Текст книги "Музыка как судьба"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 71 страниц)

жалость (вместо сострадания!), действительно был жалок, униженный, третируемый, как скоморох (что вполне заслуженно!) в годы народного бедствия. Но, получив известную свободу действий, он более полно проявил свой характер. Тут сказалась нетерпимость ко всему на свете, сознание своей избранности, самодовольное, сытое презрение к более низкому и к более высокому социальным слоям, непомерное честолюбие и ужасающий душевный холод и злоба. Безбожие и органически с ним связанное бездушие. Жжх 1] июля 1979 г. Подобно тому, как некогда Швейцария поставляла в разные страны наемных гвардейцев, обученных несению караульной службы, и, фактически, своего рода военную прислугу (от которой впоследствии произошли обыкновенные швейцары для охраны подъездов), теперь Советский Союз (а фактически это начала еще предреволюционная Россия) поставляет для значительной части мира своего рода музыкальных гвардейцев – хорошо обученную музыкальную прислугу: пианистов, скрипачей, виолончелистов, певцов, дирижеров, композиторов, состоящих на службе у своих «хозяев», исполняющих их поручения как по линии творческой, так и по линии чисто артистической. Само собой разумеется, эта «интеллигентная» прислуга в известной степени говорит об «интеллигентности» пригласившего их хозяина (но только в известной степени!). Работа сия, впрочем, хорошо оплачивается, ибо прислуга такая является несомненной роскошью, а не предметом первой, второй или третьей необходимости. Маяковский – поэт города «На флейтах водосточных труб»”. Но это было смолоду. А дальше он стал походить на болыпую канализационную трубу, недаром называл себя «ассенизатором»”. Это – верно и не несет в себе чего-либо оскорбительного для памяти поэта. Сколько злобы к людям в его произведениях, он истекал ею. Вспомним, о чем он писал: «Карьерист»”, «Подлиза», «Сплетник», «Бюрократы»”. Все поэты – «бездарные». Есенин – «подмастерье»”. Рабочие: Фоскин, Присыпкин, Двойкин, Тройкин®* – это от карточной игры, принятой в аристократической среде, каковою считало себя общество Маяковского (буржуазный салон, пришедший на смену старому салону). Но рабочий, который захотел вырваться из общежития (этой первой разновидности будущих лагерей), объявлялся сразу «Клопом», клеймился всячески. Советская буржуазия наиболее злобная из всех, может быть, только не злобнее американо-еврейской. А это была советско-еврейская”. Салон Брик поругивал Маяковского за чрезмерное увлечение агиткой. Надо было прославлять мадам Брик, эту местечковую Лауру. 134

Но, кажется, поэт уже исчерпал тему, что и вызывало неудовольствие. Единственное, о ком он писал хорошо, – это Ленин, Дзержинский, дипкурьер Нетте. Не был обойден вниманием и Сталин, тогда еще только-только входивший в славу. Кого только он не опаскудил: Лев Толстой (и неоднократно), Пушкин, сначала отвергаемый, а потом обгаженный снисходительным восторгом, Станиславский (физического истребления которого он требовал на одном из собраний)”, Булгаков, про которого он писал стихи – полицейский донос”, Шаляпин, Горький, Есенин, Клюев и «крестьянские» писатели, которых он сравнивал с собаками”, А. Н. Толстой, Рахманинов – «невыносимая мелодизированная скука», Глазунов, выжитый ими из России в конце концов. Маяковский был поэт Революции, и не он один, тоже – Блок, Есенин, А. Белый, но только он один стал поэтом Власти. Это был по своему типу совершенно законченный фашист, сформировавшийся в России, подобно тому, как в Италии был Маринетти. Сгнивший смолоду, он смердел чем дальше, тем больше, злобе его не было пределов. Он жалил, как скорпион, всех и все, что было рядом, кроме Власти и Полиции, позволяя себе лишь безобидные для них намеки на бюрократизм, омещанивание и т. д. Наконец, в бешенстве, изнемогая от злобы, он пустил жало в свою собственную голову. На его примере видно, как опасен человек без достаточного своего ума, берущийся за осмысление великого жизненного процесса, который он не в состоянии понять, ибо