Текст книги "Трапеция (ЛП)"

Автор книги: Мэрион Зиммер Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 46 страниц)

как бы так выразиться… обучая парня кое-каким трюкам, которые на публике не

показывают. Смекаешь, о чем я? То есть, я слышал, почему вас уволили из Вудс-

Вэйленда.

Марио не двинулся, но в глазах его мелькнула тревога.

– Меня уволили, потому что я застал брата босса пьяным на манеже и отлупил.

– Продолжай. У тебя другая версия.

– Я хотел бы сперва услышать твою. Сам я за зиму слышал четыре варианта, и все

разные.

Лионель, замявшись, покосился на жалюзи.

– Мне рассказывали, что ты избил Коу Вэйленда, потому что он как-то зашел в

твое купе без стука, а вы с пареньком там… в общем, совсем не в карты играли.

Марио сцепил пальцы, пытаясь оставаться хладнокровным.

– Папаша Вэйленда даже на воздушную лестницу не пустил бы. Он был паршивым

ловитором и пьяницей. Все это знали, но никто не мог доказать. Но однажды

Томми застал его хлещущим виски за пять минут до выхода. Вэйленд взбесился, заявил, что все равно будет выступать, и я уложил его отдохнуть на песочек. Он

затаил злость и ошивался под дверями, пока не решил, что обзавелся

компроматом. На следующий день он явился меня шантажировать, чтобы я

пустил его обратно в номер. Ну, я врезал ему в челюсть, вышиб парочку зубов и

сказал, куда ему теперь следует катиться. Он побежал к боссу, и я лишился

работы.

– Но компромат он действительно получил?

– Лионель, исповедуюсь я только в страстную пятницу.

Лионель хихикнул, потом стремительно посерьезнел.

– Если ты… лично ты, Мэтт, дашь мне слово чести, что Коу Вэйленд просто вас

оклеветал, я сам сделаю все возможное, чтобы замять эту историю.

– Я не знаю, какой грязью он нас поливает, – бесцветно откликнулся Марио. – Как

я уже говорил, до меня за зиму дошли четыре разных версии, и бог знает сколько

их ходит еще. Я не могу все отслеживать и отрицать. Ты же сам помнишь, как все

болтали, будто Клео сломала спину, а не пару костей в бедре.

Лионель вздохнул.

– Мэтт, я почти вдвое старше тебя. Я многое повидал, меня сложно шокировать.

Но позволь, как старому другу, дать тебе совет. Вы с пареньком должны

разойтись прежде, чем эта история прилипнет к вам намертво. Каждый из вас

отыщет себе нового партнера. Я возьму тебя, найдем еще одного вольтижера или

даже двоих… возможно, девушку.

Брови Марио сошлись в презрительной гримасе.

– Может, мне еще и жениться?

– Было бы неплохо, – согласился Лионель.

– А паренька просто выбросить? Бог с тобой, Лионель. Мы с Томом команда.

– Тогда я пас. Двоих не возьму. Послушай, я ничего не имею против… как там его

фамилия? Зейн? Насколько я помню, он был славным подростком. Джим сказал, что впервые за много лет видит такого многообещающего ребенка.

– Вот именно. Ты сам знаешь, он будет великолепен. Ты ведь разбираешься в

таких вещах.

– Но не с историей, которая станет преследовать его всю жизнь.

Марио сжал кулаки. Потом сказал:

– Давай на минуту представим, будто Вэйленд все сочинил, откопал эту басню в

той помойке, которую называет головой. Того, что он якобы видел, никогда не

было. Посмотри на ситуацию моими глазами. Я начал учить Тома, когда он был

совсем мальчишкой. Мы взяли его в семью. Люсия, Анжело… они души в нем не

чаяли. Как можно теперь, после всех этих лет, просто прогнать его из-за

грязного языка Вэйленда? К тому же, если мы сейчас разбежимся, это будет

практически признание того, что вся эта история действительно правдива.

– Разумно, – признал Лионель, вставая. – А все-таки, Мэтт… Только без обид, ладно? Это не первый слух такого рода.

Марио открыл рот, но Лионель жестом оборвал его.

– Дай закончить. Твоя личная жизнь – абсолютно не мое дело. Я не ханжа. Но и

не борец. Есть две вещи, которыми я зарабатываю на жизнь: набор хороших

рефлексов и имя Фортунати – а еще престиж, который все это сопровождает. И

я не собираюсь рисковать престижем, связываясь с парочкой…

Он запнулся, пытаясь подобрать не слишком оскорбительное слово.

