Текст книги "!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Вадим Проскурин,Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 258 (всего у книги 316 страниц)

– Разрешаете брать? – подчеркнуто уважительно спросил невидимый собеседник. Альберт задумчиво дотронулся до кончика носа и ответил:

– Ни в коем случае! Тобби в совершенстве владеет техникой боя асассинов, он перережет вас за секунду и не ахнет. Даже не суйтесь к нему. Не лезьте на рожон! Берите его в плотное кольцо, но так, чтоб он ничего не заподозрил. Как только окопается в столице, сразу же сообщайте мне.

– Слушаюсь, ваше превосходительство! Разрешите выполнять? – откликнулся собеседник, и Эрик удивленно поднял левую бровь. Родной брат, бабник, кутила и повеса – и «ваше превосходительство»?

Брюн подумала, что им еще многому придется удивиться. Она всеми силами старалась сохранять серьезный вид, и это было тяжело – ей с трудом удавалось изгнать из памяти картину двух обнаженных тел, сплетенных опаляющей страстью. Но, вопреки желаниям Брюн, она возвращалась снова и снова, и Брюн понимала, что сейчас и здесь у нее довольно глупый вид с этим лихорадочным румянцем и блеском в глазах.

– Выполняйте, – устало сказал Альберт и надавил на кнопку, разрывая связь. Магофонический аппарат издал легкий треск, и огонек погас. Некоторое время никто не произносил ни слова.

– Что теперь будет? – спросил Эрик, когда тишина стала давить на уши. Альберт встрепенулся, стряхивая с себя оцепенение, и ответил:

– Для начала его надо найти. Я пока ничего не говорил королеве… знаешь, почему?

Брюн догадывалась, но предпочла промолчать.

– Ты хочешь использовать их всех в качестве наживки, – ответил Эрик. – Чтоб настоящий злоумышленник, если он есть, выдал бы себя так или иначе. А Дереку ты ничего не позволишь сделать в любом случае.

Альберт кивнул. Наклонил голову к плечу, показывая шею – сейчас ее украшал едва заметный розовый шрам, длинная-длинная царапина. Лицо Эрика приобрело тяжелое мертвое выражение. Он поднялся со стула, подошел к брату и встревоженно всмотрелся в шрам.

– Ты пытался задержать его, да? – поинтересовался он. Альберт горько рассмеялся. Посмотрел на Брюн и вдруг подмигнул ей так, словно отлично знал, что именно произошло в ее спальне. Словно он наблюдал за ней и Эриком.

– Конечно! – воскликнул он. – Почему Тобби меня не убил, вот вопрос. И почему он так резко сорвался с места? – Альберт сделал паузу и твердо произнес: – Здесь что-то произошло, братишка. Что именно?

Эрик пожал плечами. Еще раз дотронулся до шрама на шее брата и вернулся на свое место.

– Похоже, я навел Тобби на мрачные мысли, – признался он. – Видишь ли, у него есть близкий приятель, господин Маркус Хелленберт. Тот самый, который привез в Геренхаус гроб.

– Я его помню, – нетерпеливо промолвил Альберт. – Заместитель Тобби. И что?

– Я решил, что у него был мотив для покушения, – сказал Эрик. Альберт удивленно посмотрел на брата, и Эрик поспешил объяснить: – Видишь ли, я предположил, что убить хотели не Аурику. Убить хотели именно Дерека. Ну кто мог знать, что министр вдруг возьмет и уступит свой самоходный экипаж жене? А от гибели Тобби больше всех выигрывал именно Хелленберт. Королева Аврения об этом до поры до времени и не помышляла. Ее все устраивало.

Альберт посмотрел на брата так, словно в его душе быстро вызревала страшная догадка, и он искренне сожалел, что не догадался об этом сам.

– Аврения сегодня подписала бумаги о назначении Хелленберта министром, – задумчиво произнес он. – То есть, ты действительно считаешь, что…

– Мотив-то у него был, – сказал Эрик, бездумно крутя в пальцах серебряную пластинку для артефакта – пока еще пустую, не покрытую рунами. – И хороший такой мотив… Помнишь, как говорили древние: «Ищи, кому выгодно». Королева в ужасе – сын стал душевнобольным. Тобби официально казнен. А Маркус удобно устраивается в министерском кресле. Он выиграл больше всех.

