Текст книги "Трапеция (ЛП)"

Автор книги: Мэрион Зиммер Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 46 страниц)

половина цирка. Что с тобой такое? Ты же сам все время повторял, какими

осторожными…

Голос его подвел.

– Так и знал, что ты однажды мне это припомнишь, маленький паршивец.

Марио схватил Томми за руку и больно заломил ее за спину. Томми, вскрикнув, попытался освободиться, но Марио повалил его и, невзирая на молчаливое

яростное сопротивление, прижал к полу, встав коленом на спину и продолжая

заламывать руку.

– Скажи вслух! Не упрямься! Ты ничем не лучше меня! Скажи, кто ты, чтоб тебя!

– Какого черта… – в дверях стояли Джейк Дэвис и один из клоунов.

– Валите отсюда! – оскалился Марио. – Это наше личное дело!

И он вывернул руку Томми так, что тот не смог бы и на дюйм двинуться без риска

вывихнуть плечо.

– Скажи, – потребовал Марио на грани слуха. – Скажи, маленький

самонадеянный педик, скажи!

– Я убью тебя, – выдавил Томми.

Марио безжалостно усилил хватку. Боль вгрызлась в руку, на лбу выступил пот, перед глазами встала красная пелена, и сквозь нее пробивались голоса. Сказать

это вслух, подумал Томми в замешательстве, означало бы превратить все, что

между ними было, в нечто грязное и больное.

– Ну же, Марио, – услышал он голос Джонни, – снова бьешь паренька? Отпусти, ты ведь ему плечо вывернешь.

– Отпущу, конечно, – пообещал Марио с той утрированной безумной веселостью, которая приходила в разгар его приступов гнева. – Как только скажет то, что я

попросил, так сразу и отпущу.

Томми, белый от боли и унижения, сумел посмотреть на лица вокруг – большая

часть людей явно забавлялась. Видно, услышав смех Марио, они приняли

происходящее за шутку.

Коу Вэйленд сказал с высоким резким смешком:

– Давай, Томми, проси пощады, скажи, что будешь хорошим мальчиком.

Джонни неловко приблизился к ним.

– Бога ради, парни, хватит идиотничать. Отпусти паренька, Мэтт, ему же больно.

Марио не двигался. А Томми, будучи не в силах больше терпеть, сдался и шепнул:

– Марио… отпусти. Пожалуйста.

– Скажи, – пробормотал Марио, – а не то я тебе руку сломаю.

– Членосос, – прошептал Томми и, почти всхлипывая, упал лицом в грязный пол.

Как он мог? Что на него нашло? Ему что, нравится причинять мне боль? И точно ли

именно мне?

Марио громко рассмеялся. Полотнища тента шевелились на ветру, пятна

солнечного света, пробиваясь сверху, причудливо танцевали на красивом

точеном лице. Томми закрыл глаза.

Почему? Почему? Почему?

Марио и прежде бывал жесток, но никогда с таким явным концентрированным

садизмом.

Как тем вечером, когда мы подцепили двух девушек. Будто в него что-то

вселяется.

И, вспомнив, как все началось, Томми с неожиданным отчаянием подумал:

«Лучше бы они поймали нас на горячем. Это было бы по крайней мере честно».

– Что ты себе думаешь, старший братец? – потребовал Джонни. – Только что

дали сигнал к параду. Томми, вставай, одевайся… обязательно было затевать

драку прямо перед шоу?

Томми, дрожа, поднялся. Вытащил доску, которая, будучи установленной на два

сундука, служила туалетным столиком, и поставил на нее зеркало. Плечо словно

молотком отдубасили. Томми осторожно им подвигал, потом еще раз –

свободнее. Затем опустился на сундук и принялся разуваться. Когда позади

прошел Марио, Томми прошипел ему в спину:

– Сукин сын!

Марио, посмотрев искоса, сел и бросил Томми сверток, помеченный

«Т.САНТЕЛЛИ» – костюм для парада. Из своего свертка парень достал широкий

халат и принялся застегивать его поверх уличной одежды.

– Эй, ты бы лучше трико под низ надел, – повернулся к нему Джонни. – А то не

успеешь переодеться к акробатическому номеру.

Марио даже головы не поднял.

– За свой костюм поволнуйся, а со своим я как-нибудь справлюсь.

– Мэтт, я ведь только сказал…

– Лезь сам на этого проклятого верблюда, если он тебя так заботит! – рявкнул

Марио.

