Текст книги "Трапеция (ЛП)"

Автор книги: Мэрион Зиммер Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)

Вытянутый мужской свитер висел на узких плечах, мокрые от пота волосы

курчавились на висках с просвечивающими голубыми жилками.

Она родилась в цирке и в буквальном смысле выросла в верхнем отделении

материнского одежного шкафа. Мать ее была наездницей, отец – клоуном-

акробатом. Ездить верхом Стелла выучилась, как только смогла стоять.

Четырехлетней девочкой отец брал ее на представления и – с дочкой на плечах –

делал свои комические трюки. К девяти годам Стелла превратилась в

настоящего ветерана манежа. Один из ее дядей, акробат, ложился на спину и на

вытянутых ногах жонглировал девочкой и ее маленьким кузеном, как двумя

мячами. Постепенно Стелла испробовала практически все акробатические

номера. Когда они путешествовали по Австралии в первый год войны, мать

погибла в крушении поезда. Отец почти сразу нашел новую жену. Именно мачеха

научила Стеллу работать в воздухе, и некоторое время обе выступали на

двойной трапеции под именем «Ласточки». Про свои подростковые годы и

встречу с Джонни Стелла умалчивала, но о работе говорила охотно.

– В то время почти ничего нельзя было делать, пока не станешь достаточно

взрослым, чтобы голосовать. Одну зиму я работала в Нью-Йорке, в цирке

Шрайнера. Мне было одиннадцать, но папе пришлось сказать полиции, будто бы

мне шестнадцать. А то меня бы забрали в общество по защите детей. Некоторых

детей из цирка действительно туда забрали.

– Сколько тебе сейчас, Стелла?

– Двадцать один, – быстро ответила она, но Томми не поверил.

Выглядела Стелла не старше его самого. Он никогда не узнал ее настоящий

возраст – даже годы спустя, когда этот вопрос стал предметом спора. Порой

Томми гадал, знает ли его Стелла сама.

Однажды днем тренировка началась раньше обычного. Джонни ловил, Томми и

Стелла были на мостике, а Марио руководил ими с пола. И тут вошел Папаша

Тони. Быстро взобравшись по лестнице, он ступил на мостик. Вытирая руки

канифолью, покосился на спортивный костюм Стеллы и нахмурился.

– У тебя что, нет трико?

– Нет. Миссис Гарднер сказала, что и этот подойдет, – Стелла слегка съежилась.

Папаша Тони хмыкнул.

– Стелла и Джонни с нами? Это что-то новенькое.

– Я их попросил, – сказал Марио снизу.

Лисс сидела в низкой трапеции Барбары, покачиваясь меньше чем в шести футах

от земли.

– Стелла легкая. Она единственная, кого Томми может ловить, – объяснила она.

– Кроме меня, но я обещала Дэвиду, вы знаете.

– Ясно, – Папаша Тони бросил на Стеллу тревожный взгляд, потом позвал: – Ты с

нами, Джонни?

В его устах имя как всегда прозвучало «Джанни».

– Это зависит от вас, Папаша. Если скажете – спущусь.

– Нет, оставайся. Анжело пока не пришел, а я еще не видел, как вы работаете.

Томми, слезай. Пусть юная леди возьмет перекладину. Да, мисс Стелла?

Девушка нервно улыбнулась. Томми начал было спускаться по лестнице, но

Папаша Тони рявкнул:

– Сальто в сетку! Думаешь, сможешь приземлиться не на лицо?

Томми вздохнул. С трапеции он умел прыгать в любой точке кача, но до сих пор

Марио не позволял ему пробовать сальто с мостика. Выставив согнутые в локтях

руки над головой, Томми прыгнул, перевернулся, обхватив руками колени, тяжело

упал на спину и спружинил на ноги.

– Сойдет, но не блеск, – проворчал Папаша Тони. – Так ты подобьешь себе глаз

или расквасишь нос собственным коленом. Втяни голову и катись по сетке, понял?

Томми подобрал свитер, повязал рукава на шее и лег на пол наблюдать. Над ним

Папаша Тони раскачался, прыгнул поверх перекладины, разрезая воздух, как

чайка, и сделал оборот – так, что руки Джонни встретили его лодыжки, а не

запястья. Они раскачивались вместе, затем Папаша Тони выгнулся назад, и

Джонни перехватил его за руки. На втором каче Джонни разжал пальцы, и

Папаша полетел обратно на трапецию.