– Гомиков, – подсказал Марио, иронически скривив губы.

Лионель потряс головой.

– С парочкой детей, которые загремели в черный список из-за жуткой глупости. Я

не знаю, что именно видел Коу Вэйленд. Может, вы захваты дзюдо практиковали

или друг дружке спины терли – мне все равно. Меня волнует лишь то, что вам

наплевать на свою репутацию и имя Сантелли. Что вы позволили Вэйленду

разнести эту историю. Что вы вылетели с волчьим билетом.

Марио спрятал лицо в ладонях. Лионель угодил в больное место.

– Это серьезно? Насчет черного списка?

Лионель кивнул.

– Слушай, я хочу помочь тебе. Пусть даже ради Папаши Тони. Я любил старика.

Но ты тоже должен что-то предпринять. Если избавишься от паренька, слухи, возможно, не успеют распространиться. Но если вы настоите на том, чтобы

держаться вместе… ты знаешь, чем это грозит. У Вэйленда длинный язык. Если

вы не разбежитесь, то и года не пройдет, как имя Сантелли провоняет отсюда до

Сарасоты. И подумай о пареньке. Он славный малый. Ты хочешь разрушить его

карьеру, не дав ей толком начаться? У меня самого сын примерно этого возраста.

Губы Марио дрогнули.

– Не боишься за сына? При моей-то предполагаемой безнравственности?

Лионель засмеялся было, однако толкового смеха не получилось.

– Брось, Мэтт. Ты приличный человек, Тони другого бы не вырастил. Но если ты

любишь паренька, если тебя заботит его будущее, отпусти его, дай ему шанс

выйти из списка.

– Говоришь, все поверят в историю Вэйленда?

– Многие, Мэтт. Старр тоже, но я могу поговорить с ним. И, если ты останешься

один, люди просто решат, что Вэйленд – лжец, и мысли у него такие же грязные, как и рот.

Марио смотрел на Лионеля, и несколько секунд лицо его было совершенно

открытым.

– Я… я пообещал ему, что мы останемся вместе. Он доверяет мне.

– Подумай головой, Мэтт, – озабоченно сказал Лионель. – Я все равно не смогу

его взять, в этом вопросе политика Старра очень жесткая. Тем, кому нет

двадцати одного, в воздушных номерах не место. Если ты небезразличен

пареньку, он не будет тебя держать. Иди домой, поговори с ним, постарайся

убедить его, что так будет лучше для вас обоих. Я хочу взять тебя, мне нужен

партнер, мне больно видеть, как ты рушишь собственную жизнь. В память о

Папаше Тони я хочу видеть, как имя Сантелли выйдет из этой истории, не

слишком замаравшись.

Несколько минут Марио сидел неподвижно. Вид у него был невозмутимый, но

внутри звучал другой голос, теперь навеки умолкший.

Мэтти, ты должен кое-что пообещать. Обещай, что больше никогда не напьешься и

не преступишь закон. Когда ты попадаешь в неприятности, то бросаешь тень на

всех нас, на всю семью.

На этот раз он не был пьян, но с таким же успехом мог бы и напиться. Он был сам

во всем виноват, движимый какой-то ослепляющей агонией, затмившей

осторожность.

– Подумай, Мэтт, – настаивал Лионель.

В глазах его мерцало нечто, до боли похожее на жалость.

– Поговори с пареньком, обдумай все как следует и позвони мне. Только не тяни

слишком долго. Рэнди хочет, чтобы все контракты были подписаны до первого

апреля, а нам надо притереться друг к другу, если ты собираешься делать

тройное.

Но у Марио перед глазами стояла другая картина. Томми в раздевалке, униженный, уткнувшийся лицом в грязь, шепчущий отвратительное слово, предававшее все, что между ними было. Хуже, чем насилие. Хуже, чем все, что

мог бы сказать любой, узнавший о совращении ребенка.

И мне предлагают это сделать!

– Погоди, – сказал он, вскидывая голову. – Мне не надо ничего обдумывать.

Лестница была темная и скрипучая. Томми порылся в карманах в поисках ключа, ногой отодвинул мусорный пакет и забарабанил в дверь.

– Открыто! – отозвался Марио изнутри. – Заходи.

Комната была обставлена аккуратно и скудно, на столе до сих пор стояли чашки

из-под кофе, оставшиеся с позднего завтрака. День угасал, но Марио не включал

свет.

