Текст книги "!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Вадим Проскурин,Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 259 (всего у книги 316 страниц)

– Этот хороший человек приказал принцу выкинуть тебя из окна, – сухо сказал он. – И едва не перерезал мне глотку. Люди для него – это вещи, которые должны послушно служить до поры до времени. А не будут служить – их выкинут.

С этим было трудно спорить. Брюн слишком хорошо помнила, как принц толкнул ее с балкона, как мир завертелся бело-розовой каруселью и как потом пришла тьма. Не стоило и напоминать, такое не забудешь.

– Я понимаю, – послушно ответила она. – И буду осторожна.

Альберт довольно покосился на нее.

– Именно это я и хотел услышать. И ты просто сделаешь то, что я говорю.

Брюн решила не спорить.

За дверью послышался какой-то неприятный шорох, заставлявший волоски на руках подниматься дыбом. Казалось, по дому ползет длинное змеиное тело, негромко шелестит чешуйками по полу и приближается к двери, готовясь кинуться и пожрать незваных гостей. Брюн невольно сделала шаг назад и с трудом подавила в себе желание взять Альберта за руку. Дверь приоткрылась с длинным неприятным скрипом, и из дома выглянул грязнолицый и низкорослый оборванец с торчащими клоками рыжих волос на крупной голове.

– А, Берт, дружище, – проговорил он. – Добро пожаловать! Барышня с тобой или на ужин?

У Брюн даже живот заболел, когда она представила, какой именно ужин может иметься в виду в здешних краях. Вполне возможно, что как раз она и стала бы главным блюдом. Альберт обменялся рукопожатием с рыжим гномом, и тот бесшумно отступил, давая возможность войти в дом.

Здесь было сумрачно и свежо. По ногам скользнуло дуновение прохладного ветра, который шел откуда-то снизу, из-под трухлявых досок пола. Гном повел Альберта и Брюн по темному коридору, слабо озаренному единственной свечой, и казалось, что они бредут над бездной, от которой их отделяет лишь дерево половиц, изъеденных жучками. Когда они вышли в убогую гостиную, где в открытые окна врывался солнечный свет, Брюн невольно вздохнула с облегчением и наконец-то выпустила руку Альберта, в которую все-таки вцепилась изо всех сил.

– Не дрожи так, птичка, мы у друзей, – весело сказал Альберт и обратился к рыжему: – Ну что, Майкл, есть новости от Сапсана?

Майкл только руками развел.

– Нет. Как затихарился с той девчонкой, так ни звука. Из дома не выходил. Мои огольцы, как ты и приказал, там не маячат и лишний раз не отсвечивают.

– Надо провести туда барышню, – Альберт кивнул в сторону Брюн. – Через туннели, чтоб вышла на первом этаже. Сможешь?

Некоторое время Майкл пристально рассматривал Брюн, которая под этим испытующим взглядом вдруг ощутила себя обнаженной – но в этом не было ни следа вожделения. Она почувствовала себя куском мяса, который придирчиво выбирает хозяйка.

– Чего б не смочь? – ответил он вопросом на вопрос. – Смогу. Барышня сможет прибрать этого гада?

Да, похоже, Дерека тут недолюбливают, хотя и позволяют скрываться.

– Барышня осмотрит дом и вернется, – твердо сказал Альберт. – Больше ничего.

Майкл понимающе кивнул, скользнул языком по губам и приказал:

– Тогда усть раздевается. Принесу ей шмотье попроще, в этом ее сразу услышат.

Брюн лишилась дара речи от такой наглости, но Альберт лишь кивнул.

– Разумеется, – и, посмотрев на Брюн, поинтересовался: – Тебе помочь?

– Нет уж, – процедила Брюн. Все шнурки и ленты на ее платье были спереди: и модно, и можно обойтись без служанки. Альберт оценивающе смотрел, как она раздевается, и наверняка представлял очередную гадость в своем духе.

– Жаль, птичка, что все это было только сном, – вкрадчиво сказал он, когда платье оказалось на полу, и Брюн осталась в одном белье. Подойдя вплотную, Альберт невозмутимо обнял ее, опустив тяжелые горячие ладони на бедра, и добавил: – Мы с братом иногда меняемся женщинами. Может быть, через несколько лет, если ты захочешь…

– Нет, – оборвала его Брюн решительным тоном, не оставляющим простора для толкований. – Ты просто не знаешь, что такое любовь, Альберт. А мы с Эриком знаем. И Дерек… он тоже знает.

