Текст книги "Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942"

Автор книги: Иван Шмелев

Соавторы: Ольга Бредиус-Субботина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 55 страниц)

Напиши _в_с_е, как ты любила, была жертвой. Мне не для «искусства» нужно, а для _т_е_б_я_ _ж_е. Для «искусства» – у меня _в_с_е_ есть. Надо будет – в себе найду, в «подвалах», – в воображении. Ты не знаешь, _к_а_к_ оно сильно у меня. Из _н_и_ч_е_г_о – _м_о_г_у! Будет живей живого. _В_с_е_ могу. _З_н_а_ю. Тебе это мой Тоник скажет, в «Истории любовной». Вчитайся – и поймешь, _ч_т_о_ я дал там. И. А. понял²³⁶. Понял и профессор-педагог немецкий²³⁷ – забыл имя, – писавший: этот роман надо не один, не два раза прочесть, а три, четыре… пять… – это открывает тайну «смуты юных». Сколько там у меня «любвей»-то! Посчитай – «линии любви», виды, истоки чистоты и – грязи. Все сплетено. Как только мог Тоничка выбраться на чистую дорогу, из таких «дебрей»! Писал я, чуть обжигаемый одной молодой женщиной… – отмахивался от нее. Ах, Оля… сколько характеров… русской женщины! Сколько их хотело _в_з_я_т_ь_ от меня… _о_г_н_я! Последний случай… – это только на словах могу, одной тебе… не на письме… – был со мной в Праге, в мае 37 г. Ставился вопрос о… жизни. Меня катала на своей машине жена одного инженера… русская, вся… и инженер русский… – мчала меня 130 км в час, и… в этом сумасшествии… прямо поставила вопрос… – я сумел ответить. Мне было безразлично, смерть – готов! Чутошный нажим руля – и гибель. Бог завершил все – двойной болезнью – моей – отравление? писал я – в июле, 29 – и – ее: она проглотила, случайно, кусочек тончайшей проволоки, от проволочной губки, посуду моют… в кушанье попала – ее спасли. А там – недосягаемость, события, все оборвалось. Она хотела от меня… – понимаешь? Она была бездетная. «Дама с собачкой», в буквальном смысле. Решительная была, лет 32, спортсменка, сильная, стройная, бледная, с внутренним огнем. Правда, тогда мой успех в Праге²³.⁸, моя речь о Пушкине и «купели Православия»²³⁹ – потрясла всех, – «такого не запомнить», даже «Последние новости»²⁴⁰ должны были признать «большой успех». На женщин это сильно действует. Но что мне писала одна девчушка, 14 лет! Неужели я разорвал эти письма? Не знаю… все в хаосе. Это была «болезнь». Племянница одного казачьего генерала. Вот это – темперамент. Я сумел успокоить сердце милой девчурки, так чисто, чутко, – так отцовски. Плакала она. «Писательница» уже была, – дала мне слово «много учиться, думать». Где она и что с ней – не знаю.

Твое письмо 13 сент. – болезненно-чудесное. Непередаваемо. Кратко: «если это – лучше не писать друг другу – для _м_о_е_г_о_ покоя, то нет, не лучше» – не писать. Просила не давать себя в «Пути». «Я _в_с_е_ вдруг понимаю», – и тут же, поперек: «ничего не понимаю». «9 июня „Рождение“? Рождение в му-ку? Кто же этого тогда хотел? Не может этого быть». «И „золотое“ мое письмо проклясть мне»? Надо _в_с_е_ переписать, письмо – «полубезумное». Но – для меня – все счастье. Не стыдись чувства, все пиши, Оля. Мне для сердца надо, укрепление. Нет, не трону твоего «Свете тихий» – _т_о_л_ь_к_о – Тебе! Для других – хватит, дал все. Будь со мной «без лукавства». Лукавство – не для меня. Не снижай себя. Не требуй «знака», еще… – _в_с_е_ дано. Это – язычество уже, это недостойно _в_е_р_ы. Не называй меня по имени-отчеству – это уже _п_р_о_ш_л_о. Я могу для тебя быть только «ты», ну… твой… как хочешь. «Так – просто» (все, что с нами творится) не должно быть, это от нашей _в_о_л_и_ теперь зависит. Я свое сказал, буду действовать, что только в моих силах. Но ты не будь безвольной, – и – рабой. Во-имя _ч_е_г_о? Ты – груда самоцветов, в них попал луч солнца, замкнут и – стреляет, все горит искрами, все бьется, ищет, меркнет, чтобы вспыхнуть, играет самоцветной жизнью… и рядом – прости! – кусок угря__ холодного, сырого, тинного. Так я вижу… ошибаюсь? Мне странно: «некогда…. можешь одна ехать…» Что это? Любовь?.. Это уже – равнодушие, по меньшей мере. Делай вывод. Я до сих пор не знаю, чем занят Б[редиус]. И чем _б_ы_л_ занят, когда ты была одна: «я да птичка». Гнилая связь – не связь, а насилие, над духом, – и это – благословлено Богом? Будь перед собой искренна. Не могу больше. Ты сама поставь вопросы. Отвечу.