живет, «фаршированный» чужими идеями. Это человек, якобы «свободный», а в самом деле «раб из рабов», ибо не в состоянии не только осознать, но даже и подумать о своем жалком рабском положении. Его честолюбие, вспухшее, как налимья печенка, от ударов прутьями (так делают, говорят, повара) и сознательно подогреваемое теми людьми, коим он служил, задавило в нем все остальные чувства. Человек, продавшийся за деньги (или честолюбие), лишен любви, ибо одно исключает другое. Сколько вреда нанесли эти люди, и как их несет на своих плечах современное зло. Оно благословляет и плодит только им подобных. О понимании смысла творчества у «Могучей кучки» и профессионала Чайковского. О скоморошестве как профессиональном явлении (профессиональный юмор, проф забава, проф смех). Скоморохи в «Князе Игоре» – грандиозность этих образов. Противопоставление: с одной стороны, тип художника, в сущности, в народном его понимании – не обособленного от народной жизни, а являющегося как бы частью ее самой (ср. «Художество» Чехова). Он – поет народ, поет народную жизнь, исходя из внутренней необходимости, он является как бы божественным голосом самой этой жизни («божья дудка»)”. О многообразии народной жизни – это его функция, – он явление подлинно органическое, необходимое для народной 135

жизни, ее важная составная часть, возвышающая общество. Он присущ именно данному обществу, естественно рожден им и непредставим в другом месте. С другой стороны – художник-профессионал, если можно так выразиться, – «обособленное ремесло», как бы эмансипированное в обществе, выделенное в отдельный клан, в отдельную социальную группу. Если первый тип художника мыслим только как явление национальное, обязательно существующее внутри нации и несущее в себе дух, которым живет нация, то второй тип – явление наднациональное, космополитическое или, как теперь выражаются, глобальное. Это как бы «свободное» искусство. Недаром консерватории – эти учебные заведения, возникшие в Германии около 150 лет назад (в них, между прочим, не учился, кажется, ни один великий композитор, кроме Грига, во всяком случае, ни один германский композитор), давали своим выпускникам звание «свободного художника». То есть человека, получившего некую сумму знаний и умений в области искусства. Жжх Симфоническая культура, фуга, Германия (немецкая, католическая) – музыка движения, становления в борьбе. Музыка пребывания, созерцания, состояния – Греция, Православие, гимн, песня. Взаимопроникающие культуры, но вместе с тем враждующие. Жжх В давно прошедшие времена музыка (на Руси) была нескольких видов: Храмовая, собственно духовная, богослужебная музыка Духовно-народная музыка, песни раскола, гимны (слагаемые отшельниками, монахами, сектантами и т. д.) Народная музыка (богатейшая!), музыка праздников, обрядов, календарные песни, свадебные, предсвадебные, похоронные, трудовые ит. д. Скоморошья музыка, музыка профессионалов-шутов, созданная для потехи, для развлечения. Сия последняя была музыкой, исполнявшейся людьми, не имевшими подлинного человеческого достоинства, в сущности, – разновидностью дворовых лакеев. К этой песне принадлежит и «Камаринская». Оркестровая музыка, как это ни странно, может быть, ведет свое начало именно от этой шутовской среды. Отсюда же идет стиль раннего Стравинского и Прокофьева (многое у Шостаковича) и в творчестве, и в психологии. Жжх Романс и Песня – наиболее распространенные, наиболее любимые виды музыки. Они проникают в самое сердце человека и живут в нем не только как воспоминания, ощущения; они живут в сердце сами, живые, можно вспомнить мелодию, запеть ее самому и т. д. В музыкальной среде полупрезрительно называются 136