Джонни снял штаны, обернул набедренную повязку поверх трусов и принялся

наматывать тюрбан.

– Ну ладно, синьор Марио, но если нам впаяют штраф за опоздание, вычтем из

твоей зарплаты. Готов, Том?

Они забрались на верх импровизированной мачты, внизу расстилалось бурлящее

море животных, платформ и полуодетых девиц.

– Какого черта у вас случилось? – спросил Джонни краешком рта.

Томми, цепляясь за неровное дерево, пробормотал:

– Кажется, он был в плохом настроении и искал, на ком бы выместить.

Джонни присвистнул.

– Вот черт. На моей памяти только Анжело мог его приструнить, когда ему моча в

голову ударяла. Слушай, Том, нельзя такое терпеть, давай я с ним поговорю.

Томми, несмотря на больное плечо и подавленное настроение, не был готов к

такому шагу.

– Джонни, мне защитники не нужны.

– Но ты ведь вполовину меньше него, Везунчик, – напомнил Джонни с

непривычной заботой, – и тебе приходится с ним жить. Не могу я стоять рядом и

смотреть, как он тебя избивает.

– Почему бы тебе не перестать совать нос в чужие дела?

– Ну смотри, упрямец, – уязвленно фыркнул Джонни. – Если он сломает тебе шею, плакаться ко мне не приходи.

Томми невольно рассмеялся.

– Что тут такого смешного?

– Ты и Марио, – объяснил Томми. – Прямо из одного теста вылеплены. Два сапога

пара.

– Ну разумеется, – ухмыльнулся Джонни. – Потому и терпеть друг друга не

можем.

Но к тому времени, как платформа пришла в движение, веселье кончилось.

Томми был испуган и в то же время разозлен: чувство защищенности

стремительно сходило на нет – словно он на середине кача обнаружил, что сетка

куда-то пропала. Это ощущение заставило его задуматься о кошмаре, который он

видел когда-то, но никак не мог припомнить.

Томми старался себя успокоить.

Оставляй все чувства внизу. Что бы ни случилось. Иначе мы разругаемся.

Марио никогда не проделывал подобного перед представлением, и Томми гадал, сможет ли он выйти на номер как ни в чем не бывало.

Обогнув три манежа, платформа вернулась к форгангу. Томми слез вниз и

помчался переодеваться, на ходу разматывая тюрбан. К акробатическому номеру

ему удалось мало-помалу привести чувства в порядок. Стойка, кувырок, удержать Стеллу на руках, бросить ее на плечи Джонни – он только поморщился, когда вес пришелся на пострадавшее плечо. К тому времени, как они собрались в

шатре готовиться к полету, тревога сменилась ровной сдержанностью. Марио

возился с лентой, обматывая запястье. Томми подошел прямо к нему и

отчетливым ясным голосом попросил:

– Поможешь?

Марио, склонившись, принялся закреплять на запястье Томми кожаную ленту

поверх защиты, а потом вдруг поднял глаза, и их взгляды встретились. Несколько

секунд они смотрели друг на друга – тяжело, непримиримо, с чувством столь

сильным, что Томми не сразу смог разобрать, страсть это или ненависть. Затем

оба одновременно кивнули, и без слов сделалось ясно, что обоим вспомнилось

старое обещание.

Оставлять все чувства внизу.

Выпрямившись, Марио взял Томми за плечо, осторожно подвигал его в суставе и

обронил:

– В порядке.

Томми кивнул. Это даже не было перемирием. Томми просто отбросил все

несущественное. Плечо еще потягивало, но он на секунду забыл, как это

произошло – его волновало лишь, как недомогание скажется на номере.

Джонни накинул на плечи Томми накидку.

– Вэйленд, – резко позвал Марио, – ты идешь?

– Сейчас.

Здоровяк, поднявшись на ноги, едва не своротил свое ведро с водой. Томми

прищурился.

Я все еще не могу ничего доказать. На земле он неуклюжий ублюдок, почему же

так хорош в воздухе?

Возле форганга к ним присоединилась Стелла, в своей зеленой накидке

похожая на бойкую птичку. На манеже, когда вольтижеры и ловиторы

разделились, Джонни быстро сказал Марио:

– Договорился с капельмейстером насчет Стеллы.

И они полезли на аппарат.