Некоторое время все молчали, а потом Брюн негромко спросила:

– Они ведь друзья. И Маркус все-таки спас Дерека…

Альберт расхохотался так, будто слова о дружбе были невероятно смешными. Брюн угрюмо покосилась на него.

– Что я сказала не так? – холодным тоном благородной дамы поинтересовалась она.

Альберт только рукой махнул.

– Твое трогательное предположение о дружбе, вот что не так, – ответил он. – В политике друзей нет, есть совместные договоренности на определенный срок.

Это прозвучало как оплеуха. Или предложение не лезть не в свое дело. Брюн сконфуженно опустила глаза.

– Это все философия, – пришел на помощь Эрик. – Что теперь делать?

Альберт усмехнулся. Сунул руки в карманы, задумчиво покачался с пяток на носок.

– Пока будем ждать, – ответил он. – Тобби, конечно, молодец, но и служба безопасности короны не лыком шита, возьмут его в клещи как миленького. А там уж будь уверен, ему не дадут наделать дел.

Эрик недоверчиво усмехнулся. Казалось, он так и не верил брату.

– Остается надеяться, что он не заметит этих клещей, – произнес Эрик и вдруг с искренней горечью попросил: – Не лезь на рожон, Берт. У меня дурное предчувствие. Очень дурное.

Альберт дотронулся до царапины на шее кончиками пальцев и посмотрел на Эрика так, что сразу стало ясно: братья искренне, всем сердцем любят друг друга. Брюн смотрела на них и видела испуганных, заплаканных мальчишек, которые сидели на поваленном дереве в глубине леса, и у них не было никого, кроме их самих. Совсем никого. Брюн, которая росла с сестрами, няньками и родителями, не могла не ощущать боли и сочувствия, думая о братьях.

– Закончу с этим делом и переведусь в другой отдел, – заверил Альберт. – Устал я от оперативной работы, пришла пора сидеть в кабинете и подписывать бумажки. Поверь, я именно так и собираюсь сделать.

Брюн искренне сомневалась, что Альберт решил отправиться на покой, но не стала ничего говорить по этому поводу. Зато Эрик поверил брату – или просто хотел верить.

Эрик хотел ответить, но в этот миг на боку магофонического аппарата засветился оранжевый огонек входящего вызова. Альберт устало вздохнул и прикрыл глаза.

– Ну вот, – сказал он. – Начинаем работу.

– Ваше превосходительство! – чуть ли не со слезами произнес недавний собеседник. – Мы отследили Тобби на Большом тракте. И… ваше превосходительство, простите, я не знаю, как это вышло…

– Что! – рявкнул Альберт, и Брюн увидела, что он побледнел. «Да ему страшно!» – удивленно подумала она.

– Он как-то понял, что мы рядом, – прохныкал голос из аппарата. – Активировал Прыгунка и был таков. Вот только…

Альберт провел ладонью по лбу.

– Сколько человек погибло? – неожиданно спокойно сказал он, будто именно такого поворота событий и ожидал все это время.

– Вся группа, – глухо откликнулся собеседник. – Двенадцать.

– Я говорил, – сказал Альберт после небольшой паузы, – что не надо к нему лезть. Вы и не поймете, что уже умерли. Куда ведет хвост Прыгунка, отследили?

– Так точно! – откликнулся собеседник уже бодрее. – В столицу!

Альберт сокрушенно покачал головой.

– Чего и следовало ожидать, – вздохнул он. – Ладно, продолжайте поиск. Я буду в столице к утру.

Брюн покосилась на часы: половина первого ночи. Альберт выключил магофонический аппарат и обернулся к брату.

– У тебя есть еще один Прыгунок? – спросил он и чуть ли не с мольбой добавил: – Скажи, что есть.

Эрик сунулся в один из ящиков, несколько минут копался там среди серебряных пластинок, а затем вынул несколько артефактов и произнес:

– Я тебе их отдам, Берт. Но дай мне честное слово, что это твое последнее дело. Что ты действительно перейдешь на другую работу.

– Обещаю, – твердо сказал Альберт и с искренним волнением добавил: – Клянусь памятью матери. Мы узнаем, кто на самом деле заварил эту мерзкую кашу, и тебе больше не придется за меня беспокоиться. Я буду сидеть дома, даже в салон мадам Этель не пойду.

