Текст книги "!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Вадим Проскурин,Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 316 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. РЫЦАРЬ

1

Некоторое время назад в одной из кордегардий стольного города Барнарда служил юноша-человек по имени Майк Карпентер. Это был обычный рядовой воин, в меру умный, в меру храбрый и ничем не примечательный. И угораздило его однажды влюбиться в девушку по имени Элоиза.

Это была удивительно прелестная девушка, маленькая, худенькая и с милым личиком. У нее был маленький носик кнопочкой, белокурые завитушки вокруг выпуклого лобика и небесно-голубые глаза, несоразмерно огромные, как у кукол, в которые играют богатые девочки. Она и сама была как куколка, ее все так называли, кроме рыжего Фреда, он однажды назвал ее овцой, Майк развернулся и ударил бы прямо в лицо, если бы Фред не заблокировал удар. Тогда Фред пристально посмотрел в глаза Майка, тихо сказал «извини» и отошел в сторону. Они больше никогда не обсуждали этот случай, и Майк был благодарен Фреду, что он не растер Майка по стенке, не обломал ему руки-ноги, и ни словом не обмолвился товарищам о любви Майка. Тогда Майк думал, что эта любовь безответна.

Он никогда не мечтал о близости с Элоизой, его любовь была небесной, а не земной. Он воспринимал Элоизу не как девушку из плоти и крови, а как некое неземное создание, наподобие ангелов, окружающих Иегову, или нимф, окружающих античных богов. Он восхищался и любовался ею, не смея ни приблизиться, ни заговорить. Он не знал, кто она такая. По одежде, прическе и маникюру было ясно, что она не простолюдинка, а девушка из благородной семьи, но тогда Майк не задумывался об этом. Глядя на Элоизу, он видел не прическу и не одежду и уж тем более не маникюр. Он воспринимал ее как цельный образ, как воплощенную картину древнего мастера, в отношении которой любое чувство, кроме восхищения, стало бы кощунством. Кит Стивенс однажды сказал, что такое отношение к девушке достойно сопливого юнца, но не дипломированного воина. Майк ответил ему, что дипломированный воин сам решает, что достойно, а что недостойно, а если кто несогласен, так пусть держит свое мнение при себе, если не хочет испробовать остроту клинка дипломированного воина. Кит рассмеялся, хлопнул Майка по плечу и больше они об этом не говорили.

Все изменилось одним вечером, который поначалу казался ничем не примечательным и даже скучным. Билл Ватсон отмечал сто тысяч дней со дня рождения, он арендовал курильню и пригласил туда чуть ли не всю кордегардию. Из молодежи, кроме Майка, там были, Кит, Фред, его брат-близнец Джордж, и еще трое-четверо ребят, которых Майк не запомнил. Поначалу молодые воины соблюдали приличия в присутствии старших товарищей, и потому скучали. Сиди ровно, вилку держи в левой руке, нож в правой, утирай губы салфеткой, громко не говори и не смейся, старших не перебивай, а если обратятся, отвечай почтительно… Торжественный обед был очень долгим и мучительно скучным, а ритуальная трубка мира не торкнула ничуть, как будто орки-официанты набили ее не коноплей, а соломой из хлева. Но когда унесли столы и принесли кушетки, когда курить стали не по ритуалу, а кто как хочет, в общем, косяка после третьего-четвертого началось веселье. Раскрасневшийся майор Стормер заявил, что танцовщица-орчанка не умеет танцевать стриптиз, и сейчас он покажет, как это делается правильно. И показал. Пожалуй, ни одна стриптизерша в этой курильне еще не удостаивалась таких бурных аплодисментов. В конце, правда, сэр Стормер сорвался с шеста, но не смутился, а гордо выпрямился, распушил моржовые усы и сказал, обращаясь к танцовщицам:

– Учитесь, твари, как надо.

