Текст книги "!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Лариса Петровичева

Соавторы: Вадим Проскурин,Анатолий Бочаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 241 (всего у книги 316 страниц)

Она казалась совершенно искренней, и Дерек решил, что ей можно верить. В конце концов, Вера права – перелистывать страницы минувшего лучше с легким сердцем.

– Что ж, – вздохнул Дерек, – тогда мне остается только пожелать тебе всего доброго. Счастливого пути.

– Нам нужно быть с другими людьми, – ответила Вера, и в ее глазах появились веселые искорки, знакомые Дереку по старым временам. – Нам обоим. Думаю, мы заслужили счастье, пусть и не друг с другом.

Что ж, с этим не поспоришь. Дерек и не собирался.

Потом они вышли из заведения и побрели по переулку в сторону гостиницы Веры. Сейчас, когда она каким-то небрежным, очень естественным жестом держала Дерека под руку, ему казалось, что нет ни упырей, ни Манипулятора – ничего нет, кроме зимы и этой женщины, которая больше ему не принадлежала. Шел снег, в переулке никого не было, и рука Веры казалась невесомой. Когда они приблизились к дверям гостиницы, Вера осторожно поцеловала Дерека в щеку и промолвила:

– Спасибо, что проводил.

От ее лица веяло холодом, а губы были теплыми и живыми. Дерек подумал, что она права. Раз уж расстаешься со своими несбывшимися надеждами, то расставайся с ними по-хорошему. Он благодарно сжал тонкую руку в легкой вязаной перчатке и произнес:

– Счастливого пути.

И когда Вера скрылась за дверями, Дерек признался себе в том, что хотел сделать в эту минуту, – подняться вслед за бывшей женой в ее номер и отыметь ее, как последнюю шлюху. А потом убить. Его остановило лишь то, что он понимал: после этой смерти он никогда не сможет смотреть в глаза Аурике. Поэтому Дерек вздохнул, поправил шляпу и неспешным шагом двинулся в сторону дома.

Он вернулся домой поздно вечером. Аурика находилась в отчаянно-мрачном расположении духа. За этот день она успела поплакать от страха, уверить себя в том, что ничего страшного не произошло, и разреветься снова.

Человек, в которого она почти влюбилась, был беспощадным убийцей. Аурика прекрасно помнила, с каким спокойным лицом он расправлялся с бандитами в лесу, – выпускал им кишки так, словно делал привычную работу.

В конце концов, чего она ждала от Вангейнского палача? И, стоит оставаться честной, он всегда был с ней добр и заботлив. Настоящий джентльмен… Тут Аурика вспоминала о локоне и куске кожи Веры, и слезы вновь подступали к глазам. Если Дерек так поступил с любимой женщиной, то даже представить страшно, что он может сделать с ней, когда перестанет нуждаться в ее услугах.

Внутренний голос кричал, что надо бежать. Взять деньги, что ей оставил Дерек, и немедленно уехать. С такими средствами она купит хорошенькую квартирку на берегу моря и забудет об этих снежных краях и о Дереке Тобби с его страшной коллекцией. Но Аурика прекрасно понимала, что ничего у нее не получится. Она уже попробовала один раз – и чем все закончилось?

Ведь нет ничего гадкого и пугающего в том, что охотники вешают на стены головы убитых зверей, прославляя свою доблесть. По сути, Дерек делает то же самое. Убитые им колдуньи ничем не отличаются от хищников.

Успокоиться не получалось. Никак. Поэтому, когда Дерек вошел в комнату, Аурика испытала мгновенное облегчение: больше не нужно метаться в раздумьях, сейчас все решится так или иначе.

Дерек снова был нетрезв, и почему-то это испугало Аурику сильнее найденной коллекции. Она подумала, что алкоголь может подействовать как спусковой крючок и высвободить то, что глубоко скрыто в этом изящном джентльмене. В конце концов, Аурика знает его тайну, и что ему помешает сейчас расправиться с чрезмерно любопытной работницей?

Потом положит в ящик еще один контейнер, вот и все. Пополнит коллекцию очередным экземпляром и будет рассматривать на досуге.