– Здорово! – Лисс, зааплодировав, пояснила Томми: – Я такое делала… Один из

первых трюков, которому научила меня Лулу.

– Это женский трюк, – презрительно сказал Папаша Тони. – И очень простой, если хватает силы. Суть в том, чтобы сделать его красиво.

– Сможешь, Стелла? – позвал Джонни.

– Посмотрим, – с надменным кивком Папаша передал Стелле перекладину: –

Вперед!

Она сошла с мостика, слегка выгнувшись, потом подтянулась. В конце кача

бросила себя через перекладину, извернулась, и Джонни поймал ее за лодыжки.

Взмахнув руками, Стелла неловко прогнулась в талии.

– Зад втяни! – посоветовала Лисс с пола.

– Грязно! – гаркнул Папаша Тони. – У тебя спина или опилки?

Джонни перехватил Стеллу за руки, но эффект от трюка был испорчен. Когда

девушка вернулась на мостик, Папаша фыркнул.

– Попробуй еще раз, – вот и все, что он сказал, но Томми заметил, как Марио и

Лисс обменялись быстрыми улыбками.

От Джонни это тоже не укрылось.

– Зато у нее вышло с первой попытки, – крикнул он. – Так что не изображай

чеширского кота, детка, а то ведь я помню, как кое у кого не получилось!

Стелла прыгнула снова, и снова Джонни поймал ее за лодыжки.

– Жди высокой точки кача… жди… – подсказывал Папаша Тони. – Давай!

На этот раз движение вышло куда более гладким, без заминок и рывков.

– Уже лучше, но все равно болтаешься, как тряпичная кукла! – прокомментировал

Папаша Тони.

Стелла высвободилась, полетела обратно к трапеции, но пальцы соскользнули, и

она упала.

– Переворачивайся! – закричали Марио, Томми и Лисс хором.

Девушка перевернулась на спину и ушла глубоко в сеть.

– Вставай, вставай! – бесновался Папаша Тони. – Даже на мостик вернуться не в

состоянии!

Над головой Томми Лисс, наклонившись, шепнула Марио:

– Передовая Школа Полетов во всей своей красе, да?

– Рада, что избавилась?

Ответа Томми не услышал. Брат и сестра тихо заспорили, а Стелла полезла по

лестнице – делать третью попытку.

– Нет, нет, нет, нет! – вдруг взорвался Папаша Тони во всю силу своих

недюжинных легких. – Dio mio, ragazza, ты сломаешь руки или себе, или Джонни!

Слезай, кукла, начиненная опилками! Убирайся с мостика! Убирайся из зала! Мое

терпение лопнуло! Пошла вон, пока не свернула свою глупую шею! Ты можешь

хотя бы в сеть кувыркнуться, не переломав все кости в своем неуклюжем теле? А

хоть и ломай, горевать никто не будет! Или полезешь по лестнице, выставив

задницу, как слониха в ванне? Убирайся! Прочь! Научись держать перекладину, прежде чем возвращаться сюда! Элисса!

– Да, Папаша? – вздрогнула Лисс.

– Лезь на мостик и подержи для меня стропы! Дэвид, Дэвид… плевать на этого

Дэвида, я сам с ним разберусь! Эта… эта марионетка сейчас слезы лить начнет!

Слезай, Стелла, чего стоишь? Ждешь, пока крылья вырастут?

Девушка нырнула в сеть, сделав кувырок. Приземлилась она точно на спину, но

Томми услышал, как сбилось ее дыхание.

– Стел, ты как? – позвал Джонни.

– Нормально, – Стелла вылезла из сетки и, поморщившись, посмотрела на

большой ожог у локтя.

– У меня тоже такое было, – бросила Лисс, взявшись на лестницу. – Ты

выставляешь локоть, а это самый верный способ вывихнуть плечо. Когда

падаешь, прижимай локти и катись, а не тормози, – начав подъем, она небрежно

добавила: – Если жжет, в раздевалке есть мазь.

– Элисса, я жду! – рявкнул Папаша Тони. – Удели мне каплю внимания, будь так

добра!

Томми проводил ее глазами.

– Дэвид сменил гнев на милость?

Марио дернул губой.

– Люсия поговорила с ним. Лисс честно пообещала не летать, и он расщедрился: разрешил ей приходить сюда и держать для нас стропы.