Вспомнилось, насколько томительным и сладким был тот сон на конспиративной квартире, и ноги наполнило предательской слабостью. Гигантским усилием воли Брюн сумела совладать с собой. Альберт едва слышно рассмеялся и, легонько поцеловав Брюн в щеку, сказал:

– Быть может, птичка, быть может. Но не зарекайся. Если однажды захочешь – просто скажи.

От двери донеслось деликатное покашливание: вернулся рыжий Майкл. В руках он держал кучу лохмотьев, которые протянул Брюн с таким видом, словно это были королевские наряды.

– Извольте, барышня, – улыбнулся он одной стороной рта и снова скользнул языком по губам. – Я в коридоре подожду.

Брюн представила, как пойдет по подземному ходу в компании этого противного карлика, и ее невольно передернуло от отвращения. Альберт наконец-то выпустил Брюн и принялся скептически рассматривать то тряпье, в которое она облачалась с брезгливой гримасой. Грязная рубашка, рваные штаны, тонкий жилет – заплата на заплате. Хотя бы крови нет – уже можно порадоваться.

Кто носил все это раньше, где теперь этот человек?

– Ты настоящий побродяжка, – одобрительно произнес Альберт, когда Брюн застегнула жилет и обернулась к нему, мысленно обещая себе, что после того, как снимет все это, залезет в горячую ванну и просидит там минимум час, стирая с кожи даже воспоминание об этом рванье. – Выглядишь так, словно всю жизнь провела на Стрелецких выселках.

– Спаси меня Господь от этого, – сухо сказала Брюн и посмотрела на Майкла. Тот почему-то подобрался, словно Брюн сумела чем-то напугать его. – Если это все, то я готова.

* * *

В подземный ход они попали, спустившись в подвал. Альберт остался наверху, сказав, что будет ждать возвращения Брюн, и в очередной раз посоветовал:

– Не лезь на рожон. Просто посмотри и принеси результаты.

Брюн согласно кивнула, прекрасно понимая, что не будет этого делать.

Майкл, теперь бодро топавший впереди, нес в руке маленький тусклый фонарь, и Брюн, шагая за гномом, невольно радовалась тому, что несколько минут назад послушно переоделась в рубище. Шагать по подземному ходу в рубашке и штанах было намного проще, чем в пышном платье, которое норовило бы зацепиться за что-нибудь, его надо было бы поддерживать, чтоб не споткнуться, и, случись что, Брюн вряд ли смогла бы быстро убежать от опасности.

В том, что здесь опасность таится в каждой тени, она не сомневалась.

В подземном ходе было довольно прохладно. То и дело свет фонаря вырывал какие-то черные провалы по сторонам коридора, и из них веяло стылым сквозняком из неведомых глубин. Карлик вел Брюн, ориентируясь по одному ему известным приметам, сворачивая то в один отнорок, то в другой. Без его помощи Брюн никогда не выбралась бы на поверхность. Порой откуда-то доносились голоса и шаги, которые тотчас же стихали, стоило Брюн обратить на них внимание. Однажды сверху до нее донеслась музыка – кто-то играл на гитаре, и Брюн узнала «Песню купца Гвельда», старинную балладу. Веселая и бойкая в родительском доме, здесь она звучала таинственной, темной, заставляющей сердце замирать. Брюн чудилось, что это не они с Майклом идут под чьим-то домом – это раздаются голоса из бездны, и лучше не задумываться над тем, кто может петь оттуда человеческим голосом, не имея отношения к людям.

Порой в скудном свете фонаря возникали остатки кирпичной кладки, какие-то деревяшки и изогнутые полосы металла, а один раз Брюн заметила старинную фреску в одном из отнорков. Господь на ней был вполне каноничным, вот только никогда, ни на каких иконах и ни в каких книгах к Нему так не льнули чудовищные змеи и кальмары с глазами на щупальцах.

– А не смотри, – мерзко хихикнул Майкл, снова проводя языком по губам. – Не твоего ума дело истинная вера.

