Текст книги "!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Вадим Проскурин,Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 225 (всего у книги 316 страниц)

Глава 8. «Тебе не жаль меня, Вера?»

Дальше все было цивильно и очень скучно.

На следующее утро мы с Тобби вернулись в столицу. Министр отвез меня к моему дому, сказал, что уладит все имущественные формальности, и, церемонно поцеловав мне руку, уехал. Я вздохнула с облегчением.

Прислуга отреагировала на мое появление так, словно я воскресла из мертвых. После того, как счастливые охи, ахи и слезы иссякли, а я приняла ванну и наконец-то переоделась в домашнее платье, выяснилось, что два дня назад здесь были люди из секретной службы, которые перевернули вверх дном мой кабинет и вывезли все бумаги. Бедная Лиззи перепугалась настолько, что осмелилась задать вопрос:

– Но что же скажет госпожа Вера?

Вопрос, разумеется, был бредовым – а ответ впечатляющим.

– Твою госпожу министр Тобби пристрелил. Как собаку.

Лиззи испугалась так, что незамедлительно грохнулась в обморок. И повторила этот трюк, увидев меня в гостиной.

Итак, дело Эвгара Миерхольта было закрыто, и жизнь потихоньку вернулась в спокойное русло. Несколько дней я бездельничала: спала до обеда, потом отправлялась на прогулку в парк или на выставку модного живописца, где люди с умным видом хвалили то, чего не понимают. Вечером был театр.

Потом в мой дом постучал молодой человек в инквизиторской форме – привез пять коробок с изъятыми у меня документами. Вишенкой на торте было официальное письмо из министерства, украшенное невообразимым количеством печатей. Увидев инквизицию на пороге, Лиззи попробовала снова упасть в обморок, но по пути передумала и просто скрылась на кухне. Раскланявшись с посланником, я распечатала письмо и прочла:

«Девица Вера Хасинда Анхельм, официально уведомляем вас о том, что приказом номер 223-000-143Б особой канцелярии его величества вы и ваше состояние подлежите передаче в опеку до вашего вступления в законный брак. Основание: Гражданский кодекс, статья номер 233».

Я выругалась. Все правильно, по законам Хаомы незамужняя девушка должна быть под надзором родителей либо опекуна. Вера Ланге могла поплевывать на Гражданский кодекс, а вот Вера Анхельм не могла позволить себе подобную роскошь.

Уведомление было написано ровным каллиграфическим почерком секретаря и подписано министром благочиния. Чуть ниже его подписи шли несколько карандашных строчек – буквы были острые, с резким подчеркиванием согласных:

«Дорогая Вера! Король настаивает на постоянном надзоре за тобой – что может быть лучше, чем заботливое внимание доброго друга, то есть меня. Я опередил пару старых болванов из сената, покушавшихся на твое состояние и внимание, так что теперь ты под моей опекой. Не волнуйся, докучать тебе я не собираюсь. Если возникнут какие-то проблемы, просто отправь мне письмовник.

Всегда твой, Д.Т».

Я скомкала письмо и запустила его в камин. Что ж, этого следовало ожидать: я слишком многое успела узнать, и король не мог отпустить меня просто так, не поставив надзирателя. Мало ли, вдруг я захочу рискнуть рукой… Машинально почесав то место, где стояла невидимая печать о неразглашении государственной тайны, я хотела было отправиться в кабинет – принять несколько капель настойки для успокоения нервов, но в это время в дверь снова постучали.

Это было приглашение на королевский бал-маскарад в честь начала Угасающей недели. Со всеми своими приключениями я и забыла о том, что наступает пора моих любимых праздников: Угасающая неделя отмечала окончание сбора урожая и начало осени, убывание дня и наступление первых заморозков. Ведь и верно, дома уже начали украшать гирляндами из красных и рыжих листьев, во всех кухнях пеклись яблочные пироги, а возле порогов ставили тыквы и корзины с яблоками.

Незамужних девушек благородного происхождения всегда приглашали во дворец – это были практически смотрины, и я не хотела думать, для кого меня выбрали. Не просто так ведь это приглашение.

Маскарад был назначен на сегодняшний вечер. Я устало вздохнула и позвала Лиззи: надо было начинать приготовления.