дилетанты, а на самом деле большие таланты и подлинные мастера, создавшие изумительные образцы искусства, которые живут до сих пор в сердцах тысяч и тысяч людей. «Однозвучно гремит колокольчик», «Вот мчится тройка почтовая», «Соловей мой, соловей», «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан». Бытовые приметы, воспетые в этой музыке, например: красный сарафан, ямщицкая тройка, домик-крошечка и т. д., давно уже ушли из жизни, а музыка все живет, волнует сердца! Почему? Попытаться ответить! Что главное в музыке и стихах. Жжх Ни на кого и ни на что на земле надеяться уже нельзя. Остается либо умереть, либо надеяться на чудо. Надежда на чудо. Можно ли с этим жить? Однако есть люди, надеющиеся на себя. Они становятся концентратом эгоизма. Жжх Музыка сделанная, вымученная, невдохновенная, мало талантливая. Никакими декларациями, ни умело поставленной рекламой делу не поможешь, когда нет души, нет настоящего таланта. Жжх Увы, часто за всякими ухищрениями, нарочитыми сложностями языка скрыто самое ничтожное содержание, душевная пустота. Жжх Художники-импрессионисты – раскрашенный, размалеванный мир (не о французах, где это явление органично, подобно нашим передвижникам). О языке 9 января 1980 года Мысли, на которые наталкивает слушание музыки Бородина. О русском музыкальном языке. Искусство не эклектическое, цельное должно держаться на прочной (крепкой) национальной традиции. Эта традиция не есть нечто застывшее, окостеневшее, отсталое (от кого, от чего?), исчерпавшее себя, как пытаются иной раз представить. Напротив, традиция – есть живой, бесконечно меняющийся организм. Одна лишь сердцевина его – цельна. Она подобна цельному ядру, излучающему грандиозную энергию. Это ядро – суть нравственная идея жизни нации, смысл ее существования. Оно и порождает художественную традицию, желание нации запечатлеть себя в вечности посредством искусства, ибо оно единое бессмертно в делах человеческих. Однако традиция есть то же, что и жизнь, меняющаяся ежесекундно, она должна постоянно 137

обновляться, обогащаться, двигаться вместе с жизнью, постоянно на нее откликаясь. Художественная традиция нации создает свой язык, положим, литературный или музыкальный. Музыкальная традиция России и есть, собственно, русский музыкальный язык, на котором писали все великие русские композиторы, каждый по-своему. Этот музыкальный язык в чем-то менялся, обогащался в чем-то, что– то из него уходило на время, а потом возвращалось, а что-то ветшало и умирало, уходило навсегда (совсем). Но основа русского музыкального языка остается незыблемой, как бы он ни менялся. И ныне музыкальный язык русских сохранил всю силу своего воздействия и своебразие; и чем он ни более остается своебразным, тем он выразительней. Язык может в чем-то меняться, но существо его должно оставаться незыблемым, он полностью сохранил свою выразительную силу и нет необходимости заменять его каким-либо другим национальным или искусственно сконструированным языком. О скоморохах Великий А. П. Бородин в своей опере «Князь Игорь» вывел двух замечательных персонажей: это скоморохи Скула и Брошка. Действующие лица эти не пришли (как будто?) в оперу из литературного первоисточника. Они всецело принадлежат фантазии Бородина. В этих образах Бородин выразил свое глубокое, если хотите – философское отношение к искусству и его месту и роли в народной жизни. Музыка существовала в России издавна. Какова же была эта музыка? Прежде всего существовала народная музыка, народная песня, музыка, сопровождавшая праздники, обряды, трудовые процессы. Быт, работа, отдых – все было пронизано музыкой. Творцами и исполнителями этой музыки был сам народ, выразивший в ней свои печали и радости, воспевший события национальной истории, мир и войну, судьбу человеческую и выразивший в музыке самые разнообразные черты своего национального характера. Этой музыке свойственна была исключительно самобытная богатейшая ладовая основа. Второй тип музыки, бытовавшей в России, – музыка церковная. Пришедшая к нам из Греции вместе с христианской верой, музыка эта принесла в Россию богатство, изысканность и утонченность великой греческой культуры, соединившись, а иногда и смешавшись с музыкальной культурой древней языческой Руси, в которой было немало жестокого, «варварского», например – целотонные лады и т. д. Эта музыка несколько одичала в наших степях, хотя и сохранила мягкость и проникновенность христианства. Исполнителями этой музыки были церковные певчие, а в сущности – тот же народ русский. Творцами ее (уже чисто русской церковной музыки) были монахи, знатоки церковного распева и т. д. Народ сам охотно пел в церквах – сотни лет 138