И ухватил за талию ближайшую орчанку и завалил на ближайшую кушетку. И началась оргия. Майк в тот момент как раз раскуривал очередной косяк, и потому промедлил, и самки ему не досталось. Хуже того, он подавился конопляным дымом и закашлялся так, что ему пришлось покинуть пиршественную залу, чтобы не смущать своим кашлем товарищей. В коридоре его начало тошнить, но он каким-то чудом успел добежать до крыльца, не обгадив пол.

Свежий воздух привел Майка в чувство. «Хорошо, что никто не заметил», подумал он. Постоял минуту, почувствовал, что начинает трезветь, и пошел внутрь. Ощущение трезвости было ложным, но тогда он этого не понимал.

В дверях он столкнулся с какой-то девчонкой. Она была сильно ниже его ростом, и все, что Майк разглядел – прекрасные белокурые волосы, большая редкость для орчанки. Эта девочка сразу напомнила ему Элоизу, и Майк понял, что не упустит такого шанса. Он сграбастал ее в охапку, затащил в какой-то чулан и грубо оприходовал. Поначалу она сопротивлялась, но это длилось буквально считанные секунды, потом она вдруг обмякла и прижалась к его губам жарким поцелуем. Они занимались любовью на грязном ковре, она шептала ему непристойности, а он боялся случайно открыть глаза и увидеть вместо милой Элоизы чужой орочий лик с тремя зелеными жабами. Он знал, что если это случится, наслаждение уйдет, ему на смену придет ярость, и что он тогда сделает с несчастной убогой орчанкой…

Но он справился. Наслаждение не ушло, а достигло пика, и перевалило через него, и девочка разделила его наслаждение и даже, похоже, превзошла. Они лежали, обнявшись, она гладила его по щеке и вдруг сказала:

– А я и не знала, что ты такой мужественный. Когда ты трезвый, ты такой странный… Как будто меня боишься…

Майк открыл глаза. На лице девушки, лежавшей рядом с ним, не было никаких татуировок. Она улыбалась и смотрела на него любящими глазами, и он не поверил тому, что увидел. Он поднялся на колени, окинул взглядом ее полубонаженное тело и увидел на ее плече голубую саламандру. Только тогда он поверил.

– Ты… – прошептал он, и голос отказал ему. Он сглотнул и с трудом продолжил: – Тебя зовут Элоиза?

Она расхохоталась, и ее смех был подобен колокольчикам, в которые звонят в праздник блинов. И Майк понял, что она тоже накурена.

– А ты думал, кого-то другого трахаешь? – спросила она.

Майк помотал головой и пробормотал:

– Накурился как свинья.

Элоиза притянула его к себе и стала целовать в щеки, подбородок и губы.

– Ты такой милый, – сказала она. – Раньше я думала, ты дурачок стеснительный, а ты вон какой. Правильно девчонки говорят, в тихих омутах бесы водятся.

– Я тебя люблю, – сказал Майк. – Я тебя так люблю…

Элоиза хихикнула и сказала:

– Я заметила.

Он помог ей одеться, и они покинули курильню. Они бродили по улицам, о чем-то беседовали, время от времени принимались целоваться, и не раз Майк ловил на себе завистливые взгляды прохожих. Он был невероятно, невозможно счастлив, и он видел, что его любимая тоже счастлива. Их чувства подпитывали друг друга и сливались в нечто единое, и Майк не находил слов, которые могли бы правильно описать это нечто. Впрочем, он и не искал слов.

Майк плохо помнил, что было дальше. В какой-то момент они зашли в какой-то трактир, выкурили еще по косяку, потом Майк заказал комнату, она была холодная и грязная, но им было все равно. И в конце Элоиза заснула на его плече, а он лежал, разглядывая засиженный мухами потолок, и время от времени смеялся. Но негромко, чтобы не разбудить любимую.

За первой встречей последовала вторая, затем третья, четвертая… Это было безумие. Майк все время чувствовал себя, как будто обкурился опиума, но счастье от любви неизмеримо острее и сильнее, чем от травы. Это был прекрасный сон, один из тех снов, после которых не хочется просыпаться. Но проснуться пришлось.