– Ты сегодня рано, – заметил Томми, дернув шнурок светильника. – Я думал, ты

вернешься поздно вечером, но заметил машину на улице.

– Ты звонил домой?

– Разговаривал с Люсией. Сказал, что ты поехал на зимнюю квартиру

попробовать договориться с Лионелем насчет работы на весну… все правильно, да? Она хотела, чтобы мы пришли на ужин, но я сказал, что мне надо встретить

тебя на случай, если ты что-нибудь уладил.

Томми повесил куртку в узкий шкаф.

– Встретил Кено в кофейном магазине. Он меня подвез.

– Что говорил?

– Ничего особенного. Спросил, почему тебя со мной нет. Как обычно. В смысле, болтал он много, но сказал мало, понимаешь?

– Почему он не заскочил поздороваться?

– Я не был уверен, что ты дома, – ответил Томми, – а мне с ним разговаривать не о

чем.

– Тебе не нравится Эдди?

– Он ничего. По крайней мере лучше большинства этих придурков, которые здесь

ошиваются. Он хотя бы не пытается меня снять.

– Ты купил кроссовки?

– Угу. Отдал три пятьдесят… нормально?

– Конечно, если они подходят. Черные или синие?

– Черные, – Томми выставил ногу. – Того же размера, что и две предыдущие пары.

Кажется, я уже не расту.

– Ну и прекрасно. Для вольтижера твоего роста вполне достаточно. Слушай, Томми, парни действительно тебя беспокоят?

– Да нет, я в состоянии с ними справиться.

– Я предупреждал, что тебя ожидает, если со мной свяжешься.

Томми повернулся.

– Я могу о себе позаботиться. Во всяком случае, они понимают, что если я говорю:

«Нет, спасибо», то именно это я и имею в виду. Просто я им не очень нравлюсь, а

они не особо нравятся мне. По-моему, ты очень правильно сделал, что прекратил

шататься по городу в компании этих… этих…

– Почему ты так боишься этого слова, Томми?

– Ладно, ладно, геев, – выпалил Томми, – раз уж ты так горишь желанием это

услышать. Если тебе так нравится слушать, как я это произношу.

– Я просто не хочу, чтобы ты сам себя дурачил. Раз уж ты не против быть… – он

намеренно подчеркнул слово: – геем, то я не хочу, чтобы ты боялся произносить

это слово. Или признавать свою суть.

Томми упер руки в бока.

– Хорошо, хорошо, черт с тобой, я гей. Но больше ничего общего я с этими

дураками не имею. Как и ты.

– Я похож на них больше, чем ты думаешь, Томми.

– Ладно, значит, буду говорить за себя, – сказал он и честно прибавил: – Так уж

случилось, что мы все геи. Но лично я не пытаюсь делать на этом карьеру.

– Какой-то ты нетерпимый, а, малыш?

– Ну да, да, живя в доме со стеклянными стенами, не следует

бросать камни в дом соседа, знаю. Да, я гей, но это моя личная жизнь, и я не

выпячиваю свою ориентацию, где только можно.

Марио спустил ноги на пол и сел.

– Может, они не могут по-другому.

– Могли бы попробовать, – заявил Томми со всей категоричностью очень юного

человека. – И меня уже тошнит смотреть, как они увиваются вокруг каждого

нового мальчишки.

Марио со смехом обнял его за плечи.

– А уж в этом ты сам виноват, малыш. Нечего быть таким привлекательным. Эти

сексуальные веснушки…

– Отвали, – хихикнул Томми. – Лучше расскажи, как прошло с Лионелем.

Улыбка исчезла с лица Марио, и Томми быстро спросил:

– Все плохо, да?

Марио сел на край кровати.

– Я откладывал этот разговор. Иди-ка посиди со мной, Везунчик.

С минуту он молчал, потом заговорил:

– Тут такая штука. Лионель сделал мне предложение… очень хорошее. Но нас

обоих он не возьмет.

– Боже, опять?

Он, разумеется, ожидал, что Марио повторит то же, что в прошлом году – что они

команда, семья, Летающие Сантелли, и никак иначе.

Однако парень снова надолго умолк.

– Слушай, Том, я, конечно, мог бы подсластить пилюлю, сказать, что Старр просто

не пускает в воздух несовершеннолетних. Но дело не только в этом.

– Ну и черт с ним! Старр не единственное шоу в стране!