Двойная трапеция прошла на ура: Марио и Томми одновременно сошли с мостика, былой идеальный тайминг, видимо, снова работал. Когда убрали вторую

ловиторку, Томми вздохнул с облегчением, однако Марио нахмурился и, поставив

ладонь козырьком, вгляделся в дальний конец аппарата. В ловиторке

полагалось оставаться Коу Вэйленду, однако сейчас там раскачивался Джонни, а инспектор объявил имя Стеллы. Марио удивленно застыл, но по обыкновению

плавно обошел Стеллу, пропуская ее вперед. На этом этапе он, ориентируясь на

оставшееся время, говорил ей, какой трюк делать, сейчас же девушка мотнула

головой.

– Мы с Джонни кое-что придумали. Следи за трапецией, не бросай слишком рано.

И Стелла принялась раскачиваться. После нескольких качей она разжала руки, сделала полтора оборота, и Джонни поймал ее за лодыжки. Некоторое время

Стелла, красуясь, оставалась в этой позе. Марио уже готовился подать

трапецию, но застыл: Джонни и Стелла, продолжая раскачиваться вместе, разразились серией красивых движений, взятых – как сообразил Томми – из их

старого номера на двойной трапеции. Публика, напряженно ожидавшая

возвращения гимнастки на мостик, стихла, сбитая с толку, а потом взорвалась

аплодисментами. Наконец, по сигналу Джонни Марио подал перекладину, и

Стелла прыгнула обратно на мостик. Марио схватил ее за руку. Со стороны это

выглядело поддержкой, но Томми слышал, как парень прошипел:

– Ты что вытворяешь, маленькая сучка? Кто тебе сказал такое делать?

– Джонни, – откликнулась Стелла, с улыбкой махая трибунам. – С ним и

разбирайся.

Марио побелел от ярости.

– В этой семье, – сказал он, пока капельмейстер подавал знак к барабанному

бою, предвещающему тройное сальто, – мы договариваемся о трюках до того, как

выходим на мостик, а не после. Выкинешь еще что-нибудь в этом духе, Стелла, cara, и я тебе шею сломаю.

– Джонни…

– Здесь не Джонни распоряжается.

Стелла пожала плечами.

– Я слушаюсь Джонни. Иди, Марио.

И подвинулась, пропуская его вперед. Томми понял, что в ловиторке снова Коу

Вэйленд – раскачивается, готовясь к трюку.

– Не надо сегодня, Марио, – прошептал Томми. – Сделай двойное с пируэтом…

– Ну вот, теперь ты начинаешь, – бросил парень.

А инспектор уже выкрикивал:

– …тройное сальто в руки ловитора – самый опасный из воздушных трюков.

Пожалуйста, сохраняйте тишину, пока Марио Сантелли в воздухе…

Марио, грациозно изогнувшись, раскачивался, Томми вцепился в значок со

Святым Михаилом. Кувырок, второй…

Опять не удалось!

Марио тяжело упал в сетку. Трибуны приглушенно загудели. Улыбнувшись, парень поклонился и весело помахал зрителям, но как только он собрался лезть

наверх для второй попытки, инспектор резко дунул в свисток, и на манеж

выскочили «свободные» лошади. Томми схватил трапецию и нырнул с нее вниз, приземлившись позади Марио. Тот, бледный, с искаженным лицом, смотрел на

инспектора.

– Какого черта…

– Это я дал ему сигнал, – пояснил Коу Вэйленд, увлекая обоих к форгангу. – Ты

сегодня не в форме, Мэтт.

Марио крутнулся к нему.

– С какой стати ты решил, что можешь раздавать команды? Чертов пьяница!

Вечно все портишь! Да любой новичок может раскачиваться выше и быстрее, чем…

– Тише, Мэтт, тише, – Джонни положил руку ему на плечо. – У тебя и с Анжело не

всегда получалось, причем здесь Вэйленд? Больно?

Он взял Марио за локоть.

– Ого, какой ожог. Пойдем, братец, чем-нибудь смажем.

Марио оттолкнул его ладонь.

– И раз уж мы заговорили о тех, кто портит номер, кто велел Стелле делать трюк, который я не одобрил?

Джонни дернул плечами.

– Ну я. В этом номере есть место для чего-то красочного.

– Значит, теперь ты номера ставишь?

– О Боже, – совсем потерял терпение Джонни, – почему каждое шоу должно быть

одинаковым? Нормально же получилось?

– Нет, не нормально! – завопил Марио. – Это были долбанные упражнения для

одиночной трапеции! В классическом полете они так же уместны, как парочка

клоунов!

– Господи. А по мне, неплохо получилось, и зрителям понравилось.