Некоторое время Дерек пристально смотрел на Аурику так, словно впервые ее увидел, потом подошел к креслу и произнес:

– Меня всю жизнь учили убивать. Делать живое неживым. А быть сволочью я научился сам. Это оказалось трудно. Даже очень трудно, но я справился. – Он помолчал и добавил: – Ну вот, теперь ты все обо мне знаешь. Больше никаких тайн у меня нет.

Откровенность далась ему тяжело, словно душу вывернули наизнанку.

– Да, – кивнула Аурика. – Знаю.

Сейчас ей невероятно, до спазма в горле, было жаль этого человека, имевшего огромную власть, но лишенного обычных радостей – любви, душевного тепла, дружеского участия.

– Я не хочу тебя терять, – промолвил Дерек с такой горечью и тоской, что Аурика едва не перестала дышать. – Ты делаешь меня тем, кем я никогда не был. Но если тебе тяжело, то я не настаиваю. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Дам тебе расчет в любую минуту и обеспечу всем на новом месте.

Аурика поднялась со стула и шагнула к нему. Книга, которую она машинально перелистывала весь день, пытаясь отвлечься, соскользнула с ее коленей, но Аурика этого не заметила. Дерек встал ей навстречу, обнял, и она, уткнувшись лицом в его плечо, поняла, что Дерека знобит то ли от страха, то ли от растерянности.

– Все хорошо, – промолвила она, всем телом чувствуя, как быстро и гулко колотится его сердце. – Я останусь.

На мгновение ей стало очень страшно, почти до обморока, но, когда Дерек осторожно взял ее лицо в ладони и поцеловал, страх исчез. Вместо него пришло тепло – оно пробилось откуда-то из самой потаенной глубины тела, заставило сердце биться быстрее и сделало ноги ватными. Аурика испугалась, что упадет.

Комната скользнула в сторону, над Аурикой проплыл потолок, и опора нашлась – Дерек опустил ее на кровать и негромко произнес:

– Похоже, нам сегодня не придется спать…

– Не придется… – так же тихо откликнулась она.

Весь знакомый мир будто бы исчез, сжался, и больше не было ничего, кроме этой комнаты, окна, за которым идет снег, и тихой ночи.

А потом была непривычная сладостная нега в чужих объятиях и желание раствориться в этой ласке, в этих медленных, изучающих прикосновениях. И Аурике казалось, что она падает, не удержалась на нити, протянутой над пропастью, и сорвалась. Это было настолько хорошо и сладко, что Аурика хотела, чтобы томительное глубокое чувство не кончалось.

Ей хотелось, чтоб так было всегда. Чтоб Дерек целовал ее властно, словно имея на это полное право, и в то же время с бесконечной, трепетной нежностью. Чтоб тепло, которое сейчас собиралось в низу живота, не таяло, а росло, туманя разум и заставляя кровь приливать к щекам в какой-то отчаянной попытке устыдиться самой себя. Чтобы горячие, слегка шершавые пальцы плыли по ее коже, оставляя мучительно жгучие следы, словно иероглифы.

Она опомнилась только тогда, когда пришла боль, – пронзительная, помрачающая рассудок, она буквально вытряхнула в реальность. Аурика вскрикнула, вцепилась в плечи Дерека, пытаясь оттолкнуть его, но тот удержал ее, легонько поцеловал в висок и успокаивающе шепнул:

– Все. Уже все. Уже прошло.

Чужая плоть по-прежнему заполняла Аурику, опаляя и заставляя почти задыхаться, но боль действительно почти прошла, оставив лишь желание стать с Дереком единым целым. И он как-то понял это, потому что улыбнулся светло и почти беззащитно и произнес:

– Ну вот и все. Ты моя. А я твой.

– Я твоя… – отозвалась Аурика. – А ты мой.

А потом боль исчезла совсем – Аурика запомнила лишь огонь, который разрастался в душе: он превращал скромную домашнюю девушку в бесстыжую фурию, сгорающую от желания. Они почти сразу поймали нужный ритм, и Аурика кусала губы, пытаясь сдержать крик. Леди никогда не кричит, даже подаваясь навстречу любовнику, даже когда ощущение заполненности заставляет дрожать, почти лишаясь чувств от наслаждения, даже…

Она все-таки не удержалась от крика – пылающая волна острого, ни на что не похожего удовольствия прокатилась по ее телу, заставив почти умирать. По животу и бедру мазнуло чем-то горячим, и Аурика, мокрая, растрепанная, балансирующая на грани обморока, вдруг поняла, что Дерек прав. Она принадлежит ему, каким бы он ни был.