Марио сделал глубокий вдох, потом протяжно выдохнул и продолжил:

– С таким же успехом мог бы быть единственным. Том, я выяснил, почему

Соренсон выкинул нас через неделю, почему нас не пустили даже поговорить с

Клинтом Редманом и почему Браден сказал, будто у них нет мест, а сам тут же

подписал контракт с Руссо. Малыш…

Он снова запнулся, не зная как это сказать, понимая, что сам за все в ответе, погребенный под неимоверным грузом вины.

– Ты знаешь, что мы в черном списке?

– В черном списке? За что?

– Подумай головой. Коу Вэйленд всем растрепал.

– Вот черт… – прошептал Томми. – Черт возьми.

– Вот именно. И… слушай, Том, – Марио взял его за руку и крепко сжал. – Самое

худшее, что так будет до тех пор, пока мы держимся вместе. Лионель сказал

начистоту. Заверял, что постарается выгородить меня. А до тебя – из-за

возраста – никому нет дела. Я хотел его послать. Но, если дела действительно

так обстоят, нам конец. Именно как команде. Можно было бы выехать на

семейном номере, но семейного номера больше нет. Лионель предлагает

подставиться под удар – ради меня. Мне придется пойти на вторых ролях…

Фортунати и Сантелли… может, даже Летающие Фортунати… на год-два, если

Старру еще будет дело до черного списка. Мы не можем ничего поделать, малыш. Никак. Вместе не получится.

Томми зажмурился. Он выглядел сейчас гораздо младше, уязвимее, и Марио

показалось, что перед ним снова тот ребенок, которого он когда-то встретил.

Выдернув руку из ладони Марио, Томми встал и отошел к окну, где уставился

вниз, на ветхие дома. Марио приблизился к нему, но Томми оттолкнул его руку.

– А как же твои красивые обещания? Насчет того, что мы будем вместе, что бы ни

случилось?

– Тогда я не знал о черном списке, Везунчик.

– Если хочешь избавиться от меня, так и скажи! Зачем изобретать уловки? Слабо

просто признаться, что нашел себе другого?

– Побойся Бога, – опешил Марио. – Ты же не думаешь, что Лионель…

Томми сглотнул.

– Конечно, так легче. Ни забот тебе, ни хлопот. Партнер, за которого не надо

вечно трястись!

Марио закрыл глаза.

– Малыш, это подло.

– А то, что ты сейчас говоришь, не подло?

– Господи, – Марио снова упал на кровать. – Ты что, думаешь, я не знаю, каково

тебе? Считаешь, я не понимаю… Малыш, ты мог отделаться легким испугом.

Просто взять Коу Вэйленда, пойти к боссу и заявить, что понятия не имел, что я с

тобой пытался сделать. Ты выглядел бы чистеньким, а я – злостным

извращенцем. Ты меня засадить бы мог.

– Ты за кого меня принимаешь?

– За своего малыша, – попытался пошутить Марио.

– Много же пользы это мне принесло! – напустился на него Томми. – Но пока я

думал, что мы останемся вместе, мне не было дела. А сейчас… сейчас у тебя в

голове только этот треклятый список…

В голосе Марио зазвучала сталь.

– Черт подери, Том, мы здесь не в игрушки играем. Это единственный выход. Но

если ты хочешь потыкать меня носом в то, что из-за меня ты потерял работу, и

сейчас я должен расплачиваться…

– Марио… я не говорил…

– Заткнись. Я объясняю тебе, как мы можем вывернуться. Я могу пойти к

Лионелю, а тебе подыщем кого-нибудь другого. Или… ну нет, слушай, ты уже

высказался, теперь моя очередь. Второй вариант: мы меняем имена, бросаем

семью и прячемся в каком-нибудь захудалом балагане на Юге, из тех, что

подбирают любого бродягу. Возможно, ты думаешь, что это сносно – после

центрального-то манежа с Сантелли! Но я так не считаю. И все равно соглашусь, раз уж ты решил, что я должен расплачиваться. Потому что только так, черт

побери, мы сможем остаться вместе!

Томми, уронив голову на сложенные руки, уперся лбом в стекло. Марио подошел к

нему сзади и сказал хриплым от боли голосом:

– Если мы хотим быть вместе, о полетах лучше забыть. Если кто и может

проигнорировать черный список и нанять нас командой, так это совсем

маленькие шоу, которые не могут позволить себе настоящий воздушный номер. У

Лионеля хватит влияния, чтобы выдернуть меня из списка, и он это сделает… не

столько ради меня, сколько ради семьи. А я… не знаю, как ты, малыш, а я хочу

летать.

