Текст книги "Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950"

Автор книги: Иван Шмелев

Соавторы: Ольга Бредиус-Субботина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 61 страниц)

77

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

4. II.44

Милая Олюночка, я очень тревожусь, – нет известий. Не могу писать… – жду от тебя. Что у вас? и твое состояние, и что с А[лександрой] А[лександровной] —? Сегодня 14 дней, как получил твое тревожное… – от 15.1 (получено 21.I).

За эти дни я еще раз – в 4-й —! – переработал рассказ, который ты получила, думаю³⁶⁴. Стало полней и глубже, (вместо 12 стр. – 17–18!) Но этого мало: я переборол свое чувство «отмахиванья» от последней главы «Лета Господня» и – написал – «Похороны». И таким образом _з_а_в_е_р_ш_и_л_ «Лето Господне» – вполне. Удалось! Кончил я _т_а_к, как – единственно – только и могла завершиться эта большая – _р_о_д_н_а_я – работа, – на особенной – и единственной! – _н_о_т_е! Этого-то я страшился, что не удастся. И вышло как-то _н_е_з_а_в_и_с_и_м_о_ от меня… _с_а_м_о_ – и – неожиданно. Последние слова… – и представить не можешь… – как это подходит ко _в_с_е_м_у_ в кни-ге… – «Святый… Бессмертный… Помилуй… на-а-ас!..» Это надо читать самой или слышать в моем чтении. Заключительный аккорд! Я написал этот (10 стр.) очерк – в два дня. И проработал.

Теперь – _в_с_е. В книге будет около 25 (!!) глав.

Теперь я _с_в_о_б_о_д_е_н… – Душой… (а то – _в_и_с_е_л_о_ тяжестью и я не мог отдаться другому) – и сегодня, благословясь, начну вплотную, без отрыва, – уже начатые «Пути Небесные» – ч. II. Оглядываюсь… – ско-лько же я всего д_а-а_л! Серов – почти единственный слушатель, – вскричал-было… – о «Почему так случилось»… – «это… это……!» Очевидно – я понял – он хотел выпустить словечко, начинающееся с буквы – «г»… Ну, я знаю, что кррепко дано. Бог помог! Да! – Ну, сомневаться можно, но что с помощью Божией, только! – я мог дать последнюю главу «Лета Господня» – для меня это несомненно. Только т_а_к м. б. написать, _в_д_р_у_г_ _в_ы_ш_л_а_ у меня такая «п_о_з_и_ц_и_я» – все облегчившая, все разрешившая, осветившая и —…завершившая… – знаю: будешь плакать.

Целую. Твой Ваня. Господи, пошли им (вам!) – покой и облегчение скорбей. Ваня

[На полях: ] Да… вчера муж Елизаветы Семеновны передал мне деньги – получено за 30 твоих гульденов за вычетом «ёлки» – 250 фр. у меня на руках твоих 530 [фр.]. Что я с ними буду делать?!!.. За-да-ча!!

Ольгунка, твоя бегония – на именины к 42 году, что-ли… вдруг _о_ж_и_л_а!!! А то погибала, хотел бросить. И, кажется, мой лимончик, пораженный антоновым огнем – вдруг дает глазки!!

78

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

5. II.44 2 ч. дня

Дорогая Олюша, вчера, только что понесла А[нна] В[асильевна] письмо тебе, принесли твои два, от 22.I³⁶⁵. Отвечаю на твои вопросы. Никифоров-Волгин… – ты его так разделала, что ничего мне не оставила. Конечно, – «влияние», доходит до прямого подражания. Но что ты хочешь?! И мне отвратно читать, будто меня корежат, пародируют. Думаю – без умысла. Ах, милая… есть Лувр – и есть «панель», парижская, есть стены около Одеона, и бедняги «рембрандты» и «рафаэли» _в_ы_с_т_а_вляют… – порой не сплошь бездарные, как и Никифоров. Незнанием «моего» прикрыться он не может, он даже – вижу, вот, – еще в 37 году прислал мне свою книжку с надписанием – «Любимому русскому писателю» и проч., – «Земля-Именинница»… (это мое – из «Троицына дня») ну, я поглядел, – оглавление! – прочел на-выдержку два-три места и поставил в отделение – «ненужного». Настолько, значит, «любимый», что – «не могу не…» списывать, марая! Довольно с сим. – От Ивана Александровича – есть почтовое сообщение? Напиши, у меня к тебе просьба – в следующем письме. У нас нет, жаль. Пришли же его – о молитве. Думаю, что он и тут – «фи-ло-со-фи-чески»! Для _м_о_л_и_т_в_ы_ не может быть правил, определений – так-то и так-то… «мозговых». И все, что даже _о_т_ц_ы_ говорили, если не лишне, то – из-лишне! Единый наставник и водитель – _с_е_р_д_ц_е. И. А. чрез меру – во многом – правило-установщик. В нем есть порядком – склонность «учительствовать» и «ре-гла-мен-тировать» – теоретик! Даже и в «молитвенном» – дидактик и методик. О молитве… – он может хорошо сказать, но не _д_л_я_ молитвы (* У него и лампадка-то на электричестве: трык… – _в_о_з_ж_е_г! Чисто, удобно – и легко! но удручает [спускотня] французская! Легкомыслие.). Впрочем, иногда даже у «безразличных», но даровитых, и о _с_е_м_ выскочит недурно. У Герцена, к примеру, хорошо об «Иверской», почему она _с_т_а_л_а_ «чудотворной». _С_и_л_а_ напряжения прибегающих – сотворило чудо сие! Немножко от… фи-зики, правда… как бы нагружение аккумулятора или лейденской банки. Но – любопытно… Кстати, достань-ка Евгения Трубецкого, две статьи, писанные в 916 г., «Два мира в русской иконе» и… – заглавия не помню – «Смысл русской иконописи»³⁶⁶. Основное положение: в эпохи «страшного» – повышенное чувствование «миров иных», – не ново, правда, но у него это показано на примерах иконописцев русских, живших и в монгольском иге, и при Грозном… Затем… – «в покое» и в «довольстве» – упадок, власть – _т_е_л_а!