Подобрав свитер Джонни, который Стелла использовала в качестве накидки, Томми пошел за девушкой. Та стояла посреди раздевалки, маленькая и какая-то

потерянная, мокрые волосы выбивались из-под обруча. Приподняв локоть, Стелла осторожно ощупывала красную отметину.

Томми закрыл тяжелую дверь.

– Держи, Стел, а то простудишься.

Набросив свитер ей на плечи, он почувствовал, как она дрожит.

– Почему они не отапливают зал? – проговорила девушка.

– Теплый воздух поднимается вверх. К тому времени, как на полу будет более или

менее нормально, мы все задохнемся на аппарате. Болит локоть?

Стелла бросила на ранку безразличный взгляд, однако Томми заметил, как

девушка старается не задевать пострадавшее место тканью свитера.

– Пара дюймов ссаженной кожи – не страшно.

– Давай намажу, – Томми вытащил аптечку и усадил девушку на лавку.

Она не говорила и даже не поднимала глаз, пока он выдавливал мазь из тюбика

и смазывал ожог. Чтобы наложить повязку, Томми пришлось самому поднимать и

поворачивать ее локоть. Закрепив бинт пластырем, он сказал:

– Вот и все.

– Ничего… не стоило беспокоиться, – невыразительно выговорила Стелла. – Я

привыкла к таким ожогам. Не совсем уж я и дилетантка.

– А если воспалится? Марио бы просто взбесился, если бы ты ходила с

необработанной раной.

– Ну и что…

Закрывая тюбик, Томми заметил, что в серых глазах девушки стоят слезы. Быстро

наклонив голову, она достала из кармана мокрый заскорузлый от канифоли

платок и торопливо провела запястьем по глазам.

– Стелла, ты что, сильно ударилась? Может, поднимешься наверх и приляжешь?

Она потрясла головой, горло судорожно дернулось. Стелла была такая

худенькая, что на лице, кистях и голых ногах просвечивала каждая жилка. Томми

положил руку ей на плечо – острое и узкое, как у кошки. Осторожно, как

успокаивал бы перепуганное животное, он притянул девушку к себе. Крохотная и

легкая, она прижималась к его щеке холодным мокрым лицом и дрожала, как

испуганный котенок. Он ощутил ее запах: пот, канифоль и антисептик, смешанные с загадочным ароматом кожи и влажных волос.

– Не плачь, – пробормотал Томми в мокрую щеку. – Не надо, милая.

Стелла, дрожа, вцепилась в него.

– Томми, они ненавидят меня, они все ненавидят меня. За что?

– Нет, Стел, ничего подобного. Они просто такие. Слушай, – серьезно сказал он, немного отстраняясь, но продолжая держать тонкое запястье. – Папаша Тони

наорал на тебя, но разве ты не заметила, что он велел тебе кувыркнуться в

сетку? А мне даже пробовать до сегодняшнего дня не позволяли, хотя я уже

долго с ними работаю.

– У меня бы получилось. Правда, получилось бы. Если бы только они так на меня

не кричали.

– Я знаю, – прошептал Томми. – Мне тоже это не нравится. Но они не могут по-

другому – вот и все. Ты привыкнешь, Стел. Я же привык. А скоро на тебя вообще

не за что будет кричать. Даже я это вижу.

– Ты действительно так думаешь?

– Конечно.

Она вскинула мокрое лицо, и Томми, чуть наклонившись, накрыл ее губы своими.

Ее рот был прохладным и твердым. Как во сне, Томми сжал девушку крепче, чувствуя ее маленькие груди под плотной тканью костюма. Крепкое тонкое тело, неожиданно податливое, льнуло к нему. Потом Стелла, вспыхнув так, что щеки

стали розовые, отошла и пробормотала:

– Пойду наверх, переоденусь… пока не простыла.

Накинув свитер Джонни, она побежала по лестнице, и вскоре наверху хлопнула

дверь.

Вечером в большой комнате Стелла по обыкновению единственная из всех

молчала. Усевшись в стороне, она склонилась над рваными трико, и игла

поблескивала в ее пальцах. На Томми девушка не смотрела. Впрочем, избежать

его взгляда она тоже не пыталась. Томми сидел с учебником алгебры на коленях, но не мог сосредоточиться: мысли уводили его далеко. Он никогда прежде не

целовал девушку – разве что в обрывочных снах, после которых просыпался в

смущении и замешательстве. Реальность оказалась определенно менее

захватывающей, чем сон, и все-таки обнимать Стеллу было приятно. Губы ее

носили странный вкус. Томми запретил себе снова смотреть на них. Стелла не

пользовалась помадой и оттого походила на мальчика. Томми подумал, спят ли

Стелла и Джонни вместе, – от этого картинки в голове сделались совсем уж

неудобными.