молитвы церковного обихода знали все от мала до велика. В сущности, церковное искусство стало одной из разновидностей народного искусства. О рассказе Чехова «Художество». В любом уездном городе в любой церкви существовал хор. И народное, и церковное искусство – это было искусство для самого народа, духовное и мирское. Греческие ирмосы, попав к нам, в наши южные степи, постепенно обрусели и, если можно так выразиться, немного одичали, но вместе с тем приобрели особое своеобразие (развить эту мысль). И наконец, в России была еще 3-я музыка – это музыка скоморохов, попавшая к нам из Европы в более позднее время. Таким образом, музыка народная да и, в значительной степени, церковная пелась самим народом. Сам народ выражал в ней свою жизнь, свои чувства и веру, т. е. смысл своего существования. Искусство и народное, и церковное было безвозмездным, бескорыстным. В противоположность этому, «скоморошье» искусство было первым в России «профессиональным» искусством, им занимались специальные люди – «артисты», которые работали за вознаграждение на «потеху», для развлечения, для забавы. Надо сказать, что во времена Бородина фактически зародилось профессиональное музыкальное образование – были открыты консерватории в Петербурге и Москве. И в Европе профессиональное музыкальное образование началось в ХХ веке. Первая консерватория (Лейпцигская) была основана Ф. Мендельсоном-Бартольди в году”. Выпускники этой первой консерватории разъехались по различным странам Европы, откуда они были взяты для обучения в Лейпциге, и постарались организовать в своих странах подобные же учебные заведения. Таким образом, два талантливых молодых музыканта из бессарабского местечка, братья Антон и Николай Рубинштейны (крещеные евреи), после окончания Лейпцигской консерватории сумели, пользуясь поддержкой при дворе, добиться права на организацию музыкальных учебных заведений в Петербурге и Москве, положив тем самым начало профессиональному музыкальному образованию в России. Все это, конечно, было ценным, но вопрос оказался не так-то прост! И не только в России, но и, например, в Германии. Общеизвестно, что как-то так получилось, вокруг консерватории и вокруг Мендельсона сплотился воинствующий музыкальный академизм (Сальери). Величайшие музыканты: Шуман, Лист, Вагнер – находились в резкой оппозиции к этому учебному заведению, а оно, в свою очередь, поносило их имена. Надо сказать, что Антон Рубинштейн – сам очень талантливый и очень самоуверенный композитор, начал свою деятельность в России, как в дикой, варварской, музыкально-необразованной стране. Подобный взгляд мог, естественно, у него сложиться потому, что он Россию не знал и не имел желания узнать. Он чувствовал себя единственным проводником европейского музыкального образования и винить его за это особенно не 139

приходилось. Это придавало ему вес в собственных глазах и при дворе его точка зрения разделялась полностью. Но не так смотрело на дело высокообразованное русское общество, среди которого были представители русской родовитой аристократии. Некоторые из них были, к тому же, одарены необыкновенными музыкальными способностями. Я имею в виду: Бородина, Мусоргского, Римского-Корсакова, Стасова, Балакирева. Такая точка зрения на музыкальную Россию казалась им несправедливой и глубоко оскорбительной для их национального достоинства. Точка зрения консерватории и группы молодых, национально мыслящих русских музыкантов, которых презрительно называли «Кучкой», вкладывая в это выражение обидный смысл (а Стасов в своей полемической статье назвал их «Могучей кучкой»), разошлась решительным образом во взглядах на пути музыкальной России. Отзвуком этой титанической борьбы за становление русской национальной музыкальной школы и явились, созданные Бородиным, типы музыкальных скоморохов Скулы и Ерошки. Жжх Европейская (католическая) хоровая музыка не