– Ты знаешь правила Летающих Сантелли, – холодно сказал Марио. – На

представлении не должно быть никаких трюков, не отработанных на репетиции и

не согласованных с остальными. Я знаю, Стелла, что это была идея Джока, но ты

не будешь летать три дня. И если нас за это оштрафуют, выплатишь штраф.

– Эй, минутку, – заспорила девушка.

– Кто дал тебе право… – начал Джонни.

Томми глубоко вдохнул.

– Марио – старший в номере, Джонни, и ты это знаешь. Ввести новый трюк в

номер можно правильно и неправильно. Ты поступил неверно.

«К тому же, – мысленно продолжил он, – какого черта ты выбрал именно этот

день, когда Марио и так на коне».

– И нам обязательно ругаться прямо тут?

– Ага, нас все услышат, – согласился Коу Вэйленд. – Хватит выпендриваться, Мэтт. Лично я совсем не против.

– Отвали, Вэйленд, – рассвирепел Марио. – Это семейное дело, не суй сюда свой

длинный нос!

Поведение Коу Вэйленда Томми никогда не нравилось, но даже Папаша Тони не

одобрил бы такой выпад в сторону человека, участвующего в номере – неважно, члена семьи или нет. Папаша всегда много орал на Томми и Стеллу, но то было

на репетициях, на представлениях же он вел себя безукоризненно вежливо.

Вэйленд скривился.

– Да, босс, – пробормотал он и ушел в сторону раздевалки.

Джонни приобнял Стеллу за плечи.

– Иди одевайся, детка. Потом вернешься, и мы все обсудим.

– Уже обсудили, – возразил Марио.

Джонни повернулся к нему.

– Слушай, ты сегодня всех давишь авторитетом направо и налево, но заруби себе

на носу одну вещь. Можешь издеваться над пареньком, если он тебе позволяет.

Попробуешь замахнуться на меня – увидишь, что и я способен за себя постоять.

Но Стелла… Послушай меня, очень внимательно послушай. Путешествуя с

балаганом, я немного научился читать по губам. И если ты еще хоть раз обзовешь

Стеллу, Мэтт, будешь разговаривать сквозь выбитые зубы.

– Джок, что ты пытаешься доказать? Хочешь, чтобы она стала звездой? Чтобы я

ушел? Хочешь стать главным?

– Ох, ради Бога, давай не будем, – Джонни отвернулся. – Я здесь стою, весь

мокрый, зарабатываю пневмонию, и от высоты у меня разболелась голова.

Продолжим в более подходящее время, ладно?

Томми вернулся в раздевалку. Коу Вэйленд, натягивающий штаны, смерил его

мрачным взглядом. Томми снял трико и подтянул к себе ведро. Окунув мочалку в

ледяную воду, он понял, что ослаб и весь дрожит. Как бы сейчас хотелось в уют

семейного трейлера, где можно переодеться, вымыться и – если надо –

повздорить одним, без двух-трех дюжин артистов, постоянно снующих рядом.

Когда в раздевалке появился Марио, Томми не стал оглядываться, но, закончив

переодеваться, он понял, что парень – как был, в сценическом костюме – уселся

на сундук и не двигается.

– Марио, – тихо позвал Томми, склонившись над ним, – если ты будешь просто вот

так сидеть и подхватишь простуду, легче тебе не станет. Ты сам мне все время

повторял.

Марио поднял осунувшееся лицо.

– Уйди, Том… ради Бога… да оставь же меня в покое!

Томми, вздрогнув, выдернул из сундука свитер, натянул его поверх рубашки и в

ярости бросился к кухне.

Пошел он к черту! Пошел к черту!

Незадолго до вечернего представления Джонни хлопнул перед Марио

развернутую газету.

– Смотри сюда! Думаешь, нам такая слава нужна?

«СКАНДАЛ В ЦИРКЕ ВУДС-ВЭЙЛЕНДА», – прочел Томми.

– Вот, послушай, – с отвращением сказал Джонни. – Буйные Сантелли ссорятся во

время полетов. Зрители, сидевшие сегодня днем возле форганга в цирке Вудс-

Вэйленда, получили массу дополнительных впечатлений, когда известная

цирковая семья затеяла перебранку. Даже на трибунах были слышны гневные

слова, которыми обменивались гламурная гимнастка Стелла Гарднер и звезда

номера Марио Сантелли на аппарате. В результате стычки звездный артист

Марио не сумел сделать свое хваленое тройное сальто и закатил такую

истерику, что инспектору пришлось дать сигнал к концу номера. Не успев

покинуть манеж, члены труппы схлестнулись в новой распре. Неизвестно, дошло

ли дело до рукопашной, но, так или иначе, зрители получили два шоу по цене

одного.