Брюн и не собиралась интересоваться пугающими верованиями обитателей Стрелецких выселок, тем более, совать в них нос. Своих забот хватало. Сейчас она все бы отдала, чтоб выбраться на поверхность – на любую из здешних грязных улочек с домами-развалюхами и пыльными разросшимися садами, лишь бы снова увидеть солнечный свет и вдохнуть чистого воздуха.

Ее проводника темнота не смущала. Майкл спокойно шагал по туннелю, насвистывая и изредка усмехаясь каким-то своим мыслям и косясь на Брюн. Упоминание об обеде заставляло ее вздрагивать, стоило карлику в очередной раз ухмыльнуться. Что она сможет сделать, если этот мерзкий тип действительно решит затащить ее в какой-нибудь темный угол и разделать на стейки?

– Не бойсь, – ободряюще произнес Майкл и снова облизнулся. – Не бойсь, не съем.

Брюн презрительно фыркнула. Не хватало еще, чтобы он заметил ее слабость и страх.

– Ничего я не боюсь! – воскликнула она. Карлик уважительно посмотрел на нее и ответил:

– Все боятся. Особенно благородного происхождения. Ведь и косточек не найдут.

Как раз в этом Брюн не сомневалась. Сюда ни полиция, ни инквизиция даже не сунутся – тут заправляют совсем другие силы. Местные жители приспособились жить рядом с ними, только и всего.

– Моих косточек, – уточнил Майкл и подмигнул. – Братец Альберт с меня сто шкур спустит, если что. А змейки доедят.

Брюн не сомневалась и в этом. И, конечно, не захотела спрашивать, какие именно змейки имеются в виду. Ясное дело, знакомство с ними будет крайне неприятным.

Наконец Майкл вывел ее к узкой каменной лестнице с истертыми, почти сглаженными от времени и шагов ступеньками и проржавевшими перилами и махнул рукой.

– Все, пришли, – сказал он. – Поднимайся, там как раз выход из подвала. Будет дверка, она не заперта. Толкнешь – и уже в прихожей. Сделаешь, что надо, и возвращайся. Я тут буду ждать, пойдем обратно.

Сердце забилось еще быстрее. Значит, они на месте. Скоро Брюн поднимется на второй этаж древнего дома и встретит там Дерека Тобби и Марселлин – если, конечно, с ним принцесса.

– Спасибо, – ответила она. – Удачно вам… скоротать время.

Майкл рассмеялся и махнул рукой. Теперь, когда путь закончился, он не казался опасным. Неприятным и отталкивающим – да, но не опасным.

– И правда не боишься, надо же, – произнес он. – Не меня, того, кто наверху.

Альберт предупреждал, что Дерека следует остерегаться, но Брюн никак не могла почувствовать, что идет в клетку к огромному хищному зверю. «Он одинок и несчастен, – с искренним глубоким сочувствием повторяла она, всем сердцем зная, что это правда. – Он одинок и несчастен».

Подвал, в который привела лестница, был настолько пыльным и замусоренным, что Брюн с трудом сдерживалась, чтоб не чихнуть. В одежде побродяжки легко удалось пробраться к двери среди обломков мебели – дверь действительно оказалась не заперта, и Брюн бесшумно вышла в коридор. По контрасту с подземельем, здесь было невероятно, пронзительно светло – солнце светило в выбитое окно первого этажа, и некоторое время Брюн стояла просто так, бесшумно и неподвижно, наслаждаясь этим светом и буквально дрожа от счастья, что тьма ушла.

Майкл напрасно ждет ее – она вернется назад другой дорогой. Если вообще вернется.

Потом она услышала голоса. Несмотря на то, что говорившие находились на втором этаже, Брюн слышала их настолько четко, словно они стояли рядом и спокойно вели почти светскую беседу.

– Жуткое место, честно, – призналась девушка. – У меня от него мороз по коже… и от людей, которых мы видели.

– Это тоже ваши подданные, Марселлин, – Брюн узнала в говорившем Дерека и облегченно вздохнула. – И они искренне горюют из-за вашей безвременной гибели. Воспользуйтесь случаем увидеть и такую Хаому, это ведь тоже ваша страна.

Марселлин всхлипнула.

– Мама наверняка плачет, – промолвила она.