Марио потянулся к Томми, но, увидев его лицо, отдернул руку. Когда Томми

наконец заговорил, тон его был вял и бесцветен.

– Хорошо, Марио. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты больше ничем не можешь

помочь.

– Я чувствую себя так, будто вонзил тебе нож в спину, малыш. Бог свидетель, я не

вижу другого пути. Это ненадолго – на пару сезонов, пока сплетни не улягутся.

Разве не разумно?

– Конечно, – сказал Томми тем же мертвенным голосом. – Очень разумно.

– Я позабочусь, чтобы ты ничего не потерял. Мне будут платить столько, сколько

у Вэйленда получала целая труппа…

– Если предложишь мне деньги, я тебя убью, – ровно выговорил Томми.

– У Сантелли принято делиться.

– Но я не Сантелли. Когда-то Джонни предупреждал, чтобы я не забывал этого.

В любом случае, ты сам сказал, что Сантелли больше нет. Прекрасно, передай

Лионелю, что у него будет партнер.

Томми подошел к шкафу и вытащил оттуда свой потрепанный чемодан. Марио

оторопело следил, как он укладывает одежду.

– Ты что творишь?

– Вещи пакую. На тот случай, если это твое дело. Кстати, это больше не твое

дело.

– С ума сошел? – Марио сгреб его за плечи и встряхнул. – Ты что, бросаешь меня?

– В точку, – Томми горько усмехнулся. – Слушай, убери руки. Серьезно. Давай не

будем заканчивать все дракой.

– Дракой?

– Ну да, такой, где зубы выбивают, – Томми оттолкнул его. – Убери от меня свои

чертовы лапы, я сказал. Если, конечно… – его рот дернулся, – тебе не

вздумалось сломать мне руку или вывихнуть плечо в качестве прощального

подарка.

Марио отпустил его и вернулся на кровать.

– Думаю, я заслужил это. Но скажи на милость, как еще я мог поступить?

– Никак, – Томми рывком распахнул комод и принялся рыться в мешанине трико. –

Я не знаю, которые мои. Возьму пару любых, ладно?

– Бери все, что хочешь, Везунчик. Но не надо вот так уходить. Давай поговорим.

– О чем? Ты уже все сказал.

– Слушай, я попрошу Лионеля найти тебе…

– Мне не нужны твои подачки.

– Может, поживешь дома? Люсии никогда не нравилось, что ты здесь, со мной. И

Анжело знает всех в этом деле…

– Закрой рот, а? Домой? Кого ты обманываешь?

– Это твой дом, Везунчик. Ты знаешь это так же хорошо, как я. Анжело на тебя не

надышится. Он из кожи вон вылезет, чтобы подыскать тебе теплое местечко.

Нужно только попросить.

– И смотреть, как он радуется, что мы разбежались? Еще чего!

Томми захлопнул дверцу комода, бросил наверх кроссовки и принялся

застегивать чемодан.

– Везунчик, – молил Марио, – посмотри на меня. Давай ты присядешь, выпьем, поговорим.

– О Господи!

Этот вопль отдался в ушах Марио как в тот раз, когда он прищемил Томми руку

дверцей машины.

– Сколько еще, по-твоему, я вынесу?

Марио упал обратно на кровать и спрятал лицо в ладонях.

– Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за это, Том.

– Тебе просто нравится так думать!

Томми застегнул чемодан, набросил куртку и окинул комнату холодным взглядом.

– Что ж… как-нибудь увидимся. Наверное.

– Том… ты ведь не уйдешь вот так?

– Ты сам отучил меня от нежных прощаний.

Марио встал.

– Том, обещай, что…

– К черту. Больше никаких долбаных обещаний. Я сдержу их не лучше, чем ты.

– Упрямец… – голос Марио дрогнул. – Ты специально это делаешь. Я старался

объяснить, почему все так вышло. Скажи хотя бы, что ты собираешься… Не

заставляй меня… Черт возьми, Томми, ты же все еще… все еще мой малыш.

– Слушай ты, – процедил Томми. – Ты говорил мне однажды… сказал, это ради

моего же блага… что не можешь падать за меня. Так кто тебя просит? Давай

сделаем все быстро. Без сентиментальщины. Без болтовни. И, ради Бога, без

телячьих нежностей!

– Ты меня как ножом режешь.