Целую, твой наказанный безвинно. Твой Ваня – Ива – Ив. Шмелев

[На полях: ] Затребуй у Б[редиуса] мне – твое письмо! Никто – из Голландии – не был у меня. Не полагайся на _ч_у_ж_и_х_. Не верь «приятельницам».

60

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

20. Х.1941

5 ч. 40 мин. дня

Оля, дорогая, сердечко мое, свет мой вечный, – как я тобою счастлив! А вот, слушай… Я искал в своем хаосе… – дрожит от волнения рука, а я ее целую, – не ее, а тебя, _т_в_о_е_ _с_т_и_л_о! – искал квитанцию на exprès recommandies, писанное тебе 30.IX. От руки, – очень важное, я там душу, всю, открывал тебе, ты его не получила?.. – сколько я искал, эта – _о_д_н_а_ – куда-то скрылась, а все другие целы… И вот – нашел!! Bureau de Poste, Paris, rue Claud Terrasse, 30.IX.1941 – 165. Наведи справки, на почте. И вот, через 2–3 мин., звонок! Приносит почтальон – я не понял, что, от кого… Paris, 7, Rue Vignon «Robert Holer» – Fournitures Dentaires en gros^[116]. —??… Ну, и сразу понял, по золотой наклейке! Утрехт!.. Ты..! О, счастье – ты! Оля, детка, милка! Ты это! Первый раз пишу – _и_м, _т_в_о_и_м-… Тебе! Свет мне светит. Как приятно, мягкое какое. Веришь? Ни-когда… ни-кто… мне не дарил стило, – сколько было даров, подношений… – ни-когда, стило! У писателя – _д_о_л_ж_н_о_ быть стило! Сам я покупал себе. И скоро ломал. Т_в_о_е_г_о_ не сломаю до смерти! О, как сердце болит, ликуя. Оля, не вижу, слезы… Обнимаю, целую глаза твои, губки, всю тебя, светлую, усталую, измученную… Нет, я _в_с_е_ сделаю, пока не ударюсь головой в стену, чтобы увидеть тебя и – все сказать, и все узнать – и _в_с_е_ решить. Все пальчики твои целую. Это перо, ты его держала, ты на него смотрела, ты его благословила всем сердцем, – _з_н_а_ю! Какое легкое, послушное! скользит, играет в моей руке. Это не перо, это – это твоя душа играет в нем, оно – _ж_и_в_о_е, от тебя. Ж_и_в_о_е, Оля! – Так _н_а_д_о_ было, чтобы _н_и_к_т_о… а Ты только, первая, единственная – дала его мне в руку – _п_и_ш_и_ же, милый! Вот, и пишу, – не прошло 3 минут – пишу, тебе, первой – единственной! Ми-лая! Отыскивая квитанцию, вдруг нашел в хаосе – открытое письмо – тебе. Почему не послал? от 31 авг. – 13 сент.?! Ты – как раз – 13-го IX писала мне сумбурное из писем! Как странно! Досылаю, опущу сейчас вместе с этим, вместе с утренним, – Боже, сохрани их в пути! Оля – веришь? _Т_а_к_ я еще _н_и-когда не любил. Вот _т_а_к_ – вот. Ту Олю я не беру в сравнение: _О_н_а_ _в_н_е_ _в_с_е_г_о – теперь, – она _б_е_с_страстна теперь, и я не могу ее брать ни-ка-к. Ты понимаешь, там – Святое, вне нас. Но так, как Тебя, я не любил, никого. Все крепче верю – от Бога, от Него, от нее, от святой моей – все это, – ты, ты, ты! Д_а_н_а, явлена. Оля, люблю тебя: будь сильна, не поддавайся ни тоске, ни скорби, ни болезни. Верь – будет! Или меня не будет. Я тебе еще напишу, _к_а_к_ берут свое счастье. Только что у-знал… про Ивика. Он мне не сказал: боялся, как посмотрит дядя-Ваня, такой «строгий» – в —? – моральном смысле? Я, для него, – о-чень в таком смысле непреложен. И вот… чудесная девчонка²⁴¹, француженка, дочь фабриканта из Рубэ – северо-восток, – его _в_з_я_л_а! Да! Учится русскому языку, бросила школу, где учила (ей 21 год – 22, как Иву). Приехала в Париж, (что с родителями они [устроили]?) – сняла в отеле No, и – _в_з_я_л_а_ Ивку! Они уже 2–3 г. знакомы. Она без него не могла жить. Как он на моего Сережечку похож – две капли! Глаза-а..! – Ивку я не вижу, с именин. Он страшно осунулся, – атлет-то! Медовый месяц. Ду-рак! Боится дядю-Ваню. Если бы знал _в_с_е_-_т_о! Как дядя-Ваня завоевал свое счастье! – и она, чистая моя! – и _к_а_к_ – зачат – Сережечка!.. Все тебе говорю, моя далекая – во мне навеки! Когда свадьба – не знаю. Будет. Не побоялись ни бедности – возможной пока. Она будет учиться в художественной школе. Она рисует. Красива, сильна, спортсменка – из народа. Люблю я смелость! Целую. Твой всегда Ив. Ш.