Томми взглянул на Джонни: тот в компании Лисс и Марио сидел за столом с

«Монополией». Марио обычно уезжал сразу после ужина, но сегодня почему-то

остался. Практически впервые Томми заметил, что Джонни обладает

характерными разлетающимися бровями и приятной внешностью, присущей всем

Сантелли. Будучи белокурым, он на первый взгляд совсем не походил на

остальных, однако при ближайшем рассмотрении выяснялось, что черты у него

те же. В семейном кругу Джонни уделял Стелле так мало внимания – меньше, чем Лисс или матери – что, может, быть, они и впрямь были всего лишь

партнерами, и Томми не стоило так о них думать. Наверное, Джонни мог бы

заполучить любую девушку. Нравился ли он им – самоуверенный, красивый, сильный? Томми подумал о руках Джонни, крепко смыкающихся у него на

запястьях. Был бы он нежнее с девушкой? Марио был красивее Джонни. Даже в

протертых трико и вытянутой на груди футболке он выглядел симпатичным.

Стелла совершенно спокойно дала Томми себя поцеловать. Любит ли она, когда

ее целуют? Позволила бы она Марио то же самое? Томми неловко поерзал.

– Стелла, идем к нам, – радушно позвала Лисс. – Бросай эти тряпки и пойдем

играть. Вчетвером веселее.

Девушка робко подняла голову.

– Я не знаю, как. Вам придется останавливаться и меня учить.

В камине шипел огонь. Клэй и Барбара, растянувшись на ковре, зевали над

домашним заданием. Папаша Тони дремал, полулежа в кресле. Люсия на своем

стуле с прямой спинкой занималась мудреной вышивкой. Сегодня с ее колен

свисал кусок ярко-синего сатина, на который она переносила блестки с

маленькой бумажки.

Марио оторвал взгляд от игральных кубиков.

– Томми, ты же умеешь играть?

– Конечно.

– Тогда присоединяйся, – сказал он с командными нотками в голосе.

Томми, поднявшись, обошел Анжело, который под пристальным взглядом сына

Лисс, Дэйви, чинил спицу в велосипеде Клэя. Маленький Дэйви был двухлетним

карапузом с огромными голубыми глазами – всеобщим любимцем и страшным

баловнем. Томми мало что знал про детей, но подозревал, что такому малышу в

это время суток давно полагается спать. Вдруг ребенок схватился за

серебристое кольцо паяного соединения, и Анжело прикрикнул:

– Нет, Дэйви, горячо! Лисс, убери его, пока он себе руку не сжег!

– Убери его, Томми, – небрежно сказала Лисс, и Томми подхватил извивающегося

карапуза.

– Пойдем, малыш. Тебе такое не надо.

Дэйви уставился на Томми упрямыми глазищами, прикидывая, удариться ли в рев

или подождать.

– Вниз! – крикнул он, брыкнув ножкой.

– Вот озорник! – Томми предусмотрительно держал малыша на вытянутых руках.

– Лисс, возьми его.

– Хорошо, иди сюда, негодник, – Лисс протянула руки. – Ты что, хочешь сгореть

до угольков? Чтобы все расстроились?

Взяв его на колено, она нахмурилась.

– Ох, снова мокрый. Кто его подержит, пока я сменю подгузник? Держи, Томми, –

она перегнулась через стул и плюхнула малыша Томми на колени. – Осторожно, он мокрый.

Марио громко хохотнул при виде появившейся на лице Томми гримасы и взял

Дэйви к себе. Его тонкое лицо смягчилось, Томми с удивлением наблюдал, как

Марио прижался щекой к пухлой щечке ребенка, поцеловал толстую шейку и

забормотал что-то по-итальянски. Малыш, притихнув, принялся качаться у него

на колене.

– Как ты это делаешь? – впечатлилась Лисс, вернувшись с чистым подгузником. –

Настоящее волшебство! Подержи его, пока я схожу за пижамкой.

– Я сбегаю, – Стелла отложила работу и побежала по ступенькам.

Анжело оторвался от велосипеда.

– Лисс, а не пора ли ему спать? Для такой мелюзги уже очень поздно.