– Мне пришлось. Сломать тебе что-нибудь у меня не хватит сил.

– Ты действительно хочешь, чтобы все так закончилось?

– Какая разница, чего я хочу. Я не смогу по-другому.

– Хорошо, – выдавил Марио. – Будь по-твоему.

И потянулся за бумажником.

– Я же сказал, Марио, не предлагай мне деньги, а то убью.

– Я не собираюсь отпускать тебя без единого цента в кармане. У тебя даже билет

купить не на что.

Томми пожал плечами.

– Боишься, что совесть замучает? Валяй.

Марио, не считая, протянул ему несколько банкнот, и Томми не глядя запихнул их

в карман джинсов. Затем Марио нерешительно потянулся к нему. Томми

поставил чемодан, и секунду они держались за руки, не осмеливаясь ни

заговорить, ни поднять взгляд.

– Столько лет, Везунчик, – пробормотал Марио, освобождая Томми от невидимой

привязи.

– Кажется, плохого везения вышло больше.

Их руки расцепились. Томми подхватил чемодан, вышел за двери и быстро

побежал вниз по лестнице.

Марио сел на кровать, удерживая себя на месте лишь за счет вбитой за годы

дисциплины. Только так удавалось не броситься следом, не стиснуть в объятиях, не пообещать…

Больше никаких долбаных обещаний. Я сдержу их не лучше, чем ты.

«Нет, так будет лучше. Пусть идет. Некоторое время он будет страдать, но все, что ты сказал, правда. И он это знает».

Марио подошел к окну. Он видел, как Томми выходит из дверей, замирает на

секунду, а затем, не оглядываясь, шагает вниз по улице. К автобусной остановке.

«Он поедет домой. Посидит, погрустит, но они за ним присмотрят. Анжело

позаботится о нем, особенно, если узнает, что я в пролете. Дам ему пару дней.

Семья будет на его стороне, он запросто найдет хороший контракт на сезон…»

Нынешний сезон. Марио попытался представить сезон без Томми, но у него не

получилось. Лионель попросил приехать на зимнюю квартиру на следующей

неделе, надо будет снова сдать комнату Эдди.

«Когда он остынет, то захочет все узнать».

Да, пожалуй, лучше будет уехать, не встречаясь с Томми – без лишних ссор и

скандалов…

И хотя он закрыл глаза, но все равно видел, как живое веснушчатое лицо

становится холодным и враждебным, блестящим от злых слез. Уязвимое, резко

повзрослевшее, осунувшееся лицо.

Марио решительно опустил занавеску и отвернулся от окна, сражаясь с ужасным

предчувствием, что больше никогда не увидит Томми.

Chapter 16

КНИГА ВТОРАЯ

Ловитор (1952 – 1953)

ГЛАВЫ 1,2

Парк развлечений оказался большим и пестрым, со стороны карусели

доносилась, как порывы горячего ветра, музыка каллиопы. Томми Зейн шагал

сквозь толпу – мимо усталых матерей с вопящими детьми, мимо отпущенных на

побывку моряков, разгуливающих парами, или по трое, или под руку с какой-

нибудь девушкой в короткой юбке и с мелко завитыми волосами. Его

натренированный взгляд быстро нашел неприметный вагончик, где он мог

получить ответы на свои вопросы.

– Джо Сантелли здесь?

Его смерила пара пронзительных глаз.

– Может, да, а может, нет. Что тебе от него нужно?

Томми привык к этому – недоверчивому отношению к чужакам.

– Когда-то я работал с его семьей. Он просил заглянуть к нему, когда уволюсь из

армии.

– Тебя долго не было?

– Пару месяцев. Был на Восточном побережье.

Мужчина повернулся и крикнул:

– Эй, Джузеппе! Здесь парень тебя ищет!

Через минуту в фургоне появился Джо Сантелли – невысокий, коренастый, с

шапкой кудрявых белых волос и в полосатой рубашке с закатанными рукавами.

Он похож на Папашу Тони

– Джо? Ты помнишь меня?

Джо Сантелли замер, моргнул и с широкой улыбкой протянул руку.

– Томми! Сколько лет, парень! Где ты шатался? Армия? Флот?

– Армия, – ответил Томми. – Провел два-три года в Германии. Как дела?

– Потихоньку… да, потихоньку. Слушай, я как раз собирался сделать перерыв.

Пойдем перекусим?

– Да, конечно, спасибо.