Марио стукнул по газете кулаком. Его маленькое зеркало опрокинулось и

соскользнуло на пол.

– Где ты взял эту дрянь?

Он повернулся к Вэйленду, сидящему перед сундуком.

– Ты запустил эти слухи? Я, разумеется, не ожидал, что ты будешь вести себя как

Сантелли, но должно же у тебя хватать мозгов не разносить сплетни.

Вэйленд дернул головой.

– Ааа, хватит уже нудеть. Считаешь, мне делать нечего, кроме как про вас

болтать? Если хочешь знать, красавчик, твои вопли мог услышать весь город. Ты

так себя ведешь, мистер Модник, будто я грязь под твоими ногами, только я

проездил с цирком достаточно, чтобы понимать, что на манеже склоки не

заводят. Зато ты, несмотря на все твои хваленые семейные традиции, этого, видно, не понимаешь.

Марио глотнул воздух так, будто Вэйленд его ударил. Впрочем, это и был своего

рода удар.

– Тут еще есть, – неприязненно отметил Джонни. – Вот, слушайте. По слухам

труппа Сантелли оказалась на грани краха после трагического падения их

менеджера, артиста-ветерана Тонио Сантелли, в Цинциннати и ухода ловитора в

результате разгоревшейся борьбы за главенство…

– Где они это выкопали? – спросил Томми.

– Да на стоянке, – сердито откликнулся Коу Вэйленд. – Кто-то проболтался

репортерам, вот и все. Большинство не стало бы говорить с городскими, только

всегда найдется жадный до деньжат рабочий, который все растрезвонит за

баксы.

Вечернее представление было худшим на его памяти. В акробатическом номере

Марио выступил из рук вон плохо – к тому времени, как они покидали манеж, Джонни был белый от ярости. В раздевалке, меняя черные трико на зеленый

костюм, он через плечо прошипел:

– Лучше бы тебе взять себя в руки, Мэтт, пока никто не пострадал.

– Я буду в норме, Джок, отвали.

– Нас из-за тебя уволят!

– Я сам уволюсь, и черт с ним.

– Послушай, – с лица Джонни исчезла злость. – Мэтт… парень… не знаю, что

тебя гложет, братец, но прошу, подожди с этим до конца представления. А то

ведь кто-нибудь и правда убьется.

Он помолчал, затем продолжил с неприкрытой тревогой:

– Мэтт, хочешь отгул на вечер? Мы тебя прикроем, скажем боссу, что ты заболел.

Марио сделал долгий дрожащий вдох.

– Я буду в порядке. Просто… дай мне пару минут.

– Как хочешь! – Джонни рывком набросил накидку. – Чертов упрямец…

Когда Джонни отошел, к Марио приблизился Томми. Что бы тот ни натворил, видеть такие мучения было невыносимо.

Зачем он так с собой поступает?

– Марио…

Парень отбросил его руку и, не оглядываясь, покинул шатер.

Томми нерешительно остановился в проходе между сундуками. Коу Вэйленд

поспешно захлопнул крышку своего и резко сказал:

– Проходи, парень, не задерживайся. Я позже приду. Ступай у других над душой

виси.

Томми вышел наружу, но тут же прижался к стене, выжидая. Как только Вэйленд

ушел, он проскользнул обратно. Марио, закусив губу, разминался снаружи, одетая в зеленое Стелла приблизилась к мужчинам.

– Стел, я же сказал, что ты отстранена на три дня. Сегодня ты с нами не

выступаешь.

– Нет, выступает, – возразил Джонни. – Или не выйду я.

– Дело говоришь, – Вэйленд положил Джонни на плечо мясистую ладонь. – Так

ему и скажи… Пускай не распоряжается чужими женами. Какое ему дело?

Красивые девчонки – вот что нужно толпе. Да я бы сам куда охотнее ловил

симпатичную девочку, чем нашего Модника.

Оскорбительный выпад Марио проигнорировал.

– Джок, если Стел выйдет на манеж, я останусь здесь.

– И вылетишь с работы, Мэтт. Пусть ты и звезда, но не ты распоряжаешься

проклятым номером, так что не дури!