– О, в этом нет сомнений, – тотчас же отозвался Дерек. – Но вы понимаете: чтоб разоблачить врага государства, мы должны были сделать ее горе искренним. Самым искренним и неподдельным.

Несколько минут они молчали. Брюн шагнула к грязной лестнице и заметила, что пыльный слой был нарушен там, где недавно прошли Дерек и Марселлин. Снова захотелось чихнуть.

– А она простит меня? – спросила девушка с доверчивой надеждой и с какой-то детской непосредственностью взмолилась: – Скажите, что простит!

– Конечно, – ответил Дерек, и в его голосе прозвучало неподдельное тепло. Он мог бы так говорить со своей дочерью. – Тем более, дорогая Марселлин, что все это затеял я, и вы мне только помогаете.

«Значит, он воспринял слова Альберта всерьез и решил отработать эту версию», – подумала Брюн. Что ж, это было очень разумно. Дерек мог сколько угодно упиваться своим горем, но он даже в горе оставался профессионалом. И если выяснится, что за смертью Аурики все-таки стоит именно ее величество Аврения, то он просто закончит начатое и прикончит принцессу Марселлин.

Ее и так, и так уже считают мертвой. Месть свершится.

– Интересно, сколько еще ждать… – вздохнула принцесса. Брюн представила себе эту милую юную девушку: должно быть, она воспринимает все это как приключение и захватывающую игру и не думает об опасности. Не боится. Не думает, что тот, кого недавно повесили по приказу ее матери, способен причинить ей зло.

– Даже не знаю, что на это ответить, ваше высочество, – произнес Дерек. – Так что посоветую вам отдохнуть. Ночь была тяжелая, и день не легче.

До Брюн донесся легкий вздох, потом скрип, и в доме стало тихо.

Несколько минут она стояла на лестнице, а потом начала подниматься, стараясь не наступать на самые рассохшиеся доски. Да, платье бы здесь только мешало: Брюн обязательно зацепилась бы за что-нибудь и собрала подолом с пола и ступеней всю пылищу и грязь. Но сейчас она двигалась легко и беззвучно, словно в танце, и добралась до дверей, ведущих в гостиную, не издав ни звука.

Дверь, к искреннему удивлению Брюн, оказалась почти новой, без щелей и дырок, в которые можно подсмотреть, что происходит внутри. Брюн постояла рядом, собираясь с духом, а затем неслышно потянула дверь на себя и скользнула в гостиную.

Всю меблировку комнаты составлял старый шкаф с покосившейся дверцей и почерневшим от времени зеркалом на боку да большой диван с когда-то дорогой обивкой, теперь изъеденной молью. На диване сидел Дерек – он спал, и его бледное лицо выглядело расслабленным и спокойным. К его правому боку прильнула юная девушка – это действительно была принцесса Марселлин, она тоже спала, и Брюн с внезапным сочувствием подумала, что эти двое на самом деле вымотались и устали.

Она ничего не успела сделать – по лицу скользнула струйка воздуха, в дверь сзади что-то стукнуло, и Брюн увидела, как в пыль на полу медленно-медленно падает ее локон, рассыпаясь на волоски. Когда он упал, Брюн с ужасом повернулась к двери и увидела торчащий в ней тот самый дальневосходный метательный коготь, которым когда-то была перерезана ленточка с амулетом Эрика.

– Здравствуй, Брюн, – негромко сказал Дерек. Ну конечно, он не спал – только такая дура как Брюн могла решить, что он заснет в такой ситуации. – Я очень рад тебя видеть.

«Он опасен, – прозвучал голос Альберта в голове Брюн. – Он страшный и непредсказуемый хищник. Чудовище. Психопат и убийца».

– Здравствуй, Дерек, – прошептала Брюн. – Ты меня напугал.

Во взгляде Дерека появилось сожаление.

– Прости, – искренне сказал он. – Честно говоря, я не думал, что это именно ты.

– Принцесса жива, – промолвила Брюн. Интересно, сколько еще она будет вот так топтаться на пороге, говорить шепотом и понимать, что совершила глупость, когда полезла в эту кашу.

Дерек кивнул.