Ну, и мастерски же ты дала «сказочку о двух братьях!»³⁶⁷ И о «мебели»!! Кошмарное. Ми-лая, про-шу… нежней-любовней относись к этим стульям из «дохлого дома»: они же… – му-че-ники..! ты вглядись в них!! Или вели гостям вальсировать с ними или – их время! – плясать польки. Мажь их кремами, гусиным жиром, поливай супом, плюхай на них паштетом, если есть, вином обливай и… пригласи «влюбленных» и… пусть посидят на них, пошепчутся. В заключение – когда будет мороз – пусти на топливо, – и им будет утешение – «мы пригодились, пригодились!» – и тебе теплей. А рассказ про ведьму с газовым счетом..!.. – да «Плюшкины», просто, _п_р_о_с_т_а_ч_к_и, и «сухарь» его – потрясающая любезность! доброта! – Передай маме мои – тревогу и надежду на благое. Томит меня твое нездоровье, бедненькая… да, тут причинны нервы, нарушенное равновесие, разнобой в управляющих в _с_е_м_ нервных центрах. Думаю, что надо следовать последнему лечению. Простуды, грипп – так влияют на «эквилибр»^[119], знаю по себе. – Сегодня – дважды «вой». Первый перебыл у себя, продолжался 2 часа! Второй, через 40 мин. – не выдержал, прошел через 5–7 домов, и перебыл в подвале, с Меркуловыми. Там – почти комфорт. Но если ночью… вряд ли заставлю себя. Я писал тебе, что раздвинул рассказ «Почему так случилось»… он стал полней, сильней. Я _д_о_л_ж_е_н_ был «выплюнуть» его из себя, мучил. Зародился в ноябре-декабре 43, когда тяжело болел… и _э_т_о_ мешало мне уйти в _т_и_х_о_е_ – в «Пути». Кстати, не прими «грехи» за мои! Меня, правда, тащили к церкви на корде, но – никогда не покупали «коврижками»! Я преступлением считал бы _т_а_к_о_е, тем более – матушка! Я «сеивал» по глупости «истину», я певал «Волгу»… да… но никогда не «татьянил» – поверь! Ч_т_о-т_о – что?! – мера?! – претило. Я же эн-когда все это казнил – в «Человеке из ресторана». Да, мера, некая «здравость», что ли, – «пушкинская» – прости, Господи! и – благодарю, Господи! Но мне _н_а_д_о_ было – поздновато, да… – ожечь нашу – поганую и – во многом чудесную – «образованную часть» общества! Я не беру огульно в рассказе ты-то поймешь… недаром там – чертом даже! – выделены «Пушкины», «Менделеевы», «Чайковские», «Трубецкие», «Феты»… и – Ми-ки-ты… и даже «воробей», ушедший от «разрешенного вопроса»! Так у Достоевского… Смердяков вешается, а «умник»-то… – «по-середке» остался. Ах, как все это дико-сложно! Одно знаю: _т_е_п_е_р_ь_ получен _з_а_к_а_л, надо только, чтобы для чудесного _т_е_с_т_а_ будущего сохранились _ж_и_в_ы_е_ дрожжи! Чтобы лучшее от лучшей части нашей преемственно было принято… – «дрожжи закала»! После _в_с_е_г_о_ – и культурного расцвета и – нашего пога-нейшего и страшного погрома в большевизме, этого потопа нечистоты… верю: не может быть, что все – впустую. А… _в_с_е_ – во-имя приведения к Цели, – т. е. _в_ы_с_ш_е_м_у, на что может быть способна страна. Она должна пережечь всю «нечистоту», в тугах изжить… и – донести врученный ей Крест – хотя бы до земного _н_е_б_а! Согласна, детка? У, какая ты му-дрица! О, дорогая… руку, руку!.. Если бы с тобой суждено было что-то еще делать, немного, немножко… _ж_и_з_н_и! О, не «для себя»!., «для себя» – это – «в_м_е_с_т_е»… только. Ну, ты понимаешь, ты со взгляда одного понимаешь – _в_с_е. Мой «рассказ» поймут, _п_о_ч_т_и, лишь – 5 на сто. Потому и не хочу печатать. Да еще в газе-тке! да еще половинками! – велик! Жаль. Но мать станет ли показывать ребенка, если могут увидеть одну «пятку»?! – или – через кривое зеркало! Жаль, что нет у тебя окончательной, _п_о_л_н_о_й_ редакции. Я еще помучил себя и всякими «вводами» раздвинул на 35 процентов! «Дураки» будут только хихикать на «черта» и на раскромсанного «профессора». А «дураки» оттуда – будут тупо тупиться… – ни-чего не поймут. А теперь, хоть последнюю главку «Лета Господня» пошлю тебе. У меня нет времени – все переписать. Мне нужно уйти к «Путям Небесным», торопиться их одолеть. Тогда я успокоюсь. Да, опять ты… ежишься и «сама себя обижаешь», по поводу моего распоряжения «правами литературными». Как раз наоборот. За тобой-то и признано «руководство», ты – _в_с_е_ решаешь. Но я, – и во избежание «кривотолков», и по другим соображениям, ввел еще лицо, связанное с Ивом и памятью покойной Оли: Юлю. Ты многого не ведаешь. За эти последние годы – войны! – я ей мно-гим обязан… – правда, Оля^[120] слишком всю себя отдавала… – это ее душевное право. Но я и указал, что ты, как никто, знаешь «душу» моего творчества и я заповедую руководиться повелительно _т_в_о_и_м_ суждением. Так сказала мне совесть, когда распоряжался. И мне грустно, что и в _э_т_о_м_ ты почувствовала какую-то мою недооценку, недоверие! Нет, как это неверно..! Ив не в силах тут, знаю… и Юля… – куда ей… но она, ради благоговения к светлой памяти «теть-Оли» – уделит от своего досуга. Она куда старше тебя, ей 51–2 г. Видишь, _к_а_к_ я тебя _з_н_а_ю_… как я тебе верю, как высоко чту тебя. И как дела у меня – тут-то хоть – не разойдутся со словами… Я просил тебя не раз – и ты хорошо отвечала мне. И потому, думаю, тут с моей стороны нет дерзкой нагрузки… на тебя. Да?