– Если я уложу его сейчас, он поставит на ноги весь дом, и мне придется сидеть с

ним наверху. Пусть вымотается. Уснет на ковре, и я отнесу его в кроватку.

Спасибо, Стел, – она взяла у девушки пижаму.

Марио протянул руку, и Лисс благодарно вручила комбинезон ему.

Придерживая голенького брыкающегося Дэйви локтем, Марио свободной рукой

застегнул подгузник и натянул на малыша пижаму. Потом наградил ребенка

ласковым шлепком.

– А теперь веди себя, как следует, и постарайся не свести свою мамочку с ума

раньше времени.

С этим напутствием Марио поставил малыша на пол, откуда его сразу же

подхватил Джо. Утомленный всем этим вниманием, Дэйви вдруг сунул палец в

рот, уткнулся мужчине в грудь и закрыл глаза. Джо принялся осторожно, чтобы

не потревожить ребенка шуршанием страниц, листать журнал, а Лисс со вздохом

облегчения вернулась за стол.

– На гастролях мы играли часами, – Джонни подвинул свою фишку. – Как-то одна

игра длилась три недели. Мы оставили ее разложенной, играли между

представлениями, а после вечернего шоу возвращались и снова играли, пока

Люсия не разгоняла нас по кроватям. Кстати, кто выиграл ту чертову игру?

– Пять центов, – Люсия оторвала взгляд от вышивки.

Джонни со вздохом полез в карман, выудил пятицентовик и опустил монету в

большую фиолетовую свинью-копилку, стоящую на камине. Томми знал, что эта

традиция появилась с тех пор, как Люсия, будучи девятилетней девочкой, повторила что-то, услышанное от дядей. Теперь он понял, почему Марио, Анжело

и – более или менее – Джонни так следят за своей речью.

– Я помню ту игру, – злорадно ухмыльнулась Лисс. – Я обанкротила Мэтта, а

потом он встал за моим стулом и помог мне разорить тебя. Единственный раз, когда я заполучила четыре отеля на Пляже и в Парке и все железные дороги.

– Ага, – Джонни бросил кубики. – Теперь помню. Вы меня надули. И

переговаривались по-итальянски, чтобы я не понимал.

– Никто не мешал тебе выучить язык, – возразил Марио. – Мы-то выучили.

– Ты тоже над нами издевался, – Лисс улыбнулась, сверкнув ямочкой на

подбородке. – Мэтт, помнишь, как он в Аризоне подложил мне кактусы в

постель? Я на них наступила и вопила так, что от фургонов со слонами было

слышно. Мне пришлось идти спать к Мэтту, а Люсия задала мне взбучку. Мы так и

не смогли вытащить из матраса все колючки. И из пяток я их выдергивала до

конца сезона.

– Людям, которые превозносят ценности большой семьи, надо попутешествовать

с оравой подростков, – оставив колесо на полу, Анжело осторожно положил

паяльник на камин и достал сигареты. – Да они и маленькими были хороши.

Вечно притаскивали странных котят и лягушек. А сама Лисс вела себя неплохо…

Разве что таскала у меня сигареты или наедалась банановым сплитом между

представлениями, а потом не влезала в трико…

– Да ни в жизни! Не было такого! Анжело, я тебя убью…

– Но когда они все трое вошли в подростковый возраст… Господи, я не мог

дождаться представлений, потому что хоть там вы вели себя прилично. И когда

вы все собирались на аппарате, я, по крайней мере, знал, где вы.

Марио, отложив в сторону карточку «Шанс», улыбнулся Томми.

– Мы тогда гастролировали с шоу Кэри-Кэрмайкла, и Люсия ездила с нами, чтобы

присматривать за Лисс.

– О да, она присматривала, – фыркнул Анжело. – Знаете, кто бегал за детьми, когда их уже не надо было выкармливать? Дядя Анжело, вот кто!

Люсия пожала плечами.

– Ну, ты же любишь детей. Никогда не слышала, чтобы ты жаловался.

– Можно подумать, меня бы кто-нибудь послушал, – Анжело снова взялся за

паяльник.

– Люсия была замечательным администратором, – открыл глаза Папаша Тони. –

Лучшим, чем я. Никогда бы не поверил, что женщина может руководить лучше

мужчины. Если бы я мог уговорить тебя снова отправиться с нами в тур, дорогая

Люсия!

