Текст книги "Музыка как судьба"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 71 страниц)

какую музыку она считает более ценной, более интересной, более важной для > 114 развития, для судеб советской музыки ”. Жжх За последнее время появилось очень много измышленного искусства, исходящего из мысли, из разума, из рассудка. С разумом мы привыкли отождествлять нечто спокойное и уравновешенное – разумное. Я имею в виду другое. Измыслить можно все, что угодно. «Из мысли» («из разума») может исходить состояние неблагополучия или драмы, все, что угодно (в том смысле, что не пережитое, не прочувствованное душою, не выстраданное). Вот такого измышленного искусства самых разнообразных состояний: и сухого, и торжественного, и очень драматичного, и бодро-оптимистического, и истеричного, и безысходного – такого искусства появилось огромное количество. //оявилось очень много измышленного. Надо сказать, что в этом направлении достигнут большой прогресс, что техника измышленного искусства стала необыкновенно высока. Очень развились и техника, и умение измыслить все: измышленное искусство, измышленные чувства, измышленное положение, измышленные состояния. Это (такое) искусство достигло болыпшой сложности, тут надо сказать, что человеческая мысль чрезвычайно над этим работает. И тут измышленного очень много, очень много придумано, придумано безумное количество (именно безумное количество) всевозможных новых средств выражения. Для этого состояния человека придумано бесконечное количество новых инструментов, новых музыкальных средств, именно исходя из мысли (разума, придумки, выдумки) проведена огромная экспериментальная работа и тут действительно добились очень многого: люди применяют самые сложнейшие средства музыкальной выразительности. Тут и гамма уже мала стала и обязательно надо применять все двенадцать звучащих звуков, и даже их мало, обязательно надо применять еще четвертитонные звуки. Вот это искусство, которое презирает простоту, т. е. не то чтобы презирает, а без особенного уважения относится к простому, потому что измыслить простое как раз очень несложно. Простого искусства можно измыслить бесконечное количество и так просто, как писал Шуберт или, допустим, Гурилев и Варламов, или Глинка. Музыкантская среда полупрезрительно относится к Верди и Пуччини, не говоря уже о Леонкавалло, Масканьи. Между тем все это – гениальные композиторы, гениальные художники, произведения которых не устарели и сохранили огромную силу воздействия. Опера Леонкавалло «Паяцы» относится к числу тех подлинно гениальных произведений, влияние которых было исключительно велико и ощущалось не только (музыкантами) в оперном искусстве. Если взять нашу русскую художественную жизнь, то можно с несомненностью сказать, что воздействие этой оперы ощущается в таких, например, произведениях, как драма Блока «Балаганчик», балет Бенуа и Стравинского «Петрушка». 86

Точно так же, как и воздействие «Кармен», отзвуки музыки Бизе чувствуются в русской живописи начала нашего века, например у Коровина, Врубеля (его цыганки), у Рахманинова, а с другой стороны у Берга в «Воццеке». Только у Берга это доведено до пароксизма (в этом нет гениального). Это не народно. Разница между «Кармен» и «Воццеком», несомненно, в пользу первой. Подлинно гениальное, подлинно великое не должно быть доведено до крайности. Оно сохраняет черты правдоподобия, оно как бы существует в жизни, оно увидено в жизни. Это не доведено до истеризма, до ужаса. Выходит так, что истинно трагическое остается прекрасным. «Кармен», несмотря на весь трагизм своего содержания, несмотря на гигантскую силу своего воздействия, остается красивым произведением, это – красивая музыка, это произведение прекрасно, соразмерно, поразительно мелодично (мелодии эти необыкновенно красивы). Герои не кричат, не вопят, оркестр лишен какой-либо громоздкости, брутальности – классичен, строг. Он не надрывается. Музыка «Кармен» предельно проста. Когда слушаешь «Катерину Измайлову», приходит в голову мысль о какой-то удивительной неправде этого произведения. Слушая эту музыку, совершенно нельзя представить себе тихую жизнь этого городишки – маленького, полусонного, с колокольным звоном по вечерам, городишки, где в сущности все люди знают друг друга, городишки, где вряд ли может возникнуть характер, обрисованный Шостаковичем, но где может прекрасно возникнуть злобный характер, описанный Лесковым, в тишине, сытости, праздности. Ибо героиня Лескова кротка от рождения, такой она родилась, а не стала благодаря обстоятельствам, только проявилась благодаря им. В этой «уездной» драме неуместен и нелеп гигантский оркестр вагнеровского (экспрессионистского) типа. Его преувеличенные, грохочущие, ревущие звучности с обилием медных инструментов скорее подошли бы для изображения картинного, декоративного ада типа фресок Синьорелли или Микеланджело, или Доре, либо для выражения страстей какого-нибудь Воццека (человека ненормального, безумного, заведомо сумасшедшего). Но здесь все заурядно, все прагматично, все обыденно и вот в этой обыкновенности, в этой обыденности, неисключительности злодейство – и есть самое страшное. Неумело и непоследовательно романтизировав свою героиню, Шостакович отступил от правды характера, созданного Лесковым, хотя некоторые детали, например, преувеличенная сентиментальность, характерная для убийц, верно схвачена композитором. Поистине ужасающее впечатление производит язык оперы, совершенно невозможно представить себе русских людей прошлого века, говорящих на столь чудовищном волапюке. 87