Короля и королевы на маскараде не было – вчера утром они покинули столицу, отправившись в традиционное осеннее паломничество в горный монастырь Аруван. Я невольно вздохнула с облегчением и, поправив маску, направилась к столу с винами и закусками, лавируя между гостями. Кого тут только не было: духи небесные, птицы, бабочки, цветы – от ярких красок рябило в глазах. Я была одета скромно, в легкое светло-зеленое платье с простенькой маской, украшенной серебряными листьями. Замуж мне не надо, для танцев пока нет особенного настроения, а вот хорошая еда и напитки – это всегда приятно и полезно.

Но предаться чревоугодию мне не дали. Знакомая рука опустилась на мою талию, и через несколько мгновений высокий мужчина в черном уже кружил меня в быстром танце. Должно быть, принц Эвгар очень любил такие маскарады: когда еще сможешь побыть на празднике в своем собственном доме… Почему-то мне казалось, что в детстве и юности он был лишен этого, и смотрел на то, как радуются другие, не имея возможности присоединиться к ним.

– Ты отлично танцуешь, – негромко заметил Эвгар. Уголки рта дрогнули в улыбке. Я только и нашлась, что ответить:

– Спасибо.

На мое счастье музыка стихла – танец закончился, а в зал внесли новые подносы, заставленные бокалами с золотым шипучим вином. Эвгар проводил меня к одной из скамеечек для отдыха и, когда я села и демонстративно занялась разглаживанием кружев на платье, произнес:

– Отец снова меня запер.

– Сочувствую, – откликнулась я. – Говорят, ты смог вылечить брата.

Эвгар кивнул. Сел рядом, взял меня за руку и указал в противоположный конец зала – там красавец в золотистом одеянии мило беседовал со стайкой девушек, ловивших каждое его слово. Судя по всему, принц Эван забыл и думать о каких-то хворях и предвкушал приятный вечер в женском обществе.

– Жив-здоров. С наследником престола все в порядке.

– Ты сбежал, чтоб не лечить его?

Эвгар улыбнулся и не ответил. Я вдруг подумала, что при всем желании не смогу выдернуть руку из его ладоней. Сильные, сухие, чуть шершавые – я представила, как они ложатся на обнаженную спину и скользят вниз…

К щекам прилила кровь.

– Да, – со спокойной легкостью признался Эвгар. – Но мой друг Дерек убедил меня вернуться.

Ну конечно. Без Тобби здесь не обошлось. Эвгар придвинулся поближе и шепнул:

– Прости. Я не должен был гонять тебя по болоту.

Музыка вдруг стала тихой, почти неразличимой. Краски померкли. На мир словно набросили вуаль, скрывающую цвета, запахи и звуки, и я каким-то шестым чувством ощутила, что сейчас нас с Эвгаром никто не видит – мы словно вывалились из мира. Эвгар осторожно снял мою маску и погладил меня по щеке.

– Что за великий артефакт ты делаешь? – спросила я, пытаясь сбросить наваждение. Лицо горело, ноги сделались ватными, я понимала, что не могу противостоять колдовству Эвгара, и все-таки продолжала барахтаться, как муха в паутине.

– Не для того, чтоб лечить брата, – улыбнулся Эвгар и, избавившись от маски, приник к моим губам в поцелуе. Я безвольно обмякла в его объятиях, решив, что проще капитулировать перед решительным и властным напором и дождаться, когда он сойдет на нет.

Он целовался хорошо. В меру напористо, в меру нежно – мне пришлось приложить значительные усилия, чтоб не откликнуться на поцелуй, и Эвгар, должно быть, это понял. Оторвавшись от меня, он довольно улыбнулся и сказал:

– Если тебе интереснее артефакты, то я многое могу о них рассказать.

Звуки и цвета нахлынули на меня пестрым водопадом, и некоторое время я сидела молча – смотрела, как пары кружатся в танце, и в голове не было ни единой мысли, только радость от того, что наваждение исчезло.

– Не надо меня привораживать, – наконец, сказала я. Эвгар только руками развел.

– Ничего не могу с собой поделать, – ответил он и признался: – Меня к тебе влечет, и я иногда сам этому удивляюсь. Так вот, артефакты… Ты принесла мне элемент самого сильного артефакта Смерти за всю историю.