– Пока еще мы все живы, – сказал он и осторожно поднялся с дивана, устроив спящую Марселлин поудобнее. Девушка даже не вздохнула во сне – Брюн подумала, что тут вмешалась кровь Белого Змея. И теперь Дерек спокойно управляет принцессой, как раньше управился с ее братом, заставив его сбросить Брюн с балкона. И, когда Дерек подошел вплотную, Брюн на какой-то миг лишилась возможности дышать.

– Все будет хорошо, – произнес он, и оцепенение, охватившее Брюн, стало медленно утекать прочь. – Просто поверь мне.

* * *

Солнечный свет проникал в гостиную через рассохшиеся закрытые ставни, и Марселлин, лежавшая на диване, казалась в этом свете сломанной куклой, которую играющие дети небрежно отбросили в сторону. Брюн всмотрелась: действительно ли она спит, или умерла? Девушка спала, дышала тихо-тихо, едва заметно подрагивали ресницы. Дерек уловил этот испытующий взгляд и негромко сказал:

– С ней все хорошо, не волнуйся. С ее братом тоже все будет в порядке… если я захочу. Но пока я не решил.

«Ты в клетке с хищником, – напомнил внутренний голос с интонациями Альберта. – Не забывай о том, что он бросится в любую минуту».

Пришел ли в себя Эрик? Где сейчас Альберт? Догадался ли он, что Брюн все-таки решила действовать по-своему?

– Верю, – твердо произнесла Брюн. – Я тебе верю, Дерек. Скажи только, что будет дальше… это единственное, что я хочу услышать.

Дерек задумчиво пожал плечами, словно не знал, стоит ли посвящать Брюн в свои планы. Затем он указал на неприметную дверку в конце гостиной и промолвил:

– Там что-то вроде кабинета. Пойдем присядем.

Кабинет оказался крошечной комнатушкой, всю обстановку которой составляли два погнутых стула, да стол с треснувшей посередине столешницей. Забытый почерневший от времени подсвечник с тем, что когда-то было свечным огарком, притулился с краю. Дерек махнул рукой в сторону одного из стульев и сказал:

– Самый главный момент во всей истории заключается в том, что мы с Марселлин официально мертвы. О том, что жив я, знают от силы человек десять. И большая часть из них не выбирается дальше Стрелецких выселок.

– И среди тех, кто знает, Маркус Хелленберт, – прошептала Брюн. По лицу Дерека скользнула тень, и Брюн вдруг всем сердцем ощутила, насколько ему больно в эту минуту. Он уже потерял любимую женщину и, возможно, мог утратить лучшего друга.

– Да, – спокойно ответил Дерек. – Маркус в курсе. И самое главное, я оставил несколько зацепок во дворце, понять и прочесть которые может только он. Так что мой друг в любом случае должен прийти сюда.

– Чтобы убить вас обоих, – выдохнула Брюн. Сиреневый камешек под грязной рубашкой потемнел и налился тяжестью. Невидимая рука сдавила горло.

Дерек опустил голову и негромко ответил:

– Да. Скорее всего, да.

Он поднялся со стула, заглянул в щель между ставнями и нервно произнес:

– Видишь ли, в чем дело… Он очень хорошо разбирается в артефактах самобеглых экипажей. Практически специалист. Однажды помогал мне с настройкой и работал со знанием дела. Раньше я отказывался думать об этом, но теперь…

Он не договорил, да в этом и не было нужды. У Хелленберта наверняка был собственный экипаж, и новый министр инквизиции наверняка заезжал в гости к старому приятелю незадолго до взрыва. Специалисту ничего не стоит заглянуть в салон экипажа и, допустим, повернуть один из щупов, которые держат артефакт. Какая злая получается правда: нет в политике ни дружбы, ни понимания, ни сочувствия, а есть только желание влезть повыше и устроиться поудобнее.

И наплевать, чьи жизни ты раздавил для этого.

– Ты уверен, что за ним кто-то стоит? – спросила Брюн и поняла, что говорит шепотом. Из гостиной не доносилось ни звука. Выглянув из кабинета, Дерек убедился, что принцесса Марселлин по-прежнему спокойно спит, и ответил:

– Именно это я и хочу выяснить.