Видимо, это было самым впечатляющим обещанием. Губы Эрика дрогнули в улыбке, и он протянул брату один из артефактов. Эрик взял серебряную пластинку, покрутил ее в пальцах и произнес:

– Похоже, я не смогу убедить тебя остаться.

– Конечно, – весело сказал Эрик. – Мы все будем вместе, раз уж на то пошло.

Альберт придирчивым взглядом смерил Брюн и ворчливо заявил:

– Ну что поделать, потащимся всем табором. Тем более, Тобби в определенном смысле расположен к нашей прекрасной даме, – Альберт едва заметно улыбнулся, и Брюн почудилось, что невидимая рука погладила ее по щеке. Она испугалась, что Альберт вот так, дерзко, продолжит издеваться над ней, но прикосновение растаяло и не повторилось. «Я нравлюсь его брату, – напомнила себе Брюн, – и это меняет дело».

– И я, похоже, знаю, где он может находиться, – сказала Брюн. – У госпожи Лютеции.

Эрик и Альберт воззрились на нее с одинаково изумленным выражением. Потом на лице Эрика появилась тревога.

– Это говорит знающая? – с дрожью в голосе спросил он. Брюн ободряюще улыбнулась.

– Нет. Это просто логика. Лютеция верная соратница Дерека, и у него есть самое главное, что ей нужно. Деньги.

Эрик едва заметно нахмурился, и Брюн подумала, что сейчас он меньше всего хочет говорить и слушать о Лютеции. Она не знала, что произошло между ними во время свидания, но явно ничего хорошего. Альберт подбросил на ладони артефакт и весело произнес:

– Вот и замечательно. Значит, проложим дорожку к окрестностям ее дома.

– Нет! – перебила его Брюн и выпалила: – Стрелецкие выселки!

Теперь Альберт выглядел так, словно со всего размаху налетел на невидимую преграду. Брюн в другое время просто наслаждалась бы выражением его лица.

– Действительно, Стрелецкие выселки, – промолвил он. – Как же я сам не догадался!

* * *

Брюн никогда не приходилось путешествовать при помощи артефактов, поэтому после того, как все закончилось, она несколько минут стояла, опираясь на Эрика и сражаясь с тошнотой.

– Дыши носом, – со знанием дела посоветовал Альберт. Уж он-то никаких проблем не испытывал: стоял рядом, сунув руки в карманы, и смотрел по сторонам. Выражение его лица было таким, словно он умножал в уме трехзначные числа на скорость.

Белое сияние за спиной угасло, открывая сонное летнее утро и неказистые домишки, столпившиеся на краю пустыря. На какой-то миг Брюн показалось, что они вернулись к конспиративной квартире Альберта: очень уж запущенным и грустным был пейзаж, совсем как тот, который она видела из окошка той комнатки в харчевне. Эрик провел ладонью по лбу, стирая пот, и поинтересовался:

– Это и есть Стрелецкие выселки?

– Они, родимые, – ухмыльнулся Альберт. – И стоим мы тут у всех на виду. Надо бы пройти подальше.

Брюн поежилась. Солнце едва-едва поднималось из-за горизонта, в этот час все люди крепко спят, но после слов Альберта ей стало казаться, что из-за всех закрытых ставень и опущенных пластинок жалюзи за ними наблюдают невидимые соглядатаи. Испуганно вцепившись в руку Эрика, она подалась за ним – Альберт вел их, уверенно ориентируясь по одному ему известным приметам. Похоже, он прекрасно знал эти места.

– Никогда тут не был, – негромко сообщил Эрик. Брюн вдруг с удивлением поняла, что ему не по себе, и он старательно скрывает нарастающий страх.

– А я успел познакомиться, – бросил Альберт через плечо. – Скоро будет тут одно местечко, сможем там устроиться.

Они прошли по пыльному проулку, где у всех домов были заколочены окна и двери, вышли на грязную улицу с покосившимися заборами и чахлыми садами, и дорога привела их к маленькой площади, что была, должно быть, центром этого района. Брюн увидела церковь, гостеприимно распахнувшую двери, и небольшую чайную – несмотря на раннее утро, хозяин заведения уже выставлял на улицу столики и открывал полосатые зонтики. Увидев Альберта, он дотронулся до виска и произнес:

– Берт, дружище, сто лет тебя не видел.