В бальном зале было тепло, но я вдруг почувствовала, как по спине мазнуло ледяным ветром. Вспомнилось лицо Альфреда, слова «Ты и есть смерть», сказанные злобным свистящим шепотом.

– И для кого артефакт? – поинтересовалась я, стараясь говорить с максимально возможным равнодушием.

– Для брата и папы? – задумчиво предположил Эвгар, и не успела я вздрогнуть от ужаса, как он добавил: – Нет. Я их все-таки люблю, несмотря на серьезные противоречия.

Я готова была в этом усомниться. Хотя, учитывая душевное состояние Эвгара, кто поймет, как выглядит его любовь.

– Тогда для кого?

– А вот для этого я тебя и найму, – весело произнес Эвгар. – Насколько мне известно, ты сейчас не занята.

Возглас возмущения, слетевший с моих губ, заставил шарахнуться от нас какую-то парочку, явно искавшую, где бы уединиться. Ну, хоть у кого-то с личной жизнью все в порядке.

– Работать на тебя? Вот уж не собираюсь!

Эвгар довольно усмехнулся.

– Миллион золотых карун, – произнес он и тотчас же поправился: – Хотя нет… Исполнение одного желания. Любого желания.

А вот это уже был интересный поворот. Когда артефактор уровня Эвгара говорит об исполнении любого желания, то ему стоит верить – или как минимум прислушаться.

– У меня нет желаний, – откликнулась я, лениво скользя взглядом по танцующим парам. Вон и мой новоиспеченный опекун – маска полностью скрывала лицо Тобби, но его с легкостью можно было узнать по белоснежному камзолу, богато украшенному вышивкой и каменьями. Компанию господину министру составляла барышня в наряде лисы, настолько ярком, что резало глаза.

– Не может быть, – похоже, Эвгар удивился по-настоящему. – Нет желаний? Совсем?

– Ну разве чтобы вы оставили меня в покое, – ответила я достаточно резко, чтоб Эвгар отодвинулся на скамье. Он заложил ногу на ногу и оценивающе посмотрел на меня.

– Примерно этого я и ожидал, – ответил он. – Тебе не жаль меня, Вера?

– Признаться, нет, – сказала я. Танец закончился, Тобби передал свою барышню ее разочарованной матушке и, подняв маску на макушку, устроился со стариками за карточным столом. Похоже, с этой стороны я помощи не дождусь.

– А избавиться от проклятия? – вдруг сказал Эвгар, и я застыла, словно он ударил меня. Эвгар смерил меня пристальным оценивающим взглядом и промолвил: – Я не вижу его деталей, но оно есть. Окутывает тебя черным облаком. Могу его убрать.

Некоторое время я сидела, не произнося ни слова – кажется, я дышать разучилась. Музыка, голоса людей, огромный бальный зал – все это отдалилось, будто меня отделили стеклом. Наконец я откликнулась:

– Полностью и без последствий?

Эвгар довольно улыбнулся.

– Разумеется. Зачем нам полумеры?

Я едва удержалась от согласия – «Да! Да! Да!» так и рвалось с губ. Но Эвгар наверняка врал. Будь все настолько просто, Тобби не потратил бы на меня столько сил и времени. Подумаешь, проклятие. Что он, проклятий не видал?

– Ну допустим, – вздохнула я, понимая, что если начинаешь торг, то уже проиграл. Надо бы просто встать и уйти домой, но я не могла собраться с силами и подняться со скамьи. – Так что именно тебе нужно?

Эвгар медленно поднял руку и каким-то неуверенным жестом дотронулся до виска. Случившаяся перемена была резкой – вроде бы только что он был спокоен и уверен в том, что все идет, как должно, и внезапно стал каким-то растерянным и несчастным.

– Все в порядке? – на всякий случай уточнила я. Эвгар с совершенно жалким видом посмотрел на меня и глухо произнес:

– Нет. Проводи меня.

Покои Эвгара неуловимо изменились. Вроде бы ничего особенного: открытая коробка сигар на каминной полке, сюртук, небрежно сброшенный в кресло, какая-то скомканная обертка на полу, чашка с недопитым чаем и блюдце с остатками печенья – и вот уже совсем другое впечатление. Не комнаты кокетки, а убежище несчастного и гонимого.