«Я твоя, – подумала Аурика. – А ты – мой».

Она заснула почти сразу – сказалось пережитое. Дерек лег поудобнее, прикрыл ее краем одеяла и подумал, что отвратительный день все-таки закончился хорошо. Сейчас он чувствовал себя опустошенным и прощенным, грешником, наконец-то искупившим вину.

Сейчас можно было попробовать наконец-то расслабиться и не думать ни о чем плохом. На сегодня все плохое уже осталось позади. Не получалось. Мысли возвращались к тому, что сегодня случилось.

Он вновь и вновь вспоминал, как на улице шуршащий комочек «Письмовника», артефакта для мгновенной пересылки писем, ударил его по голове. Столичная вещица – в этом медвежьем углу о таком способе ведения переписки никто и слыхом не слыхивал. Упав на протянутую ладонь, «Письмовник» раскрылся с сердитым нетерпеливым чириканьем, и Дерек прочел сообщение, написанное знакомым почерком на плотной бумаге:

«Номер семнадцать. Ты мне нужен. Приходи».

Это было как неожиданный удар, выбивающий дух. В тот миг Дерек забыл обо всем, он рванулся назад так, словно от этого зависела его жизнь. В холле гостиницы никого не было, на стойке портье остывала чашка с кофе, и со стороны кухни доносился запах свежей выпечки. Дерек взбежал по мрачной неосвещенной лестнице на второй этаж. Нужный ему номер был в самом конце коридора.

Остановившись возле обшарпанной двери, он подумал, что все еще можно изменить. Что это его последний шанс на счастье, который нельзя упустить. Он был словно безумный или одержимый в эту минуту.

Дорожное платье Веры валялось на полу комнаты, словно сброшенный панцирь какого-то насекомого. Сама Вера, полностью обнаженная, светлая, похожая на фею или эльфа, скользнула к Дереку откуда-то сбоку, словно из засады. Хлопнула, закрываясь, дверь; губы Веры были теплыми и мягкими, а вся она – податливой, зовущей, утопающей в желании, и Дерек понял, что сейчас ему нужно только это.

Быть с ней. Обладать ею так, словно ничего не изменилось и не было никакой разлуки. Они снова были вместе, Вера вернулась и никогда не принадлежала другому.

В тот момент Дерек словно лишился разума. Он забыл обо всем – в его мире существовали только маленькие женские руки, снимающие с него рубашку. В висках пульсировало: «Моя. Не отдам никогда, никому. К дьяволу ее муженька». Но при всей одержимости на какой-то миг он все-таки смог оторваться от Веры – она удивленно посмотрела на него затуманенным от желания взглядом и спросила:

– Что-то не так?

– Ты… – начал было Дерек, но Вера коснулась его губ, словно приказывала молчать.

– Ни слова, – прошептала она. – Ты мне нужен. Сейчас.

Все было как раньше: чистая страсть, обжигающие объятия и поцелуи, невозможность насытиться и утолить свое желание. И все оборвалось и рухнуло в тот момент, когда Вера мягко толкнула Дерека и медленно опустилась на него сверху, двинув бедрами в томительной жажде наслаждения.

Это была не Вера. Теперь он понял это совершенно точно, и наваждение пропало.

Вера могла бы бросить любимого мужа и уехать якобы на заработки. Вера могла быть циничной до жестокости. И да, Вера вполне могла бы затащить Дерека в постель просто потому, что старая любовь не ржавеет, или от скуки.

Но Вера никогда не была бы сверху. По каким-то личным причинам именно эта поза была для нее запретной. Кем бы ни было это существо, общение с ним не сулило ничего хорошего.

На мгновение Дерек расслабился, позволив рукам лже-Веры скользить по его груди, а водопаду каштановых волос с рыжим отливом – обрушиться на его лицо. Она ведь и пахла точно так же, как настоящая Вера, которая сейчас, должно быть, спокойно сидит дома с дорогим и любимым человеком и даже в мыслях не держит ничего похожего на интимные радости в компании бывшего мужа.