[На полях: ] Всю тебя целую. Ольга, как ты мне дорога! Свет мой тихий.

Я нашел на Стило серебряные знаки J. Ch. 26–9–41. Это – Ты! Свет мне!

Чуть посыпал «Эмерад»^[117], томящий аромат – люблю.

Спешу на почту.

61

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

20. Х.41 9 час. 15 вечера

Как хороша ты, Оля, как _с_в_е_т_л_а! Как мне тебя благодарить за этот _л_и_ч_н_ы_й_ дар?! Это – _Л_и_к_ мне светит. Я ждал его, – вот такой вот, – в себе носил. Это не красота, это – ее предел, это – запредел ее. Понимаешь, это лицо, – о нем надо, можно сказать одно: о, какое ми-лое лицо! В этом «ми-лое» столько есть, что можно только _с_е_р_д_ц_е_м… не словами, ни-чем – назвать. Эта светлость, это мягкость, это – ясность-лучезарность – это сильней всяких «красот», глубже, неуловимей, – _м_и_л_о_с_т_ь, умиление. «Красота…» – в ней не звучит _т_е_п_л_о, не слышно – «сердце», она не излучает «содержания». В _я_с_н_о_с_т_и_ твоего образа – огромное, его, это огромное, надо долго искать в душе своей, чутко вбирать его, творчески – сердцем наполнять. Это то, чего ждут, ищут все. _С_в_о_е, особенное, ни на что не похожее, не тип, а _ч_и_с_т_а_я_ _о_с_о_б_о_с_т_ь, чего нельзя уже ни у кого найти, – единственное, неповторимое, – чего нельзя утратить без потери _в_с_е_г_о. Понимаешь ли эти путанные пробы _н_а_й_т_и, что – _э_т_о?! Выразить? Но ведь это – в снимке – _о_д_и_н_ миг жизни _л_и_к_а! А их, мигов, – беспределье! – Вот, какое твое лицо. Я склоняюсь, как перед чудотворным ликом. Я благоговею, вбираю взглядом, – как прелестна! сколько _ж_и_з_н_и, за этими очами, – _с_в_е_т_о_м! Чудо мое чудесное! Благодарю, у меня нет слов сказать _в_с_е, что _е_с_т_ь… – только в душе сияет «Свете тихий» мой, _м_о_й… – одному мне _т_а_к_ говорящий, так поющий не-звуками, а чем-то, – еще – для человеческого слова – непонятным, каким-то ему еще не данным – чувством? Милая, как же ты светла, жива, ми-ла!.. Ах, Оля, это невозможно… это особенное, музыка души, – лицо _п_о_е_т! Вот – чудо неуловимого искусства. Этот портрет – только великий мастер его понял бы… и – сделал _с_л_а_в_о_й. Такие лица – редкость, ну… как Мона Лиза… – но там – другое. Так вот, я – прав. Вот – Анастасия, могла бы быть такой, если бы не родилась из… моего воображения. Ныне она явилась в жизни. Мне, ее Предтече-провозвестнику. Дар мне – _з_а_ _в_е_р_у, что Она _е_с_т_ь. Жизнь оправдала творчество души и сердца. Слава Господу, за все, за все! За муки, за все боли, за – эту Радость – все покрыто. Тобой, _Ж_и_в_о_й. Целую эти лучезарные глаза, – звезды. Милая, целую. Свет мой!

Но, _к_а_к_ ты мне явилась..! _Ч_у_д_о_м. Слушай. Я уже писал, как получил _п_е_р_о. Узенький, тугой пакетик, по длине заклеенный. Я открыл концы и – выдавил картонный футлярчик – там перо. И… – оставил на столе обложку. Решил – спишу адрес магазина-отправителя, – поблагодарить за «Comission». Чтобы удобней прочитать, – разрезал ножницами… начал, было, – и увидел – какая-то бумажка _т_а_м, белая… осторожно, вынул… конверт, – бланк, отель, имя… два слова – m-me N. N. просила… и т. д. Конверт… и – моя Ты… единственная в мире… Ты! Такой свет – счастья..! Не мог словами… нельзя. Если бы я… – мог, мог! – выкинул обертку!.. Это было бы таким ударом, таким намеком… Бог вразумил, я знаю. Я не мог тебя утратить. И не утрачу. Вот – это – Знак. Тебя потерять – _н_е_л_ь_з_я. На-вечно данная, Д_а_р_о_в_а_н_н_а_я. Фото чуть смялось, чуть-чуть. Пресс все сгладит, без малейшей складки. Все _ц_е_л_о, все. Это – тоже – чудо. Ни цапинки, ни трещины, ни-чего. Завтра ты будешь в рамочке, – найду, что необходимо, что достойно. О, светлая, чистая моя. Как ты прекрасна, до – прославления! песнопения! Завтра пойду по адресу отеля, поблагодарить. И – там увижу. Я так взволнован, так все во мне дрожит, от Света счастья… – свет чую, счастья. И мне страшно, в сравнении с тобой… такому! А, что будет – будет. Я тебя _н_а_ш_е_л. И – не могу утратить. Тревожусь, не опоздаю ли, застану ли? Послано 18-го. Завтра – 21-ое. Пошлю «pneu» и попрошу позвонить, дам телефон друзей назначить час. У меня нет, я не выношу их, да и нужды нет особой. Кому надо – меня всегда найдут. Вот, когда ты будешь – другое дело. В Москве, бывало, изводили, _в_и_с_е_л_и. Правда, и я, порой, _в_и_с_е_л, но только для дела (по – нашему «Книгоиздательству писателей»²⁴²), а если что «личное» – просил Олю. Милая, благодарю.