Я закрыла дверь, довела Эвгара до кровати и помогла ему лечь. Никто из гостей и слуг не обратил на нас никакого внимания. Нас будто бы не существовало в их мире.

– Что с тобой? – спросила я, глядя, как Эвгар слепо возится с шейным платком и не может его развязать.

– Бывает, – едва слышно прошелестел Эвгар. – Отец попросил лучших магов наложить на меня чары… Если выхожу из комнаты надолго, то они начинают убивать.

Я неопределенно пожала плечами. Допрыгался, что тут скажешь. Мне, конечно, было жаль Эвгара, посаженного на магическую цепь собственным отцом – и в то же время какая-то часть души говорила: ну и поделом тебе! Эвгар наконец сумел справиться с платком и безвольно опустил руку на кровать.

– Избавься от чар, – предложила я. – Ты настолько самоуверенно говоришь о своих талантах – так сбрось эти оковы. Для тебя это должно быть пустяком.

Губы Эвгара дрогнули в улыбке.

– Пока не могу, – ответил он. Я опустилась в кресло напротив кровати и подумала, что прошло меньше месяца с тех пор, как я вошла в эту комнату – а за это время моя жизнь успела измениться.

– Ты не избавишь меня от проклятия, – печально сказала я. – Его, видишь ли, создал некромант посильнее тех, кто ковал твои цепи. Так что давай обойдемся без ненужного пафоса.

Эвгар прикрыл глаза, и я заметила, что на его посеревшем лице пробивается румянец. Беглец вернулся в камеру, и заклинания ослабили хватку. Сейчас Эвгар окончательно придет в себя, и я с чистой совестью покину это гостеприимное место.

– Ты спала в моей кровати, – негромко произнес Эвгар и мечтательно улыбнулся. – Я чувствую запах твоей души.

– У душ есть запах? – спросила я, сделав нарочито удивленный вид. Должно быть, Эвгар имел в виду те клочки ауры, которые я могла уловить.

– Есть, – Эвгар осторожно дотронулся до лица, словно проверял, осталось ли оно прежним или изменилось. – У душ вообще есть много интересных вещей. Запах. Цвет. Душу еще можно разрезать на части и переселить в другое место.

Я невольно поежилась. Голос Эвгара звучал так, что становилось ясно: он знает, о чем говорит. Проверил опытным путем.

– Иди сюда, – негромко позвал он. По спине пробежали мурашки, а ноги сделались ватными – я подумала, что свалюсь на ковер, если сделаю хоть шаг.

– Зачем? – спросила я и не узнала своего голоса. Улыбка, скользнувшая по губам Эвгара, придала его лицу выражение настоящего страдания и тоски.

– Не подумай дурного, – серьезно ответил он. – Мне просто нужно, чтоб рядом побыл кто-то живой. Кто-то, кого я смогу взять за руку.

Я вздохнула, поднялась с кресла и пересела на кровать. Эвгар накрыл мою руку своей и произнес:

– Я пока не в силах снять оковы, которые держат меня здесь. Но я могу избавить тебя от проклятия. Давай поможем друг другу, Вера. Ты начнешь новую жизнь… как, впрочем, и я, – Эвгар сделал паузу и добавил: – Мы можем начать ее вместе.

Чего-чего, а такого предложения я не ожидала. Мне подумалось, что это прямой путь к трону – а почему бы и нет? Если принц Эван так болен, что ему нужны поддерживающие артефакты, то Эвгар, учитывая его отношение к отцу и брату, вполне способен отправить наследника престола на тот свет. И что самое интересное, он останется безнаказанным. У короля Пауля тот еще выбор: либо отсутствие преемника и кризис власти, либо ведьмак на троне. У Эвгара хватит ума не показывать свои способности, и какое-то время он вполне успешно сможет играть роль брата.

Вот только мне не нужна была новая жизнь с Эвгаром. Если бы я могла выбирать, то выбрала бы Дамьена.

– Задумалась? – мягко поинтересовался Эвгар, не выпуская моей руки. Я кивнула и ответила:

– Кого ты хочешь убить этим артефактом?