А теперь – вот, последняя глава «Лета Господня», на этой неделе – 2–3 дня – дал Бог – написанная, _с_в_е_ж_а_я… – Да-ааа, пояснение: тут ты встретишь новое лицо – Анну Ивановну. Она дана в предыдущих главах, начиная с главы «Горькие дни»: еще – «благословение», «Соборование», «Кончина»… Ее, лучшего и полнейшего, что в русской _п_р_о_с_т_о_й_ женщине есть, – и не хватало «Лету Господню». Она как-то _с_а_м_а_ вросла в него. Случайно, вспоминал я… и вростил ее! Она сама пришла и сказала: «хочу потрудиться… дозвольте, голубчик Вы наш, Сергей Иваныч, походить за Вами, больным…» Она влекла к себе… _ч_е_м-то… своею _в_с_я_к_о_ю_ «Хорошестью». Такими держалась земля! Вот ее «пачпорт», как дан сжато в «Горьких днях», чтобы ты _в_и_д_е_л_а_ ее и «снаружи»^[121].

В следующем письме. Ваня

79

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

21. II. 1944

Дорогая Олюша, я все еще у Юли. И здесь не слишком тепло, но все же терпимо. С едой – вполне сыт. Переписываю для копий – и прорабатываю 9 глав «Лета Господня» и посылаю тебе кусочками, – сохрани. Ответь мне, имеется ли у тебя «Крестный ход», или – подзаголовок – «Донская»? У тебя, знаю, есть из 2-й части «Лета Господня» – «Вербное воскресенье», «Михайлов день», «Именины» – в двух частях: 1 – «Преддверие» и – 2 – «Торжество». Что же еще должен тебе послать? – кроме оставшегося из 9 новых глав? Состав 2-ой части книги «Лето Господне» – определился так: 1 – «Ледоколье», – март, колка льда на реке. 2 – «Петровками», 3 – «Крестный ход», 4 – «Покров», 5–6 – «Именины», 7 – «Михайлов день», 8 – «Филиповки», 9 – «Рождество», 10 – «Ледяной дом», 11 – «Крестопоклонная», 12 – «Говенье», 13 – «Вербное воскресенье», 14 – «На Святой». 15 – «Егорьев день», 16 – «Радуница» (есть у тебя?), 17 – «Святая радость», 18 – «Живая вода», 19 – «Москва», 20 – «Серебряный сундучок», 21 – «Горькие дни», 22 – «Благословение детей», 23 – «Соборование», 24 – «Кончина», 25 – «Похороны».