Потом он нанес удар. Такой, что лже-Вера захлебнулась воздухом и свалилась на кровать. Она почти мгновенно поняла, что ее разоблачили, и попробовала соскользнуть на пол, но Дерек не позволил: навалился сверху, вдавил в скомканные простыни и произнес:

– Кто ты?

Лже-Вера зашипела, дернулась в сторону в напрасной попытке освободиться. Черты ее лица налились злобой, и под ними проступило что-то темное, чужое и хищное, словно знакомое лицо смотрело на Дерека из глубин болота.

– Навка, – понял Дерек.

Лже-Вера издала разочарованный стон голодного хищника, от которого ускользнула добыча.

– Догадался… – проговорила она.

Дерек хищно ухмыльнулся. По счастью, его сюртук лежал на краю кровати, и он мог добраться до него, не выпуская навку. Лезвие привычно легло ему в руку и с обманчивой легкостью прочертило полосу по груди лже-Веры.

Навка заверещала на всю гостиницу. Дерек отстраненно подумал, что на такой вопль обязательно сбежался бы народ, да вот только тут никого нет. Логово паука пустует. От раны, оставленной заговоренным лезвием, стал подниматься дымок.

Пожалуй, он все-таки недооценил Манипулятора. Создать навку намного сложнее, чем упыря. Манипулятор был очень опытным и очень сильным колдуном, и он был готов на все ради достижения своих целей.

– Где твой хозяин? – спросил Дерек.

Навка усмехнулась, обнажив ряды мелких острых зубов. Теперь, когда не было нужды притворяться, она медленно обретала собственный облик чудовища из страшных сказок.

– Ближе, чем ты думаешь, – рассмеялась она. – Гораздо ближе! Он смотрит в твои сны и знает все, о чем ты…

Лезвие вошло под правую грудь, и навка захлебнулась хриплым криком и умолкла, окончательно став собой: жутким чудовищем из снов, которое не имеет никакого сходства с Верой. Потом по комнате прошел ветер, и тварь рассыпалась по кровати грудой серого пепла.

Все закончилось. Наваждение исчезло.

Некоторое время Дерек сидел неподвижно, стараясь восстановить дыхание и хмуро глядя по сторонам. Теперь, когда больше не было необходимости поддерживать маскировку, гостиница постепенно обретала свой подлинный облик – старая развалюха, давно покинутая обитателями и не снесенная только по недосмотру. На кухне никто не пек хлеб, никто не пил кофе за стойкой регистрации. Тьма ушла, и призраки рассеялись.

Он не запомнил, как оделся, как выбрался на улицу, едва не свалившись на полуразрушенной лестнице, как прошел по давно заброшенному переулку, который населяли только пауки да крысы. Дерек вновь стал осознавать себя только после того, как пришел в полицейское управление и, сев за магофонический аппарат, набрал номер Веры.

– Полицейское управление Эверфорта, старший советник инквизиции Тобби, – официально представился он, когда установилось соединение и знакомый женский голос сказал: «Слушаю вас». – Мне нужна госпожа Вера Эшвуд.

– Дерек? – удивленно спросила Вера. – Это ты?

Дерек вздохнул, откинулся на жесткую спинку кресла и прикрыл глаза. Вера не покидала столицы, Вера готовилась встречать Новый год, и теперь она действительно была просто частью его прошлого. Хорошей, светлой частью.

– Да, это я. У тебя все в порядке?

– Да, все хорошо, – ответила Вера. – Вот, утку запекаю по личному рецепту… А что случилось?

Вера на кухне. Вера – образцовая жена и хозяйка.

– Все в порядке, – ответил Дерек и с силой сжал переносицу. – Просто кое-что проверял. С Новым годом, Вера, счастья вам с мужем.

– Спасибо, – тепло ответила она. – Я рада, что ты позвонил. С Новым годом, Дерек.

Все оказалось именно так, как он и предполагал раньше. Вера была счастлива с мужем, а навка, принявшая ее облик по велению Манипулятора, осталась грудой пепла в полуразрушенном доме. Когда зеленый огонек на крышке телефонного аппарата погас, Дерек почувствовал себя свободным и легким, словно долгая болезнь миновала.