Эвгар улыбнулся и осторожно, но уверенно притянул меня к себе. Непринужденное движение руки – и вот я уже лежу в его объятиях, а купидончики с фрески на потолке корчат мне издевательские рожи. Дескать, не дрейфь, Вера. Раздвигай ноги и спасай Отечество, государь тебе только спасибо скажет.

Эвгар негромко рассмеялся. Его дыхание ласково щекотало мне ухо, и я чувствовала, что в груди поднимается теплая волна. Слегка отстранившись, Эвгар принялся неторопливо расстегивать пуговки на моем платье – несколько часов назад Лиззи старательно застегивала их, деловито сопя за моей спиной.

– Не надо, – сдавленным голосом прошептала я, понимая, что сейчас, в эту минуту, хочу этого сильнее всего на свете. Хочу и отлично осознаю невозможность. Эвгар аккуратно стянул платье, освобождая мое левое плечо и руку – пальцы, скользившие по коже, казалось, прожигали плоть до кости.

– Уже поздно, – сказал он, и я поняла все смыслы этой фразы: время двигалось к полуночи, а Эвгар не мог остановиться. – Останься здесь, со мной. До утра.

– У меня есть выбор? – спросила я, прекрасно понимая, какой ответ услышу. Но Эвгар произнес:

– Конечно, есть.

Я сразу же села, и он не стал меня удерживать. Некоторое время мы молчали. За окнами стемнело – светлячок лампы на прикроватном столике едва теплился, делая комнату уютнее и меньше, чем она была на самом деле.

– Ты знаешь, от чего министр Тобби умер во второй раз? – спросила я. Эвгар усмехнулся.

– Вся столица знает.

– Ты хочешь умереть так же? – поинтересовалась я, прикидывая, что буду делать, если Эвгар даст положительный ответ. Кровать едва слышно скрипнула, Эвгар сел и с прежней деликатностью высвободил мое правое плечо и руку из рукава.

– Я хочу жить долго и счастливо, – ответил он, и я почувствовала, как корсет стал ослаблять хватку. Через несколько мгновений его скорлупа уже была сброшена на пол возле кровати, и Эвгар негромко произнес: – Но я не Альфред Ланге, чтобы втаптывать тебя в грязь. Просто побудь со мной. Мне нужно живое.

Не помню, как я избавилась от платья и, зажмурившись, нырнула под одеяло. Услышала, как щелкнула застежка ремня, холодно зашелестела одежда – потом Эвгар лег рядом и обнял меня. Он был горячим и очень сильным: на миг мне показалось, что он способен сломать меня, как сухую ветку. И он был в полной боевой готовности – я слегка изменила позу, чтоб его член не так крепко упирался в мое бедро, и сказала:

– И что дальше?

Эвгар легко поцеловал меня в щеку и ответил:

– Дальше – доброй ночи. Ты спи, а я буду думать.

Да, он действительно человек со странностями. К щекам прилила кровь, и я подумала, что заснуть у меня точно не получится.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. Для кого этот артефакт?

Пальцы Эвгара прочертили линию по моему бедру, и на мгновение мне почудилось, что я горю. Потом они поднялись выше, нырнули под сорочку и слегка, играя, сжали напряженный сосок. Я закусила губу, чтоб не застонать, и Эвгар разжал пальцы и накрыл грудь ладонью. Совсем как в том ресторанчике на вокзале, когда он закрывался мной от людей Бувье.

Воспоминание окончательно отрезвило меня.

– Хочешь умереть, как Дерек Тобби? – равнодушно уточнила я. Эвгар поцеловал меня в шею и шепнул на ухо:

– Я пока не решил, – рука выскользнула из-под сорочки, и я вздохнула с облегчением. – Его зовут Борис Виттакер, этого человека. Я хочу найти его и убить.

Это было сказано таким безжалостным, ледяным тоном, что все мое возбуждение как рукой сняло. Я хотела было сказать, что ненавижу насилие, но в это время в окно постучали. Да что там! Грохот был такой, что я удивилась, как стекло не разлетелось на кусочки.