Взяв подносы с креветками и картошкой фри, щедро политой кетчупом, они сели

за стоящий перед вагончиком стол и принялись за еду. И вдруг Джо взорвался.

– Куда ты запропастился?! Мы все с ума сходили от волнения! Анжело чуть не

свихнулся!

Томми уставился на пропитывающий картошку кетчуп.

– Мы с Мэттом сильно повздорили. Я ушел, поработал с балаганом на Восточном

побережье, потом записался на службу… все равно комиссия добралась бы до

меня рано или поздно. Сказал, что Анжело мой опекун, но они, похоже, не стали

проверять.

– Мы получили уведомление, но то было позже. Я беспокоился за Мэтта. Он

рассказал, что вы поссорились, потому что Лионель не брал тебя к Старру.

Никогда не видел его в таком состоянии – даже когда Папаша ездил забирать

его из тюрьмы. Он пришел в дом, хотел поговорить с тобой … вот так все

открылось… а Люсия сказала, что они тебя неделю не видели, и она думала, что

ты еще у него. Ну, Мэтт признался, что вы разругались, и он тебя тоже давно не

видел… Тогда все и завертелось. Мы решили подать заявление на розыск, но

там объяснили, что ты уже в том возрасте, когда человека не найдешь, если он

сам этого не хочет. И что миллионы подростков пропадают каждый год. Мы

обзвонили все полицейские участки и больницы, но больше ничего поделать не

могли. Зря ты так, Томми. Люсия была вне себя.

Томми подцепил креветку за хвост, обмакнул ее в кетчуп, задумчиво посмотрел, снова макнул и уронил на картонную тарелку нетронутой.

– Да, знаю. И не горжусь своим поступком. Я был маленьким надутым негодником.

– Ну, мы во всем винили себя. Жалели, что позволили тебе водиться с Мэттом. Что

вынудили тебя терпеть его истерики. Просто вы всегда так хорошо ладили…

Особенно убивался Анжело. Он очень серьезно воспринял эту свою роль опекуна

и все такое.

– Знаю, – пробормотал Томми. – Паршиво вышло. Я посылал Люсии

рождественскую открытку… решил передать, что у меня все в порядке. К тому

времени я был в учебно-тренировочном центре.

– Ну, что теперь былое ворошить, – сказал Джо. – Что ты здесь делаешь?

Томми взял забытую креветку и закинул ее в рот.

– Хотел спросить, где работает Марио… Мэтт. Было бы неплохо повидаться.

Наверное, я задолжал ему извинение.

– Господи, а ты не знаешь? А, ну да… Откуда тебе знать. Армия, еще и за

границей… трудно быть в курсе цирковых новостей.

Томми ощутил, как заворочался в груди знакомый комок страха.

– Он… он ведь в порядке? Не… не разбился?

Слова Джо пробивались сквозь мерный звон, будто издалека.

– Нет, он жив. Во всяком случае, насколько нам известно. А в том и дело, что нам

ничего не известно. Ты не видел «Билборд»?

– С тех пор, как пошел служить – ни разу.

– Секунду.

Джо, поднявшись, миновал узкую аллею, исчез за палатками и, наконец, вернулся

с журналом в руке. Открыл его и положил перед Томми, ткнув пальцем в

маленькое объявление.

– Люсия поместила его сюда четыре года назад. Безуспешно.

Короткий толстый палец указывал на колонку «Частные объявления», и Томми

прочел, тщетно сражаясь с то и дело расплывающимся фокусом.

«Мэттью Гарднер-младший, он же Марио Сантелли. Если вы располагаете

какими-либо сведениями о местонахождении данного человека, свяжитесь с

Люсией Сантелли Гарднер».

И знакомый адрес.

– Четыре года назад, – повторил Джо, – после того неудачного падения. Это

случилось в тот год, когда умерла Nonna, весной, незадолго до Пасхи…

– Погоди, – перебил Томми, – дай собраться с мыслями. Он выступал у Старра. Я

точно знаю. Я видел его с Лионелем. Я как раз вышел из учебки, а в нескольких

десятках миль Старр давал представление.

Он и правда сидел тогда в темноте, сжимая пальцы на подлокотниках, и смотрел, как Марио летит к Лионелю после великолепного тройного. Он почти уже

решился отыскать Марио и поговорить, даже прошел незамеченным по

незнакомому двору: на стоянке было много людей в униформе. Но увидев, как

Марио и Лионель под руку удаляются с манежа, передумал.

Оставь. Все кончено.

