страны серов лишь несколько шёлковых полотен, да два золотых слитка, всё это я продала за три таланта. Хотелось мне привезти и ручной скорпион серов, что похож на наш гастрафет, однако в Индии он утонул в реке.

– Что за скорпион такой? – удивился Ферамен.

– Тугой лук, положенный горизонтально на брус из дерева и металла, если просто сказать, натягивается он особым механизмом. Всё как в обычном нашем скорпионе, ну, или катапульте, только серы делают эти штуки небольшими, чтобы один человек мог нести, и используют их во множестве.

– Ты верно сказала, что и у нас такие создавались, – заметил Александр. – Я читал, что сиракузяне использовали такие малые ручные скорпионы, однако, насколько я знаю, их применяли не особенно часто.

– А в Индии ты видела чудеса? Видела слонов или народ обезьян, что похож на людей? – спрашивал Персей.

– Слоны не ускользнули от моего глаза, – успокоила его Зена, – не только они, но и многое другое. Впрочем, сейчас не время об этом говорить, ибо пора предать себя в руки сна, нас ждёт долгий путь на рассвете.

Через пару дней пути, когда лес почти не прерывал своих теней, небо затянуло тучами, и на сердце у каждого стало совсем тяжело, ибо никаких ориентиров они не видели, не зная, верно ли идут, или уклонились к югу. В такой ситуации Зена решила не пропускать более никакого человеческого жилья, пренебрегая опасностью, поэтому, когда разведчики заметили на холме близ ручья маленькую деревушку из пяти домов, весь отряд повернул к ней. Уже вечерело, и хозяева были на месте, о чём говорили огоньки костров на открытом воздухе, Зена велела окружить поселение со всех сторон, на что потратили какое-то время, однако теперь можно было не опасаться, что варвары сбегают за подмогой для нападения. Первыми в деревню вошли всего пятеро, дабы не пугать таврисков, Зена взяла с собой Персея и скордисков, язык которых был сходен с языком местных обитателей, за ними увязалась и Габриэль. Воительница понимала, как никто другой, что успех сейчас зависит лишь от удачи, ибо никакого верного способа показать свои мирные намерения, не подставляясь под удар, у них нет, можно лишь надеяться, что тавриски не схватятся за оружие, вразумлённые каким-нибудь божеством.

Скордиски, по команде Зены, начали выкрикивать призывы к жителям не бояться и смело выходить, кто-то метнулся в полутьме, ясно были слышны только козы в загонах, можно было различить и спину привязанного к столбу быка. Воительница прислонилась к стене одного из низких домов, держа так и Габриэль, они ловили любое движение, Персей подошёл к быку и принялся его гладить и хватать за рога. Покушаясь на скотину, он надеялся выманить кого-нибудь из дома и не ошибся, скоро из незамеченного ими лаза выскочил мальчишка и принялся тянуть быка к себе. Когда он был схвачен, появились и остальные, моля отпустить пленника, мужчин в поселении оказалось всего шестеро, они держали в руках копья, но не слишком на них полагались, за их спинами толпились ещё около десятка женщин. Скордиски смогли вступить с ними в разговор, поначалу лишь убеждая, что всё кончится миром, но куда большее впечатление на варваров произвело появление близ деревни массы ранее скрывавшихся воинов, что обустроили целый лагерь. Именно это оказалось решающим, видя, что страшная предводительница, обладая такими силами, предпочла не захватить деревню, а лично войти в неё с несколькими людьми, тавриски убедились в её добрых намерениях.

Сообщение о том, что это идёт военный поход на народ свевов, они приняли почти без сомнений, ибо многие племена здесь всё время набегали друг на друга, и реты ходили на иллирийцев, а те на кельтов, да и сами тавриски, собираясь во множестве, грабили как Кельтику, так и Иллирию. Помогли они и с ориентированием, рассказав, что отряд находится на верном пути, даже предложили взять проводников из своего племени, сказав, что недалеко отсюда есть большое поселение, где можно будет найти людей и отдохнуть. Зена согласилась, думая более не об отдыхе, а о получении каких-либо сведений о Каллисто, ибо слухи должны были достигнуть крупных поселений, где собираются путники со всех окрестных земель. На следующий день они двинулись, захватив пару жителей деревни как поручителей, низкие тучи подгоняли их, предвещая дождь.