Закончу об Ивике. Явятся когда – я встречу их рукоплесканием. Молодец – девчонка! Нашлось-таки нечто посильней математики. Сразу сломала все! _в_з_я_л_а! А то бы… Ивик – «слепой»… его бы слопали, бабища какая, хищная… А тут – взаимно, уже два года встреч в Auberge de la Jeunnesse^[118], – ее письма, ее пылкая влюбленность – взяла. Как она его искала, когда рухнул французский фронт²⁴³, и мальчик оказался в Пиренеях²⁴⁴, а она – в самом пекле, у Рубэ… Летом съехались у – дяди ее – торговца, где-то. Ну, заполыхало… безопасно. А там – явилась в Париж, дома все сломала, – _в_з_я_л_а_ – и – будет «русский» – пусть полурусский, как и она, почти. Отец – француз. То-то он принялся читать дядю-Ваню… Это – _о_н_а_ его, уверен. Какова энергия. Там Рубэ, нашла русского учителя, и, говорит, уже понимает разговор. Я рад за Ивку, только бы сдал тяжелый конкурс – самый тяжелый. Он выбрал – «чистую науку». Ecole Normale Supérieure²⁴⁵. Твой Ив. Шмелев. О, как целую всю.

Крещу тебя. Боже, дай ей сил! Твой Ив. Шмелев

62

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

21. Х.41 2 ч. 20 мин. дня

кончил – ночью

Милый друг, пишу Вам оказией, м. б. мне удастся это. Послал мужу Вашей приятельницы «пней» и жду ответа, чтобы лично поблагодарить его за великодушную миссию. Попробую послать для Вас французское издание «Солнца»²⁴⁶ и немецкое – «Любви»²⁴⁷. И – свое _с_е_р_д_ц_е, в глазах моих. Я в озарении, весь, как никогда. Ваша _и_к_о_н_а_ – неизъяснимо ослепляет. Я в бреду, священном. Знаете ли Вы, Дари..? – Вы – Дари. В Вас – непонятное, необлекаемое словом, ни-как… – узренная раз, Вы незабвенны. Нет сил забыться, – Вы, Вы, Вы… – так неотступно, так безвольно. Почему – «Вы»? Да, вот – «оказия»… – но тут – перед иконой-то – благоговение, и я – «в параде». Это тайна неповторимых ликов. Это неопределимо – «радостностью», «счастьем», «неземным», – эти слова в Вас ничто не выражают, ни-как не определяют. Это – _Б_о_ж_и_я_ тайна, ласка Божия, красота Божия. Это ведь свет поет Вашим светозарным устремлением, обетованием, неисповедимым в Вас чудесным чудом. Это тайна, – от нее не оторвешься, она влечет непобедимо. Какое счастье – всегда смотреть на Вас, _В_а_с_ _в_и_д_е_т_ь! Вас чувствовать, как благодатно ослепленный. Молиться, вот что можно, с Вами. Свете тихий… изумленная Святая! Слова не выражают Вас, лишь чувство _з_н_а_е_т, _к_т_о_ Вы. И не скажет, не может, так оно безмолвно. Сколько раз спрашивал себя – «к_т_о_ – Вы…?!» Нет ответа сердцу, и не будет: ему не надо ни ответа, ни определений: _з_н_а_е_т_ без слов: слова роняют. В Вас Небо, Свет, – Вы – Божие дитя, никто его не видел. Безнадежно пытаться находить слова: Вы – _н_е_н_а_х_о_д_и_м_ы_ словом, – только чувством, тончайшим, возносящим, как в «Тебе поем». О, как бессилен я – дать Вам определение. Несу Вас в сердце, возношу молитвой. Свете мой тихий..! Олёк мой! Как хороша ты!

