Текст книги "Музыка как судьба"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 71 страниц)

Дальнейшие годы 1934—35—36. Выставка Нестерова, абсолютное отсутствие внимания (в обществе) к Малевичу (его «квадраты» висели в Русском музее, называлось – супрематизм). Идея главная – Гуманизм, потом Пролетарский гуманизм. Музыка – «Леди Макбет» (шла с успехом на огромной рекламе), Прокофьев не был так интересен, казался «салонным», позднее – яркая «Ромео и Джульетта», этому была большая оппозиция. Соллертинский бранил: сухо, нет романтизма, любовного всплеска и страстей (а 1А Чайковский, подразумевалось «Итальянское каприччио»), нет толпы, «живописных лохмотьев» (его слова), без которых не существовало стереотипа Италии. Меня это мало интересовало, я был полон пробуждающихся юношеских страстей, очень много поглощал музыки, раннее увлечение музыкой Шостаковича: опера, ф-п концерт, прелюдии для ф-п (поворот к «классическому»). Кино – многое, что потом хвалилось, в том числе «Чапаев». Подъем жизни в искусстве, «Петр Г› Толстого (кажется!). Съезд писателей, шумно, иностранцы, которые тогда казались людьми с другой планеты. 1934-35 г. Ленинград, Киров, суды, паспортизация и др. [С 1936 г. совсем новое, смерть Горького.] Этого я тогда не понимал, живя один в общежитии, весь увлеченный борьбой за существование (жил голодно, ужасно) и поглощением музыки, главным образом, классической. 1935 г. „Пушкинские романсы“ – переменили мою жизнь. Знакомство с Иваном Дзержинским – любил его ранние песни (2 цикла), „Весеннюю сюиту“ – очень яркую, юную (для рояля), начало „Тихого Дона“. Как это было свежо, казалось свежее Шостаковича, в котором было что-то интонационно-мертвое (так и осталось до конца). 2-я половина 30-х годов – становилось все хуже и хуже. Движение Советского симфонизма, новый академизм, торжество „формы“. Надо было учиться. Увлечение современной музыкой: Стравинский, Хиндемит, Берг (по клавиру „Воццек“ и „Лулу“, нравилось первое), Кшенек, так себе, Риети, нравилось. В моде пошло все еврейское. „Король Лир“ Михоэлса, вся кинематография, „Веселые ребята“, Дунаевский был награжден орденом, принят в Союз и назначен его председателем. До той поры Союз возглавляли: Борис Никол.(?) Фингерт, Влад. Ефим. Иохельсон, Бор. Самойлович Кессельман, Лев Моисеевич Круц, Татьяна(?) Яковл. Свирина (фамилия по мужу, страшнейшая баба), еще была машинистка Полина Егинтова, ее супруг впоследствии был секретарем Музфонда – гигантский жулик (миллионные дела), был разоблачен молодым следователем из Харькова, пойман с поличным, получил 25 лет лагерей. Всего членов Союза было человек 40 с небольшим! Русских было человек 20—25, кажется. „Расцвет“ кошмарного Утесова, изо всех уличных репродукторов гремело: «Налей же рюмку, Роза, мне с мороза, ведь за столом сегодня – ты да я! Ну где еще найдешь ты в мире, Роза, таких детей, как наши сыновья?!! | 308