Дивлюсь, сколько же преодолено! Сколько труда положено! Ответь, что из этого имеешь. В книгу должно войти в законченной редакции, именно в том виде, в каком посылал и посылаю тебе. Имей это в виду, на случай издания.

Как ты мне редко пишешь! Чем больше тебе шлю – реже отвечаешь. «Мышь сыта – так и мука горька»? Ты уже зарылась в _м_о_е_м, оскомину набьешь? И гложет мысль – да посылать ли? И не подходи к моим трудам только «сердцем». Я, кажется, _н_е_ однотонен! мне, думается, и воображение доступно, и «перевоплощение». «Пушкин» – новая грань… – как и другое, немалое. Ну, ладно.

Я уже объяснял, что «детское словечко» – это – «жёлтики», первые – желтые цветочки, – одуванчики, куриная слепота, свербика? А вот, о «просьбе»… Это, м. б. шалая мысль и – пожалуй, безнадежная. Я чувствую, что не найду здесь достаточно сносных условий для работы над «Путями Небесными». И… – если бы, месяца на три – 4 – уехать хотя бы в Швейцарию?! Там у меня есть некоторые, конечно, очень небольшие, – средства, мой гонорар, за «Няню» на немецком языке, изданную во Фрауэнфельде³⁶⁸. С… 1938 года! Выписывать их сюда пар «Оффис де шанж»^[122] мне не рука. Дело в визе и – разрешении французских и оккупационных властей. Но лишь получив визу, могу хлопотать о разрешении. У меня в Швейцарии достаточно читателей. Как и в Германии – 10–11 книг переведено! В 38 году мне дали визу, не потребовав залога в 30 тыс. французских франков. Благодаря ходатайству мужа моей переводчицы г. Кандрейя. Это почтенный человек, швейцарец, судебный следователь. У него есть влияние в Берне. Если бы наш друг профессор снесся с ним – адрес ему известен – на предмет визы для меня? С Иваном Александровичем у меня сношений нет. Я из твоего письма понял, что он тебе пишет, как и ты ему. А м. б. я ошибся, и дело идет о другом? Вот в этом и моя просьба, – о визе мне. Иначе я не смогу уйти весь в работу над 2 частью романа «Пути Небесные». Можешь – посодействуй. Этим и кончу тебя тревожить, не заикнусь. Думаю, что Иван Александрович пальцем не шевельнет. Скрепя сердце пишу тебе. В Швейцарии я бременем не был бы никому. Но сложность еще в другом: если бы и получилась виза и позволение выехать, то смогу ли повезти с собой черновики, собранный материал для романа? Очевидно, надо будет все представить в цензуру. Очень это громоздко. И, вообще, план мой кажется мне утопическим.

Еще раз скажу, что твои письма интересны, и твоя чуткость в понимании моего творчества – очень ярка.

Мне остается переписать для копий только две главы, работы на 3–4 дня. И тогда – как только удастся вернуться к себе – отопление и по сей день не починили, у меня в квартире почти на ноле, – хотел бы приняться за «Пути». Очень тревожит сохранность твоих писем… – куда мне их поместить? так все непрочно в наши стремительные дни! – Измучился жить без мытья, без частой смены белья… – на самочувствие действует давяще! А на-юру, в холоду… – какая ванна! А то, когда было тепло у меня, бронхит мешал мыться, докторша моя запрещала. Теперь, слава Богу – нет бронхита, – вымыться бы – и – чистым – пи-сать, пи-сать… А я вот 10 дней калош не снимаю, кутаюсь, как самоед… Здесь – температура – градусов 12–13, ну – у печурки греюсь, оторвавшись от работы… курю, думаю… Все невеселые мои думки… Да-а… что же мне делать с твоими 530 франками?! Изволь написать.

Передай маме мою радость и надежду, что все будет благополучно, что серьезного нет в ее недомоганиях. Ты так и не говоришь, что же ты-то? Опять лежала, и – опять скакала! Понимаю, – на-до, с мамой… – но, милая, может случиться наоборот – ты будешь – не дай Бог! – валяться, а маме скакать придется. Сегодня надеюсь отправить тебе конец «Живой воды» и «Москву» с началом следующей главы – «Серебряный сундучок».