– Кого там дьявол несет… – пробормотал Эвгар, поднялся с кровати и, открыв фрамугу, впустил в комнату гневно чирикающий письмовник. Тот с визгом и шумом описал круг над кроватью и, ударив Эвгара в грудь, шлепнулся на одеяло и раскрылся. Эвгар прочел послание и неприятно ухмыльнулся.

– Твой опекун блюдет твою честь, – холодно сказал он. – Ждет тебя в экипаже внизу и убедительно просит не задерживаться.

Господи, дай здоровья Дереку Тобби! Я вскочила с постели и начала одеваться – Эвгар вздохнул и отправился помогать.

– Помоги мне найти его, – сказал он, со знанием дела затягивая мой корсет. – Полагаю, без проклятия жить намного лучше. Давай встретимся завтра утром, поделюсь с тобой документами по делу.

Я нырнула в платье и презрительно фыркнула:

– Я еще не сказала «да», ваше высочество.

Эвгар улыбнулся и принялся застегивать пуговки.

– Ты не сказала «нет», – ответил он. – Это самое главное.

Экипаж министра стоял неподалеку от ворот, и кучер одной рукой держал вечерний выпуск «Ежедневного зеркала», а второй со знанием дела ковырял в носу. Я открыла дверцу и сказала:

– Борис Виттакер. Тебе что-нибудь говорит это имя?

Тобби, который тоже коротал время за чтением – на сей раз «Вечерней Хаомы» – некоторое время задумчиво смотрел на меня, словно не мог понять, к чему этот вопрос.

– Я ждал что-то вроде «Спасибо, дорогой Дерек», – сварливо сказал он. Я уселась на скамье, закрыла дверцу, и экипаж неторопливо покатил в сторону Центрального проспекта.

– Спасибо, – искренне промолвила я. – Твой письмовник пришелся очень кстати.

Тобби глумливо ухмыльнулся.

– Я вас видел в бальном зале, а потом вы пропали, – он отложил газету и продолжал: – Ну, думаю, спасать надо обоих. Король, конечно, не в восторге от сына, но вряд ли обрадуется, если тот умрет… такой приятной смертью.

Неужели ревнует? Хотя нет, не похоже.

– Принц Эвгар хочет, чтоб я работала на него, – сказала я, решив перевести беседу в деловое русло. – Он создает смертоносный артефакт невероятной мощи для убийства человека по имени Борис Виттакер. Этого Бориса мне и предложили отыскать. А в награду меня избавят от моего проклятия. Полностью и без последствий.

Тобби презрительно фыркнул. Протянув руку, он поправил кружево, которым было отделано декольте – тонкая серебряная паутинка забилась под край выреза.

– Невозможно, – произнес Тобби с крайне оскорбленным видом. – Полностью и без последствий твое проклятие снять невозможно. Блефует и водит тебя за нос.

– Я тоже так подумала, – миролюбиво ответила я. – И пока не дала согласия.

– Не нравится мне это «пока», – глаза Тобби гневно сверкнули в полумраке. Возможно, мне показалось, но министр выглядел рассерженным не на шутку.

Ах, да. Конечно. Я же его вещь, а Эвгар беззастенчиво потянул ко мне свои загребущие лапы. Совсем берегов не видит, и страха божия лишился.

– А мне не нравится эта возня с артефактом, – откликнулась я. – Кто такой этот Виттакер, чтоб ради него затевать подобное? Великий колдун? Великий артефактор?

Тобби неопределенно пожал плечами.

– Посмотрю нашу картотеку, – экипаж остановился возле моего дома, и Тобби сказал: – Не лезь пока в это дело. Я должен его обдумать, – он сделал небольшую паузу и спросил тем тоном, который заставляет ведьм-нарушительниц покрываться ледяным потом и признаваться во всех грехах: – Есть еще что-то, что я должен знать?

– Нет, – улыбнулась я и добавила: – Спасибо еще раз… ты меня действительно выручил.

Тобби хмуро кивнул и, открыв дверь экипажа, холодно произнес:

– Доброй ночи.

Стоит ли говорить, что я покинула его экипаж так быстро, как только могла. Наверно, мне следовало прикинуться паинькой, пригласить министра в гости и устроить ночь любви.

Дома, переодевшись и приказав сонной Лиззи приготовить мне чаю, я села за стол в кабинете и быстро написала записку Маранзарис:

«Эжени, дорогая, не в службу, а в дружбу. В ваших картотеках есть что-нибудь на Бориса Виттакера? Срочнейшее дело государственной важности».