Назвать городом увиденное ими скопление домов было нельзя, но это была и не деревня, ибо почти тысяча человек обитала за земляными валами. Теперь уже состоялась настоящая церемония, когда местная знать выходила на встречу Зене, и та даже подарила им несколько золотых статеров с ликами Митридата. Всё вышло удачно, большая часть отряда устроила добротный лагерь из телег и палаток близ поселения, воительница же с несколькими приближёнными смогли остановиться на ночь в домах гостеприимных таврисков. Погода испортилась, и дождь струился с самого вечера, то затухая, то возобновляясь, Зена же использовала всё это время для беседы через переводчиков, спрашивая о светловолосой деве с небольшим отрядом. Тавриски неожиданно быстро отреагировали на этот образ, сказав, что ещё месяц назад эта удивительная дева обиталась на берегу Истра, значительно севернее этих мест, путники рассказывали об устроенном ею побоище в одном из речных племён, когда она с десятком людей убила трёх варварских предводителей и бежала на лодках по реке. Однако никого, кто бы видел её вживую, найти не удалось, Зена узнала только, что белая дева стремилась на запад, держась Истра.

Из-за дождя они провели весь следующий день в поселении, не желая скользить по грязи и терпеть сырость ради незначительного ускорения своего путешествия. Непривычно чувствуя себя без обычной усталости, воины проводили время, в основном, просто лёжа на походных своих постелях, наслаждаясь отсутствием всякого движения. Зена с Габриэль расположились на ночь в доме, где приятно пахло сеном, и сырость внешнего мира забывалась, остальные же пользовались, большей частью, навесами и палатками. Девушка не хотела спать и неторопливо вызывала подругу на разговор, не видя во тьме её лица, узнавая лишь очертания тела на ложе, она спрашивала:

– Почему ты так резко прервала свой рассказ о серах в тот вечер? Я почувствовала, что ты не договорила чего-то о пребывании в их городе. Скажешь мне, что там было?

– Ты любишь тревожить мне душу, заставлять меня вспоминать то, что оставляет следы, – из темноты сказала Зена, и лишь глаза её отражали едва уловимый свет.

– Значит, что-то всё-таки было? Что я могу поделать, коли жизнь у тебя такая? Я лишь люблю слушать о том, что сплели тебе мойры.

– Я не рассказала им то, что положено открывать лишь самым близким, кого избирает для тебя судьба, или вовсе нужно об этом молчать. Это странная история. Ты хочешь её услышать?

– Мне интересно всё, что было с тобой, – девушка взяла руку любимой в свои ладони. – Говори, и пусть тьма поможет нам лучше представить тот далёкий мир.

– Я рассказывала уже, что мы выдавали себя за купцов, однако местный правитель, коего серы называли ваном, не желал принимать окончательного решения, имея насчёт нас сомнения, что особенно усилились, когда Барайас отказался ехать в столицу с подарками. Согласиться наш предводитель, естественно, не мог, ибо велика была возможность оказаться схваченным, да и не знал он, дождёмся ли мы его назад, однако после этого ван приставил к нашему лагерю стражу и начал писать правителю, спрашивая, что ему делать. Мы жили под надзором, получая иногда продовольствие от вана или же немного обкрадывая окрестных крестьян, только Барайас имел возможность ходить в город. Он желал всё разузнать и найти способ подобраться к богатствам, однако я не смогла так долго сидеть без дела и решилась, никому не сказав, ночью пробраться в крепость.

– Да, ты разбойница в душе, – усмехнулась девушка. – И что тебя так заинтересовало?

– Сам город манил меня, но больше хотелось уязвить Барайаса, показать ему, что я уже сейчас могу заполучить немалое богатство. Итак, почти ползком, ибо ходить толком не могла, я проникла в телегу, что впускали в город, и до темноты лежала за конюшней, потом же, зверю подобно, начала пробираться по крышам, подыскивая богатую усадьбу. Мне приглянулся едва ли не самый богатый дом в городе, с садом и множеством хозяйственных пристроек, обнесённый каменной стеной, и я приложила всё своё умение, чтобы оказаться внутри. Миновав спящих слуг, я спустилась с крыши во внутренний двор, двери в одну из комнат были открыты, и я увидела в полутьме, что у стены красуются дорогой отделки мечи. Это было не золото, конечно, но мечи привлекли меня, и я вошла, пробираясь по деревянному полу как кошка, опираясь руками и ногами, стараясь пригибаться как можно ниже. Тут и появилась она, выйдя из соседней комнаты.

– Наверное, сильно удивилась хозяйка, увидев тебя? – сказала Габриэль. – Могу себе представить, какой ты была тогда.