Сегодня хлопотливый день. Разговор об авторских правах. Я _н_е_ даю. Знают, что им надо. Просят «хотя бы две-три книги, – для „всея России“». Из Кёнигсберга, кто-то… в проекте – «трест книгоиздательств». Что же намечают? «Богомолье»… «Лето Господне»… «Пути Небесные»..! Знают – пойдет м. б. в сотнях тысяч. Т_а_к_о_г_о_ не найдут ни у кого; все знают. Я _т_о_ж_е_ знаю. Если договоримся, обусловив, _к_а_к_ мне, _м_н_е_ (и – тебе, моя дружка, главное – тебе!) полезно, – «Путей» не дам. Они принадлежат кому-то… не только мне… _к_о_м_у_-т_о. _О_н_и_ _т_в_о_р_я_т_с_я. И – _с_-_т_в_о_р_я_т_с_я. В _н_и_х_ _ч_у_д_н_а_я_ _Д_а_р_и, _д_о_п_о_л_н_е_н_н_а_я, _н_о_в_а_я_ Дари, – звено от женщины – к все-женщине, к ангело-женщине, _н_е_т_л_е_н_н_о_й. Господи, дай силы! «Пути» пойдут своей дорогой, своим путем. «Пути» _в_о_з_ь_м_у_т_ Россию, будут Ей светить, – так сердце шепчет. «Пути» – священный _з_н_а_к, обетование, искание, надежда… осуществление надежды, воскресание!

Ваше перо – никому ни слова не напишет, знайте! Вам только, только во-имя Ваше, для Вас и – через Вас. «Пути» непостижимо _В_а_ш_и. Двойные. Ее – Отшедшей, Ей писались, ЕЮ… и – ныне _с_у_щ_е_й, озаренной и озаряющей, – Вы знаете _е_е?!.. Она – необычайна, уверяю Вас. Да, да?

Да, вот что… Простите… в одном из писем, – кажется, вчера? – я перед Вами очень виноват. Я не должен был касаться. Я удручен… прошу – простите! Вы поймете. Я сравнил… груда самоцветов, в них луч, плененный, бьется светом, в искрах, колет, льется, сверкает страстно, взрывно… – и – рядом… – темное, сырое… тинное. Я не должен был. Мог иначе: свет – тени, смутность, непонимание… предел различности. Это моя ошибка, – и как мне не по себе теперь! Простите, винюсь: бесславно это, нехорошо. Так не должен был. Не помрачите света Вашего, – так больно, так… сорвалось. Не вижу оправданий себе, – поверьте, мне перед Вами стыдно. Ну… браните, только помилуйте, – голову мою, повинную.

М. б. уже уехал г. Т[олен]? Сейчас мне нашли-таки «Солнце Мертвых», библиотечный экземпляр, до дыр зачитанный, но цельный. Я его себе оставлю, очень он «испытан» читателем. Я пошлю Вам свой, «единственный», – _Е_д_и_н_с_т_в_е_н_н_о_й, – мне в радость это. Над ним я… плакал… редко-редко брал с полки, сердце трогал – спит или… все еще живо? Живо, всегда томится, _в_и_д_и_т. Не утомляйте сердца, слегка касайтесь… верю – найдете _б_о_л_ь_ш_е, чем когда-то, внятней, _в_с_е. Трудно его читать: ритм скрытый слышен… порой – болезненный. Найдете мое _с_е_р_д_ц_е, перебои уловите, тоску… о, Вам все будет внятно. Вы, ведь, – как – ни-кто. О, милая… мой свет, последний!