Знаменитые писатели начала 30-х годов: Бабель, Катаев, Олеша, Никулин, Багрицкий, Тынянов, Козаков, Каверин, Федин, Ильф и Петров, Зощенко. А. Толстой – был наиболее солиден, очень много писал. В элиту входили еще кинематографисты, все те же. Маяковский был объявлен «лучшим, талантливейшим поэтом нашей эпохи». Есенин – пока прочно запрещен. В СССР ненадолго заехал шахматный игрок Ласкер. Это подавалось как мировое событие так же, как и успехи Ботвинника – советского чемпиона. Зрело новое поколение поэтов: Кульчицкий и Коган – «Только советская нация будет и только Советской расы люди!»” Чем это лучше германцев? Дышать становилось все труднее. Обстановка в классе Шостаковича была невыносимой. Всюду «перло» одно и то же – в литературе, поэзии, кино, театре, а главное: газеты, журналы, радио – вся массовая пропаганда, включая ТАСС, местное вещание – все в руках одних и тех же людей. Слово «русский» было совершенно под запретом, как и в 20-е годы. «Россия» – само слово было анахронизмом, да его и небезопасно было употреблять в разговоре. Все предвоенные, суровые, мрачные годы, бесконечные суды, процессы, аресты. Жил я очень одиноко, друзей, в истинном смысле слова, не имел, были приятели застольного, «собутыльного» типа. Знакомство с Ш, к которому я относился с огромным пиететом и гордился его доброжелательным (так, по крайней мере, мне казалось) ко мне отношением. Нравилась мне молодая музыка Ив Дзержинского. В ней была дивная свежесть. Музыка без «симфонизма» (без развития), «без драматизма», как говорил мой соученик О. Евлахов (тоном осуждения). Мне же, как раз, это казалось свежим. К сожалению, после первого и большого успеха (с «Тихим Доном»), Дзержинский уже старался угодить, «попасть в тон». «Поднятая целина» была гораздо слабее: бытовизм, без особой поэзии, дальше дело пошло совсем плохо. Бытовая опера, увы, быстро себя исчерпала. Государственным искусством стали «симфонизм» и официальная песня (времена Дунаевского). «В бурю» Хренникова – это было уже просто пошло, но «Семен Котко», написанный на другом уровне таланта, опыта и вкуса, был также фальшив, жанрово малозначителен, кроме этой, хлестко написанной сцены с пожаром, сумасшествием и др. атрибутами оперного натурализма”. Занятия в классе [Шостаковича] консерватории и обстановка в нем стала труднопереносимой. К тому времени – 1940 год – я совсем растерялся, не знал, что делать, что писать (и долго не мог прийти в себя). Массовый стиль того времени казался мне попросту ужасным. Следовать же за корифеями – Стравинским, которого я хорошо изучил к тому времени (знал и последние его сочинения: «Персефону», Симфонию псалмов, балет «Игра в карты»), я не мог, было чуждо. Симфонии Шост – 5-я, 6-я – имели громадный резонанс, хотя многие кривили рот: и старые, и молодые. Помню, некоторые студенты, например С. Р. Мусселиус – честнейший человек, называл эти симфонии «Миазма № 1» и «Миазма № 2». Впрочем, говоря об этом без злобы, а лишь иронически. Перед самой войной обозначилась музыка Шостаковича: две симфонии (5, 6), квартет № 1, 309

квинтет. Это было очень внушительно, зрело, видна была уже впереди его высшая точка – 8-я симфония, после которой дело постепенно пошло на спад, но конкурента ему все равно не возникло. В том роде музыки, какой тогда царил, думаю, и невозможно было с ним соревноваться. Новые же идеи еще не созрели, не обозначились. Да и мудрено было им обозначиться. Ведь война шла под знаменем борьбы с национальным (хотя и в уродливой его форме). Жжх Знаменный распев – неоткристализованный, неотчеканенный тематизм. Чеканка тематизма – дело романтиков! Опера «Петр [» – какая-то пошлая, захудалая Мейерберовщина. Музыка Денисова – сухое, ремесленное школярство. Нет своей интонационной сферы. И никакие разглагольствования о творческой личности и о ее самовыявлении не помогут. Нет своей интонационной сферы – нет личности. Жжх Опера Тактакишвили «Первая любовь», либретто Габриадзе. На сцене Театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Стояла в плане театра с одобрения мин Культуры П. Н. Демичева. После смены худ рук была выброшена из плана. Следовало бы подумать о включении в перспективный план театра этого талантливого произведения выдающегося грузинского мастера. Жжх Из Николая Рубцова (Золотой сон). М-сопр и орк. Русские огороды = как есть с окончанием. Лесная дорога с разворотом леса. Пасха (ез-то!) Большой разворот в оркестре «Воскресе из мертвых». Золотой сон на 1/2 тона выше (как есть). Жжх Русская музыкальная школа выдвинула в 20-м веке (лишь одного) подлинно великого композитора – С. В. Рахманинова. Жжх Провокаторская поэзия – (Е, В и мн др) у Куняева“”. Подстрекательство к разбою, убийству, разрушению. Страшные образы Мисаил и Варлаам (прототипы, эпоха смуты) – подстрекательство, «а там наутек, подобру да поздорову». Анализ статьи, примеры, Ив. Русаков (красноречивая фамилия), поэт из романа Булгакова «Белая гвардия». Автор стихов «Богово логово» (сравни у Воз – «Богу Богово, Бокову 310