Лиззи принесла поднос с чаем и печеньем, взяла записку и отправилась будить мальчика-письмоносца. Отпив ароматной темной жидкости и удовлетворенно кивнув, я представила, с каким лицом разбуженная Маранзарис станет читать мое послание – зрелище обещало быть забавным.

Признаться, я была уверена, что Эвгар работает над приворотным артефактом – оказалось, что он собирается убивать. Откинувшись на спинку кресла, я закрыла глаза и мысленно вернулась в комнату на вершине башни Кастерли. Вспомнила солнечный луч, рисовавший на полу символы изначальной магии. «Алеф», первое имя Господа, «Бет» – слово, оживлявшее мертвую материю, «Гутта» – слово, дающее разум и речь бессловесному…

И «Тет», крест с петлей, отторжение души. Знак, за который инквизиция жгла на кострах – потому что это была черная волшба, не смываемая никаким покаянием.

Недаром Эвгар говорил сегодня о том, что душу можно разделить на части. Он занимался этим раньше.

Возможно, Борис Виттакер – его успешный эксперимент. Настолько успешный, что от него следует избавиться как можно скорее. Как вот только Эвгар умудрился его проворонить…

Я открыла ящик стола и вынула листок письмовника. Тот сердито чирикнул, попробовал свернуться клубочком, но я хлопнула по нему ладонью и быстро написала:

«Что ты знаешь о пересадке душ? Есть ли примеры успешной пересадки расчлененной души? Подозреваю, что Эвгар под прикрытием артефакторики занимался именно этим».

Выдохнув, я отложила ручку, и письмовник с гневным ворчанием вылетел в окно.

Артефакторика – уважаемая наука и солидное занятие, которое существует без привязки к добру и злу. Артефактор создает предмет, наделенный особыми свойствами, и не отвечает за то, как его будут использовать. Есть, например, оригиналы, которые забивают гвозди микроскопами, но мастеров, создающих микроскопы, в этом не винят.

Проблема в том, что, используя артефакторику как прикрытие, можно заниматься черной магией.

В коридоре послышались быстрые шаги, и дверь в кабинет открылась – испуганная Лиззи с подсвечником впустила Тобби и, едва слышно молясь святой Марфе, убежала к себе.

– До дома я сегодня явно не доеду, – хмуро сказал министр и принялся расстегивать свой пышный бальный камзол. – Придется ночевать у тебя.

– У меня широкая кровать, места хватит, – парировала я. Жену Альфреда Ланге нельзя было смутить такими мелочами. Тобби небрежно бросил камзол на спинку кресла, сел и поинтересовался:

– При чем тут пересадка душ?

– Знак Тет, – ответила я, и Тобби сразу же вздрогнул всем телом, как собака, берущая след. Я вышла из-за стола и, встав за спиной Тобби, опустила руки ему на плечи – он снова вздрогнул. – Я видела его в башне Кастерли. Крест с петлей.

Конечно, делать массаж шеи и плеч, когда на человеке надеты бальный галстук, жилет и рубашка – не самая правильная затея. Но у меня были сильные пальцы.

– Это черная магия, – негромко сказал Тобби. – Максимальная ступень. Инквизиция сожгла всех приверженцев этого направления, и поверь, это нам дорогого стоило.

Он полез под рукав и вытянул браслет – хаотическое переплетение кожаных шнурков, украшенных серебряными и золотыми подвесками, и продемонстрировал мне сверкающий крест с петлей.

– Такое?

– Да, – кивнула я и осторожно запустила пальцы в его волосы. Тобби вернул браслет на прежнее место и расслабленно откинулся на спинку кресла. – Зачем ты его носишь?

– Чтобы не забывать, с кем сражаюсь. Этот знак используют при работе с душами. Расчленение, пересадка. Воскрешение мертвых. Примеров, к сожалению, было много. Но технология такой пересадки была уничтожена еще в прошлом веке.

– Я думаю, Эвгар занимался именно работой с душами, – сказала я. – Сумел восстановить метод пересадки. А Виттакер – его удачный эксперимент. Настолько удачный, что его уже нельзя контролировать. Остается только уничтожить.