…«Пней» все нет, – м. б. уже уехал? Но тогда отель вернул бы мне. До завтра. Я хотел г. Т[олену] за его великодушие дать на память голландский экземпляр «Человека», – в отчаянном, должно быть перевоЗе! И Вам – русский «Солнце» и немецкий «Любовь в Крыму». Там недурно моя переводчица²⁴⁸ дала «сборную» статью об авторе, с выдержками из Бальмонта²⁴⁹, Амфитеатрова²⁵⁰ и др. Да, я знаю, _к_т_о_ первый у нас писатель… – много слышу, от кругов «литературы» – доносится. Сегодня от Мережковского²⁵¹ ко мне «посол», зондируют, как я насчет продажи «авторских». Им _н_у_ж_н_о, очень, – _м_о_ю_ инициативу. Сказал: готовые деньги мне нетрудно брать, – сами придут. В России сейчас – все чувствуют – да так и есть! – духовное оголодание, нужен – Свет. Будет. От Церкви. От литературы _ч_и_с_т_о_й, ее так мало. «Советская» бесповоротно признана «похабством, окаянством», наконец-то! Я 15 лет боролся с «Возрождением» столько места уделявшем «помойке» – кормление Ходасевичам²⁵². Посветит «Богомолье», «Лето Господне» – его будет две книги. «Пути Небесные» – тобой посветят, Оля, – но что мне делать? Поймешь ли… – что со мной? И счастье, до невыносимости… – и – ох, как трудно мне! Ты «пришла чудесно и укрыто», чуть не пропала, до того «укрыто». Я писал, как ты была затиснута, в обложку. Надо было учувствовать. Я учувствовал. Вчера пришла, и принесла перо, _п_е_р_в_о_е_ мне в жизни – в дар. Какое счастье! как Знак! Так и принял – ко благу! Ты спала ночку, первую, – в конвертике, как новорожденная детулька, – в томе Даля, – гладилась от скручки. Я нагрузил четыре тома. К утру ты была – гла-денькая, покорная, «пай-детка» (все – твои слова). Я поцеловал тебя, так нежно, не разбудить бы. Ты сейчас… вот ты! рядом, всего аршинчик, – о, как хорошо-прелестна! Как… сердцем смотришь – вся в полете, в свете!.. О-ля..! Нет сил быть без тебя, так до-лго-долго… Ты в стеклянном, живая… стекла не слышно, – ты – Царица, да! Знаешь, чуть есть… Царица наша, красавица… Мученица Александра²⁵³… – святая, Царица… Святой Руси? Да, была бы… если бы Святая Русь была… но темная она была, подспудная-святая… И Царица… подспудная, невзгодная, несрочная… Ты – чуть, намек неуловимый. В кокошнике боярышни… – вся, наша Русь. Ты – кровная. Ты – светозорька, ты – радостная королева-девочка, да, вот когда _н_а_ш_е_л-т_о! Ты сложная, Дари-Анастасия-Ольга-Воскресшая – и Победительница скорби. Что мне делать?! Ты вошла, Неупиваемая Радость. Я знаю – без тебя нет жизни, воли к работе, нет вольного дыхания. Ты должна быть… ты – _б_у_д_е_ш_ь! Или ничего не будет. Я все силы за тебя отдам, все испытаю, Господу _в_с_е_ предам, молю, – и буду делать, добиваться, умолять тебя, крепить… только бы ты была сильна, здорова, не теряла веры, не хладела. Все наше пронизано предназначе-нием! Этого нельзя придумать. Сейчас, так ярко _в_и_ж_у, что чувствовал, как получилось первое твое письмо, то, «день Рождения». Такой ласки не помню… так согрело, до восторга святого… никто так не писал, сердцем… так переполненным. Я так взял в сердце..! Проверь, когда ответил. Я не мог медлить… скоро? В ужас прихожу опять, – если бы затерялось, в редакции! Столько моего терялось! После узнавал: несколько раз издательства искали меня, иностранные – кто портил?! Мне писали с Аляски, из Австралии… – искал читатель… Сколько не достали меня..! – «терялось», залеживалось месяцами. Если бы твое пропало! Не получив ответа, – не написала бы еще? Так бы и… – Ужас, ужас. Господь _н_е_ допустил. Как _с_в_е_т, я принял. Проследи, как я тебя касался, тихо, тихо… душу твою хотел раскрыть, все больше, так бережно, так… любовно-нежно. И это – «я да птичка»… – так меня… коснулось, самого трепетного в сердце, так жалко тебя стало, – будто _в_с_е_ я понял. И – ты уже родная стала, я уже не мог молчать… я смущался только, не смел открыться, показаться навязчивым… – боялся, себя боялся, жалости твоей ко мне боялся… – целения боялся, милосердия боялся, – ну, один… и буду… везти возок. И – Свет!! какой же – Свет! И _э_т_о, это, Оля… не от Бога?! Тебя я недостоин. Говорить не буду, очень сложно и больно. Причина – и велика, и… так ничтожна! Разница наша… 27 лет. Правда, если внести _в_с_е_ сходства… и главное… горение, дар творчества, твое душевное богатство, твои дары неиспиваемы… да! да!! – даже и твои «изломы», – но это так острит желания! – так душу теребит – _в_е_д_е_т… – разница сжимается, – душа-то наша «не взрослеет», Оля! – мы оба слишком молоды ею. Да, у тебя «изломы». Но это – «пряность». Не лишне это. Но для меня – пожалуй лишне. Разжигать меня не надо, я не хладен, – во мне довольно пряностей, – ты же пока не знаешь. Да, я пылкий, иначе – не был бы – я. – Ты должна узнать меня, тогда… – решится. Да… вчера, когда пришла и подарила… день был особенный – 20 окт. – 7-ое, «Сергия и Вакха»²⁵⁴, день Ангела отца. Вспоминал я… день уходил. И вот… – «открытия», в траурный мой день. А, для меня все – «знаки». Сегодня – 8 окт. – день его кончины, 56 л. тому, в 85-м. День прошел, 8 с половиной уже. «Пней» все нет. До завтра? На тебя любуюсь… – пришла со-всем ты? Оля? да? Как ты славно смотришь – _в_и_д_и_ш_ь… что? Все забыто. Неделями ждут письма. Земмеринг, небось, не понимает… или – понимает. Я ей чуть коснусь, какая ты… – позволишь? Чуть-чуть. Она на книжке видела. Умная она. Знаешь, она достойна ласкового слова, твоего, верь, милая. Чувства ее так чисты, так неколебимо верны. И Милочка²⁵⁵. Конечно, им и в голову не приходило видеть во мне другое, что-то, – только любимого писателя, столь «много» им дававшего, – вот почему они такие – видят они во мне. Еще не купил «магнит» – духи! – а может быть оказия от них. Но напиши – какие ты любишь. Это – для меня. Для «чар» – обмана. Наши рабочие бывают в отпуске. Достану завтра. Теперь все у меня – «завтра». Только не ты, и не то, что _н_а_д_о_ делать, – жду адресов, ищу путей, – где эта Бауэр, писательница? Да вряд ли она тут – что-нибудь. Два письма послано. Так тянется… – надо «нерв» найти, кто мог бы разрешить мою поездку. Ведь знаю, _е_с_т_ь_ мои читатели… десять моих книг читают… и – _н_а_х_о_д_и_л_и, узнавали из книг моих с признательностью – что, бывало, казалось темным. Я писал тебе, как кто-то «всю русскую психологию» постиг из «Няни» – «Киндерфрау», – какое неудачное название. Я сколько раз писал – непременно «из Москвы»! Гов^[119] – не звучит так – Фрау – Москау… Ну, Бог наведет. Племянница Олина²⁵⁶ – с этим их «романом» – да еще тут… ее «муж»²⁵⁷ спятил… мыкается она… вызову ее завтра – эта все дороги знает, упорная. Оля, бывало, все дивилась. Для «дяди-Вани» – все сделает. Ты ее, м. б. в радио слыхала… Кутырина… – фольклор… баю «баю»^[120], петухом кричала, былины напевала… дарованье, да, есть… но… «ложное искусство» – под-искусство. Поздно взялась. Математичка, музыкантша – ученица Рахманинова²⁵⁸, по Москве. И – в голове сумбур. С мужем развелась²⁵⁹ – француз, ничтожество! – сплелась с… дубиной, самозванцем²⁶⁰, идиотом, – я ей _в_с_е_ нагадал! – и вот, спасает от желто-дома. Как еще жив… – ходит по Парижу и всех «кроет», знает по-французски одно слово – «m…..» – ген. Камброна²⁶¹. Чуть было его немцы не забрали, – а надо бы… – она случилась, выдрала: ее признал один из немцев – видел в «Солдатском очаге» – она там пела. Так вот, она – возьмется – может многое. Сейчас вызову ее (утро 22-го). Ивка не заявляется, «медует». – И – курсы, работа.