– Боково’» – плоские остроты, «хохмы» на ту же тему). Русаков заболевает сифилисом, лечится у Турбина, рассказывает врачу о себе, о Шполянском, с судьбой которого причудливо перекрещивается судьба А. Турбина (через женщину по фамилии Рейсс, а фамилии у Булгакова красноречивы, неслучайны). Шполянский, в биографию которого вошли факты из биографии знаменитого Шкловского: эсер, на войне сражался против сов власти, потом был в ЧК, сражался за советскую власть, и всюду – судил, убивал. Неутолимая злоба этого человека. Требовал на 1 съезде писателей судить (и расстрелять, хотя не каждое слово в строку пишется) Ф. М. Достоевского’. Достоевский был сознательно забываем, преследуем все довоенное время, полузапрещен. Первая мемориальная доска была установлена в Ст Руссе на доме, где он жил, во время войны. Доска была установлена герм войсками. Все это свести в одну, руководящую идею, показать связанность, общность, сознательную целенаправленность всех фактов. Жжжх «Царь Ирод», гравюра в комнате А. Блока’. Непомерно огромные, страшные голова и лицо. Голова Иоанна Крестителя, страшная Иродиада, похожая на рептилию Саломея. Все пропитано змеиным ядом злобы, уничтожения. Это не преступление, потому что преступать надо моральную заповедь, а не преступив ее, ты останешься все же человеком. Здесь же нет ничего человеческого, это – рептилии, которые прямо-таки созданы для убийства, для уничтожения всего живого. Не случайно эта гравюра была всегда перед глазами поэта, подыми их от письменного стола (где сидишь за работой) и ты увидишь Царя, его жену и падчерицу, огромное блюдо и на нем окровавленную голову пророка. Блок видел Зло мира. Оно ПОСТОЯННО напоминало ему о себе и символ его всегда был перед глазами. А. Г. Рубинштейн Об А. Г. Рубинштейне и «рубинштейновщине», обильно распространенной в Советской музыке – «бывшей русской». Культ Руб, его взгляды на муз историю и будущее России. Его высказывания о грядущей войне и о том, как вести себя в этом случае*. Жжх В наших республиках (кроме славянских) нет избытка людей другой нации, претендующей на руководящее положение и считающей коренное население руководимым, непросвещенным, как бы колониальным народом. ЗИ

Жжх Институты искусств – самостоятельно работающие учреждения, без государственного руководства. Во главе их стоят малокомпетентные люди для механической связи с Гос и Парт руководством, которое фактически не руководит, а лишь наблюдает, «чтобы не было ярой крамолы». Важнейшие вопросы, затрагивающие судьбы национальной культуры, не рассматриваются. Коллектив института работает неинтересно, слабо. В основном изучается искусство современной Европы, в малой степени США. Своя культура – третируется, между тем и достижения своей культуры, и ее ошибки должны внимательно изучаться, дабы двигать вперед. Создаются копиистские труды, разрабатываются чужие идеи’. Нет Русской мысли об искусстве. Судьба родной культуры никого не интересует. Парадоксально, но в Советской России нет института по изучению национальной музыкальной культуры. И это никого не волнует, а многие тому искренне радуются. Во главе музыкальной жизни страны уже 40 лет стоит практичный, опытный, неглупый человек, с замашками тоталитарного правителя, постепенно приобретенными, вырастивший себе такую же смену тоталитарно мыслящих музыкальных администраторов, умело соединяющих – композиторскую деятельность с практическим складом ума и отличным знанием государственного механизма. Этот гигантский механизм, многомиллионные суммы денег, весь служивый государственный аппарат сверху донизу, все это поставлено на службу творческому самоутверждению нескольких людей, занимающих положение государственных фаворитов, окруженных целым штатом обслуживающих лиц: критиков, издающих журналы, восхваляющие руководство Союза комп и умело принижающие всех остальных, организаторов концертной жизни в стране и за рубежом, пропагандирующих, главным образом, произведения тех же руководителей Союза, муз лжеученых, сочиняющих новую историю музыки, в центре которой – все те же руководящие люди, бесчисленный обслуживающий хозяйственный аппарат, дома творчества, в которых за десятки лет не написано и десятка стоящих, художественных сочинений. Союз композиторов – кормушка, рай для бездарностей, как говорят приезжие иностранцы, которых знакомят с этой диковиной. Когда сидишь в секретариате и видишь эту деятельность, эту сращенную общность интересов и взглядов – солидарность, хочется сказать: «Нет, товарищи, не вы представляете теперь музыку! Более того, если музыка у нас будет продолжать создаваться, то она возникнет помимо вас и вопреки вам!» Таков, например, Гаврилин. Деятельность Союза композиторов – это отлично налаженное производство и всемерная пропаганда музыкальных суррогатов. Если мы не установим твердых и ясных художественных критериев для искусства, то деятельность Союза грозит нанести и уже наносит огромный вред культуре подрастающих поколений. 312