Майк никогда не спрашивал Элоизу, кто ее родители. Он догадывался, что его любимая слишком высокого происхождения, чтобы простой воин мог официально посвататься к ней. Да он и не думал всерьез о женитьбе. Он вообще ни о чем не думал, любовь на время лишила его разума, он воспринимал мир так, как воспринимают его дикие звери. Он был беспредельно счастлив, и единственное, о чем он мечтал – чтобы это счастье длилось вечно. Но оно продлилось ровно сто дней.

В одно ужасное утро Майка вызвал полковник Слайти, и Майк, наконец, узнал родовое имя Элоизы. Она оказалась дочерью генерала Брентона. Генерал бесновался, брызгал слюной и тянул руки к Майку, как бы намереваясь его задушить. Какое-то время Майк терпел это, а затем заявил:

– Сэр, вы генерал, а я простой воин, но я человек, а не орк, и вашему благородию не подобает обращаться со мной, как с орком. У меня есть честь, а на чести бывают пятна, и они смываются только кровью. Что же касается ваших упреков, то я узнал родовое имя леди Элоизы лишь четверть часа назад. Мне нет дела до того, чья она дочь, потому что я люблю ее, а не ее родителей. Мне даже жаль, что она ваша дочь, потому что я не хотел бы, чтобы наш сын был подобен вам в крике.

Полковник одобрительно хмыкнул, но генерал бросил на него бешеный взгляд, и тогда полковник закашлялся и отвернулся. Генерал несколько раз вдохнул и выдохнул, как бы собираясь что-то сказать, но так и не нашел подходящих слов. Полковник прокашлялся и прервал неловкую паузу, спросив генерала:

– Может, отпустим бойца?

Генерал промычал нечто неопределенное, полковник кивнул Майку, тот вышел за дверь, и в этот момент генерал Брентон подобрал подходящие слова. Самым мягкими из них были «дерьмо» и «сгною». Майк стоял под дверью и слушал, как генерал орет, а когда он дедал паузу, чтобы перевести дыхание, полковник Слайти вставлял короткие фразы наподобие «пробу ставить негде» и «у парня хотя бы честь есть». А потом сэр Слайти вышел из кабинета, посмотрел на Майка печально, хлопнул по плечу и сказал:

– Держись, парень.

И вот теперь Элоиза Брентон осталась в стольном городе Барнарде, а Майк Карпентер держит путь к орочьему стаду, пастухом которого ему предстоит стать. Несостоявшийся тесть не врал, когда говорил «сгною», он постарался от души, подыскивая место несостоявшемуся зятю. Еще позавчера Майк не видел в своей судьбе ничего особенно ужасного, но вчера прокуратор Джеральд Смит подробно разъяснил ему, какое именно стадо ему придется пасти. Штрафное стадо, надо же, Майк и не знал, что такие бывают. А когда Майк поинтересовался, что случилось с предыдущим пастухом, сэр Смит неожиданно смутился и сказал:

– Не помню, если честно. Там пастухи постоянно меняются, больше трехсот дней ни один не задерживался.

И Майк понял, что сэр Смит смотрит на него как на покойника.

Но пока он еще жив. Его путь лежит на восток, в правый глаз светит солнце, степные ветры овевают его запахом неведомых трав, и конец пути близок. В двадцати шагах впереди неспешно бредет лошадь проводника, и когда он поворачивает голову, Майк видит одну из зеленых жаб, уродующих его щеки. Сзади бок о бок едут четыре орка-телохранителя, они вежливы и почтительны, но Майк не дурак, он понимает, что если кому-нибудь из них взбредет в голову отправить нового пастуха вслед за его предшественником, то так оно и случится. Но Майк вынужден им доверять, потому что следом за ними тянется длинный хвост орков-каторжников, которым терять уже нечего.