– Я старший в номере, – сказал Марио ледяным тоном. – Старший артист всегда

имеет право…

– Чушь! – оборвал его Джонни. – Кто сказал? Со всей этой фигней покончено с

того дня, когда ушел Анжело, так что можешь не командовать.

– Ладно вам, – добродушно протянул Вэйленд. – Полегче, парни, у нас

выступление. После шоу пойдем к боссу и выясним, кто тут главный. Конечно, если наш красавчик взревновал, решив, что публика считает Стеллу симпатичнее

него…

– Закнись, – бросил Марио таким тоном, что даже Вэйленду стало понятно, что он

зашел слишком далеко. – Чертов алкоголик!

Томми, слушавший все это поодаль, решил вмешаться.

– На этот раз у меня есть доказательства, – сказал он, ступив вперед. – Это было

на его туалетном столике. Понюхай.

Он протянул Марио стаканчик с несколькими янтарными каплями на дне.

Марио потянул носом и потрясенно уставился на Вэйленда.

– Ах ты гад…

Джонни с отвращением взял стакан.

– Вот как ты разогреваешься перед шоу! А я не поверил, когда они мне

рассказали!

– Парни, не порите горячку…

Коу Вэйленд улыбался, покачиваясь на каблуках. Даже в гневе и смятении Томми

был поражен тем, насколько он привлекателен, стоя вот так – сильный, в

облегающих трико, с любезной улыбкой на лице. В движениях его сквозила та же

своеобразная грация, что и у Марио с Джонни. И в этот самый неподходящий на

свете миг в голове Томми мелькнуло воспоминание.

В воздушных номерах полно эротики… а в воздушных полетах особенно… это во

многом сублимированная гомосексуальность. .

Он с ужасом оборвал эту мысль.

– Послушай, Мэтт, – сказал Вэйленд, – я в этом деле долго и знаю свою норму.

Мне так лучше работается. Я расслабляюсь. Правда. Черт побери, я весь сезон

так делаю, пора вам уже понять, что работе это не вредит.

Джонни и Марио переглянулись. Семейные раздоры были забыты.

– Так, – сказал Джонни, – трепаться здесь не о чем. Иди в шатер, Вэйленд. Мы

прикроем тебя сегодня перед боссом, но на этом все. Пьющие с нами не

выступают, верно, Мэтт?

– Верно, – ответил Марио.

– Двойную трапецию уберем, – продолжал Джонни. – Стелла, скажи кому-нибудь

из девочек, пусть передадут капельмейстеру.

Нельзя было не восхищаться его способностью быстро принимать решения в

экстренных ситуациях.

– Мэтт, вы с Томми пойдете первыми… Скажем, он сделает бланш и полувинт, а

ты – перелет, обратный пируэт и двойное заднее. Потом пусть Стелла

побалансирует, как вчера, и ты с Томми закончите пассажем… Для тройного мы

явно не в форме. Поняли?

– Конечно, – быстро ответил Марио. – Понял, Том?

Он быстро перечислил список заново. Оркестр заиграл вступительную мелодию, и братья поспешно пожали друг другу руки.

– Все, братец, забудь, – сказал Джонни.

Коу Вэйленд стоял подбоченясь и глядя на них. Потом криво усмехнулся.

– Ребятки, а вы ничего не забыли? Думаете, сможете меня не выпустить? Вам

после сегодняшней газетенки только еще одного скандала не хватает. Вас

смешают с грязью.

– Подумай головой, Коу, – бросил Джонни. – Иди проспись. Завтра поговорим. У

нас представление.

Вэйленд повернулся к ним.

– Вы, всезнайки, решили от меня отделаться?

Он втиснулся между Марио и Джонни.

– Я иду с вами. Хотите – затевайте драку на центральном манеже! Что, остановишь меня, Модник?

Марио побледнел. А потом вдруг коротко размахнулся и рубанул ладонью

Вэйленда по шее. Тот, успев лишь удивленно охнуть, упал. Восхищенно

присвистнув, Джонни подхватил оседающее на землю тело и сунул его

застывшему от изумления рабочему. А снаружи тем временем гремело:

– Да-а-амы и гос-по-да… на центра-а-альном ма-не-же… Летающие Сантелли!

– Andiamo, – сказал Джонни со зловещей ухмылкой и взял Марио под руку.

Тот протянул свободную руку Томми, и они трое, обнявшись, вышли под свет

прожекторов. Там к ним присоединилась Стелла, спустившаяся с помоста для

оркестра. И здесь Томми понял: какова бы ни была причина – пусть даже

необходимость сплотиться перед лицом чужака – Марио снова стал самим собой.