– Фриц, старина! – Альберт обменялся рукопожатиями с хозяином чайной и сказал: – Нальешь нам по чашечке черного свазиленского?

– Присаживайтесь, сейчас все будет, – пригласил Фриц, указав на один из столиков, но Альберт отрицательно помотал головой.

– Нам бы не у всех на виду, – промолвил он.

– Как скажешь, – ответил Фриц. – Тогда прошу за мной.

Окна чайной выходили прямо на собор: отпив глоток чаю из щербатой чашки, Брюн принялась рассматривать необычно украшенные двери. Вместо ангелов и архангелов здесь были изображены морские чудовища с бесчисленным количеством щупалец и глаз. Эрик проследил за направлением взгляда Брюн и объяснил:

– Это церковь Святых последних дней. Почти секта. Веруют в то, что скоро наступит конец света, и Утонувшие боги поднимутся на поверхность, чтоб стереть с лица земли род людской.

– Мерзость какая! – выпалила Брюн, поежившись. Ну и местечко выбрал Тобби, чтоб скрываться от преследователей! Неудивительно, что Лютеция тогда так испугалась.

На какое-то мгновение Брюн подумалось, что она путешествует по разным мирам. Грязные задворки столицы, где сектанты молятся подводным божествам, не имеют ничего общего с тем миром, где на балах танцуют офицеры, а старые девы влюбляются в книжных героев. Прикосновение страха было легким и жгучим, и Брюн обрадовалась, когда Эрик снова взял ее за руку.

Рядом с ним она ничего не боялась.

– Да, неприятное местечко, – согласился Альберт, когда Фриц вышел на улицу и снова принялся за расстановку столов. – Все эти колоритные домики стоят на древних катакомбах, под нами целый лабиринт из подземных туннелей. Самое лучшее место, чтоб спрятаться… – он отпил чаю и добавил: – Тут испокон веков кто только не прячется.

– Дерек не полезет вниз, – промолвила Брюн. – Ему страшно спускаться под землю.

Эрик удивленно посмотрел на нее, но Альберт лишь понимающе кивнул. Брюн почувствовала, что сиреневый камень в ее артефакте налился тяжестью и потеплел.

– Да, я что-то такое о нем слышал, – кивнул Альберт. – Что Тобби провел раннее детство в столичных катакомбах, с тех пор даже подвалов боится.

– Тут и без подземелий можно спрятаться, – сказал Эрик. – Интересно, зачем ему Лютеция?

Фриц тем временем вошел в чайную и, услышав имя, удивленно вскинул брови.

– Лютеция? Это вы о которой Лютеции, милорд?

Брюн стало очень неприятно. Вроде бы Эрик окончательно расстался с былой любовью, а она все бродит и бродит рядом – как змея, которая ползает среди цветущих кустов и так и норовит укусить. Брюн не сомневалась в выборе Эрика и в том, что выбор не изменится, но томительное тянущее чувство не покидало ее.

– Лютеция Монк, – сухо сказал Эрик, всем своим видом давая понять, что не хочет обсуждать эту женщину, и Фрицу лучше бы не лезть в свое дело. Однако тот воскликнул:

– Конечно, госпожа Монк! Она прихожанка отца Александра, вот буквально вчера приехала на исповедь.

Эрик, Альберт и Брюн удивленно переглянулись.

– Я начну верить, что у Тобби действительно везде свои люди, – наконец, произнес Альберт. Фриц пожал плечами и сказал:

– Тобби – это такой мелкий и резкий? Белесый?

Вся компания дружно кивнула и уставилась на хозяина чайной, но Фриц только плечами пожал:

– Уже полгода его не видел. А Лютеция не то что бы с ним, она племянница баро. Знаете, кто такая баро?

Брюн не знала, но Эрик и Альберт кивнули, причем у Эрика был очень сконфуженный и пристыженный вид.

– Ловко же она играла роль благородной дамы, – сказал он, когда Фриц ушел на кухню. – Всю жизнь…

Альберт похлопал его по плечу.