– Не думаю, что сможешь. Я была тогда похожа более на скифа или парна, чем на эллинку, заплетала волосы во множество кос, носила штаны, куртку и мягкие сапоги как у кочевников, лицо я тогда покрасила в чёрный цвет, дабы лучше прятаться. Хозяйка же, увидев меня, удивления своего не показала, но остановилась в дверях, внимательно меня оглядывая. Поначалу она не показалась мне необычной, она была довольно высокой, в богатом длинном одеянии, игравшем золотом, с тёмными, как у всех них, волосами до поясницы, лицо же в неверном лунном свете казалось очень белым. Мрачное желание поднялось во мне, ибо не могла я упустить добычу из-за такой мелочи, мне подумалось, что я успею убить её прежде, чем она поднимет шум. Выхватив кинжал, я быстро напала, но, к удивлению моему, женщина легко ушла от удара и схватилась со мной, ей даже не слишком мешало длинное одеяние. Будучи безоружной, она наседала так яростно, что я едва могла отбиваться, через короткое время она прижала меня к полу, и, поверь мне, я чувствовала себя словно зверь в кольцах удава, настолько она была сильна. На шум от упавших мечей, что мы задели в борьбе, прибежали её слуги с копьями и дубинками, кто-то из них успел ещё ткнуть меня остриём в плечо, потом же я потеряла сознание, подозреваю, тут дело не обошлось без дубинки, хотя и хозяйка стискивала мне шею так, что в глазах темнело.

– Что же за женщина тебя повергла? Великая воительница, верно, народа серов?

– Не думаю, чтобы она много воевала, но ты права в том, что была она совсем не простой женщиной, хотя никогда и не открыла мне этого прямо, лишь загадками отвечала на мои вопросы. Впрочем, это было потом, тогда же я лежала связанной в одной из комнат, уже понимая, что хозяйка почему-то не желает выдавать меня страже, я боялась, что окажусь в клетке и буду потехой для горожан, но оказалась гостьей в её доме. Мне не дано знать, что привлекло её, и почему она решила меня приютить, возможно, следует просто сказать, что такова судьба. Её имя трудно произнести нам, не привыкшим к языку серов, звали её Си Ши, но я для удобства переделала это имя в Сейши, так её и называла, она же не противилась.

Первое время, впрочем, мы почти не говорили, я могла лишь называть самые простые вещи и действия, она же велела дать мне новую одежду, весьма неудобную для меня, и часто за мной наблюдала. Я подавила в себе желание бежать, отчасти, разомлевшая от сытной еды после стольких месяцев полуголодной жизни, отчасти, из-за любопытства, ибо никто ещё не побеждал меня так, не оставляла я надежды и добраться до добычи. Спустя месяц мои познания в языке уже сильно умножились, и Сейши стала активно учить меня, я сопровождала её в доме и на прогулках по саду, за ворота усадьбы она почти никогда не выходила. Это случилось неожиданно, в один из дней мы просто стали говорить друг с другом, уже не для обучения, но ради сути самого разговора, кажется, наша первая беседа была о мечах... Она сказала, что знает меня, поэтому и приютила.

– Она знала тебя? Как она могла знать? – удивилась девушка.

– Так она сказала. По её словам, я – Сиванму, зверь с Запада, и она предчувствовала мой приход. Она показывала мне изображения, где женщина и могучий хищник были единым целым, говорила, что мне предстоит ещё много лун узреть, и я не погибну здесь. Я так и чувствовала себя, ощущала себя зверем диким, оказавшимся в доме у доброй хозяйки, там вся ярость моя утихла, и я была смиренна перед её силой. Сейши говорила, что она простая женщина, род её древен и знатен, но не более, однако я мало этому верила, особенно после того, как она занялась моим исцелением. Она спрашивала, откуда у меня эти раны, и я рассказывала о казавшихся снами тогда событиях из прошлого, сказала, как помню, что проклята и до конца дней буду хромать, но она лишь рассмеялась на это.

С детства люди говорили мне, что я умею целить, но мой дар перед ней – ничто, ибо тело и душа мои сами не способны были избавиться от зла, что принёс мне юный римлянин, она же не только тело моё изменила, но и душу не оставила прежней. От рук её исходил огонь, когда она меня касалась, медленно и осторожно она меняла меня, поначалу просто разминала ноги и всё тело, говоря, что это поможет снять напряжение и боль, но скоро я почувствовала, что всё во мне движется, и кости смещаются, будто я змея, а не человек. Боль ушла, я стала чаще ходить, однако это было только начало, однажды я заметила, что под её ладонями кости мои выпрямились и стали как прежде. Я вся наполнилась силой, начала бегать вокруг сада и скоро пробегала по две сотни кругов за день, от радости я была как ребёнок, прыгала и ползала по крышам, кувыркалась через голову, как раньше...