Твой Ваня^[123]

Напиши, что я посылал тебе в окончательной редакции. Знаю – «Куликово поле», – еще?

Переписка этих 9 глав меня расстроила. Это – очень мучительно – уйти в тяжелое своей жизни. А мое воображение – пронзает. Не думай, что я «вспоминаю – вижу»: я многое и _в_о – о – бражаю. Разве можно все запомнить?! Я – как бы _в_н_о_в_ь_ творю.

Храни тебя Господь! Ваня

80

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

10. III.44

Дорогая моя, Ольгушонок ты мой далекий! Сегодня от тебя письмо, от 29, что ли, февраля, без даты (?!) твоей. А еще 7-го получил датированное 2-м марта!³⁶⁹ Так что пока не знаю, получила ли все главы «Лета Господня». Последние две главы – «Соборование» и «Кончина» послал 1-го марта, вернувшись к себе. Но после двух неуютных ночей, [1 сл. нрзб.]^[124], «в нервах», ночь на 2-ое, спускался в «абри»^[125], но на 3-ье, в сильную пальбу, не ушел, зато испытал сильный-таки «массаж», очень у нас палили по «убийцам» – детоубийцам! Снова уехал на Юлину квартиру, на 3 дня. Там уютней. 6-го опять вернулся, и опять – «массаж»! Приходится теперь с собой таскать [рукописи]-уники. А посему решил отдать в печать и «Почему так случилось», м. б. в субботу появится, в 2 приема, т. к. новая редакций этого рассказа аж в полтора раза расширена! Напечатаю, надеюсь, и все новые главы «Лета Господня» – таким образом вернее сбережется, что-нибудь да уцелеет от всех «возможностей». Представь: мы как сговорились! 3-го марта я запаковал все твои письма [1 cл. нрзб.] в 4 пачки, – 270 писем! На каждой надписал: «Может быть опубликовано _т_о_л_ь_к_о_ с разрешения автора писем и _т_о_л_ь_к_о_ _в_м_е_с_т_е_ с моими к О. А. Бредиус-Субботиной». И отвез к проф. Карташеву, в восточном квартале Парижа, 3, рю Манэн, Manin, Пари, 19-е. Там надежней. Вынул лишь твои [пробы] обложек на «Куликово поле» и приложил их к этому рассказу. Туда же [1 сл. нрзб.] и материал для _п_я_т_и_ неизданных книг! Но 8-го забрал у профессора – «Лето», II ч. – для печатания в газете. Вот теперь – как из дома – беру с собой, ну, нанесла курочка яичек и носится с ними…

Благодарю маму – пишу [1 сл. нрзб.] за очень ласковое ее письмо! Да, если бы..! Знаю, приехал бы к вам – как [1 сл. нрзб.], если бы не эта бойня! И наговорились бы, и напелись бы мы с тобой, и [упились] бы беседой и глазами! О, как хочу тебя видеть, детка моя, ласкунчик… Ми-лая… наша переписка – изумительное явление – общественно-литературно-психологическое! Позавидуешь —!! – будущему читателю… Как тебе не грех так говорить о своих письмах! – _н_и_ч_т_о_ж_н_о. Ты или притворяешься, или… неужели не разумеешь, _ч_т_о_ _э_т_о – твои письма! Ну, тогда ты… дурища, больше ничего не могу сказать. Бьюсь об заклад: твоими куда больше будут захлебываться, чем моими. И как бы хотел я, чтобы доход с издания переписки – а он был бы о-гром-ный! – пошел на сиротский приют! Хватило бы… – ведь не одну сотню тысяч золотых рублей даст эта «переписка»! Она – томиков на 15! [Плохонько] – по 10 тыс. с томика! Это – как «Робинзон Крузо», или почти, тираж был бы… И какое же всяческое «насыщение» для будущих читателей! И сколько там [1 сл. нрзб.] понимания «искусства»! и – души. И быта. И «дня сего». И – «занимательного чтения». Вот что мы с тобой сотворили. Народили кучу детей душевных. А все ты, ты… «цепкая», до жизни жадная… Кто ты? Давно знаю – самая-то русско-русская душа! самая-то _р_о_д_н_а_я_ сущность, а? И все это – как бы предуказано нам было, предопределено. Этот день… 9 июня – 27 мая 1939 г.! Когда ты писала, в день рождения твоего, обиженная жизнью. И – моя книга, тут, упала в твое сердце, и ты написала мне, одинокому, недавно взывавшему в тоске неизмеримой! И вот, мы _н_а_ч_а_л_и_ любиться… за тысячу верст, не видя друг дружки. И – полюбили, крепко, не распаять. Для кого бы я стал переписывать свое я, ленивец?! кому бы _т_а_к_ раскрылся?! А вот тебе – весь я, весь отдался, и как безоглядно, _з_н_а_я, кто ты. Родной стихии открыл душу… как открывал ее, творя свое. Как же ты смеешь говорить так небрежно о своих письмах ко мне!? Я успокоился, когда отвез их. Сердце свое укрыл. Надо хранить сокровища подлинные, а это, именно, сокровища!