– Вот и славно, дорогой мой, что ты не вляпался в нее ни по молодости, ни теперь.

– Кто такая баро? – спросила Брюн. К щекам прилил румянец, и Брюн не знала, как успокоиться.

– Глава клана ортодоксов, – объяснил Альберт. – А ортодоксы – это кочевой народ. Но не это сейчас главное. Если Лютеция спрячет Тобби у ортодоксов, то нам до него не добраться. Они не любят ни артефакторов, ни полицию, а на чужаков спускают собак…

Брюн вдруг подумала о Тобби с искренним уважением и восхищением. Все продумать, быть готовым к любому повороту событий, уметь подружиться и наладить связи во всех слоях общества – да, для такого нужен талант.

Но, конечно, от таких талантливых людей лучше держаться подальше.

– Что теперь? – спросил Эрик. Сейчас он выглядел как человек, который перестал удивляться всему, что происходит вокруг, и решил просто какое-то время плыть по течению жизни. Альберт покачал в ладонях чашку – черный чай, кстати говоря, был на удивление хорош – и ответил:

– Пока – ждать. Фриц уже велел своим ребятам быть настороже. Как только тут появятся Тобби или Лютеция, нам сразу же сообщат.

Ждать пришлось долго. Постепенно солнечный свет обрел палящую белизну, и на площади стали появляться прохожие, желающие выпить чашку прохладного чая. Фриц предусмотрительно никого не пускал в чайную, накрывая на столы на улице, так что маленькую компанию в чайной никто не видел. Брюн невольно радовалась тому, что люди с такими угрюмыми лицами и тяжелыми взглядами исподлобья не замечают их. Вряд ли в таких местах затевается что-то хорошее. Постепенно церковь стала заполняться прихожанами самого непритязательного вида с печатью глубокого вырождения на лицах. Должно быть, только такие люди и могут жить в этих угрюмых домишках, возносить молитвы чудовищным богам и заниматься делами, о которых и подумать страшно.

В четверть одиннадцатого из кухни вышел лохматый паренек в грязных обносках – Брюн поняла, что на кухне был потайной ход. Поманив Фрица, разливавшего чай на улице, тот что-то зашептал ему на ухо, помогая себе дергаными жестами левой руки, покрытой струпьями. Хозяин чайной выслушал его, вложил в ладонь серебряный кругляш полукаруны, и лохматый ушел на кухню. Едва слышно хлопнула дверь. Фриц приблизился к столу и негромко сказал:

– Ну все, засекли его на выселках. Макс видел Тобби возле Башенок.

Альберт прикрыл глаза. На его лице расцвела довольная улыбка.

– С ним девчонка какая-то, – продолжал Фриц, и улыбка Альберта тотчас же растаяла. – Молоденькая совсем, из благородных. Держится очень спокойно, как с другом или родственником.

Альберт дотронулся до длинной розовой царапины на шее и каким-то беспомощным взглядом посмотрел на Эрика, словно пытался найти защиту и поддержку – и не мог.

– Он ведь должен был убить меня, – произнес Альберт. – Но не убил. Эрик, скажи мне, почему?

Лицо Эрика дрогнуло, и Альберт почти прокричал:

– Как?

– Он не хотел тебя убивать, – медленно произнес Эрик. – Но ранил потому, что ему нужна твоя кровь. Кровь Белого Змея. Нанес удар и тотчас же запаял рану артефактом…

Альберт закрыл лицо ладонями и несколько минут сидел молча. Это было настолько жутко, что Брюн снова взяла Эрика за руку – просто чтоб почувствовать хорошее и живое в этом страшном месте.

– Это Марселлин, – наконец, сказал Альберт. Он смог взять себя в руки и теперь снова выглядел уверенно. – Он похитил ее высочество Марселлин. Кто их будет искать у ортодоксов, дьявол побери их всех…

От церкви донесся удар колокола – глухой, навевающий серую тоску даже среди жаркого летнего дня.

– Это не Марселлин, – сказал Фриц от дверей. Передав кому-то очередную монету, он вошел в чайную с газетой в руках. – Марселлин скончалась ночью, голубка. Мозговая горячка.