– Сделай со мной то, что делала она, – попросила девушка, лёжа на спине и потягиваясь. – Я напряжена как лук, сними с меня тетиву.

– Сначала натяну, потом же расслаблю, – ответила Зена, уже возвысившись над ней и одним движением перевернув её на живот. – Исцелю тебя в меру своих сил.

– Что же было дальше? Как получилось, что вы напали на город?

– Время текло, я почти позабыла о Барайасе и других воинах, живя в доме Сейши и чувствуя исцеление, да и они меня особо не искали. Прошёл почти год безмятежной жизни, когда мы вновь встретились, фракиец сам нашёл меня, рискуя головой, он пробрался к усадьбе и позвал меня волчьим воем, я сразу узнала, ибо он научил меня так перекликаться, по обычаю племени бессов, когда мы только ещё встретились. Он сказал, что дела у отряда совсем плохи, люди перебиваются воровством риса и домашней птицы, ван же относится к ним всё подозрительнее, и нет иного выхода, кроме как покинуть эти места. Однако сделать этого они не могут, ибо живут под надзором солдат, рядом же почти всегда стоят отряды в несколько сотен воинов по лагерям. Барайас просил меня о помощи, впрочем, он не был бы собой, если бы хотел только возможности уйти, нет, он предлагал спланировать нападение на город, разграбить его и бежать.

– Он простил тебя за то, что не послушалась его? А ты его за то, что помощи не оказал? – не теряла нить разговора Габриэль, даже млея от мучительных волн наслаждения, что прокатывались по телу.

– Я никогда не была женой ему и не видела нужды оправдываться, но и не требовала от него ничего, поэтому мы сочли за лучшее вовсе об этом не говорить. Я обещала ему, что буду искать возможность помочь, не сказав сразу, согласна ли участвовать в нападении, ибо сама ещё не знала, как поступить. Всё решила моя суть, какая-то тоска охватывала меня вечерами, я сидела на башенке высокой ограды и созерцала луну, кровь билась в висках, и хотелось гнаться за кем-нибудь, рука вспоминала скольжение меча. Как я ни старалась, но преодолеть свою природу не смогла, и губы мои часто шептали слова отца о неизбежном течении моей судьбы, а ещё страшно хотелось вернуться домой. Может, это всё было из-за тебя? Я искала встречи с тобой, ещё тебя не зная?

– Ты мой Одиссей, – улыбнулась девушка.

– Только я не хочу больше покидать тебя, даже проклятие Посейдона меня не страшит. Так вот, я решилась, наконец, и начала тихо плести свою сеть, зная, что лишь единственно верно выбранный момент для удара принесёт победу. У меня ушло около месяца на то, чтобы разговорить рабов и домашних слуг, узнать от них о гарнизоне, приучить сообщать мне все новости о передвижении военных отрядов. Сделала я пару вылазок и к воротам, чтобы осмотреть их и охрану, они не показались мне особенно сложными. Сейши видела мои заботы, но какое-то время молчала, и я не говорила с ней об этом, за прошедшее время я немало узнала о ней, поняв, что поводов останавливать меня у неё не так уж много.

Она оказалась одной из жён самого вана, повелителя города и окрестных земель, но не простой женой, а дочерью знатного рода, с которым род вана вёл долгую вражду, она стала его трофеем, взятым по заключению перемирия. Муж держал её в этом доме, запрещая выходить, она же обещала отцу, что будет подчиняться ему, человеку, убившему трёх её братьев, чтобы он не проливал более крови её рода, но она ничего не обещала насчёт меня... К тому времени, как я попала в её дом, муж Сейши более не навещал, и детей у неё не было, она ненавидела его и желала ему смерти, поэтому глаза её блеснули, когда я сказала открыто, что убью вана для неё. "Такова судьба" – сказала я – "ты сильная и смелая, даже сильнее меня, но ты дала клятву и мучаешь сердце своё в бездействии, когда убийца торжествует, я же Сиванму, зверь с Запада, но я убью его для тебя". Она не ответила прямо, лицо её оставалось невозмутимым, и лишь по глазам я поняла, что она жаждет этого.