Внезапно лошадь проводника заржала и остановилась, а сам проводник громко свистнул, предупреждая об опасности. Телохранители пришпорили лошадей и выдвинулись вперед. Майк положил руку на рукоять меча, и сразу подумал, что теперь это движение стало дурной привычкой, в степи надо хвататься не за меч, а за лук.

В следующую секунду Майк понял, что стало причиной тревоги. Вернее, не что, а кто – всадник, замерший на вершине холма. Всадник, впрочем, не выглядел грозным, никакого оружия в руках у него не было, а когда он поднял пустую руку и приветственно помахал ею, демонстрируя мирные намерения, Майк совсем успокоился и тоже поднял руку и помахал ею. Всадник направил коня навстречу каравану.

– Кто это? – спросил Майк, обращаясь к проводнику.

– Не могу знать, добрый господин, – ответил тот. – Этот орк не из наших.

Но когда всадник приблизился, стало видно, что это не орк, а человек, и, более того, рыцарь – зеленых татуировок на лице не было, а над правым плечом торчала длинная рукоять рыцарского меча. В остальном он, однако, больше похож на орка, чем на человека – маленький, щуплый, лысеющий и весь какой-то задрипанный. Лошадь под стать всаднику – мелкая и задрипанная, серый орочий плащ продран на боку, прямо оборванец какой-то. Но меч говорит сам за себя.

Всадник подъехал вплотную.

– Приветствую вас, сэр рыцарь, – сказал Майк. – Я Майк Карпентер, пастух. Направляюсь в доверенное мне стадо.

Всадник кивнул и сказал:

– Ты можешь называть меня Джон Росс. Можно просто Джон. Я хотел бы воспользоваться твоим гостеприимством, сэр Майк.

– Я не имею чести носить рыцарское звание, – сказал Майк и отодвинул полу плаща, демонстрируя рукоять болтающегося на боку меча-селедки.

– Извини, Майк, не заметил, – сказал сэр Джон и улыбнулся.

Майк удивленно поднял брови. Сэр рыцарь извиняется перед простым воином? Ненормальный какой-то.

– Не стоит извинений, сэр Джон, – сказал Майк. – Могу я осведомиться, что привело сэра рыцаря в эти печальные края?

– Печальные края – хорошо сказано, – заметил сэр Джон. – Я прошу твоего гостеприимства, Майк, меня привело сюда именно это.

– Конечно, сэр Джон, – сказал Майк. – Для меня большая честь поделиться всем, что имею, со старшим товарищем, попавшим в беду.

– Благодарю, – сказал сэр Джон и повернул лошадь, занимая место в караване рядом с Майком.

Орки-телохранители заняли свои места за спиной, орки-надсмотрщики завопили, поднимая с неожиданного привала орков-каторжников. Засвистели плети. Сэр Джон посмотрел на это зрелище и спросил:

– Майк, могу я осведомиться, что это за пешие орки, которых ты ведешь за собой?

– Каторжники, – ответил Майк.

Сэр Джон молчал некоторое время, а затем сказал:

– Извини, Майк, но я не понял твоего ответа. Мне казалось, я неплохо знаю обычаи Оркланда, но мне не приходилось слышать, что здесь бывают каторжники.

– Мне тоже раньше не приходилось, – сказал Майк. – Это местный обычай, он действует только в дистрикте Иден. Я могу о нем рассказать, но это будет долгая история.

– Расскажи, будь добр, – попросил сэр Джон. – Заодно время скоротаем.

– Хорошо, сэр рыцарь, как вам угодно, – сказал Майк. – Да будет вам известно, что в дистрикте Иден издавна повелось, что эльфы всегда совершают набеги на одно и то же стадо. Это связано с географией дистрикта. Я попробую объяснить…

– Не трудись, – прервал его сэр Джон. – Мне доводилось видеть карту этой местности. Сейчас я соображу… Надо полагать, загон твоего стада располагается где-то у Карбоновых болот? Я прав?