«Марево»… будто и так себе рассказик, но я люблю его… он мне так легко и светло дался! Я его в два дня сотворил. Да, я был в Белозерске, в 12-м кажется, году, один. Ходил по навозным «пуховикам»… вдыхал запахи старины, со-льцы?.. – ух, какая там си-ла старины, в самом воздухе! в кулях, в щепных коробах, в церквах, в просоленой-просмоленой жарище! – жаркое было лето, начало августа. И я, вглядываясь в _б_е_л_ь_ озерной воды, в валуны… у_в_и_д_а_л – Пашу Разгуляеву³⁷⁰, сердцем увидал… – и как же преломилась _о_н_а_ у меня… в интернациональное… всесветное… – нераскрывшаяся русская душа, так идиотски-глупо упущенная «бродягой»! Но не сгинувшая, а временно блуждающая в мире и – манящая своею нераскрытостью… Ты _п_о_н_я_л_а_ рассказ… такой, на взгляд, пустяковый… но я-то чувствовал, что не пустяк тут… Так вот, милка моя… в тебе – от Паши. О, так много… только «бродяга»-то тут не ошибся, _н_а_ш_е_л-таки, хоть и – в далях! Ах, приехать бы нам с тобой на Белоозеро!.. – И… черт возьми! – хоть бы слушать… как кошек раздирает! Напиши мне все ли получила из «Лета»? Я беспокоюсь.

О плане моей поездки, «утопическом»… Сам не верю возможностям. Адрес моей переводчицы: Шлёсс Хальденштейн, Куар, или – Хур, Мосье-Мадам Кандрейя. M-me R. Candreia. Schloss Haldenstein, Coire (Chür) M-r F. Candreia. Candreia – от (сокращенного) Casa Andreia (итал. – хижина Андрея). Оба отлично знают по-немецки, на нем и говорят. Она же меня на немецкий переводила. Кончила гимназию в Риге, училась в Германии, Швейцарии, она – доктор медицины и, кажется, философии еще. Ей – лет 56. По отчеству Бернгардовна, по имени… как жена одного из «праотцев»³⁷¹, – помнишь, насчет «чечевичной»-то похлебки?³⁷² Ну, ты умная, понимаешь, что хочу сказать. Она меня о-чень почитает, и очень проникновенные письма писала. В 38 году я прожил у них 3 месяца и много писал, там-то и «Вербное воскресенье» написал. Да, ты _в_н_я_л_а: удачный, кажется, рассказ… – верба-то на луже, вешним утром! Жил, платя очень дешево. Но я не у них бы пристал… во всяком случае, не сел бы никому на шею: у меня там есть сколько-то. Кстати, чего, думаю, мне от 25–30 тыс. фр. отказываться, солить главы «Лета Господня»!? По крайней мере, лучите сбережется напечатанное. Напиши, ты – у-мница! М. б. с легкой твоей руки..? А на посажёного папашу не надеюсь, хоть и люблю его искренно и чту. Его слова, что теперь «больше верует» – потуги, философия, не – _в_е_р_а! Потуги верить через мысль, через эстетическое восприятие… Ну, какая это «божья _т_к_а_н_ь»!!! Сила Божия – совсем не ткань. А где же… – _в_с_е?! Христос-то?! Ведь так говорит – ну, чистый это «пантеизм», а не христианство! Сбивается на «монизм» Геккеля!³⁷³ И мне ничего не говорит. О, тут ч_т_о-то… такое простое быть должно… как у… Микиты. Бога ни постичь, ни объяснить: Его надо _н_а_й_т_и_ в сердце, как самое любимое из любимого! У Карташева есть статья «Русское христианство»³⁷⁴ – есть эллинское, римское, западное… есть и «русское». Я силюсь заставить его написать _т_р_у_д_ о русском христианстве…³⁷⁵ Он сможет, он, кстати, из мужиков, вятский, что ли. И – несколько художник. Только ученый-художник может об этом. У И. А. все потонет в его «диалектике», в до-мысле, в анализе… – он не того теста, хоть и отлично разбирается в искусстве: «Основы искусства» – книжка его!³⁷⁶