– Хватит с меня, – Люсия качнула головой, показывая доселе скрытую ямочку на

подбородке – такую же, как у дочери. – Мне и здесь неплохо. Что хорошего в том, чтобы иметь детей, так это возможность избавиться от них, когда они подрастут

и начнут сами о себе заботиться.

– Вдовствующая королева, – усмехнулся Джо, откладывая журнал. – Папаша, помните, как она врезала униформисту?

Папаша Тони с хохотом запрокинул голову, а Люсия прикрыла лицо.

– Надо было мне на каждом преставлении выходить из себя, как Барни Парриш.

Может, тогда они забыли бы о том единственном случае. Стоило разок не

сдержаться – и все, цирковая легенда.

– Расскажите! – попросил Клэй. – Я никогда не слышал этого. Папа, расскажи

нам!

Люсия задумчиво потерла висок.

– Смотрите, у меня до сих пор здесь шрам, – она повернула голову, давая детям

рассмотреть узкую белую полоску, уходящую под волосы. – Да, Джо, расскажи

им.

Даже Стелла оторвалась от работы, а Томми с любопытством смотрел, как

царственная Люсия, склонившись над куском сатина, краснеет, как девочка.

– Дело было в Денвере… – начал Джо. – До рождения Лисс или после?

– После, – сказал Папаша Тони. – Люсия уже три месяца как работала.

– Ну, в том году мы заканчивали номер трюком, который называли «тройной

уход». Я был на мостике, Мэттью – Мэтт-старший – в ловиторке. Потом Люсия

шагала с мостика, кувыркалась вокруг перекладины… Она очень красиво это

делала, когда хотела. Затем, на такой высоте, что все ахали, вращалась вместе с

трапецией и ныряла вниз. В этот самый момент мы с Мэттом тоже прыгали, и все

разом ударялись об сетку. Есть что-то такое в зрелище трех падающих тел, от

чего зрители кричат, даже ясно видя страховку.

– Помню этот трюк. Вы и детей учили, когда Мэтт – Мэтт-младший – еще ловил, а

Джонни учился летать, – сказал Анжело.

Лисс скорчила гримасу.

– А, тот… Тихий ужас. Мы вечно все перепутывались. Падали друг на друга и

ходили с синяками и разбитыми носами. А потом я сломала Джонни палец, и Лулу

больше не заставляла нас его делать – от греха подальше.

– Трюк не для любителей, – согласился Джо. – В общем, в Денвере униформист

плохо закрепил один из канатов, и когда Лулу упала в сетку, проклятая

штуковина оторвалась и хлестнула ее по лицу. Раскроила скулу до кости и

обрушила весь угол сети. Лулу выкатилась прямо на манеж. Мы с Мэттом

схватились за тросы, а она выпала.

– Ее оглушило, на ногах не удержалась, – добавил Анжело, – так что сделала

четыре кувырка, встала прямо на ноги и поклонилась. Публика решила, что так

было задумано, и устроила ей овации.

Люсия спрятала лицо в ладонях, смех рвался сквозь пальцы.

– А потом она увидела того униформиста. И вот наша милая леди, девушка, про

которую говорили, что она единственный в мире гимнаст без склочного нрава, вышла из себя. Обозвала его…

– Джо, – слабо выговорила Люсия, – если ты сейчас повторишь это слово, то

расстанешься с пятью центами. К тому же дети все равно не знают итальянский

так хорошо… Надеюсь.

– Хм, так вот, она во весь голос обозвала его грязным словом и врезала ему в

челюсть. А в те дни, поверьте, силушка у нашей девочки была знатная. Отправила

его поваляться на опилках, а потом стояла, с кровью, текущей по лицу… и пинала

его ногами!

Дэйви на коленях Джо сел и сонно произнес:

– Лулу?

Люсия поспешно отложила вышивку и взяла внука на руки.

– Да, Лулу, – сдавленно подтвердила она. – В кои-то веки номер имел по-

настоящему драматическую развязку. Лучше было только один раз, Джо. Когда

нам обоим перепало…

И вдруг, во внезапно наступившей напряженной тишине, все поняли, что яркие

глаза Люсии блестят от слез, и голос прерывается вовсе не от смеха.

Торопливо подняв Дэйви перед собой, она повернулась.

– Лисс, дорогая, ты почти такая же плохая мать, как я. Дэйви давно пора спать.

Продолжайте игру, ребята… Отнесу малыша наверх.

ГЛАВА 10

Мягкая калифорнийская зима шла своим чередом до раннего февраля.