– Вы правы, сэр рыцарь, – согласился Майк. – Тогда вы, наверное, уже поняли, почему эльфы набегают именно на это стадо.

– Это очевидно, – сказал Джон. – Эльфы совершают переходы по ночам, а дни проводят в укрытиях. Самое лучшее укрытие для эльфийского отряда – черная роща их вонючих деревьев. Черные деревья любят влажные места, не болотистые, но влажные. Если бы я был орлом и смог взглянуть на Карбоновые болота сверху, я увидел бы, что они окружены по периметру ожерельем, составленным из черных пятен эльфийских рощ.

– Вы рассуждаете как поэт, сэр рыцарь, – сказал Майк.

Джон странно хмыкнул и несколько секунд молчал. Затем он продолжил:

– Итак, самый удобный для эльфов путь к границам дистрикта Иден идет вдоль края Баскервильских болот. Естественно, все эльфийские отряды идут именно этим путем. Но я не понимаю, какому идиоту пришло в голову поселить орочье стадо там, где оно будет подвергаться набегам каждые сто дней, если не чаще. В таком месте надо крепость ставить, а не орков селить.

– Когда я беседовал с прокуратором, я тоже поначалу удивился, – сказал Майк. – Но сэр Джеральд Смит объяснил мне, что когда от набега пучеглазых страдает крепость, гибнут воины, а когда от набега страдает стадо, гибнут орки. И не просто орки, а преступники, которых никому не жалко. Если орк живет по заветам богов, не нарушает запреты, чтит господ и полубоссов, такому орку бояться нечего. А орку, преступившему закон, в штрафном стаде самое место. Сэр Смит говорил, что этот порядок упрощает управление орками в остальных стадах.

– Это уж наверняка, – пробормотал Джон. Немного подумал и спросил: – А что если в одну несчастную ночь эльфы не ограничатся набегом на штрафное стадо? Что если они пойдут дальше?

– Такого еще не бывало, – ответил Майк. – Сами посудите, зачем эльфам идти дальше? Черных рощ дальше нет, дневать придется в полях, а эльфы этого не любят. Даже если они дойдут до следующего стада и разорят его, конница сэра Смита легко перехватит их на обратном пути. Эльфы все это понимают и никогда не идут дальше штрафного загона.

– Понятно, – сказал Джон. – А тебе самому в этом загоне не страшно будет жить?

– Я не буду в нем жить, – сказал Майк. – В штрафном стаде не один загон, как обычно, а два. Первый загон – центральный, в нем живут только те каторжники, которые провинились незначительно. Там же живут орки, которые родились в штрафном стаде, там же стоит балаган пастуха. А в полудне пути на восток устроен второй загон, штрафной. Именно его разоряют эльфы. Туда сгоняют совсем закоренелых преступников.

– Интересно, – сказал Джон. – А почему эти закоренелые преступники не разбегаются?

– Куда им разбегаться? – улыбнулся Майк. – Там вокруг полей сплошиые болота со всех сторон, только две тропы проходимы. Одна ведет к эльфам, а другая – в центральный загон, она блокпостом перегорожена. Некуда преступникам разбегаться.

– Кажется, я начинаю понимать, что к чему, – сказал Джон. – Те орки, которые идут пешком – это совсем закоренелые преступники, а те, которые едут на лошадях – не совсем закоренелые преступники, верно?

– Верно за одним исключением, – сказал Майк. – Вон оно едет.

Майк указал пальцем, Джон посмотрел в указанном направлении, и увидел юную и довольно симпатичную орчанку, ехавшую на лошади. Ее посадка была необычной, Джон не сразу понял, что ее руки привязаны к луке седла.

– Что она натворила? – спросил Джон. – Она не выглядит опасной.

– Сэр Смит тоже так полагал, – сказал Майк. – До тех пор пока она не отказала ему в близости. С особым цинизмом отказала.