Жжх Есенин – все растет и растет, перерос всех (без исключения). Он попал в эпицентр, в точку пересечения всех линий (скрестившихся) Русской жизни, в центр боли, мук и всех надежд, какие еще остались. Заблудшая Русская душа, найдет ли она выход? жж Летчик – похож на Ван-дер Люббе”. Провок. Предлог для разгрома [командования армии] сил. Действует с точностью часового механизма, в тот момент, когда Главком и В министр находятся вне государства и в стороне от траектории полета. Сомнительная легкость достижения цели. ь ы И Книжечка рецензий и статей Мандельштама (поэта) Причудливая смесь – чудовищного, врожденного высокомерия и самонадеянности с изрядной злобой. Иногда вдруг – хорошие, ценные мысли поэта, коротко, афористично изложенные. Есть два-три точно написанных портрета – Ахматова, Шкловский («Захватчик», т. е. расист). В целом – очень национально– и социально-ограниченная сфера жизни. «Избранный» человек «избранной» нации. С этим жил. За это и ценят его ныне живущие, подобные ему. Русское коренное, народное вызывает в нем нечеловеческую злобу. Таково его отношение к Есенину – ненависть Сальери к Моцарту. И главное тут, как верно определено это Пушкиным, – зависть к славе, к распространенности поэзии Есенина, любовь к ней в широких слоях людей. Вот что непереносимо! О провинциальной культурной жизни 20-х годов Ошибочно было бы понимать культурную жизнь Курска как ущербную, захолустную, убогую и пр. Наоборот, скромная в своем большинстве, но достаточно многознающая и чуждая какого бы то ни было «нигилизма», провинциальная интеллигенция была и стихийным, и сознательным хранителем культуры. Школьные преподаватели, врачи, адвокаты и нотариусы, многочисленная инженерия и самые разнообразные служащие были постоянными посетителями спектаклей Драм театра, Оперы (которая, помню, играла два сезона), оперетты, игравшей каждое лето, многочисленных концертов приезжих артистов, в том числе и первоклассных, как: Нежданова, Собинов, Гр Пирогов, Платон Цесевич, квартеты им. Глазунова или им. Вильома, скрипачей Эрденко и С. Фурера и пианиста Ю. Брюшкова (всех их я слышал!). Было несколько больших и превосходных библиотек. В Центральной библиотеке я сам работал на практике, т. к. школа, которую я окончил, была с «библиотечным уклоном». По окончании школы я получил квалификацию библиотекаря. В городских клубах, в том числе в клубе совторгслужащих (который я посещал), были также превосходные 313

библиотеки, 2 оркестра народных инструментов, устраивались концерты, много драмкружков. Нан век Композиторы-промышленники, композиторы-дизайнеры, украшатели, таких – большинство. Их следует отличать от композиторов, производящих подлинно духовные ценности. Таких – совсем немного, но они были – напр Рахманинов. Есть они и теперь. Жжх Разговор об интлизме – чаще всего дымовая завеса, ложь, за которой скрывается оголтелый шовинизм, воинствующий и беспощадный. Жжжх На своей земле он – чужой, батрак. [Теперь он живет водкой, давно уже всех ненавидя и больше всех – самого себя.] Где она теперь, эта русская душа? И существует ли вообще? «Не околела ли в бесчисленных скитаниях, в хождениях своих по мукам?» Теперь он сидит у разбитого корыта, нет ни Бога, ни Государства, ни клочка своей земли. Жжжх Люди, давно отвыкшие от русской жизни. Они наблюдают за ней из окна своей супермашины или из заграничной посольской квартиры где-нибудь в Нью-Мексико. Им ненавистно здесь все: наши русские лица, наш родной русский язык, разоренные, потерявшие свое русское имя города, наша хроническая русская бедность, с которой мы уже свыклись [да и не в богатстве, в конце концов, смысл жизни]. Все это им глубоко противно. [Они обещают нас накормить, хотят нами управлять и управляют, но сделать при этом полными, абсолютными рабами. ] Русский человек давно отрекся от Бога, он продал свою душу черту за чечевичную похлебку, которой его обещали накормить даром «от пуза», да и обманули. Ответ М Любомудрова – критикам журнала «Наши современник» № 7 1987 года" Раньше травлю (в которой не стеснялись ни в выражениях, ни в справедливости и доказательности обвинений) инспирировали руководящие организации путем соответствующего постановления или личного указания (например, в речи или выступлении). И в такой травле участвовали видные деятели искусства, литературы или науки и т. п., создавая видимость общественного мнения. Теперь же государство, инспирируя подобную травлю (как, например, травлю талантливого, честного критика М. Любомудрова), стоит как бы в стороне, а деятели 314