Жжх Смелость современных наших композиторов заключена, главным образом, не в музыкальном языке. В области музыкального языка, как оркестрового, так и интонационного, гармонического и полифонического (т. е. соединение любого числа одновременно звучащих мелодических линий) – во всем этом музыканты Европы ушли далее нас и практически уже вышли за грань музыки в том смысле, в каком мы ее понимаем. Несомненно, советская музыка в общем остается свободной от этих крайностей. Но в чем советские композиторы проявили большую (исключительную) смелость – это в обращении к великим произведениям искусств, к великим темам. Сюжетами для своих произведений композиторы избирают крупнейшие явления и фигуры мировой истории (Иван Грозный, Петр ТГ), величественных гениев литературы (Гамлет, «Мертвые души»). Гигантомания. Жжх Умение поставить себе разнообразные музыкально-технические задания и, надо сказать, умело и даже безукоризненно их выполнить. Но иногда приходит в голову мысль, что не столь совершенное, но живое, интереснее и ценнее (дороже) отлично выполненной схемы. Имитации живого. В несовершенстве – прелесть живого. Гармония и совершенство деревянного манекена. Имитация подлинно живого. Искусственный предмет – блестит. В нем нет мерцания рожденного искусства, вылившегося из души. В этой безукоризненности исполнения есть что-то мертвое. Это вещь, сделанная из мертвого материала. Это совершенство и гармония манекена. Жжх Время благополучных людей, благополучных художников – ни одного нет с трагической нотой. 1З/ХТ – 77 г. Жжх Задача искусства – открыть, раскрыть человеческую душу. ПИУТ– 78 г. И тогда, если она есть эта душа Жжх Переворот начался от реализма.. В чем сущность им. Они видели мир реальный (сначала увидели барбизонцы, Курбе). Импрессионисты увидели реальный мир поэтически. Они писали реальный мир, но они его идеализировали. Этот мир одет в изумительные краски, он был прекрасен, ибо они украсили его восторгом своей души. Сезанн также любил изумительно этот мир. Это были художники 88