– С особым цинизмом – это как? – заинтересовался Джон.

– Не знаю, – ответил Майк. – Сэр Джеральд Смит подробностей не излашал, а выспрашивать я постеснялся. А давайте ее саму спросим. Эй, животное! – обратился Майк к орку-воину, ехавшему рядом с орчанкой. – Тащи сюда вон ту жабу, быстро!

– Я гляжу, ты уже научился командовать орками, – заметил Джон.

– Этому быстро учишься, – сказал Майк. – Ну ты, жаба! – обратился он к орчанке-преступнице.

Судя по всему, он хотел сказать что-то еще, но не успел, потому что орчанка заявила:

– Сам ты жаба!

Сэр Джон неожиданно рассмеялся.

– Храбрая девчонка, – сказал он.

Орчанка смерила его негодующим взглядом и ничего не ответила.

Майк вздохнул и сказал:

– Даже не знаю, что с ней делать. По-хорошему, надо голову срубить, но сэр Смит может передумать… Говорят, он одну наложницу уже отправлял в штрафное стадо, а потом вернул с полдороги. Правда, ту он отправлял в основной загон, не в штрафной, и про ту он вроде не говорил об особом цинизме…

– Это потому что Серая Шейка яйца ему не отрывала, – заявила орчанка.

Сэр Джон снова рассмеялся и спросил:

– А ты отрывала? И как, оторвала?

– Не смогла, – покачала головой орчанка. – Они, оказывается, крепко к чреслам приделаны. Но намяла знатно. Надо было сразу зубами впиваться…

Майк поежился, должно быть, представил себя на месте сэра Джеральда. Джон, однако, сохранял спокойствие.

– Как зовут тебя, красна девица? – спросил он.

– Не такая уж я и красная, – заявила девица. – Я в поле никогда не работала, только в балагане.

– Извини, розовая девица, – сказал Джон с серьезным видом. – Так как тебя зовут?

– А тебе какое дело? – отозвалась девица, надула губки и отвернулась.

– Аленький Цветочек ее зовут, – сказал Майк. – Ну, то есть, раньше ее так звали. Теперь-то такое имя к ней прилагать даже неловко как-то.

– Почему неловко? – спросил Джон. – Есть такой цветок, роза называется, у него стебель шипами весь утыкан, так что голой рукой не возьмешь, пока шипы не срежешь. Вполне себе аленький цветочек.

– Все равно не тянет она на цветочек, – заявил Майк. – Даже на жабу не тянет, змея она подколодная. Вы ведь слышали, как она меня обозвала. Ничего не боится!

– А чего ей теперь бояться? – спросил Джон. – Я так понимаю, хуже, чем в штрафном загоне ей уже не будет. Не знаю точно, какие там порядки, но могу кое-что предположить. Толпа озверелых мужланов, которым нечего уже терять, стоящие вне всяких законов… Догадываюсь, как они отнесутся к смазливой девчонке.

– Я им быстро яйца поотрываю, – заявила Аленький Цветочек.

– Забавно было бы посмотреть, – сказал Майк. – Может, стоит посетить штрафной загон ради развлечения…

Орк-охранник, сопровождающий девушку, громко кашлянул.

– Что-то хочешь сказать, животное? – осведомился Майк.

– Опасно штрафной загон, – сказал орк. – Звери, не орки. Терять нечего. Сэр рыцарь мудро говорить.

– Гм, – сказал Джон.

Майк нахмурился и вдруг изумленно уставился на Аленького Цветочка.

– До меня только-только дошло, – сказал он. – Ты, роза с шипами, ты же полукровка!

– А ты тупица, – спокойно ответила Аленький Цветочек. – Я уже третий день нормально разговариваю, а никто еще не понял.

Майк досадливо крякнул и положил руку на рукоять сабли.

– Невозможно это терпеть, – пожаловался он Джону. – Так не хочется ее рубить…

– Как раз это ей и нужно, – сказал Джон. – Легкая смерть.