Ивик с Лучинкой растят дочку… Катюшу ли, Ольгу ли… – все равно. Я его не вижу, он где-то далеко. – Юля недавно устраивала свой «фольклорный» вечер, под гусли, распевала «Плач Ярославны»³⁷⁷, я не был, болел бронихитом, слышал – очень успешно. Не в финансовом смысле, она не для сего и устраивала. Елизавета Семеновна в Фонтенбло, в тишине, будто, сын прибавил за 3 мес. – 13 кило! Никакого туберкулеза. Хорошо, что они выкатились – через 3 дня! – с Савойи, там гнездо убийц-либераторов³⁷⁸, их выжигают, как клопов. Елизавета Семеновна пишет редко. Сейчас заболела гриппом, муж мечется из Парижа в Фонтенбло. У меня – нет-нет – боли, вчера была рвота, спазмы пилора, нервы… да и весна, а она плоха для моей язвы. Эта вечная осторожность! Надоело. Жду – вот-вот сяду за «Пути». Читаю, как оттяжка, Забелина – «Быт русских царей»³⁷⁹. Ищу кой-каких материалов для «Путей». Статья Карташева о русском христианстве – очень пригодилась. Такой-то и разумею Дари – у нас все – обмоленое. Достань в библиотеке «Путь», журнал под редакцией Бердяева³⁸⁰, там статья эта. Но Бердяев печатал «скрепя сердце». Не терплю «бердяевщины». Чудесна твоя обложка Троицы!!! Целую ее – тебя, не вырвешься, дочего целую и _п_ь_ю. Вино ты мое хмельное… – пьяно-трезв с тебя, и… как женщину люблю, страстно, страстью… бабочка ты моя… ситцевенькая! – в мои-то годы! Всю – _п_ь_ю_… вот как… без остатка! досуха!!! Прости, весь вошел в тебя, слился, влился…… – о, Олюнка… безумствую… – сколько же еще огня! Ну, и насмешили меня твои «гуси»! Нет не знали, что и без гусака несутся?! Правда, я тоже недавно – лет 15–20 тому – недавно!!! аЦ! – узнал, что без петуха курица может и даже о-чень! Только яйца-то без «изюминки»! Но петухи необходимы: это – толкает лучше нестись, охотней, будит материнский инстинкт. Правило: самцы, большей частью меньше и тоньше [самок]. И как же ты, любопытная ко всему, не разберешься?!.. Полюбопытствуй. С [1 сл. нрзб.] птичками это сложней. К весне самцы надевают всякие «украшения» [1 сл. нрзб.]. Ну, петуха возьми!.. – что за налив гребня! И в ногах – зуд… – и стать. Хороши особенно селезни! А глухари-то! Уж мы бы с тобой разобрали бы. Ах, тополя твои… помню, как писала о каплях с них в канал! Да [1 сл. нрзб.] тут тополя, когда..! Когда только конец сему безумию, в котором, одинолично, виновны, англичане-американцы… масонство… да, да! – и уж никак не немцы! Сколько раз немецкий фюрер предлагал, остерегал!.. Проклятье версальское – вот причина³⁸¹. И… – не помогли русским добровольцам во-время поразить большевизм. Мы 20 лет, бились в эту европейскую дверь, все кулаки и сердца отбили… – все напрасно! Вы-кормили кобру, и она отравила и отравляет _в_с_е. Мировое [еврейство] не могло упустить такого случая, – это не детский вывод! – и _в_с_е_ [вылилось] в разрушении! Во-имя _ч_е_г_о?! Из-за… «польского коридора»?³⁸² Как бы не так! Это лишь – предлог. Куда глубже. – Помнишь того адвоката…³⁸³ что женщину сравнивал с… «котлетой»?! так голо-вещно! Он уличен в иудейском происхождении – а я считал, что это его далекие предки из сего племени. Его теперь нет в Париже…³⁸⁴ – но он был искренно сторонник монархического направления. Не глуп – талантливый защитник когда-то. Но… избегал говорить об… еврейском «вопросе». [Они] крепко несут-хранят свою «идею». Вот, Алданов³⁸⁵, писатель… кажись – ну, [чи-стый] европеец! хорошо-отлакированный «русский интеллигент»! А как _т_р_о_н_у_л_о… – сразу сказалось. Теперь он в Америке. И там, понятно, _в_е_д_е_т_ _с_в_о_ю_ линию… думаю так. Никогда мы не были с ним друзьями… он очень был предупредителен, как он восхищался «Богомольем» моим!..³⁸⁶ – что это, [из] снобизма? Нет, он понимает искусство, но… все они – «от головы».

Написала мне иконописица «Троицу» – плохо. Это – неуловимо – дать Троицу. Сидят три девицы с крыльями, одна даже «подмигивает», и в прическах! Рублеву удалось… Но я как-то иначе представляю, и проще, и глубже… – неуловимо это. Я бы пейзаж дал…³⁸⁷ необходим дуб мамврийский… «Яблочки»… и Три Ипостаси – в ликах Ангелов… но как же это сделать?!! Чтобы и маститость, и вечная юность, и вечный Дух. И сила, и искупление… – нет, нельзя. А посему – лучше просто: три странника. Ну, как дать – «Т_а_й_н_у»?!