И он совершенно искренне всхлипнул и провел ладонью по лицу. Газета легла на стол среди опустевших чайных чашек, и Брюн увидела дагерротипический портрет юной принцессы. Марселлин было всего пятнадцать – тоненькая блондинка с огромными доверчивыми глазами и еще хранящим детскую припухлость личиком смотрела радостно и удивленно: мир, лежащий перед ней, был добрым, свежим и прекрасным.

Портрет перечеркивала траурная полоса. Все подошло к концу.

* * *

Королева была убита горем, и вся страна в эту минуту действительно горевала вместе с ней. Принц Патрис лечился у лучших медикусов государства, но ходили слухи, что его высочество вряд ли сможет исцелиться от воспаления мозговой оболочки настолько, чтоб в свое время занять престол Хаомы. Принцессы Марселлин не стало – значит, рано или поздно эта ветвь рода вин Геллан уйдет окончательно.

Впрочем, люди, которые сейчас были на площади, вряд ли думали о тонкостях наследования корон. Принцессу просто по-человечески жалели: она была юной, прекрасной и доброй, и народ ее любил. Королеве сочувствовали точно так же. Мать, потерявшая ребенка, одинаково горюет и на троне, и в трущобах.

– Получается, Тобби каким-то образом увел Марселлин из дворца, – прочитав статью, Альберт некоторое время с кислой миной тер виски, а потом позвал Фрица и попросил чего-нибудь позабористее. Тот кивнул и вскоре принес бутылку вина настолько неприглядного вида, что Эрик не рискнул бы определить ее даже для покраски забора, не то что для употребления внутрь.

– Получается, что так, – подала голос Брюн. Здесь, в этих трущобах, она казалась настолько прекрасной, словно в ней горело маленькое солнце. Эрик не мог перестать любоваться ею.

– Тогда кто в гробу, простите? – Берт начинал злиться. Розовая царапина на шее потемнела.

– Если Лютеция из ортодоксов, – начал Эрик, – то наверняка кто-то из них сделал соломенную куколку.

Альберт посмотрел на него с плохо скрываемым раздражением. Эрик с запоздалым сожалением вспомнил о том, что брат не настолько преуспел в изучении народной магии, чтоб ловить мысли Эрика на лету.

– Это что за дьявольщина? – спросил Альберт, неприятно скривившись.

– Есть такая штука в магическом арсенале ортодоксов, – примирительно произнес Эрик. – Делают куколку из соломы, вплетают в нее волоски и ногти, и она приобретает облик нужного человека. Не отличить от настоящего. Вполне возможно, что королева Аврения сейчас убивается возле именно такой куколки.

Альберт лихо осушил свой бокал, а затем вдруг звонко хлопнул ладонью по колену и расхохотался.

– Гениально! – воскликнул он. – Нет, Тобби действительно гений или сам дьявол! Припрятал настоящую наследницу там, где ее уж точно никто не станет искать, и теперь спокойно ждет, кто первым начнет прыжки в сторону престола!

Брюн нахмурилась. Эрик смотрел на нее и испытывал тихую легкую радость. Именно такая женщина и была ему нужна. Не кисейная барышня, которая боится сломать ноготок и читает только любовные романы, а та, которая пойдет за ним туда, куда понадобится. Вместе и в горе, и в радости – Эрику хотелось верить, что так и будет.

В конце концов, они оба заслужили это.

– Королева еще молода, – пожала плечами Брюн. – У нее ведь может родиться еще один ребенок.

– Не может, – твердо промолвил Альберт так, что сомневаться в его словах не пришлось. – Роды принцессы Марселлин лишили Аврению возможности иметь детей.

Он откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, почти промурлыкал:

– Как же хорошо, что Тобби мне поверил!

– А если нет? – спросил Эрик. – Если он по-прежнему действует в рамках своего плана?

Альберт посмотрел на него примерно с такой же снисходительностью, с которой Эрик смотрел на него раньше.

– Тогда он убил бы Марселлин по-настоящему, – сказал он. – И был бы уже очень далеко отсюда. В той же Лекии. Но пока он прячется у Башенки и ждет.

– Я пойду к нему, – вдруг промолвила Брюн. – Пойду и выясню, что происходит, и чего Дерек хочет на самом деле.

Когда-то давно Эрик пообещал себе, что никогда не ударит женщину. Но сейчас ему очень захотелось как следует встряхнуть Брюн, чтоб все глупости вылетели у нее из головы.