Вторая ветвь семейства Сантелли – сыновья брата Папаши Тони, Рико, –

переехали в Санта-Барбару, навсегда оставив цирк. Дочь этой семьи была

послушницей при монастыре и готовилась принять монашество. Папашу Тони с

детьми пригласили на церемонию: родственники не видели Джонни четыре года

– и когда все уехали, Томми и Стелла остались в большом доме одни. Каждый из

них по отдельности получил приглашение: Стелла – от Лисс и Джонни, Томми –

от Люсии и Анжело – и по отдельности же отказался.

В огромном пустом доме было неуютно. Стелла провела утро, отдраивая

просторную кухню, а Томми бесцельно шатался по залу, соображая, чем бы себя

занять. После обеда Стелла подошла к нему.

– Хочешь покататься?

– У тебя есть ключи от машины Джонни?

– Это была папина машина, – усмехнулась девушка. – Теперь моя. Поедем

прокатимся. Если ничего интересного не придумаем, то хотя бы мороженое

купим.

Томми взял джинсовую куртку и вышел на крыльцо. Ему было интересно: он

никогда не ездил на MG. Стелла, свободно повязав свои сияющие волосы

шарфом, подошла к автомобилю. На ней были белые штаны и мужской свитер.

– Когда ты научилась водить? – спросил Томми.

– Лет в девять-десять. Папа научил, как только я смогла дотянуться до педалей.

Большинству мужчин не нравится видеть за рулем женщину, но он был не такой.

Говорил, что раз Амелия Эрхарт научилась управлять самолетом, то я наверняка

справлюсь с машиной.

Она села и завела мотор.

– Когда меня выгнали с шоу, а Джонни решил помочь мне вернуть реквизит, мы

оба оказались в трудном положении. Нам было некуда идти – мне, во всяком

случае. А у него такое место имелось, зато добраться было не на чем. У меня

была машина, вот мы и решили остаться вместе и приехать сюда.

Резко вывернув руль, Стелла вывела MG на подъездную дорогу.

Водила она быстро и умело, в первые же пять минут развеяв предубеждение

Томми насчет женщин-водителей. Вскоре они выехали из города и оказались на

пустынном хайвэе. Томми никогда не ездил на такой мощной машине. Пускай она

была старой и разбитой, но двигатель ревел со сдержанной силой отцовских

львов. Стелла гнала все быстрее, спидометр показывал 65, 70, 75, 80, 85… Под

напором ветра Томми задержал дыхание, окружающий пейзаж сливался в

коричневые, серые и зеленые полосы. На несколько минут он потерял ощущение

времени. Отец никогда не разгонял их старый «Хадсон» выше положенной

скорости. Томми видел, как двигаются губы Стеллы, понимал, что она говорит с

ним, но ничего не слышал да и не пытался услышать. Мир пролетал мимо, и у

Томми появилось странное чувство – будто его затягивает в воронку. Даже

Стелла словно куда-то исчезла. Не существовало ничего, кроме него самого, парящего вне времени и пространства.

Постепенно Томми заметил, что ветер стихает, что скорость снизилась до

законопослушных пятидесяти миль, а в голосе Стеллы уже звучит нетерпение.

– Прости, Стел. Я не слышал.

Ну кто тянул ее за язык? Разве могла она сейчас сказать что-то, что оказалось

бы в тон его настроению? Наверное, никто бы не смог – за исключением разве

что Марио. Томми вспомнил, как Марио однажды заметил: «Анжело говорит, я

летаю, как маньяк-самоубийца». Теперь он знал причину: неистовство, намеренное упоение скоростью…

– Я сказала, что не хочу схлопотать штраф. Не могу позволить себе никаких

штрафов, а мы с Джонни один раз где-то здесь попались. Съедем на другую

дорогу. Хочешь за руль?

Она предложила это так небрежно, что Томми остолбенел. Он? Хочет ли он за

руль этой красавицы?

– Ты ведь умеешь водить?

– Конечно, мне отец показывал в прошлом году, – ответил Томми и честно

добавил: – Правда, я раза четыре водил, не больше.

– Ну, здесь пусто, ни в кого не врежешься. Давай меняться.

Стелла обошла машину, а Томми скользнул на водительское место и принялся, все еще пребывая в дымке недоверия, слушать ее объяснения.

– Ты такой смешной, – улыбнулась девушка. – Муж Лисс, Клэй, даже Анжело – все

они за три дня ее до мелочей изучили. А ты, наверное, машинами не

интересуешься.