Он наконец-то исцелился.

Аурика вздохнула во сне. Дерек обнял ее, в очередной раз удивившись тому, до чего же она маленькая и хрупкая, и подумал, что, должно быть, все-таки заслужил право быть счастливым. Хотя бы ненадолго.

Но ему снова снилась Вангейнская резня. Он стоял перед огромным зеркалом в особняке Мейерна, аристократа королевских кровей, устроившего переворот, который почти удался.

Дерек был весь в крови. Лицо, одежда, руки, волосы были испачканы теплой липкой жидкостью с тяжелым металлическим запахом; кровь капала с лезвий его сабель, а в ушах шумело. Он прошел через особняк Мейерна в одиночку, и смерть шла с ним рядом. Ее негромкие шаги доносились откуда-то справа, и, косясь туда, Дерек видел высокую темную тень, которой никогда не отбрасывал сам.

Мейерн попробовал дать ему отпор. Сейчас его тело со вспоротым брюхом валялось этажом ниже.

За спиной зашуршало. Он не обернулся – просто прищурился, глядя в зеркало. Наброшенное на кресло покрывало шевельнулось и сразу же замерло. Под креслом кто-то сидел. Обычно Дерек не разбирался, кто прячется во тьме, а сразу наносил удар, но теперь просто сказал:

– Выходи. Я знаю, что ты там.

Разумеется, никто не вышел. Возможно, в эту минуту его брали на прицел. Но он просто повторил:

– Выходи.

Послышалось короткое всхлипывание, и из-под кресла вылезла девушка в сорочке. За ней выполз мальчик. На вид ребенку вряд ли было больше десяти лет. Да и девушка была очень юной… Тоненькая, бледная, с растрепанной каштановой косой, она казалась испуганным привидением.

Девушка была чем-то похожа на Аурику – правда, сейчас, во сне Дерек не знал, кто такая Аурика. Но от ее имени веяло весенним теплом, и темнота за плечом отступала.

Это были дети Мейерна, которые спрятались, когда Дерек вошел в дом. Каким же идиотом был этот толстопуз, мечтавший о короне, даже детей не увез подальше на случай провала! Видно, был уверен, что победит.

Мятеж не может кончиться удачей. Особенно когда в дом и штаб бунтаря входит инквизитор Тобби с саблями наголо.

Несколько минут они смотрели друг на друга. Мальчик спрятался за сестру, испуганно хватаясь за подол ее сорочки, а девушка не сводила взгляда с сабель. Несмотря на юный возраст, она прекрасно понимала правила игры и отлично знала, чем все закончится.

– Не убивайте Мишу, – прошептала она. – Я… Со мной делайте, что хотите. Но не убивайте Мишу, он же маленький… Умоляю вас. Не трогайте Мишу.

Конечно, Дерек их не тронул. В той реальности, которая уже давно стала историей, Вангейнский палач положил свои сабли на каминную полку, устало опустился в кресло и сказал: «Одевайтесь. Я выведу вас отсюда». И девушка бросилась к шкафу, потащила за собой брата, и на сборы у них ушло всего пять минут. А потом они вышли из комнаты и спустились на улицу по черной лестнице – и дети Мейерна не увидели ни крови, ни мертвецов, Дерек позаботился об этом. Он никогда не обольщался на свой счет и называл вещи своими именами – Дерек Тобби был изувером и душегубом, но к детям у него всегда было особенное, трепетное отношение.

При колоссальном состоянии Дерека содержание сирот было совершенно необременительным. Миша Мейерн раньше учился в кадетском корпусе, а Юлию Мейерн он опекал до тех пор, пока она не вышла замуж.

Но только сон живет по своим законам. И как только во сне Дерек делал шаг в сторону девушки с растрепанной косой, наяву он начинал ворочаться и метаться в постели. Тогда Аурика гладила его по плечу, и кошмар отступал. Как и сейчас: сквозь сон Дерек ощутил прикосновение теплой ладони, и комната с зеркалом растаяла.

Дерек никогда не убивал детей. Ему и в голову не пришло бы насиловать девушку практически на трупах ее родителей. Кем бы он ни был, кем бы его ни считали, но у Дерека были свои принципы, и он строго их соблюдал. Только вот сон считал по-другому.