Жжх Во время войны, когда я поехал в Новосибирск, странное проснулось чувство – более близкое чувство Востока и вместе с тем затерянности, как бы захолустной жизни (после Ленинграда). Отсюда настроения «Песен Странника»"” (с одной стороны – Восток, с другой – захолустье). Жжжх Часто приходится сталкиваться с неправильным пониманием следования нашим национальным традициям. Иногда приходит в голову мысль, что это сознательное непонимание. Следование национальным традициям вовсе не есть призыв к возвращению вспять. Существует традиционализм, существует новаторство, но сами по себе ни традиционализм, ни новаторство не являются еще гарантией создания художественных ценностей. Для этого нужен талант и другие слагаемые. Ранние романсы (песни) Берга очень похожи на Гуго Вольфа. Жжжх Нужен примитив, который донесет красоту этих слов. Бывают слова изумительной красоты (например, Рубцов) – они сами музыка. Они не нуждаются в музыке, либо для воплощения их в музыке нужен примитив, который донесет красоту этих слов. О народе Художественная среда представляет из себя вполне сложившееся явление («свой круг»), на редкость «косное», высокомерное, живущее в сознании своей «избранности». Это нечто вроде нового дворянства (интеллектуальная элита). Эта среда безо всякого интереса относится к народной жизни и, если удостаивает простой народ своего внимания, то обычно изображает его носителем мрачного, грубого, низкого, сознательно культивируя такое отношение из поколения в поколение. Часто народное изображается как лакейское: кучера, кормилицы, дворники и т. д. (смотри, например, «Петрушка», «Игрок»"”, «Леди Макбет» '*°). Такое отношение к русскому народу укоренилось глубоко в сознании так называемой «музыкальной интеллигенции». Оно пришло на смену «народной идее» великой русской литературы (и искусства), идущей еще от Пушкина, Л. Толстого, Достоевского. Ими народ рассматривался как «высший судья» поступков человека, воплощение стихийного, Божественного начала. Сравните, например, в «Борисе Годунове» – «Народ безмолвствует» – многозначительную ремарку Пушкина. Или покаяние преступника перед народом: «Преступление и наказание», «Власть тьмы». То жеу Глинки («Сусанин»), Мусоргского («Борис» и «Хованщина»), Бородина («Князь Игорь») ит. д. 89

Если современный художник пытается изобразить народ не грубым, глупым, жестоким и низким, а найти в нем элементы возвышенного духа, тут же будут говорить об «идеализме» и т. д. Но народ – ни добрый, ни злой, он бывает и таким, другим, он – всякий, он – стихия. А интеллигенция – культура, т. е. надстройка, верхний слой с большим количеством пены, как в океане. О новизне Надо отличать подлинно художественную новизну (которая встречается крайне редко), возникающую как воплощение глубокого содержания, подчас заново раскрытого художником, искателем истины, от чисто умозрительного эксперимента (который иной раз, конечно, может быть и полезен сам по себе, т. к. готовит почву для подлинного художника). Или еще хуже того – от базарного дельца, который озабочен сбытом, прибылью; который тоже хорошо понимает, что покупателя надо привлечь хорошей упаковкой, но бессилен воплотить глубокое содержание, подлинную правду жизни. Все знают (в наше время), как ценится новое, хотя, видит Бог, тут много и игры, слушательского кривляния и, конечно, моды. Всегда рождаются люди, готовые служить этой моде. Искусство – песни Веселова – подлинные, их мало, ибо подлинного искусства крупицы. Например, «Девушка пела в церковном хоре»"” – это настоящее искусство, которого – крупицы; большинство создаваемого в наши дни – суррогат искусства. Жжх Бетховен (кажется!) первый начал соединять диатонику Русской песни с европейским хроматизмом (в квартетах для Разумовского). Во всяком случае, следы русского мелоса есть в Трио из Скерцо 9-й симфонии. Диатонический мотив плясового характера (между прочим, вроде «Камаринской»), обвитый хроматическим подголоском. Так делал и Глинка. Натуральность ладовая пришла вместе с Романтизмом, хотя у Бетховена есть тема вступления в «Эгмонте» (Сарабанда), написанная в натуральном ладу (и такая гениальная!). Но это еще не система, а только прозрение! Шуман – вот кто писал так. Романтизм (с его идеализацией народного) дал простор торжественной ладовой гармонии, рядом с которой минор и мажор выглядели более обыденно, более привычно. У Вагнера это достигает апогея и сменяется хроматикой, символом Смерти, ибо Хроматизм – символ Смерти и разрушения Гармонии. Смерть стала темой Европейского искусства (тотально хроматического), особенно это характерно для Польши, превращенной во время этой войны в трупную свалку (Освенцим, Майданек и т. д.). Отсюда: «Страсти и Смерть Иисуса Христа» Пендерецкого, самого лучшего польского композитора, самого 90