По спине Брюн пробежал холодок. Что если все это просто нелепое и жестокое недоразумение? Просто в какой-то миг все сошлось в одну точку: скандал Аврении и Дерека, который хотел отказаться от кровавых поручений, не имел никакой связи с желанием Маркуса уничтожить начальника, чтоб занять его место. Тогда все, что сделал Дерек, было напрасным, и в нем не было никакого значения. Тобби просто пошел на поводу у своего горя и желания мести.

– Не бывает таких совпадений, – хмуро сказал Дерек. – Ни в жизни, ни в политике. Это не книги, Брюн, тут все намного хуже.

– Ты читаешь мои мысли, – нахмурилась Брюн. Из гостиной послышался скрип дивана и вздох – принцесса шевельнулась в своем заколдованном сне. Сейчас Брюн отдала бы что угодно, лишь бы все закончилось хорошо. Девушка на диване вернулась бы домой, живая и здоровая, к любимой матери, утолив ее неутешное горе, истерзанная душа Дерека обрела бы покой, а Брюн и Эрик поженились бы. И не надо никакой поездки к родителям, никакого благословения и разрешения, никаких пышных платьев и риса в волосах, который щедро набросают подружки – их обвенчают в первой же попавшейся церкви. Этого достаточно.

– Разве что самую малость, – признался Дерек. – Эта кровь Белых Змеев интересная штука, но с ней довольно трудно. Хотя я пока справляюсь.

– Не сомневаюсь, – вздохнула Брюн. – Но, Дерек, что мы можем сделать? Чем я тебе могу помочь?

Дерек печально улыбнулся.

– Ты пришла именно за этим, – сказал он, и в его голосе отчетливо прозвучало удивление. – Затем, чтоб мне помочь.

«Ты слишком долго был наедине с тем, что тебя мучило», – подумала Брюн и ответила:

– Да. Так что я могу сделать?

– Ничего, – прямо ответил Дерек. – Но я в самом деле очень рад, что ты пришла. Старшему Змею с тобой очень повезло.

– Ты еще очень молод, – неожиданно для себя самой ответила Брюн. – У тебя еще будет и солнце, и счастье. Можешь мне поверить.

Дерек пристально посмотрел на нее, словно хотел убедиться, что Брюн сказала именно то, что он услышал.

– Это говорит знающая, – спросил он, – или просто добрая девушка?

Брюн не успела ответить. Дом содрогнулся от подвала до крыши, будто хотел сбросить невидимую, но очень неприятную помеху. Дерек довольно рассмеялся, словно именно этого и дожидался, и неторопливо вышел в гостиную. Брюн потянулась за ним.

Если это Маркус, и он пришел не один, то для нее и Дерека все очень скоро закончится. Вряд ли бывший министр при всех своих способностях сможет устоять перед вооруженным отрядом. «Он ведь недавно уничтожил целую группу Альберта», – напомнила себе Брюн, но у внутреннего голоса были дрожащие слабые нотки.

Впервые за все время она испугалась по-настоящему. Даже подземелье с его невидимыми обитателями так не пугало.

По гостиной кружил ветер, подхватывая пыль и мусор и закручивая их в широкий дымный столб в самом центре комнаты. Пахло грозовой свежестью, долгожданнымдождем, листьями, сбитыми с ветвей. Где-то снаружи глухо и сердито заворочался гром, и в гостиной сгустилась тьма – на улице начиналась буря. Брюн схватила Дерека за руку: воздух сгустился, застревая в горле, и по полу пробежала нервная дрожь.

В ту же минуту все кончилось. Снаружи хлынул дождь, забарабанил по окнам так громко, что у Брюн заболели уши. Крутящийся пыльный столб исчез – из него соткалась высокая фигура Маркуса Хелленберта, который неторопливо подошел к спящей Марселлин, заглянул ей в лицо и рассудительно произнес:

– Да, дружище, заварил ты кашу.

Это было сказано с такой простотой и добродушием, с таким желанием помочь, что у Брюн онемели ноги от страха. Дерек мягко улыбнулся и с каким-то наивным, чуть ли не детским выражением спросил:

– Маркус, это ведь ты повредил артефакт в моем экипаже?

Брюн всем сердцем чувствовала, что он хочет услышать отрицательный ответ. Но Маркус вдруг нахмурился, слепо дотронулся до шеи и проговорил:

– Да. Да, Дерек, это был я. Прости, дружище. Не думал, что получится вот так…

Дерек устало прикрыл глаза. Ему надо было собраться с силами, чтобы принять то, что прозвучало в гостиной.