Прошу… сделай для меня… – не надо ли тебе чего…?! мне дорога твоя свобода, – м. б. ты стеснена в чем? у меня есть все… и будет еще больше. Только скажи, – все сделаю. Тебе может понадобиться. Ольга, изволь сказать, смотри, осерчаю! Задушу в поцелуях. Суют авансы – не беру, _св_о_е_й_ свободой дорожу. Терпеть не мог закабаляться, всегда – на воле. А в России… все бы поглядели вместе… всю прознали! и – _к_а_к! На своей машине, сильной. – Помню, как в Праге инженерша меня мотала..! – вот рассказ-то..! Я давал «машину», бег-гон… в – «Это было»… в – «Приключении»²⁶²… где еще? Отец любил верхом, Оля – тоже любила гон, и – машину… много изъездили. Военно-Грузинской дорогой в Грузию спускаться..! Или – Байдарские ворота, скучная дорога… – и – ух, вдруг простор! – все море… и какое!! Не найти нигде – вдруг, провалился камень… – мо-ре! в грудь, – небом! синим током – морем! волей!.. – Помню, давал я в «Винограде»²⁶³ – тут не знают, – на Чатырдагском Перевале… – море… великое «корыто с синькой» – Саше – горничная-девушка – вдруг мелькнуло… только корыто с синькой знала! – Тебе понравится мой «Виноград» – ты сама – му-скатный виноград мой. Ну, слушай, кончик III гл. – уловишь «колыханье», гул – дале-о-кий… моря? – вслушайся в ритм… Музыкант уловит, – плавность, на-кат… Вот, сейчас: (из «Винограда») …«Винтами и петлями (пауза) – я буду для тебя двоеточие ставить, легче услыхать внутренний ритм, – побежала вниз белая дорога на синее море»: – паузы, разного счета, – «а оно яснело – и вливалось в глаза. Влилось, – и никогда не уйдет теперь, хоть потеряй глаза, хоть уткнись в темный угол:: на весь век свой. Корыто ли с синькой увидит взгляд, к небу ли подымутся усталые глаза, – встанет оно, живое, и вольется в душу. Все целиком, огромное. Придет из-за тысяч верст и вольется. В снах придет теперь – и вольется». Ничего писалось? «Виноград» любили. Саша удалась – и – повар-старик. И – виноград. Дано _в_и_н_о_ в подвалах, как набирает силу. Му-зыка вина, песенка его дана. Тугоухие _н_е_ слышат. А я – _п_о_ю. Вот Рахманинов поймет – он говорил мне, – а я раньше его _з_н_а_л, что _п_о_ю. Как спел бы… Тебе, моя царевна! Ты – тут! красавица, светло мне, от тебя… о, как благодарю за… _Д_а_р_ твой, за тебя. За – _в_с_е. Господи, услышь, – я пел Тебя… я буду петь Тебя! Услышь!! Но надо и «нудить» цели… помоги, Господи! Светись, мой Свет!