Большой новогодний бал, организованный бургомистром Говардом в собственном доме, был очень похож на те праздники, которые устраивали родители Аурики. В центре гостиной – огромная елка, украшенная золотыми шарами, таинственно мерцающей мишурой и алыми звездами, множество гостей, музыка, накрытый стол… Отличие было лишь в огромном количестве мясных блюд, но Аурика этому уже не удивлялась. Если хозяева и половина гостей – оборотни, то чего от них еще ждать?

Часть гостей действительно не отбрасывала тени. Аурика, которая уже знала, на что обращать внимание, делала мысленные пометки: вот почтмейстер, вот угрюмый господин из банка, который усердно старается веселиться, вот полицмейстер – он был настолько обрадован деятельностью Дерека, что ушел в бессрочный отпуск с сохранением жалованья. И то верно, лучше сидеть дома и не лезть в кровавую кашу, когда за тебя так и жаждет поработать столичный выскочка.

Оборотней было много, очень много. Кружась с Дереком в незатейливом народном танце, Аурика думала о том, что в городе действительно случилась бы резня, узнай его жители о том, кто ими правит. И почему-то тишина и покой ее настораживали. Прокл предупреждал о намерении Манипулятора столкнуть людей и оборотней, но тот до сих пор не предпринял никаких действий, словно каким-то образом узнал о словах упыря и предпочел затаиться.

О том, что находилось под землей, пока ничего не было известно. Дерек усадил половину полицейского состава за архивные документы, но стражи порядка так ничего и не выяснили. То ли плохо искали, то ли искать было нечего.

– Ты слишком задумчива, – негромко заметил Дерек. – Это праздник, не стоит тащить сюда серьезные мысли.

В чем-то он был прав – Аурика понимала, что упускает очарование этого вечера. А ведь елка, только утром привезенная из леса, так свежо пахнет смолой и хвоей, так нежно горят огни, так легка и красива мелодия… В конце концов, Новый год – ее любимый праздник, первый праздник, который Аурика отмечает вдали от дома, и рядом с ней человек, которого она полюбила и который полюбил ее.

Аурика не обольщалась: она отлично понимала, что это будет трудная любовь. У бывшего министра Тобби слишком много тайн и скелетов в шкафу, а работа сделала его упрямым и жестоким. Но Аурика видела от него лишь доброту, тепло и понимание и надеялась, что так будет и дальше.

Сейчас она чувствовала себя окрыленной: впервые за долгое время будущее действительно давало ей надежду.

– Я подумала, что надо написать родителям, – вдруг сказала Аурика. Конечно, они вычеркнули ее из жизни, но она-то про них не забывала. Может быть, теперь, когда прошло время и страсти улеглись, ее простят? – Рассказать, что со мной все в порядке, что я в Эверфорте…

– И что ты – моя жена, – добавил Дерек. – Документы готовы, теперь все официально.

На мгновение Аурика ощутила злость – ведь мог бы и у нее поинтересоваться! – но темное чувство растаяло почти сразу. Она ведь уже привыкла считать себя женой Дерека, носила его кольцо, и теперь все стало по-настоящему – они не стояли на коленях перед священником, но это было не важно.

– Мог бы и меня спросить, – шутливо ответила Аурика.

Танец закончился, и они пошли к столу с закусками и мороженым, возле которого смущенно топтался офицер Гресян, утром выписанный из больницы. Его рыжие волосы, казалось, стали еще ярче, а новенький парадный костюм сидел так, словно Гресян не знал, как с ним быть и куда в таком одеянии девать руки. Увидев Дерека и Аурику, он смутился еще сильнее.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она после того, как мужчины обменялись приветствиями и Дерек потянулся к бокалу с вином.

Гресян ей нравился – было в нем что-то очень искреннее.

– Жив-здоров, – бодро отрапортовал офицер. Кажется, он был доволен тем, как смог проявить себя в бою с чудовищем. – Он меня так полоснул, что я в сторону улетел, о надгробие шмякнулся. Ну, думаю, все, конец мне. Буду кишки по кладбищу собирать. – Тут, видимо, Гресян решил, что в разговоре с дамой все-таки стоит избегать кровавых подробностей, и пробормотал: – Извините, госпожа Тобби. Ну, в общем, жив-здоров. Даст Господь – надеру еще Манипулятору то, на чем он сидит.