последовательного католика. Мысль, лежащая в основе этого искусства, такова: Христос умер, умер навсегда, навеки. Воскресение отрицается – его не будет. Таким образом, с Христианством как идеей покончено навсегда, оно изжило себя, не питает более душу и т. д. Такая философия нужна тем людям, которые несут в себе иную веру, иное ощущение мира, иную мысль о нем. Это мысль о неравенстве человеков, о неравенстве рас, об избранности для Власти, а не избранности для Жертвы, не избранности для Божественной истины, как ее понимает Христианство. Но жизнь Христа не кончается с Распятием и Смертью. Есть – Чудо Воскресения (между прочим, как говорят, взятое Христианством из Халдейской или Вавилонской веры, т. е. не иудейского происхождения). Вот это-то Чудо – Воскресение, является непреложным продолжением Распятия и Смерти. Для него, для его торжества – и Муки Страстные, и Крест, и Гибель. Оно – Воскресение – сущность Бытия, смысл Его и Душа человеческого Существования. Иначе не нужна жизнь человеческая вообще, иначе она и не существовала бы, а жил бы человек вроде муравья или рыбы. Их Боги: католический, мертвый и лживый Христос, безжизненная кукла, чучело с трупной свалки, в которую была обращена во время войны Польша. Оттуда и поднялся этот трупный смрад послевоенной жизни. Их религия застряла на Смерти и Жизни без веры в чудо Воскресения, а именно эта вера лежит в основе национального героизма русских людей, о чем сами они, может быть, и не подозревают. Другие Боги – более незыблемы и облечены в тайну. Общение с ними есть удел тех немногих, кого почти никто из людей не знает и кто фактически руководит мировой жизнью или, вернее, пытается направлять ее. О главном для меня Художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию Истины Мира. В синтезе Музыки и Слова может быть заключена эта истина. Музыка – искусство бессознательного. Я отрицаю за Музыкой – Мысль, тем более какую-либо Философию. То, что в музыкальных кругах называется Философией, есть не более чем Рационализм и диктуемая им условность (способ) движения музыкальной материи. Этот Рационализм и почитается в малом круге людей Философией. На своих волнах (бессознательного) она несет Слово и раскрывает сокровенный тайный смысл этого Слова. Слово же несет в себе Мысль о Мире (ибо оно предназначено для выражения Мысли). Музыка же несет Чувство, Ощущение, Душу Мира. Вместе они образуют Истину Мира. Рациональное выражается через Волю. Бессознательное – через Откровение. 91

О герое нашего времени На смену героям Революции, Гражданской войны, героям последующей эпохи, не описанным в литературе (но отчасти показанным в искусстве!, например, в музыке, стихах и т. д.), героям войны и послевоенных лет, показанным хоть и мало, но все-таки показанным, пришел герой Нового послевоенного поколения, «герой-ничтожество», благополучный, полусытый, чрезвычайно самодовольный нуль. Он развязен, нагл и низкопробен в художественном творчестве и развращен во всех смыслах как человек. Жжжх «Убаюкать сознание людей привычным, чтобы разбудить его неожиданной искрой искусства» 12 А. Блок Жжжх Увлечение так называемой музыкальной драматургией привело к почти полному исчезновению музыки. Музыкальной темой стало считаться все: один звук или даже шелест, шорох, музыкальная «каша». Жжх Во мне всегда боролись две тенденции: 1) народная, усвоенная с детства и 2) академическая («серьезная» музыка, консерватория). Совместить их всегда было очень трудно. Они и в жизни существуют раздельно. Жжх В чем сила Русского искусства, русской литературы (кроме таланта самого по себе)? Я думаю, она – в чувстве совести. Жжх Николай Рубцов – тихий голос великого народа, потаенный, глубокий, скрытый. Жжх Это музыка не только чувств (не только эмоционального выражения) – это музыка символов (0 своих принципах). Жжх Энергичные деловые люди – неутомимые в своем желании прославиться, хотя такое желание не является, конечно, плохим само по себе – плохо лишь ТО, ЧТО ОНО становится единственным смыслом существования, и весь остальной мир воспринимается именно с этой точки зрения. 92