– Ты делаешь такие выводы из знака в башне Кастерли? – спросил Тобби. Я разместила руки на его голове и шее так, как когда-то учила Маранзарис, и, легонько поигрывая пальцами, ответила:

– Пока я не делаю выводов. Пока мне интересна одна вещь. Сейчас я держу тебя так, что могу повернуть руки и снять твою голову с позвоночного столба.

Правое плечо Тобби едва заметно дернулось – это было единственным, что выдало его страх.

– Оставь, пригодится еще, – сказал он, и по голосу я поняла, что министр воспринял мои слова всерьез. – Что за вещь тебе интересна?

– Мое проклятие, – ответила я. – От него можно избавиться?

– Нет, – сразу же ответил Тобби. – Нет, это невозможно. Эвгар блефует.

Он говорил правду – как ни горько мне было осознать это. Что ж, тигры в саду моем не редкость, Эвгар просто стал еще одним, и теперь я в этом убедилась.

Интересно, будет ли кто-то любить меня просто потому, что я есть? Любить, а не использовать в своих целях?

– Понятно, – сказала я и опустила руки на плечи Тобби – тот вздохнул с облегчением. – Я, пожалуй, откажусь. Ловить черных магов – занятие для инквизиции.

Тобби усмехнулся и предложил:

– А если не отказываться? Сможешь вывести его на чистую воду? – он сделал паузу и добавил: – Или тебе по силам только спасение чести богатых извращенцев?

Я вспомнила недавнее дело председателя сберегательного банка Леузы, который растратил средства вкладчиков на своего любовника, и сказала:

– Похоже, ты хочешь взять меня на «слабо». И загрести жар моими руками.

Тобби пожал плечами.

– Я предлагаю тебе свою помощь в этом деле. Ты ведь хочешь им заняться. Не хотела – давно спала бы.

Он был прав, и я со вздохом признала его правоту. Эвгар сумел как-то поддеть меня на крючок интриги – но это было не самым главным. Сейчас мной двигало предвосхищение важных и ужасающих событий, в которых мне была отведена очень значительная роль.

– Поищи этого Бориса Виттакера в картотеке, – попросила я. Тобби кивнул и ответил:

– После знака Тет я официально тебе помогу. Это пощечина всей инквизиции.

– Ну еще бы, – ответила я и легонько толкнула его в плечо. – А пока пойдем отдыхать.

Разумеется, никакого Бориса Виттакера в картотеке инквизиции не было. Не нашлось его и в документах Маранзарис. Даже Фюке ничего не обнаружил.

Мы встретились с ним на бульваре Роз, и Фюке с искренним сожалением сообщил, что его изыскания ни к чему не привели, а затем добавил:

– А я через месяц женюсь

«Как скоропалительно!» – подумала я, ощутив легкий укол чего-то, похожего на ревность. Впрочем, на моем лице отразилась лишь вполне искренняя радость за хорошего человека.

– О, Анри, – наградив Фюке очаровательной улыбкой, я прижала руку к груди и сказала: – Вы не представляете, как же я за вас рада!

Фюке недоверчиво посмотрел на меня, но глубокая морщина на его переносице смягчилась и разгладилась.

Похоже, он ожидал иной реакции. Возможно, думал, что я закачу ему целую сцену с истерикой и слезами.

– Кто же ваша невеста?

– Визарин Шмитт, – смущенно признался Фюке, и на его щеках проступил очаровательный румянец, словно господин барон до сих пор не имел права называть первую красавицу столицы своей будущей женой. Повезло так повезло – Визарин не имела недостатка в поклонниках, но все-таки выбрала именно Фюке.

Хотя как сказать… платья, украшения и выходы в свет могут изрядно истощить его состояние. Визарин из тех, кто предпочитает самое дорогое.

Я мысленно одернула себя: негоже язвить, когда хороший человек создает крепкую семью. В конце концов, Фюке как никто другой заслуживал счастья.

– Искренне вас поздравляю, дорогой мой, – я улыбнулась так, как могла бы улыбнуться старая тетушка, которая действительно испытывает чистосердечную радость за племянника. – Надеюсь, семейная жизнь принесет вам только радость.