В конце зала Аурика заметила доктора Вернона. Как всегда взлохмаченный и подчеркнуто небрежно одетый, анатом разговаривал с инквизитором Маркусом – вот тот искренне радовался празднику, спиртному и закускам, а уж количество дам, которым нравилась парадная инквизиторская форма, просто-напросто зашкаливало. Аурика подумала, что после случившегося в катакомбах доктор Вернон и близко к ней не подойдет, но в ту же минуту анатом заметил ее и улыбнулся.

Дерек тоже уловил эту алчную улыбку и негромко шепнул Аурике на ухо:

– Пообщайся с ним. Этак ненавязчиво.

Аурика вопросительно посмотрела на него, словно не могла взять в толк, о чем он говорит. Гресян понял, что ему лучше отойти в сторонку и отдать должное большому серебряному блюду с мясными сэндвичами. Когда он удалился, Дерек произнес:

– Он так и не рассказал нам всей правды. Я уверен, что он узнал в упыре Прокла, раз видел его целых три раза.

– Почему же он промолчал? – удивилась Аурика и почти сразу подумала, что удивляться нечему, – страх надежно запечатал рот анатома.

– Во время допроса он утверждал, что разглядел только бледное пятно на месте лица, – произнес Дерек.

Аурика недоверчиво усмехнулась:

– Все три раза…

– Да, я тоже об этом подумал, – сказал Дерек и легонько подтолкнул ее в сторону анатома. – Мы с Маркусом сейчас разыграем партию в карты, а ты вымани доктора в малый зал. Там и побеседуете спокойно.

Аурика понимающе кивнула, смутно представляя, что именно она должна узнать и каким образом. В это время к ним приблизился Маркус и, поцеловав руку Аурике, весело предложил, словно прочел мысли Дерека:

– Друг мой, а не разыграть ли нам партию? Начнем с золотого с двойным повышением. Как тебе?

– Смотрю, дружище, тебе не терпится проиграться. – Дерек одобрительно похлопал приятеля по плечу, и они направились к карточным столам, где уже сидели важные господа с серьезными лицами, тасовались колоды и сытно позвякивало золото.

Доктор Вернон тем временем пригласил на танец какую-то девушку в скромном светло-сиреневом платье, но Аурика заметила, что он проследил, как она идет в сторону малого зала. Здесь было тихо и сумрачно. Закрыв дверь и словно отдалившись от музыки и голосов, Аурика подумала, что очутилась в каком-то другом таинственном мире. Малый зал был пуст – бал начался недавно, и сюда еще никто не пришел, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть от танцев. В камине весело трещал огонь, на столике нашлись нетронутое вино и закуски, возле окна стояла елка, украшенная красными и золотыми шарами, и в зале было почти по-домашнему уютно. Аурика опустилась на диван и подумала, что обязательно напишет родителям. Возможно, они решили, что блудная дочь пропала и погибла, возможно, они обрадуются, что это не так.

Но, скорее всего, родители испытают смешанные чувства: чванливой гордости, потому что Аурика, при всех своих пороках, все-таки нашла мужа в чинах и с деньгами, да еще так быстро, – и откровенного презрения, смешанного со страхом, потому что чиновный и денежный муж – Вангейнский палач.

Скрипнула дверь, и в зал вошел доктор Вернон. «Быстро же он закончил с танцами», – подумала Аурика и почему-то ощутила внезапный холодок страха, пробежавший по спине. Хотя, казалось бы, чего ей опасаться? В доме полно народу…

Хотя упырь тоже нападал тогда, когда в домах было полно народу. Его ничто не останавливало.

– Здравствуйте, Август, – улыбнулась Аурика, стараясь выглядеть милой и спокойной. – Вы не сердитесь на меня?

– Не сержусь, – с какой-то залихватской простотой ответил доктор. – Я просто удивляюсь.

– Чему же? – полюбопытствовала она.

Вернон сел на диван рядом с ней, сцепил пальцы на колене и непринужденно ответил:

– Тому, что под маской наивной простодушной девушки оказалась вполне себе светская дрянь.