Очень хорошо, что решилась положить в [1 сл. нрзб.] сейф мои письма в тихом городке. Твои, как сказал, – у проф. Карташева. Одни без других – не могут получить жизни. Мы – почти одновременно: я – 3-го марта отвез… Интересно, сколько всего моих у тебя? Твоих – 270 да еще у меня на столе штук 7³⁸⁸. Сейчас полюбовался на Троицкую Лавру, на розовую свечу, пасхальную… Олёк милый, и не думай об обложке на «Лето Господне», – _н_е_л_ь_з_я_ дать ее. Ничего не скажет, не даст _г_л_а_в_н_о_г_о. Горкин тут – частность. И вышло бы как неудачная попытка «детских книжек». Если пытаться – что-то иное надо… что?! Что-то простое. Как писал тебе, кажется, эпиграфом для обеих частей хочу – пушкинское – «Два чувства дивно близки нам…»³⁸⁹ и т. д. Можно, конечно, и без эпиграфа. Обложка белая, по ней «вязью» – заглавие, как было. Только. Просто и хорошо.

Так ел у вас блинки-то хирург? Эх, угостила бы ты меня блинками! Люблю. Этой масленой без блинков остался. Юля испекла какую-то рвань – блинцы, я съел-пожевал на-холостую два, на-юру. Сегодня А[нна] В[асильевна] испекла мне блинчиков, поел с малиновым сиропом. Да кашицы гречневой поел, все. Сыт.

Я люблю масленицу – обрядную, во всей полноте. И заливное, и навага. А опосля блинов-то – непременно чайку с апельсинчиком. Вот поди ж ты… как крепко во мне коренное-в-обиходное! И опять лезет Белозерск, озеро, валуны, глушь… и ты, Оля Разгуляева! И спели бы с тобой дуэтец… _н_е_в_п_у_с_т_у_ю.

Сколько и как по-разному – вижу тебя в мечтах! И весной, и летом, и зимой, и – осенней порой. Я так люблю осеннюю рябину! Будь живописцем – дал бы тебя – в рябине, в темно-синем корсаже, золотистую, рябинной искрой играло бы в глазах… – рефлексы-то какие! И синь, и ярь… А воздух крепкий, стылый, и так по-осеннему-пустынно [1 сл. нрзб.] кричат… и ночь скоро. Уже зажгли лампу в надворной кухне, а в доме… – яблоками так густо, и печь изразцовая затоплена. Щечки твои – упругие-холодные, на них играет отсвет печки… и огоньки в глазах, я их целую… – и сколько бы – о чем мы говорим! А тишина какая… ночь идет… и… никаких «вибраций» с неба! Но… все это _б_у_д_е_т – должно быть, будет в… «Путях»… – уйти в них, в глубь восьмидесятых, тихих, [1 сл. нрзб.]! Знай: буду писать – с тобой буду всегда, чувствовать тебя, голубка моя Дари.

Грел очка твоя чудесная, «теплушка» синяя, – я ее надевал эти холодные дни, как был у Юли. Отлично в ней, вся облегает, круто. Стараюсь уловить тебя, твое дыханье… Она – согревает, и снутри, до сердца. А сейчас, – не в ней – озяб, топят неровно, к вечеру получше, до 14–15.

На твои не буду покупать цветов, н_е_ _т_о… Встречался, – в метро – с дальними нашими… в новой форме. Попадались чудеснейшие лица, и… – однажды, молодой совсем, мой читатель… читывал «Человека из ресторана», – _т_а_м, ведь, его переиздавали. И здесь новое мое читают – и как же жадно! Писали мне друзья не раз. «Неупиваемая» – захватила! Но мне важно знать, как на них – «Богомолье»! Думаю – _у_в_е_л_о_ бы… что-то приоткрыло бы… – чую. Да все пролетцем они, «встречные», – куда-то дальше. Давал им адресок свой, хотели, очень… «если чуть задержимся». Как жадно слушают, глядят в глаза… – «наш, русский!» Им должно быть, за диво, что больше 20 годов здесь, а не разучился говорить… ах, чудаки! Зовут – «папаша». И в дедушки годился бы. Есть по госпиталям… наши навещают, приносят… – Мне доктор говорил: у них в госпитале Ляонек – двое очаровали всех… даже главный врач-сушка и тот – отмяк. Ч_т_о_ это? [Н_о_в_ы_й] _м_и_р? Не постигаю… Один, мальчик, обреченный, чахотка… сознает свое положение… молчит… ушел в свое.