Через несколько часов Марио сидел на нижней полке, обхватив голову руками.

Он был бледный и осунувшийся, но, увидев входящего в купе Томми, тихо

рассмеялся.

– Коу Вэйленд нормально сел на поезд?

– Что с ним сделается, – ответил Томми. – Только злой, как взбесившийся слон.

Черт, Марио, да его так и подмывает кого-нибудь убить.

Марио горько хохотнул.

– Сперва ему придется признаться, что он пьет перед шоу, а я не могу

представить, как он это сделает. Ну и денек выдался, а?

Он встал, взял Томми за плечи и нежно приобнял.

– Везунчик… – умоляюще произнес он.

Томми оттолкнул его.

– Катись к черту. За кого ты меня принимаешь?

– Хочешь, чтобы я на колени встал?

Хватка на плечах усилилась, и Томми дернулся, испуганный яростью в

интонациях и железных пальцах. Марио, заметив это, разжал руки. Врезался в

полку и что-то пробормотал на итальянском.

– У нас был трудный сезон, – сказал Томми, вздрагивая. – Я думал, мы

справляемся. А ты начинаешь эту фигню в раздевалке… чуть мне плечо не

вывихнул…

Он отвернулся, боясь расплакаться при воспоминании о пережитых боли и

унижении.

– Иногда я думаю, что ты свихнулся!

– Я так себя веду, да? Везунчик, тебе станет легче, если я скажу, что мне до

смерти стыдно?

Не стало. Наоборот, сделалось хуже.

– Ты всегда такой, – сказал Томми, продолжая стоять спиной. А затем жалобно

спросил: – Марио, что мы будем делать? Так и будем играть друг у друга на

нервах? Может, ты хочешь на время разойтись, отвлечься на кого-то другого?

– Нет! – выпалил Марио каким-то не своим голосом – хриплым и ужасным – и

судорожно притянул Томми к себе.

С минуту они стояли в покачивающемся купе, напружиненные и неподвижные, и

Томми мельком подумал, что вспышка ярости, пожалуй, лучше невыносимой

мешанины чувств. Потом с лица Марио безо всякого предупреждения ушло все

напряжение, он наклонился и прижался ртом к губам Томми.

– В следующий раз не жди, пока я дойду до этой стадии. Сразу бей в зубы.

Выглядел парень неважно, но выражение нечеловеческой скорби пропало.

Когда он говорит: «Оставь меня в покое», он молит о помощи. А у меня не хватило

мозгов понять.

Марио бережно развернул его.

– Как плечо?

– Болит.

– Давай разомну. Или хочешь, Джонни позову?

Томми покачал головой.

Джонни слишком многое замечает.

Сняв рубашку, он лег на нижнюю полку, а Марио, усевшись позади, принялся

растирать ему спину – сильными бесстрастными движениями.

– Так лучше?

– Да, теперь хорошо.

Массаж продолжался, прикосновения постепенно превратились в ласку. Взяв

Томми за плечи, Марио осторожно перевернул его и навис сверху.

– У нас есть незаконченные дела, – мурлыкнул он. – Мы начали в Лоутоне, Оклахома, помнишь? И мы больше не в раздевалке.

Марио полностью забрался на полку и лежал практически на Томми, упираясь

руками в подушку по обе стороны его головы. В этот момент Томми ощутил, что

вся боль и отчаяние дня, вся горечь и унижение – все это стоило таких секунд.

Марио поцеловал его, и Томми закрыл глаза, сдаваясь.

А затем Марио вдруг окаменел и вскинул голову, поворачивая побелевшее лицо к

открывшейся двери купе.

– Простите, если прерываю, – сказал Коу Вэйленд.

Томми подумал, что никогда не видел на человеческом лице выражение такой

неприкрытой ненависти.

– Я пришел к вам, ублюдкам, думал вымаливать прощение, выпрашивать еще один

шанс. Вы же меня ни в грош не ставите, долбанные педики. Ага, Модник здесь и

его сладкий мальчик… Я хотел на коленях приползти, извиниться, что

облажался. Но, вижу, вы слишком заняты!

Дверь захлопнулась. Томми, слабо привалившийся к стене, слишком

потрясенный, чтобы полностью осознать произошедшее, услышал, как Марио

разразился горьким звенящим смехом.

– Как говорил один знаменитый клоун, – сказал он, наконец, абсолютно

бесцветным тоном, – la commedia é finite!