– Вы негодяй, – холодно промолвила Аурика и поднялась: после такого оскорбления она не желала и минуты оставаться в обществе доктора, и Дерек ее бы понял. Но Вернон удержал ее, схватив за запястье.

– И я снова ошибся, – сказал он. – Будь вы светской дрянью, не оскорбились бы так. Вы сочли бы мои слова за прямодушный комплимент, это уж точно.

– Пустите, – прошипела она, пытаясь выдернуть руку.

Вернон одарил ее мягкой понимающей улыбкой.

– Отпущу. Но с вас причитается.

Он тоже встал, не выпуская запястья Аурики.

– И чего вы хотите? – спросила она, вновь понимая, что теряет способность сопротивляться этому бешеному напору.

Доктор Вернон просто сминал ее, подавляя волю, и Аурика начинала чувствовать себя совсем маленькой и слабой. И покорной, точно глина в умелых руках скульптора.

– А чего мужчина может хотеть от женщины? – Вернон смотрел так, словно удивлялся тому, что Аурика не понимает элементарных вещей. – Вас, Аурика. Вернее, ваш поцелуй.

В общем-то Аурика была готова к чему-то похожему, но все равно растерялась. Взгляд доктора теперь был оценивающим: он ждал, как отреагирует Аурика, и она подумала, что это какая-то очередная провокация. Что он просто хочет посмотреть, как она поступит: выйдет из зала, закричит или все-таки согласится. За ней наблюдали, как за мухой под микроскопом, и это было самым гадким.

– Мой муж в соседнем зале, – промолвила Аурика, словно это могло что-то изменить.

Вернон ободряюще улыбнулся:

– Ну, здесь-то его нет. Дорогая моя, по вашей милости я провел три часа на допросе. Не говоря уж о членовредительстве в самом прямом смысле этого слова. Думаю, я заслужил небольшую компенсацию.

– Нас могут увидеть… – беспомощно промолвила она, вновь понимая, что сдается перед напором доктора.

Он вроде бы не говорил и не делал ничего особенного, но Аурикой овладевали вязкая слабость, покорность и желание не сопротивляться. Будь что будет.

– Мы одни, – негромко проговорил Вернон и мягко провел кончиками пальцев по щеке Аурики. – Там подали мясной пирог, так что сюда никто не сунется.

Ну конечно. Какой оборотень откажется от сытного мясного блюда? Все сидят за столом и набивают животы.

– Хорошо, – выдохнула Аурика. – Ответьте на мой вопрос, и тогда… ладно. Поцелуй так поцелуй.

Вернон довольно улыбнулся:

– Сколько угодно, дорогая.

– Что такое мндигва? – спросила Аурика, пристально глядя анатому в лицо.

Вернон нахмурился и ответил вопросом на вопрос:

– А вам это зачем?

Романтическое очарование момента, которое доктор так тщательно создавал, моментально улетучилось. Наваждение исчезло, и Аурика снова осознавала себя, не собираясь подчиняться чужой воле.

– Просто скажите, – с напором потребовала она.

Доктор не успел ответить. Пол под ногами мелко задрожал, и дом встряхнуло, словно огромное здание хотело сбросить с себя что-то неприятное. Аурику буквально швырнуло в объятия Вернона, из большого зала донеслись грохот, звон разбитой посуды и крики боли.

– Что-то под землей, – прошептала Аурика. – Оно проснулось.

И кажется, Вернон понял, о чем она говорит.

Подземный толчок был всего один, но вероятность повторения землетрясения исключать было нельзя. Оставив Аурику в доме бургомистра, где практически мгновенно развернули штаб в кабинете хозяина, Дерек в компании Маркуса, Гресяна и пары инквизиторов двинулся в сторону заколоченного дома семьи Анхель. Он имел все основания полагать, что Манипулятор сейчас находится именно там. Если уж землетрясение подстроено, то заброшенный дом в точке некротического пробоя – как раз то, что нужно хозяину упырей, решившему перейти к непосредственному выполнению своих планов. Конечно, это место постоянно осматривали и проверяли, но ничего, кроме пауков и навалившейся тяжелейшей головной боли, так и не нашли.