И чтоб она перестала называть Тобби по имени. Эрик вспомнил, как Лютеция сказала, что Брюн является любовницей министра инквизиции – он, конечно, убедился минувшей ночью в том, что эта была ложь, но на какой-то миг почувствовал раздражение. Легкое, почти тень.

– Нет, – припечатал Эрик. – Никуда ты не пойдешь.

Брюн сердито сверкнула глазами в его сторону и едва не уперла руки в бока.

– Это еще почему? – поинтересовалась она, и стало ясно: девушка готова упрямо настаивать на своем, игнорируя всю возможную опасность.

– Потому что я тебе запрещаю, – с прежней твердостью сказал Эрик. – Это очень опасно, и я не пущу тебя в омут головой.

Брюн сердито прищурилась, и Эрик подумал, что от такого взгляда своей достойной половины порядочный супруг должен бы со всех ног бежать подальше. Должно быть, она позаимствовала этот грозный взор у своей матушки – вот только в данной ситуации он был бесполезен.

– Это может иметь смысл, – вместо того, чтоб поддержать брата, Альберт выступил на стороне Брюн. – Нам ведь все равно нужно обложить Тобби со всех сторон, а с учетом того, как он расправился с моей группой, это будет как минимум сложно. А вот девушка, которой он во многом доверяет и симпатизирует, может пригодиться. Я бы ее отпустил.

Почувствовав поддержку, Брюн выпрямила спину и гордо вскинула подбородок. «Не заставляй давить на тебя, – подумал Эрик. – Пожалуйста, не вынуждай меня снова на тебя влиять».

– Все, что касается Брюн, буду решать я, – жестко промолвил он, – нравится вам это или нет. Она выходит за меня замуж, и я отвечаю за нее. Брюн, даже не думай спорить. Берт, тебе лучше подобрать другой вариант.

Альберт понимающе кивнул. Последним, что увидел Эрик перед тем, как погрузиться в глубокий спокойный сон, был взгляд брата – печальный и все понимающий. Потом он понял, что мягко скользит куда-то со стула, и его быстро подхватывают руки Фрица, должно быть, давно готового к такому повороту событий.

Кажется, Брюн кинулась к нему. Кажется, она испуганно закричала.

А потом стало темно.

Фриц осторожно подхватил Эрика, не давая ему свалиться на грязный пол, и свистнул. Из кухни вышел давешний оборванец, и вдвоем они потащили Эрика в комнатушку, которой пользовался хозяин чайной, чтоб вздремнуть после обеда, не отходя далеко от рабочего места. Брюн с ужасом смотрела им вслед – Альберт моргнул, и к ней вновь вернулась способность двигаться и говорить.

– Эрик! – вскричала Брюн, бросившись к комнатушке. Альберт перехватил ее – так смертоносная желтая мамба бросается на жертву – и негромко произнес:

– Будет тебе трепыхаться, птичка. Хотела помочь – так помогай.

Брюн испуганно посмотрела на него, словно никак не могла взять в толк, что имеет в виду Альберт. Тот усмехнулся и подтолкнул ее в сторону дверей.

– Идем спасать Хаому, – сказал он. – Пожалуй, ты предложила как раз то, что нужно.

– Что ты с ним сделал? Что?

Брюн почти кричала. Когда Эрик вдруг покачнулся и медленно стал оседать куда-то вниз, она почувствовала, что ее сердце на миг остановилось. Альберт, который невозмутимо шагал по переулку, спрятав руки в карманы и совершенно по-босяцки насвистывая какую-то песенку, остановился и обернулся.

– Ничего особенного, – ответил он. – Просто усыпил до нужного момента. Будет спать и видеть приятные сны с тобой в главной роли.

Брюн остановилась. Сейчас, посреди пыльного переулка, залитого слепящим летним солнцем, они с Альбертом казались бойцами на ринге, и невидимые зрители, оторвавшись от молитв чудовищным богам и страшных занятий, таращились на них из-за заколоченных дверей и грязных оконных стекол, ожидая, когда прозвучит сигнал к началу представления.

Драка благородной барышни и шпиона. Такое не каждый день увидишь.