Поезд гремел и качался. Марио, все еще всхлипывая от истерического смеха, встал задвинуть щеколду.

– М-да, запирать дверь, когда лошадь уже украли… Иди ко мне, piccino. Давай…

– Марио… – Томми, перепуганный, сидел, опустившись на колени.

– Ой, ладно тебе, какая теперь разница? – отмахнулся Марио с тем же жутким

смехом. – Все равно сезону конец. Подожди и увидишь.

Его руки сомкнулись вокруг шеи Томми в удушающей хватке, и Томми позволил

опрокинуть себя на полку, чувствуя за обреченным смехом отчаяние утраты. И

вдруг он задумался, было ли это несчастье, это разоблачение тем, чего Марио

добивался весь этот ужасный день.

Chapter 15

ГЛАВА 2

Март 1947 года. Зимняя квартира цирка Старра не изменилась. Знакомое

нагромождение шатров, аппараты, клубки проводов, выведенные на прогулку

животные… Причудливая картина опустевшего цирка, где еще не дают

представлений: место, с виду заброшенное, но кипящее загадочной скрытой

жизнью где-то за кулисами.

Марио, медленно ступая по мокрой траве, прошел к шатру воздушников, где они

год назад выступали на смотре для Фортунати. Стоящий там коренастый

мужчина оглянулся:

– Вот и ты!

– Привет, Лионель.

Они пожали руки.

– Пойдем в офис.

Лионель повел гостя к маленькому красному фургончику. Внутри были пара

заваленных бумагами столов, два огромных шкафа, сейф в углу и два стула с

прямыми спинками. Отодвинув один из них, Лионель жестом предложил Марио

занять второй.

– Как дела? Как семья?

– Все по-старому. Как Клео?

Лионель слегка нахмурился.

– Ходит без костылей, и это чудо. Но с полетами, само собой, покончено. Между

нами говоря, Клео уже немолода. Хотя, Бог свидетель, она не постарела ни на

день с того времени, как я начал ловить ее и Джима.

– Как она держится?

Лионель отвел глаза.

– Она не слишком об этом распространяется. Тренирует кое-кого из девочек и

выглядит довольной, но трудно сказать наверняка. Что ж, Мэтт, чем вы

занимались зимой?

– Знаешь, мы оставили Вудс-Вэйленд, не дожидаясь конца сезона…

– Да, слышал.

– В октябре съездили в Мексику… Анжело там был пару месяцев.

– Он действительно бросил летать?

– Так он говорит, и весной он не вернулся. Некоторое время работал в

мексиканской кинофирме… эээ… не помню название этой должности… в общем, человеком, который следит, чтобы лошади для каскадеров шли в определенном

порядке. Лошадиным боссом, короче. После Нового года Джонни с женой

отправились на Восточное побережье с балаганом, выступающим на ярмарках, в

залах и так далее. А мы с Томми подались на несколько дней в Сан-Франциско –

глянуть, нельзя ли поработать с какой-нибудь труппой Клинта Редмана.

Получили предложение от Фререс и Страттона, но так низко мы еще не пали.

Пока, во всяком случае.

– Конечно, нет! – воскликнул Лионель. – Но ты все еще ищешь контракт на лето?

Слушай, я позвал тебя сюда не только затем, чтобы спросить о семье. Теперь, когда и Клео, и Джим на земле, мне нужен постоянный партнер. А я видел тебя в

прошлом году.

Марио задумчиво кивнул.

– Ты понимаешь, в какой яме оказались Сантелли. Мы с Томми не справляемся.

Думали, что сможем объединиться с Джонни и Стеллой, но они решили этим

летом поработать отдельно.

Лионель уткнулся подбородком в широкие ладони.

– Да, понимаю. В прошлом году мы хотели взять тебя. Но здесь есть закавыка.

Тот паренек, Томми, как он?

Марио пожал плечами.

– Ты его видел, и он становится все лучше. Мы потратили три года на трюк с

двойной трапецией. Мы команда. Мы вполне согласны уступить тебе ведущую

роль, если хочешь… Лионель Фортунати и Летающие Сантелли… но мы хотим

работать вместе. Том и я.

– Прости, Мэтт, – покачал головой Лионель. – Так не пойдет.

– Но почему? Вполне обычная расстановка – двое вольтижеров и ловитор…

Лионель положил руки на стол и выпрямился.

– Мэтт, без обид, но я должен сказать. Ходят слухи, что ты провел эти три года…