Жжх Разговоры о том, что Есенин некультурен, так же, как и вся Россия прошлого... Я принадлежу к числу людей, которые считают, что мы только начинаем видеть и чувствовать истинное величие Есенина, а облик его души, его мыслей и чувств, новизна и неповторимость его стиха – все это далеко еще не изучено и не раскрыто. Есенин был сразу горячо любим и сразу приобрел большую популярность своими лирическими и любовными стихами, а внутренняя его сущность, вся сложность его проблематики была как бы заслонена этой необычайной популярностью части его поэзии. Сила его – прорыв в небесную высоту. С другой стороны, сокровенная сущность поэта вызвала и вызывает и, наверное, всегда будет вызывать злобную ненависть многих, в том числе и известной части литературной среды. Т. е., что мешало Есенину и мешает: 1) его внутренняя свобода; 2) неприятие его миросозерцания; 3) чрезмерная слава, как это ни странно! Жжжх Муз драматургия съела музыку. Скелет-конструкция заполнена интонационной «жвачкой». Замена темы (живого, душевно-рожденного образа) серией, безобразным рядом звуков (придуманно-сконструированных). Созерцание внутренней жизни художественного образа заменяется наблюдением над движением мертвой музыкальной материи. Образ живет как бы сам по себе, своею внутренней жизнью, как бы отпочковавшись от художника, напр Пушкин говорил: «Какую штуку удрала > со мной Татьяна? Вышла замуж!» В то время как в другом случае мы следим за движением материи, подчиненной разумной или безрассудной авторской воле. Т. е. во втором случае мы имеем самовыражение, следим за фантазией, движением воли, мысли, авторского намерения. Первое же – есть наитие иных сил, стоящих за автором, который есть как бы вместитель, исполнитель чужой воли, ... Мысль – верная! жж Потеряно чувство «соборности», общности между людьми. Есть лишь «чувство локтя» у маленьких групп, желающих обособиться, самим себя же «привилегировать», отделиться от «народного», разделить на «группы» сам «народ», себя во что бы то ни стало возвысить, но не в одиночку, а «кучно», группой. «Мир искусства», салон, интеллектуализм, якобы умный, а на деле: глупый, мелкий, ничтожный. 25 ноября 1977 г. 93

Твардовский А. Т. Полное (100%-е) отсутствие авторского эгоизма. Растворение себя в народной стихии, без остатка. Это достойно лучших мыслей и лучших страниц Л. Толстого – редчайшее качество. Бубенеи, бубенцы Колокольный звон – это совсем не материальные звуки, это символ, звуки, наполненные глубочайшим духовным содержанием, глубочайшим духовным смыслом, который не передашь словами. Без этого смысла – все это превращается в обыкновенный железный лязг, звуки, не наполненные внутренним смыслом. Жжх Аудитории конц залов, театры заполнила «толпа». Горожане, а в недавнем прошлом «слобожане», «черная кость», народ «черной работы». Эта толпа искренне жаждет культуры (сначала понимая ее как развлечение, зрелище), жаждет откровения, поучения, разговора на понятном языке. Люди хотят слышать разговор на понятном языке, доступном для их восприятия. Доступность, понятность слов еще не обозначает «понятность» мысли, – мысль может быть слишком глубока, непривычна поначалу, отталкивать своей первоначально видимой сущностью, слишком изощрена, тонка и т. д. Жжх Кармен – изначальное, извечное, простое, элементарное по существу, по идее. В этой элементарности заключена потрясающая сила. Однако найти подобную элементарность – удел высшего гения. Это дается очень редко кому. Жжх Заблудившаяся Русская душа, которая не знает – куда идти? Искусство может указывать пути. жж После изысканного (утонченного) обращается к простому. В элементарном, простом, изначальном заключена потрясающая сила. Это чувствовали многие гении, например, Пушкин, Гомер, Моцарт, Бизе, Бетховен. Пышный Вагнер утерял силу в этой самой пышности. Это понял Ницше, предпочитая его Тетралогии «Кармен». Грандиозный бунт Бунт мелкой и мельчайшей (в том числе и советской) буржуазии. Она хочет достатка, комфорта и покоя, но его-то она не имеет. 94