– Почему? – спросил он. – Маркус, почему, дьявол тебя побери?

– Хотел тебя убрать, – хрипло ответил Маркус. – Тогда никто не помешал бы мне в дальнейшем. Но вышло намного лучше, чем я задумывал.

Дерек улыбнулся.

– И ты даже оживил меня, чтоб никак не замараться в крови вин Габенов… Ты не сможешь врать, дружище, – сказал он с прежней мягкостью, и его лицо на мгновение исказило гримасой мучительной боли. – Во мне сейчас кровь Белого Змея, и пусть ее совсем немного, она не позволит тебе солгать… или умолчать.

Во взгляде Маркуса мелькнуло понимание и отчаяние.

– Мы ведь были друзьями, – вздохнул он.

– Были, – с легкостью признался Дерек. – Я любил тебя как брата. Маркус, ты сейчас-то зачем пришел?

Правая сторона лица Маркуса потемнела, угол рта оттянуло книзу, и Брюн испугалась, что сейчас его хватит удар.

– Прибрать тебя, – произнес он и снова дотронулся до шеи, пытаясь ослабить невидимую петлю, не дававшую ему дышать. – Тебя и девчонку. Дружище, ты должен был убить ее, а не красть. Тогда все было бы намного проще, – Маркус кашлянул и продолжал: – Всех младших вин Габенов надо было убрать твоими руками…

– Расчистить дорожку, да? – усмехнулся Тобби. – Для кого?

Пальцы Маркуса снова заскребли по шее. Марселлин вздохнула на диване и что-то пробормотала во сне. Сиреневый камушек под рубашкой Брюн стал таким тяжелым, что она едва не рухнула на грязный пол.

– Ни для кого, – промолвила Брюн и не узнала собственный голос, ставший низким и хриплым. – Для себя.

Дерек рывком обернулся к ней – он действительно был поражен до глубины души.

– Я не знал, – почти извиняясь, проговорил Маркус. – Дружище, я в самом деле не знал.

– Он бастард покойного государя Пауля, – слова вырывались из Брюн, пробиваясь сквозь незримый заслон, голову наполняло гудящей болью, и Брюн понимала, что не сумеет удержаться на ногах. – Когда узнал об этом, то решил не тратить времени даром и все сделать чужими руками.

А потом они с Маркусом сказали хором:

– Молодые вин Габены списаны со счетов, королева Аврения будет править недолго и скоро умрет от горя. А потом министр инквизиции, которого уважает вся страна, вполне законно займет трон Хаомы.

Гостиная скользнула куда-то в сторону, и все, что случилось дальше, Брюн видела сквозь какую-то туманную пелену. Знакомые руки подхватили ее, не позволяя упасть, и Брюн ощутила легкий запах одеколона с османтусом – значит, Эрик все-таки пришел, с ним все было хорошо, и он успел к ней… Дерек легко вскинул руку, и смертоносный металл сверкнул в его пальцах расплавленным серебром, но Альберт буквально рухнул на него откуда-то сзади и, впившись в запястье Дерека, отчетливо произнес:

– Нет, друг мой, нет.

Дерек рванулся в сторону, пытаясь выйти из захвата, но силы были не равны: все-таки бывший министр Тобби был не борцом, а лишь знатоком холодного оружия. Альберт скрутил его и повторил:

– Нет. Ни в коем случае. Его будет судить Аврения, – Дерек снова дернулся, и Альберт добавил: – Ну и потом не слишком разумно убрать главного свидетеля твоей защиты.

И, услышав имя матери, Марселлин сонно села на диване и спросила:

– Уже все? Мы победили?

* * *

Артефакты из запасов Эрика выбросили всех из заброшенного дома в вечерний парк при королевском дворце. Гроза прошла, деревья, кусты и дорожки, все еще сырые после дождя и залитые сиянием выглянувшего солнца, так и приглашали прогуляться. Откуда-то доносилась негромкая музыка и голоса. Держа Эрика за руку, Брюн вдыхала свежий чистый воздух и никак не могла надышаться.

– Я так рада, что ты пришел, – промолвила она, глядя Эрику в глаза, – и рада, что не сердишься.