– И что, я могу тебе доверять? – свирепо прошипела Брюн. – После того, как ты родного брата вырубил?

Альберт пожал плечами.

– Мы ведь теперь почти семья, – ответил он, – так что я бы непременно советовал полностью и безоговорочно довериться мне, – по губам Альберта скользнула мягкая улыбка, а в глазах появился теплый блеск. – Ты хотела пойти к дорогому Дереку – так пойдем. Незачем тут торчать, не только у меня есть глаза и уши в Стрелецких выселках.

Брюн невольно поежилась. Дальше они шли рядом и некоторое время хранили сосредоточенное чинное молчание, а затем Брюн спросила:

– Далеко еще?

– Четверть мили, – прикинул Альберт, – или около того.

– Я сделаю все, что смогу, – заверила его Брюн, и Альберт тотчас же воскликнул:

– Без геройств и подвигов, птичка! Лезть на рожон – не твоя задача. Ты тихонько поднимаешься по лестнице на второй этаж – они с Марселлин там, в бывшей гостиной. Постарайся не слишком шуршать платьем и не цокай каблучками. Просто посмотри – убедись, что принцесса жива и здорова, и принеси мне подробнейшее описание помещения. Тобби наверняка начинил его и оружием, и артефактами.

Брюн поежилась. О том, что ее может ждать бомба под какой-нибудь ступенькой, она как-то не подумала.

– Я хотела поговорить с ним, – сказала она. – Попытаться убедить его освободить принцессу.

Альберт расхохотался так, словно это была самая лучшая шутка за всю его жизнь. Звонкий смех пролетел по переулку и растаял, будто стены домов проглотили его.

– Бог ты мой! – воскликнул Альберт, отсмеявшись и вытирая слезы. – Переговорщица! И чего ты хочешь добиться? Убедить Тобби отпустить Марселлин, если там действительно принцесса?

– Да, – хмуро ответила Брюн, чувствуя, как лицо заливается краской так, что даже глаза начинает печь. – Именно это я и хотела сделать.

Альберт продолжал посмеиваться на ходу, но его лицо уже стало серьезным.

– И как ты планируешь его переубедить? – поинтересовался он. Брюн подумала, что ей никогда еще не было настолько стыдно. Появилось стойкое ощущение, что Альберт просто издевается над ней. А ведь с этим человеком ей предстоит жить под одной крышей, если, конечно, он не обманул Эрика, пообещав уйти в отставку. И что же, Альберт так и будет изводить ее колкостями и насмешками.

– Не буду, – откликнулся он на мысли Брюн. – С женой моего брата я буду исключительно добропорядочным джентльменом и просто паинькой. Но ты, мышка, должна понимать, куда и к кому идешь.

Брюн была уверена, что понимала.

– К несчастному человеку, – ответила она, – который полностью раздавлен и изувечен своим горем.

– Как мило, – презрительно хмыкнул Альберт. – Оставь эти сказки для девичьей. Ты идешь в пасть безжалостному и беспощадному хищнику. Который, к тому же, совершенно не дружит с головой.

Они свернули на узенькую улочку, в которой царила настолько плотная тишь, что казалась осязаемой. Двухэтажные дома-развалюхи словно бы нависали над дорогой, и Брюн чудилось, что они с Альбертом оказались в распахнутой пасти чудовища – какого-нибудь из подводных богов, чьи изображения были на вратах храма. Кто здесь живет? Чем занимаются эти люди? Умеют ли они сочувствовать, понимать и любить – или ими правит только разрушение и ненависть?

Брюн не могла понять, почему задумалась об этом именно сейчас.

– Я понимаю, – ответила она. – Но ведь это только часть его души. А я попробую обратиться к другой стороне. Хорошей и доброй.

Альберт хмыкнул.

– И ты уверена, что эта сторона существует? – поинтересовался он, толкнув калитку, за которой лежал унылый запущенный сад. Брюн подалась за ним по крошечной, едва заметной тропке. Улица выглядела полностью вымершей, но кто-то ведь прокладывал тропы…

– Да, – твердо сказала она. – Да, существует. Дерек хороший человек.

Альберт поднялся по засыпанным сором ступенькам к дверям угрюмого двухэтажного дома и, взяв молоток, болтавшийся на цепи, постучал.