– Да, он пробыл у Старра два года, – согласился Джо. – Нет, полтора. Хочешь

еще пива? Нет? В общем, в начале второго сезона он и эта девушка из номера, его жена…

– Он женился? – Томми не верил своим ушам.

– Ах да. В первый же сезон у Старра. Они провели зиму с нами, тогда родился их

ребенок. Хорошая девочка, нам она нравилась. Очень похожа на Сантелли…

Люсия говорила, что она вылитая Лисс. Сьюзан Как-там-ее. Нет, Сью-Энн…

Сьюзан…

Он нахмурился.

– Сью-Линн? – Томми казалось, что он угодил в кошмар.

– Сью-Линн, точно… Так и знал, двойное имя, на Юге их любят. Но Люсия всегда

звала ее Сьюзан. Дочка Пита Чаллонера, выросла в воздушном номере Сарасота.

После рождения ребенка она работала с Мэттом и Лионелем. Тогда все и

случилось. Они упали. Лионель вывихнул плечо… ты знаешь, что это означает

для воздушника. Сьюзан сломала нос и ободрала лицо, но ничего серьезного.

– А Марио?

Джо пожал плечами.

– Раздробил запястье – то самое, которое вечно доставляло ему проблемы. И

заработал небольшое сотрясение, но прогнозы были благоприятные. Сьюзан

видела его последней – приходила в больницу поговорить насчет развода. Они

собирались развестись… не знаю почему, они вроде как неплохо уживались…

Она рассказывала, что он очень душевно с ней поговорил, выписал чек на

содержание ее и Сюзи… Это их дочь, ей было несколько месяцев. Люсия дико

бушевала, когда узнала о разводе, но ничего не могла поделать. Так или иначе, по словам Сьюзан, он вел себя вполне дружелюбно, спокойно – в общем, как

всегда. Но тем же вечером нам позвонили из больницы и сообщили, что он ушел, не проконсультировавшись с доктором. И это было последнее, что мы о нем

слышали. Он будто исчез с лица земли. С того дня – ни слова.

– А полиция…

– Мы пытались. Но он был взрослым человеком, так что они ничем не могли

помочь. Разве что арестовать его, если бы Сью-Линн захотела подать в суд за

неуплату алиментов. Она осталась с нами – не работала и была в сильном

расстройстве. Они спросили, хочет ли она, чтобы его нашли и арестовали. Только

она ответила, что, если его посадят, толка ей от этого не будет, и пусть он

катится к черту. Сейчас она на гастролях со Старром. Можешь написать ей, спросить, не слышала ли она чего. Но она бы наверняка сообщила Люсии, если бы

что-то узнала. Иногда она с ребенком приезжает к нам на неделю-другую. Сюзи

сейчас года четыре. Очень похожа на дочку Лисс… Стой, ты же никогда не видел

маленькую Клео?

Томми качнул головой.

– Получается, вы не знаете, где он? Даже догадок нет?

– Ни малейших. Но он больше не летает под своим именем или именем семьи – это

точно. Он может быть где угодно. На какой-нибудь ярмарке. Может, танцует…

он много танцевал, хотел пойти в шоу-бизнес в детстве. Может, во флоте… да

хоть в Китае! Один Господь знает. Мы уже почти готовы сдаться. Наверное, мы

бы знали, если бы он умер. Никогда не думал, что буду благодарить Бога за его

судимость, но, если с ним что-то случится, его опознают и наверняка свяжутся с

семьей.

Томми передернулся, и Джо одарил его сочувственным взглядом.

– Да, вы были добрыми друзьями. Партнерами.

– Скорее, братьями.

– Я знаю. Мы все любили тебя, Том. Особенно Анжело. Он все еще иногда

вспоминает тебя. Слушай, – Джо встал, оттолкнувшись обеими руками от лавки, –

я бы не прочь посидеть и поболтать, но работа не ждет. Где ты остановился?

– Нигде, – ответил Томми. – Просто мимо проезжал.

– Пошатайся поблизости, а потом вернемся домой вместе. Лу обрадуется, в доме

достаточно места. И мои дети… вы с Барби дружили, когда учились, я помню.

– Барби была отличной девчонкой. Чем она занимается?

– Танцует, – ответил Джо. – Снялась в паре фильмов. В одном появляется минут

на десять, на втором плане. Еще была дублершей в фильме про цирк. Кажется, актриса из нее так себе, зато она хорошая танцовщица и отличная акробатка.