Ольга, я так крепко тебя целую, так…….. – что писк я слышу. Оля, за что обидела пустой открыткой? Я весь с тобой. Глупая, целую. Твой Глупый

Утро 22-го – 10 ч. – а «пней» все нет. Буду звонить.

Сегодня опять напишу. Не могу. Ты чем меня зачаровала? чем?! Ну, погоди… мы это разгадаем, вместе _у_з_н_а_е_м.

«Погоди, тебя заставлю

Я смириться………» ²⁶⁴ —?! —

М. б. ты дашь адрес верный, – на Сережу? – Я тогда буду par exprès (5 дней доходят). Сделай это. Скажи – куда.

63

И. С. Шмелев – О. А. Бредиус-Субботиной

24. Х.41 5 ч. вечера

Оля, я не могу больше так жить, – это сплошное страдание. Если нет у тебя силы изменить свою жизнь, так и скажи. Нельзя жить двойной жизнью, обманывая себя. Что препятствует тебе связать свою жизнь с моей? Если это – неопределенность, тревога за твоих, я ее устраняю: и мама, и брат будут всегда с тобой. Другое чувство? Но тогда скажи открыто, и я не потревожу тебя ни словом, – ни словом не упрекну, постараюсь _в_с_е_ забыть. Удастся ли это – не знаю, но иного исхода не вижу. Необходимость увидеться? Для меня нет этой необходимости, я тебя _у_з_н_а_л. Для тебя? Тогда постарайся встретиться со мной там, где живут наши друзья – Наталья Яковлевна с Мариной. Они пригласят тебя, – неужели и тут – «нельзя и думать»? На что же ты обрекаешь себя? и меня? У тебя родилась потребность беседовать со мной в письмах. У меня – больше: жизнь с тобой. Письма меня только мучают, в данных условиях. Да ты вон и этого хочешь меня лишить (твоя открытка в 2 строчки, а я все время пишу тебе). Нужно кончить эту тяжелую «игру», – для меня хотя бы. У меня мало надежды приехать в Голландию, но я ее не оставляю. Ну, хорошо: свидимся. А – дальше? Все то же? Нет, на это я не могу согласиться. Я должен знать твой прямой, заключительный ответ. Хочешь связать свою жизнь с моей? Решай. Знаю: тебе куда сложней, – я свободен. Но нельзя закрывать глаза, нельзя тянуть эту неопределенность: она убивает меня, я не могу в ней писать, и у меня не остается воли жить. Или – жизнь с тобой, или – ни-чего. Это уже мое дело – как я выйду из этой пустоты. Если при любви ко мне, во что я безусловно верю, – нет _д_р_у_г_о_г_о, тогда единственное решение: выйти из тупика, не портить своей жизни и не убивать меня. Отсюда: необходимо смело все сказать _д_р_у_г_о_м_у_ – и начать новое, не склоняться перед неопределенностью, – ее не будет, будет все ясно: новая жизнь, со свободным сердцем. Повторяю: ни за себя, ни за своих не бойся. Все мое – твое. Будущее твое совершенно обеспечено. Для текущего средства у меня есть; для будущего – открываются. В ближайшие дни я подпишу договор, вполне ограждающий интересы _н_а_ш_и. Авторские мои права я никому не уступлю. Эти права будут – твоими. За покой твой (материальные удобства) – я отвечаю, можешь мне поверить. Да я знаю же, что для тебя главное не в этом. Но знай и ты: я не могу жить без тебя. Если твоя любовь – не только временное увлечение, – и ты не сможешь – без меня. Зачем тогда тянуть, ждать – _ч_е_г_о? Тебя пугает чувство _г_р_е_х_а? Его нет, и не будет, _г_р_е_х_а. А как назвать жизнь – через силу? сверх сил? когда утрачена связь, освященная Церковью? А это есть на самом деле. Только – сделкой с совестью и, в сущности, – медленным самоуничтожением, связанным с моею гибелью. Надо найти силы – и решить радикально. Я предлагаю попытку – свидеться у Марины, там, где она. Это – легче. Если же тебе и это недоступно, в таком случае я не вижу никакого смысла и в моей поездке в Голландию, – она, при таком безволии и покорности судьбе, не приведет к развязке. Будь искренней перед совестью, не прячь за дерево голову, как глупый страус. Счастье _б_е_р_е_т_с_я, – а не приходит на зов, при полном безволии зовущего, при его «страхах».