– Вот сука, – сказал Майк.

Некоторое время они ехали молча. А затем Майк воскликнул:

– Нет, ну это ужас какой-то! Совершенно невозможно терпеть! Я, пожалуй, не буду ее в штрафной загон загогнять, я ей лучше казнь устрою с пытками. Прямо сегодня вечером.

– Не осмелишься, – заявила Аленький Цветочек. – Сэр Джеральд ясно сказал «в штрафной закон спровадить, чтобы сдохла там, как свинья в грязи». Он не говорил «пытать». Так что выполняй приказ и не выпендривайся.

– Забавная девчонка, – сказал Джон.

– Вам смешно, потому что она не вас оскорбляет, – сказал Майк.

– Нет, – покачал головой Джон. – Не поэтому. А ну-ка, Аленький Цветочек, попробуй меня оскорбить.

– Ты сосешь лошадиные пенисы, – заявила орчанка.

– Плохо, – сказал Джон. – Попробуй еще раз.

– Ты сосешь вонючие пенисы дохлых жеребцов и жрешь эльфийское говно, – сказала Аленький Цветочек.

– Еще хуже, – сказал Джон. – Запомни, девочка, заявляя неправду, хорошо не оскорбить. Ты сама знаешь, что сказала неправду, и я это знаю, и Майк тоже. С тем же успехом ты могла сказать «у тебя рога на голове» или «у тебя шесть пальцев на руке».

– Ты все равно жрешь эльфийское говно, – заявила Аленький Цветочек. – У тебя вся морда в эльфийском говне. От тебя разит эльфийским говном. Твоя мама давала оркам.

– Вы очень терпеливы, сэр Джон, – заметил Майк.

– Ничуть, – покачал головой Джон. – В ее словах нет ничего оскорбительного, они просто смешны. Еще раз повторяю: очень трудно оскорбить человека, произнося очевидную неправду.

– А если бы я сказал о вас то же самое? – спросил Майк.

– Ты – другое дело, – ответил Джон. – Ты – воин, а не бестолковое животное. Мне не совсем безразлично твое мнение обо мне.

– Я не бестолковое животное! – воскликнула Аленький Цветочек.

– Докажи, – сказал Джон. – Пока ты даже оскорбить меня не смогла.

Аленький Цветочек немного подумала и сказала:

– Ты урод. Маленький лысый урод, тебе не даст ни одна человеческая женщина. Ты, должно быть, только с орчанками вроде меня кувыркаешься!

Джон расхохотался.

– Молодец! – сказал он. – Быстро нашла, чем поддеть. Будь я моложе, я бы после таких слов обязательно снес бы тебе голову. Но я не настолько молод.

– Не стоит, что ли? – фыркнула Аленький Цветочек.

– И не настолько стар, – улыбнулся Джон. – Видишь ли, Аленький Цветочек, женщины любят меня не за смазливую мордашку.

– А за что? – спросила орчанка.

– За ум, такт, добрый характер и хорошее чувство юмора, – ответил Джон.

Орчанка рассмеялась.

– Вот видишь, – сказал Джон. – Я тебя уже очаровал.

– Да иди ты! – воскликнула Аленький Цветочек и отвернулась.

– Однако я не понимаю, сэр Джон, почему вы позволяете ей так разговаривать, – сказал Майк.

– Потому что мне нет дела до того, как она со мной разговаривает, – сказал Джон. – Представь себе, выходишь ты из балагана, а перед тобой стоит лошадь и говорит: «Ты жрешь эльфийское дерьмо!» Неужели ты оскорбишься? Думаю, ты воскликнешь: «Ба! Говорящая лошадь!»

Майк рассмеялся.

– Теперь я понял, – сказал он. – Сэр Джон, я восхищен вашей уверенностью в себе. Кстати, могу я осведомиться о причинах, заставивших почтенного сэра рыцаря отправиться в путешествие по столь опасным краям?