имеет связи с живым языком. Она поется на мертвом латинском языке и сама приобретает от этого мертвый характер. В ней нет живого слова с его конкретным смыслом, эмоцией и тайной глубиной. Моя же музыка исходит из живого слова (такое слово я нахожу в Русской поэзии), чтобы заставить его жить – нужна мелодия. Когда слово мертво, то музыкант пишет не мелодию. Наоборот, он ищет чисто музыкантские ухищрения: контрапункты, гармонию, форму и т. д., уходя от мелодии. Наоборот, композитор, имеющий дело с живым словом, ищет интонацию. Жжх Современные поэты часто берут себе в помощь великих людей прошлого, заставляя их излагать мысли и чувства наших современников (как бы свои собственные). Эти современные нам мысли и чувства, как правило, не соответствуют ни глубине, ни величию мыслей и чувств самих великих людей прошлого. Происходит, фактически, принижение подлинного человеческого величия. Таким образом, мы имеем современные мифы: современного Петра Великого, современного Стеньку Разина, современного Микеланджело, современных Орфея и Эвридику и даже «современного» Христа. Само по себе желание понять и почувствовать людей прошлого – прекрасно. Это желание почувствовать связь времен – общность, непрерывность человеческой истории, человеческой культуры, более того, повторяемость, типичность жизненных положений. В осознании этой типичности, повторяемости и заключена доступная человеку мудрость, из которой он извлекает для себя поучение. Жизнь, однако, никогда не повторяется буквально, а всегда бесконечно разнообразна, поэтому такое поучение никогда не может быть раз и навсегда усвоенным рецептом для поведения. 140

Жжх Творческая идея ничего общего не имеет с рациональной, придуманной идеей, идеей, которой композитор часто следует и которой определяет и подчиняет свое творчество (Шнитке). Творческая идея прежде всего выражается в музыке и только потом точно может быть прослежена и сформулирована словами. Это-то и отличает музыку от других искусств. Творческая идея – плод таланта, вдохновения, прозрений, наблюдений, плод мировосприятия и мировоззрения художника. Поэтому гений несет в себе всегда свою творческую идею (хотя он – также всегда звено в цепи). Художник может ставить перед собой определенные задачи, стремиться выразить определенные мысли и чувства (яркий пример – Мусоргский), может писать со словами или без слов – для творческой идеи это не имеет никакого значения. Ибо творческая идея – плод колоссального осознанного труда и бессознательного вдохновения. Отсутствие вдохновения, отсутствие этих таинственных, пока необъяснимых токов лишает произведение искусства еще одного, совершенно необходимого ему измерения и превращает его в произведение рациональное, придуманное, приближая, тем самым, труд художника к труду ученого. Вдохновение или прозрение приближает и превращает труд ученого в труд творца и художника (Павлов, Пастер, Ньютон). В основе большого, крупного творчества обязательно лежит творческая идея. Эта творческая идея может быть осознана самим художником и даже сформулирована им, но она, несомненно, несет в себе и черты неосознанного, бессознательного, интуитивного. Ее не надо путать с сознательным подчинением своего духа измышленной, рациональной идее, пришедшей к творцу со стороны, из мира, из жизни, заданной ему. Например, Маяковский много говорил о теории «социального заказа» и подчинял ему, в значительной степени, свое творчество – этой осознанной, рациональной идее (здравому смыслу). Но собственно творческая идея Маяковского была иной. Именно ее имел он в виду, когда писал: «Наступил на горло собственной песне»”. Рациональная творческая идея может, вообще говоря, нести в себе много ценного, полезного, нужного времени, но она никогда до конца не может стать внутренним «Я» художника. Это дается ему от природы (врожденно). Жжх Вся работа канатоходца – Только головоломный танец. Победителю там венца нет, А сискусством ничтожно сходство. Наше дело очень простое: Удержать вверху равновесье, Верить в звездное поднебесье, Как деревья, погибнуть стоя”. 141