определенного типа расправляются с критиком, высказавшим неугодные взгляды, поливают его грязью, клевещут, выгоняют с работы. Моцарт и Сальери Сальери – не атеист (т. е. не признающий существование Бога), ибо он верит в Рай (занес к нам несколько «Райских песен»). Он – Богоборец, считающий, что Бог создал мир несовершенный, несправедливый, и человек вправе этот мир изменять по своему усмотрению. Позже эта идея будет выражена в словах поэта Коца: «Весь мир насилья мы разроем ($1с!) до основанья, а затем мы Наш, мы новый мир построим. Кто был ничем, тот станет всем». И этот мир они построили. 1 Г. Свиридов. Ранние сочинения" (Детские опыты я не записал.) Прелюдии для фортепиано | март Вальс для фортепиано 1933 года" Вариации для фортепиано (Первое учебное задание) апрель-май 1933 год” 2 пьесы для фортепиано, скрипки и виолончели: Песня; танец 1933 (осень-зима) Первое публично исполненное сочинение. Концерт студентов и выпускников техникума. Малый зал Ленинградской консерватории 1934 г. (июнь) ”. Сонатина для фортепиано (2 части) 1934 год". 6) Полька (в 4 руки для фортепиано) (Курск, лето 1934 г.). Исполнено в студенческом концерте 1934 г." 7) Прелюдия фа минор для фортепиано 1934 г. (осень) Первый опыт писания музыки без помощи инструмента (Сочинено на [уроке политэкономии] лекции политграмоты, за партой)”. 8) Прелюдии для фортепиано 1934—35 (январь). Впоследствии «7 маленьких пьес для фортепиано». Резкий скачок в моем развитии. Результат моего знакомства с сочинениями Щербачева, Попова, Юдина, Рязанова и, особенно, Шостаковича («Леди Макбет» и др.)”°. 9) Соната для скрипки и фортепиано (одночастная) 1935 г.” 10) – Шесть романсов на слова А. С. Пушкина, Курск, лето 1935 г.”? 11) – Финал предполагавшегося Концерта для фортепиано с оркестром (в клавире) 1936 г.” 12) – Фортепианные пьесы 1936 г.” 13) – 2 песни на слова И. Сельвинского 1936 г.: Сибирская песенка; Ничего не случилось, пожалуй...” 14) 2 романса на слова Пастернака: 315

Весна; Коробка с красным померанцем (когда написаны? 1934, 35-36? Не помню)^. Концерт для фортепиано с оркестром 1936 год. Первая работа в консерватории. ГП части сочинены в Курске, финал в Ленинграде””. О ленинградской композиторской «молодежи» 1933-36 годов Среди «молодых» более всего ценилась интонационная и гармоническая «свежесть». Работа шла в поисках этого «свежего» звучания. Из Шостаковича ценилась, главным образом, 1-я симфония, особенно ее 1-я часть, опять-таки очень свежая по интонационному строю и по форме. 26 августа 1987 г. Передача по радио Ария из «Вертера» Массне в дивном исполнении Лемешева, давно не слышал этой музыки. Большая прелесть, романтизм без напыщенности (иногда свойственной Массне) и какое пение! Просто, строго, безыскусственно, трепет соловьиного горла. Эту музыку не споешь «обыкновенным» голосом, тут нужен природный дар. Концерт для фортепиано Грига, какая свежесть, возвышенность, красота и своеобразие в интонации. Но Шуман открыл первым этот внутренний мир – мир прекрасного, глубоко хранящегося в душе. Рядом с этим стихи Светлова – убогие, заурядные чувства, скверный, ломаный, жаргонный, стертый, плоский язык. 26/УШ-87 1 час дня Жжх Разумно устроенное государство обязано воспитывать своих подданных в сознании незыблемости моральных ценностей, в духе высоких нравственных начал, а искусства, художества должны помогать воспитанию благородного человеческого характера, пробуждая в человеке чувство красоты, добра и правды. Чувство хрупкости, временности нашего существования, отсюда значит, что человек должен ценить жизнь, любить ее и стараться сделать ее как можно лучше для всех, а не только для себя. И совсем худо, когда эти моральные ценности меняются через каждые три года. Но это нужно самому государству понимать исповедуемые эти моральные ценности, а не менять убеждения с приходом каждого нового Г С. 316