Томми выдавил тихий беспомощный смешок. Коробка передач была незнакомой, и

руль оказался меньше, чем он привык. Первое время Томми норовил

переусердствовать: машина рыскала в стороны от малейшего движения пальцев.

Но все же он обладал развитыми реакциями гимнаста и вскоре вполне уверенно

выжимал шестьдесят миль в час. Крепко держа руль, напряженный, настороженный, взвинченный, Томми краем глаза глянул на Стеллу. Та

улыбалась, наклонившись вперед, смотрела внимательно, но не следила за

каждым его движением – доверяла. Его наполнило странное тепло. Откинувшись

на сиденье, Томми несколько долгих минут смаковал скачок – без всякой

ответственности – в полную иллюзию возмужалости. Только руль и дорога имели

значение, и позже Томми даже под угрозой смертной казни не ответил бы, куда

они ехали.

До города они добрались уже в темноте. Стелла снова села за руль, чему Томми

повиновался неохотно. Лишь оказавшись на пассажирском сиденье, он

сообразил, как устал, и мысленно ее поблагодарил. Не зная толком обратной

дороги, они повернули не в том месте, немного поспорили и в результате

пересекли черту города, когда в окнах домов уже загорелись огни. В

придорожной закусочной они купили по порции горячего чили и молча

подкрепились. На улице похолодало, дул резкий ветер, по освещенным улицам

пополз туман. Томми, уставший до изнеможения, моментально замерз, Стелла

выглядела бледной. Вдобавок ко всему по ветровому стеклу вдруг ударили

тяжелые капли, и не успели они толком сообразить, что случилось, как вымокли

до костей. Стелла тихонько материлась такими словами, что у Томми волосы

дыбом встали – пусть он и понимал: Стелла не знает, что он все слышит. Но

повернувшись к нему, девушка засмеялась сквозь стук зубов.

– Остановимся и опустим верх? Или прорвемся?

– Мокрее уже некуда! – крикнул Томми в ответ. – Не сахарные, не растаем!

Ливень и вымокшая одежда казались почему-то забавными.

Огни так и мелькали навстречу, исчезая на черных скользких улицах, однако

Стелла справлялась с управлением превосходно. Вскоре они ворвались на свою

улицу, а еще спустя минуту вместе добежали до ступенек. Стелла хохотала, ее

промокшие волосы выбились из-под шарфа и липли к шее. Хлопнула тяжелая

дверь, и огромный темный дом обволок обоих теплом. К выключателю они

потянулись одновременно, их руки встретились, Томми вдруг обнял Стеллу и

поцеловал – точно как в раздевалке. Ее лицо было ледяным, волосы холодили

ему щеку, зато рот почти обжигал, а угловатое тонкое тело льнуло к нему сквозь

толстые джинсы и свитера.

– Ой, Томми, – хихикнула она, – мы мокрые, не надо…

– Как я уже сказал, мокрее некуда, – Томми взял ее лицо в ладони и снова

прижался к горячим губам.

На минуту оба словно ошалели, потом Стелла быстро встряхнулась и, не

высвобождаясь из его рук, прошептала:

– Хватит. Мы жутко промокли. Пойдем наверх, высушимся.

Разжав руки, Томми отступил. Потемневшие от влаги волосы Стеллы завивались

у воротника, выглядела она тоненькой и трогательно красивой. Когда они в

тишине поднялись по высоким ступеням, Стелла направилась было к своей

комнате, но обернулась.

– Томми…

– Переоденься в сухое, – поспешно сказал он. – А то простудишься.

– Включу у себя обогреватель.

И она исчезла за дверью.

Чувствуя странное разочарование, Томми вошел в свою маленькую спальню с

полосатыми обоями. По окну барабанил дождь, вдалеке гудела машина. Томми

задумался, отправились ли Сантелли в обратный путь, и, если да – то когда

приедут. Он снял мокрые штаны и рубашку, обнаружил, что белье тоже мокрое, и

стянул и его. Потом надел сухие трусы и штаны и принялся рыться в нижнем

ящике комода. Марио оставил здесь много своих вещей: пижамы, потрепанные

трико, носки, шорты, несколько футболок. Томми поколебался, в который раз

чувствуя себя виноватым, но, будучи не в силах сопротивляться искушению, выудил одну из футболок и надел. В конце концов, всегда можно было