Тот улыбнулся и легонько поцеловал Брюн в губы.

– Сержусь, конечно, – сказал Эрик. – Но, похоже, мне надо смириться с тем, что у меня будет строптивая жена. Строптивая и отважная.

– Хватит миловаться, голубки! – воскликнул Альберт. Он держал Хелленберта, и было ясно, что Маркус при всем желании не сможет освободиться, не лишившись при этом руки. Вот только он не делал никаких попыток сопротивляться, и его посеревшее лицо было обреченным и пустым. Дерек неотрывно смотрел на бывшего друга, и, когда Эрик попытался задать вопрос, ответил:

– Не волнуйтесь, господин Эверхарт. Сейчас он под полным контролем.

Эрик вопросительно посмотрел на брата, и Альберт ответил:

– Да. И не сможет ни убежать, ни соврать. Сильная штука наша кровь, братишка.

Принцесса Марселлин, на которую Дерек больше не оказывал воздействия, дернула бывшего министра за руку и указала куда-то вправо.

– Скорее! Мама сейчас там с Патрисом, они всегда в это время гуляют! Скорее!

Ее величество Аврения сидела в открытой беседке, увитой плющом. Черное траурное платье делало женщину похожей на большую нахохлившуюся птицу, и шляпка с густой вуалью не могла скрыть покрасневшего от слез лица. Рядом с матерью сидел Патрис – тот же молодой человек, каким Брюн запомнила его на балу: о его безумии говорил лишь взгляд, метавшийся так, словно Патрис ни на чем не мог сосредоточиться. Чуть поодаль расположилась темная стайка фрейлин – компанию им составлял пожилой мужчина в одеянии лейб-медикуса. Именно он первым увидел выбежавшую из-за живой изгороди принцессу и оторопело поднялся со своего складного стульчика.

– Что за дьявольщина… – прошептал он, и в тот же миг Марселлин бросилась к матери и закричала:

– Мама! Мамочка, прости!

Аврения медленным жестом откинула вуаль, словно хотела рассмотреть девушку получше, и сразу же начала заваливаться в сторону, потеряв сознание. Фрейлины мелькнули чернильными пятнами, кинувшись на помощь госпоже, и сад наполнился удивленными возгласами и криками ужаса. Марселлин обнимала мать, лейб-медикус, взяв себя в руки, открыл саквояж и вынул нюхательную соль, и Патрис нетерпеливо воскликнул:

– Да помогите же! Скорее!

Эрик хотел было подойти, но взгляд Дерека остановил его. Брюн согласилась: сейчас лучше не вмешиваться. Так они и стояли, глядя на общую суету, и Брюн вдруг неожиданно остро почувствовала, насколько смешно и нелепо выглядит в своих лохмотьях среди королевского сада.

Наконец Аврения открыла глаза и посмотрела на принцессу с такой пронзительной любовью и с таким страхом, что Брюн чуть не расплакалась. Все смолкли, и в наступившей тишине негромкий голос королевы прозвучал оглушительно и горько:

– Не уходи. Пусть ты призрак, но не уходи.

– Мамочка, прости! – Марселлин рухнула на колени перед матерью и уткнулась лицом в ее безвольно раскрывшиеся ладони. – Я живая, живая! Все хорошо… Это все придумал господин Тобби, чтоб разоблачить его!

И Марселлин махнула рукой в сторону Альберта, державшего Маркуса.

Лицо Аврении потемнело. Некоторое время она молча смотрела на стоявшую чуть поодаль компанию, и Брюн, которая была ни в чем не виновата, вдруг ощутила острое желание провалиться под землю, настолько пронизывающим и тяжелым был этот взгляд, полный ненависти и боли.

– Подойди, – наконец, сказала Аврения. Дерек послушно приблизился к ней. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, и Брюн чудилось, что над поляной вспыхивают и гаснут бледно-голубые искры, словно гроза решила вернуться.

– Значит, жив, – надо отдать королеве должное, она быстро взяла себя в руки. Конечно, она еще будет радоваться тому, что дочь жива, но это будет потом.

– Да, ваше величество, – улыбнулся Дерек. – И привел вам того, который хотел моими руками обрезать ветвь вин Габенов.