Джон удивленно поднял брови.

– Почему ты считаешь эти края опасными? – спросил он. – Ты сам говорил, что эльфы не заходят так далеко на запад.

– Ну… – замялся Майк. – Если я не ошибаюсь, на момент нашей встречи вы этого еще не знали.

Неожиданно его перебила Аленький Цветочек.

– Ты уходишь от ответа, рыцарь! – заявила она. – Добрый господин тебя не о том спрашивал.

– Ты права, девочка, – сказал Джон. – Я действительно ухожу от ответа. Извини, Майк, но причина моего путешествия должна оставаться тайной.

– Ты не жрец, – заявила Аленький Цветочек. – У тебя нет татуировки на лбу. У тебя вообще нигде нет татуировок! Ты – беглый полукровка!

Джон рассмеялся, расстегнул плащ, аккуратно сложил перед собой на седле, и стянул рубаху через голову. Тело рыцаря оказалось очень тощим и почти не жилистым, оно больше подошло бы дешевому орку-слуге, а не человеку-рыцарю. Но…

– Мое почтение, сэр Джон, – сказал Майк. – Вам стоило сразу сказать, что вы принадлежите к древнему королевскому роду.

– Достойный рыцарь приобретает почтение не делами предков, но собственными делами, – сказал Джон. – Кроме того, принадлежностью к роду индюка не всегда разумно хвастаться.

– Да ты боишься! – воскликнула Аленький Цветочек. – Ты трус! Ой!

Последний вскрик был совершенно неожиданным.

– Что такое, девочка? – осведомился Джон с ласковой интонацией. – Тебя что-то напугало?

– Нет, – с усилием ответила Аленький Цветочек. – Так, померещилось.

– Бедная девочка, – сказал Джон. – Тяжело тебе, должно быть. Дрянь всякая мерещится… А скажи, Аленький Цветочек, если тебе развязать руки, ты будешь вести себя как подобает юной девушке?

– Конечно, буду! – воскликнула Аленький Цветочек. – Пока до ножа не дотянусь.

– Зря ты так, девочка, – сказал Джон. – Я хотел было попросить Майка подарить тебя мне, а теперь уже не знаю, стоит ли. Мне казалось, ты не злая, а просто обиженная, но теперь… В этом отряде никто не сделал тебе ничего плохого, зачем тебе нож?

– А зачем тебе я? – спросила Аленький Цветочек. – Поглумиться хочешь?

– Нет, – покачал головой Джон. – Просто мне показалось, что ты заслуживаешь лучшей судьбы.

– Сэр Смит полагает иначе, – сказала Аленький Цветочек.

– Мне нет дела до сэра Смита, – сказал Джон. – Я сам принимаю решения.

Майк издал неясный звук, похожий на удивленное хрюкание, и спросил:

– Сэр Джон, вы, что, вне закона?

– В некотором смысле, – ответил Джон. – Но я не в розыске, можешь не бояться. Я никого не убивал, не грабил, не разворовывал казну и не совершал иных преступлений.

– Ты нашел в степи древний клад и упер артефакт, – заявила Аленький Цветочек. – Вон он, к седлу приторочен.

Только сейчас Майк заметил, что к седлу Джона, действительно, приторочен небольшой прямоугольный предмет, завернутый в какую-то тряпку.

– Глазастая девочка, – сказал Джон. – И умная. Ты почти угадала. Жалко будет тебя убивать.

– А ты не убивай! – заявила Аленький Цветочек.

– А я и не собираюсь, – сказал Джон. – Желающие и без меня найдутся. Вот если бы ты пообещала вести себя прилично и ни на кого не бросаться…

– То что? – спросила Аленький Цветочек.

– То я взял бы тебя под свою защиту, – сказал Джон. – Если, конечно, Майк не будет против.

– Я подумаю, – сказала Аленький Цветочек.

– Подумай, – сказал Джон.